После шоу нас пригласили в ресторан. Вхожу. Женщин нет. Сразу понял — ребята определенной сексуальной направленности. Один обнял меня за плечо: «Поедешь со мной». Был дан приказ никого из клуба не выпускать.Но я подошел к охраннику и, глядя ему прямо в глаза, сказал: «Я сейчас уйду, и ты мне ничего не сделаешь»…
Самые яркие воспоминания детства - фильмы про спартанцев и викингов.
Грандиозные батальные сцены и воины, ночующие на голых камнях, производили на меня неизгладимое впечатление. Однажды я выкинул из своей кроватки подушку, матрас и сказал маме: «Стану спартанцем. Принеси мне камень под голову…»
После школы, не раздумывая, подал документы в Ленинградскую военно-космическую академию имени Можайского. Но не великая сила искусства сыграла свою роль в моем выборе профессии. Я вырос в семье военного в городке Мирный, неподалеку от знаменитого космодрома Плесецк. Здесь все служили одной цели — чтобы «железка улетела». Железка улетела — у горожан праздник.
Мой папа сейчас подполковник в отставке, его отец тоже был человеком служивым. И когда при поступлении в академию я заполнял анкету, то на вопрос «Почему решили стать военнослужащим?»
честно ответил: «Хочу продолжать славную семейную традицию». А почему нет? В те годы профессия военного была уважаемой и высокооплачиваемой. Человек в форме считался, как это принято теперь говорить, VIP-персоной и мог семью содержать в полном достатке. У моего отца был автомобиль «Жигули» шестой модели. Да и мы с братом ни в чем не нуждались. При этом родители нас особо не баловали, воспитывали строго, без лишнего сюсюканья. Отца я боялся, хотя он на меня никогда голоса не повысил. В нем была и есть какая-то истинно мужская сила: достаточно одного взгляда или слова — и ты беспрекословно сделаешь, как он сказал. С мамой, конечно, другая ситуация. Рядом с ней можно было и покапризничать. Когда я уже сам стал отцом, в нашей семье роли распределились таким же образом.
Наташа — добрый «полицейский», я — злой. Когда терпение жены иссякает, она строгим голосом говорит Архипу: «Ну все, звоню папе». Он тут же становится шелковым. Сын утром не любит вставать, он не жаворонок. А его надо провожать на школьный автобус. Когда его будит мама, он просыпается долго: «Мама, ну, может, не пойдем. Давай поспим вместе, мамочка, любимая». И пока Наталья его проводит, он ее всю вымотает. А когда я провожаю, все по-другому: «Архип, вставай. Ты знаешь, что делать, вот тебе одежда. Чисти зубы, умывайся. Я тебя жду на кухне». Он тут же просыпается. Пришел на кухню, все порубал быстро, без вопросов. Мать говорит: «Боже мой, ты просто чудо-воспитатель!»
Может, педагогический талант мужчин в нашей семье кроется в армейской закалке?
Когда я увидел свою фамилию в списках зачисленных в академию, был несказанно счастлив. Погрузил в чемодан пожитки, поцеловал маму, выслушал наставления отца, сел в поезд и, как поется: «You`re in the army now».
Я догадывался: поначалу придется нелегко, но что настолько! Первый год в академии так и назывался: «приказано выжить». Постоянно хотелось есть и спать. Нас, новобранцев, отправили рыть траншеи под Ленинградом. Дождь, снег, град — не имеет значения. Сразу после тренировок, в которые входил кросс на десять километров в полном обмундировании, мы брали в руки лопаты и копали. Стреляли из всего, что может стрелять. И так до захода солнца. Каждый день все три месяца, оставшиеся до присяги. Я похудел на десять килограммов. Многие ломались.
Писали на палатках зубной пастой: «Я не выдержал, извините» — и сбегали в академию за документами.
Помню, стою в плащ-палатке под проливным дождем и с тоской смотрю на теплые бараки, в которых греется начальство. «Вот что меня заставляет стоять тут, а не плюнуть на все и уйти? Ведь сейчас не война!» Честно говоря, до сих пор не знаю ответа на этот вопрос. Возможно, мне помог справиться с тяготами армейской жизни спорт, которым я усиленно занимался с первого класса. Возможно — влияние отца. В детстве он казался мне такой глыбой, монолитом, матерым человечищем, за которого можно спрятаться и станет не страшно. И конечно, я хотел быть похожим на него.
Когда мама приехала на присягу и увидела меня, замученного и нереально худого, ей, закаленной жене офицера, стало плохо:
— Сыночка, что с тобой сделали?!
— Да ладно, мам, все будет хорошо, — успокаивал я ее.
И действительно, моя жизнь потихоньку налаживалась.
Я научился спать на бегу, привык к армейской баланде, а сапоги стали казаться удобнее кроссовок. Потом началось погружение в дебри военной инженерии, а вместе с этим и увольнительные. О чем может думать восемнадцатилетний курсант, вырвавшийся на свободу? Конечно же, о девушках и выпивке. Знакомство с вино-водочными достопримечательностями города на Неве проходило так же активно, как и с его прекрасными обитательницами, поскольку к концу первого курса сердце сержанта Глушко было абсолютно свободно. Моя школьная любовь меня не дождалась.
Но я особенно не расстраивался — значит, не судьба.
Свою судьбу, как мне тогда казалось, я встретил через три года. Приехал на стажировку в родной Мирный, и после службы мы с товарищами решили пойти куда-нибудь развлечься. А городок-то маленький, все пути ведут в центральный ресторан «Орион». И как раз на подступах к питейному заведению, возле остановки, мы встретили двух девушек. «Пойдемте с нами, девчонки», — крикнул я. Незнакомки обернулись, я посмотрел на ту, что была повыше, и… Все барышни Ленинграда, Мирного и других городов перестали для меня существовать.
Если раньше мои отношения с девушками развивались стремительно, все происходило чуть ли не в день знакомства, то за Леной я ухаживал долго и трепетно, несмотря на буйство гормонов в моем теле.
Я и сам удивлялся: отчего это? Но потом понял, что просто впервые влюбился по-настоящему.
Почему один человек выбирает другого? Не знаю. Для меня любовь есть тайна великая. И докапываться до ее разгадки совсем не хочется. Мне кажется, если любовь представить как биохимический процесс, разложить на атомы и молекулы, то все станет банально до противности. Хотя, конечно, Лена была красивой девушкой, тут уж ничего не скажешь. Когда мы начали жить вместе, я моментально стал врагом всех холостых мужчин нашего города. Тут такой цветочек распустился, а этот лейтенантишка пришел — и сорвал! Ну извините, так уж вышло…
Лена принимала мои ухаживания со спокойным благодушием.
Любезно терпела. Но меня ее холодность только подстегивала. Мужчина ведь по сущности своей охотник, завоеватель, и быстрая победа ему неинтересна. Я же вообще товарищ упорный: если что вобью себе в голову — могу горы своротить.
Мне повезло, после окончания академии получил распределение в Мирный. И вот я нарисовался перед очами возлюбленной и сообщил ей радостную новость. Лена, тяжело вздохнув, сказала: «Ну что ж, теперь мне от тебя никуда не деться».
Вот так — понимай как хочешь. В ответ я тогда лишь улыбнулся, а про себя подумал: «Ты меня все равно полюбишь». А как мужчине покорить сердце девушки? Только яркими и смелыми поступками. Что я, собственно, и делал.
Стоял ноябрь. Намечался Ленин день рождения. Цветов в нашем городке зимой не продавали. Ближайшая точка, где можно было их раздобыть, — Архангельск. Я занял денег на билет, на службу не пошел, тайком покинул космодром, шесть часов трясся в вонючем плацкарте, потом целый час мотался по вечернему Архангельску в поисках цветов. Такая холодина была, думал, концы отдам, пока розы найду. А потом вез их обратно, грея собственным телом и дыханием.
Торжество было в разгаре. Гости, танцы, общее веселье… И тут появляюсь я, замученный, замерзший, но с букетом. Это было красиво, как в американском фильме. И вскоре неприступный бастион был взят.
Мы сняли квартиру и стали жить вместе. Потом поженились, и мне, как молодому и семейному офицеру, дали однокомнатную квартиру.
Я начал быстро продвигаться по служебной лестнице. Через год был назначен начальником инженерного отделения, отвечал за энергоснабжение монтажного испытательного комплекса, у меня в подчинении даже имелся собственный лейтенант. В общем, все складывалось хорошо, даже замечательно. Рядом любимая жена, перспективная и ответственная работа. О чем еще мечтать? Если бы в тот момент мне кто-нибудь сказал, что через пару лет я брошу армию, соберу чемодан и отправлюсь в неизвестность в Москву, и буду щеголять на столичных подиумах практически в чем мать родила, — просто рассмеялся бы в лицо такому предсказателю, а то и в ухо бы дал.
Сложно сказать, в какой момент начало все меняться. На дворе 1995 год. СССР распался, а вместе со страной стала рушиться и армия.
Зарплату толком не платили, лучшие умы, цвет офицерства, в массовом порядке покидали вооруженные силы, их место занимали весьма примитивные личности. Дают продпаек — и на том спасибо… Но мой уход из армии был спровоцирован не только ее деградацией. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что моя едва начавшаяся жизнь расписана по дням и часам до самой пенсии. Ни влево, ни вправо, только вперед, на космодром и обратно. А мир такой огромный, такой яркий, и я молодой, полный сил… Хочется набрать воздуха полной грудью и гаркнуть на всю вселенную: «Это я, Сергей Глушко, я существую!»
Помню, однажды, как обычно, пришел на перрон, сел в мотовоз и поехал в тайгу на стартовые площадки. В поезде все сидели четко на своих местах. Напротив меня всегда — товарищ майор.
И сидушка под ним уже анатомически продавлена, потому что он пятнадцать лет ездит на этом самом месте. И вот зашел товарищ майор в вагончик, плюхнулся в свою лунку и стеклянным взглядом привычно уставился в окно. Неужели и я через пару лет так же буду смотреть?
У меня паника началась. Не понимал, что делать со своей жизнью. Уйти из армии? А дальше что? Я боялся выбрать не тот путь, потому что второй жизни, во всяком случае на Земле, уже не будет. Но и существовать так больше не мог. В итоге из-за всех этих переживаний заработал язву желудка.
А Лена? Она воспринимала мои душевные метания с присущим ей невозмутимым спокойствием. Бывают ситуации, когда тебе нужно понимать, что с тобой рядом живой человек. Тебе необходимо его внимание и участие.
Раньше я не нуждался в таком внимании и жил не тужил. А теперь понял, что я один. Это было очень горько, особенно потому, что я продолжал ее любить.
Любила ли она меня? Не знаю. На каких весах измерить чувство? Надеюсь, все же любила... как умела.
Я ушел из армии. В никуда. И понимал, что могу вообще остаться не у дел. Судьбы многих людей тому пример. Но желание изменить жизнь перевесило страх. Чем только я не занимался! Дошло до того, что устроился в строительную шарашку, работал рядом с алкоголиками. Мне было стыдно, что я, с высшим образованием, занимаюсь ерундой. Неужели это мой предел? Не дай бог никому пережить такое.
А Лена — красивая девчонка, ей хотелось хорошо одеваться, жить ярко и комфортно.
Я злился на себя, что не могу ей этого дать. Атмосфера накалялась с каждым днем. И мы решили расстаться, благо детей не было. Пошли в загс и в графе «Причина развода» написали обычную формулировку «Не сошлись характерами». Что, в сущности, было правдой. Некоторое время еще прожили под одной крышей, а потом я собрал чемодан и уехал в Москву, к тетке.
Свой первый Новый год в столице я встретил в промерзлом вагончике. Охранял стройку в Малаховке. Помню, напялил на себя все, что было в чемодане: свитер, пиджак, плащ, но продолжал мерзнуть. Думал: «Из офицеров — в сторожа. Вот оно — дно жизни. Дальше падать некуда».
Но прошло время, и наступил следующий Новый год. Его я уже встретил в компании с друзьями, девчонками и шампанским.
И в должности менеджера: торговал стульями в мебельном салоне. А параллельно учился на курсах английского и искал более интересную работу. Каждую неделю покупал в киоске газету и просматривал вакансии. Поначалу не везло: вся работа сводилась к распространению «Гербалайфа». И вот однажды знакомая девушка дала мне телефон модельного агентства.
— С какого перепугу? — удивился я.
— А почему нет? Чем ты хуже тех парней, которые ходят по подиуму?
Я позвонил.
— У вас есть портфолио? — раздалось на том конце телефонного провода.
— Какое такое портфолио?
— Профессиональные фотографии.
— Нет.
— Приезжайте, поговорим на месте.
Каждый день в модельные агентства звонят тысячи девушек и парней, большинство из них, конечно же, отшивают в вежливой или не очень форме. Почему меня пригласили приехать? Почему не послали куда подальше? Может, помимо армейской закалки мне по жизни помогает еще и мой ангел-хранитель? Иного объяснения всему происходившему в тот момент я не нахожу.
Приезжаю в Центр международной торговли, где располагалось агентство, захожу в офис и посреди шика и блеска вижу даму соответствующей обстановке внешности: декольте, бриллианты, аромат французских духов.
Как выяснилось позже, это была Татьяна Ковтунова, генеральный директор агентства и на тот момент жена Руслана Байсарова, будущего мужа Кристины Орбакайте.
И вот я стою перед ней, такой простой приезжий парень, и мне кажется — от меня навозом воняет. Что я видел тогда? От рассвета до заката стульями торговал, потом приходил в тетины хоромы, лопал пельмени, зубрил английский и на боковую. У меня даже костюма нормального не было.
И вот эта роскошная дама вдруг начинает мне подробно объяснять, что такое «портфолио», в чем заключается работа моделей.
Потом Татьяна говорит: «Я могу тебя познакомить с профессиональным фотографом прямо сейчас.
Хочешь?»
Хотел ли я? Я и сам этого не знал, но согласился.
Известный фотограф Миша Королев сразу же сказал, что портфолио стоит минимум семьсот долларов. Для меня тогда что семьсот, что семь миллионов долларов были суммы одинаково недосягаемые. Я сказал «спасибо» и продолжил торговать своими стульями. Время шло, и я заработал эти деньги. Смотрю на них и думаю: вот они лежат передо мной, живые, с таким трудом скопленные. Я могу их потратить на себя. А могу выложить за портфолио. Ну сделаю я эти фотографии, а вдруг дальше ничего не будет?
Приезжаю к Королеву и прошу: «Миша, я понимаю ситуацию: ты делаешь свою работу, тебе абсолютно наплевать, что будет со мной дальше. Но я тебя прошу, скажи правду, как мужик мужику: не надо, мол, тебе, Серега, лезть в модели, не твое это.
Ты же профи». Миша очень корректно ответил: «Противопоказаний не вижу». То есть не сказал ни нет, ни да. Хорошо хоть посоветовал, куда эти фотографии нести — в агентство Red Stars.
И я решил рискнуть. Прихожу в агентство, а там как-то пустынно. Девчонка-секретарь взяла мое портфолио и вышла. Через две минуты возвращается: «Проходите». Я захожу в кабинет, там сидит дама, очень презентабельная, рассматривает мои фотографии. Здороваюсь. А она на меня посмотрела жестко так и спрашивает: «Чего тебе надо?» Это фраза поставила меня в тупик — что значит «чего надо»? Вообще, сейчас или потом?
Это оказалась легендарная Татьяна Кольцова, которая командовала агентством.
Не знаю, чем я ей приглянулся, надеюсь все же, не только экстерьером. Мне потом многие из модельного мира говорили: очень странно, что она лично с тобой общалась и сразу же взяла в агентство. Кольцова мужиками-моделями в принципе не занималась, потому что сильный пол на подиуме не пользовался большим спросом.
Татьяна мне тогда объяснила, причем без всяких кружев: «Не думай, что если мы тебя возьмем, уже все — ты в дамках. Ничего подобного. Тебе нужна будет нормальная работа, потому что на подиуме ты никакого состояния не сколотишь».
В конце нашей встречи Татьяна спросила:
— Ты тусуешься?
Что значит «тусоваться», я примерно представлял. Но это было не для меня. Все тусовки по ночам, метро закрыто, значит, надо ловить машину, еще за вход платить и за выпивку. А на какие шиши?
— Нет, — говорю, — не тусуюсь.
— Неправильно. Тебя, Сережа, срочно в свет выводить надо. Без этого работы не найдешь.
Берет трубку и звонит куда-то. Потом говорит:
— Сейчас поедешь по этому адресу, там тебе все скажут.
А я с работы всего на два часа отпросился. Меня стулья ждут! Здесь, конечно, красиво, но именно стулья не дают мне сдохнуть в Москве с голоду! Однако отступать не хочется, еду.
Приезжаю в гостиницу «Международная». Там на втором этаже был салон Сергея Зверева. Встречает меня Андрей Медведев, не знаю точно, какую должность он там занимал, и говорит: «Мне позвонила Кольцова по поводу твоей работы. Могу предложить только место администратора в салоне, деньги, правда, небольшие — четыреста долларов».
У меня внутри все взорвалось. Только моя крепкая обшивка не дала соплям разлететься. Я понимал, что радость свою показывать нельзя. А он продолжает: «Татьяна сказала, тебе надо потусоваться. Ты сегодня вечером что делаешь?»
Пожимаю плечами, а про себя думаю: «Поем пельменей, если остались, и завалюсь спать».
Андрей говорит: «Значит, встречаемся, я тебя в клуб отвезу».
Это была моя первая тусовка. Мы приехали в клуб «Булгаков», где-то на Садовом. И я увидел там «Иванушек» живых! Но это меня не обрадовало. Меня вообще ничего не радовало. Я засыпал стоя, привык спать по ночам и рано вставать. А тут еще музыка: бум-бум-бум по ушам. Еле-еле дотерпел до утра.
Когда я получил работу администратора в салоне Зверева, у меня началась история доктора Джекила и мистера Хайда. Два дня я бегал в рванье и грузил стулья, а следующие два дня, прилично прикинутый, восседал в гостинице «Международная».
Приоделся благодаря маме. Когда она приехала, я, хоть и стыдно было просить деньги, сказал: «Мама, мне нужен костюм».
Мы поехали на вещевой рынок и что-то купили. Когда я переодевался, становился каким-то другим человеком.
…А через полгода меня попросили уйти из салона.
Я раньше, когда читал объявления «Требуется бармен без опыта работы», очень удивлялся. Что за бред, где логика? Ведь лучше взять человека опытного, а не обучать новичка. Но в салоне я понял, в чем дело: наряду с профессиональным опытом приобретаются и навыки того, как положить деньги себе в карман. Я пришел к Звереву одновременно с девушкой-кассиром. До этого там была какая-то парочка, их уволили и взяли нас.
Богатые тетки приезжали на маникюр и бросали мне стодолларовые купюры: «Купи девчонкам конфеты».
Еще мы загоняли салонную косметику, средства по уходу… Кроме своей зарплаты я имел еще минимум сто долларов в день. Если я их не зарабатывал, считал день пропащим. По вечерам мы садились вместе с кассиром и сводили дебет с кредитом. Делали это так виртуозно, что подкопаться было невозможно. Наступил момент, когда те, кто над нами стоял, поняли: ребята адаптировались настолько, что пора их увольнять. И нам просто сказали: «Спасибо, что поработали».
Моя модельная карьера тем временем продвигалась. Я вошел в первую десятку русских манекенщиков, участвовал почти во всех дефиле, снимался в рекламе, открывал показ Линды Евангелисты, когда она приезжала в Москву.
Снялся в клипе песни «Потому что нельзя быть на свете красивой такой».
«Белый орел» была группа-загадка. Лица ее участников специально скрывались. Чтобы народ мучил себя вопросом: кто же там поет? Так вот, выходит этот клип, песню исполняет мужчина, а единственная мужская персона на экране — мускулистый парень с длинными светлыми волосами. И все долгое время считали, что я и есть тот самый таинственный «Белый орел». Меня даже на допрос в Муз-ТВ вызывали:
— Признайтесь, вы исполняете песню?
— Нет, ребята. Я не «Белый орел», я — Сергей Глушко.
Еще одна яркая веха в моей модельной биографии — каталог русской версии новой коллекции Версаче. Тогда была мода на крупных светловолосых парней, похожих на русских богатырей.
А с атлетическими формами у меня всегда все в порядке было. Когда я только начал работать стриптизером, в газетах прочитал: «Тарзан бросил армию и стал качаться ради стриптиза». Чушь собачья! Такие мускулы за месяц не нарастишь, для этого нужны годы и годы тренировок.
Мир, где я теперь обретался, мне нравился. Он был совсем не похож на тот, в котором я жил прежде. Да, в нем были свои фрики, была «голубизна», но мне ведь было не шестнадцать лет, а двадцать семь, я был взрослым человеком и точно знал, что я нормальной ориентации. Когда мне открыто предлагали деньги за гомосексуальную любовь, ничего, кроме усмешки, у меня эти предложения не вызывали.
Мне нравилась и моя работа, только название раздражало — «модель». Как- то на дефиле режиссер попросил моего коллегу:
— А давай, ты сымпровизируешь на сцене.
Сделаешь танцевальное «па». Оживишь показ.
Но коллега гордо вскинул голову:
— Я вам что, танцор? Я модель!
От возмущения я чуть не поперхнулся: «Елы-палы, как все запущено. Чем же ты гордишься? Тебя попросили сделать элементарное движение, а ты кичишься тем, что не можешь». И с тех пор на вопрос, кто я такой, всегда отвечал: «Манекенщик».
Однажды, когда я загорал в Серебряном бору, ко мне подошел человек и предложил сотрудничество. «Мы организуем в клубах женские дни. Нам нужны крепкие и пластичные ребята для стриптиза.
Обучение танцам за наш счет. Если будет желание, звоните», — и визитку оставил.
Я подумал: зачем отказываться? Ведь люди за деньги ходят на уроки танца, а мне предлагают их бесплатно. Эти навыки очень пригодятся на подиуме.
Но в клубе ничему учить не собирались. Пришло довольно много ребят. Нам выдали «стринги», мы переоделись и выстроились около сцены. Говорят:
— Выбирайте любую музыку, и вперед.
— Подождите, — прошу, — я не умею ничего.
— Это нормально, природа подскажет. Будете сразу выступать перед публикой. А сейчас быстренько придумываем себе псевдонимы. Типа: «На сцене неукротимый Алекс!» Я стою и мучаюсь: как же придумать имя в профессии, которой ты еще даже не начал заниматься?
Ведь псевдоним должен нести некую смысловую нагрузку. И тут один из парней говорит: «Я буду Герцог!»
Если до этого я еще пытался напрягать мозги, то после его слов перестал. Ну с какого перепугу ты Герцог? И я решил: останусь Сергеем. Я не стыжусь своего имени.
Выскочил, когда подошла моя очередь. Что-то делал руками и ногами, даже не понял — в такт или нет. Чувствовал себя ужасно. Не знаю, как это выглядело со стороны. Но вот прозвучали финальные аккорды, и я слышу — в зале шепчутся: «Тарзан, Тарзан».
Придя в себя после дебюта, подумал: а почему бы и нет? Тарзан — персонаж из детства.
Он добрый, положительный. Кроме того, псевдоним придумали зрители, и я этим народным званием горжусь.
Через неделю снова приехал. Думал: все-таки будут учить сценической хореографии. Но все получилось как в первый раз: выдали трусы — и вперед на сцену. Делай что хочешь. Полная свобода творчества. Так что в танцах я самоучка. И для меня большей похвалы нет, когда спрашивают:
— А где вы получали хореографическое образование?
Я отвечаю правду:
— На плацу…
Узнав про мои ночные похождения, Кольцова кричала чуть не матом: «Обалдел! Я тебя в мир вывела, а ты по ночам голой задницей вертишь?»
Что я мог ответить?
Я и сам от себя такого не ожидал. И наверное, поэтому долго скрывал от родителей, чем занимаюсь. Но однажды тайное стало явным. Мама шла по улице и в киоске увидела газету, на первой полосе которой я — почти голый под огромным заголовком: «Тарзан — король стриптиза». С ней чуть обморок не случился: «Мой мальчик, как он мог!» Но мы с братом успокоили маму, объяснили, что стриптиз — всего лишь эротический танец, и ничего более.
В том клубе я познакомился с Вадиком, с которым и по сей день работаю в команде «Тарзан-шоу». Он мне тогда сказал: «Тут ты ничему не научишься. Я перебрался в Up & Down. Пошли со мной».
Я согласился не раздумывая. Понимал, как это круто.
Up & Down тогда был самым известным клубом в Москве. Все зарубежные звезды, приезжавшие в столицу, обязательно его посещали. Мы ставили там спектакли «а-ля эротик».
Почему-то слово «стриптиз» часто ассоциируется с чем-то неприличным. Но это не обязательно так. И в Большом театре можно быть проституткой, а в эротической индустрии оставаться человеком. Все зависит от личности. Были случаи, когда меня пытались купить, но я сразу же говорил: «До свидания». У меня за деньги ничто не функционирует, при всей моей любви к женскому полу. Но есть в нашей среде люди — я называю их машинами. Им все равно с кем, лишь бы маячил зеленый доллар перед глазами. Всех хотят, все у них работает. Это, наверное, говорит о сексуальном здоровье, но для меня такое неприемлемо. Я по природе своей не альфонс.
Если мне нравится человек, то не надо никаких денег. Если он мне не нравится, хоть золотом его облей, ничего не произойдет. Был в моей жизни только один случай, когда попытался заняться сексом за деньги. В самом начале карьеры стриптизера. Но у меня ничего не получилось. И больше подобных опытов над своим здоровьем не произвожу. Какие бы тысячи мне ни сулили.
Однажды ночью мы показывали в клубе Up & Down свой эротический спектакль «Спартак». Приехали какие-то высокопоставленные гости. Я понял это по тому, что само начальство в кои-то веки появилось и их сопровождало. После шоу один из гостей обратился ко мне и еще одному стриптизеру с предложением: «Мы в ресторане хотим поужинать. Составьте нам компанию». Я почувствовал: что-то не так. Отдал сумку ребятам, чтобы в случае чего можно было ретироваться налегке.
...Из полумрака ресторана на нас смотрело несколько пар вожделеющих мужских глаз.
Женщин за столом не было. С сексуальной ориентацией собравшихся все стало ясно. Но сразу смотаться было невозможно. Мы с коллегой сели на пустые места, которые нам оставили. Тут один из гостей, с модной такой небритостью, подошел ко мне, обнял за плечо и прошептал:
— Сегодня поедешь со мной.
— Никуда я не поеду, — ответил я и скинул его руку движением плеча.
Мужик как ни в чем не бывало повернулся к моему коллеге, и они мило стали беседовать. Воспользовавшись тем, что на меня никто не смотрит, я вышел из-за стола.
Охране дали приказ никого из клуба не выпускать. Но я подошел к охраннику, посмотрел ему в глаза и сказал: «Я сейчас уйду, и ты мне ничего не сделаешь». Видимо, он меня как-то по-мужски понял и отошел в сторону...
Меня могли за такой поступок уволить, но, слава богу, обошлось. Тот мой коллега, что остался на этом «празднике жизни», на неделю пропал. А потом появился в нереальном прикиде, на джипе, который тут же разбил. На следующий день у него уже был новый джип. Я свечку не держал, но с неба такие вещи не валятся. Впрочем, у каждого свое счастье…
Когда у меня появился собственный коллектив и мы начали успешно выступать, на нас вышла некая организация. Заходит в гримерку человек и, окинув меня взглядом ласкового змия, говорит: — Я вам предлагаю работать на нас.
Я ждал, что нечто подобное вот-вот произойдет.
Эта компания многих артистов раскручивала, а они обязаны были пахать только на нее. А я не хотел никому подчиняться. Принципиально. И в вежливой форме отказался:
— Спасибо, мы обойдемся.
Гражданин явно не ожидал такого ответа. Но скушал, хотя и с трудом. Это было заметно.
Потом ко мне пришел другой человек, который, видимо, прислал первого. Начал уговаривать:
— Ты не понимаешь, что тебе предлагают! Артисты на коленях ползают за нами, чтобы мы их взяли в оборот!
Я отвечаю:
— Ну пускай ползают, я не буду ползать ни перед кем.
Он развел руками и ушел.
А через пару дней возвращаюсь домой после выступления. Глухая ночь, на улице ни души. Вдруг вижу — у подъезда стоят... Один заходит за спину, а другой спрашивает: «Тарзан?»
Я даже ответить не успел. Получил прямой удар в челюсть, потом под дых, упал на асфальт… «Вперед тебе наука: умных людей надо слушаться. Понял или еще добавить?» Короче, хорошенько мне досталось. Но ничего, выжил. И остался вольным, как и хотел.
Мы с «Тарзан-шоу» ни к одному клубу не привязаны. Никому ничего не отчисляем, ни на кого не работаем.
Свободные предприниматели.
Мы не занимаемся консумацией, не раскручиваем зрителей на деньги, это дело принципа.
Знаю, что лишь двадцать процентов посетителей обычного клуба приходят посмотреть шоу, остальные хотят просто выпить и расслабиться. Когда объявляют наш выход, порой слышу в зале недовольные мужские реплики: «Тарзан-шоу? Пидоры, что ли? На хрена нам это надо?» Но меня такие ситуации даже заводят. Хотя человек на сцене очень уязвим. Можно в него кидать помидоры, можно смеяться, можно орать что-то с места. Это все от комплексов, от собственных проблем, от зависти. Я это понимаю и стараюсь быть выше. Не реагирую. Просто выступаю, и когда ухожу со сцены в полной тишине, понимаю, что «сделал» этих мужиков, которые считают меня какой-то низшей кастой, поскольку, мол, не положено «белым людям» плясать с голой задницей, и ненавидят только за то, что я, в отличие от них, нравлюсь женщинам.
Мне очень сложно делать вид, что я не вижу их отношения, не слышу их реплик, потому что я человек очень впечатлительный и эмоциональный. Но меня уже ластиком не сотрешь: Тарзан есть, хотят они этого или нет.
Для меня стриптиз — это эротическое искусство, обнажение не определенных частей тела, а чувств. Есть спектакли, на которых я плачу, на других — смеюсь. Когда я на сцене, для меня не существует некрасивых, толстых, худых женщин, они все прекрасны. Подходишь к той, что робко жмется где-то на галерке, и выводишь ее на сцену… А она, словно под гипнозом, покорно следует твоим движениям.
Потом, конечно, будут охи-ахи: «Я бухгалтер, мать троих детей, как же я умудрилась сотворить такое...» Вот это и есть великая сила стриптиза.
Ни в коем случае нельзя идти на поводу у публики. Заигрывать. Ты должен управлять ею, появиться как удав Каа: «Смотрите сюда, бандерлоги...» Если ты не держишь зал, ты неинтересен.
Коллектив «Тарзан-шоу» не работает в закрытых стриптиз-клубах «Красная шапочка», «Каприз»… В России особый менталитет. Наши женщины, даже смотря порнофильм, надеются, что герои в конце поженятся! И в клуб они часто приходят в надежде встретить своего «прынца». А что их ждет? Если у тебя есть деньги, ты будешь королевой бала. Если у тебя их нет, будешь сидеть в углу одна и пить свой чай. Они видят, что человеком на сцене движет только цинизм и жажда срубить бабок.
Поэтому парни, работающие в «Эгоистах», «Капризах» и разных «Шапках», хоть и краше один другого, все — на одно лицо. И никак не могут понять, бедные: почему же к ним не приходит известность?!
О Наташе Королевой я, конечно, слышал. Для меня она была звездой из другой галактики под названием шоу-бизнес. Если бы я в своей военной казарме, сидя у телека, сказал, что Наташа Королева будет моей женой, меня бы тут же забрали в сумасшедший дом. Кто мог подумать, что наши пути вообще пересекутся, я уж не говорю о том, что мы останемся вместе…
И вот однажды эта звезда пришла в клуб, где мы выступали, и увидела нашу программу. Через какое-то время позвонила ее директор Марина, пригласила меня от имени Королевой на деловой обед. Наталья предложила нашему коллективу принять участие в ее сольном концерте.
Я согласился, тем более что с модельным бизнесом уже окончательно расстался.
Потом мы вместе ездили на гастроли. Почти два года колесили по городам и весям, но между нами не было даже легкого флирта. Королева в то время была для всех еще женой Игоря Николаева, да и пересекались мы в основном лишь на сцене.
После моего развода я встречался с разными девушками, с одной даже жил какое-то время. Но все сходило на нет, как только я слышал пресловутую фразу из анекдота: «А вот здесь мы поставим шкаф». Обжегся однажды и больше не хотел серьезных отношений.
И вот в каком-то городе проходила презентация концерта. Мы с Наташей сели рядом. Я тогда был персонажем малоизвестным, и журналисты недоумевали:
— Наташа, скажите, а кто это с вами?
— Мой муж, — отшутилась она.
«Нормально, — думаю.
— Смелая девушка!»
Когда застолье завершилось, Наташа шепнула: «Сядь в мою машину, подыграй легенде».
Мы с ней сели на заднее сиденье, и Наталья, которая знала, что я был женат, вдруг спросила, какая у меня была свадьба. Я обрисовал вкратце. А ее расспрашивать не стал, неловко было. Она сама, глядя куда-то в сторону печальным взглядом, сказала:
— А у меня свадьбы считай что не было.
— Как не было, ты же мужняя жена, что ты такое говоришь?
— Просто дома расписались. Игорь так захотел.
И я понял: она до сих пор переживает, что ее мечты о красивой свадьбе не сбылись. И такая Наташа была грустная, что я взял ее за руку и сказал:
— Да ладно, все у тебя еще будет хорошо.
Сказал без всякого намека, просто чтобы немного подбодрить. Но слова ее почему-то запали в душу.
В Москве мне позвонила Марина и снова пригласила на переговоры. Предстояли очередные совместные гастроли.
Когда я приехал в кафе «Пушкинъ», Марина и Наташа уже сидели за столиком. Мы взяли кофе. Обычная деловая встреча. Обсудили все, и Марина уехала. Мы остались вдвоем. Заказали еще кофе. Выпили. Я сидел и думал: «Человеку просто скучно, есть время, и его некуда деть». Наконец мы встали, и Наталья спрашивает:
— Ты что собираешься делать?
А у меня какое-то настроение нерабочее — весна. Говорю:
— Ничего, просто болтаюсь.
Тогда Наташа предложила:
— Мне надо заехать в офис, поедешь со мной? Одной не хочется.
Я согласился: — Поехали.
Мы вошли в офис, и там вдруг Наталья сказала, что любит меня.
Это было так неожиданно. Я не знал, как реагировать. Этим признанием она уничтожила атмосферу беззаботности, которая была в наших отношениях. После таких слов мило не поболтаешь. Надо либо отвечать, либо уезжать.
Я был не готов к такому стремительному повороту событий. Одно дело флирт или свидание на одну ночь. Почему нет? Все мы люди, и я не вижу ничего плохого, когда два понравившихся друг другу человека встретятся без всяких обязательств. Но тут речь шла совсем о другом…
Я сказал какую-то нелепость, вроде: «Давай все это обдумаем как следует», — и уехал.
В голове вертелись вопросы. Правду ли она сказала мне в офисе? Какие отношения ее связывают с Игорем Николаевым? Я знал, что они уже не живут вместе. Но некоторые люди расходятся и сходятся по десять раз, и ничего. И готов ли я сам к новой любви?
Разобраться с душевными терзаниями мне «помогла» желтая пресса. На следующий день вышла мерзкая статейка, в которой я якобы рассказывал всякие сальные пошлости про Наташу. Конечно, ничего подобного я не произносил. Умолял Марину дать телефон Королевой.
— У нас так не принято, — ответила она, но вскоре сдалась.
Я набрал номер.
— Думала, что ты особенный, а ты… — сразу начала Наталья.
Оправдывался как мог:
— Не говорил я этого бреда!
Не знаю, поверила она или нет, но мы решили, что должно пройти какое-то время, и если кто-то из нас поймет, что нам эти отношения нужны, он позвонит.
Однако поскольку виноватым был я, мне приходилось ждать ее решения.
Проходит неделя, другая... Молчание.
Я тогда вместе с другом и его женой снимал жуткую квартиру на «Дмитровской». Наташин звонок застал меня в душе.
— Алло! Что делаешь?
Я, конечно, встрепенулся от этого звонка, да и звонок уже сам за себя говорил.
Отвечаю:
— Что делаю? Жду тебя. Приезжай.
И пулей из ванной — наводить марафет. Впрочем, убраться в этой квартире быстро было невозможно, требовалась, как минимум, неделя. Но Наташу непрезентабельный вид апартаментов нисколько не испугал.
Через пару дней она переехала ко мне. Сделала генеральную уборку, выбросила кучу хлама. Друг с женой по-прежнему в соседней комнате. Плюс кошка и собака. Собака постоянно гадила, и кошка тоже. Вот так и жили.
Соседи, когда встречали Наташу, отказывались верить своим глазам: «Да не она это совсем. Что Королевой делать в нашем захолустье?»
Я и сам первое время не понимал, как Наташа решилась столь круто изменить свою судьбу.
Мы все-таки с ней из совсем разных миров. Однажды Наталья призналась, что тоже от себя такой смелости не ожидала: «Когда первый раз тебя увидела, подумала: «Конечно, роскошный парень. Но мне такого счастья не надо, могу представить, какие очереди выстраиваются к этакому красавцу». Но потом на гастролях ты как-то заснул в автобусе. У тебя было такое усталое, измученное лицо. И такое милое, что мое сердце дрогнуло…»
Мы понимали: рано или поздно придется рассказать всем о наших отношениях, но максимально оттягивали этот момент. Было так хорошо, что нас никто не трогает. Мы конспирировали свои отношения в лучших традициях Штирлица. Добирались до офиса разными путями. На репетициях старались вести себя подчеркнуто сдержанно.
Например, Наташа говорит:
— Сергей, я забыла тебе сказать одну вещь, не мог бы ты зайти.
— Да-да, конечно.
Мы заходили в офис, закрывались и давай целоваться.
Очень романтический был период.
Надо сказать, у нас неплохо получалось скрывать свои чувства. Когда Наталья уже была беременна, я не удержался и другу из «Тарзан-шоу» рассказал про наш роман. Он не поверил: «Да ладно! Гонишь».
Николаев же как будто почувствовал, что у Наташи кто-то есть. Он год припеваючи жил с другой женщиной, абсолютно не задаваясь вопросом, как там поживает его законная супруга.
Он ее просто оставил, и как человека, и как исполнителя. А когда у Наташи появился я, Николаев вдруг на одном из концертов на сцене встал перед ней на колени и сказал: «I love you!» Наташа была в шоке.
Так же неожиданно Николаев приехал в Крекшино — в их загородный дом, который Наташа достроила уже после расставания с Игорем.
Было раннее утро, мы с Натальей еще спали. Вдруг слышим крики помощницы по дому: «Наташа! Наташа! Игорь приехал!»
Наталья накинула халат — и в ванную. Я лежу в кровати, заходит Игорь Николаев. Немая сцена. А чего мне, я уже лежу…
Первым нарушил тишину Николаев: — Здравствуйте, а где Наталья Владимировна?
— Она в душе.
— Понятно, — и вышел.
К счастью, обошлось без сцен ревности и выяснения отношений.
В самом начале нашего романа Наташа заявила: «Мне нужен мальчик».
Не сказала, что ей просто нужен ребенок, а сразу заказала пол.
Я тогда про себя подумал: «Нормальные заказы. Уж что получится — то получится». Но как Наташа сказала, так и вышло. Нашему сыну Архипу почти семь лет.
Я присутствовал при родах — это было наше с Наташей решение. Шел в родильное отделение без страха. Но оказалось, переоценил свои силы.
Невозможно передать, что я пережил тогда. Вскоре после рождения Архипа у меня начались проблемы с волосами. Врачи объяснили, что это последствие сильного стресса. И мы с Наташей решили, что если, даст Бог, у нас еще родятся дети, я не буду присутствовать при их появлении на свет. Мне кажется, это правильно.
К сожалению, я не много участия принимаю в воспитании Архипа — рабочий график очень напряженный. Но если выдается свободный день, отключаю все телефоны и самозабвенно вожусь с сыном.
Когда Архип только родился, мы жили в Крекшино. Там свежий воздух, сельские просторы. Но я тогда почти каждый день выступал в клубах и просто не мог тратить четыре часа на дорогу. Стал часто оставаться в нашей московской квартире, и так получилось, что практически снова переехал в столицу.
Меня это не устраивало. Семья должна быть вместе. У нас с Наташей состоялся серьезный разговор. Я прямо сказал: «Уж коль ты и я нужны в Москве, значит, Архип тоже будет жить здесь». Она согласилась.
Наташа у меня очень мудрая и предприимчивая. Ее сценический образ девушки с наивными глазами, поющей про маленькую страну и желтые тюльпаны, конечно, вводит в заблуждение. Но когда я узнал Наталью поближе, был поражен ее коммерческой хваткой, ясным мужским складом ума. В ней столько смекалки, что по сравнению с женой я чувствую себя неандертальцем.
Кстати, о браке. Мы поженились, когда Архипу было уже больше года. Затянули с оформлением отношений.
Зато свадьба получилась красивой.
Я решил сделать для Наташи незабываемый праздник.
Помните, как в «Алых парусах»? Грэй услышал, что девушка ждет принца на корабле с алыми парусами; пошел, сшил эти паруса и приплыл за ней. Так же вышло и у нас. Тогда, на заднем сиденье автомобиля, я подслушал Наташины тайные грезы о свадьбе с фатой, лимузином и маршем Мендельсона и потом воплотил их в жизнь. Мне удалось сшить для нее эти «алые паруса».
Грибоедовский загс был на ремонте, поэтому мы отпраздновали свадьбу в Петербурге. Плыли на пароходе по Неве, в Петропавловке для нас пел хор, и завершился праздник банкетом на Каменном острове.
Мир шоу-бизнеса воспринял наш союз как мезальянс. Мол, Королева променяла маститого композитора в годах на молодого жеребца сомнительной профессии. Но мы трое знаем, как все было. И нам с Наташей плевать на слухи.
Помню свой первый выход в свет в качестве спутника Королевой. В «Национале» праздновали день рождения Льва Лещенко. Я не очень-то хотел идти. Знал: подвергнусь всеобщему тестированию и сканированию. Так и вышло. Конечно, в лицо мне ничего не говорили, но кожей чувствовал любопытные взгляды: «Это тот самый Тарзан? Интересно, что Королева нашла в стриптизере?» В середине торжества мне захотелось уйти.
— Наташа, может, я смоюсь по-тихому? Мне некомфортно. Я никого не знаю.
Она в ответ:
— А тебе и не надо никого знать, достаточно того, что они знают тебя.
В принципе, по этой формуле я теперь и живу.
Мы с Наташей по-прежнему работаем вместе. Ездим на гастроли, выступили дуэтом на проекте «Две звезды», совместно записали несколько песен. Но становиться профессиональным певцом я не собираюсь. У меня неплохие вокальные данные, я участвовал в школьном ансамбле, люблю попеть в караоке, но при этом отдаю себе отчет, что я не Меладзе и не Лепс. Они должны петь, а если я зарою свой певческий талант, ничего страшного не случится.
А вот актерский талант зарывать не собираюсь.
Когда предложили сняться в белорусском фильме «Анастасия Слуцкая», я удивился: у меня тогда не было соответствующего образования. Но прочитав сценарий, понял, в чем дело, — я как две капли воды похож на моего персонажа язычника Будимира.
Текст выучил за сутки. Накануне съемок от волнения не смог заснуть. Моей партнершей на пробах была Олеся Судзиловская. Мы начинаем с ней играть сцену, я, конечно, стараюсь изо всех сил, возможно, переигрываю. И вдруг слышу за спиной фразу, которая не предназначалась для моих ушей: «Смотри, смотри, да этот стриптизер играть чего-то пытается».
Боюсь оценивать свой дебют. Но получать на кинофестивале в Киеве приз за лучшее исполнение роли непрофессиональным актером было приятно.
Когда знакомая оператор попросила режиссера фильма-фэнтези «Властимир» Аделя Аль-Хадада пригласить меня на пробы, его удивлению не было предела:
— Ты в уме? Он же стриптизер!
— Сергей хороший актер. Я с ним работала на картине «Клоунов не убивают». Ну попробуйте, это же ни к чему не обязывает.
А я, признаться, очень хотел получить эту роль. Во-первых, люблю фильмы на историческую тематику. Во-вторых, сама по себе роль шикарная, с потрясающим гримом.
Претендентов собралось видимо-невидимо. Сцена была очень непростая. Мой персонаж, былинный богатырь, попадает в плен, он лежит на земле, опутанный веригами, опоенный каким-то зельем.
Рядом миска с баландой. Тут появляется волк... А богатырь в полной прострации. Он не понимает, что перед ним зверь, начинает разговаривать с волком как с человеком и плачет.
Подходит моя очередь, мне приклеивают бороду, иду на площадку, впереди режиссер: «Так, гример, приготовьте искусственные слезы».
Я за режиссером бегу, а он мне слова не дает сказать. И меня прорвало: «Да подождите же! Что вы меня опускаете ниже плинтуса! Не надо мне искусственных слез, я сам прекрасно умею плакать».
Уже говорил, что меня подобные ситуации только подстегивают. Я должен был так сыграть, чтобы все обалдели. Команда: «Мотор!» Я играю. «Стоп, снято!» — дальше тишина… Адель потом перед продюсером глотку драл: «Если Глушко не возьмете, картины не будет!»
Спасибо ему за то, что поверил в меня.
Я был на многое готов ради этого фильма. Научился ездить верхом, освоил азы фехтования, тонул в выборгских болотах, мерз на ветру. Снимали под Питером, поздней осенью. Пелена дождя, пронизывающий ветер, температура чуть выше нуля. А я сижу в холщовых штанах на земле с невозмутимым видом, и мне в лицо дует авиационный вентилятор и брызжет холодная вода. Эти спецэффекты олицетворяли темные силы. Выдержал дубля три, наверное. Встал и тут же упал — ноги до колен перестал чувствовать. Мне потом коллеги в один голос говорили: «Только ты, молодой идиот, можешь это делать. Опытный актер на такие жертвы не пойдет. Каскадеры же есть!» Но ни один из этих кадров в картину не вошел.
Ни один! Так обидно. У меня была роль второго плана, и от нее практически ничего не осталось. Фильм весь порезали. Половину сцен так сняли, что их вообще нельзя было смонтировать. Кто в этом виноват, даже разбираться не хочу. Изначально фильм назывался «Властимир», потом его вроде бы переименовали в «Русичи». Я уже озвучил свою роль и совершенно не жду премьеры. А зачем?
Но в актерской профессии я не разочаровался. Мне почти сорок лет, и, конечно, я думаю о будущем. Окончил актерское отделение ГИТИСа. Сейчас на моем счету более десяти работ в кино. Конечно, яркой судьбоносной роли я еще не сыграл. Но Москва не сразу строилась, и Тарзаном я не за один день стал.
Я упорный, своего добьюсь. Мне не привыкать начинать все с нуля.
Но вот что до сих пор искренне удивляет: почему соотечественники считают, что развитая мускулатура — признак творческого бессилия? Каждый раз, снимаясь в большом кино, мне приходится доказывать обратное.
С театром сложились более теплые отношения. Возможно потому, что театр — лакмусовая бумажка таланта. В кино может быть сто дублей, а на сцене всегда один. Я играю в спектаклях с замечательными партнерами: Львом Дуровым, Юрием Шерстневым, Никитой Джигурдой. И роли большие и разные. Например, в антрепризе «Казанова» я играл самого Джованни Джакомо. Так получилось, что эта роль была словно предначертана мне свыше.
Как-то в Крекшино я нашел толстый фолиант в древнем переплете. Название заинтриговало: «Казанова.
История жизни». К своему стыду, я не знал, что Казанова — реальное историческое лицо. Начинаю читать, и у меня в буквальном смысле челюсть отвисает. Оказывается, великий любовник всех времен и народов был истинным философом, мыслителем, яркой творческой личностью. Помню, меня поразила фраза: «Старость приносит мудрость. Но как можно восхищаться следствием, если причина его отвратительна?»
Когда я дочитал до середины книги, раздался телефонный звонок: «Здравствуйте, мы хотим пригласить вас в спектакль на роль Казановы».
Ну вот что это? Мне кажется, такие совпадения просто так не случаются. И спектакль получился волшебный, несмотря на то, что подвергся жесткой критике. Я играю старого Казанову. Он седой, в оборванном камзоле. Казанова презирает свою старость и боится смерти.
И тут появляется девушка, которая влюбляется в него такого. Но ход времени неумолим…
Я сыграл более тридцати спектаклей, и каждый раз в финальной сцене у меня была неконтролируемая истерика. Рыдал навзрыд. И зал тоже. За такие роли я многое готов отдать. Это и есть счастье.
И то, что моя и Наташина профессии предполагают вечные разъезды и гастроли, — тоже счастье. Я не представляю себе жизни: пришел домой, поел борща, поцеловал жену, завел будильник и на боковую. Я бы так не смог, сошел с ума. Именно ради свободы я оставил армию и нисколько об этом не жалею. Жить не надоело, а это главное.
Конечно, я ревную Наташу. Особенно на расстоянии.
Закрадываются тревожные мысли: где она, с кем, вдруг не одна? Наташа красивая женщина, и я вижу, какими глазами на нее смотрят мужчины. Знаю, и она меня ревнует. Но как истинно мудрая женщина виду не подает.
Мы вместе уже много лет, и наши отношения перешли на какой-то иной уровень. Мы научились доверять друг другу и стали очень близки. Можно проштудировать всю Камасутру, перепробовать всевозможные позы, но так и не испытать ни с чем не сравнимое удовольствие, когда, уткнувшись в твое плечо, рядом мирно спит любимый человек.
Подпишись на наш канал в Telegram