Он все правильно рассчитал. Этот город буквально пронизан любовными флюидами. Если хотите добиться взаимности от девушки, везите ее в Париж. Мы стали близки...
В то лето было много гастролей. Только прилетела из Сочи, а на следующий день «Блестящих» уже ждали в Астрахани. Боль появилась к вечеру. Язва у меня с восемнадцати лет, и я знаю, как с ней бороться. Но ночью стало еще хуже. Меня буквально выворачивало наизнанку. Смутно помню, как за мной заехал водитель, чтобы отвезти в аэропорт.
В машине сидела Надя Ручка. Взглянув на мое бледное лицо, она с тревогой спросила:
— Юленька, что с тобой?!
— Отравилась, наверное.
В аэропорту я корчилась от диких болей: «Только бы не внутреннее кровотечение!» Попробовала встать с кресла и упала. Лететь было нельзя. Надя вызвала «скорую помощь».
В медпункте аэропорта мне дали пузырь со льдом. «Может, аппендицит», — с сомнением в голосе сказал дежурный врач.
От боли и слабости я периодически теряла сознание. Наконец приехала «скорая». Доктор, молодой парень, сразу меня узнал: — А, Ковальчук!
И что с вами? Наркотики? Алкоголь?
Я попросила:
— Пожалуйста, введите обезболивающее.
Он помял мой живот и сказал, что на аппендицит не похоже.
— Скорее всего наркотики, — продолжал он гнуть свое.
— Какие наркотики? — мне было трудно говорить, язык еле ворочался. — Я даже вина не пью.
Уже в машине он все-таки сделал укол и с издевкой спросил:
— А вдруг я позвоню журналистам и расскажу, что «блестящей» Юлии Ковальчук плохо? Информация стоит хороших денег.
Надо было ему заплатить, но я не знала, где мои вещи.
Попросила:
— Пожалуйста, не надо.
В ответ он засмеялся.
В больнице меня осмотрел главный врач и, подтвердив, что это не аппендицит, определил в палату. Только я переползла с каталки на кровать, как вбежал репортер. Я была в полуобморочном состоянии: «Вы же человек, не надо меня сейчас фотографировать, пожалуйста».
Но он все щелкал и щелкал затвором своего фотоаппарата. И не было рядом никого, кто бы выставил его вон.
Наутро мое измученное лицо появилось на первой полосе «желтых» газет: «Юлю Ковальчук спасают врачи».
Мне сделали гастроскопию, УЗИ, еще что-то.
Сказали: «По данным исследований у вас ничего серьезного».
Я не могла ни есть, ни спать — забывалась на пару часов, пока действовало обезболивающее. Доктора убеждали: «Да, такое вот сильное отравление. Пройдет пара дней, и все наладится». А мне казалось: я умираю. Жалким комочком лежала на больничной койке и угасала. Все чаще приходила мысль: «Это конец!»
Сергей, с которым мы четыре года жили вместе, навещал меня. Он вроде бы переживал, видя мое состояние, но ничего не собирался предпринимать.
— Мы должны что-то делать, — взывала к нему моя подруга Оксана. — Переводи Юлю в платную клинику, покажи другим врачам.
Сергей стоял на своем:
— Раз здесь начали лечение, пусть здесь и закончат.
В конце концов через друзей Сергея нашли хорошего специалиста.
Едва переступив порог его кабинета, я разревелась: «Пожалуйста, помогите...»
После УЗИ мне тут же был поставлен диагноз: «дискинезия желчных путей». Произошел большой выброс желчи в желудок. Это вызвало сильное воспаление. Почему же врачи больницы, куда я попала по «скорой», не могли правильно поставить диагноз и заставили меня так мучиться? Да, я поступила к ним не по знакомству и не за деньги, но ведь они клятву Гиппократа давали! Не понимаю я этого и никогда не пойму.
Мне назначили лечение, капельницы.
Спустя пару дней почувствовала себя лучше, но на полную реабилитацию ушел месяц. Это был единственный случай, когда я, всегда готовая бороться, почувствовала: больше не могу, сил нет — ни моральных, ни физических. И практически потеряла веру в себя. На меня это совсем не похоже...
С детства я была «в каждой бочке затычка». Энергия била через край. А ведь часто болела: мучилась от приступов астмы и головной боли. И вообще меня можно было назвать «девочка-авария». С улицы непременно возвращалась с ободранными локтями или коленями, к скамейке подходила именно с той стороны, где торчал гвоздь... При этом хоть бы раз слезинку уронила!
Едва у нас в Волжском рядом с домом появился дворец культуры, сама пошла и записалась сразу во все кружки: «Мама, я буду ходить на макраме, английский, танцы, в кукольный театр и изостудию!»
Помимо кружков я занималась еще и художественной гимнастикой. Но потом мне на спину упала неудачно подброшенная мной булава весом почти с килограмм. И я бросила гимнастику. Хотя травма была не главной причиной. В спорте очень жесткие рамки и требования, а мне это было скучно. К соревнованиям я сама шила себе костюм, старалась сделать номер как можно более танцевальным, ярким.
— Юля, тебе не хватает элементов? Зачем ты танцуешь? — ругали тренеры.
— Я просто хочу, чтобы было красиво!
Оценки за мои художества ставили низкие, и я сосредоточилась на танцах, кукольном театре и изостудии.
В театре мне давали главные роли, хоть я и не выговаривала букву «р». Логопед сказал, что надо подрезать слишком короткую уздечку языка. Я всегда живу по принципу: доверяй, но проверяй. Поэтому, придя в школу, выстроила подружек и велела: «Ну-ка, показывайте мне свои «правильные» уздечки».
Перед зеркалом мы оттягивали друг другу языки. Так экспериментальным путем я выяснила, что у меня нормальная уздечка! Не короче, чем у других. И операцию делать отказалась. Дома постоянно ходила с логопедической соской во рту, бубня «кррровь», «рррак», «рррека». И однажды у меня получилось!
Мама с папой возвращаются вечером домой. «Сейчас, — думаю, — их удивлю!» Сели ужинать, и я говорю:
— Мам, что-то так торта хочется!
Ноль эмоций. Я, уже рыча как тигрица, повторяю:
— Мам, торррт хочу!
— Дочь, ну нет торта сегодня...
— Ну вы даете, родители! Я же букву «р» научилась выговаривать!
И тут мама, наконец, уронила половник.
Чтобы чего-то добиться, мне надо этого очень захотеть. Постоянным и весьма мощным стимулом к активным действиям служила для меня старшая сестра Жанна. Отношения у нас были не самые простые.
Она в школе училась на «отлично» и сказала однажды: «А ты не сможешь! У тебя не хватит времени! Нечего было разбрасываться на кружки!» Стоило ей это произнести, как у меня возникло непреодолимое желание быть не хуже, доказать, что смогу успевать везде. Я зубрила даже то, что не нравилось, а потом появилась привычка учиться и все пошло как по накатанной. Школу я окончила отличницей.
В детстве мы не были с Жанной подругами, не делились девичьими тайнами, не шептались по ночам. Я вообще не знала, что происходит у нее в жизни, хотя постоянно к ней тянулась: «Жанна, возьми меня, пожалуйста, с собой погулять!» Но она-то уже взрослая, у нее шуры-муры, а тут ребенок клеится. Сейчас понимаю, почему она меня не брала, а тогда воспринимала это как кровную обиду, которая требовала отмщения.
Разобью случайно вазу, а если мама хватится, «на голубом глазу» совру:
— Мама, это Жанна. Я же маленькая, мне до нее даже не дотянуться.
— Ты!!! Как смеешь?! Обманщица! Зачем врешь?! — кричала сестра.
Но совесть меня не мучила. Думала: «Ты со мной не играешь, не помогаешь делать домашнее задание. Старшая сестра называется! За это тебя и настигает справедливое возмездие». Дети часто бывают эгоистами.
Но со временем мы с сестрой очень сблизились. Наверное потому, что я повзрослела и общих интересов стало больше. Сейчас можем полночи проболтать, не то что тогда...
Помню, я готовилась к отъезду в Москву.
По телевизору показывали группу «Блестящие».
Ты для меня один такой —
Нежный, любимый
и родной,
Но твое сердце не со мной,
Сам себе ты рулевой! — выводили девчонки.
Жанна осуждающе взглянула на экран и попросила: «Умоляю, только в этой группе не пой!»
И надо же было так случиться, чтобы я стала «блестящей»!
После девятого класса я ушла в училище. Становиться бухгалтером не собиралась. Просто искала, где можно было экстерном сдать программу десятого и одиннадцатого классов.
У меня была идея фикс: окончить школу в двухтысячном году и поступить в университет в новом веке. Считала, что это очень символично. Я же люблю, чтобы все было красиво! Даже о том, что у меня не будет школьного бала, не жалела. Наоборот, гордилась, что взрослая и стану учиться в университете, когда мои одноклассники еще только будут заканчивать школу. К тому же я не очень любила эти выпускные вечера, когда все становятся какими-то странными: то целуются, то дерутся.
Несмотря на большую нагрузку в училище, я не оставляла занятий хореографией. Лет в шестнадцать поняла, что мне мало просто танцевать, я хочу ставить номера — ведь у меня столько идей! И организовала свой коллектив.
Собрала подружек, с которыми танцевала, и говорю: «Все должно быть на высоком профессиональном уровне, а потому предупреждаю заранее: иногда буду жесткой!»
Никто против моего командования не возражал. Я была требовательной, но меру знала, потому что хорошо запомнила, что случилось, когда в детстве резко настояла на своем.
Во дворе нашего дома поставили турник. Я умела делать на нем перевороты. Говорю подружке: «А ну, давай, попробуй!» Та не хотела, но я уговорила. Подсадила, подтолкнула. Она начала крутиться и вдруг сорвалась. Подбегаю, а у нее обе руки сломаны. Тогда я на всю жизнь поняла: если претендуешь на роль лидера, должен предвидеть возможные последствия своих поступков.
Я поставила программу и сняла ее на видео. Поскольку у меня уже был опыт — танцевала и в народном коллективе, и в эстрадном, — я знала все ходы-выходы, к кому обращаться, чтобы о нас услышали в Волжском. Звонила и говорила: «Здравствуйте, мы хотим принять участие в концерте».
А потом я услышала о конкурсе «Студенческая весна». Мы подали заявку. Сначала победили в отборочном туре в Волжском. Предстояло преодолеть областной этап. Как это ни смешно, проходил он в Урюпинске. Очень милый городок, если бы не лютый холод. Да еще конкурсантов поселили на неотапливаемой турбазе. Ночью невозможно было лечь на подушку — отмерзало ухо. «Девочки! Раз такая холодина, спать не будем! Все на тренировку!» — скомандовала я.
И ведь никто не спорил. В три часа ночи бегали, прыгали, растягивали шпагаты.
Два дня прожили на кураже, абсолютно без сна, выиграли конкурс по Волгоградской области и поехали на «Студенческую весну» в Питер.
Это было событие! Мне шестнадцать, я самый юный руководитель эстрадного коллектива и сама, без родителей, везу своих девчонок в Петербург! В поезде они кричали: «Ура! Оторвемся, погуляем, повлюбляемся!» — «Сначала надо достойно выступить!» — притормаживала я.
Чувствовала себя чуть ли не их мамой! «Пожалуйста, ведите себя прилично. Ведь первый раз едем на конкурс такого уровня!»
Но в один прекрасный момент, воспользовавшись моим отсутствием, девчонки пустились во все тяжкие. Двух обнаружила на дискотеке и насилу вырвала из рук парней, с которыми они обнимались.
Других пришлось искать в городе. Шла по улице и думала: «Как так можно? Одна выпила, другая с парнем целуется, остальные непонятно где пропадают, а нам завтра выступать!»
Мы, конечно, выступили. Но я сразу поняла — победить не сможем, у конкурентов более серьезный уровень подготовки, с коллективами работали опытные хореографы, а я-то только начинала. Но особенно не расстроилась, потому что встретила Его.
Пробираясь к свободному месту в зале, я случайно наступила какому-то парню на замшевый ботинок, так что остался грязный отпечаток.
— Ой, извините... — я подняла глаза.
— Здравствуйте...
Его звали Роман, меня — Юля, точно как в известной повести о советских Ромео и Джульетте «Вам и не снилось». Мы влюбились друг в друга с первого взгляда. Не могли расстаться ни на минуту, ходили взявшись за руки. Он был из саратовской команды КВН и смешил меня так, что я начинала задыхаться.
Чтобы быть рядом с Романом, я поступила в Саратовский социально-экономический университет. Проучившись совсем недолго, перевелась на заочное отделение и вернулась в Волжский. Мне нужно было на что-то жить, а там был мой коллектив, с которым мы начали зарабатывать. У родителей денег брать не хотела, считала себя взрослым человеком, который должен сам себя обеспечивать. Это моя принципиальная позиция.
Но главная причина возвращения была в другом.
Через какое-то время я поняла, что у Ромы нет горячего желания видеть меня рядом постоянно. В свои двадцать два года он не хотел обременять себя семьей и обязательствами. Куда удобней иметь девушку, живущую за сотни километров, созваниваться с ней и видеться раз в полгода. А в остальное время блистать остроумием перед другими представительницами прекрасного пола. Знакомые не раз намекали, что в мое отсутствие он не скучает. Я разборки не устраивала, но галочки для себя ставила. Роман оказался не тем человеком, каким я себе его представляла. «Не заношусь вперед мечтою жадной» — это будто о нем написано. Он не хотел ничего менять в своей жизни, его все устраивало. А я с детства рвалась вперед, мечтала уехать в Москву, найти достойную работу, добиться успеха...
Словом, после зимней сессии все галочки, накопленные за время общения с Романом, вдруг сложились, и я поняла: все, хватит.
Окончательно прозреть помогла новогодняя вечеринка.
Гости собрались у нас дома, веселились, выпивали. Меня попросили станцевать. Я танцую, и вдруг у меня подворачивается нога. Боль страшная, лодыжка прямо на глазах начинает опухать. Рома отнесся к моей травме легкомысленно. «Ничего страшного. Думаю, вывих», — и ушел к столу допивать и доедать. К середине ночи все угомонились, гости, а их было человек двадцать, спали вповалку. Я же от боли не могла сомкнуть глаз, начался жар.
— Мне плохо, — попыталась я разбудить Романа.
— Наверное, надо в больницу.
Но он только буркнул сквозь сон:
— Не преувеличивай ты, обычный вывих! Пройдет.
Утром Рома ушел по своим делам, хотя прекрасно знал, что в этот день я уезжаю домой. Он так и не пришел проводить меня, до вокзала добиралась сама.
Врач, к которому я обратилась в Волжском, был поражен: «Как вы вообще ходите? У вас перелом стопы в двух местах!»
А Роман позвонил лишь спустя месяц с вопросом: «Ну как дела?» Я сказала, что никаких дел у меня с ним больше быть не может.
Через год я поехала поступать в Московский университет культуры и искусств.
Стоило вдохнуть московский воздух, как я сразу полюбила столицу. Пахло гарью, пылью, и все равно мне нравилось — это был мой город!
Во время вступительных экзаменов жила у знакомых в Красногорске. Каждое утро вставала в жуткую рань и на двух электричках добиралась в Химки.
Конкурс был семнадцать человек на место. Я поступала на бюджетное отделение, поскольку платить за меня было некому. Прорывалась исключительно на энтузиазме, ясно понимая, что рядом есть более подготовленные ребята.
Оценки за экзамены я получила средние, спас последний тур, на котором нужно было показать танцевальный номер. Ни у кого не было платьев, выступали в лосинах и купальниках, а я сшила сине-зеленый сарафан — юбка клиньями, цвета яркие.
Все с пучками на затылке, я же соорудила дикую прическу, африканские кудряшки. И страсть в танце показала африканскую. В финале даже залезла на стол, за которым сидела приемная комиссия, — все их бумажки на пол полетели! Очень надеялась, что произведу впечатление на декана. И правильно рассчитала. Он подошел ко мне в коридоре и сказал: «Юля, мы вас берем».
Это было счастье! Сейчас вспоминаю и хватаюсь за голову: неужели я это сделала? Залезла на стол приемной комиссии?! Откуда во мне было столько смелости? Наверное, от отчаяния.
Так я стала студенткой. На бюджетной основе на нашем курсе училось всего восемь человек. Мне дали место в общежитии квартирного типа.
В «двушке» жили вшестером. Зато у нас были собственные ванная и туалет.
С первого дня учебы я стала искать возможность подзаработать: организовала танцевальный коллектив из однокурсниц. За два дня сделали программу — настоящее акробатическое шоу — и пошли предлагать себя по ночным клубам. Сначала зарабатывали гроши: сто пятьдесят рублей за выступление. Объезжая за ночь три-четыре клуба, набирали пятьсот рублей. В общаге появлялись под утро, а вахтерши не пускали. Мы топтались под дверью на морозе в одних колготках и умоляли: «Ну пожалуйста!» Они ни в какую. Так и мерзли до шести, пока общежитие не откроется. А в восемь уже стояли у балетного станка. Я ходила с мешками под глазами, вечно хотела спать и есть. Питались мы в основном в «Макдоналдсе». Дешево и вроде как горячая пища...
Сейчас думаю: ни за что не разрешила бы своему ребенку танцевать в ночных клубах.
Разные люди там попадались. Приставали, предложения непристойные делали. Приходилось выкручиваться, даже блефовать. Одному особо ретивому «поклоннику» сказала: «Сейчас не уймешься — такие ребята с тобой разбираться подъедут, не обрадуешься». Отвязался, слава богу.
Чтобы добраться до клуба, в котором мы чаще всего работали, приходилось идти от метро мимо свалок с полчищами крыс, через железнодорожные пути, где собирались бомжи и наркоманы. Темнота, ни одного фонаря... Взявшись за руки, бежали без оглядки через весь этот ужас. А ведь случалось ездить на работу и поодиночке. Чего не сделаешь ради куска хлеба.
Чудо, что с нами ничего не случилось.
Выступали мы ночами по четвергам, пятницам, субботам и воскресеньям. Так продолжалось почти девять месяцев, пока я не попала на кастинг в балет группы «Блестящие». Это были первые в моей жизни пробы. Пришла и увидела огромную толпу: на пять мест претендовали двести человек. Сначала испугалась, но потом взяла себя в руки: я не хуже других, надо бороться. И после третьего тура мне позвонили (к тому времени я накопила на свой первый мобильный): «Юля, приезжайте, надо обсудить условия работы».
Начались репетиции. Мне хотелось поскорее все освоить, я испытывала наслаждение от каждого занятия. Приходила домой мертвая от усталости, валилась на кровать, но засыпала с мыслью: «Ах, как же хорошо я живу!»
В конце первого месяца я сидела в офисе, ждала зарплату, напротив расположился незнакомый мужчина.
— Девушка, а что вы тут делаете?
— Танцую в группе «Блестящие», — с гордостью сказала я.
— Да вы что!
И как?
— Очень нравится!
Он меня дальше расспрашивает: откуда я такая восторженная взялась? Умею ли петь?
— Дайте гитару, и я вам спою.
Наконец мой собеседник представился, им оказался Андрей Грозный, продюсер «Блестящих». Принесли гитару, я спела, потом станцевала, поворачивалась по его просьбе налево, направо, убирала волосы.
Относилась ко всему совершенно несерьезно. Была уверена: просто так в шоу-бизнес не попадают. Он записал мою фамилию и номер телефона. Мы попрощались, и за неделю до начала занятий в университете я уехала навестить родителей.
И вдруг звонок на мобильный:
— Здравствуйте, Юля, это Андрей Шлыков, второй продюсер группы «Блестящие». Мы вас хотели бы видеть через три дня на репетиции.
Я растерялась:
— Не могу через три, я только что приехала, а обратный билет только через шесть дней! Поменять вряд ли получится!
— Ну ладно, через шесть так через шесть, но сразу к нам!
На негнущихся ногах я пошла на кухню:
— По-моему, меня взяли в «Блестящие»...
— Не может быть! — радостно воскликнула мама.
А сестра мрачно добавила:
— Поздравляю! Вот уж повезло так повезло...
Работала я в группе поначалу на голом энтузиазме. Довольно долго зарплату мне не платили, объясняя это тем, что идет испытательный срок. Через полгода мое терпение закончилось. Говорю продюсерам: «Я же представляю «Блестящих», мне надо хорошо выглядеть, одеваться на том же уровне, что и девочки.
Может, уже определитесь — пою я в группе или нет?»
И тогда меня окончательно приняли.
Первое время я вытанцовывала такие па! Хотелось показать, что могу и батман кинуть, и чуть ли не переворот на сцене изобразить. Жанна Фриске говорила: «Юль, мы все знаем, что ты прекрасно танцуешь, но делай это спокойнее...»
Я и сама начала понимать, что надо поскромнее держаться. Меня ведь хлебом не корми — дай во всем разобраться и высказаться, а таких не очень любят. Поэтому пыл я поумерила.
Никаких конфликтов, никакой «дедовщины» или ущемлений со стороны девочек не было. Мало кто верит, что может быть хороший жен ский коллектив, но мне повезло.
Ксюша Новикова, пытаясь объяснить танцевальные движения, говорила:
— Не знаю, с чего начать. Я не умею танцевать. Смотри, как я делаю, и повторяй.
Но показать она могла один раз так, второй — по-другому.
— Ксюш, а как все-таки нужно?
Хохочет:
— Ой, не знаю! Потом в процессе поймешь!
Ксюша всегда такая была — добродушная, веселая, смешливая. Но по-настоящему я подружилась только с Жанной Фриске. Первый раз встретились на репетиции. Она пришла посмотреть на новенькую девочку, то есть на меня.
Жанна очень открытая, мы разговорились и быстро поняли, что у нас много общего. Болтать могли часами: о музыке, мужчинах, еде, танцах... Мы вообще не расставались, ночевали друг у друга. Она меня даже одевала первое время — собственных-то вещей почти не было, чтобы выйти в свет.
В общежитие меня попрежнему не пускали, если в неурочный час возвращалась теперь уже с гастролей. Дальше так жить было невозможно. Я перевелась на заочное и за двести пятьдесят долларов сняла свою первую квартиру. Она была страшненькая, темная, в красных бабушкиных коврах, со старым ламповым телевизором, но это была моя квартира! Не нужно ждать очереди в туалет. Можно приходить когда захочешь и с кем захочешь. Счастье!
Гастролировали мы много, иногда даже не успевали заехать домой. Прилетаем в Домодедово и тут же едем в Шереметьево, радуясь возможности сходить в душ прямо в аэропорту.
Однажды «Блестящих» пригласили в Одессу, выступить на дне рождения у очень состоятельного именинника. В разгар веселья ко мне подошел симпатичный молодой человек: «Обязательно встретимся с тобой в Москве, вот увидишь».
А мы с ним даже не знакомы! Прошло три месяца, и вдруг я встречаю его на какой-то вечеринке. Говорит:
— Привет, знал, что ты здесь будешь.
— Откуда? Я ведь не выступаю, а только гость.
— Справки навел. Восемь-девятьсот шестнадцать-пятьсот сорок...
Это ведь твой номер телефона? Правильно?
Надо же, уже и номер раздобыл! Мне такое начало понравилось.
Он очень красиво и тактично ухаживал. Дарил цветы, приезжал за мной после выступлений, водил в лучшие рестораны. Мы были еще, по сути, мало знакомы, виделись всего несколько раз, и вдруг...
— Давай съездим в Париж? — сказал он, будто приглашал в очередной ресторан.
Ему опять удалось меня удивить. И мне это опять понравилось.
— Давай!
Поездка в Париж с почти незнакомым мужчиной, конечно, была авантюрой. Но я надеялась, что она поможет избавиться от депрессии, которая отравляла мне жизнь последние месяцы.
Я была еще совсем юной, а вокруг вертелось столько людей, добивавшихся моего внимания. По неопытности я часто влюблялась не в тех. Разочарования больно ранили душу. Тогда я в очередной раз лишилась розовых очков и очень переживала. У каждого свой способ восстановления душевного равновесия. Кто-то стрижется наголо или красит волосы в зеленый цвет, кто-то прыгает с парашютом, а я поехала в Париж и надеялась этим безумством переломить ситуацию. Мне хотелось окунуться в другой, незнакомый мне мир. «Будь что будет», — сказала себе.
И получила от поездки что хотела. Совершенно забыла про свои страдания. Мой новый знакомый все правильно рассчитал. Париж — особый город, он буквально пронизан любовными флюидами.
Если хотите добиться взаимности от девушки, везите ее в Париж. Мы стали близки...
Он оказался замечательным гидом. Со знанием дела рассказывал об архитектурных памятниках и шедеврах Лувра. Мы гуляли по Елисейским полям, сидели в кафе. С ним было интересно и легко, но сердце мое билось ровно. Говорила себе: «Подожди, он хороший человек, все еще может измениться, ведь бывает, что любовь приходит не сразу».
Мы продолжили встречаться в Москве. Виделись два-три раза в неделю, и большего нам не хотелось. Редкость встреч списывали на занятость. Он очень деловой человек, занимающий серьезную должность, у него совсем немного свободного времени. И моя жизнь расписана — репетиции, гастроли, концерты. Но в глубине души я знала: это отговорки.
Если мужчина и женщина действительно хотят быть вместе, они бросят все ради любви.
Мне понадобилось полгода, чтобы окончательно понять: у нас нет будущего. И это несмотря на то, что он, как мог, пытался убедить меня в серьезности намерений: познакомил со своим ребенком, ввел в круг друзей. Двадцатилетней девчонке поначалу было неловко в компании взрослых, состоявшихся и состоятельных людей, но они отнеслись ко мне очень доброжелательно, уважительно и искренне. Хотя я все больше помалкивала: обсуждаемые его знакомыми яхты и новые модели супердорогих автомобилей меня мало интересовали.
Однажды после вечеринки мы поехали к нему. Я лежала в темноте, о чем-то думала и вдруг услышала, как он пробормотал в полусне: «Почему ты рядом со мной?
Ведь я тебя недостоин».
Что означали эти слова? Подумала: мы знакомы уже полгода, а ведь я совсем его не знаю. Он никогда ничего о себе не рассказывал и пресекал любые расспросы о его жизни до меня. Пределом откровенности стало сообщение, что он совсем недавно расстался с женой. И никаких комментариев, ни грана лишней информации. Такая скрытность и меня не располагала к откровенности. Разговаривали мы в основном на общие темы: музыка, премьеры...
Чуть ли не с первого дня знакомства я дала ему понять, что не нуждаюсь в материальной поддержке: «Спасибо, у меня все есть!» По-моему, он гордился тем, что я рядом с ним не из-за денег. Конечно, были бриллианты на Восьмое марта, Новый год, день рождения, но и только.
Слава богу, что он не использовал со мной в полной мере свой «материальный ресурс».
А то, глядишь, закружилась бы моя голова. И забыла бы я про свои принципы. А потом пришлось бы расплачиваться: нелюбовь очень быстро дает о себе знать, а жить во лжи я не умею.
Однажды ночью я очнулась как от толчка. Огромный роскошный дом спал. Рядом со мной лежал он — молодой, красивый, баснословно богатый. Много раз приходилось видеть, как деньги творят чудеса. Юные девушки готовы убедить себя, что любят страшных, пузатых, старых. Мой знакомый был совсем другой. Он, возможно, как никто достоин любви. Но я смотрела на него и беззвучно плакала, а сердце стучало: «Что ты здесь делаешь? Ты ведь не любишь его!» Утром я сказала, что ухожу.
Совсем. Он был спокоен. Чувствовал, что так случится. Ведь ни он, ни я не захотели менять себя ради наших отношений. Значит, это была не любовь и так тому и быть.
Я знаю, что он женился, у него замечательные дети. Рада, что он нашел девушку, которая любит его. Нам удалось остаться друзьями. Когда видимся на вечеринках, непременно здороваемся, узнаем друг у друга, как дела...
А вот с Сергеем мы не видимся, хотя были вместе четыре года...
Как-то раз мне позвонила знакомая и говорит:
— Юля, один молодой человек хочет с тобой познакомиться. Он хороший парень, поговори с ним по телефону.
— Странный способ знакомства. Ну ладно, пусть позвонит.
Мы поболтали, и Сергей уговорил меня встретиться. Я даже удивилась, когда увидела перед собой интересного высокого парня. Чтобы симпатичный тридцатидвухлетний мужчина — и не женат? Наверное, что-то с ним не так.
Осторожность перевесила, и все его дальнейшие ухаживания я пресекла. Прошел год, и вдруг мы с Сергеем случайно сталкиваемся в ресторане на дне рождения Ани Семенович. Он знал, что я там буду, но пришел не один, а под ручку с нашей общей знакомой. Меня это задело.
В разгар вечера я встала: «Пока, ребята, ухожу, у меня свидание!»
Сказала громко, чтобы все услышали, и он в том числе.
Через пару дней Сергей позвонил:
— Юля, а может быть, попробуем еще раз? Давай встретимся, выпьем чаю.
Мне польстило, что мужчина, которому я дала от ворот поворот, через год снова пытается добиться моего расположения.
— Хорошо, я подумаю.
Выдержала паузу — два дня — и перезвонила. А почему бы и нет? Почему бы не попить чаю?
Встретились вечером, он был уставшим после работы, но мы оба получили удовольствие от общения. Я поняла, что мне нравится этот человек.
Мы еще ни разу не целовались, когда он пригласил меня за город, в гости к своим друзьям. Стоял май, но в лесу еще лежал снег.
Скоро я почувствовала, что с одеждой не рассчитала, начала ежиться от холода. Сергей снял куртку и накинул мне на плечи. Стало получше, но дрожать я не перестала. И тогда Сережа отдал мне и свитер. «Так ты ради меня в сосульку превратишься», — пошутила я, но забота его понравилась.
Во время застолья хозяин дома, произнеся тост, неожиданно крикнул: «Горько!» Гости разом повернулись к нам и дружно поддержали. Я смутилась, а Сергей не растерялся. Схватил меня в охапку. Это был наш первый поцелуй.
Вскоре он предложил поехать отдохнуть в Таиланд. Я решила, что поездка — это шанс лучше узнать Сергея, и согласилась. Мы попали в сезон дождей. Семь дней из десяти пришлось просидеть в гостиничном номере. Но я нисколько об этом не жалела, так хорошо нам было вместе.
И тут вдруг звонит мой мобильный. «Малышка! Привет!» — донеслось из трубки.
Это был мой знакомый с нетрадиционной ориентацией. Ревновать к нему смешно, но Сергей разошелся не на шутку: «Он назвал тебя «малышка»! Ты обманываешь меня! Ведешь двойную жизнь!»
Мы поссорились, хотя было приятно, что Сергей меня ревнует.
После поездки я сама предложила попробовать жить вместе. «Я «за», — тут же согласился Сергей.
Его съемная холостяцкая берлога — стол, стул, кровать, шкаф, холодильник и две разномастные чашки — для совместной жизни не годилась. Мы начали искать квартиру. Перебрали множество вариантов.
Запомнилась «двушка», выкрашенная в разные цвета: одна комната красная, другая — зеленая, кухня — желтая, коридор — фиолетовый. «Вау, как здорово, берем!» — решили мы. Но спустя три минуты, сидя в машине, я одумалась:
— Мне кажется, я сойду с ума в такой квартире.
— И я тоже, — согласился Сергей.
Вариант, на котором мы остановились, нашелся случайно. Просматривая газету, наткнулась на объявление: квартира в Центре. И через полчаса уже бродила по просторным светлым комнатам. Это было то, о чем я мечтала.
Мы стали жить вместе, но виделись тем не менее редко. Сергей с утра убегал на работу. Я же после ночных выступлений спала часов до двенадцати.
Случалось, он приезжал с работы, а я только уходила из дома, чтобы вернуться поздно ночью. В отличие от меня Сергей любил проводить время в ночных клубах. «У него серьезный бизнес. Ему надо отдохнуть от офисной рутины», — говорила я себе и иногда, преодолевая усталость, ехала с ним.
Мы были обычной парой, и, как у всех, у нас случались разногласия. Люди могут конфликтовать и при этом прожить долгую и счастливую жизнь. Но с Сергеем было очень трудно помириться. После ссоры он не разговаривал часами. Я сходила с ума, а ему хоть бы что. Потом, как ни в чем не бывало, начинал общаться, объясняя молчание тем, что ему надо было подумать. А я уже даже не помнила, из-за чего мы поссорились! Потом сам собой сошел на нет «конфетно- букетный» период наших отношений.
К сожалению, почти все мужчины, завоевав женщину, успокаиваются, перестают преподносить сюрпризы. Я пыталась мягко намекать Сергею:
— Как-то грустно дома без цветов...
— Да, ты права, я все исправлю, — спохватывался он, но ничего не менялось.
Теперь понимаю: когда женщина любит, она закрывает глаза на многое. А мои глаза, увы, оставались открытыми. И я все чаще замечала, какие мы разные: я общительная, он замкнутый, мне любую проблему надо обсудить моментально, а он держит все в себе.
Я начала болезненно реагировать на некоторые его привычки. Прошу помыть за собой чашку — забывает. Ставит ее где попало, на полировке остаются круги.
Напоминаю — злится. И вот уже словесная перепалка.
Со временем наши ссоры стали носить затяжной характер. Мы могли повздорить из-за ерунды, и Сергей молчал уже целую неделю, вообще не шел на контакт. Для меня это было мукой. Как можно жить с человеком в одной квартире и не разговаривать?! Я понимала, что дальше счет может пойти уже не на недели, а на месяцы молчания.
Возможно, если бы Сергей предпринял какие-то решительные действия, попросил руки например, наши отношения вышли бы из тупика. «Посмотри, какое чудесное платье, — говорила я ему, увидев свадебное торжество в какой-то передаче. — Когда-нибудь у меня тоже будет красивая свадьба, я приглашу много- много гостей.
Я уже придумала, как все устроить!»
Но Сергей отмалчивался. Может, он боялся, что не потянет связанные с бракосочетанием расходы, — в его фармацевтическом бизнесе в последнее время появились проблемы. А может, виной тому первый брак, о котором он никогда не рассказывал. Как и почему он распался, я так и не узнала. Свое прошлое Сергей хранил под грифом «Секретно». Везло мне на скрытных мужчин. А может, это я недостаточно любопытная...
О его прошлой жизни я узнала, когда мы уже расстались. Оказалось, что некоторые из моих знакомых девушек, работающих, как и я, в шоу-бизнесе, встречались с Сергеем. Видимо, ему хотелось видеть рядом известную личность, с которой приятно появиться на модной вечеринке. Для любого мужчины это очень лестно.
Сергей не хотел меня терять, но и ничего не предпринимал, чтобы удержать.
Окончательно точки над i в наших отношениях поставила программа «Танцы на льду».
Я не предполагала, что проект займет столько времени. Проводила на катке иногда по десять часов в день. Очень хотела победить, так и сказала Петру Чернышеву, своему партнеру: «Чего бы это ни стоило, но мы должны выиграть!» Для меня это было важно, но Сергей только на первых порах поддерживал, а потом совершенно отстранился, да еще и начал ревновать к Пете. Объясняла, доказывала, что ничего у меня с Чернышевым нет: «Пришел бы хоть раз на каток, сам посмотрел, что на тренировках происходит, если мне не веришь».
Наконец Сергей приехал. Мы поцеловались, и я вернулась на лед. Когда через пятнадцать минут объявили перерыв, стала искать его, но увидела лишь удаляющуюся спину. «А чего мне было там сидеть? Ты на меня совсем не обращала внимания! Для тебя теперь фигурное катание важнее, чем я!» — бросил он мне дома.
И я поняла, что он ревнует не просто к Чернышеву, он ревнует меня к успеху, к жизни, в которой он чужой. А это тупик, потому что обычной девушкой я уже не буду никогда.
Через несколько дней Сергей мрачно сообщил, что ему необходимо уехать: «У нас сложный период, будет лучше, если мы переживем его врозь».
Мне это не понравилось. Я не тот человек, который считает, что нужно отдыхать друг от друга. Когда люди идут на это, значит, отношения заканчиваются.
Я была против, но Сергей все равно уехал.
Первые две недели мы вообще не общались — ни по телефону, ни через эсэмэс. Потом стали приходить сухие, информативные сообщения — был там-то, видел то-то. Еще через неделю он начал «чувствовать» и написал: «Мне без тебя грустно».
Какое-то время мы еще жили вместе. Он отправлялся на работу, а я ходила по квартире как тень. Не ожидала, что будет так трудно разорвать эти отношения. Четыре года — все-таки серьезный срок. Чувствовала себя одноклеточной амебой, существом без желаний и представлений о будущем.
Сергей тоже переживал, пытался убедить меня начать все сначала. Но я дико устала и мечтала, чтобы все поскорее закончилось.
Он съехал на другую квартиру. И у меня осталась только работа...
За шесть с половиной лет, что я была в «Блестящих», многое изменилось. Самым комфортным для меня оказался первый коллектив: Жанна, Ксюша, Ира и я. Потом Иру заменила Аня Семенович. А чуть позже ушла моя любимая Жанна Фриске.
Аня с самого начала хотела быть в центре внимания.
Она подходила к кому-нибудь из девочек и просила: «А можно, на этой песне я встану в середине?»
Но на первых порах никто не спешил уступать Ане свое место. А ей не нравилось стоять сбоку. Ради того, чтобы выделиться, Семенович готова была прыгнуть на сцене тройной аксель — она ведь в прошлом звезда фигурного катания.
Такой уж у Ани характер: нравится, когда все обращают на нее внимание. И это нормально: она все-таки артистка.
В «Блестящих» стало как-то неуютно. Раньше на съемки и интервью ходили вместе, а теперь почему-то одну зовут, а другую нет. Появилась зависть. Я стала подумывать о том, чтобы уйти из группы. Кроме того, почувствовала в себе силы начать сольную карьеру. И толчком к этому послужил разговор с моим нынешним продюсером Маратом Хайрутдиновым на его дне рождения.
Он занимался тогда рокерскими командами — «Бригада С», «Агата Кристи», «Токiо». Мы сидели, болтая о чем-то отвлеченном, когда к нам подошел директор музыкального вещания Первого канала Юрий Аксюта: «Вы так давно дружите, сделали бы уж что-нибудь вместе!»
Мы переглянулись и, действительно, через какое-то время созвонились.
Работать с Маратом я стала втайне от всех, боялась сглазить. Когда записала первую песню, поняла: альбому быть! Просто летала, представляя, как стану петь одна, сама смогу контролировать процесс работы.
Сказала продюсерам «Блестящих», что через полгода уйду из группы, но они не поверили. Думали — таким образом пытаюсь поднять себе зарплату. Когда срок истек, напомнила: «Я ухожу». Они были в шоке: «Не может быть! Куда? У тебя ничего не получится!»
А я, не сомневаясь ни секунды, кардинально изменила жизнь. Появилось чувство свободы, желание творить! Теперь я просиживала в студии сутки напролет, сочиняла песни.
Была вся нацелена на работу и совсем не ждала любви...
Мы были знакомы давно, он тоже поет. При встрече за кулисами обменивались дежурными: «Привет!» — «Привет!» И только. Наш роман начался странно и неожиданно для нас самих. Я пригласила его на первый сольный концерт. Он пришел с огромным букетом роз. После выступления мы с друзьями решили посидеть, отметить событие. Я уговорила его поехать с нами, хотя знала: он не любит компании.
Вскоре он засобирался домой. Когда прощался со всеми, поцеловал меня в щеку, и тут что-то произошло, сердце забилось часто-часто. В голове промелькнуло: «Нельзя его отпускать!»
Я встала у двери: «Ты никуда не уйдешь!» Ребята хохотали, думали — дурачусь.
Он несколько раз порывался уйти. Я не давала. Потом он все же ушел и... вернулся.
Наутро я проснулась другим человеком. С первой секунды думала о нем, и у меня перехватывало дыхание. Говорят, что такая сумасшедшая страсть ненадолго. Но я не верю. Нам очень хорошо. Мы похожи. Так же, как и он, я не ищу шумных компаний, не люблю спиртное, не хожу в клубы и на вечеринки, предпочитая отдыхать с друзьями. Люблю играть с ним в ассоциации, ходить в кино, в театр. А еще я люблю заботиться о нем. Прилетев с гастролей после бессонной ночи, могу рано утром поехать к нему, чтобы накормить завтраком. Раньше такого даже представить не могла: только домой, отсыпаться!
И он тоже любит делать мне приятные сюрпризы. Недавно была на приеме, а он где-то выступал и сказал, что не сможет вырваться.
Я расстроилась: «Жалко! Хотела показать тебе свое новое платье! Оно такое красивое!»
Хожу по залу, разговариваю со знакомыми и вдруг вижу — он: «Ну, показывай свое платье, любимая!»
Он не боится при всех называть меня так. А еще он говорит, что «я его самая долгожданная, самая желанная».
Даже в мелочах чувствую его заботу. Он всегда подает мне пальто, открывает дверцу и помогает выйти из машины, где бы я ни сидела — на пассажирском или на водительском месте. Даже в обычные дни не забывает приносить мне розу или орхидею.
Однажды я рассказала, что с детства мечтала о кровати с балдахином: то ли в сказке какой-то увидела, то ли на картинке, не помню.
Приезжаю с «Последнего героя» и вижу — стоит! «Это чтобы ты, наконец, смогла отоспаться как следует после всех мучений».
С острова я приехала другим человеком. Внутренне была еще вся там, на карибских берегах, и вела себя с ним холодно и отстраненно. О людях, которые окружали меня на проекте, говорила куда больше, чем о нас двоих.
— Ты скучала без меня? — спрашивал он.
Конечно, скучала, но все тонкие чувства на острове притуплялись, видимо, это была защитная реакция организма. И я честно призналась:
— После третьей недели я начала забывать твои черты.
Было видно, что ему неприятно это слышать. Но он оценил мою искренность и сделал все, чтобы помочь мне быстрее восстановиться. Нашел мои картины, которые я рисовала когда-то давно, и развесил их по стенам нашего дома. Кормил меня чем-нибудь вкусненьким. Не раздражался, когда я снова и снова начинала вспоминать об острове. И ни разу не сказал: «Проект уже закончился, пора все забыть».
Подруга Оксана, которая видела, какой я вернулась с «Последнего героя», сказала: «Не ожидала, что он так быстро и бережно вернет тебя в наш мир. Молодец, уважаю!»
Не уверена, что окажись я на его месте, смогла бы все это вытерпеть.
Мы мечтали об отпуске, и нам удалось вырваться на неделю на Мальдивы.
Поехали компанией, но с друзьями практически не общались — так хотели побыть вдвоем. Даже телевизор ни разу не включили! Разговаривали, слушали музыку, просто кайфовали, вдыхая запах океана.
С ним я поняла, что могу быть терпимее. Если он раздражен или устал — тут же оставляю в покое, не пристаю со всякими глупостями. Молчу, хоть и хочется высказаться, а сдержаться при моем характере, поверьте, не просто. Улыбаюсь ему, даже когда нет настроения. Вот только с ревностью мне бороться трудно.
Однажды он забыл в моей машине телефон. Я этого не заметила, пока не услышала, что пришла эсэмэска. «Вдруг что-то важное», — подумала я... И прочла: «Дорогой мой котенок, я уже вся горю». Кровь прилила к лицу, в висках застучало. Захотелось разбить этот проклятый мобильный вдребезги.
Позвонила ему на городской и, задыхаясь от ярости, прокричала:
— Хорошие эсэмэс тебе приходят, «дорогой мой котенок»!!!
— Только не накручивай себя, я скоро буду! Где ты? Стой где стоишь!
Он примчался, схватил телефон, посмотрел номер, с которого пришло послание:
— Это фанатка ненормальная. Вообразила, что мы женаты, где-то раздобыла номер и шлет теперь чуть не каждый день эсэмэски! Я даже не знаю, как она выглядит! Ну хочешь, позвоним ей? Сама убедишься.
Я была в такой ярости, что не могла связно говорить. Повторяла только: — Мне все понятно!
Мне все понятно!
Казалось, наступил конец света. Раньше думала, что такие чувства бывают только в кино.
Сообщения от фанатки приходили еще несколько раз, мы читали их вместе. Однажды она написала: «Ты мне снился. Как замечательно мы провели вчерашний вечер!» После этих слов у меня не осталось никаких сомнений: неизвестная мне девушка живет в мире фантазий. Ведь весь вчерашний вечер мы были с ним неразлучны.
Любовь — это танец для двоих. И мы танцуем — то танго, то босанову, то вальс... Иногда эмоции захлестывают, иногда — нежность. Я надеюсь, наш танец продлится долго, главное — уметь слышать друг друга, чувствовать и не сбиваться с ритма.
Подпишись на наш канал в Telegram