«Даже не думай, что я буду оплачивать твои долги! — орал на меня Овчинников. — Собирай чемоданы и гуд-бай! У тебя — двадцать четыре часа на сборы!»
...Меня разбудил телефонный звонок.
— Здравствуйте, Инга, — произнес незнакомый мужской голос. — Не могли бы вы прокомментировать интервью мужа?
— Какое? — не поняла я.
— В «Советском спорте». Знаменитый футболист Сергей Овчинников пришел на него вместе с новой женой Анной.
Значит, вы развелись? Кому же достался дом в Баковке и голубой джип с эмблемой «Локомотива»? Алло! Вы меня слышите?
Я нажала «отбой» и вскочила с кровати. Голова закружилась, перед глазами поплыли темные круги. «Не хватает только обморока, — подумала я. — Спокойно, Инга. Чего ты испугалась? Это просто глупая шутка».
Пошла на кухню, сварила кофе и позвонила подруге. Она подтвердила, что у Сергея действительно вышло большое интервью: «Посмотри в Интернете. Но только, пожалуйста, не волнуйся! Вспомни, что говорили доктора!»
«Что же там такое?» — занервничала я.
У меня уже было несколько обмороков на нервной почве. Однажды я отключилась прямо на улице. Хорошо — подхватили добрые люди. В другой раз грохнулась на кафельный пол в ванной и только чудом ничего себе не сломала. Врачи советовали избегать стрессов и вести здоровый образ жизни. Слышать это было смешно. Стараниями Сергея жизнь моя превратилась в ад. Я почти ничего не ела, спала урывками и держалась только на кофе и сигаретах.
На сайте «Советского спорта» мне сразу бросилось в глаза интервью мужа. Я прочитала вступление и похолодела. «В Рождество Сергей Овчинников побывал у нас в гостях вместе с женой Анной, — писал журналист. — Супруги недавно вернулись из Арабских Эмиратов, где они загорели и набрались сил...» Далее говорилось, что там же, в Эмиратах, парочка встретила Новый год. Лучшим новогодним подарком для Сергея стал поцелуй жены утром первого января.
«Первого числа он поздравил меня по телефону с Новым годом и ни слова не сказал про Эмираты, — недоумевала я.
— Ничего не понимаю. Если эта Анна — жена Сергея, то кто же тогда я?»
Некоторое время сидела перед компьютером, пытаясь переварить прочитанное, а потом кинулась искать свидетельство о браке. Подумала, что Сергей мог забрать документы и потихоньку оформить развод.
Свидетельство было на месте, но меня это не успокоило. Я позвонила знакомому адвокату с большими связями и попросила выяснить, состою ли еще в браке с Сергеем Овчинниковым. Через час он перезвонил: «Все в порядке. Вы по-прежнему его законная жена».
Я поблагодарила за помощь и решила объясниться с Сергеем. Прежде чем набрать номер, долго собиралась с духом. Меня трясло.
— Здравствуй, Сережа. Что все это значит? — спросила я.
— Что — «это»? — совершенно невинным голосом поинтересовался муж.
— Я прочитала в «Советском спорте», что у тебя новая жена.
— Ерунда! Выдумки журналистов! Не бери в голову. Я уже позвонил в редакцию и сказал, что о них думаю. У тебя все? Извини, мне некогда.
Он отключился, а я застыла с трубкой в руке. Мысли путались. Происходящее казалось дурным сном...
Нас считали идеальной парой. Мы всегда и везде были вместе — Босс и его жена.
Боссом вратаря Сергея Овчинникова прозвали еще в девяностом, когда он играл в сухумском «Динамо».
Меня называли женой Босса и Ингой Овчинниковой, хотя, выйдя замуж, я сохранила свою фамилию — Вирсе. Не захотела менять документы. Для иностранки — это целая история.
Я гражданка Латвии. Выросла в Риге, в простой семье. Мама работала на железной дороге, папа — на стройке. С самого детства родители учили меня быть самостоятельной и рассчитывать только на собственные силы.
Характер мой с детства закалил спорт. До семнадцати лет я серьезно занималась плаванием. Выступала за сборную Латвии, получила звание мастера спорта. В Риге тренировочные базы пловцов и футболистов располагались рядом.
Мы с Сергеем в те годы не встречались, но кто-то из его биографов впоследствии придумал красивую легенду о нашей юношеской любви. Якобы познакомились мы на сборах. Судьба разлучила нас, а спустя годы чудесным образом соединила вновь. На самом деле все было иначе. C Сергеем я познакомилась значительно позже — в Москве летом девяносто девятого. В то время уже несколько лет занималась строительным бизнесом.
Нас передавали по цепочке как «бригаду из Прибалтики» — мы ремонтировали и отделывали квартиры. Я была и бригадиром, и дизайнером — довольно неплохо зарабатывала. В то лето шел ремонт в квартире моих московских друзей. Однажды они пригласили меня в ресторан, и в нашей достаточно большой и пестрой компании оказался Сергей.
Увидев красивого голубоглазого парня, я спросила:
— Кто это?
И услышала:
— Сергей Овчинников. Бывший игрок «Локомотива» и лучший вратарь России.
— Врата-арь, — протянула я и потеряла к нему интерес. О футболистах еще с юности была не слишком высокого мнения. А после развода с первым мужем-биатлонистом вообще зареклась от серьезных отношений со спортсменами.
Замуж выскочила по глупости, в девятнадцать лет. Мужу моему было двадцать. Мы оба учились в Институте физической культуры.
Брак продержался около пяти лет. Сначала все шло неплохо. Проблемы начались, когда родился Женька. Одно дело — вдвоем радоваться жизни, и совсем другое — воспитывать ребенка. Муж им почти не занимался. Сыну еще не исполнилось года, когда я забрала его и вернулась к родителям.
Пока Женя был маленьким, работала инструктором в республиканском Спорткомитете, а потом занялась коммерцией. Ездила в Польшу за товаром и перепродавала его в Латвии. Вскоре обзавелась компаньонами по «челночному» бизнесу — в то время им занимался каждый второй. Они и переориентировали меня с тряпок на стройматериалы. А через пару лет мы организовали строительную фирму. Когда встретилась с Сергеем, была уже достаточно обеспеченной и совершенно самостоятельной женщиной.
За столом мы сидели рядом, и он сразу же начал за мной ухаживать. Сергей держался просто и естественно и оказался образованным и начитанным парнем с хорошим чувством юмора. Такие футболисты мне раньше не встречались. Позже я не раз убеждалась в его умении «обаять» собеседника. Овчинников — замечательный рассказчик и душа любой компании.
В тот раз, помню, он рассказывал, как мальчишкой торговал икрой за границей. Детская команда «Динамо» поехала на турнир во Францию, и Сережа ухитрился протащить через таможню несколько банок черной икры. «Таможенник спрашивает:
— Продавать везете?
А я говорю шепотом: — Что вы, дяденька, это допинг, замаскированный под икру.
Надо же как-то возрождать российский футбол.
Он посмотрел на меня как на сумасшедшего, но пропустил. Потом мы ходили с ребятами по парижским барам и втюхивали икру французам. Они были рады помочь бедным русским детям. Я заработал тысячу двести франков — сумасшедшие деньги. Накупил джинсов, маек, костюмов спортивных. Приехал на-арядный! Мать родная не узнала!»
Я смеялась, а про себя удивлялась ловкости Овчинникова. Такому палец в рот не клади...
А он в перерывах между байками и шутками-прибаутками все время делал мне комплименты: «Какие у вас руки — нежные, изящные. А голос! Глубокий, волнующий. И этот едва уловимый акцент...
Латышские девушки всегда сводили меня с ума...»
Когда собралась домой, преподнес огромный букет роз и предложил стать его женой.
— Вы всегда делаете предложение в первый день знакомства? — поинтересовалась я.
— Нет времени на долгие ухаживания, — с самым серьезным видом заявил Сергей. — Через два дня заканчивается отпуск. Я возвращаюсь в Португалию. У меня там контракт. Не хотите поехать со мной?
— В Португалию? Как-нибудь в другой раз. Завтра я улетаю в Ригу.
— Нет, завтра мы едем кататься по Москве! Ну правда, задержитесь на денек! Билеты я вам поменяю.
«Вот нахал!» — подумала я. И почему-то согласилась...
На следующий день мы катались по городу, гуляли, ужинали в ресторане. Вечером, проводив меня до дома, Сергей сказал: «Все равно ты будешь моей женой!»
Я и не заметила, когда мы перешли на «ты».
Он уехал, но продолжил «осаду» по телефону. Звонил по нескольку раз в день, рассказывал о том, как скучает, читал стихи, заводил свою любимую песню: «Зеленоглазое такси, притормози, притормози...» Вскоре я уже не могла представить свою жизнь без Сережиных звонков. Мы подолгу говорили о его футбольных делах и о моем Жене. В первый же вечер я рассказала, что в Риге у меня десятилетний сын.
Через неделю Овчинников внезапно на день сорвался со сборов в Португалии и примчался ко мне в Москву. Прилетаю из Риги и вижу у трапа самолета огромный белый лимузин. Из него вылезает Сергей с охапкой роз. Я ахнула:
— Вот это сюрприз!
— То ли еще будет, — загадочно улыбнулся он.
Из аэропорта Сережа повез меня в ресторан. Там нас ждали друзья и шикарный стол. Все думали, что это помолвка, хотя между нами еще ничего не было.
Праздничную обстановку нарушали звонки взбешенного агента Сергея из Португалии. Он требовал немедленного возвращения своего подопечного. «Самоволка» грозила Овчинникову расторжением контракта и огромным штрафом.
И на эти жертвы он шел ради короткой встречи со мной! Какая женщина могла устоять перед таким напором? И я потеряла голову, влюбилась как девчонка.
Прощаясь, Сергей вручил мне два билета до Лиссабона: «Не хочешь сразу переезжать в Португалию — съезди просто отдохнуть с ребенком, посмотри, что за страна».
В Лиссабон мы с Женей приехали в сентябре. Овчинников поселил нас в шикарном отеле. Сына он ошеломил: в день приезда преподнес дорогущую игровую приставку и дал поездить за рулем своего огромного джипа. Мальчик не сводил с Сергея восхищенных глаз. Было очень важно, что он понравился Жене. У меня и до этого были ухажеры, но сын категорически отвергал все кандидатуры.
А Сережа отнесся к моему мальчику как к собственному ребенку. Может быть потому, что своих детей у него не было.
О прошлом Овчинникова я знала очень мало. И только по случайным обмолвкам поняла, что он уже дважды был женат и во втором браке воспитывал приемного сына. Сергей не поддерживал отношений с этим мальчиком и бывшими женами. Мне это казалось странным, но разобраться в его поведении и просто расспросить я не могла. Он сразу заявил: «Давай не будем ворошить прошлое. Его нет. Меня не интересует то, что было раньше, — у тебя, у меня. Есть только наша нынешняя жизнь и наша любовь».
В Сережиных словах было столько страсти! Я не нашлась, что возразить. Тем более что особого интереса или банальной ревности к его «бывшим» не испытывала.
И Овчинников очень ловко закрыл тему. А мне еще тогда, в самом начале наших отношений, надо было задуматься о том, что порядочный человек не может бросить ребенка как надоевшую игрушку. Забыть, предать. Моя наивность мне еще аукнется...
Чтобы не нервировать Женьку, мы жили в разных местах и каждый день ходили друг к другу в гости. Конспирация давалась с трудом. Буквально через пару дней после нашего приезда мы с Сережей стали близки. И на очередное предложение выйти за него замуж я ответила согласием.
— Завтра же и распишемся! — обрадовался Овчинников.
— Подожди, — оторопела я. — Надо же как-то организовать нашу жизнь! Оформить документы, устроить ребенка в школу, подготовить жилье.
Давай все по порядку.
К Сергею я переехала в октябре 1999 года. Поженились мы в феврале 2000-го. Женя до Нового года оставался в Риге — учил английский язык. В Португалии он пошел в британский колледж. К приезду сына была закончена отделка дома, купленного Сергеем под Лиссабоном.
Расписали нас в российском посольстве. Дипломаты очень долго выясняли в МИДе, могут ли они зарегистрировать наш брак, а потом так же долго решали, как это сделать. Прецедента не было. В Посольстве России в Португалии Овчинников и Вирсе стали первой парой новобрачных, на нашем свидетельстве о браке значится: «№ 001».
Мы поселились на берегу океана в сорока километрах от Лиссабона, в очень красивом курортном месте.
Повсюду росли сосны и эвкалипты. Дому принадлежали двадцать соток земли, и мне как дизайнеру было где развернуться: я разбила газон, посадила цветы. Дом был новый, двухэтажный, типичный для этих мест — белый с красной черепичной крышей.
Я целиком посвятила себя семье — утром кормила мужчин завтраком, отвозила сына в школу, потом убиралась, возилась в саду, готовила еду, вечером привозила Женьку и встречала Сережу ужином... Кто-то скажет — какая проза! А для меня это было простое женское счастье, о котором я давно мечтала. Наконец-то у меня появился настоящий муж, а у сына — отец. Женя сразу полюбил Сережу и стал называть его папой, хотя усыновить его Овчинников не смог — этому воспротивился мой бывший муж.
Судиться мы не стали. Решили, что юридический аспект в данном случае — не самое главное. Куда важнее чувства.
Мы хотели родить нашего, общего ребенка. К сожалению, не получилось. Сначала все свое внимание и время я отдавала Сереже, потом у меня начались проблемы со здоровьем...
Свободное время мы проводили только втроем. В выходные садились в машину и ехали путешествовать. Постепенно объездили всю Португалию, благо была такая возможность.
Сергей в этой стране был безумно популярен. Для местных жителей — темноглазых и темноволосых — русый мужчина с голубыми глазами был не просто богом футбола, но и идеалом красоты. Овчинникова постоянно снимали для телевидения, его фотографии не сходили с первых полос газет.
Женщины не давали ему проходу: караулили у стадиона, бросались на капот машины, рвали на себе майки и просили расписаться на груди. На матчах бились в истерике, выбегали на поле и бросались на ворота с криками: «Ovchinnikoff! Ovchinnikoff!»
Я была в шоке, а Сережа смеялся: «Ты что, ревнуешь? Расслабься. Моя королева — ты. Другие женщины для меня не существуют!» И я поверила и успокоилась — раз и навсегда. Никогда не следила за мужем, не рылась в его карманах, не просматривала почту или телефон.
В Португалии футбол не просто любят, им живут. Знают всех футболистов и их семьи. Особое внимание — к вратарям. В проигрыше команды их винят больше других игроков. Могут оскорбить, кинуть пластиковую бутылку или плюнуть вслед.
Мне тоже доставалось как жене вратаря, и я старалась не выходить на улицу после проигрыша команды Сергея. У Жени в школе неоднократно были конфликты и драки с мальчишками, оскорблявшими отца.
К счастью, Овчинников чаще ходил в победителях, чем в побежденных. В Португалии он сменил три клуба. Сначала играл за «Бенфику», потом — за «Алверку», а в конце мая 2000 года заключил контракт с командой «Порту». И нам пришлось переехать.
В Порту сняли квартиру. В наш дом на берегу океана ездили теперь только на выходные. Женька пошел учиться в филиал британского колледжа. Я по-прежнему занималась хозяйством и учила португальский язык. И начала тосковать. Мне не хватало настоящего дела и элементарного общения. Целыми днями я крутилась одна. Женя учился, Сергей пропадал на тренировках и сборах.
Русских в Порту почти не было, только Дмитрий и Настя Аленичевы. А друзьями среди местных жителей обзавестись не удалось. Мое одиночество скрашивала только такса, подаренная мужем. Жена президента «Порту» была заводчицей. Она и отдала Сереже породистого щенка, получившего звучное имя Дива Монте де Педрал Овчинникофф. Мы сократили его до Дивы.
Не знаю, сколько бы еще я продержалась за границей, но в конце 2001 года ситуация изменилась в один момент.
Я хлопотала на кухне, когда Сергей появился на пороге и объявил:
— У нас есть два дня, чтобы собрать вещи. Мы возвращаемся домой.
Я даже не спросила почему. Бросила в раковину сковородку, на которой собиралась что-то жарить, и закричала на всю квартиру:
— Ура! Мы едем в Москву!
В тот день моему мужу позвонил Юрий Павлович Семин и предложил вернуться в родной «Локомотив». Для Сергея слово Семина было законом. А сам Юрий Павлович — вторым отцом.
В столице было холодно и ветрено. С серого неба летела колючая ледяная крошка. Прохожие хмурились, а я смотрела на них из окна машины и улыбалась: «Наконец-то дома!» Готова была босиком танцевать на холодном и грязном асфальте.
Но жизнь в Москве складывалась непросто: после возвращения из Португалии мы три года жили на чемоданах.
Пока не построили дом в Подмосковье, все время переезжали с места на место. Сначала ремонтировали старую Сережину квартиру, потом купили и отделывали новую, приводили в порядок дачу его родителей. Стройками, ремонтами и переездами занималась я. Роль «прораба» воспринимала как нечто само собой разумеющееся. Муж зарабатывал деньги, а я налаживала жизнь нашей семьи. Быть женой футболиста — нелегкая работа. Она требует особой стойкости и полного подчинения интересам мужа.
Профессиональный спортсмен живет по особому режиму, к которому вынуждена приспосабливаться семья. За день до игры в доме объявлялось чрезвычайное положение. Сережа «настраивался», а мы с Женькой ходили на цыпочках. Нельзя было шуметь, отвлекать и нервировать папу.
Я не роптала, потому что любила мужа, понимала, как ему тяжело, и старалась освободить от всех организационных и бытовых проблем. Была не только женой, но и психологом, стилистом, пресс-секретарем, следила за графиком и режимом, организовывала общение со СМИ, присутствовала на всех теле- и радиопрограммах, комментировала интервью... На Западе этим занимаются менеджеры, которые есть у всех спортивных звезд. Менеджером Босса была я.
В «Локомотиве» у нас сложился замечательный женский «профсоюз». И так получилось, что возглавила его я. Мы с девочками присутствовали на всех московских играх наших мужей и ездили в другие города.
Ходить на матчи — особое испытание. Хорошо если команда выигрывает. А если проигрывает... Фанаты беснуются, закидывают своих кумиров всякой дрянью.
Чтобы дойти до автобуса, приходится прятаться за спинами и щитами ОМОНа. Однажды в Киеве мне довелось пробираться по такому «коридору», когда «Локомотив» проиграл местному «Динамо». Омоновцы с трудом сдерживали напиравшую на них толпу. Как только мы сели в автобус, его облепили пьяные болельщики киевлян и, выкрикивая оскорбления, стали раскачивать из стороны в сторону. Такого животного ужаса я никогда больше не испытывала! А мне приходилось бывать на самых разных играх.
У нас с Сергеем были очень близкие и доверительные отношения. По крайней мере, я так считала. По ночам мы часто сидели на кухне и обсуждали житейские и футбольные проблемы. Я запросто могла заявить своему звездному мужу: «А почему ты прыгнул не в тот угол?
И на выходе сыграл неправильно?» Он усмехался, но уважал мое мнение, никогда не отмахивался: да что ты в этом понимаешь?
Когда я критиковала расстановку сил на поле, Сережа брал спички и, раскладывая их на столе, очень спокойно и подробно объяснял замысел тренера. Мы общались на равных, наши взгляды на жизнь и футбол во многом совпадали. Это было очень важно.
«Локомотив» стал для меня родным домом. Я и футбол по-настоящему полюбила только потому, что он был связан с этим клубом. С Сергеем мы часто говорили о том, что его спортивная карьера должна закончиться в «Локо». Жизнь распорядилась по-другому.
Сначала из клуба ушел Семин, захотевший возглавить сборную, и в «Локомотиве» начался бардак: перестановки в руководстве, бесконечные разборки и дрязги.
А потом Боссу не продлили контракт.
Несколько раз Сережа пытался встретиться с президентом клуба Валерием Филатовым, и каждый раз тому что-то мешало. Муж воспринял это как оскорбление и решил уйти. Наверное, он погорячился. Надо было просто подождать. Так думали многие из наших ребят. Они удивлялись: «Чего он завелся? Да быть такого не может, чтобы Овчинникову не продлили контракт!»
У Сергея стопроцентной уверенности в этом не было. В клубе ходили слухи о покупке двух молодых и перспективных вратарей. Овчинникову в тот момент было тридцать пять. В нашей стране для футболиста этот возраст почему-то считается критическим.
На проводах все крепко выпили с горя.
Ребята кое-как держались, а женский «профсоюз» рыдал в голос.
«Что ж это делается, Инга? — говорили подруги, вытирая потекшую тушь. — Если Босс уходит, значит — клубу конец».
Для меня решение Сергея стало трагедией. Мало того что мы покидали родной дом — «Локомотив», Босс так и не объяснился с Филатовым, с которым работал и дружил много лет. Я считала, что это не по-людски.
— Поговори с Филом! — умоляла мужа.
— Да-да, обязательно, — обещал Сергей. И ничего не сделал. Не добился ясности в этой ситуации — она так и осталась подвешенной.
Последний матч он сыграл двадцать пятого июля 2006 года в составе московского «Динамо». Туда его перетащил вездесущий Семин. Я была в ужасе. Нас с Сергеем постоянно оскорбляли динамовские болельщики, когда он играл за «Локомотив». Я боялась ходить на матчи «Динамо» и «Локо», потому что знала — над стадионом обязательно разнесется очередная матерная речовка в мой адрес: «Вчера твоя Инга была без руля, и мы отымели ее, ...ля ...ля ...ля!» И дальше — сплошной мат-перемат.
На меня показывали пальцем. Я сидела в ложе и не знала, куда деваться от стыда. После матча эта гадость перекочевывала в Интернет и становилась «достоянием общественности».
Семин сделал Овчинникова капитаном команды. Но у Сергея не хватило сил ее сплотить.
Он понимал, что не оправдал ожиданий своего друга и учителя, и ужасно переживал. Стал очень раздражительным и агрессивным. Последний матч закончился для него скандалом. Босс сцепился с главным арбитром Игорем Захаровым, таскал его за грудки и получил красную карточку. Больше на поле он не вышел.
В начале 2007 года Сергей попробовал вернуться в «Локомотив». Позвонил новому главному тренеру Анатолию Бышовцу (авторитетные люди на этом настояли) и услышал: «Мы в ваших услугах не нуждаемся. Есть голкиперы получше».
Сережа страшно переживал. А через пару месяцев все-таки вернулся в «Локо», но не игроком, а клубным тренером вратарей. Его взяли для работы с молодежью и участия в пиар-акциях. Я не понимала, как великий Босс мог согласиться на роль свадебного генерала.
А он растерялся, оставшись не у дел. Видеть это было больно.
В тот момент я испугалась: «Сережина карьера заканчивается, надо что-то делать, переключаться на бизнес!» И решила «тряхнуть стариной». Мы с Боссом стали соучредителями фирмы, строившей в Латвии дома на продажу. Она приносила стабильный доход. Под имя Овчинникова банки давали любые кредиты. Муж был нашим гарантом. Все остальное делала я.
Вести бизнес в Латвии проще и выгоднее, чем в России. Я подняла старые связи, собрала людей, с которыми раньше работала, и дела пошли в гору. Я уже не нянчилась с Сергеем так, как прежде. У него жизнь стала намного проще, а у меня, наоборот, проблем прибавилось, голова постоянно была забита делами.
Но я старалась проводить с мужем все свободные дни. Мне не хотелось, чтобы он сидел в Баковке в одиночестве.
О собственном доме мы мечтали несколько лет. Сергей хотел, чтобы он располагался на Минском шоссе, рядом с базой «Локомотива». Участок под строительство я нашла по рекламе. Потом выяснилось, что неподалеку живут Валерий Газзаев и Юрий Семин. Мы решили, что это хороший знак. Когда купили землю и начали работать над проектом, Сергей отдал все мне на откуп: «Ингушик, делай как знаешь. Ты в этом лучше разбираешься. Кабинет у меня будет? Ну и чудненько. Все остальное одобряю не глядя».
Под моим началом работала целая армия. Я с ужасом вспоминаю это время — полевую кухню и кибитки для рабочих на развороченном участке. На протяжении двух лет каждый день вставала в семь утра, надевала «спецовку» и резиновые сапоги и ехала на «объект».
Спокойно вздохнула только тогда, когда закончились основные строительные работы и на отделку приехали мои рижские ребята: «Ну, теперь можно заняться красотой!»
Сергей в Баковке был всего дважды. В первый раз — когда мы выбирали участок. Вышел из машины весь в белом, обозрел издалека пятнадцать соток непролазной грязи и без особого энтузиазма произнес: «Берем».
Во второй раз он появился, когда все было готово. Новоселье мы так и не устроили и кошку в дом не запустили, а это плохая примета. Может, поэтому жизнь на новом месте у нас не сложилась? Зато Сергей подарил мне овчарку, о которой он всегда мечтал. Назвали Индирой, Инди. Она сразу подружилась с Дивой, ставшей настоящим членом нашей семьи.
Через год, правда, таксу пришлось отдать моим родителям. Сначала во все поездки я брала ее с собой, а потом Дива вымахала в достаточно крупную собаку, которую не пускали в салон самолета. Сдавать ее в багаж рука не поднималась. Однажды мы на машине ездили с Сережей в Ригу и оставили там таксу. Она скучала по мне, но постепенно привыкла...
Летом 2007 года я решила построить в Баковке альпийскую горку. Несколько дней таскала и выкладывала камни и надорвалась: однажды утром не смогла встать с постели. Что-то случилось со спиной. Сергей испугался, увидев, как меня скрючило, повез в больницу. Сделали рентген. А там — смещение четырех межпозвоночных дисков и две трещины. Когда врачи заговорили об операции, я спросила: — Какова вероятность, что я встану на ноги?
— Процентов тридцать, — сказали они.
— Маловато.
Может быть, попробуем что-то еще?
Меня положили в терапию и назначили уколы и массаж. Сергей навещал каждый день, если был в Москве: в то лето он как представитель «Локомотива» ездил на игры Кубка РЖД. Когда муж отсутствовал, помогали друзья.
Через месяц я выписалась. Но без ежедневных уколов и процедур вскоре опять стало худо. Порой я лежала пластом и не могла даже встать без посторонней помощи.
«Ты ведь обещал всю жизнь носить меня на руках? — через силу шутила я, когда муж тащил меня в ванную или туалет.
— Теперь тебе не отвертеться!»
Но Сергею было не до смеха. Он в панике метался по Москве в поисках докторов, возил меня к мануальным терапевтам и народным целителям. Во время одного из сеансов старая знахарка шепнула мне на ухо про порчу, наведенную разлучницей. Я улыбнулась: «Этого быть не может!» Она в ответ только покачала головой...
Время шло. Мне становилось все хуже и хуже. Хирурги ругали нас за то, что тянем с операцией. А терапевты твердили, что позвоночник трогать нельзя. Малейшая неточность или ошибка — останусь парализованной. Я представляла себя беспомощным истуканом в инвалидной коляске и от ужаса покрывалась холодным потом.
— Может, в Германию поехать? — предложил однажды Сергей.
— Говорят, там неплохо справляются с этими смещениями.
— Нет, лучше в Ригу, — вдруг решила я. — Дома даже стены помогают.
Мы нашли хорошую клинику. Операция прошла успешно. Хирурги удалили один из дисков, и я потихоньку начала двигаться. Восстановление заняло несколько месяцев. Я оставалась в Риге. Носила корсет и проходила специальную терапию. Заново училась садиться, вставать, ходить. Помогали родители и Дива. Моя девочка все время лежала рядом со мной, сочувственно поскуливала и заглядывала в глаза. Огрызалась, когда мама пыталась ее прогнать. Поесть Диве приносили прямо к моей кровати.
Сергей в Ригу не приехал, ссылаясь на дела. В нашей семье они всегда были на первом месте.
Я не видела повода для ревности или обиды. Муж звонил каждый день, интересовался моим самочувствием, разговаривал с родителями, врачами. Мне и в голову не приходило, что он может изменить или предать. Если бы я знала, с кем и где мой Сереженька проводит время!
Овчинников был идеальным мужем. Так считала не только я. Девчонки из «Локомотива» всегда завидовали: «Какой Босс нежный и заботливый! Как тебе повезло!»
Любимый писал мне стихи и постоянно дарил цветы. Весной — тюльпаны и нарциссы. В остальное время розы, причем одного сорта — Red Intuition. И обязательно охапками. Сергей заваливал меня плюшевыми мишками, куклами и другими смешными и трогательными знаками внимания. И это — не считая крупных подарков вроде машины или мотоцикла, которые я получала на дни рождения.
Иногда из пылкого влюбленного он превращался в заботливого папашу и на полном серьезе советовал: «Надень носочки, а то простудишься», «Не ходи без шапки — на улице прохладно».
Я отмахивалась, но мне было приятно.
Рядом с Сергеем я чувствовала себя королевой. И не заметила, как он отобрал у меня «корону»...
Пока лечилась, Сережа опять сменил работу. Семин пригласил его в тренерский штаб киевского «Динамо». Муж снял квартиру в Киеве. Я окрепла и поняла, что надо перебираться на новое место и опять начинать все сначала.
Съездила, начала обустраивать быт. Купила одеяла и подушки, посуду и постельное белье.
В Киеве мне понравилось. Я побывала там еще несколько раз и даже сходила на игру. А в июне 2008 года «дозрела» до переезда в Украину.
В Москве нас уже ничто не держало. И с Ригой связывали только мои родители. Сергей уговорил закрыть фирму: «Хватит надрываться. Всех денег не заработаешь. Как-нибудь проживем. На Женькин университет деньги найдем».
Сын к тому времени уже несколько лет учился за границей. Пару лет промучился в московской школе, но так и не смог адаптироваться к российской системе обучения. Русский язык у Жени был неважный, а хороший английский пропадал без практики. И самое главное — у сына в Москве испортился характер. Ну как же: папа богат и знаменит, значит, и он тоже «звезда»!
Я пыталась его образумить, проявляла строгость, но Сергей защищал сына. Если я говорила: «Плохо учишься, карманных денег не получишь», он совал их Женьке втихаря. Ругаю мальчика за бардак в комнате, а Сергей заступается: «Что ты пристала! Я в его возрасте был точно таким же. И ничего, как видишь! Это не помешало мне стать тем, кем я стал!»
Сережа не давал наказывать Женьку и все время его баловал. Я испугалась, что сын окончательно потеряет интерес к учебе и сделается неуправляемым, и настояла на том, чтобы отправить его в Англию. Там он стал совершенно другим. Успешно окончил колледж и переехал в США, поступил в университет Майами на факультет спортивного менеджмента.
...Ранним летним утром мы с Сергеем погрузили вещи в голубой джип с эмблемой «Локомотива», посадили Инди и двинулись в Ригу.
Овчарку на время нашего пребывания в Украине решили тоже отдать моим родителям. В небольшой киевской квартире ей было бы тесно. Из Риги Сергей должен был на два дня заехать по делам в Москву и потом прилететь в Киев. Я собиралась туда через неделю. Муж обещал переговорить со своими украинскими знакомыми и устроить меня на работу. Сидеть дома я отказывалась.
В Риге нас ждали друзья. Мы устроили шумные проводы в доме моих родителей. Жарили шашлыки, пили шампанское и до самой ночи объяснялись друг другу в любви.
— Я хочу произнести тост за самую лучшую в мире жену, — сказал напоследок Сергей. — Мне очень повезло в жизни, когда я встретил Ингу. Таких преданных и любящих женщин больше нет.
За тебя, дорогая! Я очень тебя люблю!
— Ура! — закричали вокруг. — Инга, мы тоже тебя любим!
Муж поцеловал меня и уехал. Я проводила его и стала убирать со стола. Перед тем как лечь спать позвонила, спросила:
— Как дорога?
— Да все нормально, — сказал Сережа. — Ты ложись. До Москвы еще далеко. Я позвоню, когда приеду.
В десять утра я получила от него эсэмэску: «Ингуша, привет! Мне сейчас легче писать, чем говорить. Прости меня, я ухожу. Все обязательства выполню. Ты — самый близкий мне человек, а я тебя предал. Я отойду немного, и мы обязательно поговорим».
Я читала и отказывалась верить своим глазам. Мама была рядом — мы собирались пить кофе на кухне. Она увидела, как изменилось мое лицо, и спросила, что случилось. «Ничего, — соврала я. — Двигатель полетел у машины. Пришлось вызывать эвакуатор».
Вышла на улицу. Звоню Сергею — у него выключен телефон.
Набираю подруге:
— Послушай, что он написал. Что это значит? Он ушел?
— Даже не знаю... Может, выпил лишнего?
Целый день я пыталась созвониться с Сергеем. Он был недоступен. Вторая эсэмэска пришла через два дня: «Мы все обсудим позже. Дай мне время. Я не могу сейчас говорить.
Устал от семьи». После этого он опять пропал. Я места себе не находила и ничего не понимала. Что за странная фраза — «Устал от семьи»?
Родители ни о чем не подозревали, я плела им какую-то чушь. А Инди сразу почуяла неладное. После бегства Сергея она несколько дней лежала на улице у ворот и отказывалась от еды. Я испугалась, решила, что овчарка заболела, вызвала врача. Он сказал, что собака в порядке. Просто тоскует по хозяину.
Я сама чуть не выла от бессилия и тоски. Нет ничего хуже неизвестности. Если бы Сергей поговорил со мной по-человечески, если бы даже признался, что полюбил другую, было бы намного легче.
Когда Женя приехал на каникулы к бабушке и дедушке, я рассказала, что папа от нас уходит.
Он не поверил, стал кричать: «Это какое-то безумие! Ты все не так поняла! Сейчас я с ним сам поговорю!»
Но Овчинников не пожелал общаться с сыном, так же не брал трубку.
Я еще немного побыла в Риге и вернулась в Москву. Ехать больше было некуда. Команда Сергея отправилась за границу на сборы. Я написала ему: «Как только вернешься, надо будет поговорить». И стала ждать.
Лето закончилось, а вестей от мужа не было. Я не выдержала и слетала в Киев. Не понимала, что происходит, скучала по Сергею и надеялась, что все образуется, как только мы поговорим. «У него депрессия, — по привычке оправдывала я мужа. — Слишком много стрессов за последнее время: уход из «Локомотива», неудачный переход в «Динамо», конец карьеры, моя болезнь.
Он просто переутомился, ему надо отдохнуть». У Сергея случались короткие срывы, с криками, истерикой. Через день-другой все вставало на место. Но чтобы взять и исчезнуть — такого никогда не было.
В Киев я моталась напрасно. Мужа дома не оказалось, а у меня не было ключей от квартиры. Я знала, где находятся стадион и база «Динамо», но стыдилась разыскивать сбежавшего супруга. Проведя ночь в гостинице, утром еще раз съездила по тому же адресу, «поцеловала» запертую дверь и улетела в Москву.
Через пару недель Сергей впервые отозвался на мои звонки. Я закричала:
— Сережа, куда ты пропал? Я с ума схожу! Ничего не понимаю. У тебя другая женщина?
— Не в этом дело.
Никакой другой женщины нет. Просто я так решил.
— И что теперь? Развод?
— Да.
— А как же Женька? Он никогда с этим не смирится. Так расстроился, когда узнал, что ты ушел... И что теперь будет с его университетом? Ему ведь еще год остался.
— Не волнуйся, я все сделаю. Помогу.
И отключился. Не спросил, как живу. Знал, что выкручусь. На счету у меня еще оставались кое-какие деньги от продажи фирмы.
Приехав в Москву, обо всем рассказала нашим общим друзьям. Они были в шоке, но меня пытались успокоить: «Подожди, Инга.
Он вернется!»
Легко сказать — подожди! Из-за нервного потрясения я не могла ни спать, ни есть. И тут звонит Сергей: «Займись продажей дома. Мы все продадим — дом, квартиру, машины — и поделим деньги».
Вот тогда я поняла — это серьезно. Раз речь зашла о деньгах, значит, Сергей действительно все решил. И для себя, и — по привычке — за меня. Что ж, я сама приучила его к тому, что он главный.
Квартира и машины меня волновали мало. Но дом был продолжением моей души! Слишком много сил я вложила в его строительство. Попробовала объяснить это Сергею, но он не хотел слушать. И началась эпопея с продажей.
Первое время я встречалась с покупателями, но очень скоро была вынуждена поручить это риелторам. Не могла водить чужих людей по дому и спокойно рассказывать: «Здесь у нас спальня, а здесь — ванная...» Через пять минут такой «экскурсии» меня начинало колотить. Я рыдала и убегала прочь.
Однажды утром проснулась от шума в гараже и увидела, что оттуда выезжает мой мотоцикл. Сергей прислал за ним водителя. Это был Harley-Davidson, торжественно подаренный мне мужем на день рождения, о чем в свое время очень много писали в прессе: «Сергей Овчинников подарил жене «харлей»! Босс сделал жене царский подарок!» Фотографы любили снимать нас на этой «игрушке».
Harley-Davidson был моей давней мечтой. Покататься на нем я не успела.
Он так и простоял три года в гараже. Сначала требовалось окончить специальные курсы по вождению, а потом начались мои мучения с позвоночником.
Я позвонила Сергею:
— Почему ты забираешь свой подарок?
— У меня есть покупатель. Мы получим хорошие деньги. И потом, у тебя пока есть машина.
— Пока? Ты шутишь? Эту машину ты мне тоже подарил!
— Да? — удивился он. И широким жестом «подарил» мне ее во второй раз.
«Добрые» люди рассказали, что в отпуск Сергей ездил с какой-то молодой девушкой. Их видели вдвоем в Вероне, в Италии.
Я не поверила. Это было «наше» место, мы планировали туда поехать после моей реабилитации. Не срослось. Сергей не успел получить визу. По крайней мере, так он это объяснил.
Как странно устроены женщины! Как они слепы! Все уже было ясно, а я упорно отказывалась верить, что муж предал меня и моего ребенка. Раньше он всегда подчеркивал, что Женя — ЕГО сын. У них были очень близкие отношения. А теперь «отец» о сыне почти не вспоминал. О собаке спрашивал гораздо чаще, когда мне звонил: «Ну как там Инди на новом месте? Не болеет? По мне не скучает?»
Женя Сергея не интересовал. И о деньгах на его обучение он не заикался. А нам надо было срочно оплатить последний курс.
Встретились мы с мужем семнадцатого декабря. Заранее договорились все обсудить. Накануне ночью не спала, думала, что я скажу и что он ответит. Прокручивала в голове разные варианты и ворочалась с боку на бок.
В Баковке Сергей появился под вечер, очень красивый и нарядный. Но было в нем нечто новое, не знакомое мне. Очки в стильной оправе, которые раньше он никогда не носил, отсутствие привычного «хвостика». И главное — странный, бегающий взгляд. Мы проговорили минут сорок — о футболе, о его работе в Киеве, о проблемах клуба. И как только я собралась с силами, чтобы обсудить главное, Овчинников вскочил и сказал:
— Ну, все! Мне пора!
— Подожди! — взмолилась я. — Мы же толком не поговорили!
— Нет-нет! Давай в другой раз! — он уже начал одеваться.
— Говорят, у тебя есть девушка...
— Мало ли что говорят! Не слушай сплетни!
— Возвращайся! Мы начнем все сначала! — в отчаянии выпалила я и зарыдала, уткнувшись в его грудь.
— Ну-ну, Ингуся, не надо! — поморщился Сергей, чмокнул меня в щеку и уехал.
А я застыла на пороге, глядя ему вслед. Раньше еще теплилась слабая надежда, что Сережа вернется. Мы встретимся, поговорим начистоту, посмотрим друг другу в глаза, и все как-то образуется. Но я не сумела пробиться сквозь его броню. И когда он поцеловал меня на прощание, от него повеяло таким холодом, что я кожей почувствовала — он чужой.
Его не волнует, что со мной происходит. А голову он морочит потому, что... трусит. Как трусил когда-то объясниться с Филатовым. У вроде бы сильного и мужественного Босса не хватает духу, чтобы сказать правду. Не только мне, но и собственным родителям.
Сергей запретил мне с ними общаться. Он выставил два условия: ничего не рассказывать родителям и не давать интервью в прессе. Мол, мы должны все сделать тихо-мирно. Я согласилась. Тоже не хотела выносить сор из избы.
Обманывать журналистов было нелегко. Они постоянно мне звонили как пресс-секретарю Босса:
— Передайте Сергею Ивановичу, что съемка будет завтра. Уточните у него, пожалуйста, куда должен подъехать корреспондент.
— Да-да, конечно!
— отвечала я. — Он сейчас спит (он в душе, он на тренировке). Но я все передам. — И отправляла сообщение мужу: «Перезвони такому-то, он ждет».
От родителей Сергея я долго скрывала правду. Они очень милые люди. Но однажды не выдержала и все рассказала свекру. Он все время спрашивал, что у нас да как. Почему я в Баковке, а Сережа — в Киеве? Они были очень расстроены. Отец после нашего разрыва приезжал ко мне втайне от сына...
За обучение Женьки заплатил наш друг по «Локомотиву» Вадим Евсеев. Он не торопил, но долг надо было вернуть. Исчерпав все свои возможности, я обратилась за помощью к Сергею. Не могла больше в одиночку содержать дом, помогать своим родителям-пенсионерам и платить за сына.
Как только заговорила о деньгах, муж взбесился:
— Даже не думай, что буду оплачивать твои долги!
И ни на что не рассчитывай! Ты иностранка! Не можешь содержать дом? Хорошо, я сам им займусь. Но только тебе придется уехать. Собирай чемоданы — и гуд-бай!
— Сережа, послушай, сейчас кризис, мы не сможем продать дом за реальные деньги. Лучше немного подождать...
— Да что ты вцепилась в этот дом в Баковке? У тебя же есть дом в Риге!
— Он принадлежит моим родителям.
— Ну и что? Продай его, раз тебе нужны деньги. Продай что-нибудь еще.
— А что еще? Бизнес уже продан, деньги, которые у меня были, закончились. Ты же не давал ни копейки. Женькино обучение я раньше оплачивала за счет доходов фирмы. Но ты же заставил меня ее продать!
Я пыталась достучаться до Сергея, но он меня не слышал. Рыдала, умоляла о помощи, а он еще больше заводился:
— Ты забыла, откуда я тебя вытащил? С меня хватит! Убирайся в свою Латвию! У тебя двадцать четыре часа на сборы! Ни копейки не получишь! Я закрою тебе въезд в Россию!
Он кричал, а меня трясло от ужаса. В голове не укладывалось, что это тот самый нежный и любящий Сережа Овчинников, с которым мы прожили столько счастливых лет. Он меня «вытащил»? Откуда, куда? Это я поставила на себе крест и девять лет тащила на своих плечах и его карьеру, и нашу семью!..
У нас было несколько таких «разговоров», и с каждым разом Сергей все страшнее меня прессовал.
Чем сильнее я плакала, тем больше он старался меня унизить. Как будто никогда не любил.
А потом вышли его интервью...
Сначала — в «Советском спорте», где я впервые прочитала, что у моего мужа новая жена. Вскоре — огромный материал в газете «Спорт-экспресс». Мне позвонил сын из Америки:
— Мама, ты читала?!
— Читала? Что опять?!
— Интервью с новой женой папы! Я от него такого не ожидал!
Первый материал Женька не видел, я ему ничего не рассказывала, а второй он каким-то образом зацепил в Интернете и чуть не сошел с ума от горя и возмущения. Сын признался, что пытался наладить отношения с Сергеем. Звонил ему в день рождения, десятого ноября, поздравил с тридцативосьмилетием и сказал: «Несмотря на то что вы расстались с мамой, я тебя, пап, очень люблю. Ваши дела — это ваши дела, а наши отношения останутся прежними, ведь правда?»
Сергей пообещал, что они будут общаться, и ни разу не позвонил. Женька не смог ему этого простить.
«Он обманул меня! — кричал мой мальчик. — Предал тебя! Зачем он так с нами? За что?» Я прочитала интервью и поняла, что возмутило сына: невероятная легкость, с которой Сергей врал людям, невероятный цинизм, с которым он топтал наши чувства.
Развелся он, оказывается, еще в прошлом году и тогда же расписался со своей новой девушкой. «В моей жизни отныне есть только футбол и Аня, — соловьем заливался мой пока еще муж. — Ностальгии по прошлому нет. Я легко перевернул страницу. Мои дела пошли в гору с того момента, как я познакомился с Аней».
Не успела дочитать эту гадость, как начались звонки.
«Это правда, что вы уже год не живете вместе? — спрашивали журналисты. — Сергей говорит, что после развода остался в Баковке. Он выгнал вас из дому?»
Я отключила телефон.
В этот раз я не плакала и не металась в истерике.
Впервые за восемь месяцев по-настоящему разозлилась и позвонила Сергею.
— Что за номера? — прорычала я. — Ты просил меня хранить молчание, а сам даешь уже второе интервью о нашем разводе!
— Это не я, — начал Сергей. — Это мой агент...
— Хватит валять дурака! — оборвала его я. — Теперь будем общаться только через адвоката!
Когда он загнал меня в угол, я очнулась и начала отбиваться. До этого была в какой-то прострации и верила, что мы решим наши проблемы мирным путем. В голове не укладывалось, что Босс может быть жестким и агрессивным не только на поле, но и с женой. Я не понимала, что раньше он любил меня и поэтому вел себя иначе, а теперь действовал по принципу «Если враг не сдается, его уничтожают».
То есть в своей привычной манере! Покорность только подхлестывала Сергея. Он упивался своей властью и был готов меня раздавить. И все это из-за денег — с ужасом понимала я.
Теперь-то я знаю: красивых разводов не бывает, живешь с одним человеком, а расходишься — с другим. А тогда продолжала считать Босса настоящим мужчиной, сильным, щедрым, с широкой душой. У нас никогда не было конфликтов на финансовой почве. Сергей не подсчитывал мои расходы и не скупился на подарки. Крупные покупки мы делали вместе. Себе я все приобретала самостоятельно. Брала из семейного бюджета сколько нужно. Муж знал, что лишнего я не истрачу, и не требовал отчета. Восхищался обновками и хвалил мой вкус. А теперь вспоминал каждую копейку.
Друзья обрадовались, когда я обратилась к юристу.
Они давно удивлялись: «Почему ты терпишь этот беспредел?» Адвокат помог мне подписать с Сергеем соглашение о разделе имущества. По закону у нас были равные права. Да и по совести — тоже. Деньги давал муж, но все наши проекты — от строительной фирмы до собственного дома — реализовывала я. И если бы я не построила дом, делить, по большому счету, было бы нечего.
Босс долго не мог успокоиться, говорил, что ему причитается гораздо больше, чем мне: «Ты по гроб жизни мне обязана! Девять лет я тянул тебя, твоих родителей и твоего ребенка!» Но я уже не реагировала на его выпады.
После подписания документов мы перестали общаться. А незадолго до получения официального развода со мной опять случилась беда.
Нечем было разжечь камин в Баковке, и я додумалась плеснуть бензина из банки. Он вспыхнул, банка взорвалась у меня в руке. С ожогами второй и третьей степени я попала в больницу. Сергею об этом сообщили, но он даже не позвонил.
Мы продали наш дом буквально за полцены — так торопился Сергей «закрыть» нашу историю. За вещами мужа в Баковку приезжал его водитель. Разбираясь в гардеробной, я нашла кучу женских писем. Они были в Сережиных сумках, в карманах его брюк и пиджаков — объяснения в любви, воспоминания о встречах и звонках, наивная романтическая дребедень, судя по всему, написанная молоденькой девушкой. Но я не уверена, что той самой Аней. Мне сказали, что у Босса была еще одна пассия.
Раньше все молчали, а после нашего разрыва стали наперебой рассказывать об изменах моего мужа. Некоторые друзья и подруги утверждали, что намекали на неверность Сергея: «Мы ведь говорили, что не стоит оставлять его одного! А ты не желала ничего слушать!» Я такого не помнила, но соглашалась, что была слепа...
Я давно уже не слежу за жизнью Босса, вся информация поступает ко мне из рассказов знакомых и интервью Сергея. Знаю, что его новой подруге Анне двадцать с небольшим. Она из Саранска, в Москве учится и работает. Вроде бы они поженились. Говорят, мы с ней сидели как-то рядом на футболе — на одной трибуне. И она приезжала в нашу квартиру в Киеве. А однажды была и в Баковке, отмечала с Боссом Валентинов день. Соседи по дачному поселку видели его с девушкой. Я тогда жила в Риге, с трудом приходила в себя после болезни.
И до сих пор не представляю, как Сережа мог в это время привести в дом любовницу и сюсюкать со мной по телефону: «Ингуша! Поздравляю тебя с Днем влюбленных!»
Аню я ни в чем не виню. В таких историях, как наша, я всегда на стороне женщины. Если бы не желание Сергея, ничего бы не произошло. И потом он еще мог все исправить. Я же сказала ему: «Возвращайся! Мы начнем все сначала!» А он сбежал.
Я понимаю: человек может влюбиться и потерять голову. Но никакой любовью нельзя оправдать жестокость и предательство. И самое горькое в нашем разводе — мое разочарование в Сергее. Он был для меня самым большим другом. Ради него я была готова на все.
Почти год я не могла прийти в себя. Болела не только душа, но и тело, трудно было даже дышать. Я старалась не думать о сглазе и порче, но мысли о черных силах поневоле приходили на ум, ведь такого количества негатива в моей жизни никогда раньше не было. Боль отпустила перед новым, 2010 годом. Я поехала в Америку к Жене, он получал диплом, и там, в Майами, мне стало легче. Я увидела, какой у меня взрослый, красивый, любящий, умный сын, и поняла, что он моя опора. Жаль, что Сергей не хочет общаться с Женей. Таким сыном, как он, нужно гордиться.
Я благодарна Боссу за наши счастливые девять лет. Он помог мне вырастить Женьку и дать ему хорошее образование. И сама я без Сергея, конечно, жила бы гораздо скромнее. Хотя никто не может знать, что было бы, если бы наша жизнь пошла как-то иначе. Случилось то, что, наверное, должно было случиться, и надо настраиваться на новую волну...
Не так давно я видела своего «бывшего» в одной из телевизионных передач.
Он располнел, обрюзг. Друзья тут же не преминули заметить: «С тобой Овчинников выглядел гораздо лучше!» Я усмехнулась и подумала: «Еще бы! Это же я занималась его имиджем, заставляла держать форму». Но ненавязчиво, мягко — с шутками, даже когда он выходил из себя. А Сергей, оказывается, считал, что я на него давлю. Как он написал тогда в эсэмэс? «Я устал от семьи». Женя хорошо сказал по этому поводу: «Дело не в семье. Он устал соответствовать». Конечно, гораздо проще лежать на диване, жевать бутерброд с колбасой и смотреть в потолок.
Босс пока безработный. Тренером в краснодарской «Кубани» работал недолго, не дотянул даже до конца сезона.
Потом устроился в брянское «Динамо», но там тоже не задержался. Другая бы, наверное, радовалась его неудачам, а я переживаю за Сергея. У него потухшие глаза. Он выглядит потерянным и почему-то все время жалуется на возраст, хотя ему всего сорок лет. Так нельзя! Знаю по себе. Человек начинает «притягивать» к себе несчастья, если опускает руки и настраивается на негатив.
Мне было сложно стать прежней Ингой. На это ушел целый год. Но теперь все в порядке. Я полна сил и энергии и активно учу английский, потому что поступила в американскую школу искусств на курс компьютерной графики, дизайна и декора интерьера. Хочу вернуться к прежней дизайнерской деятельности. Занятия начнутся в конце марта, так что на языковую подготовку времени очень мало.
Но я справлюсь. И через два года, получив престижное образование, надеюсь, смогу применить свои знания в Америке или Европе. Жизнь только начинается — я в этом уверена.
Редакция благодарит за помощь в организации съемки мебельный салон Donghia.
Подпишись на наш канал в Telegram