Маме и папе нравился Паша, но страх, что ребенок сделает неверный шаг и сломает свою жизнь, все равно был…
—Алина, какой-то парень на тебя смотрит, — сказала мама, глядя в сторону моря. Я пожала плечами — давно уже усвоила, что приличная девушка не обращает внимания на взгляды посторонних. — Мне это не нравится! — не успокаивалась мама. — Кстати, лицо у него знакомое. Посмотри, может, узнаешь.
Пришлось повернуться, и я тут же встретилась взглядом со спортивным молодым человеком, сидевшим неподалеку в компании друзей.
— Никогда раньше не видела.
Заметив, что мы его разглядываем, он улыбнулся, а потом натянул бейсболку и надел темные очки — закрылся от нас.
— Вот так-то лучше, — удовлетворенно сказала мама.
В Турцию на открытие фешенебельного отеля папу пригласили вместе с семьей. Мы жили в Белеке, почти не разлучаясь: в ресторан вчетвером, на пляж тоже. Наша мама — самая заботливая на свете — меня и сестру, мою близняшку Лиану, всегда опекала как курочка цыплят: волновалась, контролировала, оберегала от посторонних взглядов.
Поэтому она тут же и заметила, что меня кто-то разглядывает.
— Лиана, пойдем в бар, принесем холодной воды, — я вопросительно посмотрела на маму. Да, в восемнадцать лет мы с сестрой все еще спрашивали у родителей разрешения отлучиться и не видели в этом ничего зазорного.
Мама понадеялась, что за пять минут без ее присмотра с нами ничего страшного не произойдет. Но стоило войти в бар, как один из приятелей парня в бейсболке тут же подошел с вопросом:
— Девушки, а вы двойняшки?
Трудно придумать более нелепый вопрос, ведь мы так похожи!
— Разве не видно? — с досадой спросила я.
— Такие симпатичные, — ничуть не смутившись, продолжал он, — давайте познакомимся.
Я молча отвернулась: «Что за люди? К чему такая настырность?!»
Однако это было только начало. Вечером у мамы разболелась голова и она решила остаться в номере. Папа составил ей компанию. Мы с Лианой — редкий случай! — вдвоем пошли смотреть вечернее шоу аниматоров в летнем театре отеля и почти сразу увидели друга парня в бейсболке. Он попросил, чтобы мы придержали для его компании соседние места:
— Девочки, мы тоже хотим посмотреть шоу. Всем говорите, что места рядом с вами заняты! — и ушел, не дожидаясь ответа.
Через несколько минут подошла семья с детьми.
— Здесь свободно?
— Да, пожалуйста.
Увидев, что сесть рядом с нами не получится, парень расстроился:
— Я же просил!
Мое терпение лопнуло:
— Послушайте, мы с сестрой вас знать не знаем и ничего вам не обещали!
Места есть — садитесь где угодно!
Странно, но мой вызывающий тон его развеселил. Более того, он уговорил наших соседей пересесть. Тут как раз подошла и его компания. Проявив незаурядную настырность, на освободившееся рядом со мной место он не сел, а уступил его парню в бейсболке.
Я была заинтригована, но тот поздоровался и до конца программы, не отрываясь, смотрел на сцену. Лишь за секунду до того как мы с Лианой поднялись, спросил:
— А что вы собираетесь делать? Неужели пойдете спать?
Мне показалось, что он нас подкалывает, и неожиданно для себя ответила:
— Нет, конечно, пойдем в ночной клуб! — и тут же поймала удивленный взгляд сестры.
Незнакомец хотел еще что-то сказать, но рядом снова возник его приятель.
— Вот и здорово! Мы там тоже будем!
Да? — обратился он к другу.
Тот кивнул и представился:
— Павел.
Деваться было некуда, и я ответила:
— Алина.
Потом Павел повернулся к сестре.
— Лиана, — назвалась она.
Возникла неловкая пауза, и я, чтобы заполнить ее, объяснила:
— Вообще-то мы так не знакомимся. Только по рекомендации родных и близких.
Я не преувеличивала. В наш с Лианой мир не допускался кто попало. Мама знала родителей всех наших друзей.
Лично выясняла, кто они, чем занимаются, каких взглядов на жизнь и воспитание придерживаются. Это не снобизм — просто таковы традиции нашей семьи: дети легко могут попасть под дурное влияние и долг родителей не допустить этого.
— Это хорошо, что у вас в семье строгие порядки, — ответил Павел.
Пока мы с Лианой шли к нашим апартаментам, я вдруг вспомнила, откуда знаю это имя, и фамилию тоже вспомнила: Павел Буре! Это же известный хоккеист. Настоящая звезда!
Нам хотелось поскорее рассказать родителям о новом знакомом. Мы надеялись, что они не будут сердиться на нас за излишнюю вольность. Но то, что при таком поведении нам с Лианой ночного клуба не видать, — это точно. Мы нарушили запрет — познакомились с парнями.
Кто-то удивится, а я, несмотря на строгость воспитания, считаю, что нам с сестрой можно только позавидовать, у нас самые замечательные мама и папа!
Родилась я в Набережных Челнах. Мои родители начали трудовую деятельность в производственном объединении «КамАЗ». Папа преуспел, занял должность заместителя генерального директора завода. С тех пор как он стал успешным топ-менеджером, нам не раз приходилось менять место жительства. Год провели в Самаре, где папа работал на авиазаводе, потом переехали в Нижний Новгород — отца пригласили на завод «ГАЗ». А затем была Москва. Папу назначили вице-президентом крупной компании.
Наша мама Расиля тоже могла бы сделать прекрасную карьеру. Но когда мы с Лианой учились в первом классе, ей пришлось сделать выбор: работа или семья.
Некоторое время мама пробовала успеть везде, взяла няню. Но быстро поняла, что никто и никогда не заменит родителей. Ни к чему, чтобы дети повторяли словечки и выражения своей няни, перенимали взгляды на жизнь у кого-то чужого. Вырастить из девочек хороших жен и матерей может только родной человек. Нашему воспитанию мама себя и посвятила. Отец был рад, что его семья живет согласно традициям: жена занимается домом и детьми, муж зарабатывает деньги. «Звездочки мои, — говорил он, — что хотите для вас сделаю».
Но если дома мы купались в родительской любви, то во «внешнем мире» приходилось за себя постоять. Нас определяли в частные школы, где учились дети из небедных семей, но нравы там царили суровые. Не скажу, что мы вовсе ни с кем не общались, приятели были, но близко подружиться удавалось очень редко.
Да мы с Лианой никогда и не старались «влиться в коллектив», держались особняком. А что делать? Ведь нас пытались подбить то покурить в школьном дворе, то прогулять урок. Поняв, что плясать под общую дудку строптивые новенькие не будут, одноклассницы тут же ополчались против нас: чего это они выпендриваются? Считают себя лучше других?
Особенную ярость вызывало то, что мы не гуляем с мальчиками, а при этом все они в нас влюбляются! Девчонки не понимали, что мальчиков влечет недоступность, ревновали и были убеждены, что с нашей стороны это какой-то продуманный ход.
В самарской школе девицы подкараулили нас в раздевалке и выдвинули ультиматум:
— Или вы отстанете от наших пацанов, или вам придется плохо.
У Лианы от ужаса округлились глаза.
Мне тоже стало не по себе, но я не подала виду, что испугалась. Презрительно бросила:
— Нужны они нам, забирайте! — и, высоко подняв голову, двинулась сквозь толпу. Лиана пошла за мной, и нас не тронули.
История повторялась в каждой новой школе. Чем старше мы становились, тем откровеннее была нелюбовь одноклассниц. У нас крали кошельки и кредитные карточки. Меня старались лишний раз не задевать — я остра на язык и могу дать отпор. Лиана — нежная, а в те годы даже робкая, терялась, ее пугала грубость.
Однажды мы сидели в компании, весело болтали. Сестре пришла эсэмэска, и я увидела, как улыбка сползла с ее побелевшего лица.
— Что случилось?
— Я не понимаю... — и руки дрожат.
Взяла телефон и прочла эсэмэску: «Ты меня достала! Прижучь хвост, или я найду способ поставить тебя на место».
От ярости потемнело в глазах. Это они так на Лиану, нежную молчаливую Лиану, которая и мухи не обидит?! Да я порву любого за свою сестру! Кто же это написал?! Мы бросились за помощью к маме.
Авторов вычислили быстро: это были три девочки и мальчишка, на которого Лиана даже ни разу не взглянула. Они считали себя очень умными — писали не со своих мобильных, а через Интернет.
Не подумали, что по IP-адресу их можно найти за десять минут.
— Скажите, зачем вы это сделали? — спросила мама, когда провинившиеся предстали перед ней в кабинете директора школы. — Может, мои дочери совершили что-то плохое, о чем я не знаю?
— Нет, они слишком... хорошие, — прошептала одна из девчонок. — Все мальчики в нашем классе на них молятся.
А ведь мы с Лианой ничего особенного не делали: хорошо учились, слушались родителей, вели себя с достоинством. Только и всего.
Я никогда не расстраивалась, что с дружбой в школе не сложилось. Мама и Лиана — мои лучшие подружки на все времена.
После школы мы с сестрой поступили в академию имени Плеханова.
Дополнительно занимались математикой, языками и рисованием. Окончили художественную школу, довели дело до конца. На этом настояли родители — это был один из принципов, которые старались привить нам папа и мама. Они вообще растолковывали любые жизненные ситуации, объясняя, почему надо поступить так, а не иначе. Причем не в обидной форме — мол, слушайтесь старших. Это были долгие увлекательные беседы. Мы вместе обсуждали каждую прочитанную книгу, каждый увиденный фильм.
Не обходилось, конечно, и без наказаний — дети есть дети, не все уроки усваиваются с первого раза. Но лишая нас за проступки отдыха за границей, родители и сами оставались дома: «Мы тоже виноваты в том, что вы плохо себя ведете.
Что-то упустили».
Никогда родители не подавляли и не унижали нас. Да, мы не гуляли с мальчиками и не болтались на улице до полуночи. И мама внушала, что в нашем возрасте надо думать только об учебе. Но когда папа заметил, что его любимые крошки стали девушками, то очень серьезно сказал: «Я не буду диктовать вам, за кого выходить замуж. Свяжете свою жизнь только с теми, кого полюбите».
По-моему, это и есть широта взглядов — сначала привить ребенку истинные ценности, а потом дать ему свободу выбора. Впрочем, мы с Лианой о замужестве не думали: восемнадцать лет — вся жизнь впереди! Да и откуда взяться женихам, если родители не спускали с нас глаз?
Но мы это принимали как данность. Знали, что знакомиться на улице — неприлично. Что порядочный парень, прежде чем заводить отношения с девушкой, познакомится с ее родителями.
Вернувшись в номер, мы застали маму и папу сидящими на балконе и о чем-то увлеченно беседующими. Головная боль у мамы прошла, она повеселела. Мы рассказали им о том, что познакомились со знаменитым хоккеистом.
— Мы предупредили, что в нашей семье строгие правила, — уточнила Лиана, глянув на меня. Я кивнула.
— Правила у нас строгие, — улыбнулась мама, — но современные. Конечно, в ночной клуб мы вас отпустить не можем... — наш удрученный вздох, — одних, — мама посмотрела на папу. Он знал, что она очень любит танцевать.
— Пойдем с вами!
— Ур-ра! — радостно закричали мы с Лианой.
Когда появились в клубе всей семьей, Павел не мог скрыть своего удивления. А уж когда он увидел, как мама с папой танцуют! Наш папа в молодости серьезно занимался бальными танцами, да и мама никогда от него не отставала. Родители были самой красивой парой в клубе!
Мы с сестрой вышли на танцпол, и я забыла обо всем на свете — свет, ритм, танец захватили полностью. Обожаю танцевать. И тут Лиана схватила меня за руку: «Алина, смотри!» — она пыталась перекричать громкую музыку.
Я оглянулась и увидела, что Павел Буре беседует с нашей мамой.
Музыка умолкла, и мы вернулись к столику.
— А ваша Алина умеет готовить? Языки знает? — услышала я.
Почему он этим интересуется? Но вмешиваться в чужой разговор — верх невоспитанности. Я просто села напротив со стаканом сока и принялась украдкой разглядывать нового знакомого. Открытое, располагающее лицо, мягкая улыбка. Симпатичный... Но когда Буре пригласил нас в гости на свою виллу, я вежливо отказалась:
— Устала... Хочу лечь, чтобы завтра пораньше искупаться, пока пляж пустой.
К моему удивлению, родители и Лиана приглашение приняли.
— Как же ты оставишь своих маму и сестру?
— попробовал уговорить меня Павел.
— Ничего, они у меня вполне самостоятельные.
Улучив минутку, я напомнила маме:
— Тебе же утром не нравилось, что он на меня смотрел!
— Тогда мы еще не были знакомы, — улыбнулась она. — А теперь вижу: очень воспитанный и обаятельный молодой человек. Интересный, начитанный! Я думаю, что ты бы тоже получила удовольствие от общения с ним.
Обаятельный? Начитанный? Впервые видела, чтобы мама восхищалась человеком, которого так мало знает. Не могу сказать, что мне это понравилось, в душе заскреблась ревность. Мама должна быть только папиной, моей и Лианы, проводить время с нами, а не бежать на посиделки к первому встречному.
Я, никогда не ревновавшая маму ни к сестре, ни к отцу, приревновала ее к Павлу!
Надувшись, вернулась в гостиницу. А родители с Лианой пробыли в гостях у Павла до утра. Видимо, время они провели прекрасно, потому что назавтра, встретившись на пляже, моя семья общалась с ним как с другом.
А на меня снова напала ревность. Мне хотелось, чтобы мама и сестра разговаривали и смеялись только со мной!
Павел пригласил нас покататься на скутерах. Я нехотя пошла. Но все не заладилось. Он собирался заплатить за наше катание, а я стала с ним спорить, что заплачу сама. Когда выяснилось, что свободных скутеров только два, Павел выразил желание покататься со мной на одном мотоцикле.
Но для меня такое «сокращение дистанции» было невозможно, и я твердо отказалась. Павел уступил скутеры нам с Лианой, а сам остался на берегу. Но я все равно была недовольна. Поняв, что я надулась, Павел попрощался и вернулся к своей компании. Я торжествовала. Моя семья снова была со мной.
Но теперь у мамы испортилось настроение. «Зачем ты так с ним? — спросила она. — Он интересный, умный человек. Ведет себя достойно и вежливо, оказывает тебе знаки внимания. Ты, Алина, иногда бываешь такой колючкой...»
Мне стало стыдно. Порой я и правда перегибаю палку, обхожусь с людьми резко, особенно если уверена в своей правоте.
Но если мама в Павле что-то разглядела — значит, человек стоящий. Нужно к нему присмотреться.
Ближе к вечеру мы встретились за коктейлем, и я начала «присматриваться». Убрала на время колючки. А через полчаса поймала себя на том, что давно уже не получала такого удовольствия от беседы. Павел мало рассказывал о себе, зато задавал много вопросов: что я люблю, чем собираюсь заниматься в будущем, спросил даже, какой у меня любимый цвет?
— Тиффани блю, — ответила я и приготовилась объяснять, что это удивительно красивый оттенок перехода голубого в зеленый.
— Я знаю этот цвет, — сказал Павел.
Вскоре он попрощался: — Обещал поужинать с друзьями.
Спасибо, очень приятно было с тобой поговорить вот так, свободно...
Буре ушел, и было даже как-то жаль, что мы поболтали так недолго. Во время ужина на открытой террасе у меня зазвонил мобильный. Павел.
— Алина, сейчас будет что-то интересное... Смотри внимательно.
Был уже поздний вечер, темно.
— Алло, тебя плохо слышно! Куда смотреть?
— В сторону моря, жди сюрприза!
И в этот момент небо взорвалось разноцветными брызгами музыкального фонтана, который включался в отеле только по особым случаям.
«Как красиво!» — восхитилась мама.
Тут пришла эсэмэска от Паши. «Это для тебя!» — прочитала я.
Я даже не успела понять, хочу ли продолжения знакомства в Москве, потому что буквально на следующий день после возвращения из Турции Буре позвонил и пригласил меня пообедать: «В районе Рублевки, если это удобно».
«Удобно, — сказала мама, когда узнала о приглашении. — Я как раз собираюсь в эти края — подруга позвала на плов. Завезу тебя в ресторан, а через два часа заберу».
Но по адресу, который назвал Павел, никакого ресторана не оказалось — это был частный особняк, его дом. Увидев меня в сопровождении мамы, водителя, охранника и йоркширского терьера по кличке Ричи, Паша не смог скрыть удивления.
Но удивилась и моя мама.
— Отменю встречу и пообедаю с вами, — решительно сообщила она Паше. — Честно говоря, не ожидала, что обед будет... приватный.
Буре уже успел немного узнать мою семью, поэтому воспринял ее замечание как должное:
— Не беспокойтесь, Расиля. Здесь мои мама, бабушка и семья брата.
Но Расиля Хасанова — крепкий орешек: оставить дочь решилась только после того, как лично познакомилась с Пашиной мамой, Татьяной Львовной, и остальными родственниками.
Время пролетело незаметно: мы обедали, играли в теннис, разговаривали... Когда мама вернулась, чтобы забрать меня, Татьяна Львовна категорично сказала: «Ни в коем случае!
Едем ужинать».
Назавтра Паша пригласил нас на теннис в «Лужники» и опять в ресторан. Мы встречались все чаще. Буре привык к правилам моей семьи.
— Расиля, вы не будете против, если я приглашу Алину пообедать?
— Пожалуйста, — церемонно отвечала мама, — но только вместе с сестрой.
Лиана сопровождала нас повсюду. Она быстро догадалась, как относится ко мне Паша, роль дуэньи ей наскучила. Но с родителями не поспоришь, и сестра продолжала ездить со мной на свидания.
Самое забавное, что я — единственная, кто не догадывался, что происходит.
Паша был очень осторожен: ни одного неверного шага, ни одного лишнего движения. Он ни разу не отпустил фривольной шутки и, конечно, ни разу не попытался поцеловать. Зато делал все, чтобы было весело и интересно. И действительно, с ним я никогда не скучала.
Меня ничуть не смущало, что Буре — знаменитость. Конечно, я уважала его за то, что он многого в жизни достиг, но никакого особого трепета: у меня в друзьях мировая звезда! — не было. Родители приучали нас оценивать людей по другим меркам — порядочность, трудолюбие, искренность. И по этим человеческим качествам Павел Буре нравился мне все больше и больше.
Для меня он был просто другом. Близким, дорогим — но только другом. Однако любопытство оказалось сильнее меня, и я спросила:
— Почему ты до сих пор не женат?
Если это секрет — не говори!
Паша не расстроился.
— Никакой не секрет! Просто я еще не встретил девушку, которая соответствовала бы моим представлениям о том, какой должна быть жена. Пока не найду — не женюсь.
— И каковы требования?
— В первую очередь, она должна быть честной. Искренней. Если бы ты знала, как я устал от вранья и лицемерия. Одна девушка, когда спросил, на чем она приехала на свидание, ответила: «На «мерседесе»!» А я потом случайно узнал, что она добиралась на метро. Зачем было врать? И что она за человек, если думает, что для меня имеет значение, сколько у нее денег?
Вокруг очень много людей, которые постоянно врут, выдают себя не за тех, кем являются. После разговора с ними хочется залезть в душ и смыть с себя всю эту фальшь.
— Может, твоя знакомая просто не знала, как ты отреагируешь, если она скажет про метро. Если бы узнала тебя лучше, может, перестала бы притворяться...
— Не верю. Неискренность, пусть и по мелочам, говорит о многом.
Я поняла, что Паша имеет в виду. Порой девушки идут на все, чтобы устроиться в жизни. Готовы на притворство, ложь. Благодаря таким вот «охотницам» мужчины потеряли необходимость завоевывать женщину и сами превратились в дичь.
— Женщина должна быть женщиной, — словно отвечая моим мыслям, заметил Паша. — Независимой, но ведомой.
— Но ты ведь встречался и с другими, теми, кому не нужны деньги, знаменитыми, успешными, с ними-то почему не сложилось? — немного смутившись от собственного нахальства, спросила я.
— Это не мой секрет, Алина. Если эти девушки сочтут нужным рассказать о наших отношениях, в восторг, конечно, не приду, но восприму спокойно. Как мужчина я просто не имею права говорить о них ни хорошо, ни плохо. Было и прошло.
И тогда я задала вопрос, который волновал меня больше всего:
— А во мне ты что нашел?
— Я никогда раньше не встречал такую, как ты. Вообще не верил, что такие девушки существуют. Твоей маме надо поставить памятник при жизни за феноменальные достижения в воспитании! — рассмеялся Паша.
...Через год мы уже не могли разлучаться надолго. Случалось, Паша уезжал на несколько дней в Америку, и тогда начинались бесконечные телефонные разговоры. Мама ругала: «Четыре утра, а ты не спишь! Тебе же завтра в институт!»
Но мы никак не могли наговориться. Есть люди, которые высасывают энергию, а мы словно подпитывались от общения друг с другом. Поэтому необходимость расстаться на целый месяц обернулась настоящим испытанием.
Летом факультет международных экономических отношений «Плехановки» рекомендовал нас с Лианой для поездки в Лондон совершенствовать английский язык.
Мама не находила места от беспокойства. Как же так! Ее сокровища первый раз одни едут в другую страну, остаются без присмотра. Не меньше мамы переживал Паша. Он до последнего надеялся, что я откажусь от поездки.
Настал день вылета. И подумать не могла, что расставаться с Пашей будет так тяжело. В аэропорту вдруг затрясло противной мелкой дрожью при мысли, что целый месяц не увижу его. Мы обнялись и словно приросли друг к другу. Поняла, что уезжаю не просто от друга, а от родного и... любимого человека. Да, именно там, в Шереметьево, меня впервые пронзило это чувство. Я поняла, что влюблена.
Почти никогда не плачу, умею держать себя в руках, но тогда в глазах защипало и по щекам потекли слезы. Паша прижал меня к себе и не отпускал, хотя пора было на посадку.
Родители стояли в сторонке, у мамы на глазах тоже блестели слезы.
Маме и папе нравился Паша, но страх, что ребенок сделает неверный шаг и сломает свою жизнь, все равно был, как у всех родителей.
Хорошо, что мне выпал этот месяц вдали от Паши. Наверное, со стороны я казалась задумчивой и даже рассеянной. Погрузилась в себя, пытаясь разобраться, насколько серьезно то, что я испытала в момент прощания. А вдруг он просто ослепил меня словами и обаянием? Прочувствовала свои эмоции и поняла: все, Алина, приехали — ты влюбилась окончательно и бесповоротно.
Я вернулась из Лондона.
Мы обнялись, словно боясь, что нас снова могут разлучить. Впервые за время знакомства вдвоем поехали в ресторан. От волнения так дрожали руки, что я боялась пролить чай. Там мы первый раз поцеловались. Сначала он едва коснулся моих губ. Не такого поцелуя я ожидала. Взглянула на него: это по-дружески или как? Поймав недоуменный взгляд, Павел обнял меня и поцеловал уже по-настоящему. Сказал: «Не хочу тебя отпускать даже домой. Хочу, чтобы мы жили вместе».
И папа проявил мудрость и доверие — не стал препятствовать тому, чтобы я начала жить с Пашей до свадьбы. Поселились мы на Рублевке. А в сентябре уехали в Майами. Я влюбилась в этот город, в котором можно найти полную тишину и уединение, а можно — яркую тусовочную жизнь.
Официальное предложение Паша сделал мне в новогоднюю ночь.
Мы только прилетели из Москвы.
Я носилась по квартире, раскладывая вещи, а Паша пытался меня поймать.
— Послушай, президент говорит!
— Я знаю, что он говорит: «Все будет хорошо».
— Да присядь ты, отдохни, выпей шампанского. С Новым годом, милая! — и протянул мне бокал.
Я так хотела пить, что осушила его залпом и закашлялась, чем-то поперхнувшись.
— Что это? — спросила я, увидев на ладони кольцо.
— Ты будешь моей женой?
Я медлила с ответом, пытаясь отдышаться: только что чуть не подавилась бриллиантом!
— Да, — проговорила я.
— Да, Паша, я буду твоей женой.
Ту новогоднюю ночь мы провели вдвоем, хотя нас ждали американские друзья.
— Хочу быть сегодня только с тобой, — сказала я. И Паша счастливо улыбнулся в ответ.
Потом мы отправились в мэрию Майами и получили свидетельство о браке. Отметили событие в узком семейном кругу: наши родители, Лиана и Пашин брат Валера с семьей. Когда внесли потрясающий трехъярусный торт, украшенный орхидеями цвета тиффани блю — он не забыл!
— Паша вложил мне в руку нож:
— Режь!
— Почему я?!
Но Паша настаивал, и я вонзила нож в кулинарный шедевр. Лезвие уперлось во что-то твердое. Вытаскивая на свет божий коробочку «Тиффани», я была уверена, что внутри сережки или подвеска. Но там оказались ключи от «бентли» цвета тиффани блю! Номер моей машины — Аlina Bure 10.
А через год мы устроили свадьбу в Москве, на которой было более четырехсот гостей: артисты, спортсмены, политики — всех не перечислишь!
После свадьбы в прессе замелькали сообщения, что мы ждем ребенка. То ли журналисты хотели дать понять, что лишь таким образом девушка могла «окольцевать» Павла Буре, то ли я прибавила лишние килограммы, живя в Америке. Даже спросила мужа: «Паш, я не растолстела?»
Поверьте, если бы забеременела, не задумываясь родила. Но пока мы не торопимся с детьми.
— Когда ты хочешь? — спросила я Пашу.
— Может, через год-два?
Мне только двадцать пять. Я получаю невероятное удовольствие от жизни с любимым человеком. Понятно, что первое время придется уделять ребенку больше внимания, чем мужу. Поэтому сейчас хочу создать «стратегический запас» тепла и любви для него.
«Она у меня совсем молоденькая, — сказал как-то Паша моей маме.
— Пусть поездит, посмотрит мир. Когда появится ребенок, хочу, чтобы она стала такой же матерью, как ты, — хранительницей семьи».
Так и будет, а пока мне нравится, что мы можем беззаботно сидеть на пляже, болтать на отвлеченные темы.
— Слушай, — вдруг говорит Паша, — а не рвануть ли нам куда-нибудь на недельку? Как тебе Китай?
— Заходим в Интернет и смотрим билеты на ближайший рейс в Пекин?
— Неси iPаd!
— Следующий самолет в шесть вечера. Успеваем!
А можем, соскучившись по родным, сорваться из Майами в Москву на день. Устроить «шоковую терапию» родственникам. Разве проделаешь все это, когда появится ребенок? Сегодня мне нравятся свобода и спонтанность нашей жизни.
В Майами все ходят в сланцах, шортах и майках — город-курорт, всегда можно поваляться на пляже или завернуть к кому-нибудь на коктейль. Такое житье расслабляет. Но мы стараемся не поддаваться: не превращаем свою жизнь в череду вечеринок, довольно рано встаем. На лед Паша уже не выходит. Сейчас ему больше нравятся джиу-джитсу и теннис. Каждый день после завтрака берем ракетки и вместе отправляемся на тренировку.
Мы не делили обязанности, не определяли права. Мне кажется, есть очевидные вещи, которые не нужно проговаривать.
Если люди любят, они стараются не делать друг другу больно. С самого начала я дала понять, что заслуживаю уважительного отношения. Будь иначе, мы не стали бы мужем и женой. А уважение подразумевает доверие.
Никогда не проверяю, где мой муж и с кем. Уверена в нем, но прежде всего — в себе. Паша может оказаться в компании, где, разумеется, есть и женщины, иногда я слышу в телефонной трубке их голоса, смех. Но ни за что не унижусь до того, чтобы допрашивать, подсматривать, шпионить. Единственный допустимый вопрос: «У тебя все хорошо?» Паша больше мне рассказывает, чем я спрашиваю. Если человек что-то хочет сделать, он сделает это в любом случае. А подозрительность и ревность не вызовут ничего, кроме раздражения и досады. Паша нередко предлагает: «Если хочешь, приезжай».
Иногда я принимаю приглашение и лишний раз убеждаюсь, что никаких поводов для ревности нет. Не страшно и то, что незнакомые девушки подходят к Паше с просьбой сфотографироваться вместе. Не стоять же мне рядом с табличкой: «Не трогать! Мое!»
Не паникую, если Павел не берет трубку. Значит, занят — перезвонит, когда освободится. Стараюсь не доставать по пустякам, лишь бы спросить: «Ты где?!» Такое отношение воспитала в нас мама. У отца всегда был ненормированный рабочий день, он часто ездил в командировки, возвращался домой поздно. «Не стоит изводить себя ревностью, — говорила мама. — Если человек такой-сякой, тем более глупо убиваться из-за него, забывая о своей гордости. Чувства нужно держать в узде».
И моя мама, и мама Паши очень поддерживали нас в начале нашей семейной жизни. У многих девушек отношения со свекровью не складываются. Но только не у меня!
Татьяна Львовна говорит: «Алина Паше не просто жена, она ему и подруга. Для мужчины важно иметь рядом такую женщину».
С мамой Буре мы стали очень близки. Она даже предупредила Пашу: «Послушай, дорогой. Я тебя очень люблю, но в спорной ситуации, не обижайся, приму сторону Алины».
Благодарна свекрови за эти слова, хотя прекрасно понимаю, что между матерью и сыном существует особая связь и не дай бог кому-то попытаться ее нарушить.
Мы с Татьяной Львовной похожи — у нас одинаковые взгляды на то, какими должны быть семья и дом, нам легко вместе.
Она также трепетно относится к своим детям, как мои родители к нам с сестрой, поэтому я понимаю свекровь. Приятно, когда она говорит маме: «Алина — моя девочка, я вижу, какая она замечательная и чистая, как сыну хорошо с ней. Разве я когда-нибудь пойду против блага собственного ребенка?»
Для моей мамы эти слова словно бальзам на сердце. А американские друзья Паши в один голос просят ее: «Расиля, воспитай и нам жену!»
Воспитание очень важно, но быть хорошей женой — это значит учиться всю жизнь, совершенствоваться. Я, например, совсем не умела готовить. Пару раз сделала что-то, но Паше не понравилось. «Почему у Алины получается не так вкусно, как у тебя?» — взывал Паша к моей маме.
Я не привыкла терпеть упреки, взяла и окончила международную школу рестораторов, теперь готовлю такие кулинарные шедевры, что муж не нарадуется!
Но если кто-то думает, что Паша превратил меня в домашнюю рабыню, то он очень ошибается. Муж делает все, чтобы из наших отношений не ушла романтика. Однажды прикинулся, будто забыл о моем дне рождения. Говорит утром:
— Поеду на рыбалку, а ты пока поиграй в теннис.
Я расстроилась, но виду не подала, отвечаю как ни в чем не бывало:
— Хорошо.
После тренировки приняла душ, Паша уже тоже вернулся. Хочу выйти из ванной и не могу — дверь заперта снаружи.
Кричу:
— Паша, что это еще такое? Выпусти!
— Подожди секундочку... — открыл и говорит: — Я должен завязать тебе глаза. Ну пожалуйста!
Вывел меня на террасу. Я сняла повязку и ахнула... Вокруг море цветов — никто не умеет так красиво подбирать букеты, как Паша. Стол накрыт. И Буре говорит:
— С днем рождения, любимая!
В другой раз, это было восьмого марта на лыжном курорте, пока я спала, Павел поехал за подарком, но не смог ничего купить — все оказалось закрыто. Павел нашел выход. Когда я проснулась, первое, что увидела: картонный стаканчик с кофе из «Старбакса», на котором фломастером было написано: «С 8 Марта, любимая!»
Рядом стоял Паша с букетом цветов.
— Алин, извини, все магазины закрыты...
— Ты что?! Это же прикольно! Я долго буду вспоминать этот подарок!
Главное в жизни — чтобы человек сумел распознать свою судьбу. Мне это удалось, и сегодня я самая счастливая девушка на свете!
Редакция благодарит за помощь в организации съемки мебельный салон Baker.
Подпишись на наш канал в Telegram