Войдя в комнату, я увидела, как Сергей вдыхает через свернутую трубочкой банкноту дорожку белого порошка. «Зачем ты это делаешь, с ума сошел?!» — «Да ладно тебе, так, балуюсь под настроение. Хочешь присоединиться?»
— Молодой человек, вы перегородили въезд. Уберите машину, мне нужно проехать!
— А вы кто?
— Актриса и опаздываю на съемку!
— Тогда пожалуйста, не надо так нервничать.
Он отогнал машину, но не ушел. Все утро околачивался где-то рядом, смотрел на меня. Я и не подозревала, что встретила своего будущего мужа. Думала только о съемках. «Барвиха» — мой любимый проект. Телесериал продержался два сезона, я играла избалованную дочь состоятельных родителей с Рублевки, за которой ухаживает мальчик из простой семьи.
Антон — выпускник финансовой академии — работал на сериале директором по объектам. Попал на эту должность по знакомству, поскольку дружил с продюсером. Тот предложил:
— Хочешь в кино поработать?
— Давай.
В тот день снимался эпизод у одного из бутиков на Кутузовском проспекте, а припарковаться негде, все перегородила дорогущая спортивная иномарка. Я опаздывала, злилась и чуть не сорвалась на Антона. Съемки вообще проходили в нервной обстановке, охрана магазина нам откровенно хамила. Отвечал за съемки Антон, поток наших жалоб изливался на его голову. Но он сохранял олимпийское спокойствие, с улыбкой, но решительно ставил на место хамоватых секьюрити. «Вот, — думаю, — какой молодец».
Во второй половине дня надо было переезжать на новый объект. По дороге я заблудилась, дозвонилась режиссеру, тот пообещал выслать кого-нибудь навстречу. Этим кем-то оказался Антон. Говорит: «Поезжай за мной». Я пристроилась, едем, и вдруг он стал выписывать на дороге немыслимые параболы.
«Что за выпендрежник такой?» — думаю. Но заинтересовалась. А тут еще девчонки подзуживают: «Присмотрись, парень-то интересный, непростой». Я присмотрелась: действительно обаятельный. Очень. Но однажды у меня уже был неудачный роман, в котором отправной точкой стал автомобиль...
Я была тогда абсолютно счастлива. Колесила по Москве в красной машинке «ниссан микра», которую подарили родители, в красном платье и модной кепке и пританцовывала за рулем от избытка чувств. Мне — восемнадцать. Я студентка Щукинского училища и владелица тачки моей мечты. Жизнь прекрасна! Готова была полюбить весь мир. Поэтому когда в пробке на Смоленке из окошка пристроившегося рядом «лексуса» представительского класса выглянул симпатичный парень и начал что-то говорить, с готовностью опустила стекло.
— Вы мне?
Что-то не так с машиной?
— С машиной все в порядке. А со мной — нет.
— Что случилось?
— Пока ничего, но если вы сейчас уедете, не оставив номера своего телефона, разобьете мне сердце, — улыбнулся он.
Парня звали Леша. Мы немного поболтали, я записала номер его мобильного. Просто так. От радости. Совершенно не собираясь продолжать знакомство. Мне было и так хорошо.
А на следующий день мой замечательный любименький «ниссанчик» превратился в лепешку. Я подвозила своих однокурсников после занятий.
Дороги не знала, поэтому командовала подружка: «Здесь направо, тут прямо». И вдруг, спохватившись, что почти проехали поворот на Трубной площади, она закричала: «Ой, не туда! Нам налево!»
Я на полном автомате из второго ряда резко поворачиваю налево, и мне в бок на всем ходу врезаются «Жигули»... В общем, разбила свою «крошку» под списание. Слава Богу, получила только легкое сотрясение мозга, остальные отделались ушибами.
Мама как почувствовала, что со мной что-то случилось. Пока ждала гаишников, пока составляли протокол, она звонила несколько раз:
— Где ты? Скоро приедешь?
— В клубе, с девчонками, — вдохновенно врала я и просила милиционеров погромче включить музыку в их машине: пусть родители думают, что отрываюсь на дискотеке.
Домой приехала в четыре часа ночи, мама с папой не спали, увидели в окно, как выхожу из милицейской машины, и сразу поняли: дочь попала в аварию.
Но им и в голову не пришло меня ругать — счастливы были, что осталась жива-здорова.
Многие после первой аварии боятся ездить. У меня никакого страха не наблюдалось. Наоборот, без руля была не жизнь, пропало даже желание где-то потусоваться: как потом домой добираться? И вот однажды грустила я по своей машинке и вдруг вспомнила принца на «лексусе», с которым познакомилась на Смоленке. «Леша, кажется? Дай, — думаю, — позвоню».
Он очень обрадовался, предложил встретиться в казино на Новом Арбате, там хороший ресторан.
Мы посмотрели какой-то матч — Леша оказался заядлым болельщиком, а потом сидели за столиком и болтали. Выяснилось, что он — бизнесмен, занимается поставками лекарств и что ему уже тридцать два.
— Ты мне сразу понравилась, как только увидел тебя в красной машине с ресничками на фарах, — признался Леша.
— Ее больше нет, разбила. Всего-то неделю поездила, — пожаловалась я.
В общем, расстались мы вполне довольные друг другом, начали перезваниваться, встречаться, а через несколько дней Леша зашел за мной в «Щуку» и говорит:
— Поехали.
— Куда? — допытывалась я.
— Увидишь.
Подъезжаем к автосалону, выходим, и Леша подводит меня к роскошному спортивному «мерседесу».
— Вот тебе новая машина.
Я потеряла дар речи. Красивый жест, ничего не скажешь, прямо королевский. Что же делать? Что делать?! Если скажу маме, что парень подарил машину, она решит, что у меня с ним уже все было. А у нас ничего еще не было! Но машину хочется до ужаса. В общем, набрала в легкие побольше воздуха и выдохнула:
— Как здорово! Спасибо огромное!
Несколько дней проездила на новом «мерседесе», шифруясь как партизанка.
Парковалась в соседнем дворе, чтобы родители не засекли. В конце концов не выдержала и призналась маме. Она сказала: «Если уж у тебя появился взрослый мужчина, приводи знакомиться».
Леша пришел с букетом цветов. И началась просто сказочная жизнь. Мы с ним летали на уик-энд в Париж, загорали на пляжах Португалии. Я теперь всегда была при деньгах... Влюблялась в Лешу все сильнее и уже представляла, как мы поженимся и будем жить долго и счастливо. Ведь по законам жанра у сказки всегда счастливый конец. Если бы...
Он был очень хороший, заботился обо мне, но оказалось, что жить с ним невозможно. Леша пил. Бить не бил, но язык у него в неадекватном состоянии явно не в ту сторону работал. И еще он начинал страшно ревновать. Я пыталась договориться миром, но его это только заводило.
Потом поняла: в такие моменты лучше сразу уходить, разговаривать бесполезно. Протрезвев, Леша снова превращался из злобного тролля в идеального принца, просил прощения, уверял, что больше такого не повторится. Но потом снова срывался. Выпил — и понеслось!
Однажды позвонил пьяный среди ночи:
— Чем занимаешься?
— Ты на часы смотрел? Cплю.
— Спишь? А с кем?
— Одна!
— Аня, с кем ты спишь?!
Через полчаса он уже ломился в дверь. Родителей дома не было, уехали в Тверскую область, где шло строительство нашего загородного дома.
Мама говорила, что дальше так нельзя, Леше надо перестать пить. Но измениться после тридцати человеку трудно, а может, и невозможно.
Нам было очень хорошо вдвоем. Но я не могла жить в постоянном напряжении, словно на американских горках. Хотелось крепкой семьи, нормальных отношений. Чтобы все было как у моих родителей. Мама с папой очень любят друг друга.
Когда они познакомились, ей было шестнадцать, ему девятнадцать, папа дружил с маминым братом. Она — хорошая девочка, спортсменка-комсомолка, а он — страшный хулиган. Поэтому поначалу маме папа не нравился. Но однажды она пошла с братом на соревнования по борьбе, в которых принимал участие папа. Он уже выступил, сидел в сторонке на скамейке с полотенцем на шее.
И мама увидела его глаза, усталые и такие синие-синие... У нее прямо сердце защемило. Вот тогда она в папу влюбилась. Окончательно и бесповоротно.
Уже больше сорока лет родители вместе. Папа был военным, дослужился до полковника. Они вдоволь помотались по гарнизонам, пока не осели в Ленинграде. Там родилась я. Маме исполнилось тридцать два. В семье уже росли тринадцатилетний Саша и десятилетняя Наташа. Все мы — дети большой любви. Я тоже так хочу.
Росла я сорванцом, дружила исключительно с мальчишками. Однажды полезла на дерево, ветка подломилась, и я рухнула на землю, да так, что порвала связку на руке. Разревелась и побежала к сестре: — Наташа, рука болит!
— Согнуть можешь?
— Могу.
— Значит, перелома нет.
Пройдет. Давай не скажем маме. А то меня отругают, что за тобой не уследила.
Наташа была мне как нянька. Завела большой красивый альбом, куда записывала отчеты о всех этапах моего взросления: как я пошла, как в девять месяцев произнесла первое слово — «мама», какие глупости говорила. Например я просила: «Давай смотреть фукатафики». Это означало: фотографии. Есть в альбоме и рассказ о том, как однажды я разрисовала дверь в кухню. Мама возмутилась: «А ну, оттирай!» Не оценила творческого порыва. Я мыла стекло тряпкой и, выбиваясь из сил, приговаривала: «Бозе, дай мне силы вытереть окно!»
Наташа читала вслух сказки, разучивала со мной стихи.
Мы всегда были вместе. И когда сестра писала домашнее сочинение по «Горю от ума», я сидела рядом и старательно выводила на листке: «Горе и туман». Название не расслышала.
Отец, как все военные, любил идеальный порядок. И был очень строгим. Мы его побаивались. Вечером, когда он должен был прийти с работы, мама все время выглядывала в окно и если говорила: «Папа идет!» — мы тут же должны были навести окончательную чистоту в комнате и выстроиться все четверо, во главе с мамой, по стеночке в коридоре: встречать папу поцелуйчиками. Слава Богу, теперь он стал гораздо мягче.
В шестилетнем возрасте я чуть было не потерялась.
Мы с мамой поехали на вокзал встречать каких-то родственников, она на секунду отвернулась, а я тут же улизнула к ларьку с шоколадками. Возвращаюсь, а мама пропала! Побежала на перрон — нету. От страха я разревелась.
— Это ты девочка Аня в фиолетовом пальто? — наклонилась ко мне незнакомая женщина.
— Я-а-а!
— Пойдем, тебя мама ищет.
Мама, перепугавшись, что ребенка украли цыгане, дала объявление по радио, подняла на ноги милицию. Когда меня, заплаканную, в сбившейся набок шапке, доставили в отделение, сержант упрекнула: «Ну разве так можно? Тут тебе не твоя деревня, здесь легко потеряться!» У нас была очень дружная семья.
Новый год встречали вместе с дядьями, тетками, двоюродными братьями. Устраивали конкурсы, мы с сестрой придумывали какие-то сценки, наряжались в карнавальные костюмы. Правда, в Деда Мороза я не верила. Потому что он не исполнил мое желание. Я писала ему письма и оставляла на подоконнике. И все сбывалось. До тех пор, пока не попросила живую собаку. Я настаивала: «Добрый Дедушка Мароз, умаляю, подари мне сабаку, больше ничиво не надо». Но щенок так и не появился. У мамы обнаружилась аллергия на шерсть, так что огромного пушистого аляскинского маламута я подарила себе сама гораздо позже, когда стала жить отдельно от родителей.
Самое прекрасное воспоминание детства — утро дня рождения. Просыпаешься, а рядом с кроватью — гора подарков.
Я очень любила их разбирать, распаковывать красивые коробки, развязывать разноцветные ленты. До сих пор помню это ощущение счастья.
Сестра училась в музыкальной школе и решила, что я тоже должна заниматься музыкой. Но на первом же уроке выяснилось, что в отличие от Наташи я ребенок гиперактивный и неусидчивый. Отбарабанив заученные гаммы, просила преподавателя: «Можно я встану и поприседаю, можно побегаю?» И бегала, приседала, вставала на «мостик». В конце концов терпение этой чудной женщины лопнуло и она посоветовала маме: «Лучше отдайте дочку на танцы, не стоит ее так мучить».
Некоторое время я с удовольствием разучивала замысловатые па в кружке бальных танцев, потом меня приняли в детский эстрадный ансамбль «Светофор».
Мы ездили на гастроли в Париж и Прагу. Но мне все было мало. Записалась еще в кружок мягкой игрушки: сшила там множество плюшевых медвежат и зайчиков. Такой я человек: не могу сидеть без дела, всегда нахожу себе занятие. В этом пошла в папу. Он тоже гиперактивный. Демобилизовавшись из армии, вместе с друзьями организовал свой бизнес, стал заниматься экспортом леса в Японию. А вскоре дела потребовали, чтобы мы переехали в Москву. Это случилось пятнадцать лет назад. Брат и сестра к тому времени уже обзавелись собственными семьями. Наташа рано, в восемнадцать лет, родила дочь Полину. Потом развелась. Сегодня с мужем-французом живет во Франции.
Первое время в Москве родители снимали квартиру на Красной Пресне, а меня определили во французскую гимназию на Арбате.
Там я научилась свободно говорить по-французски и познакомилась со своей лучшей подругой. В классе верховодила компания «крутых» девчонок. Они демонстративно меня не замечали. Но мне было наплевать. Мы с подружкой везде ходили вместе, а за нами тащилась толпа поклонников. Девчонки просто завидовали. Непонятно, почему я пользовалась таким успехом — не самая красивая, худая, маленького роста, но факт остается фактом.
Вскоре родители купили квартиру на Кутузовском проспекте, и меня перевели в ближайшую от дома школу — она оказалась физико-математической, я попала в класс с химико-биологическим уклоном. Училась без проблем, поскольку дружу с точными науками и цифрами. К тому же в школе был драмкружок. Кого я там только не играла! Даже пчелку Майю в одноименном спектакле.
Но настоящие овации срывала, изображая на школьных концертах Бритни Спирс. Четыре девчонки были у меня на подтанцовках. Получалось очень похоже. После этого на неделю становилась звездой школы, все ко мне подходили, поздравляли.
Маму, видимо, впечатлили успехи дочки на актерском поприще. Однажды она увидела по телевизору рекламу: актерское агентство набирало детей, которых обещали пристроить сниматься в сериал «Королева красоты». Бурная деятельность агентства оказалась классическим лохотроном. Доверчивых родителей нещадно разводили на деньги: то требовалось создать портфолио (а съемка у профессионального фотографа стоила пятьсот долларов), то отучиться в модельной школе (еще тысяча «зеленых»). Мол, без этого о съемках не стоит и мечтать.
Мы послушно выполняли требования преподавателей. В сериал сниматься так никого и не позвали, но то, чем я занималась в течение года, мне понравилось.
Однако после девятого класса я решила поступать в колледж при Академии имени Плеханова, тем более что во мне обнаружилась предпринимательская жилка. Это тоже семейная черта. Еще в детстве я обожала играть в «магазин». Продавала родителям за настоящие деньги разнообразные «товары» — камешки, пучки травы, какие-то книжки, журналы. Раскладывала все это богатство на столике, вырезала ценники. В старших классах попробовала себя уже в серьезном бизнесе. Сестра тогда занималась продажей товаров по каталогам. Напросилась к ней в помощницы. Папа выделил мне первоначальный капитал — двести тысяч рублей. Я моталась на «Черкизон», торговалась с китайцами, покупала оптом джинсы, которые мы потом ставили в каталог уже по другой цене — розничной.
Правда, когда сестра увидела первую приобретенную мной партию товара, чуть с ума не сошла: «Где ж ты такие страшные штаны откопала?!» К счастью, нам их все-таки удалось реализовать.
На заработанные деньги я зачем-то сняла квартиру: видимо, хотелось почувствовать себя самостоятельной и независимой. Нашла ее по объявлению в газете. Жилье сдавала молодая женщина из соседнего дома. Ее не смутило, что по паспорту мне и шестнадцати не было. Взяла задаток и вручила ключи. Я успела даже перекрасить коридор. Правда, вместо прекрасного небесного цвета у стен получился какой-то грязно-голубой оттенок. Маме с папой про квартиру ничего не говорила, но когда настало время переезжать, сказать пришлось.
«Ну уж нет, рано тебе жить отдельно», — возмутились родители. И никуда меня не отпустили!
Надвигались экзамены в колледж. И тут мама опять выступила в роли змия-искусителя. Она узнала, что при Щепкинском училище есть театральная школа, куда принимают одаренных детей.
— Ань, не хочешь попробовать?
Так совпало, что экзамены и там и там проходили в один день. Надо было сделать выбор. И я решилась:
— А давай!
Конкурс был гигантским — десять человек на место. Экзамены принимали по-взрослому. Нас прослушивали на сцене учебного театра, просили прочесть басню, стихи, прозу.
Я почему-то совершенно не волновалась. В качестве прозы выбрала что-то из Ницше, еще спела песню из репертуара Алсу. И оказалась в числе двадцати зачисленных счастливчиков.
Ну а дальше — «воздух свободы опьянил профессора Плейшнера». Я почувствовала себя взрослой, стала прогуливать уроки, засиживаться с подружками за полночь в клубах, родителям врала, что задержали на репетиции. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не приглашение сниматься в кино.
В один прекрасный день моя фотография попалась на глаза ассистенту по актерам киностудии «Мосфильм», меня вызвали на пробы в сериал по повести Юрия Полякова «Замыслил я побег» и утвердили на роль дочери главного героя. Гулять стало некогда.
Полдня сидела на занятиях, потом снималась. Мама мечтала хоть одним глазком взглянуть, но я запретила:
— И так нервничаю. А если буду знать, что ты смотришь, совсем зажмусь.
— Ладно, не приду, — пообещала мама.
Но когда снимали на Арбате, она не выдержала. В тот день мы с Катей Редниковой, игравшей мать моей героини, дефилировали мимо витрины ювелирного магазина, вели диалог о каких-то часиках. А моя мама и маленькая Полинка старательно прятались за табачным киоском и, вытягивая шеи, наблюдали за тем, как я работаю. Заметила их только в конце съемочного дня. Кстати, племяннице Полине я составила протекцию: в одном эпизоде она сыграла меня в детстве.
Одноклассницы стали относиться ко мне с плохо скрываемой завистью: я была единственной, кто уже снимался в кино. Меня это, если честно, расстраивало, но такова актерская профессия — конкуренция в ней велика. И если у тебя что-то начинает получаться, не жди одобрения коллег, редко кто умеет искренне радоваться чужому успеху. Наверное, поэтому настоящих подруг среди актрис я так и не завела.
Съемки закончились, но никаких новых предложений не последовало. Может, оно и к лучшему. Мне удалось без проблем окончить школу и поступить в Щепкинское училище. Штурмовали его двери всем классом, но на курс Юрия Мефодьевича Соломина зачислили лишь меня и еще одного мальчика. Я была счастлива, думала: учиться у такого мастера — большая удача. Но с первых же занятий выяснилось, что радоваться рано.
Юрия Мефодьевича мы видели в училище считаные разы, он человек занятой, многие годы руководит Малым театром, играет на сцене, снимается в кино, да и общественных обязанностей у него море. Так что реально курсом руководила жена Соломина. А Ольга Николаевна — сложный человек. Перед ней трепещет вся «Щепка».
Студентам театральных вузов категорически запрещают сниматься в кино. Считается, что там их испортят, научат не тому, потом придется переучивать. Наверное, правильно. Но удержаться, если зовут, очень трудно, боишься упустить выпавший шанс. Вот и я согласилась, когда пригласили в сериал «Огнеборцы». Тем более что работать предстояло с Максимом Авериным, у меня была роль влюбленной в него девушки.
Заранее обговорила график съемок, его составили так, что я была задействована в основном по ночам и в выходные. Но кино вещь непредсказуемая: кто-то из актеров заболел, график спешно перекроили и меня вызвали на площадку в тот день, когда в училище проходили занятия по мастерству.
— Пожалуйста, позвоните в учебную часть, отпросите на съемки официально, мне точно откажут, — сказала я в группе.
— Без проблем, — говорят.
Через полчаса перезванивают:
— Не волнуйся, тебя отпустили, все нормально.
И я с чистой совестью пропустила занятия. На следующий день Ольга Николаевна входит в аудиторию, обводит всех взглядом и, увидев меня, говорит:
— Сейчас встанет девочка, которая будет отчислена за обман преподавателя.
— Это я, что ли?
— Ты, ты, Хилькевич.
Вставай!
— Подождите, я никого не обманывала...
— Вышла вон без разговоров.
И я вышла. А что еще оставалось? Как потом выяснилось, из съемочной группы действительно звонили, но Ольга Николаевна пропускать занятия категорически не разрешила, о чем мне, конечно же, не сообщили. В коридоре я встретила преподавательницу, ассистентку Соломиной.
Она была в курсе и посоветовала: «Тебе нужно встать на колени перед Ольгой Николаевной, может быть, тогда она тебя простит».
Ничего себе! Почему я должна вставать на колени? Как-то это не по-человечески.
Позвонила маме. Она примчалась в училище, разыскала Ольгу Николаевну.
— Я — мама Ани Хилькевич, произошло недоразумение...
Но Ольга Николаевна даже не дала ей договорить:
— Слушать ничего не хочу! Такие вещи не прощают!
И резко вышла из аудитории. Не успевшая посторониться мама оказалась у нее на дороге и получила локтем в живот.
Ошарашенная таким приемом, она призвала на помощь папу — «высшую инстанцию» в нашей семье.
Он поговорил с Соломиной, и Ольга Николаевна сказала: «Ладно, пусть учится». Но с этого дня она стала меня игнорировать. Не замечала, словно я человек-невидимка. Подготовлю отрывок, хочу показать, а меня не вызывают. Студентам дают задание сыграть какой-то этюд, но меня не задействуют... Понимая, что дальше будет только хуже, я обратилась к ректору Щепкинского училища. Он ничуть не удивился, видимо, уже привык к жалобам на Соломину: «Все понимаю, просто это не ваш худрук. Потерпите, на будущий год актеров набирает Коршунов, переведу вас к нему».
Но для меня это был не выход, я не могла ждать: очень тяжело чувствовать неприязнь мастера, отчуждение однокурсников. Кто-то из них делал вид, что ничего не происходит, а кто-то тихо радовался. Ведь ситуация повторилась: я снова оказалась единственной на курсе, кого пригласили сниматься, — пережить такое трудно. Поэтому когда я ушла из института, никто особо не расстроился.
А на меня навалилась депрессия, я неделями не выходила из дома, сидела и тупо смотрела на часы, время тянулось бесконечно. Меня тогда очень поддержали родители: «Если уйдешь из профессии, считай, что Соломина победила. Мы в тебя верим, ты ведь наша дочь, а значит, выдержишь, не дашь себя сломать. Готовься к экзаменам, актерский факультет есть и в других вузах».
Полгода я собирала себя по кусочкам и следующим летом успешно сдала экзамены в Щукинское училище. Училась с удовольствием. А потом познакомилась с Лешей, и все пошло кувырком.
В конце концов я решила, что нам надо расстаться. Ну нельзя жить с пьющим человеком. Леша пытался выяснять отношения, ездил за мной на машине. У меня началась паранойя: постоянно оглядывалась, не следит ли кто. И в этот кошмарный период я снова влюбилась...
Однажды мы с однокурсниками поехали на день рождения, чей — уже не помню. Народу собралось много, сидели, слушали музыку, вели умные разговоры об искусстве. Один мальчик очень выделялся на общем фоне. Он был такой необычный, говорил какие-то очень глубокие вещи, цитировал древних философов.
Я так заслушалась, что не могла оторвать от него взгляда. Он это заметил и подсел поближе. Выяснилось, что Сергей моложе меня на два года. Надо же, а столько книжек успел прочитать. Какой умница!
— Где ты учишься? — спросила я.
— Пока нигде, еще не решил, куда буду поступать.
— Работаешь?
— Устраиваюсь.
Меня это ничуть не насторожило. Сергей был мальчиком из хорошей семьи: мама — владелица рекламного агентства, отчим — бизнесмен. Они купили дом за городом и переехали туда, Сереже оставили московскую квартиру, помогали деньгами.
У нас начался роман. Но моим родителям Сергей категорически не понравился. Они пытались запретить мне с ним встречаться, и тогда я ушла из дому. Мы стали жить вместе.
Прошло всего несколько дней, когда я, войдя в комнату, увидела, как Сергей вдыхает через свернутую трубочкой банкноту дорожку белого порошка.
— Зачем ты это делаешь, с ума сошел?!
— Да ладно тебе, это так, балуюсь под настроение. Хочешь присоединиться?
Слава Богу, у меня хватило ума не поддаться на уговоры. После бурных разборок Сергей признался, что еще в школе начал курить травку, потом добавились тяжелые наркотики. Однажды он чуть не погиб от передозировки, мама пыталась его лечить, но безуспешно. Сейчас она счастлива, что у сына появилась девушка — есть кому за ним присмотреть.
«С твоей помощью, — сказал Сергей, — обязательно выкарабкаюсь».
И я кинулась его спасать. Получалось плохо. Он постоянно врал, говорил, что ничего не принимал, а я видела по зрачкам, что это не так. Устраивала обыски в квартире. Как-то нашла пакетик с кокаином и выбросила в туалет. Сергей был в бешенстве, прижал меня одной рукой к дивану, а другой ударил в грудь. Очень сильно, грудная клетка даже немного искривилась.
Я сказала: «Ухожу, все». А он схватил стоявший на столе стакан и разбил о свою голову. Весь залился кровью. Мы помчались в ближайшую больницу, ему наложили швы. Меня словно затягивало в какой-то водоворот, из которого не было выхода.
Самое ужасное, что на занятия в училище не оставалось никаких сил. Да и Сергей подливал масла в огонь: «Зачем тебе учиться на актрису? Что будет со мной, когда ты начнешь мотаться на гастроли? Я за себя не отвечаю, могу сорваться».
Он добился того, что эта мысль прочно засела у меня в голове. Я буду на съемках, а вдруг у Сережи передоз, кто его спасет? В какой-то момент переклинило окончательно, пришла в деканат и написала заявление: ухожу из училища по семейным обстоятельствам. Сергей был счастлив, родители — в ужасе. Я и сама понимала: без высшего образования — никуда, и поступила в Академию имени Плеханова. Вспомнила наставления Андрея Соколова, с которым снималась в сериале «Адвокат». Я тогда еще только собиралась в «Щуку». Он сказал: «Окончи сначала нормальный институт».
Сам Андрей по первому образованию инженер. Забегая вперед, скажу, что через несколько лет я окончила «Плешку» практически с красным дипломом.
Родители меня тогда поддержали, оплачивали обучение. Однажды в очередной раз дали денег, чтобы заплатить за институт. Они лежали дома. Несколько дней я была занята и не смогла выбраться в банк, а когда собралась, обнаружила: половины не хватает. Оказалось, Сергей проиграл деньги в казино. Сказать родителям я не могла, и мы решили отыграться, а в результате потеряли все.
В казино я впервые попала еще в «Щепке». Знакомые студенты позвали с собой. Сначала просто смотрела, потом стала поигрывать на автоматах и влезла в это по уши. Как-то с актерами из «Огнеборцев» поехали в «Голден Палас», и за ночь я просадила весь свой гонорар.
Игра — тот же наркотик. За рулеткой забывала о своих горестях: что уже не стану актрисой, что любимый — наркоман и что рву сердце родителям. Голова была занята одним: выпадет или не выпадет цифра, на которую я поставила. В общем, катилась в пропасть, из которой могла не выбраться.
Денег катастрофически не хватало. Сергей зарабатывать даже не пытался. Он вообще ничего не хотел, ни к чему не стремился. Конечно, виной тому были наркотики, но он не делал ни малейших попыток излечиться. Просить денег у родителей я не хотела. Сказала им, что мне ничего не надо, полностью от папы с мамой в то время отошла, поскольку они не приняли Сережу.
Чтобы как-то заработать, попыталась устроиться танцовщицей в стрип-клуб.
Подумала: ничего страшного, буду в белье танцевать, ведь не голая же. Пришла в «911», что-то станцевала. Вроде понравилось. Спрашивают:
— А ты знаешь, что тебе придется в одних трусах выступать?
— Ладно, — соглашаюсь, — буду в трусах.
— Ну, тогда раздевайся.
И тут я понимаю, что не могу раздеться. Не могу, и все!
— Тогда до свиданья.
И я ушла. Не получилось заработать.
Была новогодняя ночь. Мороз минус двадцать, а у меня единственные сапоги порвались. Мы с Сергеем в очередной раз поругались, и он куда-то уехал вместе с ключами.
Я брела замерзшая по улице и плакала от того, что поссорилась с родителями и очень по ним скучала: «Что я наделала, что натворила?!» Вот когда поняла, что такое семья. Только уйдя от родителей, лишившись их поддержки, ощутила сердцем, что они для меня значат. Очень хотелось к маме, домой, но ни ее, ни папы в Москве не было.
Зашла в какой-то подъезд погреться, ноги в дырявых сапогах просто задубели. Смотрю — на лестнице бомж сидит. Я прошла мимо и села лестницей выше. Он вдруг говорит:
— Девушка...
— Что?
— Не скажете, сколько времени?
— Час ночи, — отвечаю, — Новый год уже наступил.
— Спасибо, с праздничком вас.
— И вас тоже.
Вот такой был у меня Новый год — с бомжом!
Но знаете, не пройди я через это, возможно, не ценила бы своих родителей так, как сейчас.
Вскоре я ушла от Сергея. Он названивал на мобильный — то просил вернуться, то угрожал. Несколько раз меняла номер, Сергей его откуда-то узнавал и продолжал звонить. Но я уже приняла решение. И не отступила.
К счастью, в это время режиссер Екатерина Гроховская предложила роль в фильме «Человек безвозвратный». Мне редко достаются такие героини, я скорее комедийная актриса, а тут настоящая драматическая роль девочки, прикованной к инвалидному креслу.
По сюжету в ней пробуждается сексуальность, она влюбляется в поклонника матери, пытается его соблазнить. Я страшно комплексовала, обложилась трудами Станиславского, читала, что-то конспектировала, проделывала описанные там упражнения. И все же кульминационную, слишком откровенную сцену не сыграла бы, если бы не Сергей Чонишвили. Он очень деликатно помог мне справиться с зажатостью и страхом.
Чонишвили не только идеальный партнер, но и человек изумительный. Ни разу не слышала, чтобы он повысил голос. Сергей одинаково уважительно разговаривал и с буфетчицей, и с продюсером. То же самое могу сказать о Максиме Аверине. Наверное, у меня — начинающей актрисы — не все получалось с первого раза, но он никогда не раздражался, помогал, чем мог.
Они, конечно, настоящие профессионалы.
Но и партнеров по сериалу «Барвиха» вспоминаю с теплотой, особенно подружилась с Аней Михайловской, Леной Меркуловой, Родионом Галюченко, Лянкой Грыу. Нам тоже прекрасно работалось вместе. Кроме того, все они, можно сказать, стояли у истоков наших отношений с Антоном.
В день знакомства с ним, вечером, я стала проверять свои мейлы и вдруг вижу послание от Антона, он нашел меня через социальные сети: «Как покаталась на «хаммере»?» В фильме была такая сцена. «Прекрасно», — отвечаю. «Может, в кино сходим?» — пришло новое сообщение. Я к маме:
— Что делать? Меня в кино приглашают, — обожглась же уже на своих бойфрендах.
Мама говорит:
— Сходи, конечно. Поход в кино ведь ни к чему не обязывает.
Дальше началась романтика. Фильма мы не увидели. Сидели в темном кинозале, смотрели не на экран, а друг на друга и рассказывали каждый про свою жизнь. Мы оказались ровесниками, в чем-то очень похожими, будто из одной песочницы. Я не чувствовала неловкости от того, что разоткровенничалась, с Антоном было легко и приятно. Мы понимали друг друга с полуслова и никак не могли расстаться. Поехали куда-то пить чай, потом — на вокзал, покупать мне билеты в Минск. На следующий день я уезжала на кинопробы.
Антон рвался со мной, но это было невозможно. В общем, покидала Москву в растрепанных чувствах. Режиссер зато очень хвалил, что так эмоционально работала, и доверил роль в мелодраме «Не пытайтесь понять женщину».
А я не могла дождаться окончания съемок, чтобы из гостиницы позвонить Антону. Хотелось скорее вернуться в Москву, скорее его увидеть. Мы болтали часами. У меня даже есть фотография, где я сижу с телефонной трубкой в отеле. Сама себя сфотографировала. Актеры, которые пробовались со мной, говорили, глядя в мои счастливые глаза: «Завидуем тебе, ох как завидуем!»
Я тогда еще не знала, что мы поженимся, но чувствовала, что это уже не детская влюбленность, а взрослая, настоящая любовь.
После моего возвращения мы больше не расставались. Через полгода стали жить вместе. Антон пошел работать в автомобильную фирму, которой владеет его мама.
Думали снимать квартиру, но родители Антона отдали нам свой загородный дом. Жили как в сказке: ни разу не поссорились!
В актерской судьбе то густо, то пусто. Когда три года назад грянул кризис, кино не снимали, работы не стало, Антон меня поддерживал, не давал падать духом. Я очень хотела выйти за него, понимала, что это — мой человек, родственная душа. И однажды он сказал: «Научишься делать суши — женюсь!» Антон их обожает. На следующий же день я поставила перед ним тарелку с собственноручно приготовленными суши. Но он не женился все равно!
Папа с мамой перебрались в загородный дом в Тверской области, я ужасно соскучилась и собралась их навестить. «Я с тобой, — сказал Антон, — мои родители тоже подъедут».
Думаю: зачем там его родители? Ну ладно, приедут и приедут.
Когда добрались, Антон предложил: «Пойдем погуляем». Пошли. В лесу он взял меня за руку.
— Хорошо здесь, правда?
— Да, хорошо... — согласилась я, а про себя подумала: что-то не похоже на Антона. Мы с ним не так чтобы очень романтичные. И тут он опускается передо мной на колено, достает из кармана коробочку и спрашивает:
— Ты станешь моей женой?
Я ничего не могла сказать, только закрыла лицо руками. Он просит:
— Ну, чего ты молчишь? Скажи, скажи.
— Да...
Когда вернулись, родители по нашим лицам сразу поняли, что Антон сделал мне предложение. Мы разожгли костер, стали жарить шашлык, и Антон попросил моей руки у папы.
Я сфотографировала свое обручальное колечко и отослала снимок подружкам. Антон запомнил, что мне нравятся украшения от Chopard, и купил именно такое кольцо — с плавающими бриллиантами.
Свадьба у нас была потрясающая. Сто сорок друзей и родных собрались в ресторане «Времена года» в Парке культуры и отдыха имени Горького. Я занималась свадьбой сама. Мы много чего напридумывали. В киношной такой манере. Вручали разные призы, в том числе нашим родителям в номинациях «Пара года» и «Душа компании». С друзьями по сериалу «Барвиха» даже клип специальный сняли.
Потом мы на три недели отправились в Америку в свадебное путешествие: Нью-Йорк, Орландо, Майами... Интересно, что в Нью-Йорке мы ни разу вкусно не поели. Но все остальное было здорово! Я сначала хотела лететь на Мальдивы, но потом мы передумали — решили, что от скуки там помрем.
Только вернулись в Москву, как меня пригласили в юмористическое шоу «Даешь молодежь!» Очень хотела там сняться: такие разные роли на себя примерить. Обычно я легко схожусь с людьми. Но тут в первый же съемочный день начались шутки: «Аня, принеси чай, принеси кофе, Аня, ты тут лишняя». И почему я должна терпеть это неизвестно от кого? Ну и рявкнула что-то в ответ. Они словно того и ждали: «Ты сама развязала войну».
«Даешь молодежь!» — такой проект, где нужно все время пребывать в хорошем настроении, импровизировать на площадке.
А импровизировать, если ты зажат и постоянно думаешь, с какой стороны тебя уколют, не получается. Я сильно нервничала, стала задыхаться. И теперь когда волнуюсь, все время пытаюсь набрать в грудь воздуха, а у меня не получается. Однажды поймала себя на том, что не хочу больше работать на этом сериале. И сама прервала контракт.
Я ничего не потеряла. Мне тут же предложили одну из главных ролей в сериале «Универ. Новая общага». Так что теперь смешу публику на канале ТНТ. И не испытываю никаких трудностей в общении со съемочной группой. Все ребята просто замечательные, а с партнером Виталиком Гогунским мы вообще старые знакомые, снимались вместе в «Человеке безвозвратном».
Я счастлива. С удовольствием мчусь домой после съемок. Мы с Антоном переехали в московскую квартиру: очень уж долго добираться из загородного дома на работу. С родителями видимся довольно редко — времени ни на что не хватает. Зато теперь я могу делать им подарки, тащу из каждой заграничной поездки целые тюки. Сестра надо мной смеется: «Успокойся, у них же все есть!» Но я не могу остановиться.
В «Универе» снимаюсь по двенадцать часов. Устаю, конечно, хоть у меня внутри, как и у папы, есть какой-то моторчик, который, похоже, вообще не глохнет. Днем ношусь-ношусь, потом прихожу домой и тут же начинаю убирать, готовить. Моя любимая еда — паста, в любом виде. Мне можно, а мужа я макаронами не кормлю, потому что это вредно для фигуры. Ему лучше спаржу есть. Я ее тоже обожаю.
Ужинаем и обязательно смотрим какое-нибудь хорошее кино. Я по-прежнему не хочу стоять на месте: начала всерьез заниматься музыкой, собираюсь научиться петь по-настоящему. Не рассталась и с мечтой вернуться на актерский факультет. Отсутствие диплома меня гложет — такая вот перфекционистка. Снималась недавно в картине «Санта Лючия» у Владимира Аркадьевича Краснопольского. Работать с ним, кстати, большое счастье, советская школа режиссуры очень сильно отличается от нынешней. Он долго репетирует, разбирает все с артистами, мы вместе что-то придумываем, а потом быстро снимаем с одного-двух дублей. На актеров он никогда не кричит, может только воскликнуть: «Едрена мать! Едрена мать!» Он чудесный, его вся группа обожает. Я приезжала от Краснопольского в Москву на съемочную площадку сериала, который снимали два молодых режиссера, и говорила: «А давайте вот так сделаем, а давайте...»
Они отмахивались: «Да не надо мудрить, чего ты?» Но после работы у Владимира Аркадьевича хочется какой-то глубины добавить, второго плана... Так вот, я спросила как-то у Краснопольского:
— Может, мне пойти во ВГИК и доучиться там два года?
— Зачем? — ответил мэтр. — Ты и так состоявшаяся актриса.
Но я все же выберу время и получу диплом. Антон меня в этом поддерживает. Он вообще очень хорошо меня понимает, потому что любит. Как и я его!
Редакция благодарит за помощь в организации съемки мебельный шоу-рум Promemoria.
Подпишись на наш канал в Telegram