Они разъехались. Устинова рыдала каждый день. Пыталась что-то объяснить сыновьям. Но маленький Тима все рисовал и рисовал черное небо, черное солнце и коричневую бабушку. Их веселый, надежный мир разрушился.
Я знала точно: эта героиня моей программы «Жена» обязательно придет с цветами! Не ошиблась: красивейший, свежайший букет сверху вниз (то есть с ее ста восьмидесяти сантиметров к моим ста шестидесяти) был мне вручен.
Как она изменилась за эти несколько лет!
Как смогла из милой, уютной, полной, добродушной, не очень уверенной в себе превратиться в стильную, сбросившую лишних этак килограммов сорок женщину, на которую невозможно не обратить внимания?!
В каждой своей книге она говорит о себе словами ее героинь: «Все, о чем мы искренне мечтаем, сбывается!» И даже не самый идеальный мужчина, которого она описывает в своих романах, становится вдруг удивительным. Практически Мистером Совершенство.
Она считает, что если девушка хочет встретить жениха хорошего, то надо сесть и написать про него историю.
—Но это же мистика, — говорю я. — Вы же девушка с классическим физическим образованием!
То, что у нее именно такое образование, — не отрицает. Но опять повторяет:
—Все, о чем пишу, действительно сбывается! И это уже не мистика, а самая что ни на есть реальность.
У нее всегда хеппи-энд, сумасшедшая любовь, много чувственных эпизодов и замечательный секс с любимым мужчиной. Хеппи-энд — потому что верит Чехову, который считал, что жизнь наша изумительно проста и нужно приложить очень много сил, чтобы самим ее испортить.
...Правда, зачем мы (и я в том числе) так портим себе жизнь?
Вообще, оказывается, Устиновой хотелось, чтобы ее назвали Юлей. Или Кирой. (Мне тоже нравится это имя. Я даже не представляю, как по-другому меня можно было назвать.) А ее назвали Татьяной. В честь прабабушки, у которой было пять сыновей. Ей это имя идет. А еще почему-то я представляю ее Глафирой. Но больше всего, мне кажется, ей идет уменьшительно-ласкательное мамино: Та-тю-ша. К своей персоне относится, как каждый умный человек, с иронией, говорит иногда о себе черт-те что, пытаясь упредить то, что могут сказать другие.
И это правильно! Поверьте моему, к сожалению, уже большому жизненному опыту: именно самоирония спасает от окружающего нас жестокого мира.
Мы всю жизнь балансируем между любовью и нелюбовью к себе. Это хрупкое равновесие, которое так и норовит нарушиться.
Но тогда уж лучше себя любить. А с этим с детства у Тани были проблемы. Ей в себе тогда нравилось только то, что она послушная и бабушка поэтому на нее не сердится.
А вот я на бабушку Куралесиной (это девичья фамилия Устиновой) очень сержусь, хотя и не знала ее: мне кажется, что огромное количество комплексов, которые потом мешают нам жить, родом из детства. От наших мам-пап-бабушек-дедушек.
Строгая бабушка Тани сначала не разрешила ее маме поступать в гуманитарный вуз (и мама послушалась!), а потом внушила всем, что не надо обращать внимания на таланты детей, чтобы их не испортить. В семь лет толстенькая, уже тогда романтическая Татюша написала свой первый рассказ — «Одуванчик». Дала почитать бабушке, которая сказала, что это очень плохо написано, показывать никому нельзя, потому что стыдно, и...
выбросила его.
Для Тани это было страшной болью, на всю жизнь остался страх быть непонятой и отвергнутой. Бабушка совсем не была злобной диккенсовской старухой: много лет она растила, воспитывала внучку, пытаясь оградить от заблуждений (не дай бог, неталантливый этот ребенок вообразит, что талантлив!). Бабушка считала, что нужно учитывать реалии жизни, поэтому и для внучки выбрала технический вуз. И Таня послушалась — ей было жаль огорчать бабушку, которая уже тяжело болела, и подала документы в Физтех. Бабушка умерла в тот день, когда она сдала последний экзамен, так и не узнав, что внучка поступила. Таня выполнила свой последний долг перед бабушкой...
Я все думаю: чувство долга — это благо? Или запрет на свою судьбу и внутреннюю свободу?
Несколько лет подряд весной ее школьными фантастическими рассказами, напечатанными на старенькой пишущей машинке, разжигали костер во дворе и шутили по поводу отлично горящей бумаги. Какой же незлобивой и всепрощающей надо быть, чтобы в тот момент вместе со всеми смеяться. А она смеялась. Наверное, чтобы не заплакать.
—Таня, неужели не хотелось, чтобы эти рассказы кто-то прочитал, оценил? — жестоко допытывалась я.
—Очень хотелось! Но их никто не читал, даже любимая младшая сестра Инна, — отвечала Устинова.
Ребенка нельзя «перелюбить», считает взрослая Татьяна Витальевна, поэтому бесстрашно балует своих сыновей.
Может быть, опыт ее собственного детства подсказывает эту необходимую для будущей жизни детей некоторую с общепринятой точки зрения непедагогичность. Они уж точно не будут, как она всю жизнь (и до сих пор!), доказывать близким, что чего-то стоят.
Итак, Тане Куралесиной с детства в себе нравилось только то, что она не создает проблем окружающим. А не нравилось многое: фантастическая лень и склонность к вранью, стремительный рост до ста восьмидесяти сантиметров и такой же стремительный набор веса, извечные очки, которые сползали с носа, и большой бюст, не помещавшийся ни в одном школьном фартуке (строгая и самоотверженная бабушка всегда эти фартуки расставляла). А еще она страдала из-за невнимания мальчиков, которые были ей по пояс, и семейного запрета мечтать и разговаривать о любви.
Зато после восьмого класса, когда Татюша сдала все экзамены на «отлично», ей разрешили проколоть уши для сережек. Но она при этом точно знала: даже с сережками ее не будут носить на руках из-за лишнего веса, а из-за роста она никогда не купит себе туфли на каблуках.
Рассказываю и чувствую некую трагичность повествования о жизни одной из самых успешных женщин. Это я все факты грустные собрала в кучу из-за симпатии и сочувствия к ней. При том жизнь-то была в хорошей семье, с любящими папой и мамой. В оправдание написанному скажу: наверное, о себе я тоже навспоминала бы именно такое! Так драматичнее и интереснее для читателя...
В пять лет, когда уже был прочитан «Евгений Онегин», можно было задуматься о любви. Я спросила:
—Таня, вы понимаете, что в чем-то повторили потом судьбу Татьяны Лариной? Любили одного, вышли замуж за другого из-за желания покоя и чувства мести.
Она помолчала.
—Знаете, только сейчас поняла, что в моей жизни и правда есть что-то ларинско-онегинское!
Серьезно Таня задумалась о любви лет в двенадцать, понимая при этом, что признаваться самой в любви стыдно и даже неприлично (так считает, по-моему, до сих пор), что надежды на взаимность почти не будет и что на всякий случай можно подумать о любви к совсем немолодому человеку — это в ее случае реальнее.
А вот как сблизить реалии с идеалами, о которых мечтаешь, которыми живешь?
Уступками, компромиссами и попытками приблизить реалии к своим идеальным представлениям. Пример будущего замужества Куралесиной, ставшей вследствие этого Устиновой, дает мне основание думать, что я права: выйти замуж ей (жениться — ему) не по любви и стать счастливыми, и полюбить друг друга по собственному желанию. Именно так все оно и было, но об этом позже...
Я спросила:
—Таня, столкнувшись с реальностью, вы впадаете в депрессию, разочаровываетесь? Вы наступаете на те же грабли или вы человек обучаемый?
—Наступаю, Кира, но каждый следующий удар по лбу уже менее сильный!
Господи, как это похоже на мой опыт! И опыт других, так похожих на нас...
И вот мы дошли до института — до Физтеха, абсолютно мужского заведения, в котором девушки, как кажется непосвященным, должны купаться в мужском внимании. Не купалась Таня в их внимании. По многим причинам: из стопроцентной отличницы в школе превратилась она в посредственную студентку. Парни на их курсе собрались особые, чувства благородного сострадания к учебным проблемам девушки не испытывали, как и желания помочь, были заняты собой и их раздражало то, что она плохо соображает. Кроме того, каких-то мужских эмоций, которые могли бы «смикшировать» бестолковость студентки Куралесиной, не возникало: в нее по-прежнему никто не влюблялся.
Зато ее безупречный английский раздражал кое-кого из мальчиков курса, заставлял завидовать ей и делать гадости.
Вот так она впервые столкнулась с мужским шовинизмом и отсутствием благородной, так ожидаемой нами, женщинами, мужской снисходительности. Но, может быть, именно тот грустный опыт помог Тане потом увидеть и оценить это в смешном худеньком мальчике с металлическим зубом, который ярко светился в широкой, открытой, бесхитростной улыбке...
Несмотря на печальный опыт юности, Устинова честно говорит, что до сих пор ей интереснее и приятнее общаться с мужчинами. Потому что печальный опыт женской дружбы, когда в одночасье те, кто казались ей подругами, вдруг оставили ее, забыть не может.
А дело было так...
Когда человек вдруг становится известным, круг общения у него меняется. Иногда — частично, иногда — полностью. Не знаю уж, как много друзей, знакомых ушли из жизни Устиновой тогда, не ведаю и сколько новых их заменили, но среди «новых» появилось несколько «медийных» лиц женского рода, которые приняли ее как свою. Во всяком случае, ей так казалось. Когда ты в одночасье превращаешься в «медийную», наступает опасная эйфория: кажется, что тебя уже все знают, любят и хотят с тобой дружить. Видимо, у искренней, неискушенной Устиновой случилась именно такая аберрация восприятия окружающего ее женско-человеческого мира: она знакомство приняла за дружбу. И в одном из своих первых интервью на вопрос о том, кто ее подруги, с гордостью назвала несколько известных фамилий.
Те «медийные» дамы, видимо, сочли, что пока она им в полной мере не соответствует, и попросили навсегда забыть их имена.
Устинова не могла понять, что так смутило-возмутило подруг, рыдала несколько дней и спрашивала маму, как маленькая: «Скажи, за что они со мной так?»
Я не знаю, чем успокоила (и успокоила ли) ее мама, но с тех пор Татьяна предпочитает общаться с мужчинами, а по-настоящему верит только своей единственной родной сестре Инне.
Да, ради справедливости должна признать, что одна из тех, чье имя она назвала в злополучном интервью, через несколько лет попросила у нее прощения.
И теперь они снова дружат. Хотя, думаю, инверсионный след от того, что произошло, все равно остался. Но это — мои предположения.
...Странно, у меня все наоборот: сегодняшние женщины кажутся мне интереснее, тоньше и сильнее многих мужчин. А вдруг наступит эпоха матриархата? Не хотелось бы — все-таки нам без мужской доминанты так трудно. Есть некая сладостная радость в нашем добровольном подчинении противоположному полу!
Какие мужчины нравились восемнадцатилетней Татьяне? Ну, конечно, красивые, статные, лучше бы похожие на Алена Делона. Иногда она любовалась институтскими атлетами. Но издали. Смотрела на них как на произведения искусства, потому что опять эти чертовы комплексы — боязнь быть отвергнутой и униженной. Период восприятия мужчин как музейных экспонатов закончился быстро: дальше ей начали нравиться в мужчинах мозги.
И нравятся до сих пор. «Главное, чтобы было о чем поговорить!» — признается Татьяна.
И вот он появился, тот, с кем можно было беседовать, ходить на фестивальные фильмы, выставки, часами гулять по улицам, держась за руки. Устинова не называет его имени почему-то, просто говорит, что училась на первом курсе, он — на третьем и она влюбилась. Я дотошно пытаю:
—Влюбились или полюбили? В чем для вас разница?
—Влюбилась! — отвечает Татьяна. — Хотя тогда казалось, что полюбила больше жизни. Влюбленность, как одуванчик из моего рассказа, может сдуть ветром, а любовь — это очень житейская штука, от нее так просто не отделаешься.
И все-таки я настаиваю: это была первая настоящая любовь.
Думаю, что прочитав то, о чем я сейчас расскажу, вы со мной согласитесь. Он был блестящий умница, интеллектуал, красавец и «валандался» с ней.
—Что значит — «валандался»? — спрашиваю я.
—Ну, помогал решать задачи, объяснял теоремы, когда я не понимала. Я отпрашивалась с занятий, а он ждал меня в коридоре и на подоконнике писал решения, — отвечает Татьяна.
Полтора года длилось это счастье взаимной любви. Пока в один прекрасный день без всяких объяснений он не убил их любовь: «Я на тебе никогда не женюсь, я лучше съем перед ЗАГСом свой паспорт».
Почему возникла эта фраза? Чего он вдруг так испугался, что стал беспощаден и жесток? Таня до сих пор не знает ответа. Тогда, в первый момент, она просто не поверила, решила, что это шутка глупая. Ну почему они должны расстаться? Разве она пугала его замужеством, свадьбой, разве настаивала на чем-то?
Она еще долго пыталась найти причину этого нелепого разрыва. Иногда ей казалось, что все произошло потому, что его отец как-то увидел их, счастливых, на улице, когда они шли, держась за руки, и возможная невестка Таня ему не понравилась. Может быть, именно папино мнение оказалось серьезным аргументом, чтобы расстаться? А иногда она думала, что это он сам, испугавшись за будущую карьеру, о которой мечтал, решил оставить ее...
Я спрашиваю:
—Таня, а сейчас вы понимаете истинную причину того, что произошло?
Она задумывается надолго, потом тихо говорит:
—Знаете, Кира, я по-прежнему этого не понимаю.
И никогда ПОТОМ об этом с ним не говорила.
...Как болезненно долго после расставания с любимым мы, женщины, пытаемся найти причину этого в бесконечных внутренних диалогах с ним, о которых он никогда не узнает. И главный вопрос в них уже давно сформулирован: «Мой милый, что тебе я сделала?» Это поэт и просто женщина спрашивала того, кого любила... Ее имя — Марина Цветаева.
Любил — разлюбил... Так просто. И так трагично для того, кто все еще любит.
...Татюша пережила этот разрыв по-взрослому трагически. Она сказала, что переживала все намного дольше, чем следовало переживать. Таня пыталась доказать, что их разрыв — ошибка. Он не понял этого, и тогда она дала понять ему, что ей стало совершенно наплевать на то, что случилось.
Теперь Устинова думает, что неправильно удерживать любимого — нужно отпустить его с богом. Легко теоретизировать — трудно следовать этим принципам. Потому что когда любишь, ни разум твой, ни доводы близких, ни реальные события ничего не изменят, пока какая-то «биохимическая» реакция внутри тебя не расщепит это чувство, эту боль, эту невозможность отпустить... Период реакции по продолжительности у всех разный.
У Устиновой это длилось десять лет. Это она так говорит. А я думаю, что астероидные осколки той любви живут до сих пор.
Мужской приговор «Я тебя не люблю» не утоньшает душу женщины, а разрушает, делает ее более осторожной и осмотрительной. И она никогда уже не будет безответно-безоглядно любить, она станет прагматичнее. И захочет быть рядом с тем, кто нуждается в ней больше, чем она сама. И будет жить в предлагаемых обстоятельствах. И не станет всю жизнь ждать Резанова, как Кончита.
Во всяком случае, Татьяна Устинова считает так. И нашла для себя идеальный способ реализации мечты о сумасшедшей любви: она ее придумывает и пишет об этом в своих романах. Ее первый и единственный муж Евгений, которого она однажды бросила, с юмором говорит: «Весь пар — в свисток!»
Такой замечательно-безопасный вариант жизни для женщины, мечтающей о любви и страсти.
—Таня, — говорю я, — а ведь вы никогда не отключаете разум, потому что боитесь себя, ту, которую знаете только вы! Поэтому ограждаете себя от любых искушений-испытаний, которые несет истинная любовь!
Она не спорит, но говорит, что ТАК любить могут немногие, что ТАКОЕ соприкосновение душ мужчины и женщины — «смертоносная вспышка ядерная!»
Я:
—Почему смертоносная, Таня? Может быть, наоборот, она меняет нашу жизнь, мироощущение?
Она:
—Может быть, Кира, вы и правы. И после этой вспышки начинается новая цивилизация. Но я к таким глобальным потрясениям никогда не была готова.
Двадцать три года Татьяна и тот человек, бывший ее первой любовью, поздравляют друг друга с днем рождения и праздниками. И никогда не видятся...
Итак, ей было восемнадцать, когда ее бросил любимый и когда она сразу вышла замуж за Женю. Он был смешной, высокий, все брюки ему были по щиколотку, свои нешикарные волосы зачесывал на одну сторону. В математическом интернате Жене выбили зуб, поэтому и появился этот сверкающий, металлический, который смущал Таню и ее родственников. Будущая теща называла его пэтэушником.
Все это — по рассказам Тани. А вот еще недостатки, о которых говорит сам Евгений: он скучноват, его естественно-научное направление «сушит» мозг, «сушит» эмоции. Таня всегда ждала от мужа большего именно в плане эмоций, а он никогда не мог ей соответствовать. Но старший их сын, двадцатилетний Михаил, с этим не согласен категорически. Говорит, что отец восхитительно умный, мудрый в глобальном смысле. Но самое «страшное», что он к тому же почти во всех ситуациях оказывается пугающе прав! Мама Таня, Татюша, говорит, что любимый сын великодушен в папу, не мелочен в папу и не склочен в папу. И добавляет: «Чего не скажешь обо мне!»
Как же мне нравится эта Устинова еще и тем, что все время хочет сказать, что она хуже, чем о ней думают! Это свойство редких женщин, благородных, с душой открытой, с детским желанием по возможности быть предельно честной не только с собой, но и с другими.
Со мной например...
Женя ей «подвернулся» — так она определяет появление будущего мужа в ее жизни. Он знал о том, что «подвернулся», но, как ей кажется, ему было все равно. «Он был негордый или очень любящий?» — спрашиваю я. Таня совершенно спокойно выбирает первую версию — «негордый». И так же спокойно объясняет, что ему было нужно остаться в аспирантуре, в общежитии мест не было, а у Тани была московская квартира.
И вот в один прекрасный день он и сказал, стоя возле ее подъезда:
—Я бы на тебе женился.
Она заинтересовалась: —Если бы что?
Он ответил быстро и незатейливо:
—Если бы ты согласилась.
И она без паузы ответила:
—Я согласна!
Вот так, как считала Татьяна, она отомстила той первой любви.
У нее появился муж и, главное, обручальное кольцо! «Та любовь» очень удивилась (удивился). Какое-то время они еще общались, а потом двадцать три года поздравлений. Это и память юности, и оставшиеся раны рваные, которые вроде бы зарубцевались, зажили, но корка с них так почему-то до конца и не сходит. Это Таня мне так сказала. При этом решительно опровергла возможность возврата к прошлому. Потому что уже долгие годы любит нелюбимого когда-то мужа Женю.
Но вернемся к тому неромантическому объяснению у подъезда с вдруг появившимся женихом Евгением Устиновым.
Согласиться-то выйти замуж она согласилась, но при этом почему-то прокричала ему, как глухому:
—Но я тебя не люблю!
А он:
—Это не имеет никакого значения. У нас будет очень хорошая семья.
Так спокойно, по-взрослому сказал. Женя и был взрослым: ему — двадцать пять, ей — восемнадцать.
Я спрашиваю:
—Тань, а может, он все-таки был влюблен в вас?
Она (с радостью):
—Женя утверждает теперь, что правда был влюблен.
Но я ему не верю! — и улыбается кокетливо.
Вот так неромантично-прагматично сложилась эта семья. И я теперь смотрю на Таню — с короткой стильной стрижкой, в очках роскошных (думаю, у нее очков этих уйма — на каждый случай жизни), в черном свитере с изящным украшением — и вижу: она правда счастливая женщина, сумевшая влюбиться по собственному желанию в «последнего мужчину в нашей стране» (так Татьяна о Жене теперь говорит).
Она вывела формулу любви: ей нужен «нормальный», умный мужчина, с которым можно «ладить». Он должен быть порядочен и великодушен по отношению к женщине, сколько бы ему ни было лет — восемнадцать, сорок восемь или шестьдесят пять.
Но женщина изначально должна осознавать, что так или иначе все равно все будет держаться на ней! И в тот момент, когда ей что-то надоест или она устанет, жизнь развалится.
Татьяна подтверждала мои мысли о том, что женщина, как хороший магнит, стягивает-притягивает к себе всю семью. Именно она обладает этим секретом, а не мужчина. Потому что генетически мы сильнее, жизнеспособнее. А у мужчин — другие задачи. Они гораздо масштабнее и важнее (как им кажется), чем «притягивание» к себе хрупкой семьи. И только когда они реально теряют то, что казалось незыблемым, неизменным, вдруг начинают понимать, какую гигантскую задачу выполняет жена-магнит, сгибаясь под тяжестью своих внутренних обязательств перед семьей.
Романтичны ли были первые годы брака Татьяны Устиновой?
Увы, нет. Хотя она очень убедительно говорит, что цветы, кофе в постель и чесание пяток жене — удел мужиков, которым нечем заняться.
—А вобла, подаренная вам Женей после выхода первой книги? А «Докторская» колбаса к Восьмому марта? Это — нормально?!! Это не оскорбительно для женщины? Что вы, Таня, ощущали, принимая от мужа эти «подарки»? — возмущенно, почти садистски спрашиваю я.
Она задумалась, повернувшись ко мне в профиль, и я вдруг увидела, как же хороша она в этом ракурсе! Королева, которой дарят воблу к пиву...
—Да, — сказала Устинова после некоторого раздумья, — колбаса меня оскорбила. — И спохватившись (вот что значит хорошая жена!), быстро добавила: — Конечно же, мне хотелось получить кольцо с бриллиантом или духи. Но любому мужчине надо сказать словами: не дари мне в следующий раз «Докторскую» колбасу, а подари мимозу. Он запомнит. И подарит мимозу. Правда-правда!
Меня все время интересовал теоретический, но по отношению к случаю с Устиновой практический вопрос: можно ли отсутствие любви в начале отношений со временем превратить в любовь? Если да, то с помощью чего? Она сказала очень серьезно: «Бывает, что возможна формула «стерпится — слюбится». Но у нас случилось по-другому, мы очень старались друг друга полюбить. И полюбили. Значит, нам, дуракам, Бог помог!»
Таня поняла, что по-настоящему полюбила мужа, лет через десять.
Она даже помнит, КАК это произошло. Они поехали отдыхать под Псков к друзьям. И вот однажды Татьяна сидела и смотрела, как из тумана вверх по косогору с ведрами воды поднимались ее сын и муж. Вернее, она видела почему-то только Женю. И вдруг эту романтическую женщину (я настаиваю: Устинова — женщина мечтательная и романтическая) пронзило доселе неизвестное чувство любви к мужу. Она вдруг поняла: только с ним может быть счастливой! И тогда, то есть через десять лет после свадьбы, случился их настоящий медовый месяц. Они жили с мужем отдельно, только вдвоем, в какой-то замечательно пахнущей травами бане. И испытали реальное чувственное счастье, с радостным познаванием того наслаждения, которое могут дать друг другу только очень любящие, взрослые мужчина и женщина.
Подробностей я не знаю, естественно, но всех отсылаю к первоисточнику, то есть к ее романам, где все описывается эмоционально и со знанием нюансов любовно-эротических отношений.
Она до сих пор спрашивает его: «Ты меня любишь?» Ей, как и всем нормальным женщинам, это очень важно и нужно знать! Он отвечает по-разному: и формально, и нежно, и устало. Один раз услышать ответ на этот вопрос для нее стало жизненно необходимым. Это когда они разошлись. Но об этом — чуть позже...
Устинова долго искала себе применение в жизни, меняла профессии, места работы, статусы и зарплаты. Даже возле кремлевской «вертушки» удалось побыть. Но она понимала, что все это не ее, хотя уже тогда стала основным добытчиком в семье.
По-моему, на десятый раз смены работы муж Женя посоветовал ей отнести свою рукопись в издательство, ведь Татьяна-Татюша так и не освободилась от этой своей зависимости детской — желания писать. Отнесли они рукопись — и ее взяли! С тех пор Устинова носит туда свои повести, романы, и их печатают!
—Почему — детектив, писатель? — спрашиваю я.
—Тайну люблю, загадку, дорогу запутанную. И еще — полную свободу, которую этот жанр предоставляет. Пишу как хочу и что хочу!
Ах вот, Татьяна Витальевна, где вы себя полностью отпускаете! Вот где душа, страсть, эмоции и непредсказуемость ваша, недопустимая и опасная в реальной жизни, находят выход...
А сейчас пора дать «анамнез», то есть историю вдруг случившейся болезни семьи Устиновой, которая могла бы закончиться трагически, после того как Татьяна проснулась знаменитой и богатой.
Пожалуйста, прочитайте это внимательно — ну, вдруг кто-то захочет, наконец, поучиться не на своих ошибках! Это я, однако, идеалист. Но...
Ее вдруг начало все раздражать в муже, она перестала радоваться привычным вещам и привычной простой жизни. Она перестала верить в формулу счастливой семьи, которую придумал Женя: «Чем проще схема, тем лучше она работает». То есть только в том случае сохраняется семья, когда у мужа нет любовницы-секретарши (которая нагло звонит в самый неподходящий момент, и он бежит в сортир, чтобы с ней объясниться, и прячет эсэмэски, запароливая телефон), когда утром муж и жена весело встают, пьют кофе, убегают на работу, а вечером торопятся домой, чтобы за общим столом рассказать друг другу даже немудрящие новости.
Но будем реалистами: это вовсе не исключает легких семейных разборок, раздражения из-за бытовых мелочей и даже уколов ревности.
Таня, например, однажды, когда еще не была знаменитой, поехала на корпоративную вечеринку к мужу и практически с его колен сняла какую-то блондинку. Вот тогда она в полной мере поняла, как ревнива! Конечно же, там объясняться она не стала, но всю обратную дорогу пилила Женю, а он почему-то этому очень радовался и хохотал как сумасшедший. И тогда Устинова сказала:
—Останови машину, я выйду!
Ты издеваешься надо мной! Скажи мне хоть, кто это?!!
Он повернулся к Тане и серьезно ответил:
—Хочешь верь, хочешь не верь, но я понятия не имею, кто эта блондинка!
Сказал искренне. И Таня поверила.
Нам всегда важно верить! Верить во всех ситуациях! Даже когда все очевидно. Если мы хотим сохранить семью, конечно. Блондинки (брюнетки, рыжие, шатенки) уйдут, а мы-то останемся!
Но вернемся к «анамнезу» (история болезни — термин медицинский). Она вдруг всерьез начала обижаться, что он не читает ее произведения.
Что не отвечает на эсэмэски, которые она пишет в неограниченном количестве. Что не ценит ее стремления постоянно творить праздник для него и их сыновей за накрытым красивой скатертью столом с хрусталем, шампанским и свечами. Что забывает в школе забрать второго сына, хотя едет за обоими. Что дарит эту проклятую «Докторскую» колбасу. И разбрасывает одежду. «Все, — решила Устинова, — я пишу романы, зарабатываю деньги, меня все знают, и хотя бы теперь ко мне нужно относиться по-другому».
«Он меня мало празднует», — сказала одна моя очень известная знакомая о своем муже. Хотя, поверьте, поводов, чтобы восхититься, уважать и преклоняться перед этой маленькой, хрупкой и удивительно сильной женщиной было предостаточно! Вот это — «он меня мало празднует» — вдруг в какой-то момент становится для многих семей «точкой невозврата»...
—Когда, Таня, вы приняли решение разойтись?
Когда посчитали, что проще поменять мужа, чем мир вокруг и его отношение к вам? Можно сказать, что вдруг ощутили невозможность старого и желание чего-то нового?
Таня не врет, она хочет быть максимально честной:
—Да, Кира, вы правы, ситуация была абсолютно революционная. Я решила, что устала от этого брака и больше так жить не хочу.
И Женя вдруг понял, что они начали жить в «противофазе», в разных измерениях, без совместных завтраков, без поездок куда-то в выходные дни. Все чаще ее приглашали одну, и она с удовольствием уходила. А он — оставался.
Опасность на их еще недавно общей территории семьи становилась все реальнее. Евгений твердо знает: материальная составляющая всегда является лишь поводом для разрыва. Просто женщина почему-то разочаровалась в мужчине, который был рядом с ней. У них с Таней был именно такой случай.
Они расстались под Новый год. Это была ее инициатива. Устинова считает себя полноценной виновницей последующих девяти месяцев разлуки. Женя пытался вернуть ее, звонил, звал на свидания — она отказывалась. Татьяна теперь наслаждалась вниманием мужчин, которое недополучила в юности. Один раз, разговаривая с ней по телефону, такой незнакомо жесткой, определенной, уверенной в себе и в счастливом будущем без него, Женя сказал: «Какая же ты дура!» и повесил трубку.
Усталость брака возникает не в одночасье. Мужчине нужно очень потрудиться на «разрушение», чтобы верная, любящая, преданная жена поставила точку. Этой «точке» обычно что-то предшествует: ситуация экстремальная, когда муж вдруг оказался чужим и ты осталась одна со своей бедой; когда в его жизни появилась другая женщина и началось трагическое отдаление от еще недавно родной жены. Или...
—Таня, — говорю я, — понимаю, что жизнь наша состоит из накопившихся обид, казалось бы мелочей, количество которых переходит в качество отношений. Но... беда бывает совсем неотвратимой, когда на горизонте у женщины, решившейся порвать с прошлым, появляется некий гипотетический мужчина, обещающий новизну ощущений и перспективу будущей жизни. Как правило, лишь немногие могут уйти в никуда, сжечь мосты, просто чтобы переосмыслить что-то.
Платоника ли или физическое влечение в этот момент как манок, как искушение обязательно присутствуют!
Устинова не хочет лукавить:
—Да, Кира, было что-то такое, некий гипотетический образ, который мне казался очень привлекательным. И начать с ним новую жизнь казалось делом самым верным и правильным. Мне хотелось, чтобы рядом был другой мужчина. Который бы ухаживал за мной, решал мои проблемы, то есть делал то, чего Женя категорически делать не хотел и не умел. Но то, что уйдя от него, я совершила огромную ошибку, поняла очень скоро.
Они уже ссорились, но еще жили вместе. И Устинова все хотела сказать, чтобы Женя ее по-другому оценил, начал читать, что она писала, и восхищался бы женой.
Он, упрямый, молчал и не делал шага навстречу. Таня вставала каждое утро и уныло думала, будто лошадь, которую скоро отведут на живодерню: «Ну подойди к нему, обними, как раньше, пока он не ушел на работу! И все встанет на свои места!» Но ничего не происходило — ни он, ни она не решались сделать этот необходимый шаг.
Семейные драмы, говорят психологи, случаются там, где не проговариваются мужем и женой радостные и раздражающие факторы и события.
Часто необходимость присутствия человека проверяется, увы, только его отсутствием. Они жили порознь, и Таня вдруг начала вспоминать лыжные семейные прогулки, поездки в Курган. И еще катание в коляске орущего младшего сына Тимы в ожидании папы с работы морозным вечером.
Таня не заметила, как он подъехал. И вдруг ее и старшего сына Мишу кто-то начал закидывать снежками. И это было так весело: Таня, Миша, Тима и Женя объявили друг другу снежную войну.
Он ни разу не обидел ее намеренно. А это очень важно, чтобы была возможность потом пережить обиду. Потому что обидеть, унизить намеренно — катастрофа для семьи!
Они разъехались. И очень скоро Устинова ощутила абсолютную пустоту. И начала страдать. Она не могла видеть на улице машины, похожие на машину мужа, не могла общаться с мужчинами, от которых пахло одеколоном, которым пользовался Женя. Устинова рыдала каждый день по нему, будто его уже нет на этом, совсем еще недавно прекрасном для них свете. Пыталась что-то объяснить сыновьям, но маленький Тима все рисовал и рисовал исключительно черное небо, черное солнце и коричневую бабушку...
Иногда папа Женя приезжал, общался с детьми, а потом, как гость, возвращался куда-то к себе, а они оставались, маленькие, одинокие, и всем было страшно: их веселый надежный мир разрушился.
Татьяне было плохо.
Так плохо, что младшая сестра Инна сказала: «Знаешь, Устинова, что-то ты делаешь неправильно». И увезла ее на море. Три недели самоотверженная сестра терпела впавшую в отчаяние Татюшу, у которой сложился четкий график страдания: они приходили на пляж и там начинался почти параноидальный, один и тот же рассказ о том, как все было хорошо и как она сама сломала свою жизнь. С двух до пяти Таня рыдала. Громко, отчаянно. Ей было наплевать на то, что подумают люди, которые разбросали на берегу свои тела для получения удовольствия, а не для того, чтобы видеть непонятные страдания какой-то дамы.
Инна терпела, возвращала к действительности, называя ее исключительно по фамилии. И однажды сказала: «Знаешь, Устинова, ты говорила, что у тебя должна начаться какая-то новая жизнь. Вот и начинай!»
Татьяна в этом турецком раю, залитая соплями и слезами, решилась. Начала новую жизнь и... набрала телефон брошенного мужа, без которого брошенной в результате ощутила себя. Но дело в том, что по телефону он разговаривать совсем не умел. Поэтому на ее отчаянное:
—Жень, здравствуй, это я! — ответил:
—Да.
—Женя, ты занят? — продолжила она.
—Да.
—Жень, — уже в полном отчаянии закричала Татюша, — ты должен мне срочно сказать, вот прямо сейчас...
И тут этот не очень тонкий и не очень понятливый человек вдруг произнес совсем неправильные слова:
—Слушай, я занят. Давай лучше тебе потом перезвоню. Правда не могу разговаривать, я на совещании.
Она поняла, что следующая ее фраза и его ответ будут последними и определяющими.
—Нет!!! Ты должен мне прямо сейчас сказать, только сейчас, слышишь — сейчас! Ты меня еще любишь?
На том конце провода образовалась устрашающая пауза и... снова:
—Давай я тебе перезвоню!
У нее все-таки хватило сил, и она в последний раз задала вопрос, который когда-то показался бы ей унизительным в таком положении:
—Женя, скажи мне сейчас: ты меня любишь?!!
И он вдруг с такой правильной, нужной для нее интонацией наконец-то произнес:
—Да! Конечно люблю, а как же иначе?
Вот сестре Инне, которая (внимание!) вышла замуж за родного брата Евгения Устинова, в результате чего тоже носит эту фамилию, абсолютно не нужны эти постоянные уверения-заверения в любви и бесконечные эсэмэски.
А для Тани — ранимой, эмоциональной, рожденной, чтобы любить и быть любимой, — это кислород, без которого нет жизни на земле. Инна другая, но она понимает и принимает эти, с ее точки зрения, странности сестры.
Как важно иметь сестру-подругу. Как грустно, что у меня теперь ее нет.
Одним из самых лучших моментов в своей жизни, который, собственно, и стал фактически началом их новых отношений, Татьяна считает приезд мужа в Питер. Устинова уехала туда от него, от дурных мыслей, чтобы разобраться, как жить дальше после их расставания. Была зима, промозглый питерский мороз не улучшал настроения. И вдруг она увидела Женю, который не мог быть здесь! Но прилетел и шел ей навстречу! Высокий, худой, почти обреченный, идущий к своей цели по имени Татьяна.
После его приезда ничего не наладилось сразу. И душа не успокоилась. Но почему-то вот этот момент неожиданной встречи в морозном тумане Великого города она считает одним из лучших в истории ее жизни.
Как я люблю, когда все заканчивается (или продолжается!) сказочно хорошо! Как в семье Устиновых например. Видимо, необходима была проверка этого когда-то наскоро заключенного брака. Теперь Таня говорит, что лучше, интереснее, умнее, благороднее ее нового старого мужа нет никого на свете. А Женя считает, что эти тяжелейшие девять месяцев расставания в результате помогли им гораздо лучше понимать друг друга, быть снисходительнее, добрее и, главное, гораздо бережнее относиться к такой вроде бы прочной, но очень хрупкой субстанции — семье. В высоком смысле этого бытового понятия.
Они живут в огромной квартире в триста шестьдесят пять квадратных метров, которую Таня-Татюша в трудные времена разлуки все-таки довела до совершенства.
Теперь у каждого члена их семьи территории — сколько угодно! Но собираются все равно в одной комнате. Чтобы побыть вместе. И обязательно общий ужин при свечах с рассказами о прожитом дне. «Вокруг мамы — жизнь!» — говорит старший сын Миша. Иногда они своим огромным семейным кланом уезжают в горы, катаются на сноубордах, устраивают пижамные вечеринки, сидя на полу. Ну и ругаются, конечно, и почти никогда не расстаются!
Да, Татьяна Устинова осуществила свою мечту: теперь при ста восьмидесяти сантиметрах роста она всегда ходит на шпильках! И так похудела, что, думаю, скоро, потренировавшись конечно, муж Евгений хоть изредка, хоть по комнате будет носить ее на руках.
Дорогая Таня-Татюша!
Спасибо, что доверили мне свою историю! Спасибо за вашу эсэмэску, написанную в трудное для меня время. Я много раз перечитывала ее, и на душе становилось лучше!
Вы как-то говорили мне, что главное — не сделать человеку больно. Надеюсь, пересказав-рассказав вашу историю, я этого не сделала.
В заключение добавлю что-то из разряда банальностей, которые, как правило, оказываются всегда великой мудростью: я желаю Татьяне Устиновой, вам, дорогие читатели, и себе конечно, большого счастья в личной жизни! Потому что только это, по большому счету, и является самым главным...
Подпишись на наш канал в Telegram