Виктория Дайнеко рассказала о любви и татуировках

Читать на сайте 7days.ru

Спросила себя: «Станет лучше, если любимый навсегда исчезнет из моей жизни?» И честно ответила: «Нет». Значит, делать резкие движения, рвать отношения не стоит.

— С корее собирайся, тебя ждут в тату-салоне! — прокричала в трубку Ляйсан.

— Но я не готова прямо сейчас.

— Ты говорила, что хочешь сделать татуировку?

— Ну, говорила...

— Так вот, я все организовала. Вперед!

Спорить с Утяшевой бесполезно, да и не хочется. И это удивительно: я ведь Телец по гороскопу, то есть всегда стою на своем, меня нереально сбить с выбранного курса. Но Ляйсан — словно старшая се­стра, слушаюсь ее всегда и с удовольствием.

Мы познакомились несколько лет назад на съемках «Больших гонок», которые проходили на Лазурном побережье Франции. Поселили нас в маленькой деревенской гостинице, деваться было совершенно некуда, поэтому участники проекта много времени проводили вместе. Как-то я оказалась с Ляйсан за одним столом и буквально через несколько минут разговора поняла, что встретила родственную душу. Поверьте, такое со мной нечасто случается, я не восторженная девушка, которая, столкнувшись с интересной личностью, тут же ею очаровывается.

Вернувшись в Москву, мы продолжали общаться, и теперь Ляйсан — моя самая близкая и любимая подруга.

Привычной стала мысль: «Надо посоветоваться с Утяшевой». Она очень чувствует людей, просто восхищаюсь ее умом и житейской мудростью. Мнение Ляйсан для меня — ­закон. Если скажет: «Тебе это не нужно» или «Не связывайся, ничем хорошим дело не кончится» — так и поступаю. Она еще ни разу не ошиблась.

Неудивительно поэтому, что как только мне захотелось сделать первое тату, я тут же позвонила Ляйсан. Утяшева одобрила: «Давно пора, правильная татуировка в правильном месте способна изменить судьбу». С давних пор люди используют тату как оберег или заклинание на ­будущее. Кристина Агилера таким образом пытается защитить свою любовь — в качестве свадебного подарка Джордану Братману она на­писала на пояснице фразу из Песни песней Соломона: «Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой — мне».

Вслед за любимой певицей я тоже считала, что лучше набить не символ, не картинку, а именно слова — важные, значимые, которые необходимо помнить.

Они поведут по жизни, придадут новый смысл поступкам. Хотела сделать тату на запястье и обязательно белой краской, чтобы было незаметно — только для себя. Мастер воспротивился:

— Такая татуировка быстро превратится в кашу. Белый цвет годится для рисунка, а не для девиза.

— Но если написать черным, его прочтет каждый, даже тот, кого я не хочу посвящать в свои мысли!

— Ничего страшного, пусть видят и читают.

Тату — это послание не только себе, но и миру. Просто ты будешь вкладывать в него еще и свой, особый смысл.

Я все-таки не согласилась с философом из тату-салона. И нашла менее заметное место — на шее сзади. Кроме того, рассудила так: если позитивное послание будет располагаться поближе к голове, есть надежда, что оно сможет сильнее влиять на ход моих мыслей и душевный настрой.

И вот зажужжала машинка, сердце заколотилось от страха, но я усилием воли при­казала себе успокоиться: плохое со мной уже случилось. И татуировку я делаю прежде всего для того, чтобы не стало хуже. Через час шея покраснела и саднила, зато на ней красовалась надпись: Enjoy Every Moment — «Наслаждайся каждым мгновением».

Причин попытаться изменить свое отношение к жизни было более чем достаточно.

2009 год стал для меня переломным. Казалось бы: где я, а где мировой экономический кризис? Но он ударил и по артистам. Концертов стало значительно меньше. В двадцать лет о том, что может наступить черный день, как-то не думаешь. Одно дело научиться зарабатывать деньги, и совсем другое — правильно их тратить. Я — девочка из обычной семьи. Мы не нуждались, но и особых излишеств себе не по­зволяли. Поэтому когда на меня вдруг свалились немалые суммы, ста­ла бросать деньги на ветер. Практически в буквальном смысле. Считала: раз много работаю, значит, имею право побаловать себя и друзей. Бесчисленные платья, туф­ли, сумки...

Исполняла любую свою блажь: могла полететь на шопинг в Париж или прогуляться по набережной Канн. Мне доставляло удовольствие зайти с подругой в магазин, и если той понравились джинсы или платье, но были не по карману, сказать: «А давай я их тебе подарю!» Просто так, без повода. Тратила практически все, что зарабатывала.

И вдруг жизнь резко из­менилась. Финансы «запели романсы». Я стала беспокоиться — не столько за себя, сколько за родителей. Они ­перебрались в Москву, взяли квартиру в ипотеку. К счастью, нашли работу: мама устроилась программистом в одном пенсионном фонде, папа возглавил отдел автоматизации в другом. Было приятно, что они ни в чем не нуждаются, потому что я имею возможность им помогать. Всегда привозила из поездок подарки, хотя на мой вопрос «Что вам купить?»

следовал неизменный ответ: «Ничего». Ро­дители — самые дорогие для меня люди на земле. И когда материальное благополучие несколько пошатнулось, первая мысль была о них: случись что, я же не смогу их поддержать!

Поставить голову на место удалось достаточно быстро. Я справилась с ситуацией, научилась копить, бить себя по рукам, если они опрометчиво тянулись к очередной паре туфель с запредельным ценником. В общем, в нищету не впала и вынесла очень полезный урок: надо ответственнее относиться к деньгам.

В личном плане все оказалось гораздо сложнее. Любимый изменил мне чуть ли не на моих глазах, в соседней комнате. Не буду вдаваться в подробности, это больно. Но я уже взрослый человек и смогла справиться.

Когда переживала любовную драму в четырнадцать, было намного тяжелее. Отчаяние, злость, разочарование так зашкаливали, что казалось — жить незачем: в этом возрасте все воспринимается как глобальная катастрофа. Слава богу, выбралась без потерь. Горечь разочарования вылилась в стихи о неразделенной любви, и мне стало легче. Эмпирически проверила старую истину: сердечные переживания не наказание, а благо — они обжигают, но и дают возможность почувствовать, что ты живая. И еще поняла, что с сильной душевной болью можно справиться с помощью боли физической. Я не одна такая, вспомните, сколько звезд Голливуда, когда им кажется, что они теряют свою любовь, делают тату или пирсинг. Именно в этой ситуации я сказала Ляйсан, что хочу набить фразу «Наслаждайся каждым мгновением». Эти слова просты и очень точны: и печальные, и радостные моменты неповторимы, ведь мы живем всего один раз.

Можете не верить, но после появления тату многое дейст­вительно поменялось в моем сознании — Утяшева, как всегда, оказалась права.

Я перестала копаться в измучившей меня ситуации. Зачем, если не в состоянии ее изменить? Спросила себя: «Станет лучше, если любимый навсегда исчезнет из моей жизни?» И честно ответила: «Нет». Значит, делать резкие движения, рвать отношения не стоит. Чем плохо, если человек, с которым я ­была счастлива, останется в моей жизни? Теперь благодаря татуировке я всюду ищу позитив. Наслаждаюсь тем, что есть: например, что живы папа с мамой и у них все хо­рошо. Что рядом замечательные друзья. И не обижаюсь на судьбу, даже если она подкидывает встречу совсем не с тем человеком.

Когда девушки жалуются, что не за кого выйти замуж, я их очень понимаю. Настоящие мужчины в дефиците. Не буду ворошить прошлое, не стоит та история особого внимания. Скажу лишь, что, как и многие, мой знакомый избегал ситуаций, в которых требуется принимать решение, брать на себя ответственность. Такие «рыцари» ждут, пока мы не принесем им все на блюдечке, да еще и жалуются, что женщины стали самодостаточными и не особо нуждаются в мужском плече. Сами виноваты!

Конечно же, есть и другие, сильные мужчины. Я всегда рада встрече с Лешей Ягудиным, жаль только, видимся нечасто: слишком оба заняты. Познакомились на проекте «Ледниковый период». На фигурных коньках я никогда не стояла, в глубоком детстве каталась на хоккейных. Но если мне что-то интересно, готова преодолеть любые сложности.

Азы фигурного катания сначала осваивала с «парником»-профессионалом. Он меня немного поднатаскал, и тренер Александр Жулин по­ставил в пару с Ягудиным. ­Леша, конечно, суперпрофессионал, но все свои победы одержал как одиночник. Ему часто не хватало терпения, он отпускал обидные замечания при каждом моем промахе. На репетициях мы постоянно конфликтовали, орали друг на друга, ссорились так, что потом неделями не разговаривали. Функции «переводчика» брал на себя Жулин. Мне же хотелось одного: развернуться и хлопнуть дверью. Но это было бы неправильно.

Каждый выход на лед становился подвигом: так я боялась. Страшно было до жути, когда Леша переворачивал меня вниз головой или надо было крутить сальто. Все время казалось: вот сейчас упаду и переломаю ноги.

К счастью, обошлось без травм.

Однажды пришлось выступать сразу после того, как мы с Лешей в очередной раз жестоко поссорились. Старалась откатать на пределе возможностей. Я ведь не была мас­тером спорта по фигурному катанию, как некоторые из артистов, участвовавших в проекте. Но жюри, как обычно, не сделало скидки на мой непрофессионализм. Татьяна Тарасова меня буквально «закатывала в асфальт», говорила, что Дайнеко просто ужасная и вообще непонятно, зачем сюда пришла. И вдруг Ягудин резко прерывает этот поток «комплиментов». Он заступился за меня несмотря на то, что сам постоянно критиковал мои ледовые пассажи, а Татьяна Анатольевна многие годы была его тренером и Леша ей очень обязан! Это было так неожиданно и приятно, что у меня прямо слезы на глаза навернулись.

Я пере­стала обижаться на колкости Ягудина: пусть говорит что хочет, знаю теперь — он ко мне хорошо относится!

После «Ледникового перио­да» я приняла участие в «Фабрике звезд. Возвращение», где собрались лауреаты предыдущих конкурсов. Если раньше нас всему учили, совето­вали, что петь, как выглядеть, то теперь мы сами отвечали за свои выступления: отбирали репертуар, разрабатывали идеи каждого номера.

О победе, как в прошлый раз, я и не думала. Но однажды друг Тема, который за меня болел, сказал:

— Ты станешь победительницей.

— Ошибаешься, невозможно победить на «Фабрике» дважды. Никто не позволит мне это сделать.

— Поспорим?

Если проиграешь, делаешь татуировку.

— Идет!

Артем Перминов мне как брат. Мы занимались в родном Мирном в одном Доме культуры, вместе танцевали и пели. Выс­шее экономическое образование Тема получил в Питере, а потом я уговорила его перебраться в Москву. Он сейчас работает в бутике одежды продавцом-консультантом, но продолжает помогать с тан­цами: хорошо знает хорео­графические номера моего коллектива и разучи­вает их с новыми девочками из балета. С одной стороны, очень хочется, чтобы настал день, когда я буду в состоянии предложить Теме достойную зарплату. Но с другой, кон­фликты в работе неизбежны, да еще и на мои репетиции Перминов постоянно опаздывает.

Я рассержусь, накричу — он обидится. Совсем не улыбается ругаться с человеком, который спас мне жизнь.

Мы тогда жили в Москве по соседству. Плохо мне стало среди ночи: температура, жуткий озноб, все плывет перед глазами и сильная боль внизу живота. Попыталась встать с постели, но тут же упала. С трудом дотянувшись до телефона, набрала номер Перминова: «Темка, помоги!» И потеряла сознание. Перминов прибежал — у него есть ключи от моей квартиры, — привел меня в чувство. «Скорую» вызывать не стали, я не разрешила. Не подозревала, что это приступ аппендицита и я рискую жизнью. Не до больниц было: на завтра назначен концерт, да и озвучание американского мультфильма «Рапунцель» идет полным ходом, а у меня там заглавная роль — я не только говорю, но и пою за героиню.

Надеялась, что обойдется. Однако после концерта поняла: все, край, терпеть боль нету сил. В приемный покой приехала сама на своей машине. И оттуда меня прямиком уложили на операционный стол. К счастью, аппендицит вырезали вовремя. Тема был рядом. Вот такой у меня друг.

Я согласилась на пари с Темой легко, так как действительно была на сто процентов уверена, что очередная победа на «Фабрике звезд» не светит. Но ошиблась. И на теле появилось второе тату — «V». Эта татуировка не только соответствует первой букве в моем имени, но и символизирует важный для меня девиз Vi Veri Veniversum Vivus Vici — «Силой истины при жизни я завоевал Вселенную». Мудрые слова, часто их вспоминаю, ведь мне, как и каждому, ежедневно приходится преодолевать себя или обстоятельства.

Я по натуре скромный, закрытый человек и не получаю большого удовольствия от того, что на меня постоянно смотрят или просят автограф. Это правда, здесь нет кокет­ства. Одно дело собраться для общения с поклонниками на концерте, и совсем другое — когда это происходит в обычной жизни. Если на душе скребут кошки, трудно улыбаться, фотографироваться с незнакомыми людьми, которые могут запросто попросить об этом на улице, в ресторане, в магазине... Но я стараюсь дер­жать себя в руках и обычно бываю очень даже милой.

По той же причине крайне редко хожу на тусовки: там надо улыбаться всем без разбору, а я так не умею. Не умею и не хочу как ни в чем не бывало общаться с людьми, любимое занятие которых говорить гадости за спиной или распускать нелепые слухи. Москва, конечно, город большой, но сплетни расходятся моментально, словно в деревне.

Стараюсь не обращать внимания на злобное шипение, никогда ничего в ответ не говорю. Просто перестаю здороваться с человеком, который повел себя неправильно, прохожу мимо, будто это пустое место.

Да и некогда мне по ту­совкам ходить. Я фанатично предана своему делу, того же требую от всех, кто со мной работает. Могу быть и строгой, и жесткой. А как иначе? Простой пример: о том, что мой коллектив отправляется на гастроли, известно как минимум за месяц. И вдруг за день до отъезда одна из танцовщиц заявляет, что не по­едет: сестра выходит замуж, устраивает девичник, где без нее не обойдутся. Искать замену поздно, ведь найти артистку недостаточно, надо с ней все отрепетировать, а этого уже не успеть, потому что нас не удосужились пред­ упредить заранее.

Если же на концерте балет опозорится, зрители будут говорить, что плохо выступила Дайнеко, а не танцоры. Лицо этого коллектива — я, поэтому вынуждена быть требовательной. Девицу я уволила.

Без балета еще можно обойтись, а вот без бэк-вокалисток гораздо труднее — так номер выглядит бледнее, я ведь прин­ципиально не использую фо­нограмму, пою только вживую. И вот приближается Новый год, выступления расписаны, но накануне тридцать первого декабря обе девушки с ­интервалом в десять минут звонят с сообщением, что отравились и работать в новогоднюю ночь не в состоянии. Я такой же человек и тоже хочу встретить праздник дома, но выхожу на сцену и пою, ­потому что меня ждут зрители. С этими бэк-вокалистками пришлось расстаться.

Сама я человек гиперответ­ственный, поэтому требую того же и от других. Например не терплю, когда люди опаздывают. Если предстоит работа, деловая встреча, интервью, являюсь заранее. Лучше выйду из дома на полтора часа раньше, зато не буду нервничать. Часто случается: я уже на месте, готовлюсь к выступлению, а девчонок из коллек­тива все нет и нет. Администратор начинает обзванивать каждую:

— Ты где?

— Стою в пробке.

Удивительное дело: я езжу на машине по тем же самым дорогам, но умудряюсь успевать вовремя!

В общем, со мной нелегко. Люди часто на меня обижаются. Был только один друг, который прощал все, — йоркширский терьер Тосик, но полтора года назад пришлось с ним расстаться.

Мы прожили вместе шесть лет в квартире, которая досталась мне в качестве приза за по­беду на моей первой «Фаб­рике». Тосик свыкся с тем, что хозяйки сутками не бывает дома, вел себя интеллигентно, соседи не жаловались. Но как же он радовался моему возвращению! Приятно приходить домой, когда тебя ждут. Спали в обнимку, и вдруг я стала замечать, что рядом с Тосиком начинаю кашлять, задыхаться.

Обратилась к врачам и к своему ужасу услышала: «Никаких собак и кошек, у вас на них аллергия. Не избавитесь от домашнего питомца — заработаете астму и тогда прощай пение». Пришлось искать Тосику нового хозяина, который так же любил и заботился бы о нем, как я. Родители взять его к себе не могли, у мамы обнаружилась точно такая же аллергия.

В конце концов хорошие руки, как мне пока­залось, нашлись. Я доверила свое маленькое чудо знакомому. Очень скучала, Тосик по­стоянно мне снился. Просы­палась со слезами на глазах, серд­це сжималось от мысли: а вдруг ему там плохо? К со­жалению, я была недалека от истины.

Слухи о том, что собака болеет, потому что за ней недостаточно хорошо ухаживают, дошли до меня через общих знакомых. Новый хозяин по телефону уверял, что это неправда. Но я решила сама убедиться. Наглоталась антигистаминных препаратов и забрала песика на выходные.

Первым делом мы направились в ветеринарную клинику, где врачи пришли в ужас. Из-за неправильного питания тело собаки было покрыто коростой, Тосик расчесывал болячки и сильно страдал от зуда и боли.

Не понимаю: как это можно было не заметить?! Шерсть стала тусклой и лезла, глаза помутнели, два зуба пришлось сразу же удалить, они сгнили.

О его возвращении назад не могло быть и речи. Я забрала пса домой. Весь день он пролежал рядом со мной на диване, не мог ни есть, ни пить. Если раньше Тосик лаял по любому поводу, то теперь лишь вяло гавкнул пару раз. Я чувствовала себя предательницей, казнилась, что другу пришлось пережить такие страдания. Но — увы! — оставить его у себя не могла.

Новых хозяев для Тосика нашла заводчица йоркширов, у которой я покупала собаку. Теперь он живет в прекрасной семье, где его любят, холят и лелеют. Моя душа спокойна. И все же иногда прихожу домой и накатывает тоска: опять я осталась одна.

Мой рассказ подходит к ­тому моменту, когда у меня появилась третья татуировка.

Началось с того, что я ре­шилась самостоятельно создать новый альбом. Показалось, что готова, достаточно выросла в профессиональном плане. Игорь Матвиенко меня поддержал.

Продюсеров альбома искала в Англии, где успешно записывается Сережа Лазарев. Вела переговоры с разными людьми. Кто-то держал меня за наивную дурочку, пытался развести на деньги: вот сейчас эта русская принесет нам на блюдечке тысячи долларов, желательно наличными, а мы «впарим» ей второсортный музыкальный материал, который к тому же реализуем параллельно еще одному исполнителю. К счастью, мне достало ума не повестись на «заманчивые» перспективы, которые рисо­вали игравшие в солидность дяди.

В итоге нашла продю­сера, имеющего очень серьезную репутацию на музыкальном рынке. Достаточно сказать, что в его офисе вся стена увешана платиновыми дисками, к тому же есть опыт работы с русскими артистами.

Мы обо всем договорились. В очередной раз приехала в Лондон, чтобы начать записываться, и вдруг... испугалась: «Что я делаю? Куда лезу? Это же мировой уровень!» Все было готово, заказана студия. Я понимала, что подвожу серьезных людей, что для паники нет причины, но никак не могла взять себя в руки и отказалась.

Расстроенная, встретилась с другом-англичанином, он танцор. Рассказала, что сама остановила запись альбома, потому что элементарно струсила. Мы сидели в кафе в Камден-тауне, любимом районе Эми Уайнхаус и неформальной британской молодежи.

Тату-салоны там на каждом шагу. И вдруг меня словно кольнуло: надо сделать новую татуировку! Слова, которые на­бивала на теле, всегда работали в сложные моменты моей жизни, помогали прочистить голову и найти решение проб­лемы. Немедленно поделилась этой идеей с другом.

— Ты серьезно решила? — переспросил он.

— Да, думаю, подходящая татуировка придаст мне уверенности, поможет поверить в свои силы. Но ты должен пойти со мной.

— Ладно, так и быть, не брошу тебя.

И мы отправились в салон. Тату-мастер предложил полистать альбом. Как только прочитала фразу Aut Viam Inveniam, Aut Faciam («Или найду дорогу, или проложу ее сама»), сразу же почувствовала: это то, что мне сейчас необходимо.

Помните, что я писала о физической боли, которая помогает разобраться с душевным смятением? Вот и сейчас решила прибегнуть к этому радикальному средст­ву и выбрала для тату очень чувст­вительное место — ребра сразу под сердцем. Отказавшись от анестезии, полчаса лежала не шелохнувшись. Тату-мастер был так впечатлен моей несгибаемостью, что даже сде­лал скидку за хорошее пове­дение. «Я обычно беру больше денег с тех, кто начинает ныть и мешает работать, но ты просто кремень», — с уважением в голосе сказал он.

После этой «шоковой терапии» мне потребовалась всего неделя, чтобы набраться решимости и вновь переступить порог студии. Теперь я твердо знаю: когда твои планы рушатся и кажется, что все пропало, надо не психовать, не плакать, а не останавливаясь идти вперед.

Если ты действительно чего-то очень сильно желаешь, если веришь в успех, все обязательно получится.

Сегодня у меня есть многое из того, о чем мечтала: любимая работа, концерты, преданные поклонники и зрители. Появилась новая квартира — более просторная, где мною продумана каждая мелочь. Дизайном занималась сама, симпатичные безделушки тащила из каждого путешествия.

Мне, конечно же, есть к чему стремиться. Планы всегда были наполеоновскими. Хочу выпустить новый альбом. Отправиться в гастрольный тур с грандиозным шоу. Получить, наконец, диплом — я ведь до сих пор не имею высшего образования.

Убеждена: чтобы быть успешной в творчестве, вовсе не обязательно отказываться от личной жизни. Во всяком ­случае, выбор: семья или сцена — не для меня. Хочу иметь все и сразу. Удается ведь Алсу как-то совмещать профессию певицы со счастливым ­за­мужеством и материнством. Я тоже так смогу. Обязательно встречу свою любовь, выйду замуж. И еще: если раньше я искренне считала, что задумываться о ребенке пока рано, то сегодня уверена — время пришло. Мечтаю, чтобы со мной на гастроли стали ­ездить мои маленькие дети. Но своей судьбы я не соби­раюсь ждать сложа ручки и ­во­прошая небеса: когда же мои мечты исполнятся? Ни­чего просто так не дается. Что ж, буду вкалывать. Я всегда до­биваюсь своего. Просто нужно научиться делать правильные выводы. Не винить всех вокруг в своих неудачах, а подумать и понять, где ты была неправа, не разобралась в людях или ситуации.

И ра­ботать над ошибками хотя бы мысленно, чтобы в сле­дующий раз поступить именно так, как нужно.

Редакция благодарит за помощь в организации съемки салон интерьеров «ТРИО на Пятницкой, 39».

Подпишись на наш канал в Telegram