Виндзоры оказались на пороге катастрофы. Елизавете II срочно требовалось чудо — человек, который вернет нации веру в монархию. Британскую Жанну д’Арк нового тысячелетия зовут Кейт Миддлтон.
Говорят, что имя если не определяет, то уж точно оказывает влияние на судьбу человека. Принц Филипп, герцог Эдинбургский, супруг королевы, знает это лучше других. Сменивший несколько имен, он даже не пытался скрывать, что считает деда своей жены короля Георга V недалеким человеком: из всех возможных вариантов тот выбрал для своей династии самое тяжелое, даже страшное имя.
Если уж тебе нужна ширма, то пусть она будет непроницаемой. Спрятав за британским «Виндзор» немецкие корни Саксен-Кобург-Готов, Георг V обрек свою семью на вечный страх. Дать династии имя в честь столь рокового места, каким является Виндзорский замок, — что может быть неразумней?
Ее Величество никогда не говорила об этом, но Филипп чувствовал, что в глубине души она с ним согласна. Он даже знал день и час, когда королева впервые по-настоящему испугалась. В тот осенний день 1992 года супруги праздновали сорокапятилетие совместной жизни.
«Пожар начался в часовне королевы и охватил две трети замковых построек. Потушить его удалось лишь спустя пятнадцать часов. По предварительной оценке ущерб от пожара составил от сорока до шестидесяти миллионов фунтов стерлингов».
Короткая сводка новостей закончилась, и королева Елизавета II поняла, что пошатнулась не только твердыня ее родового замка. Семья лишилась своей единственной защиты — неколебимой святости королевской крови.
Она никогда не любила Виндзорский замок — красивое, но очень несчастливое место. Еще в детстве, проходя по его коридорам, принцесса Елизавета чувствовала не дух старины и гордость за предков, а зловещую сущность этого сооружения. Проклятая земля. В одиннадцатом веке Вильгельм Завоеватель отобрал ее у монастыря Святого Петра — по официальной версии выменял, но почему же тогда монахи, которым эти угодья были пожалованы последним англосаксонским королем, прокляли нового властелина из Нормандии?
Сказать по правде, Виндзор вообще мало кто любил — ну разве что принц Чарльз, который как-то обмолвился, что, став королем, покинет Букингемский дворец и перенесет королевскую резиденцию сюда. Впрочем, чего только Чарльз не говорил, лишь бы раздосадовать королеву. Ее Королевское Величество — для подданных, для Чарльза Елизавета была прежде всего матерью — то есть единственной женщиной, которую можно обвинить во всех своих жизненных неудачах.
Виндзор горел не раз и не два и всегда, словно феникс, возрождался из пепла. Даже после казни Карла Стюарта разграбленный армией Кромвеля замок был восстановлен — как символ монархии, символ власти короны. Сорок миллионов фунтов стерлингов — не такая уж высокая цена за сохранение незыблемых британских традиций.
И вдруг оказалось, что народ не желает тратить на это деньги. Люди, поколениями служившие монархии, умиравшие за своих королей, вышли на улицы Лондона с транспарантами «Королевский ремонт — за королевский счет!» В телевизионных ток-шоу в полный голос зазвучал вопрос: а не слишком ли дорого обходится государству королевская семья? «На кой вообще они вам нужны? — с американской прямотой спросил один скандальный диджей в прямом эфире. — В чем их польза для страны, кроме того, что они вас веселят?»
«Мыльная опера», «реалити-шоу» — Елизавета дорого дала бы за то, чтобы никогда не слышать таких слов в адрес своей семьи. Уже в 1936 году Виндзоров называли «ходячей мелодрамой»: король бросил трон ради дважды разведенной американки с дурными манерами. Эдуард VIII сказал: «Я нахожу невозможным исполнять обязанности короля без помощи и поддержки женщины, которую люблю».
И отрекся в пользу родного брата. Елизавета хорошо помнила растерянность, с какой ее отец, волей этой странной любви ставший королем Георгом VI, спрашивал у тогдашнего главы правительства Стенли Болдуина: «И что нам теперь с ним делать? Куда его девать?» В прежние времена оскандалившихся членов монаршей семьи отправляли в заточение — да хотя бы и в Виндзорский замок. Но то в прежние времена, а когда на дворе 1936 год, не так-то просто спрятать человека, который десять месяцев правил страной!
Скелеты из виндзорских шкафов сыпались всегда. Необразованность и жестокость Георга V, правившего до 1936 года, — о нем говорили, что он знает все, кроме того, что написано в книгах.
Ледяная холодность его жены, королевы Марии Текской. Наркомания и бисексуальные наклонности их сына Георга, герцога Кентского. Болезненная застенчивость отца Елизаветы, герцога Йоркского, и тот факт, что в собственной семье он вел тихую жизнь законченного подкаблучника. Но Эдуард со своим отречением от престола переплюнул всех. Его непонятную страсть к некрасивой, развязной и замужней Уоллис Симпсон скрывали от общественности, сколько могли. Отрекшись от короны, Эдуард VIII стал изгнанником и обрел в глазах потомков славу человека, пожертвовавшего троном ради любви. Пытаясь оправиться от страшного удара, британская монархия всеми силами поддерживала эту красивую легенду. После коронации Георг VI первым же своим указом пожаловал старшему брату титул герцога Виндзорского — имя, которое так и не принесло Эдуарду счастья и создало массу проблем новому правителю.
«Он и эта ужасная женщина» — так называли в семье короля-расстригу и его жену-американку.
В 1937 году герцог Виндзорский с супругой нанесли полуофициальный визит в Германию. Восторг, с каким он освещался в немецкой прессе, заставил Британию заговорить о том, что женитьба на Уоллис Симпсон была не причиной отречения, а его предлогом: симпатии Эдуарда к нацистам шли вразрез с политикой, которую проводило правительство. Король стал неудобен — короля вынудили написать отречение. О его симпатиях говорят и по сей день: мол, на этой неприглядной почве и сошлись Эдуард и Уоллис, дружившая с нацистскими бонзами и состоявшая в переписке с Шелленбергом и Герингом.
Бог знает, сколько усилий понадобилось для того, чтобы замять слухи: на время войны отправить Эдуарда губернатором на Багамы, потом попытаться наладить с ним отношения, держа при этом на расстоянии его жену.
И уже в семидесятых, когда история отречения стала легендой, выкупить архив герцогини Виндзорской и навсегда похоронить его под грифом «Секретно».
Разговоры о том, что прямой наследник первого Виндзора был всего лишь марионеткой в руках своей «ужасной американской супруги» и самого Гитлера, якобы обещавшего Эдуарду потерянный трон в случае победы нацистской Германии над Британией, вспыхивали каждый раз, когда возникали хоть какие-то проблемы в королевской семье. Георг VI, а за ним и Елизавета II сделали все, чтобы заставить народ забыть об одной из самых загадочных и опасных страниц в истории династии.
«Престиж монархии как основа процветания Британии», «ценность королевской крови» — эти понятия, ставшие смыслом ее существования, Елизавета впитала с молоком матери.
Официально у нее было счастливое детство: внимательный отец, заботливая мать, домашнее обучение и чистокровный шотландский пони в три года. Однако в день ее появления на свет, двадцать первого апреля 1926 года, Мария Текская, супруга Георга V, записала в своем дневнике: «Ребенок — девочка — здоровый, хорошей комплекции». Рождение внучки королева отметила с деловитостью заводчика, выбирающего лучшего щенка из помета. Третья в очереди на трон. Запасной вариант. Очаровательная белокурая подпорка покосившемуся от скандалов Дому Виндзоров.
Ее судьба была решена задолго до коронации. Малышкой Елизавета не сходила с обложек журналов, вызывая умиление у жителей бедных кварталов. В десять она стала официальной наследницей престола — уже тогда было понятно, что в семье короля Георга VI вряд ли родится мальчик. В тринадцать, с началом войны, юная принцесса превратилась в один из символов британской стойкости: свое первое радиообращение — трогательно-возвышенное послание детям, пострадавшим от ужасов военного времени, она прочла без единой фальшивой ноты. И тогда же Елизавета познакомилась со своим дальним родственником Филиппом Глюксбургом. Настоящий роман вспыхнул спустя семь лет в королевском замке Балморал, но уже тогда тринадцатилетняя наследница престола была покорена «лихим морским офицером».
Но увы, во всяком случае внешне, их семейная история с каждым годом, который королева и Филипп прожили вместе, приобретающая новый слой благородной патины, начиналась как типичный мезальянс с одной стороны и брак по расчету — с другой.
Нет, королевское происхождение Филиппа никогда не подвергалось сомнению. Внук короля Греции Георга I, праправнук легендарной британской королевы Виктории и внучатый племянник последней российской императрицы Александры Федоровны появился на свет в полуразвалившемся доме на острове Корфу, где его отец, принц Андрей, ждал смертной казни за измену родине: кадровый офицер греческой армии, во время войны с турками он отдал приказ об отступлении. Семью Филиппа спасла британская корона. В 1922 году Греция, сотрясаемая войной, революцией и не желающая обострения отношений с Британией, позволила кораблям Георга V увезти Глюксбургов с Корфу.
Ранние годы Филиппа прошли в Париже, где семья жила в бедности. Отец его был известным гулякой, а мать одержима религией.
Высшим проявлением аристократизма королева Елизавета II вслед за своими предками считала умение достойно переносить жизненные невзгоды. Увы, это не про семью ее мужа. Устав от нищеты, принц Андрей бросил жену и детей и стал открыто жить в Монте-Карло с богатой американкой, которую очаровал его титул. Сестры Филиппа повыходили замуж за немецких аристократов, один из которых вскоре занял высокий пост в СС. Первого родного племянника Филиппа назвали Карл Адольф Андрей — в честь Гитлера.
Сам Филипп совсем мальчишкой переехал в Британию и воспитывался своим дядей лордом Льюисом Маунтбеттеном.
Учился за счет родственников в престижных школах, был вхож в самые аристократические дома Британии и рано оценил преимущества своего происхождения. На свадьбе двоюродной сестры, греческой принцессы Марины, и герцога Кентского, наркомана, бисексуала и сына британского короля, молодой Филипп Глюксбург сказал: «Королевская кровь все еще в цене. Ею можно прикрыть любые грехи».
Принцессе Елизавете тогда скрывать было нечего, кроме, пожалуй, врожденного, типично виндзорского упрямства. Воспитанная в женском обществе и слегка подавленная своей ролью наследницы престола, она не смогла устоять перед дальним родственником, настоящим красавцем. Стараниями дяди Льюиса, оценившего наконец социальный потенциал бедного греческого племянника, Филипп получил фамилию Маунтбеттен и британский паспорт.
С нацистскими родственниками было покончено — никаких связей, никаких контактов. Георгу VI, смирившемуся с выбором дочери, казалось, что все семейные скелеты надежно заперты: из греческого изгнанника, «принца-бродяги» с позорными в то время немецкими корнями, общими усилиями был слеплен стопроцентный англичанин.
Они стали хорошей парой — почти идеальной, если бы не просочившиеся в прессу слухи о том, что сразу после коронации в 1953 году у августейших супругов начались проблемы столь серьезные, что едва не дошло до развода. Спасла ли этот брак любовь? Или незыблемый принцип Дома Виндзоров: «Жизнь монархов должна быть окружена тайной»?
Поговаривали, что Филипп, после женитьбы на Елизавете вынужденный оставить военную службу, в какой-то момент взбунтовался. «Хорошо быть королем и плохо — мужем королевы», — с язвительным сочувствием писала пресса.
Спустя много лет выяснилось, что Елизавета II, к тому времени родившая сына Чарльза, очевидно, сочла миссию Филиппа выполненной: у Британии появился наследник мужского пола. По свидетельству людей, работавших при дворе, королева и не думала посвящать Филиппа в государственные дела. Более того, она требовала от мужа неукоснительного соблюдения дворцового этикета — например, Филипп должен был называть ее «мадам» даже наедине.
Загулы Филиппа много лет держались в строжайшей тайне.
Бывший до свадьбы большим любителем красивых актрис, он вспомнил о своем пристрастии, чтобы отвлечься от семейных проблем. Знала ли об этом королева? А было ли что-то, о чем главе самого влиятельного монаршего дома не докладывала ее разведка, между прочим, одна из лучших в мире?
С годами страсти в семье поутихли: Елизавета стала мягче, Филипп — податливее. А может, он просто смирился с тем, что жена никогда не будет доверять ему целиком и полностью. Не потому что не любит, а просто потому, что Виндзоры помешаны на секретности. Это оказался действительно удачный союз двух людей, связанных общими целями. А вот потомство от этого союза бабушка Елизаветы, когда-то отметившая «здоровье и крепость» новорожденной внучки, вряд ли признала бы удачным.
Пройдет несколько десятков лет, и сын королевы принц Чарльз, ее первенец, ее наследник, ее главный вклад в дело сохранения Дома Виндзоров, почти в точности повторит старый газетный заголовок: хорошо быть будущим королем, плохо — сыном королевы. В 1981 году весь мир, затаив дыхание, наблюдал за свадьбой Чарльза. Наследник британского трона вел к алтарю тщательно выбранную и одобренную родителями невесту. Впоследствии Чарльз признается, что его участие в таком важном деле ограничилось словами «Она очень мила», и тем самым переложит на мать всю ответственность за появление в Доме Виндзоров женщины, которую сама королева позже называла бомбой, подложенной под фундамент британской монархии.
Диана Спенсер, девятнадцатилетняя аристократка с безупречными манерами и репутацией столь же девственной, как она сама, совершенно не обладала сдержанностью, терпением и скрытностью, ставшими для Елизаветы чем-то вроде религии.
В отличие от свекрови принцесса Уэльская не собиралась держать подробности своей частной жизни при себе. Тем более что Диане понадобилось не так уж много времени, чтобы понять: для Виндзоров она всего лишь ширма, за которой спрятали скандальную связь наследника престола с замужней аристократкой Камиллой Паркер-Боулз. Великая сказка о любви была не более чем сделкой, условия которой от Дианы утаили. Фамильные шкафы Виндзоров затрещали под напором новых скелетов: в своей обиде на мужа и свекровь Диана не щадила никого.
Тщательно скрываемые секреты королевской семьи начали потихоньку просачиваться наружу. Но хуже всего, что дурному примеру Дианы последовали дети Елизаветы.
В 1992 году сразу два Виндзора потерпели публичный семейный крах. Единственная дочь королевы принцесса Анна развелась с капитаном Марком Филлипсом после восемнадцати лет брака. Причиной стала не столько неверность Марка, сколько ее очевидные последствия: тест ДНК подтвердил, что зять королевы является отцом шестилетней девочки, чья мать, новозеландская учительница рисования, в 1984 году стала случайной любовницей капитана. Оказалось, что Анна, не блещущая ни красотой, ни какими-либо талантами и заслужившая прозвище Кислая принцесса за унылое выражение лица, много лет закрывала глаза на похождения мужа. Закрывала бы и дальше, если бы королевская семья, шокированная публичным судебным разбирательством по поводу признания отцовства, не настояла на разводе.
На исторгнутого из лона королевской семьи капитана и Кислую принцессу обрушился шквал насмешек. В английскую прессу попало язвительное высказывание принца Чарльза: «Я никогда не верил в этот брак. Анна пошла на него только потому, что не могла выйти за единственное существо, которое любит по-настоящему, — за своего коня».
Спустя всего несколько месяцев в прессе появились фотографии Сары Фергюсон, королевской невестки и жены принца Эндрю. Рыжеволосая любимица светских хроникеров и одна из самых популярных членов королевской семьи была застигнута на яхте в компании своего бухгалтера. Снимки наглядно доказывали, что отношения между герцогиней Йоркской и ее служащим выходят далеко за рамки бухучета. Младшего сына королевы стали называть «принц- рогоносец».
К изумлению Елизаветы, Эндрю яростно сопротивлялся разводу: несмотря ни на что, он любил свою неистовую Сару. Чтобы пресечь слухи о том, что принц был не просто в курсе забав жены, но и принимал в них деятельное участие, королева заставила сына подать на развод. Однако несмотря на официальное расторжение брака, Сара и Эндрю продолжали жить вместе, чем изрядно шокировали британское общество.
Но самый страшный удар по Виндзорам нанесла все же принцесса Диана: осенью 1992 года она объявила мужу, что собирается жить отдельно. Слово «развод» еще не прозвучало, но после того как журналисты опубликовали распечатки телефонных разговоров принца и принцессы Уэльских, доказывающие взаимную неверность, стало понятно, что официальный разрыв неизбежен. И если о давней связи Чарльза с аристократкой Камиллой Паркер-Боулз догадывались почти все, то адюльтер непогрешимой принцессы Дианы с пиарщиком Джеймсом Гилби стал для Британии настоящим шоком.
В телефонных разговорах Гилби называл принцессу своим «кальмарчиком» и упоминал подробности их интимных встреч. Сразу несколько крупных газет вышли с заголовками «Британия, тебе лгали».
Пожар, случившийся буквально несколькими днями позже и едва не уничтоживший Виндзорский замок, страна восприняла как знамение. Королевская семья, олицетворение Британии, рухнула со своего пьедестала, как инкрустированные потолки тысячелетнего родового гнезда. Тот факт, что Виндзор загорелся в день сорокапятилетнего юбилея свадьбы Елизаветы и Филиппа, сделал катастрофу совсем уж символичной.
Через несколько дней после пожара королева Елизавета выступила с обращением к нации.
Она признала, что в семье «существуют проблемы», и сказала, что 1992 год был одним из самых ужасных в ее жизни. Премьер-министр Джон Мейджор впоследствии говорил, что это обращение потребовало от королевы больше мужества, чем она проявила во время бомбежек Лондона: «Ее Величество была предельно честна и искренна».
Увы, это не сработало. Попытка Елизаветы дать понять, что Виндзоры ничем не отличаются от обычных британских семей, в которых тоже случаются трудности, только разозлила народ. Настолько, что перед Рождеством премьер-министр Мейджор, испытывая, по его признанию, чудовищную неловкость, официально сообщил Елизавете, что ремонт Виндзорского замка ей придется делать за свой счет.
А кроме того, по постановлению парламента теперь, как и прочим гражданам Великобритании, придется платить подоходный налог. Единственной уступкой, на которую готов пойти кабинет министров, стала возможность «сохранить лицо»: незадолго до Рождества Ее Величество объявила, что, заботясь о налогоплательщиках и исходя из интересов своего народа, она решила добровольно платить налоги, чего не делала ни одна королевская особа до нее.
Второй новостью, всколыхнувшей общественность, было открытие для туристических посещений Букингемского дворца, официальной резиденции королевы. Скептики назвали эти решения «попыткой выбраться из финансовой дыры».
Традиционалисты — «превращением королевской власти в туристический аттракцион». Сама же Елизавета чувствовала себя униженной. Филипп заметил, однако, что ничто не может быть слишком, если под вопросом само существование монархии.
Говорят, увидев отреставрированные комнаты Виндзорского замка, королева тихо произнесла: «Ничто никогда уже не будет прежним». В 1992 году Елизавета утратила нечто большее, чем недвижимость, деньги и репутацию, — в сущности она потеряла власть. Полномочия верховной правительницы и так сокращались год от года, а теперь ее стали открыто называть «дорогостоящей игрушкой чудаков-британцев». Монархия встала в один ряд с традиционным пятичасовым чаем, охотой на лис и прочими «чисто английскими развлечениями», на которые остальной мир смотрит со снисходительным интересом.
В 1994 году принц Чарльз в нарушение всех традиций семьи дал большое интервью, в котором признался, что его брак с Дианой был обречен с самого начала, поскольку всю жизнь он любил другую женщину.
Ведущий британского телевидения Джонатан Бимблби был восхищен тем, что принц все-таки решился признаться. «Все могло сорваться за десять минут до начала, — сказал Бимблби, — но мы увидели откровенность, достойную короля».
В Букингемском дворце от души надеялись, что принц и принцесса Уэльские на этом и остановятся. Ситуация в семье была так накалена, что королева желала теперь только одного — достойного и по возможности тихого развода Чарльза и Дианы. Впоследствии один из советников Ее Величества скажет, что она очень недооценила Диану: Виндзоры и представить не могли, что мать будущего короля публично вывернет наизнанку частную жизнь венценосной семьи.
«Моя свекровь, конечно, хотела бы, чтобы последнее слово осталось за Чарльзом, — сказала Диана накануне скандального интервью.
— И не потому что он ее сын, а потому что будущий король. С моей точки зрения поддержание чести семьи заключается в иных вещах, нежели попытка скрыть свои грехи».
Королева действительно до последнего была уверена, что Диана не решится заговорить. По словам Филиппа, откровения бывшей невестки вызвали у нее шок и «чувство ужасающей неловкости». Дворецкий Дианы Пол Баррелл, написавший впоследствии книгу воспоминаний о принцессе, пытался защитить ее: «Этим интервью Диана вовсе не хотела отомстить за унижение, которому годами подвергали ее члены королевской семьи.
Она просто хотела рассказать правду».
Правда в интерпретации Дианы ужасала: королевская семья в ее рассказах предстала сборищем эмоционально холодных, лицемерных и жестоких людей, для которых человеческие отношения не значат ничего. Не прошло и года, как королева невольно подтвердила правоту бывшей невестки.
Тридцать первого августа 1997 года Диана нанесла свой последний и поистине сокрушительный удар по престижу монархии. Ее гибель в парижском тоннеле произвела эффект разорвавшейся под Букингемским дворцом бомбы. А молчание Елизаветы II продлило действие взрывной волны.
Увидев в новостях стотысячные толпы рыдающих британцев, королева, говорят, горько изумилась: «Почему они так страдают по женщине, которую совершенно не знали?»
Недельное молчание Елизаветы было расценено нацией как знак пренебрежения к той, кого весь мир называл Королевой сердец. А между тем Виндзоры просто не знали, что делать. Впоследствии один из любовников Дианы Джеймс Хьюитт сказал, что всех, кто близко общался с принцессой, потрясала разница между любимой публикой Королевой сердец и реальной женщиной: «Она обожала дизайнерские наряды, дорогие украшения — вообще роскошь. Но больше всего Диана любила внимание. Как только ей начинало казаться, что ее недостаточно боготворят, она превращалась в настоящую фурию: капризную, требовательную и плаксивую.
Можете мне не верить, но у Дианы была и темная сторона».
Королева, очевидно, знала об этом лучше многих. С точки зрения Виндзоров, поведение Дианы было демонстрацией черной неблагодарности. Ведь после развода ей оставили титул принцессы Уэльской, Кенсингтонский дворец, часть фамильных украшений Виндзоров и самое драгоценное, что было у королевской семьи, — возможность воспитывать Уильяма, будущего короля. Не говоря уж о двадцати трех миллионах отступных. Все это давало монаршей семье основания рассчитывать на лояльность Дианы. Но она ее так и не проявила.
После гибели Дианы сразу несколько человек из королевского окружения были готовы дать откровенные интервью о покойной. Остановило их личное вмешательство Елизаветы II, которая со словами «Довольно грязи» наложила вето на какие-либо воспоминания о бывшей невестке.
Однако многие расценили этот благородный жест как последнюю отчаянную попытку королевы не дать семейным скелетам Виндзоров вырваться на волю. Увы, в век стремительного распространения информации она была обречена на провал.
Гибель Дианы — молодой, красивой, только-только начавшей приходить в себя после развода с Чарльзом — породила массу слухов и версий. «Людям сложно смириться с тем, что та, кого они считали богиней, может умереть при таких банальных обстоятельствах», — заметил представитель французской полиции Жак Мюлес. Официальная версия, которую преподнесли публике, действительно звучит почти обыденно: нетрезвый водитель, высокая скорость, трагическая случайность.
Такие аварии происходят каждый день. Но в «мерседесе», налетевшем на тринадцатую колонну тоннеля под парижским мостом Альма, погибли принцесса и ее любовник, знаменитый на весь мир плейбой Доди аль-Файед. И люди хотели знать подробности.
Сразу после катастрофы свидетелей трагедии было так много и все они были так словоохотливы, что пресса не знала, за кого хвататься. Первые же рассказы очевидцев вдребезги разнесли версию о том, что в аварии виноваты папарацци, которые преследовали автомобиль принцессы от самого отеля «Ритц», — мотоциклы с фотографами появились на месте происшествия спустя несколько минут после аварии. Затем представители французской полиции объявили, что неподалеку от обломков «мерседеса» нашли следы белого «фиата уно».
Этот таинственный «фиат» видели свидетели — он якобы выехал из тоннеля через несколько секунд после катастрофы. Машину, которая могла стать виновницей аварии, так и не нашли — она словно сквозь землю провалилась.
Чем больше подробностей просачивалось в прессу, тем больше появлялось вопросов. И ответов на них ждали от Виндзоров. «Ужасная случайность, — твердили они. — Чудовищная трагедия. Невероятно печальное стечение обстоятельств». Повисший в воздухе классический вопрос «Кому это выгодно?» королевская семья предпочла не заметить.
Со стороны все выглядело так, словно Виндзоры заметают следы: до неприличия быстрое погребение Дианы, тот факт, что ее охранник, единственный выживший в катастрофе, исключительно удачно потерял память, свидетели, которые вдруг начали умирать один за другим...
Папарацци Джеймс Андансон, которого поначалу считали главным виновником катастрофы, якобы покончил с собой: его труп нашли на горной дороге в сгоревшей машине.
Репортер Джеймс Кит, бывший в ту роковую ночь в тоннеле Альма и видевший все, что там происходило после прибытия полиции и врачей, скончался в результате пустяковой хирургической операции. И что удивительно: их журналистские архивы бесследно исчезли.
Едва ли не единственным, кто вслух озвучил то, что и так подозревали, был миллиардер Мохаммед аль-Файед. «У меня нет сомнений в том, что принцесса и мой сын были убиты, — заявил отец Доди.
— И за этим стоит британская секретная служба». Не обвиняя напрямую Елизавету, аль-Файед тем не менее ясно дал понять, что кровь Дианы и Доди на руках Виндзоров.
Королевская семья никак не комментировала возникшие слухи. «Сейчас наша главная забота — мальчики, которые остались без матери», — сказал принц Чарльз, имея в виду принцев Уильяма и Гарри. На законный вопрос прессы, почему все материалы о гибели Дианы спешно засекретили, Букингемский дворец ответил: потому что это семейное дело.
«Судьбы мира вершатся в тишине», — говорил великий предок Елизаветы II король Генрих. Виндзоры теперь были этого лишены, более того, утратив в глазах народа неприкосновенность, они поняли, что не могут распоряжаться даже собственными жизнями.
Их постигло то, что Мэрилин Монро однажды назвала «наказанием за тщеславие»: каждый шаг рассматривался под микроскопом и комментировался — публично и чрезвычайно жестко.
Одной из первых жертв нового отношения к монархии стала принцесса Анна. В 2000 году Кислое Высочество смешали с грязью, сочтя, что она проявила недостаточно уважения к пенсионерке, подарившей ей рождественскую корзину с самодельными искусственными цветами. Букингемский дворец принес извинения, и скандал удалось замять. Но через несколько месяцев принцесса снова отличилась: нарушив правила дорожного движения, она попыталась скрыться от полицейской машины, а потом заявила, что приняла ее за эскорт. «Принцесса Анна прекрасно смотрелась бы на принудительных полевых работах, — съязвил знаменитый модный критик мистер Блэкуэлл.
— Ее манера одеваться исключительно для этого подходит». До принудительных работ дело не дошло, но перед судом принцесса действительно предстала: мамы двух школьников обвинили Анну в том, что она натравила на гуляющих детей своего бультерьера. Впервые в истории британской монархии принцессе пришлось заплатить штраф и принести официальные извинения.
Не успели утихнуть скандалы с Анной, как в центре всеобщего внимания оказался наследник престола. Уволенный слуга Чарльза публично объявил принца гомосексуалистом: якобы однажды утром он застал его в постели с мужчиной. Принц, пытавшийся в это время наладить отношения своей возлюбленной Камиллы Паркер-Боулз с королевской семьей, отказался от каких-либо комментариев, ограничившись ремаркой: «Смехотворно».
Но королеве было не до смеха: слуга был объявлен «психически нестабильным», на все его попытки дать интервью был наложен судебный запрет. Однако затолкать вырвавшегося на свободу джинна обратно в бутылку не получилось — антироялистские настроения в британском обществе взмыли до небес. Скандалы посыпались один за другим.
Юного принца Гарри засекли, когда он курил, и совсем не табак. Чарльз попытался замять инцидент, свозив сына на экскурсию в клинику для наркоманов, недоросль публично покаялся, но прозвище Гарри-косяк прилипло к нему на несколько лет.
Саму королеву обвинили в жестоком обращении с животными: во время охоты она тростью насмерть забила подстреленного фазана.
Букингемский дворец заявил, что Ее Величество проявила милосердие, избавив раненую птицу от мучений, однако общество отказалось признать поступок королевы «неизбежной частью спорта»: «Охота — это не спорт, а убийство!»
Виндзоры пытались защищаться. Они судились, давали интервью и просили соблюдать их право на частную жизнь. Но добились только того, что подданные начали скандировать напротив Букингемского дворца: «Устали — уходите!»
Начало нового тысячелетия ознаменовалось для монархии денежными трудностями. Череда громких финансовых скандалов привлекла всеобщее внимание к тратам Букингемского дворца. «Поблагодарить» за это королева должна была не только мировой экономический кризис, но и собственного сына Эндрю.
Пытаясь залатать дыры, которые проделала в его бюджете Сара Фергюсон, Эндрю выставил на продажу особняк Саннингхилл-парк, свадебный подарок королевы.
Несколько лет безуспешных попыток сбыть его с рук — и вдруг, когда лондонская недвижимость стала дешеветь, находится покупатель, который платит на двадцать процентов больше заявленной цены. Журналисты довольно быстро установили, что королевский особняк купил казахский миллиардер Тимур Кулибаев. И что покупался не столько особняк, который, кстати, был тут же подарен любовнице Кулибаева Гоге Ашкенази, сколько связи и влияние принца Эндрю.
Букингемский дворец пытался все отрицать, но замолчал, после того как увидел запись, на которой Сара Фергюсон открытым текстом сообщает, что за определенную сумму заставит своего бывшего мужа лоббировать чьи угодно интересы.
Жадность Сары и ее неразборчивость в средствах не были тайной, но американский журналист, решивший изобразить миллионера, рвущегося в высший свет, все же не думал, что она так легко поддастся на его уловку. Он просто онемел, когда Сара сказала: «Если вы сможете достать пятьсот тысяч фунтов, тогда, скажу я вам, вы можете открыть любые двери».
Разоренные, униженные, нелюбимые Виндзоры все чаще слышали от Англии, что после смерти Дианы монархия потеряла смысл. Дошло до того, что какой-то работяга из Ливерпуля бросил принцу Чарльзу в лицо: «Мы терпим вас до тех пор, пока жива королева! Только из уважения к ней!»
Некоторым утешением и надеждой Виндзорам служила уверенность в том, что британцы нелегко расстаются с традициями.
Вот почему они были так шокированы, когда в свет вышло сразу несколько романов о принцессе Диане — ее жизнеописание «после катастрофы». Люди расхватывали их как горячие пирожки: «Мы понимаем, что это неправда, но так хочется хоть на вечер поверить, что она жива!» Одну из книг принц Чарльз швырнул в стену со словами «Они предпочитают ее мертвую — нам живым!»
Елизавета II хорошо знала историю — она сама была Историей! И отлично понимала, что в наше время монархов свергают не с помощью оружия. Достаточно лишить их реальной власти, потом всеобщего преклонения, затем права на частную жизнь и наконец денег — и монархия умрет сама.
Виндзоры оказались на пороге катастрофы. Елизавете срочно требовалось чудо вроде того, что однажды спасло французского короля Карла VII, — человек, который вернет нации веру в монархию и заставит подданных снова полюбить королевскую семью.
Британскую Жанну д’Арк нового тысячелетия зовут Кейт Миддлтон. Дочь стюардессы и авиадиспетчера, еще полвека назад она никогда и ни при каких обстоятельствах не смогла бы стать членом королевской семьи. Ни капли благородной крови и характер, который позволил ей однажды отклонить приглашение самой королевы! В свое время Елизавета явно игнорировала роман принца Уильяма и Кейт, начавшийся в 2001 году в университете Сент-Эндрюс. Когда королева все же обратила внимание на простолюдинку и велела пригласить ее на прием во дворец, та вежливо ответила, что на семейные праздники обычно приглашают невест, а не «случайных подружек».
Через несколько дней после этого демарша принц Уильям сделал Кейт официальное предложение.
Поженившись и родив ребенка, Кейт и Уильям за год вернули Виндзорам то, что разрушалось несколько десятилетий, — уважение, интерес и преклонение британцев. Даже неизбежные параллели между Кейт и Дианой пошли Букингемскому дворцу на пользу: в день, когда было объявлено о беременности Кейт, люди вышли на улицу с плакатами «В королевской семье появилась жизнь!»
«И еще деньги», — добавим мы. Свадебные сувениры принесли Виндзорам миллионы фунтов. Но самым главным «добытчиком» стал наследный принц Джордж Александр Луи, причем еще до своего появления на свет: игрушки, детская одежда, сувениры, компьютерные программы «имени принца» уже продаются по всему миру.
Экономисты даже не пытаются оценить будущие прибыли, потому что «виндзоромания» все растет.
Тот факт, что принц женился на девушке из народа, конечно, не означает, что Кейт святая: никто особенно не скрывает, что у нее очень непростой характер, что она держит мужа — будущего короля — в ежовых рукавицах. Кейт бережлива, если не сказать скуповата: предпочитает одежду недорогих марок, не смущаясь, по нескольку раз надевает один и тот же наряд и не стала обновлять свой гардероб на время беременности — перешитые пуговицы на пальто обсуждал весь мир. А еще у Миддлтон довольно буйные родственники: чего стоит, например, ее кузина, исполняющая стриптиз.
Королева была шокирована и обескуражена, когда ей доложили, какая у Кейт родня.
Но с чего бы Елизавете удивляться, разве она не знала о мисс Миддлтон абсолютно все еще в 2001 году, когда принц Уильям только начал проявлять к ней интерес? Разве все эти годы Кейт не находилась под пристальнейшим наблюдением секретной службы?
Не так давно источник в МИ-6 сообщил британской прессе, что перед церемонией венчания Кейт и Уильяма был разработан специальный план на случай бегства невесты. Главная его часть заключалась в следующем: если ситуация выйдет из-под контроля, Кейт должна быть вывезена с территории Вестминстерского аббатства и под фальшивым именем отправлена в другую страну.
Кто знает, не был ли подобный план воплощен в жизнь в ночь гибели принцессы Дианы?
«Королева сердец жива и ждет рождения своего первого внука!»
— такие заголовки недавно буквально взорвали Интернет. Некто, намекая на свою близость к высочайшей семье, утверждал, что в могиле вместо принцессы погребена другая женщина. Секретная служба Ее Величества получила задание: немедленно найти злоумышленника и заставить его замолчать. Но автор шокирующей новости до сих пор не найден...
Подпишись на наш канал в Telegram