Я рвала на себе волосы, истошно визжала: «Вы что, издеваетесь надо мной?! Не жалко вам мать, одну-единственную на вас, троих олухов?!»
Хорошо помню, как четыре года назад врач, делавшая УЗИ, сказала: «У вас будет тройня!» В это время моя карьера после сериала «Глухарь» только-только сдвинулась с мертвой точки, но я ни минуты не сомневалась: мечтала о семье. Хотя отношения с отцом будущих сыновей складывались непросто. Георгий Лежава — актер театра «Сатирикон». Интересно, что он совсем не случайно появился в моей жизни. Я увлеклась тогда дзен-буддизмом и в одной из практик прочитала совет, как найти своего мужчину. Надо всего лишь составить список из идеальных с твоей точки зрения качеств.
Я подошла к делу серьезно и обстоятельно — в результате получился пятьдесят один пункт! Красивый, добрый, улыбчивый, обаятельный, с таким же, как у меня, чувством юмора, спортивный, любитель путешествий... А еще — мечтающий о детях.
Вскоре в Доме кино на премьере моего режиссерского дебюта — короткометражного фильма «Маниакальные проявления мисс Изольды К» — я познакомилась с Лежава: красивый, спортивный и — дальше по списку. Уже через месяц Гоша выдернул сигарету у меня изо рта: «Бросай курить, нам пора подумать о детях!» «Боже, — мелькнуло в моей голове, — Вселенная ответила: все как заказывала!» Мы решили жить вместе, но несмотря на идеальность Гоши, это оказалось тяжелым испытанием.
У меня независимый характер, превыше всего ценю свободу, что плохо сочеталось с его представлениями о второй половине — кавказская кровь! Миллион раз ссорились и мирились, сходились и расходились. В тот момент, когда узнала о беременности, у нас как раз был не самый радужный период. Но я, конечно, не стала скрывать от Гоши, что скоро мы станем родителями. Он сделал мне предложение, встав на колено и протянув обручальное кольцо. Но я решила повременить: «Нам следует повнимательнее присмотреться друг к другу».
Беременность переносила легко, несмотря на то, что врачи живописали ужасы, подстерегающие женщину, которая вынашивает тройню.
На очередном приеме умудрились предложить: «Мы введем иглу с препаратом в сердце одного из эмбрионов, и оно остановится. Оставшиеся будут лучше развиваться». Наверное, этот доктор считал себя богом, решающим, кому приходить в этот мир, а кому нет, но я вежливо попросила его держать свои советы при себе.
Имена мальчишкам, которые оказались разнояйцовыми близнецами, естественно, подыскивали вместе с Гошей. Младший стал Платоном в соответствии с традициями семьи Лежава — Платонами были отец и прадед Гоши. Имя старшего — мой выбор, очень уж нравилось, как звучит — Тимофей. По поводу среднего возникли затруднения. Нам многие советовали назвать одного из детей в честь моего отца — Андрея Болтнева.
Я поначалу боялась: судьба у папы была непростой, складывалась трудно. Но потом все же решилась и не жалею об этом.
Поскольку с Гошей мы так и не расписались и после родов я переехала из общежития в квартиру, которую снял для меня театр, «желтая» пресса сочиняла, что Лежава бросил меня одну с тремя детьми, что я без денег и голодаю. Все это смешно. В действительности я, наоборот, немного поправилась. Выглядела прекрасно, кожа была бархатная, как персик. Никакой послеродовой депрессии не наблюдалось и в помине. На это просто не было времени — про мам тройняшек не зря говорят: она либо быстрая, либо мертвая.
Гоша тоже никуда не девался, приходил, сидел с детьми, когда я играла антрепризные спектакли. Помогал не только он, но и мама, подруги. Так что с трудностями справлялась, в панику не впадала и «грудничковый» период вспоминаю с удовольствием.
В ноябре детям исполнится уже по три года: самый интересный и сложный возраст, когда формируется характер. Вот несколько зарисовок из жизни нашей семьи.
...Камень, брошенный Андреем, летит в Платона и — бац! — попадает прямо в спину. Раздается рев. В гневе несусь к сыновьям, виновнику достается по первое число, хотя я понимаю, что Андрей пока просто не умеет взвешивать последствия своих поступков.
Еще он сильно ревнует к братьям, отпихивает их, чтобы пробраться ко мне поближе. Объяснения, что мама любит всех троих одинаково, не действуют. Однажды Андрюха даже сбросил Платона со стола и тот чуть не свернул себе шею. Я долго беседовала с ним с глазу на глаз. Толкаться перестал, теперь если разозлится, кидается всем, что подвернется под руку.
Конечно, я хочу, чтобы дети росли добрыми, открытыми. Для этого надо научить их нормально общаться — вот где требуется поистине ангельское терпение. Пока любая, даже спокойная игра вроде пазлов или паровозиков через десять минут заканчивается дракой. И если Платон — мыслитель, Тима — дипломат, то Андрюшке в нашем трио выпала роль разбойника.
Гоша говорит:
— Андрей в меня. Я в шесть лет телевизор разбил.
— Как?!
— Что-то не понравилось, я взял дедушкин молоток и расколотил наш «Рубин».
— И что с тобой сделали?
— Ничего. Что со мной сделаешь? Убежал.
— Я бы на месте родителей выдрала тебя как следует.
— А меня простили.
— Ну вот она — ошибка воспитания!
Но Гоша пропускает мою реплику мимо ушей и гордо повторяет:
— Андрей точно в меня.
Это еще вопрос: я тоже могла отличиться. Однажды в детском саду набрала корзину тополиного пуха, подкралась к воспитательнице и высыпала его ей на голову. Она меня, понятно, наказала, я рыдала с подвываниями, хотя прекрасно понимала, что получила за дело. В общем, у Андрюши достойные гены со стороны и папы и мамы. Но мы считаем, главное не давить на ребенка, а просто его любить.
Перед тем как дети уснут, я посижу у каждой кроватки: это время наших разговоров один на один. Когда свет погашен, мальчишкам легче откровенничать: «Мама, был гром, но Тима не испугался» или «В лесу было страшно».
Они у нас очень эмоциональные, восприимчивые, с ярким воображением. Вот, например, недавно показывала им фотографии дедушки Андрея, моего папы.
— Он живет на небе, вы его никогда не видели.
— Я видел, — откликнулся Платон.
— Где?
— На улице.
— И что дедушка Андрей там делал?
— Ничего. Просто смотрел на нас.
У меня от этих слов прямо мороз по коже...
Я отношусь к детям как к личностям, стараюсь считаться с их желаниями, даже если это «не хочу ложку позолоченную, хочу серебряную». Почему бы не пойти навстречу ребенку в «выборе ложек»? Конечно, такие мелочи накапливаются и нервы сдают, но надо держаться. Вот совсем недавно видела, как мать вопила сыну: «Немедленно отдай совок девочке, что я сказала!» Тот замешкался, и она с силой у него этот несчастный совок вырвала. Ребенок — в истерику. А мамаша еще громче орет: «Пошел домой, будешь сидеть один, пока не научишься себя вести!» Не поговорила с ним, не попыталась понять его чувства. Просто жестко подавила, унизила перед всей песочницей. Мамы, задайтесь вопросом: можете ли вы, поступая так, рассчитывать на взаимопонимание с детьми в будущем?
Наука терпения дается сложно, но я упорная. Когда выходим гулять с Гошей, учим сыновей играть в футбольный квадрат. Объясняем, что мяч (у каждого есть персональный) можно не только подбрасывать и пинать, но еще и передавать друг другу пас. Колоссальная энергия затрачивается на то, чтобы растолковать ребятам правила игры, и только-только они начинают что-то понимать, как Андрюшка выступает в своем репертуаре: ловит мяч и убегает. Ясно, что таким образом он хочет привлечь к себе внимание. Я провоцирую: «Ох, наверное, Андрик сейчас покажет нам крутой футбольный удар, ну-ка, пошли пас Диего Марадоны!» А он не реагирует, стоит себе в сторонке, смотрит с вызовом: ну, и что ты со мной сделаешь? Внутри все кипит, но я приказываю себе: «Маша, терпи!»
И, обращаясь к Тимофею и Платону, говорю спокойно: «Парни, уходим. Мы обиделись и не возьмем Андрея смотреть на уток. Пусть остается». Конечно же, он сразу бежит за нами.
Я вовсе не такая железная, как вам, может быть, показалось. Иногда дети видят маму, которая превращается в ведьму. Недавно Тимофей не желал одеваться. «Тимочка, ну давай, — просила я. — А как кошечка погладит тебя своими усиками, а как ежик в ушко пошуршит, а как бабочка... Да не выковыривай ты мне глаз! Все! Тимофей остается дома!»
В другой раз дети не хотели укладываться спать: сигают со стола на диван и обратно, и все тут. В исступлении я топала ногами, рвала на себе волосы, истошно визжала: «Вы что, издеваетесь надо мной?!
Не жалко вам мать, одну-единственную на вас, троих олухов?! В кровать и спа-а-ать!!!» Надо сказать, подействовало: заснули быстро. Слава богу, мы все отходчивые, обиды друг на друга забываем мгновенно.
Никогда не предполагала, что самым бесстрашным из сыновей окажется Андрей. Маленьким Тимка доставлял мне гораздо больше хлопот: только отвлечешься — и он уже лезет на полки, в шкафы, падает с дивана. Ну, думала, намучаюсь я с ним. Но сын подрос и стал осторожным. Если Андрюшка не боится съезжать с самых крутых горок, то Тимка и Платон подолгу к ним примериваются. Мальчишки постоянно соревнуются между собой, висят на кольцах, пытаются подтягиваться.
И часто Андрюша занимает первое место, многие атлетические упражнения он исполняет на раз. Пальму первенства держит и в собирании игрушек. Когда силы на исходе, именно он ползает со мной по полу и сортирует огромную «игрушечную» кучу по коробкам.
Тимоша наш соблазнитель: уже ухаживает за девочками, строит им глазки. Он в меру спортивен, умен, знает себе цену, часто говорит: «Мама, ты ну совсем не думаешь головой. Мусоровозка проехала, какая поливалка?» Любит взять шуруповерт или отвертку и заявить: «Пошел на работу». Тимофей даже умеет вкручивать саморезы.
У Платона внимание, концентрация, усидчивость от природы выше, чем у братьев.
Он растет интеллектуалом. Я тоже с жадностью впитываю новые знания, мне интересны и глубина марсианских впадин, и жизнь микроорганизмов. Часто захожу на научные сайты. Недавно с упоением читала о парашютном прыжке с тридцативосьмикилометровой высоты и о космическом зонде, впервые в истории космонавтики долетевшем до пределов Солнечной системы. Наверное, это передалось мне от папы: он серьезно увлекался астрономией.
Я уже сейчас внушаю мальчишкам, что главное качество мужчины — ум. Говорю: «Буду рассказывать, как устроен мир, а вы слушайте». Пытаюсь использовать каждый подходящий момент для развития у них тяги к знаниям. Опаздываем куда-то, и вдруг на дороге прямо перед нами красный жук.
Мальчишки тут же нависают над ним, упираясь друг в друга головами. Не тороплю — пусть изучают. Мы подолгу разглядываем колючки шиповника. А сколько времени тратим на открывание двери подъезда! Ведь каждому надо нажать кнопку! Бывает, на выход скапливается целая очередь. Но соседи терпеливо ждут, когда дверь в очередной раз закроется и третий ребенок наконец-то нажмет на заветную пумпочку. Раздражения не проявляет никто, все улыбаются.
У нас дома на стене висит карта мира. Платон первым, а следом за ним и братья выучили расположение стран. «Где у нас Китай?» — спрашиваю я и делаю узкие глаза. Дети безошибочно показывают его на карте. Они знают, что Америка — страна, откуда Гошина тетя Алла присылает им подарки. Что в Австралии скачут кенгуру, а в Африке основное население — негры.
Им почему-то кажется смешным, что в Афганистане женщины носят паранджу. Мечтаю, чтобы мальчишки посмотрели мир.
Живем мы сегодня в новой квартире. Разговоры о том, что нам необходимо свое жилье, велись еще когда я ходила беременной. В театре посоветовали обратиться с этим вопросом к заместителю мэра Людмиле Ивановне Швецовой: она меценат, к тому же очень любит Театр Маяковского, особенно Светлану Немоляеву, много помогала нашим артистам. Письмо с просьбой оказать мне содействие в покупке квартиры на льготных условиях (просила не о подарке от государства, это принципиально важно) подписал не только наш директор, но и все народные артисты труппы — от Михаила Ивановича Филиппова до Игоря Матвеевича Костолевского.
Немоляева передала его в секретариат Швецовой. Светлана Владимировна человек уникальный, однажды сказала мне: «Знаю, как тяжело чего-то добиваться, как важно бывает в молодости, чтобы протянули руку. Если возникнет хоть малейшая возможность помочь, все для тебя сделаю».
Уже пришло время рожать, как вдруг позвонили из департамента жилищной политики:
— На ваше письмо получен положительный ответ, надо решить, в каком районе Москвы хотите купить квартиру.
Ответила тут же: — Подходит северо-запад.
Предложили посмотреть двухкомнатную квартиру на «Сходненской», в достаточно новом доме, где выделены большие площади под социальное жилье.
Поехать туда сама уже не смогла. Подруга все сфотографировала. Рассматривая фото, я ловила себя на мысли: ну что же за феномен такой русский человек? Десять лет прозябает в общежитии или коммуналке, деля кухню, ванную и сортир с десятерыми соседями, а когда ему предлагают переехать в «двушку» с окнами на фонтан и парк, начинает сомневаться, выискивает, к чему бы придраться! В общем, недостатков в квартире я не обнаружила и дала согласие.
Прислали какую-то бумажку, я ее подписала, и повисла долгая пауза.
Уже и дети появились на свет — молчание. Через полгода звоню в департамент. «Ждите, — говорят, — в московском правительстве большие перемены, мы о вас помним». Но сколько ждать? Я сильно приуныла, потому что один в один повторяла судьбу отца. Сыграв в фильме «Мой друг Иван Лапшин» и сериале «Противостояние», он получил приглашение в столичный театр. Обещали жилье, но постоянно что-то мешало. В одном из интервью он сказал: «Мечтаю о своем доме, чтобы камин и собака лежит у ног. Дом, где я заимел бы наконец свой уголок, поставил туда шлифовальный станок, чтобы вытачивать линзы для телескопа, а ночью смотрел бы на звезды». Не сбылось. Папа так и закончил свои дни в общаге...
Театр снова направил письмо, теперь мэру Собянину: мол, ситуация неординарная, тройняшкам, по сути, негде жить, а их мама работает в театре уже почти десять лет. Я по новой обошла всех народных артистов, ни один не отказался подписать. Не понадеявшись, что вопрос решится, пробилась на прием к депутату Мосгордумы Евгению Герасимову, он тоже отправил свой запрос в мэрию. И опять повисла пауза.
Позвонили только через полтора года: приезжайте в департамент жилищной политики подписывать договор на покупку квартиры. Летела как на крыльях. Распахиваю дверь в нужный кабинет и слышу — Пугачева поет по радио: «А знаешь, все еще будет...» Да-да, будет! Как же я счастлива!
Дама в очках протянула договор, я стала читать. Так, стоит моя двухкомнатная квартира по московским меркам недорого, как «однушка» в спальном районе. Дошла до следующей строчки, и в глазах потемнело: сумму надо полностью погасить в течение сорока дней. А в письме-то мы просили предоставить рассрочку на десять лет с первоначальным взносом в тридцать процентов!
Подписав договор, вышла на улицу, моросил дождь. Всего час назад я парила над землей, а сейчас мечты уходят как вода в песок.
На несколько дней впала в отчаяние: ну как многодетной матери собрать такую сумму за сорок дней? Но потом села, раскрыла блокнот и написала: «План спецоперации «Квартира на «Сходненской» — моя».
И стала заносить туда из телефонной книги номера знакомых, у кого можно попросить взаймы.
Я разместила статусы в «Фейсбуке*» и «ВКонтакте». Мама подключилась: мы надеялись продать в Новосибирске бабушкину квартиру, что покрыло бы часть расходов. Но в течение какого срока она будет продана? А деньги нужны срочно. Работа кипела, дом превратился в кол-центр. Звонила всем друзьям и коллегам, кто активно снимается, а значит, зарабатывает. Отзывались и поддерживали меня многие. Основными «вкладчиками» в мою спецоперацию стали дирекция Театра Маяковского, мама и совершенно непонятно откуда посланный мне человек по имени Святослав Геннадьевич. О нем расскажу подробнее.
Святослав Геннадьевич позвонил в театр, когда по телевидению прошла информация, что я родила тройню.
Встретились, он сказал: «Я ваш поклонник, вы нуждаетесь, а у меня есть возможность помочь, значит, по Божеским законам должен это сделать. Тогда и мне Господь поможет». И вручил с этими словами сто тысяч рублей.
Внешне новый знакомый чем-то напомнил мне Воланда, по крайней мере, таким я представляла себе булгаковского персонажа. Мы поговорили о христианстве, благочестии, добродетели и расстались. И вот теперь в критический момент я ему позвонила. Святослав Геннадьевич тут же привез большую часть требуемой суммы, половину я ему уже вернула.
Когда разговаривала с ним по телефону в последний раз, он долго рассуждал о непредсказуемости судьбы, о том, что надо стремиться быть счастливым, даже если тебе грозит смертельный недуг. Может, заболел? В таком случае желаю ему скорейшего выздоровления. Я перед ним в неоплатном долгу.
Деньги я собрала раньше срока. В департаменте жилищной политики за меня порадовались: езжайте, говорят, забирайте ключи и можете перебираться хоть завтра. Но если бы все было так просто!
Когда впервые переступила порог квартиры — своей! — испытала страх. Перед тем, сколько еще предстоит сделать. Требовался ремонт, а деньги кончились.
Совсем.
Дома я перевернула страницу блокнота и снова написала: «План спецоперации «В квартире на «Сходненской» — крутой ремонт». Наняла рабочих — молдаван. Их бригадир Николай, оглядев ванную и почесав затылок, уверенно заявил: «Для того чтобы установить поддон душевой кабины, надо сто кирпичей, не меньше».
И мы с Лежава метнулись на строительный рынок. Грузили, грузили, грузили, грузили... Пот тек с Гоши градом, я с колтунами на голове — но стройматериалы обеспечили.
В очередной раз приехала проконтролировать, как движется ремонт. Вижу: кирпичи как лежали в коридоре горой, так и лежат.
— В чем дело?! Почему поддон еще не сделан?!
— Все готово!
— Тогда почему в коридоре кирпичи?
— Хватило десяти штук.
Я была просто вне себя, вспоминая, как намучились с Гошей на рынке. Да, с бригадой мы прокололись. Не могла дождаться дня, когда закончатся основные работы. Наконец свершилось. Я зашла в ванную, открыла кран — и во все стороны брызнули струи воды. Но я уже настолько устала, что выгнала молдаван, решив доделывать ремонт своими силами. Обратилась в дирекцию театра, и мне прислали штатных сантехников. Под их изумленные возгласы: «И что за чудак здесь отличился?!»
— и краны заработали как положено, и канализация. Потом наступила очередь наших театральных электриков: они переделывали проводку — с тем же эмоциональным текстом.
Обои после всего пережитого я решила клеить сама. Дети оставались с няней. Татьяна — это подарок судьбы. Я обратилась в агентство, когда детям исполнилось полгода, и первым же человеком, которого прислали, оказалась Татьяна. Мы сразу друг друга полюбили, совпали во всем. Она родом из Горловки. После того как город начали бомбить, Татьяна попросила разрешения перевезти в Москву своих внуков: четырехлетнего Архипа и семнадцатилетнюю Олесю. Сегодня они живут вместе с нами. Когда выходим гулять огромной компанией, я шучу, что все эти дети — мои.
Так вот, Татьяна сидела с мальчишками, а я ехала на «Сходненскую» и клеила всю ночь обои. Под утро возвращалась и проваливалась в сон. Сыновья по мне ползали, а я даже не чувствовала.
Детскую хотелось сделать хорошо. Понимала, что сама не справлюсь, денег на нормальных мастеров нет, и я написала на ТНТ в программу «Школа ремонта». Комната получилась чудесной, очень современной, как мечтала.
И вот надо переезжать. В разговоре с коллегой по труппе Леночкой Мольченко без всякой задней мысли обмолвилась:
— Нужно срочно покупать холодильник.
— Машка, давай я тебе его подарю, — неожиданно предложила она. Очень Лене благодарна.
Рожков, с которым подружились на «Глухаре», помог с кухонным гарнитуром. «Ты внес неоценимую лепту в наш быт», — говорю ему теперь. Все знают, что у меня стоит кухня имени Дениса Рожкова.
То же самое в начале ремонтной эпопеи сделал Макс Аверин. Позвонил: «Давай встретимся на вахте «Сатирикона», хочу помочь, чем могу». Помню каждого, кто протянул мне руку помощи.
Раз за пять, мотаясь на своем автомобиле с Мичуринского на «Сходненскую», я перевезла все вещи, и мы наконец-то въехали.
...Этим летом вбила себе в голову, что детей пора свозить на море. Мне вообще хочется везде бывать только с ними. Шикарно провели пятнадцать дней в Турции, хотя по большому счету отдых с детьми это не отдых, расслабляться нам с Татьяной не давали.
Все началось с самолета. Андрюша хотел сидеть с мамой, потом с Таней, потом, когда все уже пристегнулись, вырвался и опять вернулся ко мне. Его капризами заразился Платон, Тима тоже разволновался, в итоге все разревелись. Объяснить трехлеткам, что ходить по салону перед взлетом нельзя, не удалось. Те двадцать минут показались каждому вечностью.
В Турции для них все было в диковинку. На завтрак мы опаздывали, просыпали.
И вот до его окончания остается минут пятнадцать, а мальчишки спокойненько идут себе по бордюру, не торопятся, и надо протянуть каждому руку, чтобы четко прошел носок в носок и не свалился. Если по пути попадается фонтанчик, поливающий цветы, мы не сдвинемся с места, пока каждый не прикоснется к струе. Что говорить, сыновья то и дело преподносили мне уроки терпения и самообладания.
Во время обеда Татьяна оставалась с детьми за столом, а я бежала с тремя тарелками среди дымящихся котлов, судорожно соображая, что выбрать и, главное, не забыть каждому положить по маслинке, по огурчику, еще и по перчику в дополнение к основному блюду. Если приносила котлеты с картошкой, все хотели сосиски с рисом, если предлагала сосиски — дружно требовали курицу.
Пока я с ними разбиралась, Татьяна быстро набирала еду себе. Потом к буфету неслась я. Наконец сажусь за стол, а дети уже закончили: откусили от огурца, проглотили по булке, выпили воды — и сыты. Курица и рис отодвинуты в сторону, сосиска покоится на салфетке.
Говорю:
— Посидите тихонько, дайте поесть.
Но только подношу ложку супа ко рту, как в тишине раздается:
— Мама, какать.
А мы уже обходимся без подгузников, надо спешить.
— Татьяна, оставайтесь, сама его отведу, — предлагаю я, но встают все трое. В туалете мы сразу создаем очередь. Но постепенно выясняется, что какать никто уже не хочет. Всем необходимо просто надавить на слив. Через три дня я стала спрашивать:
— На самом деле хотите в туалет или кнопку нажать?
Хором отвечают:
— Кнопку! — хитрости им пока не хватает, и мне иногда даже удавалось доесть свой суп.
В бассейн мы не ходили. Зачем? Если море как парное молоко, а температура воздуха — больше сорока градусов. Я чувствовала такое единение с детьми, когда мы заходили в воду! Никто не рвался на глубину, ребята плескались у берега, осторожничали, постоянно держались за маму.
Кстати, назад мы летели шикарно.
Один рисовал, другой играл в айпаде, третий задремал на руках у няни. Под конец отдыха все освоились, поняли, что они настоящие путешественники.
Заговорили дети рано и как-то незаметно для меня. После периода не очень внятных звуков в один прекрасный день Платон произнес: «Мама, птичка поет». Прошло еще немного времени, гуляем, а мимо несется байкер.
— О, мопед проехал, — сообщил Платон.
— Ты что, совсем дурак? Думай головой, не мопед, а мотоцикл, — поправил Тима.
А как трепещет мое материнское сердце, когда увидев скамейку, кто-нибудь из мальчишек предлагает: «Мама устала.
Посиди».
Однажды обратилась к Тиме:
— Ты мой чудесный маленький малыш!
— Неть, не маленький и не малыш.
— А кто же ты?
— Взрослый мужчина.
— Конечно, как я могла забыть?!
Если кто-то расплакался, разнылся, я не кричу, не выдвигаю ультиматум: «Замолчи, или...» Крепко обнимаю его и жду, когда успокоится, приговаривая: «Ты же мужчина, ну-ка, собери волю в кулак, возьми себя в руки!»
В хорошую погоду по вечерам мы едем на прогулку в соседний Алешкинский лес.
Сзади в машине стоят три детских сиденья. Места ни за кем не закреплены. Платон спокойно ездил посередине, но вдруг захотел сесть именно на то место, которое уже занял Андрей. Тот, естественно, возразил: «Неть, неть и неть!» и для убедительности показал брату язык: о чем может быть речь, если он уже тут сидит? Платон впал в истерику и поехал стоя. Расстраивался он до вечера. Когда пришел папа, Платоша уже забыл, по какому поводу рыдает, но продолжал лить крокодиловы слезы.
Если они на меня обижаются, губа ползет вперед:
— Мама плохая.
Я отвечаю:
— Ну, какая есть!
Когда понимаю, что отругала незаслуженно, всегда прошу прощения.
Очень важно научить ребенка извиняться, показать пример, что покаяние — это не стыдно, а благородно. Говорю:
— Сыночек, прости за то, что кричала. Тебе ведь было просто жарко в этой куртке, вот ты и разнылся?
— Д-а-а! — заливается слезами малыш. И мы обнимаемся в знак примирения.
Идем, на дороге люки, учу: — Ни в коем случае не вставайте на них ножками, люк может открыться, и вы провалитесь.
Тима с Платоном старательно обходят железные кругляшки, а Андрей сверкнет глазом в мою сторону и обязательно не просто наступит, а встанет на люк и стоит.
— Андрюша, круг однажды откроется, и страшная русалка унесет тебя в колдовское царство, а там мамы рядом не будет.
Тимофей тихо говорит:
— А Тима не наступил.
Платон ему вторит:
— И Платон не наступил.
— Да, мальчики, вы моя опора, а Андрюшка-то как маму «радует», как «слушается»!
Да, Андрюшенька?
Оборачиваюсь, он тянет в рот шишку, подобранную с земли.
— Ее же собака описала, страшные червяки в животе заведутся.
Стоит, высунув язык: мол, сейчас лизну. Но без публики это делать неинтересно, и когда мы поворачиваемся и уходим, Андрей тут же бросает шишку и догоняет нас.
Каждый вечер перед сном стараюсь выделить время на чтение. Нам подарили роскошное издание сказок Пушкина с красивыми картинками. Только расположились на диване, началась заварушка: каждый хотел сидеть рядом со мной.
В результате я распсиховалась, захлопнула книжку:
— Сказок не будет, вы их не слушаете!
— Слушаем, слушаем!
— Ну ладно, почитаю, только параллельно со мной никто не разговаривает! «Жил-был поп, толоконный лоб...»
Они мгновенно начинают показывать толоконные лбы и какая черная борода у этого попа на картинке.
Втроем сыновья демонстрируют хулиганскую неуправляемую силу, поодиночке — ангелы. Когда один проснулся, а другие еще в кроватке, мы с ним и книжку полистаем, и буквы поучим, и цифры, и пирамидку построим, и грузик на машинке покатаем.
Если проснулся второй, башенка разрушена, начинается вертеп.
Пресловутый штамп в паспорте мы с Гошей не поставили. Наши дети носят мою фамилию, так проще. Вот например: при каждом выезде за рубеж мне пришлось бы делать три справки-разрешения от отца, а это стоит денег.
Я предпочитаю настоящие чувства, открытый честный диалог между мужчиной и женщиной. А из того, что наблюдаю вокруг, сложилось ощущение, что быть женой — значит, постоянно носить какую-то маску. Это напрягает, с тремя детьми мне хватает актерской работы на сцене и в кино, изображать еще что-то дома сил не остается.
Мне не нужно бюрократически-формальное родство с Гошей, мы и так связаны, хотим того или нет. Нас с ним объединяет общая миссия — поднять троих детей. Может, у Гоши появится другая женщина, может, и у меня будет другой мужчина, но мы ни при каких обстоятельствах из жизни друг друга уже не выпадем.
Конечно, очень круто, если люди настолько влюблены, что женятся. Это идеал, который, к сожалению, достижим не всеми. Я знаю лишь несколько таких семей. Например у Вовки Фекленко, вместе с которым я снималась в «Глухаре». Он и его жена Камилла как два голубка, а дочка Мирослава — воплощение их божественной любви. В основном же меня окружают одинокие подруги — умницы, красавицы, прекрасные хозяйки, но...
Романы случаются, однако своего мужчину ни одна еще не нашла. Возможно, мое поколение тридцатилетних женщин гораздо более вдумчиво выбирает себе мужчин, чем наши матери. Я тоже ищу свой ян — свою настоящую половинку. Но не могу встретить, потому что не в состоянии сегодня сформулировать, кто мне нужен. Чтобы принять в свою жизнь чувство, надо быть к нему готовой. Для меня любовь — это когда постоянно совершаешь поступки ради другого человека, думаешь о нем, когда жизнь полностью меняется и ты радикально перекраиваешь свой быт, график существования. А мне сейчас не нужны такие переживания. Мое сердце полно любви, но она материнская и гораздо более сильная, чем чувство к мужчине. Пока мне комфортно жить так, как живу сейчас.
Я не ошиблась в Гоше как в отце своих детей, очень ценю в нем отцовский талант. В остальном же мы разные: «волна и камень, стихи и проза, лед и пламень». Но я люблю его таким, какой есть. Порой между нами просто ядерный взрыв происходит, особенно если оба в дурном настроении. Слава богу, и он, и я — люди здравомыслящие, взрослые, учимся терпению и сдержанности. С рождением детей мы почти не ругаемся.
Гоша часто у нас появляется. Недавно отпустил меня на неделю в Амстердам на свадьбу к подруге, жил с детьми. В поликлинику мы ходим вместе, вместе повели первый раз сыновей в детский сад. Гоша проводил нас в Турцию, помог собраться, погрузиться в машину, доставил в аэропорт, а потом встретил.
С нами поехать не смог, подвернулись съемки.
Гошина мама умерла, когда он был еще маленьким. С отцом у него не самые теплые отношения. Зато есть любимая Ляля — Гошина крестная, которая обожает не только его, но и наших мальчишек. Недавно ездили к ней в деревню под Луховицы, копали картошку, собирали урожай — яблоки, кабачки, морковку, огурцы, помидоры. Дети нам помогали. Ляля нагрузила огромные сумки, Гоша еле дотащил их до машины. Правда, все ее дары мы, не дожидаясь зимы, уже съели.
До сих пор вспоминаю, как потрясающе провели те пять дней. Не знаю, были бы мы настолько счастливы, если б каждый день проживали вместе.
Я часто сижу на «материнских» форумах, читаю жалобы женщин: приехала свекровь, стала устанавливать свои порядки, а муж ведется, встает на ее сторону. Мне так их жалко. В тысячах семей молодые матери терпят, боясь сказать хоть слово внезапно приехавшей погостить свекрови. Как они выносят мужей, которые не только не в состоянии поставить мамочку на место, но и идут у нее на поводу? При этом жена каждый день обязана за детьми присмотреть, подать отцу семейства первое, второе и компот. Слава богу, в моей жизни появляются только те люди, которым я действительно рада.
Моя мамочка продолжает играть в новосибирском театре «Красный факел». Если выдается свободное время, навещает нас в Москве. Бабушка она добрая, но требовательная.
Обожает чистоту и порядок. Ребенок за столом должен держать спинку прямо, ложку — в правой руке, есть, не пачкая одежду. Она научила внуков не разбрасывать игрушки. Поиграли — сложили все на полку и лишь тогда достали следующую коробку. Сняли обувь, значит, она должна стоять в коридоре ботиночек к ботиночку. Мама любит вспоминать про бабушку моего папы Нину Иртеньеву — заслуженную артистку РСФСР, любимицу севастопольских зрителей. Она была интеллигентнейшей женщиной, из дворян, звала маленького папу обедать только так: «Андрик! Прошу вас за стол!»
Кстати, любовь к чистоте объединила маму с Гошей. Если тот видит пятна на куртке, начинает нервничать. Это я их не замечаю, поскольку частенько сама ремонтирую машину.
Андрюша в него — пятна ненавидит, попил сок, уронил капельку на майку: «Сними, мокрая!» А все уже стоят обутые и в куртках, чтобы идти на прогулку. И опять приходится проявлять терпение. Снять эту майку, принести чистую. И тут выясняется, что он не хочет майку со львом, а хочет с крокодилом, а та как на грех в стирке.
У мальчишек сейчас сложный возраст. Им говоришь:
— Сделай!
— Неть, не хочу.
Стараюсь не давить:
— Не хочешь — не надо.
Меня-то об этом никто не спрашивал, мама, человек властный, приказывала: «Сиди, пока не сделаешь!»
Я была воспитана, скорее, в режиме диктата. Когда не слушалась, часто и по голове доставалось. Я стараюсь воспитывать детей иначе, чтобы не начали поступать назло.
В моем представлении счастье — не пустой карьерный блеск, а большой дом, где светится много окон, под ногами лежит теплый ковер, звучит детский смех. Это не означает, что актерскую карьеру я забросила. Только что закончила съемки в третьем сезоне сериала «Карпов», по-прежнему выступаю в роли Насти Клименко, «ночной бабочки» из «Глухаря». В «Карпове» на экране меня много, линия Насти расширена, на ее долю выпадают такие серьезные испытания, что она оказывается на грани помешательства.
Главная интрига закручивается вокруг тайны отцовства Настиного ребенка.
А еще в сентябре премьерой спектакля «Декалог на Сретенке» Театр Маяковского открыл новый сезон в своем филиале, где несколько лет шел ремонт.
Постановка новаторская, вместе с актерами зритель будет переходить из одного пространства в другое: играем и в зале, и в фойе, и в гардеробе, даже в буфете. Так решил режиссер Никита Кобелев, приверженец театральных экспериментов.
Пьеса посвящена десяти заповедям, я представляю «Прелюбодеяние» и «Почитай родителей своих». Драматургия сложилась из историй, которые мы, как актеры-первокурсники на занятиях по наблюдению, собирали у людей из разных социальных сред.
Требовалось не просто записать на диктофон исповедь человека о совершенном им смертном грехе — предательстве, измене, попытке убийства, но и пересказать ее с интонацией и мимикой героя. Истории проходили серьезный кастинг, лишь после этого драматург Саша Денисова села писать пьесу. Надеюсь, наши усилия оценят зрители.
Конечно же, я очень хочу получить большую роль в кино, предстать в новом неожиданном образе, ведь запомнили меня в очень однозначной истории. Но такая роль пока не дается, видно потому, что ради съемок придется на время бросить детей, что для меня болезненная ситуация. И Вселенная это понимает.
Недавно ехала по Ленинградке на работу (всю жизнь езжу этой дорогой в театр, так как и общежитие, где провела немало времени, находится на «Речном вокзале») и думала, что еще семь лет назад у меня ничего не было. Выше статистки в театре не поднималась — пришел, постоял диваном на сцене, ушел, пришел, постоял табуреткой, ушел. Вот такая у меня была работа, унизительная для актрисы. Играла только две роли, которые я очень ценила, — это Красная Шапочка и Лиса Алиса, но оба спектакля детские, они шли по утрам.
И с кино не складывалось. Придешь сниматься, по сценарию тебя изнасилуют или убьют, получишь свои пять тысяч и уходишь. А сегодня у меня есть и машина с автоматической коробкой передач, о которой мечтала, стоя в пробках у Белорусского вокзала, и своя квартира, и самое главное — близкие любящие люди и дети.
Об одном теперь прошу Бога: сохранить то, что у меня уже есть.
Подпишись на наш канал в Telegram