Прошлым летом я вышла замуж. Казалось бы, все прекрасно, если бы не одно: постоянное упоминание моего имени как экс-невесты Димы Билана...
В восемнадцать лет я стала моделью, снималась в рекламных кампаниях крупнейших мировых брендов. В двадцать четыре на свои кровно заработанные купила квартиру в центре Парижа, недалеко от Марсова поля. В двадцать шесть начала вести несколько программ на российском телевидении, а прошлым летом я вышла замуж за прекрасного человека, телеоператора Стаса Романовского. Я люблю и умею работать, но уже давно мечтала о семье. Казалось бы, все прекрасно, если бы не одно: постоянное упоминание моего имени как экс-невесты Димы Билана. Может, именно сейчас удачный момент, чтобы расставить все точки над i?
С Димой мы познакомились во французском аэропорту «Шарль де Голль». Я летела в Германию на съемки рекламы и перед посадкой решила купить новый диск Патрисии Каас. Нашла на полке, хотела было взять, но CD оказался последним, и я схватилась за него одновременно с каким-то парнем. Взглянула на незнакомца. Вот это да! Рядом со мной стоял Билан. Минуты две мы передавали друг другу диск, сопровождая бессмысленные действия вежливыми восклицаниями. В конце концов Дима взял коробочку и направился к кассе.
Пока я шла в кафе, он догнал меня. Протянул диск:
— Это тебе.
— Спасибо.
— Меня зовут Дима Билан.
— Я узнала. Лена Кулецкая.
Мы вместе выпили кофе, поболтали. И все. Сидя в самолете, я увидела, что Дима написал на диске номер своего телефона. Было приятно, но тогда дорожки наши разошлись, мы так и не созвонились.
Примерно через месяц после нашей встречи продюсер Билана Яна Рудковская вместе с режиссером проводили кастинг на роль принцессы Анны для съемок клипа «Это была любовь». Им требовалась русская модель с международным опытом работы. Дима увидел среди множества других мой снимок: «О, берем Кулецкую!»
Снимали в Марокко. Приезжаю на пляж, где уже собралась вся группа, и тут появляется Дима. В одной руке чашка чая, в другой — багет с надкушенной горбушкой. Обрадовался: «Лена приехала! А я жутко замерз, целый день снимали на ветру. Хочешь?» — спросил он, протягивая хлеб. И мы тут же, укутавшись в пледы, съели этот багет, я ведь тоже была голодная, с дороги. Вечером допоздна засиделись вдвоем в баре, болтали о путешествиях, фильмах, музыке.
Съемки проходили в ноябре, вся группа в пуховиках, а мы с Димой практически без одежды. И нам сделали маленькое укрытие с подветренной стороны огромного камня: набросали одеял, подушек, отработав очередной дубль, мы ныряли туда, чтобы немного погреться. Конечно, за пять съемочных дней, проведенных в такой романтической атмосфере, наше сближение было неизбежным.
Мне надо было в Париж, а Дима остался еще ненадолго. Написал СМС: «Ты улетела, и все потеряло краски, хочется побыстрее закончить съемки и увидеть тебя».
Когда я приехала в Москву, у нас начался роман. Жил Дима в то время в новостройке на Ходынке. По отделке его трехкомнатной квартиры сразу было видно, что здесь поработал дизайнер, но по какой-то причине не довел дело до конца. Кухня в американском стиле и гостиная, в которой находились всего три предмета: огромный телевизор, кожаный диван и журнальный столик, были объединены в одну большую студию. В комнате поменьше — никакой мебели, лишь вечно раскрытая гладильная доска и пуфик с наваленной на него одеждой. Спальня уютная: кровать, кресла, шторы в спокойных бежево-коричневых тонах. Ванных было две, и они поражали воображение: Билан в то время был увлечен культом воды. Одна полностью облицована черным кафелем, в ней Дима смывал темную энергию, накопленную за день; во второй — панно с изображением витрувианского человека Леонардо да Винчи, призванное, видимо, восстанавливать силы.
В квартире постоянно бывали гости. Вваливались огромной толпой: Катя Арно, Юля Волкова, Лали Виспер — Димина первая любовь, с которой у нас и сейчас сохраняются добрые отношения, множество незнакомых мне парней и девушек. Я спрашивала:
— Кто эти люди?
— Не знаю, — отвечал Дима, — зацепились на мероприятии.
Он ставил на стол тарелки с орешками, печеньками, купленными по дороге в супермаркете, мы слушали музыку, играли на PlayStation, смотрели диски со старыми советскими фильмами — Дима их обожает. У Билана удивительная способность создавать в доме доброжелательную атмосферу, в которой совершенно незнакомые люди чувствуют себя уютно.
Жила я по-прежнему у родителей, правильнее сказать — у них была моя перевалочная база.
Приезжая в Москву на неделю, пять дней проводила у Димы, но такого, чтобы заявиться с любимыми плюшевыми котиками или расставить на полках свои фотографии в рамочках, — этого не было.
У нас был «свой» ресторанчик на Тверской-Ямской, к сожалению, его сейчас закрыли. Я знала: если Дима весь день работает в студии звукозаписи, вечером мы непременно отправимся туда, чтобы он мог съесть любимый теплый салат с осьминогом, картошкой и луком. Однажды решила сама его приготовить. Вытрясла осьминога из упаковки в раковину и стала с ужасом рассматривать щупальца с глазами-присосками. Потом все-таки собралась с силами, нашла в Интернете рецепт этого салата и заставила себя его сделать. Получилось на удивление вкусно.
Время от времени ходили к кому-нибудь из Диминых друзей в гости. Отправляясь на светское мероприятие, всегда думали, как будем вместе смотреться. Если я надевала бирюзовое платье, значит, Дима был в голубой рубашке. Нас называли парой, но сами мы, встречаясь в общей сложности почти четыре года, никогда не говорили друг другу: «Я — твоя девушка», «Я — твой парень». Даже толком в любви друг другу не признались. Хотя нет, был один романтичный момент... В тот вечер мы ужинали в маленьком кафе, где стояло пианино. Дима сел за инструмент и, глядя мне в глаза, спел песню Уитни Хьюстон I Will Always Love You...
Нам нравилось вести долгие ночные разговоры. Дима учил меня, как посылать в космос свои мечты, говорил, что ни в коем случае нельзя думать о неудачах, надо представлять себя идеальным человеком, достигшим желаемого успеха, и жить в соответствии с этим. С интересом расспрашивал меня о родных, о детстве.
В Интернете я находила всякие выдумки: мол, что дорогу в модели мне пробил отец-олигарх. Чушь! Папа был военным. Он строго занимался нашим со старшей сестрой воспитанием: ежедневная проверка уроков, спортивных достижений, жизненных целей. Мог и наказать. В пятнадцать лет я первый раз «поставила челку» на сахарный сироп и пошла с девчонками на танцы — вечером отец встретил, схватил за волосы и оттащил в ванную. Запомнила это навсегда.
Я поступила в Российский новый университет на юридический факультет и одновременно занималась в школе моделей. После первого курса, во время летних каникул, мне предложили поработать в Париже.
Поехали вместе с Аней Горшковой (сейчас она успешная актриса) и ее мамой. Нам сняли одну квартиру, так что родители отпустили меня с легким сердцем.
Три месяца снималась для французских журналов, рекламировала одежду, косметику. В сентябре вернулась в Москву продолжить учебу, но то и дело звонили из парижского модельного агентства: «Лена, для тебя есть интересные предложения. Ты можешь сделать у нас хорошую карьеру». И я решила взять академический отпуск и на год уехать во Францию. Папа был категорически против:
— Сначала получи профессию, потом делай что хочешь.
— Когда окончу институт, мне пойдет третий десяток — кому нужна такая модель?
Отец хлопнул дверью и ушел из дома — в снег, в мороз. Мы с мамой, она добрый, нежный человек, полночи не спали. Наконец услышали, как папа вернулся. Я ждала, что сейчас он войдет в мою комнату, но напрасно. А утром уже надо лететь.
Встала пораньше, тянула время, засовывая в чемодан вещи. Он вышел из спальни и направился в ванную. Я обняла его:
— Институт ни за что не брошу, а еще обещаю выучить французский...
— Ну, если точно выучишь, тогда хорошо, — я поняла, что он больше не сердится.
Карьера моя складывалась удачно. А что такое модельная жизнь?
Мотаешься из страны в страну, иногда за пять дней облетишь три континента. Выходишь из самолета и уже сообразить не можешь, в какой город тебя привезли. А от контрактов отказываться нельзя — этот бизнес капризных не любит. Сегодня ты в Милане, завтра в Японии — как тут завести серьезные отношения? Нам с Димой повезло, что мы жили как-то одинаково: вечно в разъездах, не можем и не хотим заботиться о быте. А когда встречаемся — сплошное веселье, легкость, болтаем, дурачимся. Нас обоих тогда очень напрягала бы ситуация, если бы кто-то кого-то ждал, скучал, переживал.
Я никогда не требовала от Димы какого-то особенного к себе отношения. Не просила: «Купи мне шубу, купи сапоги!» Живя во Франции, привыкла, что европейские мужчины редко преподносят подарки даже своим постоянным девушкам.
Как правило, каждый сам зарабатывает и сам тратит свои деньги. В ресторане парень, может быть, и заплатит за обоих, но потом девушка обязательно купит билеты в кино. Ну, во всяком случае, такие кавалеры попадались лично мне, и тем приятнее были знаки Диминого внимания: цветы, украшения, наряды, которые он дарил по собственному желанию.
Мне тоже было приятно привозить ему подарки — музыкальные шкатулки, которые он в то время коллекционировал, серебряные украшения, интересные дизайнерские жилетки, ну и шляпы, конечно, Билан неравнодушен к головным уборам.
Был период, когда мы не встречались несколько месяцев, да и созванивались не каждый день — у обоих был напряженный рабочий график. Зачастую разговоры сводились к обмену информацией:
— Дим, у тебя все нормально?
— Да, записал новую песню. А ты как?
— Снялась в рекламе, сдала зачеты...
К тому времени я уже заочно окончила московский университет и училась в Сорбонне на факультете экономического и социального развития. Никогда не была наивной и точно знала: в модельном бизнесе от девушек мало что зависит. Я хотела, как учил папа, иметь твердую почву под ногами.
Поскольку в Сорбонне нет заочного обучения, разрывалась между занятиями, проходившими в дневное время, и работой. Да еще до поздней ночи корпела над тетрадями, пытаясь расшифровать лекционные записи по макроэкономике и бухгалтерскому учету. В какой-то момент так долго не звонила Диме, что он забеспокоился. Набрал сам, грустно спросил:
— Ты, наверное, обо мне забыла?
— Нет, что ты! Каждый день пишу в тетрадке: «Билан, билан, билан...» По-французски это значит «баланс».
Мы посмеялись.
Я и Дима абсолютно совпали и в своем стремлении быть независимыми, потому никогда не задавали друг другу вопросов: «С кем это ты была вчера вечером?» или «Почему не звонил три дня?» В моей парижской квартире Дима побывал всего один раз: зашел, чуть ли не с порога осмотрел обстановку и мы сразу рванули куда-то дальше. Париж тогда был домом, где я училась, работала, жила. А с Димой был отдых, праздник, каникулы. И даже не возникало потребности эти две реальности смешивать. Конечно, нравилось, что он известный певец, что о нем пишут в СМИ, но куда больше цепляло то, что Дима бесшабашный парень — свой, нормальный.
Как-то едем на машине с концерта в ресторан, я — в длинном платье, он — в белом костюме, и вдруг Дима заявляет: «Лен, а давай в «Макдоналдсе» купим бургеры и рванем к моему приятелю из «Гнесинки»!» Дима очень любит своих одногруппников.
И мы, в вечерних нарядах, отстояли очередь в кассу, купили бургеры и поехали к другу. Припарковали машину, вышли, и Дима как заорет: «Саня, выходи!» Сидя на скамейке, выпили втроем бутылку шампанского из пластиковых стаканчиков, съели гамбургеры, и Дима торжественно произнес: «А сейчас я хочу, чтобы вы, самые близкие и дорогие мне люди, первыми послушали мой новый трек». Включил запись, и мы прослушали ее раз двадцать.
Или еще была история. Едем в супермодный ресторан, и неожиданно Дима решает: «Давай лучше покажу тебе красивую деревенскую избу». Резко разворачиваемся в пригород, где застреваем в грязи на проселочной дороге. Потом долго бегаем по деревне, ищем тракториста, который согласится за бутылку водки вытащить нашу машину. Спаситель является, и мы наконец находим эту необыкновенную избу и фотографируемся на ее фоне.
В какой-то момент я поняла, что в Европе уже поработала со всеми крупными рекламодателями и пора отправляться в Нью-Йорк, покорять новые вершины. Прилетела, устроилась в квартире своей подружки модели Жени Володиной и тут же бросила в социальную сеть статус: «Нью-Йорк, я здесь!» Мгновенно откликнулись два десятка русских девочек, с которыми работала раньше: «О, классно, мы тоже здесь». На следующий день встретилась с агентами, заключила контракт и начала работать. Периодически приезжала в Москву.
Я была рядом с Димой, когда позвонили из какой-то газеты. Билан взял трубку, выслушал вопрос и в сердцах бросил: «Сначала дайте выиграть «Евровидение», все остальное — потом!» А назавтра в СМИ появились сенсационные заголовки: «Если выиграю «Евровидение» — женюсь!» Прихожу домой, родители спрашивают:
— Как понимать? Пресса пишет, ты замуж выходишь?
— Нет, не выхожу. Если соберусь, вы узнаете первыми.
Они деликатно промолчали, на этом разговор и закончился.
За несколько дней до конкурса Дима позвонил в Нью-Йорк:
— Лен, ты приедешь в Белград? Поддержишь?
— Если зовешь, приеду.
Набрала номер агента:
— Извините, мне нужен двухнедельный перерыв.
— Пожалуйста, правда, одну из съемок придется отменить.
— Я понимаю, но для меня это важно.
Так случилось, что в белградском аэропорту потеряли мой багаж. Приехала в гостиницу с маленькой сумочкой.
— Дим, я сегодня с тобой не пойду, мне надеть нечего, — не могла же я появиться в дорожном костюме.
Дима достал свои любимые джинсы.
— Вот, возьми.
Влезла в них и рассмеялась:
— Они с меня спадают!
— А мне нравится. Приспусти на бедра, будет классно.
Я уже не первый раз пользовалась Диминой одеждой. Иногда, проснувшись в его квартире, брала в шкафу понравившийся свитерок или рубашку и спокойно уезжала по своим делам. Мы оба были худенькие, и Дима не сильно выше меня.
Перед приемом по случаю открытия конкурса Билан попросил одного из своих администраторов отвезти меня в бутик. Протянул свою банковскую карту: «Возьми все, что понравится, хочу сделать тебе подарок». Я купила вечернее платье, сумочку и туфли.
Надо сказать, что Дима очень привязан к своим родным. Во время «Евровидения» каждый день звонил домой. Однажды протянул трубку мне:
— Поговори с моей мамой, она волнуется.
Мы поздоровались, и мама Димы сказала:
— Леночка, я очень рада с тобой познакомиться. Береги моего сыночка.
Деликатная, мягкая, доброжелательная женщина.
— Конечно, не беспокойтесь о нем.
Чем меньше дней оставалось до финала, тем чаще мы проводили вечера наедине, закрывшись на ключ в Димином номере: вдали от посторонних глаз ему было легче справляться с эмоциональным напряжением. Смотрели по Интернету советские фильмы, передачи Владимира Познера. Перед решающим днем Дима будил меня среди ночи несколько раз: «Лен, пойдем на балкон, подышим воздухом. Нет, лучше закажем еды в номер. Или посмотрим кино?» — и так до самого утра.
«Евровидение» он выиграл, и тут же все стали ждать, когда мы объявим о дне свадьбы. Дима ничего мне не говорил, и я ни о чем его не спрашивала. Да и как бы это прозвучало: «В газетах написали, что ты собирался на мне жениться. Давай выполняй свое обещание!»
Время шло, и разочарованные журналисты приклеили к моему имени ярлык «вечная невеста». Я не обиделась, в шоу-бизнесе не принято считаться с чувствами людей, так неужели для нас с Димой кто-то сделал бы исключение?
Накануне четырнадцатого февраля, Дня всех влюбленных, Дима пригласил меня поехать с ним в Санкт-Петербург, он давал сольное шоу. Одну из песен — о дальних дорогах, расставаниях и встречах — мы исполняли вместе. И вдруг, совершенно неожиданно, в присутствии сотен зрителей Дима протянул мне маленькую коробочку: на бархатной подушке лежало колечко из белого золота с бриллиантом. Что это? Подарок в знак помолвки или пиар-ход, придуманный Димой, чтобы подогреть интерес к своей персоне?
Закончился концерт, мы сели в поезд и поехали в Москву. Дима молчал о кольце, и я не решилась расспрашивать. Может, не хотела услышать то, что меня огорчит? Не знаю... «В конце концов на колено он не вставал, руки и сердца не просил, скорее всего — просто очередной подарок», — говорила себе я.
Как ни странно, но не злословие прессы, а Димин подарок загнал меня в угол. Рассматривая сверкающий бриллиантик, я думала: «Кольцо на пальце уже есть, наверное, все логически идет к тому, что мы поженимся. Просто пока еще не время». Да и Дима стал произносить двусмысленные фразы: «Хорошо бы нам купить диван», «Хочется приходить домой, где тебя кто-то ждет, где уютно, тепло и пахнет пирогами», «Если ты будешь жить со мной в Москве, подумай, чем станешь заниматься».
Он не говорил ничего конкретного, я сама воспринимала его слова как намек, что мы создадим настоящую семью, и готова была ради этого начать свою карьеру с нуля. Мысленно прицепив себя к Диме, я начала заниматься самоедством: «А где, собственно, ты живешь? В Париже, среди нераспакованных чемоданов? В Нью-Йорке, в квартире подруги? В Москве, в своей девичьей комнатке родительской квартиры? И как жить дальше? Продолжать работать за границей? Или внять намекам Димы и осесть в России? Попробовать свои силы, например, на телевидении?» Под влиянием этих грустных размышлений незаметно для меня вдруг пропало ощущение легкости и радости от наших с Димой отношений.
Билан тем временем с головой ушел в работу: ездил на гастроли в Европу, Америку, записывал новые песни с иностранными исполнителями, его карьера шла вверх чуть ли не вертикально. И если раньше, возвращаясь в Россию, я была уверена, что мы пересечемся хотя бы на день, то теперь пыталась подгадать свой приезд, спрашивала:
— Дима, ты будешь через неделю в Москве?
— Вроде да.
Из Шереметьево звоню ему на мобильный:
— Привет! Я прилетела. Еду к тебе?
— Я в Штатах.
— Как? Мы же договаривались, я специально приехала, чтобы повидаться! Теперь у меня эти дни просто пропадут, а могла бы деньги зарабатывать.
— Так поезжай обратно, я тебя не держу.
Лаконично и недвусмысленно. Естественно, после таких слов я вернулась во Францию, а позже полетела в Нью-Йорк, где снялась в рекламе косметики. Квартира, в которой жила, расположена в одном из самых современных кварталов — в Митпэкинге. Это очень модное место с лучшими в городе клубами, ресторанами, барами. Именно сюда в последние годы стекается самая звездная публика Большого яблока, здесь часто можно увидеть Джерри Батлера, Леонардо Ди Каприо, Микки Рурка, многих известных моделей...
Микки тогда начал ухаживать за Настей Макаренко, и поскольку мы с ней хорошо знакомы, решил сделать из меня консультанта-психолога во всем, что касалось его девушки: «Лена, я отправил Насте цветы, а она не перезвонила. Почему? Что ей не понравилось? Как мне быть?» Нельзя сказать, что Рурк был тогда сильно влюблен, просто избалованный человек, привыкший к почитанию, но одновременно неуверенный в себе и ранимый. Я пыталась его вразумить: «Микки, если ты хочешь серьезных отношений, не надо так явно гулять то с одной, то с другой». Несколько раз Рурк и мне предлагал с ним встречаться:
— Зачем тебе певец из России? Будь моей официальной парой.
— Нет уж, Микки, я тебе подружка, жилетка для слез, кто угодно, но не девушка для свиданий.
Да, я танцевала с Рурком на барной стойке, было дело, но в компании еще двадцати человек. Мы просто тусовались вместе, дружили, откровенничали, но не больше, ни разу с ним даже не поцеловалась. Конечно, могла воспользоваться вниманием звезды к моей персоне и прыгнуть в кровать, но мне это было не нужно.
Многие считают, что модели обязательно спят с людьми, которые могут обеспечить им выгодные контракты, но это полная ерунда. В этом бизнесе такая длинная цепочка, что со всеми не переспишь. За фотографом, который делает снимки на обложку журнала, стоит рекламное агентство, за агентством — креативный директор фирмы-заказчика, а у того — свое руководство в головном офисе, бывает, что даже в другой стране... Не знаю ни одной девочки, которая прославилась бы таким способом.
Я даже думала: «Не дай бог, Рурк будет ко мне приставать, тогда придется порвать с ним отношения. Конечно, Микки — великий актер, но мне же предстоит встречаться не с картинкой двадцатилетней давности и не со статусом, а с человеком в возрасте. Придется резко осечь. А как-то не хочется понижать его и так невысокую самооценку». Микки — очень эмоциональный, жаждущий общения и одновременно страдающий от недоверия к людям. Только за два года у Рурка сменилось пять менеджеров. Жаловался мне, что они его обкрадывают, вынесли ценные вещи из квартиры. Но при всем этом Рурк поразительно щедрый. Стоило кому-то из девчонок в нашей компании сказать:
— Ой, я сегодня видела на 5-й авеню потрясающие лубутены! — он тут же спрашивал:
— А какой у тебя размер?
И все знали, что уже на следующий день подружка получит эти туфли. Причем он делал подарки абсолютно бескорыстно.
Однажды я при Микки вскользь упомянула, что скоро у меня день рождения, а поскольку сейчас лето и друзья разъехались, собираюсь провести его в одиночестве. Рурк не мог представить, как в такой день можно быть одной? Зарезервировал зал в одном из самых известных в Нью-Йорке клубов — 1 OAK и прислал мне приглашение. В назначенный час вошла туда и обомлела: собралась толпа людей, большинство из которых я совершенно не знала, но все подходили ко мне, поздравляли. Звучала приятная музыка, повсюду были развешены разноцветные шарики, на столах выставлены закуски, а на барной стойке — коктейли. Микки постарался на славу. В конце вечера официант вкатил в зал тележку с тортом, на котором красовался... фаллос из белого шоколада. В этом весь Рурк, вроде бы и классный устроил праздник, но, как всегда, с легкой издевочкой.
В сентябре Микки прилетел в Лондон, где у меня в этот момент были съемки, и пригласил на церемонию вручения модной премии. Позвонила Диме в Москву:
— Рурк предложил пойти с ним на «Человека года».
— Здорово. Рад за тебя.
В голосе Билана слышалось безразличие. Я понимала, что наши отношения окончательно сходят на нет.
— Так ты не против?
— Конечно иди.
Но даже если бы Дима запретил, я все равно приняла бы приглашение: не каждой девочке-модели удается попасть на мероприятие такого высокого уровня. Рурк победил в номинации «Мужчина года», в прессе появились фотографии, где мы вместе, и начался полный информационный хаос. Поскольку я и Настя довольно похожи, под снимками Рурка и Макаренко часто стали писать не ее фамилию, а мою. Позвонил Билан.
— Я понимаю, что Рурк целует не тебя, а Настю. Но когда вижу твое имя, чувствую себя нелепо, все знают, что мы встречаемся.
— Дима, в этой путанице я совершенно не виновата, какие могут быть претензии лично ко мне?
— Никаких, просто неприятно. Разберись как-то с этим.
Попросила Рурка:
— Скажи журналистам, что это Настя на фотографиях.
Но Микки ничего не сделал, его эта ситуация забавляла.
— Ну и что такого? Пусть пишут что хотят, — похохатывал он. Кстати, со временем Рурк изменился, стал семейным, бережет Настины нервы.
Наш с Биланом роман быстро катился под гору, мне оставалось все меньше места в его жизни. Да и я все чаще думала о том, что это была не любовь — просто необременительные милые отношения, которые постепенно переросли в дружеские. Я уже не останавливалась у него, когда бывала в Москве, но по телефону мы продолжали общаться. Однажды Дима узнал, что собираюсь ехать в Калифорнию. Позвонил: «Лен, моя сестричка Аня поступила в колледж в Лос-Анджелесе и теперь живет в американской семье. Сделай доброе дело, загляни к ней, посмотри своими глазами, все ли у нее в порядке».
Мы с подружкой поехали, взяв напрокат машину. И не зря. Аня не настолько хорошо знала язык, чтобы свободно объясняться с «новыми родителями».
Девочку беспокоило: нравится ли она им, а взрослых волновало «Все ли мы делаем хорошо?» Когда вопрос со всеобщей любовью был решен к радости обеих сторон, мы втроем отправились кататься на морских аттракционах, получился замечательный девичник. В тот же вечер я отправила Диме два десятка фотографий его любимой сестренки.
Мы разошлись без ссор, без объяснений. Я прекратила строить планы на совместное будущее и не стала выяснять: строил ли их когда-нибудь Дима. В таком разговоре уже не было смысла, потому что я влюбилась.
Познакомились мы в Нью-Йорке, через общих друзей. Он был американцем итальянского происхождения, очень красив, обходителен и образован. Год встречались, не обсуждая, какой видим свою дальнейшую жизнь. Когда подошел к концу срок аренды моей квартиры, Франческо предложил:
— Давай вместе снимать апартаменты, платить будем поровну.
Ответила прямо:
— Сожительство в складчину не для меня. Я хочу понять: у нас с тобой есть будущее, в котором ты возьмешь за меня ответственность независимо от того, работаю я или нет? Или и дальше я должна рассчитывать только на себя?
Он согласился, сказал, что раньше просто не догадывался под таким углом посмотреть на ситуацию. Снял апартаменты, тем самым давая понять, что пусть в неопределенном будущем, но все же планирует создать со мной семью. Мы съехались, и у меня впервые в жизни возникло желание проводить вечера дома, готовить для любимого человека обеды и ужины, принимать гостей. Но для Франческо, зацикленного на знакомстве с бесчисленными потенциальными клиентами, важными для его бизнеса, время, проведенное дома, казалось потерянным. А мне по-прежнему не давал покоя вопрос: «Да, сейчас все хорошо, ну а дальше-то что?» Если есть хоть какие-то мозги, понимаешь, что модельным бизнесом невозможно зарабатывать всю жизнь. Сейчас я получаю большие гонорары, живу в красивых отелях, но пройдет несколько лет и работу придется менять.
В Москве предложили вести телепрограмму Trendy, с удовольствием взялась за новое дело. Думала: «Месяц поработаю и уеду», — но тут последовали новые проекты: «Шопоголики», «Золушка 2.0», «Специальное задание», «Большие гонки», и я стала то и дело переносить дату вылета. Со мной происходило то, чего не случилось пару лет назад, когда я приезжала к Диме в Москву и нечем было заняться. Теперь и рада была бы уехать, но меня держала вдали от любимого интересная и, что важно, перспективная работа.
Созванивались с Франческо чуть ли не ежедневно:
— Останусь в Москве еще на неделю.
— Да-да, конечно, я понимаю: это твоя карьера, очень за тебя рад.
Положила трубку и подумала: «Мы не виделись уже несколько месяцев, и он говорит — все отлично? Что-то не так». Перезвонила:
— Ты по мне не скучаешь? Хочу, чтобы ждал, просил поскорее вернуться.
— Если скажу, что без тебя плохо, ничего не изменится.
— Нет, изменится! А может быть, ты переедешь в Москву?
— О чем ты? У меня в Америке бизнес.
Хотелось стабильности, хотелось, чтобы мой мужчина планировал наше будущее, но ему, видимо, это было не нужно. А я разрывалась, не в силах принять решение. С одной стороны, нравилось работать на телевидении, с другой — мечтала о семье, а он все тянул: «Хочу на тебе жениться, но не сейчас». Казалось, что уже никогда не встречу человека, готового хоть частично поступиться своими интересами ради меня.
Устала от такой раздвоенности чувств, устала постоянно ощущать себя безвольной амебой. Мы ссорились, мирились, опять ссорились — и так без конца. И если с Димой наше расставание прошло легко, без надрыва, то сейчас я была морально опустошена. Когда, наконец, все слезы были выплаканы, позвонила в Нью-Йорк: «Все. Точка. Расстаемся».
Моя близкая школьная подруга Елена сказала: «Смотрю на твои светские фотографии — ты красивая, эффектная, а глаза несчастные. Другим, может, это и незаметно, но я-то тебя знаю». Московские приятельницы предлагали: «Давай познакомим тебя с кем-нибудь, переключишься, забудешься». Заставляла себя наряжаться, приходила в ресторан, общалась с друзьями, а сама постоянно бросала взгляд на экран телефона. А вдруг написал? А может, звонил? И действительно, Франческо несколько раз набирал мой номер, но я не отвечала, терпела, хотела избавить себя от бесконечных мучений.
Как раз в это время я работала ведущей на съемках телешоу «Шопоголики», где оператором-постановщиком был Станислав Романовский. Обратила на него внимание — симпатичный парень, стройный, высокий. Позже Стас признался, что, сидя за режиссерским пультом, с интересом наблюдал за мной в монитор, и не только во время съемки, но и в перерывах. Но не подошел, постеснялся наверное.
Наше первое свидание состоялось в клубе на «Красном Октябре». Только спустя время общие друзья признались в сговоре с целью нас познакомить. В компании Стас повел себя более раскованно, рассказал, что окончил операторский факультет ГИТРа, много лет работал в популярной программе «Что? Где? Когда?», а еще снимает рекламные ролики и клипы.
Расставаясь, обменялись номерами телефонов. На следующий день он пригласил меня в кино. Когда вышли из зала, стоял поздний вечер. Хотели сесть в машину, но тут выяснилось, что колесо спустило.
— Давай вызову тебе такси. Или хочешь, вместе поищем шиномонтаж? — спросил Стас.
— Я — за приключения!
И мы поехали искать ремонтную мастерскую. Нашли ее на одной из подземных парковок. Пока чинили колесо, Стас открыл багажник и достал два складных велосипеда, которые накануне забрал с дачи. Мы с упоением гонялись друг за другом по пустому паркингу. Именно такие моменты мне дороги — не люблю пафос, все эти новорусские клише: вот мой «бентли», а вот я удивлю тебя дорогущим рестораном.
На следующий день я улетела на съемки в Индонезию. Каждый день получала от Стаса симпатичные СМС: пожелания доброго утра, картинки с обнимающимися котиками и другими милыми девичьему сердцу пустяками. Когда через десять дней вернулась с Бали, в Москве была жуткая метель. Стас встретил меня в аэропорту. Он держал в руках цветы и... теплую шаль, чтобы меня укутать. Увидев ее, я чуть не расплакалась. В этом были такая нежность и забота.
Именно тогда я поняла, что люблю Стаса. Но продолжала ехать по накатанной колее: жила своей отдельной жизнью, не советуясь с ним даже в том, что касалось серьезных планов. А как иначе — я же независимая, самодостаточная. В очередной раз собираясь за границу на работу, чуть ли не за день поставила Стаса перед фактом:
— Завтра лечу в Нью-Йорк, примерно на месяц, а оттуда в Париж — недели на две.
— Лена, не уезжай, хочу, чтобы мы были вместе. И почему ты не сказала раньше, мы же не посторонние друг другу люди?
Странно! Прежде в такой ситуации я ждала этих слов, а тут не остановилась, сделала по-своему. Думаю, сработала инерция, привычка полагаться только на себя. Я уехала. Больше месяца мы не созванивались, не писали друг другу СМС, формально расстались, но по существу это была всего лишь затянувшаяся ссора.
Вернувшись в Москву, сама звонить не стала, но каждый день ждала, что это сделает Стас. Когда, наконец, увидела его имя на дисплее, у меня чуть сердце не выскочило из груди. Мы встретились. Ждала, что будет умолять: «Я тебя люблю, прости», — не тут-то было! Стас строго взглянул на меня:
— Ты подумала о своем поведении?
И тут случилось странное — неожиданно для самой себя я призналась:
— Ты был прав, любовь — это когда люди идут по жизни держась за руки и все решают вместе.
Именно благодаря Стасу ко мне пришло озарение: если хочешь любви, не сиди в ожидании, когда же дорогой наконец-то подарит цветы и скажет что-то приятное. Сама сделай первый шаг, потому что другой человек точно так же, как ты сейчас, жаждет тепла. Кто знает, если бы я понимала это раньше, возможно, мои отношения с Димой Биланом или Франческо сложились бы совсем по-другому. Мы же были слишком эгоистичны, слишком зациклены на себе. Не стремились объединиться, а тянули каждый в свою сторону.
Получив приглашение сняться на обложке престижного журнала, я не задумываясь уезжала за границу, а Дима, выбирая между свиданием и предстоящим концертом, выбирал концерт. Наше легкое чувство, состоящее из радости от покупки оригинальной кепочки, выпитого с друзьями на дворовой скамейке шампанского, подобно сахарной пудре на праздничном торте не могло стать цементом, скрепляющим семейные отношения. То же самое происходило и с Франческо — для меня была важнее всего карьера, для него — бизнес. Неудивительно, что у нас не сложилось. Но я ни о чем не жалею: настоящие чувства приходят тогда, когда ты к ним готов.
В день двухлетней годовщины нашего знакомства со Стасом я вернулась с работы пораньше. На столе лежала записка: «В семь часов за тобой заедет такси, одевайся нарядно, но тепло — будем гулять». В назначенное время я села в машину, мы приехали в один из самых дорогих в Москве ресторанов. У входа стоял любимый с букетом роз. Я была разочарована: «Боже мой, сейчас мы пойдем в это пафосное место, и зачем?»
Стас любит оригинальные, если не сказать — экстремальные сюрпризы. И заразил этим меня. Однажды он подарил мне на день рождения полет на воздушном шаре. А я в ответ отвезла его в военную часть к своим знакомым по армейскому проекту «Специальное задание», и мы вместе прошли полосу препятствий. А тут ресторан...
Но нет, мы отправились не к широким дверям со швейцаром, а в подъезд жилой восьмиэтажки! Поднялись на лифте на верхний этаж и вышли на крышу. Там стояли деревянный столик с двумя стульчиками, серебряное ведерко с шампанским, горящие свечи и... саксофонист. Увидев нас, он вскинул свой инструмент и заиграл блюз. Мы пили шампанское, вспоминали, как познакомились, а внизу шумела ночная Москва...
«Хочу тебе кое-что показать», — сказал Стас и, взяв меня за руку, повел куда-то по крыше. Внезапно я увидела светящееся в темноте сердце, состоящее из множества огоньков. Это было так красиво! Стас опустился на одно колено, достал из кармана коробочку и спросил:
— Лена, ты выйдешь за меня замуж?
Я ответила:
— Да! Да! — и заплакала от счастья.
У нас со Стасом было обоюдное желание — не просто сходить в ЗАГС и гульнуть в ресторане, а сделать свадьбу оригинальным событием, для этого надо было взять тайм-аут и основательно подготовиться. Прикинули: если проводить торжество в Москве, придется пригласить человек двести, а мы этот день хотели провести в узком кругу, с самыми близкими нам людьми.
Долго выбирали место. Стас же оператор — абсолютный визуальный эстет. Это особенно видно по его квартире на Кутузовском проспекте. Интерьер выполнен в черно-бело-стальной гамме с вкраплением красного цвета. Мне очень хорошо живется у Стаса — даже вид из окна на поднимающийся к небу Сити привязывает к его дому. Однажды после пустяковой ссоры я бросила:
— Уеду в Нью-Йорк!
Стас подвел меня к окну, встал сзади, обнял:
— Посмотри на Сити. Тот же Манхэттен с одним лишь отличием — я с тобой рядом.
Разве можно его не любить?
Наконец мы нашли прекрасное шато в Провансе. Бескрайние лавандовые поля, уходящий вдаль виноградник, оливковые деревья, отливающие серебром, спрятавшийся в глубине парка бассейн. И само шато, внешне несколько обветшалое, что придает ему особую прелесть старины, с красивой внутренней отделкой, мраморными полами.
На свадьбе было всего сорок человек — наши со Стасом родные и самые близкие друзья. В социальных сетях на меня обрушился шквал поздравлений, одно из них от Димы: «Будь счастлива. Я очень рад за тебя...»
Мы и сейчас часто пересекаемся с ним на клубных или светских мероприятиях, мило болтаем, я с интересом слежу за его жизнью, все-таки нас связывает самая прекрасная пора — юность. Но при этом никогда не пытаюсь разузнать подробности его интимной жизни. С удивлением несколько раз наталкивалась в прессе на заявления о якобы нетрадиционной сексуальной ориентации Билана. Если журналисты спрашивают меня об этом, намекая на то, что наши отношения были всего лишь прикрытием и от начала до конца придуманы его продюсером Яной Рудковской, я отвечаю: «У вас что, был роман с Биланом? Вы спали вместе? Нет? Ну тогда и не утверждайте ничего, если сами не знаете».
Сейчас вся эта история мне кажется очень далекой. И грустно, когда незнакомые люди пытаются придать ей какое-то унизительное или, наоборот, глобальное для моей жизни значение. Зачем? Мы были юными и мало что понимали в любви, слишком озабоченные тем, чтобы состояться. Дима стал звездой. И я добилась признания в мире моды, заработала приличные деньги. Но только сейчас поняла, что все это пустое, если рядом нет человека, для которого дороги не только твои достижения, но и твоя любовь и забота.
Подпишись на наш канал в Telegram