Слово за слово — и понеслось. Летят чашки и тарелки. В тот раз мы буквально разнесли съемную квартиру в Риге, даже дверь выбили. Наутро заметали следы, ремонтировали. Паша просил прощения: ну что поделаешь, такой уж вспыльчивый.
В марте я должна второй раз стать мамой! Если Бог даст, вы будете читать этот номер журнала, когда радостное событие уже произойдет. Что мы с Пашей чувствуем сегодня? Счастье. Хотя наша семейная жизнь непростая. Бывало, и слово «развод» в запале звучало. Ругались, мебель крушили, даже дрались... Но всерьез я ни разу не пожалела, что мы с Прилучным встретились. А ведь в моей жизни могло и не быть сериала «Закрытая школа», который свел нас с Пашей. Сначала на роль Даши пригласили Марину Петренко. Но у нее что-то не сложилось, и позвали меня.
Очень хорошо помню, как впервые увидела Прилучного. Я, студентка третьего курса ВГИКа, ехала в усадьбу Середниково, где снимали натурные сцены. Добиралась на машине, которую прислали за мной и артистом Андреем Негинским.
— Еще надо найти Прилучного, он где-то здесь ходит, — сказал водитель.
— О, Паша — наша звезда, — восторженно воскликнул Андрей. — Сейчас ты его увидишь!
— Это он играет моего парня?
— Да.
— Звезда, говоришь? Брэда Питта, Джонни Деппа знаю, — пожала я плечами, — а Прилучного почему-то нет.
Помню, как долго кружили на машине, водитель перезванивался с Пашей по телефону — никак не мог понять, где тот стоит. Потом увидела его в окно: в длинном темном пальто, с черными ушками вместо шапки.
Не успел сесть в машину, повернулся ко мне:
— Слушай, у тебя есть парень?
Ничего себе вопрос! Это я потом узнала, что Паша обожает ставить человека в тупик. А тогда растерянно, но честно ответила:
— Да. Есть.
— Ну и не разговаривай тогда со мной! — рявкнул он. И отвернулся.
«Я влюбился в тебя с первого взгляда. Потому и спросил», — признается спустя месяцы Паша. Вот не знаю, правда это или присочинил для красного словца, с него станется. Но тогда, в машине, представьте мое состояние. Первый съемочный день. У меня впервые главная роль. Съемочная группа уже успела перезнакомиться и подружиться — летом снимали пилотные серии, где Дашу играла Марина. А я — новенькая, переживаю: как примут? И тут нарываюсь, можно сказать, на хамство Прилучного. И как с таким играть любовь?!
Приехали на площадку. Там все смеются, друг друга подкалывают. Шутки показались мне слишком резкими, порой даже обидными, жесткий какой-то юмор был. «Тебе двадцать пять лет! — кричит, например, Леша Коряков, у которого роль Андрея, Тане Космачевой (в фильме Вика), — а играешь школьницу! Ха-ха, да из тебя же песок сыплется!»
Снялась в двух или трех сценах. Режиссер Олег Асадулин смотрел с недоумением, потом подошел и спросил: «Агата, что с тобой? Ты очень зажатая».
А ведь я не новичок на съемочной площадке. За плечами — работа в модельном бизнесе, причем на западных площадках: Лондон, Милан, Сеул. И в рекламе снималась. Двенадцать роликов — для начинающих артистов это приличный опыт. А тут стушевалась.
Ушла с площадки минут на пять. Походила, подумала. Когда-то увлекалась творчеством Эминема. Он в песнях постоянно подчеркивал, как важно, когда тебе выпадает шанс: надо хватать, иначе профукаешь свою жизнь. Я понимала, что мне подарили такой шанс — главную роль. А я зачем-то трачу силы на переживания. Дала себе установку: «Неважно, что происходит вокруг. Надо делать свою работу, и делать ее хорошо».
Вернулась. Отработала еще несколько сцен. Режиссер смотрел с одобрением. В перерыве подошел поболтать Игорь Юртаев (он играл Рому), потом — Таня Космачева. Я уже не чувствовала себя чужой. Вскоре подружилась и с другими ребятами. Вот только Паша продолжал удивлять.
Молодые артисты тусовались в гримерках. Смеялись, шутили. Прилучный почему-то с нами не общался. Гримировался и мрачно уходил ждать в свою черную затонированную машину. Он являл собой образ такого одинокого волка. Человек-загадка.
Павел мог себе позволить, например, спорить с режиссером, отстаивая свое видение роли. Порой споры эти продолжались очень долго, и в итоге он умудрялся переубедить главного человека на площадке. К Прилучному прислушивались, его мнение имело большой вес.
«Это же Паша, он не может по-другому», — с трепетом говорили все. Таня Космачева, оказалось, училась с ним в Школе-студии МХАТ. Она рассказала, что с первого дня Прилучный был звездой. И вел себя как звезда. Тут не капризы. Сразу и не объяснишь: какие-то флюиды излучал особенные — спокойную уверенность и убежденность. И это не на пустом месте — Паша очень талантливый. Та же Таня вспоминала, как по окончании первого курса на экзамене показывали лучшие студенческие этюды. Из пятнадцати этюдов десять исполнял Паша, он был автором всех самых крутых и удачных идей, причем не только себе придумывал, но и друзьям-однокурсникам.
«Ага, он просто зазвездился, — думала я, — вот почему уходит в машину. Ему неинтересно с нами, мы для него неразумные малыши». Но когда мы уже будем вместе, Паша признается: это была хитрость с его стороны — он героя-одиночку изображал. Меня хотел зацепить. И ему удалось: как минимум я была заинтригована.
Иногда он ненадолго выходил из своей машины-раковины, являя себя народу в гримерной. Словно сгусток необузданной энергии — искрил, сыпал шутками. Его юмор обожали. Хотя шутки бывали и ниже пояса, выходили за грань приличий. Для меня, девушки с европейским воспитанием, они звучали шокирующе, особенно поначалу. Потом привыкла. Да и в Пашином исполнении эти шутки действительно звучали смешно. Цитировать не буду — талантливо, как у Прилучного, точно не выйдет, а выглядеть пошлой мне не хочется.
Даже те, кто приуныл или устал (а смены длились с утра до поздней ночи), оживлялись, едва Паша приходил, начинали улыбаться. При этом он продолжал держать образ непредсказуемого героя. Смеется, шутит, а потом повернется, сверкнет глазами — и снова уходит в свою машину. В общем, звезда.
Ко мне Паша подходил каждый день с бестактным вопросом:
— Ну что, ты уже рассталась со своим парнем?
— Нет. И не собираюсь.
С Темой Алексеевым мы учились на одном курсе во ВГИКе. Он очень талантливый артист, профессиональный танцор, уже работал в коллективе у Димы Билана. К тому времени мы были вместе полтора года, строили серьезные планы.
По неписаному мужскому кодексу чести вроде бы неприлично кадрить девчонку, если у нее другой. Паша, как говорил потом, это понимал. Но разве прикажешь сердцу?
Однажды заработались допоздна.
— Давай подвезу, — вдруг предложил Паша.
— Спасибо, было бы здорово.
По дороге попали в пробку, стояли часа три. Прилучный начал расспрашивать меня о жизни. Обычно я сдержанный и немногословный человек. А тут вдруг начала рассказывать о себе: «Родилась в Риге, рано потеряла отца — его не стало, когда мне было три, а сестре Санте — четыре. Совсем малышкой была, но папу, звали его Эдгар Оскарович, помню очень хорошо. Он был барменом. Неплохо зарабатывал, ездил на BMW — такой крутой машины больше ни у кого в нашем городе не было. Удивительный человек, широкая душа. Если мама поручала купить мандаринов, приносил десять кило.
Друзья просили одолжить денег — он тут же лез в карман за кошельком. Мама была его третьей женой и значительно моложе. Отцу за сорок, ей немногим больше двадцати, он ее обожал и буквально носил на руках. Привозил нам с сестрой жвачки, помните, были такие — «Love is...»? Где добывал в начале девяностых, когда в магазинах шаром покати? Все делал для семьи, безумно нас любил. Но выпивал. А у него с детства было слабое здоровье, больная печень. И вот доигрался, его унесла страшная болезнь. На похоронах было нереально много народа. Я поцеловала папу, лежащего в гробу, но показалось, что это совсем не он.
Наутро после похорон в дом пришли бандиты. Сказали маме: «Ваш муж взял много денег в долг, возвращайте вы». Потом новая беда — повестка в суд. Бабушка, мать отца, начала борьбу за наследство, претендовала на его машину и нашу квартиру. Не отсудила, но нервы маме потрепала. Мама распродала часть вещей и устроилась работать поваром, еще несколько лет выплачивала долги. Ну а бабушка спустя года четыре заболела раком, позвонила и умоляла маму приехать вместе с нами. Мы поехали. Стояли перед кроватью, бабушка уже не вставала. Она плакала, просила прощения, подарила нам с сестрой сандалики. Что-то хорошее и проникновенное говорила, мы с Сантой тоже заревели...»
Паша внимательно слушал. Сказал, что тоже рано остался без отца — ему было четырнадцать, когда тот умер: «В пятнадцать я уже подрабатывал — курьером, грузчиком. В шестнадцать устроился диджеем в клуб. Пробивался сам, без блата и связей». Тут у нас судьбы оказались похожи — и меня жизнь заставила рано повзрослеть.
В школе я мечтала стать актрисой, занималась в театральной студии в Риге. А в шестнадцать лет предложили работать моделью — и сразу контракт в Италии. Я подумала, что актерская профессия непредсказуема, хорошей роли и успеха можно ждать годы. А тут возможность заработать. И поехала. Мама, спасибо ей большое, отпустила меня в Милан.
Почему-то в России некоторые считают, что в модельном мире чуть ли не царит проституция. Почему сложился такой стереотип? В Лондоне, Милане, Сеуле к модельному бизнесу относятся совсем иначе — там это обычная работа. Как любая другая. Причем не такой уж легкий хлеб. Ты ходишь на кастинги с буком (фотоальбом, и достаточно тяжелый, в кожаном переплете формата А4), в туфлях на каблуке. Семь кастингов в день, ты должна успеть на все и быть при параде. При этом совсем не факт, что получишь работу. В каждом агентстве гигантская очередь из ста — ста пятидесяти девушек. Стоишь и понимаешь, что еще пятнадцать минут и на следующий кастинг уже не успеешь. А там — опять сначала. Жизнь проходила в этих очередях.
И заработки у моделей, если ты, конечно, не Синди Кроуфорд, совсем невелики. Значительный процент от гонораров отдаешь агентству, вычитают деньги за съемную квартиру, за портфолио, комиссионные... Подсчитываешь остаток и понимаешь, что на руках остается долларов двадцать. Супер, я хотя бы не ушла в минус, на йогурты и гречку хватит!
Но было весело. У моделей бесплатный вход во все клубы. И по десять карточек на бесплатные коктейли. Да еще мы с девчонками (нас была целая команда из разных стран) жили рядом с улицей, где все самые крутые миланские клубы. Любили зайти в один, второй. Садились в ВИП-зону. Рядом обязательно всегда была охрана. Мы обожали подразнить пацанов на танцполе, пококетничать — и быстро, смеясь, убежать в свой ВИП. Кавалеры пытались прорваться, но секьюрити вставали стеной. А нам весело, смешно.
В семнадцать поступила на заочное в Латвийский госуниверситет, изучала китайский язык — с ним точно не пропадешь. На последнем курсе вдруг решилась: а может, все же вернуться к актерской профессии? Где хорошие вузы? В Москве! Мир принадлежит смелым. Если ставить высокую планку, хотеть многого, что-то да сбудется. Не получится — буду знать: ну я хотя бы попробовала, рискнула. А не поступлю — что ж, значит, буду дальше учить язык, пойду в магистратуру, потом уеду работать в Китай.
И я отправилась в российскую столицу, во ВГИК. В поезде вспомнила шесть строк из стихотворения Пушкина, которое учила еще в школе, латышскую «Янтарную сказку» Иманта Зиедониса — когда-то получила за нее первое место на конкурсе чтецов в Риге, выучила басню. Один московский приятель, который уже был артистом, пожелал мне удачи: «Будь искренней, и тебя примут».
Я, видимо, впечатлила приемную комиссию — с первого тура пригласили сразу на третий. После третьего предполагался конкурсный экзамен. А у меня в Риге в университете выпускной. Подошла к мастеру Александру Яковлевичу Михайлову:
— Извините, пожалуйста, но как раз в этот день быть в Москве не могу — срочные дела в Риге.
Мэтр посмотрел с удивлением. Мало кому из абитуриентов придет в голову отпрашиваться с вступительного экзамена. Но я и не думала, что мой поступок выглядит, мягко говоря, странно. В голове крутились мысли, что все-таки выпускной, а я для него такое красивое платье из Лондона привезла...
Александр Яковлевич долго смотрел, а потом сказал:
— Подождите, посоветуюсь с коллегами на кафедре.
Ушел, минут через пятнадцать вернулся.
— Ладно. Приезжайте осенью, обойдемся без последнего конкурса.
Мое появление в сентябре произвело впечатление на однокурсников. Думали: блатная заявилась.
«Дали мне место в общежитии, — продолжала я свой рассказ, — и началась учеба». А Прилучный признался, что живет с мамой — она приехала с ним из Новосибирска, когда он поступил в Школу-студию: помогать, поддерживать. Паша говорил о своей маме очень тепло, было видно, как сильно ее любит.
У меня мелькнула мысль: «Надо же, Прилучный, оказывается, вполне нормальный человек и с ним можно поговорить! Совсем не такой наглый и избалованный, как думалось». Он еще и предложил запросто:
— Есть жутко хочется, давай завернем в «Макдоналдс»!
Покупая мне пирожок и кофе, Паша вдруг спросил:
— Вот у тебя парень. Ты его прямо любишь?
— Да.
— Ну ладно, тогда не буду между вами влезать. Если вправду любовь...
Это меня тронуло. Паша довез до общежития, помог выйти из машины, проводил до подъезда.
Сама не знаю, как вышло, но с того дня каждое утро, просыпаясь, начинала думать о Паше. Как вчера голову повернул, что сказал, куда пошел. И раньше своей харизмой и загадочностью он меня притягивал и манил. Теперь же, пообщавшись, я поняла, что Прилучный просто классный парень.
А он еще, хитрюга, окружил меня на съемках такими заботой и вниманием! «Агата, хочешь чаю?» Не успеваю ответить — уже тащит чашку, куда еще и листок мяты положит для аромата. Или сидим в перерыве, репетируем — он вдруг сорвется с места, через две минуты плед принесет, накинет мне на плечи: «В павильонах все-таки прохладно».
Мы стали много разговаривать — о жизни, профессии. Паша угорал над моими рассказами, как однокурсники по ВГИКу не понимали, как это я позволяю себе в Москве ходить по рекламным кастингам.
— Ты же будущая актриса — это святая профессия! А реклама — не искусство! Один раз появившись в ролике, можешь забыть о съемках у Никиты Михалкова, он тебя никогда не позовет!
— Ребята, ролик длится тридцать секунд! — смеялась я. — Двадцать из них показывают продукт крупным планом. Хотите сказать, что Никита Сергеевич будет всматриваться или вообще вспомнит, кто там в кадре в рекламе йогурта? Вы сами-то помните кого-нибудь из этих роликов? А сколько знаменитостей в рекламе засветились — тот же Ургант, даже Олег Меньшиков!
Если говорить серьезно, многие ролики, где я играла, снимали американские режиссеры. Это был колоссальный опыт для меня! Ну и вдруг кто-то из них потом затеет снимать кино, вспомнит Агату Муцениеце и пригласит, фильм станет событием, а я — звездой! Для меня — не самоцель сниматься у Никиты Сергеевича при всем к нему уважении. Он и так великий. Интереснее поработать с начинающим художником, вместе создавать. Не идти за чужим успехом, а самой творить.
Кроме того, благодаря рекламе и с деньгами не было проблем, те же ругавшие меня «за потерю лица» однокурсники частенько приходили перехватить тысячу-другую до стипендии. А Паша рассказывал мне о Школе-студии МХАТ забавные, веселые истории. Так мы болтали изо дня в день, смеялись, когда совсем неожиданно, не к месту, Паша очень серьезно спросил: «Представляешь, какие красивые дети могли бы родиться у нас с тобой?»
Я чувствовала, что влюбляюсь. Но есть же Тема! Позже прочла в интервью Джонни Деппа: если любя одного человека, вы полюбили другого, значит, первого не любили. Видно, в истории с Темой юношескую влюбленность я приняла за серьезное чувство. Не хочу обижать Тему, рассказывая подробности, но у нас было много проблем. Он прекрасный человек, просто не созрел тогда для серьезных отношений.
А Паша был взрослым. Да, ему было чуть за двадцать, но это неважно. Чувствовалось, что Прилучный надежный, не бросит в трудный момент. С таким, как Паша, и конец света не страшен. Таких больше нет. Редчайший экземпляр, и я счастлива, что он достался мне.
Но все это только предстояло осознать позже. На съемках же я разрывалась. Прямо как моя героиня Даша, которая мечется между Андреем и Максимом. Думала — каким удивительным образом сценарий «Закрытой школы» воплощается наяву в моей жизни. Не хочется делать больно одному парню — а второго уже не в силах забыть.
То утро запомнила до мельчайших подробностей. По сценарию у нас с Пашей долгий поцелуй. Начинаем репетировать, он вдруг в своей манере громко заявляет режиссеру: «Не буду с ней целоваться!» — и уходит с площадки. Я в растерянности.
Уж не знаю как, но режиссеру Олегу Асадулину удалось вернуть артиста. Позже он со смехом вспоминал: «Вы целуетесь в кадре, кричу: «Стоп, снято, отлично!» — а вы не слышите и все целуетесь, целуетесь... Ну, сразу понял, что тут любовь!»
Все равно боялась: вдруг разорву прежние отношения, а новые не сумею построить? Но хитрить не стала — честно призналась Теме, что влюбилась в другого. Он переживал, но был готов простить.
А у меня в голове сумбур. К середине марта совсем измучилась. Думала: как разрубить этот гордиев узел? И решила на время расстаться с Темой, а с Пашей общаться исключительно по делу. О чем сказала им обоим: дайте разобраться в себе. В общем, взяла полезную, как оказалось, паузу. Недели на две...
А потом была премьера первого сезона «Закрытой школы». Канал СТС собрал съемочную группу в кинотеатре. Показали две серии картины журналистам и критикам, устроили банкет для нашей команды. Паша заглянул на несколько минут, всех поздравил — и демонстративно, даже не взглянув на меня, уехал. Я поняла, что соскучилась по нему.
После второго или третьего коктейля захотелось позвонить, услышать его голос. Но как назло закончились деньги на телефоне. Бегала среди ночи, искала терминал, чтобы пополнить счет. Нашла, но деньги все не приходили... Приехала к себе в общежитие ВГИКа и ревела. Возможно, коктейли вызвали этот приступ сентиментальности, но у меня просто сердце разрывалось от тоски. Поняла, что сделала свой выбор. Вдруг стало страшно: а может быть, уже поздно и я Паше не нужна?! И снова ревела, ревела...
В восемь утра (смена начиналась рано) встретились на съемках. Паша хитро спросил:
— Пришла эсэмэска, что мне всю ночь звонили, — кажется, там твой номер.
Отшутилась:
— Понятия не имею, кто тебе ночами звонит, да еще с моего номера.
Наши глаза встретились, и... все было понятно без слов.
Не буду вдаваться в подробности своего объяснения с Темой: резала по живому, больно. Но сердцу ведь не прикажешь...
С Пашей отношения развивались стремительно, и глазом моргнуть не успела. Никакой притирки. Сняли квартиру неподалеку от ВГИКа, начали ее обустраивать. Вместе просыпались, завтракали, ехали на съемки. Вместе возвращались домой, заезжали в магазин за продуктами. Вечером вместе готовили ужин, а утром завтрак. Просто наслаждались общей жизнью. У нас совпали вкусы абсолютно во всем: нравились одни и те же фильмы, музыка, одежда...
Через месяц Паша улетел в Париж на съемки дней на десять. Я оставалась в Москве. К его возвращению украсила квартиру шариками и плакатами: «Добро пожаловать домой». Накрыла стол, поставила свечи.
За ужином Паша вдруг достал коробочку с кольцом:
— Не хотел тебе сейчас говорить, думал, позже — в ресторане, но кажется, подходящий момент...
Я молчала максимум две секунды. И ответила:
— Да!
Как и думала, Паша оказался отличным мужем. Может и посуду вымыть, и убирать помогает. Единственное, одежду в шкаф раньше не складывал, а просто туда закидывал. Выяснилось, что его мама Любовь Юрьевна собирала эти комки за сыном и раскладывала по полочкам. Я разбирать кучки не собиралась, и Паша стал вешать свои вещи аккуратно.
С его поклонницами (а их много) мы также быстро решили вопрос. Хотя после первых заметок в журналах, что Муцениеце и Прилучный теперь — пара, некоторые девчонки писали мне гадости в Интернете: «Пусть тебе кирпич на голову упадет!»
Больше не пишут. Может, и есть такие, кто втайне мечтает меня задушить. Но Паша всюду позиционирует себя как семьянина — мужа и отца. Теперь поклонницы, поздравляя его с праздником или премьерой, обязательно добавляют: «Большой привет Агате!» Ну а я горжусь, что мой мужчина нравится не только мне, но и другим девушкам. Что неудивительно: он ведь очень талантлив и красив.
Однажды непривычно себя почувствовала. Купила тест на беременность: две полоски. Так Пашин прогноз о «наших красивых детях» начал сбываться. Сфотографировала тест на телефон, отправила мужу (он был на съемках) с припиской: «Не знаю, что и думать...» Паша тут же перезвонил, ничего не говорил, только радостно хихикал.
Я знала, что он будет идеальным отцом. Даже чужие дети его обожают. В Новосибирске, куда мы ездили в гости к его старшему брату, племянницы — а их четверо — буквально висли на Паше. Он с удовольствием с ними играл. Теперь племяшки часто звонят и спрашивают: «Когда еще Паша приедет? Мы соскучились!» Прилучный сам в душе еще ребенок, поэтому ему весело с детьми.
Конечно, я переживала: что же теперь будет с моей актерской карьерой? Но мама Люба, Пашина мама, пообещала: «Вы, главное, родите ляльку, а я уж помогу».
Решила ничего не говорить создателям «Закрытой школы». Съемки подходили к концу, думала, успею отсняться. Но живот начал предательски быстро расти. Кажется, продюсеры обиделись — и в сценарии появилась сцена смерти моей героини. Если честно, расстроилась: могли бы что-то придумать и оставить в живых. Тем более что сцену гибели Даши и финал сериала снимали почти одновременно.
Недели перед родами — круглосуточное ожидание. Едва прихватывало живот, я объявляла: «Кажется, начинается!» Будущий папа принимался в ужасе носиться по квартире в поисках «тревожного чемоданчика», который по закону подлости никак не находился.
Когда рожала, Паша был рядом. Только в самый «момент икс» попросила его подождать в коридоре. Читала, что мужчины иногда падают в обморок, видя, как появляется на свет их дитя, и решила поберечь нервы мужа.
Первые роды — боль, конечно, нечеловеческая. Всем без исключения мамам надо ставить памятники. По памятнику за каждого ребенка. Акушерка потом рассказывала: Паша нервно метался по больничному коридору, а когда услышал мой крик и затем плач нашего ребенка, вдруг присел на корточки и заплакал. Потом Пашу позвали в родильный зал, и он первым после доктора взял сына на руки.
О лучшем муже и мечтать нельзя: каждый день признается в любви, дарит цветы — просто так, без повода. Такой нежный и романтичный. А в кино, казалось бы, всегда колючек играет... Мне кажется, он раньше и был такой колючкой. Семья его изменила. Это замечаю не только я. Все, кто знает Пашу давно, говорят: повзрослел, посерьезнел.
По ночам в первые месяцы жизни Тимоша часто просыпался и плакал. Муж вставал, укачивал его. Ни разу не было такого, чтобы я с сыном сидела, а папа наш спал. Или вот, например, когда Прилучный снимался в картине «Мажор» в Киеве, мы с сыночком приехали к нему и жили в съемной квартире. Тимон — ранняя пташка. И Паша в свой единственный за неделю выходной рано утром одевал сына, брал коляску и шел гулять, чтобы я могла лишние два часа поспать.
Когда они возвращались, коляска Тимона каждый раз была обвешана пакетами с игрушками. Это мои мужчины в магазин заглянули. И Паша пребывал в восторге еще большем, чем сын, показывал мне: «Смотри, какая машинка, с пультом управления!» При этом он любит принять строгий вид: «Не надо сына баловать!» А сам покупает ему все, во что тот пальцем ткнет. Собаку купил, ликовал: «Будет у Тимона друг, это же мечта любого ребенка!»
Один лишь недостаток оказался у Паши: он ревнив. Причем делает это со всей страстью актерской души. Все разговоры о прошлом — больная мозоль. Хотя Паша сам же их и заводит. Например, просит рассказать об Италии. Только открываю рот — он давай ворчать: «Нет, не понимаю — как мама могла отпустить тебя в шестнадцать лет одну за границу, это же опасно?!»
Объясняю: мама мне доверяла. Она видела, что у дочки есть цель — мир посмотреть, найти свое место в жизни. Мое стремление к самостоятельности всегда вызывало у нее уважение. «Все равно не понимаю!» — ворчит муж.
При этом, замечу, с моей мамой Нонной Николаевной у них очень теплые отношения. Мама говорит, что Паша похож на моего отца. Не внешне, а энергетикой, темпераментом — такой же неуемный и щедрый. Бывало, она даже оговаривалась: «Агат, спроси Эдика, он будет есть?.. Ой, Пашу спроси!» Мама обожает зятя: «Пашечка у нас такой красавец, молодец!»
Как ревновать жену, которая большую часть времени проводит дома с маленьким ребенком? Оказывается, очень просто. Идем в магазин, встречаем общего знакомого. Поздоровались, разошлись. По дороге домой Паша включает свою циркулярную пилу, спрашивает ревниво:
— Я видел, ты ему улыбнулась, зачем?
— Из вежливости. Это нормально.
— Для Европы, может быть, нормально. Но здесь, в России, в Москве, это — самый настоящий флирт!
«Ты сейчас не в Европе — прекрати улыбаться!» — эту фразу слышу от мужа довольно часто.
На какой-то тусовке встретили моего хорошего приятеля Таира Мамедова. Его знают как бывшего участника популярного проекта Comedy Club. Когда-то он приезжал в Ригу отдыхать, там и познакомились.
Один раз он здорово меня выручил. Это было во время моего поступления во ВГИК. Абитуриенты оставили сумки в аудитории, пошли сдавать экзамен. Вернулись — ни кошельков, ни мобильников! У меня не осталось даже мелочи на метро. Позвонила Таиру, он примчался, дал денег. Помог по дружбе, бескорыстно подставил плечо.
И вот мы с Пашей встретили на вечеринке Таира. Я даже не успела сказать ему «привет!», как муж уже тащил меня за рукав и шипел: «Пошли отсюда скорее!» Было очень неудобно перед приятелем.
На съемках в сериале «Квест», где снимались вместе, Прилучный умудрился меня к оператору приревновать:
— Ты смотришь ему в рот!
— Совсем дурак?!
Пришли домой — подрались. Били посуду. Паша кричал, что завтра же подаст на развод.
Я молчу долго. Но когда совсем допекут — отвечу так, что мало не покажется. Слово за слово — и понеслось. Летят чашки и тарелки. В тот раз мы буквально разнесли съемную квартиру в Риге, даже дверь выбили. Наутро заметали следы, ремонтировали. Паша просил прощения: ну что поделаешь, такой уж вспыльчивый. Ребенок, к счастью, ничего этого не видел, он гостил у моей мамы. И не увидит никогда, обещаю: скандалить при детях — последнее дело.
Понимаю, что Пашина ревность — от большой любви. Он, конечно, максималист, человек крайностей. Если быть артистом — то самым-самым. Если ссориться — то до развода и драки, не растрачивая себя на средненькую перепалку. Так и живем. Либо все идеально, либо полный атас.
Паша прямо мозг мне порой выносит, выводит на серьезные всплески чувств. Любишь, потом ненавидишь, потом снова любишь каждой клеточкой. И куда только делась рассудительная девочка из Риги, у которой все было под контролем?
Может, такие итальянские страсти для нас — идеальный вариант? Ну не бывает любовь все время ванильной, надо и перчика добавить. Выплеснешь эмоции — и снова все чудесно. Актерское? Может быть! Но ведь мы же актеры и есть. Разбитой посуды не жаль. Купим новую!
Я в ревности не вижу смысла. Ну встретили мы на премьере фильма актрису Ренату Пиотровски, знаю, что у них с Пашей были отношения. Хорошая девчонка. Мы остановились, поболтали с ней. Рената, как и я, из Прибалтики, да еще мы обе актрисы — новые проекты, фильмы, есть что обсудить. Почему я должна плохо к ней относиться, при чем здесь их с Пашей общее прошлое? Что теперь, если она позвонит, буду рычать в трубку: «Забудь наш номер навсегда!»? Глупо же!
Про Никки Рид, актрису из знаменитой саги «Сумерки», которая, как говорят, была в Пашу влюблена и даже сделала тату с его фамилией, мне мало что известно. Муж ограничивается короткими репликами: «Да, было, даже не любовь, просто отношения, и они внезапно закончились». Мне, если честно, неинтересно — но лишь потому, что лично Никки не знаю. Будь мы знакомы — точно не стали бы врагами.
Я уважаю свое прошлое, не стыжусь его. Кто-то выложил в Сеть мои фотографии из ночных клубов в Милане. И что с того? Моя молодость, да, я жила на полную катушку. Надо давать себе в юности погулять. Сколько примеров, когда девчонки становились женами в восемнадцать лет — а в тридцать пять у них сносило крышу, бросались тусить, забывая о семье. Слышала такие истории. А я тусовками наелась. Паша тоже нагулялся.
Строим дом в сорока пяти километрах от Москвы: шикарная природа, лес и река. Солнце, звезды. Я стала любить природу больше, чем город. Наша профессия, к счастью, позволяет совмещать дачную жизнь и киносъемки.
Паша, конечно, порой бурчит и пытается посадить меня дома, мол, я мужчина и заработаю, а ты занимайся бытом. Объясняю ему: если женщина не реализуется в профессии, становится неинтересной в первую очередь мужу, да и себе тоже. Он пока нехотя, правда, но соглашается.
Неправы те, кто говорит, что женщине приходится выбирать — карьера или семья. Мне удается совмещать. Конечно, благодаря надежному тылу — и Паша помогает, и его мама Люба всегда на подхвате: она обожает внука, что бы мы без нее делали?! Мама Люба по профессии хореограф, ставила танцы с детишками в школах и детских садах. Тимошу учит танцевать. Он у нее как зайка прыгает: ручками хлоп-хлоп, ножками топ-топ. Забавно. Они с бабушкой любят друг друга и очень ладят.
Стали водить сына на плавание, у него получается, скоро будет нырять как дельфинчик. Пытался заниматься футболом в секции. Сама игра нравилась, а вот тренировки не очень, и мы решили сделать паузу, пусть подрастет. Ему всего-то три года.
Парень у нас, кстати, с характером. Вот играли с папой — Тимон размахнулся, нечаянно ударил Пашу по лицу. Извиниться бы и забыть. Но сын не желал просить прощения, ведь он не хотел драться, нечаянно получилось... Мы и так объясняли, и этак, настаивали: «Извинись!» А Тимон — ни в какую. Надулся, ушел в свою комнату, сидел там один, без игр, игрушек. Надо же, маленький и уже такой упрямый. Спустя час сын все-таки сменил гнев на милость, сказал Паше: «Папа, извини». Родители заставили, можно сказать...
И вот как себя вести? Как правильно воспитывать — чтобы и характер не сломать, но и ненужное упрямство убрать? Что ж, впереди у нас с Пашей долгий путь, будем взращивать в себе мудрых воспитателей.
Со вторым ребеночком просто чудо какое-то получилось. Мы хотели, чтобы между детьми была небольшая разница в возрасте. Станут вдвоем расти, играть. Но это чисто теоретически, специально не планировали, ничего не рассчитывали. Все так идеально само собой получилось. Почти всю беременность я снималась в проекте «Гражданский брак» для канала ТНТ, где у меня главная роль. Животик был совсем небольшой, и его легко закрывали свободными костюмами. И лицо не расплылось, как порой бывает у беременных. Мне так нравился проект, настолько вся была в работе, что и не заметила, как пролетело время. Подумалось: надо же, даже токсикоза не было. Я была беременна или кто-то другой? Но согласитесь, так лучше, чем ходить и думать: о, как же трудно и дурно! В декабре съемки закончились, и сразу — в декрет.
Муж говорит, что я стала спокойнее и даже как-то мягче. Смотрю на своих любимых мужчин — и такая нежность разливается. Какие же они у меня умные, добрые, красивые! Это и называется счастьем...
Редакция благодарит за помощь в организации съемки мебельный салон «Мебеленд».
Подпишись на наш канал в Telegram