Приезжала в гости известная семейная телепрограмма. Снимали всех Запашных — Татьяну Васильевну, тетю Олю, Людмилу Семеновну, братьев. А мы с Ленкой в соседней комнате чуть ли не в шкафу прятались, давясь от смеха. Для нас это было просто игрой. Если для дела надо — почему нет?
Сажусь с книгой на диван, фоном работает телевизор. Услышав знакомый голос, взглянула на экран — какая-то программа берет интервью у дрессировщика Запашного.
— Внимание, зрительницы, перед вами завидный жених! — ликует ведущая. — Скажите, Эдгард, а какие девушки вам нравятся?
Тот принимает глубокомысленный вид и начинает перечислять:
— Красивые, умные, с чувством юмора.
— И вам такая еще не встретилась?
— Нет, пока ищу.
Нас связывали тринадцать лет близких отношений, но Эдгард все эти годы изображал перед зрителями холостяка, это, конечно, увеличивало его популярность у женской половины зрительской аудитории. Подобным образом живут многие знаменитости. Бывает, у них давно уже и жены, и многочисленные дети, а они все рассказывают о поисках идеала. У нас, правда, детей не было. И до ЗАГСа мы не дошли. В династии Запашных есть такое, может, суеверие — все мужчины в их роду находили счастье только во втором браке. Мистика просто. Хочешь верь, хочешь нет. Но Эдгард в это верил и боялся — если мы с ним поженимся, вдруг сразу разбежимся? Я была такого же мнения: без штампа обойдемся, ведь и так все хорошо. Но безусловно, мы были семьей. И превращение Эдгарда из начинающего укротителя в настоящую звезду происходило на моих глазах.
Дети цирковых артистов растут за кулисами. Мой папа Владимир Александрович Петриков — гимнаст, а мама Лариса Николаевна работает с собачками. Когда была маленькой, мы жили в Саратове, но колесили с гастролями чуть ли не двенадцать месяцев в году.
Однажды в Ростове-на-Дону — мне лет восемь было — играла возле репетиционного манежа. И вдруг вплывает принц на белом коне! Мальчик в аккуратненьком сюртучке, волосы развеваются. Конь высокий, стремя и ноги мальчишки на уровне моих глаз, а сам он словно парит в высоте. Как в сказке! Это был Эдгард, который тоже приехал на гастроли вместе с родителями и младшим братом Аскольдом и работал тогда в номере «Высшая школа верховой езды». Было очень красиво. Когда спустя годы я ему об этом случае напомнила, он произнес неуверенно: «Да, вроде была какая-то девочка». Но рассказ этот запомнил, и однажды под окном моего гостиничного номера в Омске вдруг раздался истошный вопль: «Петрикова-а-а! Выгляни!»
Выглянула — и что вижу? Мой любимый гарцует на белой лошади и машет мне рукой! Оказалось, возле цирка девочки из конной школы катали детей и Эдгард выпросил у них лошадку, чтобы «девушку поразить». Я долго потом его подкалывала: «Прискакал мой прыщ на белом коне!» Гарик — так зовут его самые близкие — не обижался, мы всегда любили подшутить друг над другом.
Но я забежала вперед. Когда исполнилось семнадцать, меня, подающую надежды гимнастку, пригласил на работу сам Вальтер Михайлович Запашный, отец Эдгарда и Аскольда. Конечно согласилась, хотя наставника боялась безумно: все знали, что в работе он настоящий монстр. Репетиции начинались в девять утра — и попробуй опоздать! А потом много часов подряд — лошади, воздушная гимнастика, акробатика. Готовили с Эдгардом новый номер «Па-де-де на лошадях» — акробатическая пара на спинах бегущих лошадей. Кажется, все: еще пять минут — и просто свалишься от усталости. И тут, благостно улыбаясь, Вальтер Михайлович наконец говорит: «Теперь можно и отдохнуть. — Только дух переведешь, как он добавляет: — Сделай-ка пятьдесят отжиманий. А потом упражнения на пресс». К вечеру бывала еле живой. А Вальтер Михайлович все с той же интонацией и выражением лица: «Устали, милые? Отдохните, а завтра в девять жду!»
Репетировали мы вместе с Баранкой — так все зовут мою подругу Елену Бараненко. Нам, двум Ленам, в цирке дали прозвища: ей — по фамилии, а меня за невысокий рост окрестили Малой. Бараненко — это прямо-таки достопримечательность нашего коллектива, ходячий прикол. Блондинка с голубыми глазами, активная и легкая в общении, она обладает таким высоким голосом, что едва услышав его, люди начинают хихикать. Хотя специально Лена не старается никого насмешить, само собой получается.
Начинала я свою работу в коллективе другого Запашного — Мстислава Михайловича, брата Вальтера. Выпустила там потрясающе красивый «Корд-де-парель» — воздушный номер почти под куполом, на высоте пятнадцати метров без страховки.
Но однажды просыпаюсь после очередной репетиции — дикая боль. Сорвала спину: не разогнуться, ползаю еле-еле. В больнице на Пироговке поставили неутешительный диагноз: «Все, налеталась! Если продолжишь работать — парализует». Рыдала взахлеб, дальнейшая жизнь теряла смысл. Вытащил меня из этого состояния доктор-мануальщик — наш, цирковой. Своими волшебными руками он вправил позвонки, но настойчиво порекомендовал на три месяца взять паузу, отложить репетиции — пусть организм отдохнет.
Но не болтаться же без дела! И тогда по совету мамы я занялась дрессурой собачек. Как говорится в таких случаях, не было бы счастья, да несчастье помогло: открыла для себя эту профессию. Псы для меня как дети: бобтейлы, лабрадоры, пудели, несколько дворняжек — все наши чудесные четверолапые артисты. Они живут в цирке, у каждого свой очень удобный вольер, а для дальних гастролей — комфортабельная машина с местом для выгула. О своих питомцах могу говорить часами. Как и Эдгард о тиграх...
Наши отношения с будущей звездой начались на гастролях в Саратове. Накануне Аскольду, большому фанату технических штучек, родители купили игровую приставку, и вся наша цирковая молодежь после представления завалилась к нему в номер — посмотреть. То, как он играл, отдельная картина: Аскольд с упоением нажимал на кнопки, чертыхался, охал, все эмоции были на лице. Он сражается, а мы с Эдгардом над чем-то прикалываемся. У цирковых особое чувство юмора, свои словечки, шуточки, розыгрыши, не всегда понятные людям со стороны. Вот пример. Если в коллектив приходит новенький, кто-то из старожилов между делом обязательно пошлет его к инспектору манежа (есть такая должность). Тот скажет:
— Вот тебе ведро, принеси фифляков.
И человек бегает, ищет:
— Вы не подскажете, где найти фифляки?
— Посмотри, может быть, их в конюшню унесли?
И все хохочут у него за спиной, потому что фифляк — это просто трюк: прыжок назад с ног на руки и обратно. Или, например, выдают новичку зубную щетку: «Надо срочно почистить зубы лошадям перед утренним представлением!» И бедняга с этой щеточкой несется в конюшню, ловит несчастных животных, лезет им в рот. Те, конечно, в шоке. Невинные, незлые розыгрыши.
Вот и тогда в саратовской гостинице мы тоже дурачились и хохотали. На зануду я бы и внимания не обратила, будь он хоть трижды расчудесным, а Эдгард был очень веселым, компанейским — обаяшка, словом. Мы стали встречаться, ходили в кино на ночные сеансы или в клубы зажигать до утра. У Запашного тогда были светлые волосы, а я стриглась «под Клеопатру», поскольку увлекалась историей Древнего Египта, вместе мы смотрелись артистично, ярко и трешево. У Лены Бараненко между тем развивались отношения с Аскольдом, там тоже все было чудесно.
И как-то само собой получилось, что в гостиницах мы с Эдгардом стали жить вместе. А поскольку цирковые гастроли — это не день-два и даже не неделя, быт начали обустраивать по особым правилам. Оба мы «эстеты хреновы» — так называли друг друга. Завтракать-обедать — обязательно за сервированным столом: приборы только одинаковые, скатерть, салфетки. Так принято и у Запашных, и у моих родителей. Все культурно, со вкусом, и никаких сваленных в кучу макарон с кетчупом и сосисками! Возили с собой много барахла: портьеры, подсвечники, подушки...
Заходишь в номер, видишь обшарпанные стены, серые покрывала и достаешь свои шторы, всякие штучки — создаешь уют. Бюджет был общим, распределяли каждую копейку: столько — на питание, столько — на другие нужды. Больших доходов ведь тогда не было. Ни разу не просила у любимого ни шубу, ни машину. А когда пришли деньги и успех, появились и дорогие подарки, вообще Эдгард — щедрый человек. Помню, выиграв в шоу «Король ринга», на гонорар Эдгард купил мне машину, о какой мечтала. Это был такой сюрприз! Хотя первым подарком стал золотой браслетик, который он преподнес на Восьмое марта, храню его до сих пор.
После очередных гастролей зашли к моим родителям и объявили, что мы теперь пара. Они порадовались за нас: «Отлично!» И Вальтер Михайлович с Татьяной Васильевной приняли меня в семью. Тепло отнеслись и тетя Оля — сестра Татьяны Васильевны, и их мама Людмила Семеновна — бабушка Эдгарда и Аскольда.
Цирк — уникальный мир, а Запашные в нем занимают особое место. Работать с хищниками сложно и опасно, укротитель должен обладать железной волей, крутым характером. Мямлю, если тот вдруг найдет в себе смелость войти в клетку, тигр в секунду сожрет — силища-то у хищника огромная! Помогая Эдгарду, я иногда возилась с тигрятами, приучала их к рукам, и однажды в вольере подошел такой большой милый котенок и играючи, почти нежно прихватил меня за ногу. Как будто билетик прокомпостировали в трамвае: щелк! И в ноге от клыков две дырки до кости. А ведь это всего лишь тигренок — что же говорить о взрослых животных?!
Вальтера Михайловича тигры рвали не раз. Первый его выход на манеж с хищниками закончился печально. Он к тому времени был известным акробатом, но мечтал стать дрессировщиком. В Росгосцирке его долго отговаривали: семейный номер Запашных (он выступал с братьями) имел успех, приносил хорошую прибыль, и вдруг Вальтер к тиграм собрался уходить! Но тот стоял на своем. Видимо, чиновники нарочно подсунули ему тигрицу-людоедку: мол, давай попробуй, выскочка! Тигрица эта по имени Багира уже рвала людей, знала вкус крови, и значит, инстинкт убийцы мог проснуться в любой момент. Что и случилось прямо на премьере: Багира бросилась на Вальтера Михайловича, он потом месяц или два провел в больнице.
«Тигра-убийцу надо усыпить!» — убеждали его опытные дрессировщики. Но Вальтер Михайлович отказался, вернулся на манеж и продолжил работать с Багирой. Больше она на него не нападала, наоборот, говорили, стала верной как собака.
Вскоре он создал грандиозный номер «Львы и тигры»: тридцать восемь хищников на арене, подобного в советском цирке не было. Еще один крутой номер — в клетку Вальтер Михайлович вводил коня Халура. Тот бежал по кругу, а тигры запрыгивали ему на спину — это называется курс. А ведь в природе лошадь для хищников — лакомая добыча. Чудеса дрессуры!
Так вышло, что Вальтер Михайлович поссорился с братом Мстиславом (причина мне неизвестна). Они не разговаривали несколько лет и до самой смерти Вальтера Михайловича так и не помирились по-настоящему. В семье Запашных это очень больная тема. И когда мы с Леной Бараненко вошли в семью, Татьяна Васильевна строго-настрого предупредила нас: «Никогда не вбивать клин между братьями! Поссорились сами — между собой и разбирайтесь, Гарика и Аскольда не впутывайте!» Мы с Леной обнялись и торжественно пообещали никогда не вставать между братьями. Следуем этому правилу семьи до сих пор.
В первый раз к тиграм Эдгард и Аскольд заходили при мне. Прямо на гастролях Вальтеру Михайловичу стало плохо, он попал в больницу с инсультом, и сыновьям предстояло заменить отца. Других вариантов не было, гастроли-то не отменишь. А они еще только учились дрессуре, на манеже с хищниками самостоятельно не работали ни разу.
В срочном порядке, практически за одну ночь, мы подготовили новую программу: братья Запашные, два клоуна, мы с Леной Бараненко, ее папой и братом. Эдгард и Аскольд страшно нервничали, но, к счастью, обошлось — отработали без происшествий. Конечно, и мы все переживали за них. Но все прошло очень хорошо.
Вернувшись из больницы, на семейном совете Вальтер Михайлович сказал сыновьям:
— Эдгард, Аскольд, вам надо двигать фамилию.
Потом он пытливо посмотрел на нас с Баранкой и мягко спросил:
— Девчонки поддержат?
— Ну конечно! Без разговоров!
Мы ничуть не сомневались, что все сделаем правильно. Речь шла о необходимости во имя общего дела развивать бренд «братья Запашные». Понятно, что цирк — не музыкальный и киношный шоу-бизнес, но и здесь действует правило: мало быть профессионалом, о тебе должны еще и знать. Зритель ведь в большинстве своем идет на имена. Есть и второе правило: кумиру, если он молодой мужчина, лучше быть неженатым. Звезде надлежит быть загадочной и одинокой, тогда поклонницы будут испытывать некую надежду, пусть даже и подсознательную. Поэтому на семейном совете решили: Эдгард и Аскольд нас с Леной не светят на публике, представляясь везде завидными женихами. Ну и пошло...
Приезжала в гости известная семейная телепрограмма. Снимали всех Запашных — Татьяну Васильевну, тетю Олю, Людмилу Семеновну, братьев. А мы с Ленкой в соседней комнате чуть ли не в шкафу прятались, давясь от смеха. Для нас это было просто игрой. Если для дела надо — почему нет?
Конечно, в цирковой тусовке все знали, что мы с Эдгардом вместе. У нас и друзья были общие. Одно время активно общались с актерами Театра Маяковского — Олесей Судзиловской, Славой Титовым... Все спектакли посмотрели по несколько раз, особенно нравились постановки со Светланой Немоляевой и Александром Лазаревым.
Но когда на очередной премьере подходили фотографы, я тихо отходила в сторону и Эдгард снимался один или с какой-нибудь известной девушкой. Помню, была «история» с певицей Леной Темниковой. Но перед этим он посоветовался со мной:
— Ты не против, если напишут о нашем с ней романе? Для пиара.
— Ну раз так надо, пусть напишут.
В фотосессиях для журналов Эдгард часто снимался с нашим псом Годзиллой, мы звали его Годзиком. У тысяч российских девушек наверняка тут же выступали слезы: одинокого мужчину с маленькой собачкой на руках всегда хочется пожалеть и приласкать.
А ведь пес был скорее моим! Очень странной породы, похожий на ежика, жутко лохматый. Мы с Эдгардом шутили про него: «Мутант не в первом поколении». Увидели его на гастролях в Алма-Ате, он жил в детской цирковой студии — где-то подобрали, пожалев. И так пес мне понравился, что упросила отдать его нам. Когда при гостях мы громко звали «Годзилла, Годзилла!» и появлялся недовольный волосатый комочек, все вокруг угорали.
Он понимал человеческую речь. Как-то с утра пес проснулся в жутком настроении, весь день ворчал. Вечером Эдгард пошел с ним гулять. Лил страшный дождь, и Годзик вернулся весь мокрый, взъерошенный, в грязи. Гарик сказал в шутку: «У меня ощущение, что эта собака чуму разносит». А Годзик посмотрел укоризненно и вдруг зарыдал, по его лохматым щекам катились настоящие слезы! И так настроение скверное, а тут еще такое сказали... Неделю с Эдгардом не общался — поворачивался задом. Но на фото для журналов с ним позировал не без удовольствия. Кстати, как-то Эдгард с Годзиком участвовали в программе «Субботний вечер» с Николаем Басковым, и тот буквально умолял продать ему нашего мутантика — так понравился. Эдгард, конечно же, отказался: друзей не продаем.
Между тем по телевизору братьев показывали все чаще. У них стали появляться поклонницы. Были милые и деликатные — ходили на все представления, дарили мягкие игрушки. Но встречались прямо-таки сумасшедшие фанатки, которые повсюду ездили за цирком, а иногда даже прорывались в гостиничный номер. Открываю — на пороге девушка. Увидев меня, выпучивает глаза:
— Где Эдгард?!
— А вам он зачем?
— Надо! А вы ему кто?!
Она почти кричит, поэтому вру:
— Да я, это, горничная, в номере прибираюсь. А артиста нет, уехал куда-то.
— Ясно. Ну тогда... — Девушка лезет в сумочку, и я пугаюсь — а вдруг у нее там нож?! Но нет, достает всего лишь шоколадку: — Вот! Передайте ему!
Передала, но Эдгард тут же выбросил ее в мусорное ведро. Среди артистов ходят истории — особенно много их было в девяностые — о том, как фанатки обращаются к разным бабкам-ведуньям, чтобы приворожить кумира. Правда, случаев, чтобы кто-то после такого сеанса черной магии действительно влюблялся в поклонницу, не припомню. Но многие цирковые все равно считают, что могут начаться проблемы. Мы хоть и не из пугливых, но в приметы верим. Поэтому с нежданными подарками расстаемся без сожаления: мало ли кто над ними успел поколдовать?..
Одна фанатка вычислила наш дом и недели две жила в подъезде. Ночами приникала к замочной скважине, и оттуда слышались ее завывания: «Эдгард, я тебя люблю-у-у!» Уговаривали идти домой — не помогало. Пришлось вызвать милицию, они забрали ночную фею, и больше мы ее не видели. Поклонницы грозились и цирк поджечь, и животных отравить — всякое бывало, но, к счастью, угроз ни разу не выполнили. Сейчас, слава богу, такого уже не бывает. У нас большой фан-клуб Цирка братьев Запашных — хорошие добрые девчонки и ребята, искренне любящие и уважающие цирк. Многих мы знаем по именам и со многими в дружеских отношениях. И они сами следят, чтобы среди них не было неадекватных людей.
Из-за растущей популярности Запашных тогда начались трения и с коллегами — некоторые расстраивались, что о братьях повсюду заговорили. Помню, с одним клоуном мы прямо сцепились.
— Ты считаешь это нормальным?! — кричал он. — Эдгарда и Аскольда все время показывают по телевизору. Подумаешь, звезды! Я тоже выступаю. И ты выступаешь. А пишут про них. Неужели тебе не обидно?!
— Мне — нисколько. Потому что братья — умные, красивые, харизматичные укротители. Крутой мужественный образ, знаменитая династия. Пойми же ты: они не себя пиарят, а цирк. Зрители придут на громкое имя — и всем хорошо. К тому же ты не представляешь, сколько от этой славы у них проблем.
Но на лице клоуна явственно читалось, что на всякие там проблемы ему плевать, а вот известности хочется. Многие завидовали — все мнят себя достойными славы... Как с юмором говорит на этот счет Эдгард, который как раз никогда всерьез не считал себя звездой: «Каждая пипетка мнит себя клизмой».
Но несмотря на «побочные эффекты», все было неплохо, а для Эдгарда — так даже хорошо. На снимках в журналах «завидный холостяк» выглядел все более довольным своим положением свободного мужчины. Писали о его романах, уж не знаю, мнимых или истинных. «Не читай ты эти статьи, напридумывают всякую ерунду!» — говорили Татьяна Васильевна и тетя Оля.
Случалось, он приходил домой под утро. Всегда с улыбкой, с шуточками: «Спишь, конечно, и плевать тебе, где это любимого мужчину всю ночь носило?» Наши отношения — это был мой осознанный выбор. Я отдавала себе отчет: занятость и популярность, в том числе у женщин, — часть его профессии. Если честно, не давал он особых поводов думать о нем плохо: никогда при мне не вел себя некорректно, флиртовал исключительно «по работе» — с поклонницами и журналистками — и ни разу не переходил грани. Мне и в голову не приходило его проверять.
Я считаю, если мужчина захочет уйти, он уйдет — ни слежка, ни скандалы удержать не помогут. Женщина должна быть самодостаточной, должна быть личностью, тогда к ней будут притягиваться успех и любовь. И вообще, надо не пилить дорогого тебе человека с утра до ночи, а развиваться самой, делом заниматься, чтобы не было времени на дурные разрушительные мысли. А не нравятся побочные эффекты жизни со звездой — найди простого парня!
Не могу сказать, что мы жили душа в душу, как два голубка. У всех мужчин в роду Запашных характер не из легких, они не всегда могут сдерживать эмоции. Порой спичку достаточно бросить — так громыхнет, мало не покажется! Были в их семейном клане истории прямо-таки трагические. Игорь, родной брат Мстислава и Вальтера, к кому-то приревновав, зарезал бывшую жену, цирковую артистку Ольгу Лапиадо.
В советское время это была громкая история, она чуть не поставила крест на карьере всех Запашных. Татьяна Васильевна не раз признавалась, что и ей бывало непросто с Вальтером Михайловичем — приходилось гасить его гнев, терпеть раздражительность. Это целое искусство — быть женой звезды цирка, тем более укротителя. Да о чем говорить, если даже спокойный и рассудительный Аскольд, работая над сложным проектом (он главный режиссер-постановщик и автор наших спектаклей), в сердцах периодически разбивает рации! Как жахнет об стену или об пол! Большой проект — большая нервотрепка, и Аскольд в какой-то момент вскипает. Администраторы на всякий случай закупают три, пять, десять раций.
А Эдгард и вовсе взрывной, импульсивный. В работе прямо бульдозер — прет напролом. Орал порой на меня в цирке: «Не получается трюк? Потому что ты бездарность! Кривая, косая — руки не пойми откуда растут!» Мог и матом припечатать. Как реагировала? Строить из себя обиженную принцессу глупо. Мы вместе жили, занимались одним делом, и я понимала: устал человек, нервничает, не выспался. Главное — не принимать его слова как личное оскорбление. В этой позиции нет никакой особой мудрости, просто я по натуре спокойный пофигист и в особо жестких ситуациях хладнокровно отвечала: «Сам такой! Кривой и косой». Иногда это его отрезвляло, иногда нет. Но тут важно понимать, чувствовать, когда можно ответить на недоброе слово, зная, что права, а когда лучше отойти в сторонку и промолчать, если косяк действительно твой. И у нас всегда было (да и остается) правило: конфликты на манеже остаются на манеже — дома им не место.
Но Эдгард, к счастью, отходчивый, пять минут поорал и остыл. Если понимал, что неправ, всегда извинялся. И нет проблем, обнялись и — домой. А вот там мы, кстати, никогда не ссорились, даже голоса не повышали. Это тоже золотое правило: в родные стены человек приходит отдохнуть и расслабиться, а значит — никаких проблем и шума.
Он любил устраивать мне сюрпризы. Помню, как однажды порадовал встречей с моим кумиром Джеки Чаном. Наш цирк гастролировал в Твери, а Запашный с вечера уехал по делам в Москву. На рассвете звонок, в трубке его голос, полный гордости:
— Приезжает Джеки Чан, я достал билеты.
Тогда словосочетание «я достал билеты» в его устах звучало примерно как «слетал на Марс». Спросонья не разобралась, чего от меня хотят.
— Ты на часы смотрел — шесть утра?! Отстань!
Бросила трубку и нырнула обратно под одеяло.
Опять звонок, теперь уже Эдгард возмущен и негодует:
— Ты дурочка?! Приезжает Джеки Чан. Закрытый показ его фильма. Я достал приглашения.
Протерла глаза:
— Серьезно?
— Ни фига не шучу, давай в Москву! Быстро!
И я, счастливая, запрыгала по комнате, натягивая джинсы и рубашку...
В нашей большой семье мы все жили душа в душу. А в 2007-м нас постигло большое несчастье — не стало Вальтера Михайловича. Не могу в подробностях вспоминать то страшное время. Татьяна Васильевна, Эдгард и Аскольд буквально почернели от горя. Мы с Леной Бараненко, бабушка и тетя Оля держались все вместе, старались хоть как-то помочь.
Через два года чуть не потеряли и Эдгарда. История вышла, прямо скажем, нелепая. Эдгард Запашный — сильный, красивый, с тиграми на ты, а в быту может быть неловким, как и все люди. В тот раз в ванной он облокотился на раковину обеими руками (есть у него такая дурная привычка) и начал рассматривать свою бороденку. А раковина — здоровая, из дорогого стекла — возьми да и упади. Раскололась на куски, а Эдгард всем телом рухнул на нее сверху. Стекла вошли ему в обе руки, перерезав сухожилия. Я была у подруги, когда раздался звонок. В трубке плачущий голос тети Оли: «Гарик упал в ванной! Сильно поранился!»
В панике мчусь, не разбирая дороги, добралась очень быстро. Эдгард лежит на диване в комнате, его руки перетянуты полотенцами, но кровь все равно течет. «Я уже вызвала «скорую», — плачет тетя Оля. У Эдгарда мутнели глаза, он словно проваливался куда-то за черту, откуда возврата нет. Просит: «Лена, держи меня. Лена, пожалуйста, говори со мной». А «скорой» все нет...
Я тормошила его, несла какую-то чушь. Только бы не засыпал, не уходил. Но вот через сорок минут за окнами просигналила машина. Наконец-то! Его увезли в больницу, сделали операцию, наложили гипс — не снимать, не трогать месяц. Татьяну Васильевну это напугало: ее отца, дрессировщика, как-то порвал тигр, тогда тоже все загипсовали, но раны загноились, началась гангрена — и не стало человека! И она решила подстраховаться: нашла клинику в Германии и мы с Эдгардом полетели туда консультироваться. Немецкие врачи пришли в ужас — оказалось, сухожилия перепутали местами. Снова разрезали, потом руку собирали чуть ли не по лоскуткам. Сложнейшие операции под общим наркозом.
Я жила в больнице, в палате с Эдгардом. Чуть пошевелится — бегом к нему: не повернулся ли неудачно во сне, не повредил ли повязки? Не упало ли давление? Почти не спала. Страшное было время. Но мы справились. Вместе.
Мое тридцатилетие отмечали в Иваново, где гастролировал цирк. Сняли ночной клуб и устроили грандиозную вечеринку. Артисты облачились в карнавальные костюмы: Эдгард предстал Петром Первым, Аскольд — махараджей, на мне было черное готическое платье. А Бараненко выбрала образ розовой хрюшки! Как мы веселились! Эдгард говорил, что очень меня любит и все у нас будет хорошо.
Но прошло всего несколько недель и мы перестали быть парой. Лена с Аскольдом к тому времени разошлись — он встретил другую и женился. Но Бараненко осталась в семье. Не все было гладко, если честно, но мне совсем не хочется вдаваться в подробности.
А мы... Лежим вечером в постели, у Эдгарда плохое настроение. И вообще он какой-то странный был в последние несколько дней, загруженный. Вдруг садимся разом, и Эдгард говорит:
— Давай поговорим!
— Давай! Ты смурной в последнее время. Я тебя раздражаю?
— Просто настроение дурацкое.
— У меня тоже. Что-то не то у нас происходит.
— Согласен.
Мысли в голове скачут. Непонятно, как и когда это произошло, но романтика из наших отношений ушла. Мы стали вроде брата с сестрой: все друг о друге знали, понимали с полуслова, но прежней чувственной близости не было. Наверно, такое состояние можно назвать кризисом отношений. С кем не случается? Но мы не знали, как это бывает у других.
Поговорить? Почему бы и нет. От недомолвок одни проблемы. Договорились до того, что пора разбегаться. Не знаю, может, Эдгарда история с братом подстегнула? У нас стало все как-то кисловато. А вдруг он встретит другую и влюбится, и я встречу другого, с кем снова пробежит искра?
Утром проснулись, посмотрели друг на друга: не погорячились ли? Нет, все правильно. Пора расставаться друзьями. «Ты обязательно встретишь кого-то, и я тоже, — поставил точку Эдгард. — Будем дружить домами».
Новость о нашем расставании очень расстроила Татьяну Васильевну, да и друзей. Никто не ожидал такого от нас. Но я также осталась в коллективе и семье: к тому времени слишком многое успели создать вместе и разрушать то, чего мы достигли, было бы неправильно.
Эдгард и Аскольд прекрасно знают свою маму: если она полюбила человека, пустила в свое сердце — это навсегда. Она мечтала, что мы будем одной большой семьей, будем делать общее дело. Вот мы с Леной Бараненко и остались в клане Запашных.
Если честно, и я с трудом представляла, как буду жить без этой семьи. Пройдя через многие испытания, мы все стали словно одно целое. Родные люди — пусть не по крови, но по духу. Одинаково дышим, чувствуем и мыслим, понимаем друг друга с полуслова.
Так и живем до сих пор в загородном доме Запашных — Татьяна Васильевна, ее мама Людмила Семеновна, тетя Оля и мы с Баранкой. На нас с Леной по большей части лежит быт. Тетя Оля готовит покруче любого повара. Да и Людмила Семеновна как может помогает, хотя ей уже под девяносто. Татьяна Васильевна любит наводить идеальный порядок. Может и прикрикнуть под настроение: «Развели бардак!» И давай намывать-начищать, уборкой лечить стресс.
А волнений у нее хватает: она теперь первый замдиректора Большого Московского цирка. Татьяна Васильевна очень дотошна, на ней финансы Большого Московского цирка и Цирка братьев Запашных. Все деньги уходят в дело — звуковые и световые шоу у нас грандиозные. Мы почти все вкладываем в дальнейшее развитие. Эдгард — директор, Аскольд — художественный руководитель, я — помощник художественного руководителя (вот где ГИТИС пригодился), а Елена Бараненко — главный администратор.
Знаю, что наши клановые отношения наверняка кого-то раздражают и про нас с Леной некоторые думают: «Вот сучки!», считая, что мы получили большие должности только благодаря тому, что удачно вошли в семью. Бог им судья. Меня мнение этих людей не интересует, меня интересует работа. А она не из простых. Помимо выступлений и постоянных репетиций (я участвую в нескольких номерах) приходится заниматься и бумажками, следить за ходом спектаклей, проверять, все ли хорошо на манеже и за кулисами. Периодически «строим» молодых артистов. К сожалению, культуру циркового представления и традиции не все знают. И не все им следуют. Одни, например, отправляются обедать в сценических костюмах. Как так можно?! А вдруг запачкают, и что, потом на манеже в грязном выступать?
Другие могут на финальный поклон выйти с пучком на голове вместо прически. У меня прямо глаз начинает дергаться, когда вижу артистку в рваных колготках, а та еще заявляет, что «из зала же не видно». Все видно! В цирке нет мелочей! И должности у нас с Леной Бараненко не за красивые глаза. Мы очень требовательны прежде всего к себе, а потом уже и ко всем остальным. Болеем за общее дело, за цирк, поверьте, это не пустые слова. Наша миссия (не побоюсь этого слова) прежняя — помогать, поддерживать, быть рядом и всем вместе продвигать Большой Московский цирк и великую фамилию Запашных.
С Эдгардом встречаемся каждое утро в коридоре цирка, и он по-братски целует меня в лоб или в щеку. Но не грустно, нет. По большому счету, любовь осталась. Просто теперь она в другом формате. Иногда общие друзья докладывают: «Видели Эдгарда с новой девушкой». Что ж, девушек у него немало, он уже не скрывает их. Иногда знакомит, я потом честно делюсь с ним своими впечатлениями: «Мне она не очень понравилась» или «А вот к этой, пожалуй, присмотрись...»
Совсем недавно Эдгард публично признался, что у него растут две внебрачные дочери. С их матерью, которая работала в фитнес-клубе в Воронеже, он стал встречаться, уже расставшись со мной. Девушка не растерялась — родила детей. Но больше сказать о ней мне нечего, она человек не цирковой. Приходит иногда с дочками на представление или репетиции. Эдгард на ней не женился, но девочкам помогает.
Эдгард не одинок, но по-прежнему не расписан. Так что перед поклонниками вроде и не кривит душой. Но и у меня, и у него дома висят наши совместные фотографии.
Аскольд с женой и дочками живут в московской квартире Запашных, но часто приезжают к нам за город. Их старшая дочь Ева обожает Лену Бараненко. Маму с папой не послушает иногда, а свою любимицу — обязательно. Лена отвечает Евочке взаимностью. Да и с Элен, женой Аскольда, они очень дружат. Мы с девочками недавно на море вместе ездили, жаль, Татьяна Васильевна не смогла присоединиться, была очень занята на работе. И хотя некоторые люди говорят, что все мы немного чокнутые, мы к ним не прислушиваемся. Зачем тащить по жизни обиды?
У меня есть любимый мужчина, да. И он в прекрасных дружеских отношениях с семьей Запашных и Эдгардом в частности. У Лены тоже все хорошо. Имен мы называть не будем, оставим при себе. О том, чтобы переехать к своему молодому человеку, я пока не думала. Лена, по-моему, тоже. А зачем? Свидания куда романтичнее и приятнее.
Когда все собираются в загородном доме, мы с Эдгардом по старой доброй традиции прикалываемся, нет-нет да и пошутим: а вдруг лет через двадцать или тридцать нас снова торкнет? Он станет таким милым старичком в костюме с бабочкой, а я — старушкой со вставной челюстью, и мы будем вместе «кошмарить молодежь и гонять их костылем».
Мы об этом не мечтаем и не думаем. Главное — оставаться людьми, уважающими друг друга. Но никто не знает своего будущего. Поэтому мы не любим зарекаться. Всякое бывает.
Редакция благодарит за помощь в организации съемки Цирк братьев Запашных.
Подпишись на наш канал в Telegram