К сожалению, я не сразу осознала, что происходит. Потом не хотелось влезать в дрязги, но когда стал понятен масштаб «бедствия», пришлось включиться. Такое спускать нельзя. Надо объяснить, почему и как я ушла из группы SEREBRO...
Никогда не думала, что все так закончится. Начиналось-то совсем иначе... Совершенно открыто продюсер группы SEREBRO Максим Фадеев ничего не навязывал, говорил: девчонки, делайте как чувствуете. Мы сами придумывали костюмы, хореографию и, видимо, попали в точку — уловили настроение публики и быстро получили признание. На «Евровидении» заняли третье место с песней Song #1. Если и «хулиганили», то совсем чуть-чуть: пели в школьных платьях с белыми воротничками.
Прошло не так много времени, и продюсерский центр стал корректировать наш образ и потихоньку «раздевать». Помню, в клипе «Сладко» снимались чуть ли не в белье: в малюсеньком топе и короткой юбке. Я ужасно себя чувствовала, с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Была домашней закомплексованной девочкой — совсем не про секс. А Фадеев начал лепить из нас каких-то сексуальных «террористок», потому что лучше всего продаются эротика и скандалы. Я жаловалась: это не мое, мне стыдно. Он не слушал, говорил, что лучше знает. С другой стороны, контракт есть контракт.
Однажды на концерте подошла Полина Гагарина. Мы познакомились на «Фабрике звезд» и дружим до сих пор. SEREBRO выступало в очень откровенных купальниках и вело себя, мягко говоря, вульгарно.
— Лен, что происходит? Вы в порядке?
— В каком смысле?
— Извини, такое впечатление, что вы с девчонками под кайфом.
— С ума сошла?! Мы абсолютно трезвые.
Стало страшно. Если даже коллеги в шоке, что говорить о публике?
Макс смеялся, говорил, что мы прикольные. Мало ли что думают ревнители морали, зрителей нужно постоянно удивлять: «Сейчас вы все такие вызывающие, а потом возьмете и смените имидж, станете монашками а-ля мать Тереза!» Время шло, мы не менялись, только становились все распущеннее. От отчаяния и безнадеги я стала высмеивать на сцене свой образ. Понимали меня немногие, но только так я могла протестовать. Выражать недовольство в другой форме было бессмысленно. В конце концов я сама подписалась на эту работу и должна ее выполнять, как бы за это ни уничтожала себя внутри. А я себя уничтожала на протяжении семи лет и успокаивала только тем, что кошмар однажды закончится. Родителям ничего не объясняла, но они сами все понимали, в какой-то момент перестали смотреть выступления группы. Знали — дочь совсем не такая, какой кажется на экране...
Я из очень простой и дружной семьи работяг. У меня есть сестра Наталья, старше на восемь лет. Она врач, живет в Омске, как мама и папа. Я ее люблю всем сердцем. В детстве, конечно, случались конфликты. Иногда Наташа меня даже... теряла. Родители заставляли выгуливать маленькую сестренку, а ей это было неинтересно, хотелось играть с подружками. Вот она и оставляла меня в песочнице, а сама бежала к ним. Сейчас смеемся, вспоминая это время. Сестра — одна из самых близких мне людей.
Родилась и выросла я в Кургане. Мама трудилась на хлебокомбинате, папа — водителем на «скорой помощи». В две смены, чтобы обеспечить семью. Сейчас родители на пенсии, но папа все равно работает. Я им помогаю, они ни в чем не нуждаются, но он говорит, что не может сидеть без дела.
Родители у меня труженики. Много времени посвящают даче, собирают в лесу грибы и ягоды. Закатывают банки с вареньями-соленьями, делают сухофрукты и отправляют мне. Мои подписчики в «Инстаграме*» недоумевают: «Лена, вы что, не можете это купить или сделать сами? Почему напрягаете родителей?» Да нет, конечно, я все умею и в такой помощи не очень нуждаюсь, но не могу их обидеть. Они для меня стараются, и я принимаю гостинцы с благодарностью. Такой вкусный компот и соленья могут быть только у мамы с папой, они сделаны с любовью!
У меня было потрясающее детство. Родители ничего не запрещали. Говорили: думай своей головой. Помню, отпрашивалась на школьную дискотеку и они сказали: «А что ты от нас хочешь? Должна сама принимать решения и за них отвечать». Я достаточно рано стала самостоятельной и очень им благодарна. Меня воспитали в гармонии с собой и с природой.
Лет с пяти родители брали меня в лес за грибами, и мама рассказывала, что растения и грибы живые, с ними надо обращаться бережно. Грибок аккуратно срезать ножом и срез землей присыпать, чтобы не погибла грибница. Я тряслась над каждой травинкой и букашкой. Однажды, когда была еще совсем маленькой, в комнату заполз жучок. Понесла его на улицу, чтобы спасти. Лифт в доме не работал, пришлось спускаться по лестнице, но я не могла выбросить случайного гостя в окно или с балкона, боялась, что разобьется. Хотела обязательно посадить на листочек во дворе. Мама ходила со мной. Именно так и надо воспитывать детей — в любви ко всему живому. Сейчас она помогает бездомным кошкам и собакам в районе, кормит, лечит. Я ей специально высылаю деньги. И сама никогда не брошу в беде животное.
Семья наша была далека от искусства, но все пели. До сих пор поем, когда собираемся вместе. Чаще всего — песни Юрия Антонова. Я их знаю почти все. Увлечение музыкой у меня началось в детском садике, в четыре года. Я там пела на утренниках. Воспитатели говорили, что у девочки прекрасный слух, его нужно развивать. Меня отдали на скрипку. За год прошла программу двух классов. Возможно, могла стать неплохой скрипачкой, если бы инструмент не сломался. Его очень долго ремонтировали, а когда наконец все было готово, я уже переключилась на танцы. Мама с папой почему-то не настояли на продолжении занятий, о чем я очень жалею. Играла бы сейчас на скрипке или вообще получила бы классическое музыкальное образование.
Девочкой была очень активной, участвовала во всех певческих конкурсах и всегда побеждала. Родители не принимали это всерьез. Для них на первом месте была учеба. Я подавала большие надежды в математике. У нас был математический класс, и учителя даже поручали мне заниматься с отстающими. В какой-то момент оценки стали хуже, появились тройки. Родители запретили петь. Я впала в депрессию, и они очень испугались. Выполняла все, что нужно, потому что всегда была трудолюбивой и послушной — ходила в школу, делала уроки, — но как-то потухла, потеряла интерес к жизни.
Музыкой не занималась около полугода, а потом родители поняли, что я погибаю, и петь разрешили. Кроме музыки меня еще долго ничто не увлекало. Никаких романов не было! Смешно сказать, в первый раз поцеловалась в восемнадцать лет, уже в Москве, после «Фабрики звезд»! Мама, помню, очень переживала, что ни с кем не встречаюсь. Ухажеры вообще-то были — хорошие ребята, мои сверстники, но я воспринимала их исключительно как друзей. А пением зарабатывала деньги для семьи и ценные призы. (На конкурсах дарили не только грамоты и кубки, но и телефоны, часы, иногда бытовую технику!) Было приятно приносить это домой и гораздо интереснее, чем гулять под луной с мальчишкой.
В четырнадцать лет пригласили петь в кафе-мороженое, хотя мой репертуар не соответствовал формату заведения — я исполняла фольклор. Наряды мама шила ночами. Приходили люди, появились поклонники. Позже стала выступать в крутом по меркам нашего города ресторане дуэтом с подругой Женей Сотниковой — ныне звездой мировой оперы. Там уже все было по-взрослому: настоящая сцена, свет, костюмы. Пели по выходным, исполняли отечественные и западные хиты.
Когда начала зарабатывать, родители стали относиться к моему пению более лояльно. Но все равно считали, что певица — не профессия. Учителя твердили, что мне нужно заниматься математикой. Музыка для мамы и папы была чем-то привычным, обыденным. Ну побеждает дочь на региональных конкурсах, поет в ресторане, и что? А вот дочь математик — это круто! Я в принципе против математики не возражала. На семейном совете решили, что буду поступать в Омский государственный университет на экономический факультет. В этом городе уже училась в медицинском вузе Наташа.
Незадолго до окончания школы я вдруг заболела. Гемоглобин упал до критических показателей, сил совершенно не было. Наверное, перезанималась, перенервничала. По натуре очень ответственный человек, случайную тройку воспринимала как катастрофу, а тут все было намного серьезнее — выпускные экзамены в школе и вступительные в вуз. Днем училась и готовилась, вечером пела, а ночами еще ухитрялась читать книжки. Как сейчас помню, рядом стояла банка со сладостями. Я их ела, чтобы поддержать силы и не уснуть. А вот поесть нормально не всегда успевала. Неудивительно, что при таком режиме я надорвалась. Врачи поставили очень серьезный диагноз. Называть не буду, тяжело вспоминать.
Каждый день ездили с мамой в больницу как на работу, делали анализы и процедуры. Родители за меня боролись, потратили кучу денег на лечение, а мне в какой-то момент все стало безразлично, настолько была слаба. Помню, проезжали мимо кладбища. Я увидела палатки с венками и подумала: надо сказать маме, чтобы не покупала их на похороны. Некрасивые.
За меня молились все друзья и коллеги-музыканты. Так поддерживали, что было даже неловко. В школе тоже старались помочь, делали поблажки. На одном экзамене разрешили немножко списать. Но в университет я не попала. Не хватило одного балла для поступления на бесплатное отделение из-за нелепой ошибки. Все плыло, не могла сосредоточиться. На платное отделение поступать не хотела, считала, что я не настолько глупа. Решила повторить попытку на следующий год. Тогда переживала, конечно, а потом убедилась: все, что ни делается, — все к лучшему.
Врачи не надеялись на мое выздоровление. Но однажды сделали анализ и не поверили своим глазам: кровь стала идеальной как по мановению волшебной палочки! Наверное, в жизни нет ничего случайного, все предначертано свыше. Если бы я была здорова, все сложилось бы иначе: я стала бы экономистом и не поехала в Москву.
Впервые попала в столицу в декабре 2002 года, приехала на Всероссийский конкурс патриотической песни в храме Христа Спасителя. Победила и в качестве Гран-при получила дорогущий радиомикрофон. Впоследствии его продала и на эти деньги отправилась покорять Москву. На «Фабрику звезд» пришла с единственным желанием — посмотреть, как проходит кастинг в большой телевизионный проект, чтобы рассказать друзьям. И не думала, что могу туда попасть. Была уверена, что все места отдадут своим. В результате не только попала на конкурс, но и стала третьей. В начале «Фабрики», кстати, было заметно, что не до конца оправилась после болезни. Прическа была смешной. Когда болела, волосы очень выпадали, а тут резко начали расти и торчали во все стороны.
На конкурсе познакомилась с Максимом Фадеевым — продюсером второго сезона «Фабрики звезд». Была рада, когда предложил сотрудничать. В 2006-м организовали женскую поп-группу SEREBRO. Я сосватала Максу Олю Серябкину, работавшую у моего знакомого Ираклия Пирцхалавы танцовщицей. Марину Лизоркину, насколько помню, нашли через Интернет. Потом станут писать, что Лену Темникову открыл Максим Фадеев. Это не так. Своей популярностью я прежде всего обязана «Фабрике звезд». Кстати, конкурс явил широкой публике не только молодых артистов, но и самого Фадеева, ранее знаменитого только в узком кругу. Поэтому своей известностью и тем, что есть у него сейчас, он, как и я, во многом обязан Первому каналу и Константину Львовичу Эрнсту. Конечно, Максима уже знали по работе с Линдой, но к тому моменту они давно расстались, причем со скандалом. Какое-то время он жил за границей. Так для Фадеева конкурс стал своеобразным камбэком. Ни в коем случае не умаляю его таланта, просто хочу все расставить по местам со своей точки зрения. Я благодарна Максу за первые годы работы в группе. Потом все изменилось, превратилось в фейк...
Имиджмейкеры не сидели без дела. Решили, что сексуальные хищницы должны крутить романы, разумеется, такие же ненастоящие, как они сами. Рекламные. Главной по пиар-романам Максим Фадеев назначил меня, других девочек не привлекал. Якобы по причине более низкого рейтинга. Сначала была история с Эдгардом Запашным, довольно безобидная. Придумали, что мы познакомились на одном телевизионном шоу (его и пиарили). Так как по легенде роман находился на самой начальной стадии, сильно играть не пришлось, достаточно было просто держаться за ручку. Знать бы, что ждет дальше!
Однажды минут за десять-пятнадцать до выступления группы позвонил Максим. Я стояла за кулисами.
— Лен, у моего брата Артема скоро выходит мюзикл, ему нужна раскрутка. Мы придумали, что у вас роман. Дадите интервью в популярном издании, расскажете, что встречаетесь, подумываете о браке.
— Нет! — испугалась я. — Если вам нужен пиар, найдите кого-нибудь еще. Я хочу просто петь.
— Что?! — заорал он. — Да кто ты такая, чтобы так разговаривать!
Я заплакала, умоляла его успокоиться:
— Мне сейчас выходить на сцену. Если вы будете кричать, я не смогу работать. Давайте поговорим после концерта.
Вел себя настолько грубо, что я никогда этого не забуду. Вообще Максим Александрович не стесняется в выражениях. Но не на публике, не на камеры — в жизни он другой. У него своеобразный стиль общения, нецензурная лексика в самых изощренных оборотах. Сначала коробило, но со временем я привыкла.
После концерта перезвонил. Я сказала, что не смогу помочь. «Тогда ты уволена!» — взорвался Фадеев, но ничего не предпринял. После этого целую неделю руководство меня мучило и унижало по самым нелепым поводам, постоянно штрафовали. Прессовали, чтобы согласилась, но я не сдалась, и тогда Макс сказал, что наши взаимоотношения прекращены.
Он не выносил неповиновения. Хотел все за всех решать: с кем общаться, как одеваться, во сколько возвращаться домой. Я должна была постоянно отчитываться и круглые сутки не выпускать из рук телефон — вдруг позвонит. Сообщала, что ела на завтрак, сколько показывают весы, и каждый раз слышала от Макса, что я толстая и надо худеть еще. Фадеев крайне неодобрительно относился к моим настоящим романам, не хотел, чтобы с кем-то встречалась, под предлогом, что это помешает делу, повредит репутации группы. Серьезных отношений не было. Я не особенно переживала по этому поводу, вся энергия сублимировалась в работу.
После увольнения меня на несколько дней оставили в покое, из продюсерского центра никто не звонил. Все это время плакала. За что они так? Я пришла в группу, чтобы заниматься музыкой, почему мне нельзя просто петь?! Постепенно успокоилась, решила, что теперь стану самостоятельной, буду заниматься чем хочу. Начала строить планы. И тут позвонил Фадеев: «Лена, я у твоего подъезда, спустись вниз». Не хотелось выходить, но я все еще не могла его ослушаться. Уважаю талантливых людей, неважно, в чем состоит их дар. А Фадеев — безусловно талантливый музыкант. Я хотела освободиться и на тот момент уже была уволена. Спускалась вниз с единственным желанием: с благодарностью с ним попрощаться. Но в душе боялась, что увольнение фиктивное.
Вышла. Он ждал в машине. Села к нему. Стали ездить по району и разговаривать. Первым делом я сказала:
— Максим Александрович, спасибо большое! Мне было очень интересно работать с вами, но теперь пойду своим путем.
— Ты же понимаешь, что я тебя никуда не отпущу. Куда я без тебя? Ты мне как дочка...
Стал рассказывать, как я ему дорога. Фадеев очень хороший психолог, его слова магическим образом действуют на людей. Он знает, как посмотреть, что сказать, и ему верят. И я тогда поверила, решила, что не могу сделать больно человеку, считающему меня своей дочкой. Для меня отношения с родителями всегда были святы. Я не только себе, но и им доказывала, что не просто так живу и занимаюсь любимым делом.
Максим для меня первое время был даже не отцом, а почти богом. Я знала, что он мечтает вывести нашу группу на вершину успеха, и старалась изо всех сил. Работала в любом состоянии, потому что не могла его подвести. Помню, пела на концерте с температурой сорок и держалась за стойку, чтобы не упасть. Когда он сказал, что без меня не может и никуда не отпустит, я сдалась. К тому моменту было уже довольно много неприятных случаев, но я его простила. Фадеев не только меня заставил поверить в свое право распоряжаться чужой жизнью. Под его влияние попадают все, кто с ним работает.
Интервью и съемка для популярного журнала проходили в доме Артема, и хотя пиарщики выдавали его за наше «любовное гнездышко», впервые я оказалась там на этой самой съемке. Журналисты попались опытные и почувствовали фальшь. Попросили поцеловаться на камеру, а мы толком не смогли изобразить любовь. Были ужасно зажаты. Материал вышел и сделал свое дело, но пиар-акция продолжалась недолго.
Она была очень плохо организована и не продумана до такой степени, что в разных СМИ у нашей «любви» оказался разный финал! С Артемом мы поссорились, хотя раньше были друзьями и я для него старалась, рассказывала, что написал замечательный мюзикл, я им горжусь. В целом наш роман был бессмысленной и мучительной историей, и я много лет жила с камнем на сердце, потому что не могла рассказать правду. Только теперь наконец облегчила душу. Помимо этого было и другое очень настойчивое предложение о новом фиктивном романе с одним известным адвокатом, выгодным, по мнению Фадеева, для пиара или каких-то других «игр». Но здесь я уже была научена опытом.
Дело в том, что в отличие от Максима Александровича я к этой лжи относилась всерьез. Думала: вот родится у меня ребенок, подрастет, пойдет в школу, вдруг там кто-то скажет, что мама вела легкомысленный образ жизни — и с тем встречалась, и с этим. При том что в действительности никого у меня не было. Сначала, как уже говорила, я училась и пела, было не до мальчиков.
Потом боялась к себе кого-то подпустить, считала, что мужчины не в меня влюбляются, а в мою популярность. Ну а когда с легкой руки Фадеева заделалась «секс-символом», начала бояться совсем другого: показать, какая я на самом деле неопытная и закомплексованная. В юности пропустила очень важный этап, когда девушки учатся строить отношения. Поэтому не верила мужчинам и любого отшивала за минуту. Было стыдно признаться в двадцать пять лет, что не умею целоваться! От комплексов меня избавил только муж, когда влюбилась по-настоящему и поняла, что могу ему доверять. Почувствовала, что он меня любит всем сердцем, что мы друг другу посланы Небесами. Но об этом позже...
Атмосфера в коллективе была вполне нормальной, а потом отношения Оли Серябкиной с нашим продюсером перестали быть только рабочими. Я по этому поводу не высказывалась, но принять как должное не могла. В последние годы мы с Олей с трудом сохраняли видимость дружбы, она существовала только на сцене или когда звучала команда «Мотор!». Тогда делали что требовалось: улыбались, обнимались, давали общие интервью, потому что наработали соответствующие навыки, но это опять была игра. Поклонники чувствовали фальшь. Некоторые решили, что мы с Олей любим друг друга! В принципе, мы вели себя так раскованно, что можно было даже и не такое вообразить.
Необходимость лгать, приспосабливаться разрушала не только душу, но и тело. Однажды случились сразу два обострения язвы желудка, одно за другим, хотя я правильно питалась и вела здоровый образ жизни. «Я впервые вижу, что на фоне лечения одной язвы открывается вторая. Вы переживаете сильный стресс. И если этот стресс связан с работой, вам надо ее сменить», — сказал доктор. Сменить я ничего не могла, до окончания контракта с продюсерским центром было больше года. Максим ни за что не отпустил бы раньше срока, и денег, чтобы купить свободу и вырваться из ада, у меня не было.
C трудом заставляла себя работать. Однажды снимали клип на песню «Мало тебя». Я вышла во двор и поняла, что не хочу ехать на площадку. Было раннее утро. Вокруг ни души. Села на качели. Качалась и думала: «А что если взять и исчезнуть, чтобы избавиться от унижений? Это невыносимо, когда тебя заставляют делать то, что ты не хочешь, когда специально надевают наряды, которые тебя уродуют, обнажают против твоей воли». Сейчас вспоминаю — и ком в горле. Покачалась, подумала и поехала, потому что не могла подвести коллектив. На нас работало достаточно большое число людей, им нужно было кормить семьи. Знала, что если просто уйду, у группы могут закончиться гастроли. Ведь когда я якобы встречалась с Артемом, в газетах появились заголовки о том, что Фадеев заставляет выбирать между любовью и музыкой. Узнав об этом, заказчики всполошились, испугались, что я уйду из группы, не приеду на концерты.
Однажды Максим положил на стол бумаги и сказал:
— У тебя через год заканчивается контракт. Если ты мне доверяешь, просто подписывай, и все. Не читая.
— Мне скоро тридцать. Если я подпишусь еще на семь лет, то когда стану мамой при таком графике работы? В сорок? Вряд ли, не потяну физически. Поэтому сразу скажу — давай искать мне замену и постепенно убирать из солисток. Может быть, стоит взять четвертую девочку. Я все сделаю, чтобы уйти нормально и чтобы это не навредило группе.
Он согласился и потом «воспитывал» то кнутом, то пряником. Хотел дожать. Но очередное предложение подписать контракт я опять отклонила. Сказала, что уже приняла решение. Остается год, давайте уже что-то делать. На что Максим ответил, что солисток они нашли, их много и все классные: «Так что ты подумай хорошо, а то останешься ни с чем! Кому ты нужна без группы?!» А я на тот момент уже вообще не хотела заниматься музыкой и была готова на все, лишь бы оставили в покое. Сменить профессию, пойти работать медсестрой, учительницей пения, кем угодно! Считала, что весь шоу-бизнес такой, как у нас, с меня хватит.
Фадеев делал вид, что мы обо всем договорились. Уходишь — и ладно, дело твое. Однажды вызвал на съемку клипа — якобы для новогодней программы Первого канала. До этого я записала в студии нашу песню, причем большую часть. Чему очень удивилась, потому что в последнее время служила лишь фоном для других девочек. В клипе нас снимали по отдельности, по крайней мере мне так сказали. Выдали костюм — настоящий наряд из секс-шопа. Я была шокирована, но смолчала. То, что это могут быть съемки не для телевидения, даже в голову не приходило. Я верила, что мы расстанемся по-человечески.
Попросили изобразить поездку на машине, сидя на пластмассовом кубе (машину должны были дорисовать на компьютере), и покривляться в нашем фирменном стиле. Фадеев, который не особо любил присутствовать на съемках, в тот раз сидел прямо передо мной и вместе с оператором давал указания, как я должна себя вести на камеру, комментируя: давай, давай, еще. Сделала все, но очень аккуратно.
Позже стало известно, что съемка для Первого канала была мифом. Снимали тогда одну меня. Зачем это было сделано, остается только гадать. Я была поражена, как же сильно Фадеев хотел мне насолить! Не пожалел денег на съемочный павильон, оператора, костюм. До сих пор помню, когда я сняла его и спросила, куда положить, он издевательски процедил: «Возьми себе, будешь потом детей наряжать!» Прозвучало просто омерзительно.
У него в шоу-бизнесе прозвище Карабас-Барабас. Раньше, когда это слышала, всегда его защищала. Жалко было. Фадеев говорил, что у него больное сердце, и я это запомнила. Каждый раз, когда хотела возмутиться, возразить, одергивала себя, потому что боялась ему навредить. Ладно, я молодая, как-нибудь переживу, а человеку будет плохо. Талантливые люди редко бывают милыми, бесконфликтными. Надо принимать Максима таким, какой есть. Но в последний год моей работы в группе он проявил себя с такой стороны, что я поняла: жалеть и прощать нельзя...
В феврале 2014 года выступала с группой на Олимпиаде в Сочи. Там и познакомилась со своим мужем Дмитрием. Все было очень романтично, как в песне про миллион роз. Дима заказал очень много цветов. Их поставили нам в гримерку и на сцену. Когда пели, с потолка сыпались розовые лепестки. Мы посчитали, что этим роскошным приемом обязаны клубу, но когда уже уходили, администратор спросил: «Девочки, что же вы не берете цветы? Они от молодого человека по имени Дмитрий».
Взяли несколько букетов и попросили передать ему нашу благодарность. Подумали, что за нами пытается ухаживать какой-то богач. Я этого не люблю. Но когда вышла на улицу, увидела у служебного входа обычного парня, симпатичного, положительного, скромного. Поняла, что это и есть Дмитрий. Решила подойти и поблагодарить лично. В руках у Димы был телефон. На улице темно, и мне почему-то привиделось, что у него экран разбит. Растрогалась: надо же, какой хороший человек. Наверное, бедный студент. Потратил уйму денег на цветы, нет чтобы купить себе новый аппарат. Думала, Дима совсем молоденький, лет двадцати. Познакомились. Он предложил встретиться. Для связи я дала номер подруги. Решила при встрече подарить новый телефон. Очень люблю своих поклонников и иногда делаю им подарки.
Когда встретились, разглядела Диму лучше и поняла, что он взрослый состоявшийся мужчина и с телефоном у него все в порядке. Честно сказала, что никогда бы не пришла, если бы не приняла его за бедного студента. Посмеялись. Дима признался, что увидел меня по телевизору и влюбился с первого взгляда. Узнал, что наша группа выступает на Олимпиаде, и отправился в Сочи. Летел с тремя пересадками, очень вымотался, поэтому и выглядел таким тихим, робким. Вообще он совсем неробкий. Дима руководит крупной компанией и по натуре прирожденный лидер. Это все чувствуют. У него сильная энергетика. Честно признаюсь: я в Диму тоже влюбилась практически с первого взгляда, в первые десять минут нашего знакомства.
Помню, он меня сразил, когда заговорили про бабушек. Сказал всего несколько слов, но таких теплых, душевных, что я поняла — это мой человек. Мы совпали сразу. И очень быстро поняли, что не хотим расставаться. Сначала переписывались. До этого Дима довольно долго жил в другой стране. К тому моменту еще точно не решил, где обосноваться. Москва не очень привлекала, но любовь заставила его «сменить курс».
От первого поцелуя до предложения руки и сердца прошло совсем немного времени. Я, собственно, и не знала, сколько должен длиться роман, не было опыта серьезных отношений. С Димой забыла о своих комплексах, стала настоящей, ничего не изображала, потому что боялась все испортить. Быть честной, самой собой стоило больших усилий. Я настолько вжилась в свой сценический образ, что он ко мне прилип, сделался маской.
Дима вытащил мое нутро, с ним я стала настоящей женщиной, нежной, любящей, семейной. Без него, возможно, не смогла бы развязаться с продюсерским центром. Он поддерживал меня и помог найти деньги. Сначала стеснялась ему рассказывать, как все плохо, смягчала некоторые детали, потому что ни один нормальный человек не стал бы терпеть такие унижения. И мне было стыдно признаться, что я терпела. Я вообще мало кому рассказывала о своих проблемах, только сестре. Родителям — не рисковала, они бы переживали.
Контракт заканчивался в декабре 2014 года, а весной сразу с самолета, прилетев с гастролей, я попала в больницу по «скорой». Страшно болели ноги. Ровно за год до этого тоже оказалась на больничной койке с теми же симптомами. Тогда были майские праздники, врачи в отпусках, а я не могла дожидаться их возвращения, чтобы сделали обследование и поставили диагноз. На носу были гастроли в Турции. Написала расписку, что никаких претензий не имею, и уехала. Работала на обезболивающих, несколько раз вызывала «скорую помощь». Не могла нормально двигаться, хромала. На обед в отеле все ребята выходили за пять минут, а я за полчаса, чтобы успеть. Потом в номере просто падала и ползала на локтях. Руководство как будто ничего не замечало, относилось как к пушечному мясу.
И вот через год диагноз наконец поставили. Сказали, что нужно срочно лечиться, беречься, исключить по возможности авиаперелеты. За несколько месяцев до этого, уже после издевательств с костюмом из секс-шопа, я выяснила у Макса, сколько нужно заплатить продюсерскому центру, чтобы разорвать контракт досрочно. Он назвал неподъемную для меня сумму. Я сказала, что обязательно найду деньги и уйду. С таким диагнозом появилась возможность прекратить наше сотрудничество без выплаты неустойки — по состоянию здоровья, на чем настаивали мои адвокаты. Но я ведь человек слова! Обещала — значит, должна заплатить. Поэтому попросила Диму: «Давай все-таки найдем деньги, чтобы выкупить меня из кабалы, не хочу, чтобы потом в чем-то обвиняли или упрекали. Сколько написано в контракте — столько и заплатим».
То, что я решила заплатить, их очень обрадовало. Как и мое желание выступить в тех городах, где билеты на наши концерты были уже раскуплены. Я не хотела подводить организаторов. Срыв концерта — очень большие деньги. Собиралась выступить с группой и на вручении премий МУЗ-ТВ и RU.TV, чтобы там попрощаться со зрителями. Мне такой возможности не дали. До меня дошло, что в офисе заявили представителям каналов: у продюсерского центра нет связи с Темниковой, артистка отключила телефон и пропала, всех кинула. Хотя это была абсолютная неправда, мы с Димой как раз в это время передавали им деньги и возвращали все костюмы. Наши адвокаты постоянно общались, были на прямом контакте.
Потом я вместе с Димой встречалась с руководителем МУЗ-ТВ и рассказала, как все происходило на самом деле. У нас все зафиксировано, есть даже аудиозапись переговоров с Фадеевым. Он посочувствовал нам, признался, что в изложении Максима все выглядело совсем иначе, но было уже поздно. Фадеев, наверное, понимал, что я и без него могу добиться успеха, как это было у меня с детства. Сложности нас закаляют и делают стойкими. Всех нас.
Мы с Димой поженились. Свадебную церемонию провели на Мальдивах. Клятву в любви и верности принесли друг другу на закате, на фоне безумно красивого пейзажа. Долго думали, какую свадьбу устроить, и поняли, что лучше ограничиться праздником для двоих. Решили, что близкие поймут и не осудят. Медовый месяц давно прошел, но мы до сих пор устраиваем дома романтические вечера. Зажигаем свечи, красиво сервируем стол, пишем записочки с признаниями в любви. У нас уже сложились семейные традиции! Например всегда целуемся, если слышим бой колоколов или курантов. Почему — известно только нам двоим. По-моему, в таких приятных и трогательных мелочах и заключается секрет семейного счастья. Мы рассчитываем прожить вместе до глубокой старости — лет пятьдесят, не меньше! А пока не можем надышаться друг другом.
Возможно, кому-то покажется, что я строю воздушные замки, ведь мы так мало времени вместе. Поэтому мне самой было страшно рассказывать, давать интервью о том, как все хорошо. Спросила совета у батюшки в храме, а он сказал: «Верьте в Бога, а не в сглаз». И я успокоилась, больше не боюсь делиться своим счастьем.
Мы были предназначены друг другу, я в этом убеждена. Осенью 2013 года сестра заказала астрологу мой гороскоп. У меня тогда все было плохо — проблемы со здоровьем, разборки на работе. Астролог сказал: «Конец года для Елены будет очень тяжелым, январь тоже, а в феврале она встретит суженого, выйдет замуж, родит ребенка. С работой тоже все постепенно наладится. Вашей сестре выпало много мучений и испытаний, она прошла их достойно и заслужила счастье».
Если честно, я не очень поверила. Тоже мне, прогноз. Ну, понятно: контракт скоро закончится, я сменю работу и все как-нибудь устроится. Вскоре забыла о гороскопе. А когда влюбилась в Диму, вдруг подумала: стоп, мы ведь в феврале познакомились! Значит, он и есть мой суженый. Астролог не соврал. Испытания меня закалили, правда, жестче я не стала. Сейчас вспоминаю, как надо мной измывались, и чувствую, что готова простить. Почему-то жалко этих людей. У меня есть ребенок, любящий муж, родители, сестра, друзья, а у них, получается, ничего нет, раз они продолжают интересоваться мной?
В продюсерском центре остались друзья. От них я знаю: каждый день начинается с того, что сотрудники обсуждают мои новые песни и фотографии в соцсетях и старательно их высмеивают. Люди до сих пор живут моей жизнью. Раньше, когда я еще работала у Фадеева, они так же высмеивали своих бывших коллег, например Линду. Максим жаловался, что Линда его кинула, подставила. Я была уверена, что со мной он не будет так себя вести, ведь я не сделала ничего плохого. Но он никак не успокаивается.
Почему? Не знаю. Хотя есть одна догадка. Много лет назад Максим пригласил на обед, на котором дал понять, что он еще молод, полон сил и знает, как сделать меня счастливой. Я сразу закрыла эту тему раз и навсегда. Возможно, этим я его задела?
С ребенком интересно получилось. Я не хотела афишировать, что ухожу по состоянию здоровья, чтобы меня не жалели. В прессе произошел «самостоятельный» вброс о том, что Темникова ушла рожать. Именно так, дословно. Я еще подумала: ну бред же! Теперь все будут ждать ребенка, а я не в положении. Забеременела спустя несколько месяцев после этого заявления и подумала: как здорово, наверное, люди послали запрос в космос и все сбылось.
Дочка появилась на свет двадцать седьмого марта 2015 года. Рожала я в Москве, без проблем. Дима присутствовал при родах. Девочку назвали Александрой. Мне нравятся мужские имена у женщин, а с ней мы попали не в бровь, а в глаз. Она настолько боевая! По характеру — настоящий мальчишка! Пока дочка не Александра, конечно, а просто Сашка. Мне и это нравится. Мы с Димой сами активные, обожаем велосипеды, подвижные игры, и малышка нам под стать.
Мне с ней легко, нет особых проблем. Сложно было только в первые месяцы. Однажды несла ее на руках и вдруг закружилась голова. Ноги подкосились, почувствовала, что теряю сознание. В тот момент поднималась по лестнице на второй этаж и ужасно испугалась. Рассказала мужу. Решили, что нам надо по очереди заниматься дочкой, чтобы другой родитель имел возможность отдохнуть. Я себя так загнала, что уже падала без сил. Потом приехали Димины родители. Они у нас долго жили и очень-очень помогали. Мои родители тоже приезжают, нянчатся с Сашкой. У нас самые лучшие на свете бабушки и дедушки!
Когда дочка немного подросла, взяли помощницу, чтобы я не отвлекалась от Сашки на бытовые мелочи, пока нахожусь дома. Сейчас ей уже почти полтора годика, и она очень самостоятельная. У нас с ней очень сильная связь, это говорят все, кто видел Сашу и меня вместе. Я иногда шучу, что у меня четвертый триместр беременности: до сих пор не могу дочь от себя отделить. Может, потому что мы родственные души? Обе принадлежим к знаку Овна, обе певицы. Сашка очень точно повторяет за мной мелодии. Мы с ней чуть ли не в годик пели песенку Красной Шапочки: «А-а, в Африке горы вот такой вышины!..» По-моему, растет артистка. Я без ума от дочки. Самое большое мое счастье!
За время беременности я набрала около двадцати пяти килограммов, но быстро сбросила лишний вес. Через месяц после родов предложили обложку в одном гламурном издании. На тот момент я была всего третьей российской артисткой, удостоенной этой чести, поэтому решила не отказываться. Тем более что съемка могла стать замечательным стимулом заняться собой. Так как кормила грудью, худела очень аккуратно. Не истязала себя нагрузками. За две недели «растаяло» четырнадцать килограммов, а размер груди остался шестым. Раньше хотела взять паузу, побыть просто мамой. Оказалось, все можно совместить. Сейчас говорю мужу: «Если когда-нибудь моя работа станет мешать нашей семье, тебе или Саше будет меня не хватать, я все брошу не задумываясь. Только скажи».
Когда родилась Саша, на одном популярном интернет-ресурсе вышло интервью Фадеева, где он жаловался, как Темникова его кинула, в одиночку приняла решение об уходе и даже не удосужилась объясниться. На самом деле он знал все и из официально полученных им документов от адвокатов, и гораздо раньше от меня лично. Близкие ограждали и не сразу сказали о существовании этого интервью, но затем в телефон полетели ссылки, я прочитала, и у меня пропало молоко. Было так обидно и больно! Я выплатила деньги, пыталась разойтись с миром, он не дал это сделать и теперь пытается перевернуть все, как ему удобно. Для Максима это был очередной пиар-ход, а для меня просто ад. Думала, молока больше не будет. К счастью, через три дня оно вернулось.
Потом были похожие материалы и на других ресурсах. Например о том, что я увела Диму из семьи, что он олигарх — чего только не писали тогда. Хочу ответить: «Ребята, никого я не уводила, сказки про чуть ли не семерых детей у Димы являются фантазиями, он не олигарх, не музыкальный продюсер и вообще из другого мира, просто IT-бизнесмен, добившийся успеха. Из обычной сибирской семьи, всего достиг сам. Поддерживает родителей и благотворительный фонд, самый большой в Сибири, с момента его основания, уже десять лет».
Свою компанию Дима организовал в шестнадцать лет на деньги, которые заработал сам. У родителей не взял ни копейки. Зарабатывать начал в десять, не гнушался никакой работы, чтобы стать финансово независимым. Сейчас с ним почти та же команда, что и многие годы назад, если нужно, ребята подключаются к моим проектам. Родители гордятся им, а я благодарна за то, что они вырастили такого человека.
Некоторые из бывших Диминых товарищей и подчиненных сделали блестящую карьеру. Один возглавляет большой отдел лондонского «Фейсбука*». Другой — телевизионный канал. Они поддерживают добрые отношения. Диме никогда не пришло бы в голову звонить их начальству и говорить: не берите его, он плохой! Или что-нибудь еще в этом роде. Кстати, при встрече с Фадеевым мой муж сказал: «Если от тебя уходит человек, причина в тебе. Ты должен разобраться, и если чего-то не можешь ему дать, смириться. Когда от меня уходит человек и мне ему нечего предложить, я его просто отпускаю, и мы уже сотрудничаем на ином уровне, если у сторон есть интерес». По-моему, он прав, так и должно быть. А в моем случае получилось иначе...
Знакомые рассказывают: «Ну вот, опять звонили из твоей бывшей «компании». Мне это странно. Я считаю, что сцены и зрителей хватит на всех артистов, не надо никому мешать. Это большой грех. Надеюсь, прочитав это интервью, он одумается. Хотя есть вероятность, что начнет противодействовать еще активнее. Когда я добиваюсь успеха, пусть даже маленького, Максим очень мобилизуется. Как только Love Radio поставило в эфир мою песню, туда позвонили из продюсерского центра Фадеева: «Почему вы Темникову поддерживаете?» На что ребята ответили, что это их дело, кого ставить.
Вскоре им пришел документ на семи листах об изъятии всех песен продюсерского центра из холдинга Krutoy Media, которому принадлежит радиостанция. Там не дрогнули, сняли тут же все с эфира. Бизнес есть бизнес, никакой продюсер не может влиять на редакционную политику. После того как на Love Radio много месяцев не крутили произведения Фадеева, он прислал факс с разрешением на ротацию. Холдинг Krutoy Media — один из крупнейших в России. Я ему очень благодарна за поддержку в тот момент. Серьезных бизнесменов нельзя продавить, у нас правовое государство, они верят только фактам и документам, а не сплетням. К сожалению, не все такие. Но уже подавляющее большинство.
Даю концерты, езжу на гастроли, уже выпустила несколько песен под собственным лейблом. Они сразу получили признание и помогли мне поверить в себя. Если честно, Фадеев вселил определенные сомнения, когда убеждал, что без него я ничего не стою. Теперь у меня собственный лейбл — by Temnikova, не продюсерский центр (слишком неприятные ассоциации связаны с этим названием), а именно лейбл. Он предназначен не только для реализации моих собственных проектов, но и для поддержки талантливых людей, вне зависимости от того, чем они занимаются — поют, пишут картины, снимают.
Я не стараюсь подогнать таланты под какой-то формат. Часто бывает, музыкант написал песню, принес на радио или телевидение, а ему говорят: тут переделай, там сократи и вообще переоденься и смени имидж. Продюсеры, за редким исключением, ломают людей. Знаю по себе. А мы стараемся сохранить артиста, художника, просто чуть-чуть направляем и помогаем — финансово, организационно. Дима меня поддерживает во всех начинаниях, даже в дизайне украшений и одежды (скоро выйдет капсульная коллекция). Его мнение для меня очень важно. Тем более что вкусы у нас сходятся почти во всем.
Сейчас мой лейбл в основном занимается музыкантами, но я хочу, чтобы у нас были и художники. Если мы можем предлагать своей целевой аудитории самые разные виды творчества, почему нет? Главное, чтобы оно не превращалось в «фаст-фуд» конвейерного производства, чтобы люди не продавались, не жертвовали свободой, как я когда-то.
На волю выпрыгнула буквально в последний момент, словно из машины, летящей под откос. Один из знакомых как-то сказал:
— Мы на тебя смотреть не могли, ты просто тихо умирала.
— Даже не представляешь, как ты прав. Еще максимум год — и Лены Темниковой не стало бы физически.
То, что у меня заболели именно ноги, — символично. Интересно, что Даша Шашина (одна из наших солисток) ушла из группы тоже из-за проблем с ногами! Говорят, если у человека болит спина, значит, он на себя слишком много взвалил. Если горло — о чем-то молчит, надо высказаться. А если ноги — хочет вырваться, уйти, но почему-то не может. То, что уже вторая артистка получила в группе такое заболевание, говорит о многом...
Мне кажется, атмосфера там нездоровая. Доходило до смешного. Моя подруга, когда-то работавшая в продюсерском центре Фадеева, призналась, что ей предложили вернуться с условием слива информации о моих творческих планах. Она предложила:
— Слушай, Макс ведь так просто не отстанет, давай подбрасывать ему дезу!
— Не стоит. Лучше нам с тобой общаться по-прежнему, но не обсуждать работу, чтобы тебе было спокойнее. Сможешь смело смотреть шефу в глаза и говорить, что ничего не знаешь, Темникова не колется.
У меня несколько раз срывались интервью. Журналисты извинялись: «Представляете, нашему руководству звонили от Фадеева, просили не пиарить Темникову. У него большой пул артистов, и наше издание боится испортить отношения. Вдруг он не даст нам кого-нибудь из своих?»
К сожалению, я не сразу осознала, что происходит. После ухода из группы занималась своим здоровьем, сначала в Москве, потом в Швейцарии. Друзья говорили, что Макс всех настраивает против меня, но я была слишком далеко и не могла этому противостоять. Он наверняка радовался, что молчу. Потом не хотелось влезать в дрязги, но когда стал понятен масштаб «бедствия», пришлось включиться. Такое спускать нельзя. Надо объяснить, почему и как я ушла из группы SEREBRO.
Сейчас со здоровьем нет проблем — тьфу-тьфу, — хотя работаю гораздо больше, чем раньше. Правда, летаю очень редко, раз в пятьдесят меньше. У меня много проектов, и я сама строю жизнь и стараюсь все успевать. Конечно не одна, конечно меня окружает моя команда. Как без них? Один в поле не воин.
Недавно говорили с Димой о том, что люди, в принципе, делятся на две категории. Одни находят счастье в любимой работе, им не нужны семья и дети. Другие, наоборот, посвящают себя семье, рожают одного ребеночка, второго, третьего, и им в жизни больше ничего не надо, они счастливы, что могут проводить с детьми двадцать четыре часа в сутки. С одной стороны, я как раз из тех, кто находит гармонию в семье, купается в нежности. Но в то же время очень люблю побеждать, добиваться успеха и поэтому в свободное время, жертвуя сном, какими-то женскими радостями или встречами с друзьями, занимаюсь музыкой, бизнесом.
Зачастую нет часа, чтобы сходить в салон красоты и заняться собой, хотя я обязана хорошо выглядеть. Этого требует работа. Был момент, когда я не могла даже шампунь для волос подобрать, сделала пост в своих соцсетях, и L’Oreal Paris меня просто спасли: прислали в подарок корзину средств по уходу линии Elseve. Вообще, быть успешной артисткой, деловой женщиной и одновременно женой и мамой очень непросто, но я чувствую себя гораздо комфортнее, чем раньше, когда занималась только музыкой. Прежде себе не принадлежала, подстраивалась под других, а теперь живу как чувствую. В этом и заключается счастье — в возможности быть собой.
Редакция благодарит за помощь в организации съемки салон мебели ROSBRI ENGLISH HOUSE.
Подпишись на наш канал в Telegram