В какой-то момент почувствовал себя в полной изоляции: стал набирать сообщение и вдруг увидел, что дочка занесла меня в черный список, — и так поступила вся семья. Меня трясло, все мысли были только о том, что потерял детей. И вроде бы мы с Ларисой все это однажды уже проходили, но наш второй развод оказался еще больнее...
Я несколько раз кардинально менял жизнь. Первым серьезным решением стал переезд из родного Нижнекамска, где оставил родителей и сестру, к бабушке в Пермь. Этот шаг, кстати, и привел меня к знакомству с будущей женой — Лариса снимала у нее комнату. А бежал я от травли, которую мне устроили гопники на улицах города.
В восьмидесятые Нижнекамск был развивающимся городом, а когда начался развал Союза, там появились мафия, братва и шпана. С ужасом вспоминаю эти годы. Я занимался в драмкружках, декламировал стихи, учился играть на скрипке, мне дали прозвище Скрипач-скрипач... Не вписывался ни в одну дворовую компанию и пройти спокойно к школе уже не мог. Пацаны цеплялись:
— Ты из какого квартала?
— Я тут живу, иду домой.
Появлялся дома с фингалом, родители ругали: «Не мог, что ли, другой дорогой пойти?» А я не понимал, почему должен куда-то сворачивать, если этот путь самый короткий.
Вообще, наша семья не из Нижнекамска, родителей туда занесла судьба: мама Римма Алексеевна окончила ярославский техникум химической промышленности и ее распределили в этот город технологом на шинный завод. Папа Сергей Николаевич из Пермской области — они познакомились по переписке, потом встретились, полюбили друг друга и в результате вместе поселились в Нижнекамске. Папа работал в экспедиторской компании, занимался погрузками.
Родился я, а через три года Таня. «Мама, почему ты не взяла братика?» — недоумевал я. У меня была жуткая ревность — все внимание взрослых переключилось на сестренку. В то же время я сразу почувствовал себя старше: помогал ее укачивать, бабушка научила меня готовить, стирать, мыть посуду. Как-то раз, когда я учился в одном из начальных классов, родители попросили отвести Танечку в садик, который находился во дворе. Я прособирался, опаздывал, дошел с ней до дверей, а в группу не завел — убежал в школу. Одноклассник посмотрел в окно и говорит: «Почему твоя сестра одна гуляет?» Кинулся обратно, а во дворе ее уже нет! Перепугался, но нашел Танюшу у соседки, которая заметила ребенка и забрала к себе. Вечером от родителей, конечно, влетело.
В подростковом возрасте меня перевели в школу с химическим уклоном, видимо метили сыночка в нефтегазовую отрасль. Но там тоже идеалы пионерии остались позади — ты был либо плохим, либо лохом. Воровали кроссовки, провоцировали на драки, унижали. Я был довольно спортивным, но когда ты один со скрипкой против восьмерых, надо беречь руки, иначе как потом выступать... Уже тогда просил родителей переехать, но мама была против: «Давай попробуем пойти в техникум». Декан, узнав о моей творческой подготовке, сказал: «Такие нам нужны» — и поставил отвечать за организацию праздников.
Техникум находился на окраине города, и однажды там меня избили до полусмерти. На остановке подошли двое:
— Пойдем поговорим.
— Мне не о чем с вами разговаривать, — ответил я.
Взяли под руки, отвели за гаражи, где поджидали еще несколько хулиганов. После удара по голове я потерял сознание, меня нашли прохожие, привели в чувство, спросили адрес и посадили на автобус. Дверь открыла бабушка, взглянула на меня и испугалась. В прихожей я увидел себя в зеркале: вместо головы — шар, лицо синее, глаза заплыли. Провалялся полтора месяца в больнице с сотрясением мозга. Милицию вызвали, а я ничего не помню, парней этих не знаю...
Вскоре после выхода из больницы — второй конфликт. На этот раз шпане приглянулись мои перчатки:
— Отдай!
— Это папины.
Удар в лицо. Страшный хруст.
— За что?
— Сказали отдать — должен отдать!
— Я никому ничего не должен.
Повалили и били ногами, но перчатки потом бросили на грудь: «Молодец, выдержал!» На этот раз проломили глазницу, восстановление длилось еще два месяца. Тогда ко мне в гости пришла декан, мудрая женщина, и дала совет: «Сережа, уезжай отсюда. Ты яркий, выделяешься из толпы — это всех бесит». Родители, конечно, не хотели меня отпускать, но скрепя сердце все-таки отправили к бабушке по отцу в Пермь. А в Нижнекамск я с тех пор не возвращался — слишком тяжелы воспоминания.
Много лет работал с психологом, чтобы избавиться от страхов, комплексов и агрессии, связанных с той травлей. Даже научился быть благодарен всему, что со мной случилось, — без этих трудностей я был бы сейчас другим человеком. Да и как актеру мне это много дало, пусть такое и странно звучит. Со временем перевез в Москву родителей, сестра сейчас занимается IT-технологиями в Питере, так что с местом рождения меня больше ничего не связывает.
В Перми я сразу стал самостоятельным, ведь вскоре мы с Ларисой создали семью. Впервые увидел ее еще в четырнадцать лет, а теперь повзрослел, понял, что это светлая, умная, внимательная, слышащая душа... Прикипел и потерял голову, ведь в этом человеке было именно то, чего мне так не хватало в жизни. Ухаживал, отбил ее у другого парня. Она чуть постарше: училась в местном университете на экономиста. Я поступил в техникум на электрика, но вскоре начал работать, потому что двадцати пяти рублей, которые присылала мама, нам на жизнь не хватало.
Родители опять пытались меня остановить:
— Сначала получи образование, встань на ноги.
— Советую вам ничего мне не советовать. Сам все решу!
После свадьбы устроился работать грузчиком пива и пошел по карьерной лестнице: стал экспедитором, потом компаньоном... Мы смогли снять квартиру, Лариса забеременела. Когда появилась первая дочка Карина, мне было всего девятнадцать лет. Я всеми силами налаживал бизнес ради семьи — решил развивать его в Москве. А Лариса, чтобы доучиться, отправила Каришку к бабушке с дедушкой в Нижнекамск. В результате семью нашу разбросало по разным городам. И вот однажды жена прилетает ко мне в Москву и предлагает:
— Давай разведемся.
Я такого не ожидал, опешил:
— Почему?
— Ты здесь, мы там. Все неопределенно.
— Так для вас стараюсь же, чтобы всем вместе в Москву переехать! — горячо возразил я.
Ускорился: за полгода снял квартиру, купил детскую кроватку и перевез семью. Сейчас вспоминаю: в конце девяностых за что ни брался — все получалось. Бизнес пошел в гору, я сначала купил и отделал «двушку» в Митино, потом узнали, что ждем второго ребенка, — через дорогу нашли четырехкомнатную квартиру с хорошей скидкой. В начале нулевых она стоила подъемных денег.
Но ящики с пивом не прошли даром для здоровья: когда грузил их, сорвал спину. А в 2000 году упал, травма дала о себе знать — отказала вся левая сторона тела. Наши врачи пообещали, что ходить буду еле-еле. Никому не пожелаю почувствовать себя в цвете лет таким беспомощным: срывался и на жену, и на родителей. Благо что у всей семьи была страховка, которая покрыла месяц реабилитации в одной из лучших спортивных клиник Кельна.
Я очень хотел восстановиться: у меня же дети! Преодолевая боль, закачивал спину. Ходил на процедуры: подводную вытяжку, массаж, пилатес, который с тех пор практикую. В конце реабилитации предстояло покорить скалодром. Чтобы меня замотивировать, доктор предложил: «Давайте представим, что за вами гонится медведь». Я, стиснув зубы от боли, карабкаюсь на гору, а доктор кричит снизу: «Сергей, скорее, медведь уже сзади!» «Какой на фиг медведь?!» — думаю я, но лезу. Вернулся из клиники другим человеком — окреп духом и телом.
К тому времени я уже был вхож в творческие круги столицы: открыл свою компанию по легализации авторских прав на музыкальные произведения. Появилось много знакомых из шоу-бизнеса, и меня затянула бурная ночная жизнь Москвы. Это был еще один сложный момент для нашей семьи. Но не успели мы его преодолеть, как в 2002 году случилась жуткая трагедия...
У родителей друга в Сочи был дом в горах, мы отвезли туда жен с детьми на машинах. Затарили холодильник, а сами вернулись работать в Москву. Вдруг звонок: «Ангелина обварилась кипятком, едем в больницу!» Дочке на тот момент было всего девять месяцев — глубокий ожог лица, груди, шеи... Я всех врачей поднял на уши, благо Ангелина тоже была застрахована.
Перевезли малышку в Москву, положили в ожоговое отделение, долго боролись за ее жизнь. И тут выясняется, что Лариса беременна третьим ребенком. Я сказал: «Мы сейчас должны заниматься Ангелиной, не потянем... Делай аборт». Лариса сомневалась, но назначила день. По дороге на операцию позвонила мне:
— Давай еще раз подумаем, правильно ли мы поступаем...
— Может, и неправильно, — согласился я.
Жена все отменила.
Пластический хирург буквально по кусочкам собирала лицо нашей дочери — спасибо ей огромное, все сделала прекрасно. Потом была сложная реабилитация, но когда я забирал жену с Ангелиной из больницы, по дороге Ларисе стало плохо. Мы потеряли ребенка. Мое доверие было подорвано: я так и не смог добиться от жены внятного объяснения, что же произошло с Ангелиной. Она явно что-то недоговаривала, и меня это очень обижало. После всего пережитого я был в таком стрессе, что буквально через несколько недель предложил Ларисе развестись.
Для нее это было ударом, сначала она отказывалась: «Развода не дам». Но я стоял на своем. Поделили квартиру: Лариса с детьми переехала в двухкомнатную, я — в «однушку». Первое время она не позволяла нам видеться, когда звонил, слышал одно и то же: «У Карины много занятий, нам некогда с тобой встречаться». Мне было очень больно. Но через какое-то время общение возобновилось.
После развода я был в растерзанных чувствах. Друзья советовали резко поменять жизнь. В Москве я полюбил ходить по театрам и давно ловил себя на мысли, что тоже хочу играть на сцене. Сам не знаю, откуда взялась уверенность, что мне предназначено быть актером. Родители опять мой выбор не приняли. Когда я хотел работать, они требовали учиться, а как захотел снова учиться — удивлялись: «У тебя хороший бизнес, приносит доход, зачем тебе это?» Теперь они, конечно, мной гордятся и уверяют: «Мы всегда знали, что ты актером будешь!»
Как и все абитуриенты, поступал везде, а прошел только в ГИТИС к Сергею Анатольевичу Голомазову, зато сразу на третий тур. С виду я был мажором с грустными глазами — сказался опыт травли в детстве, болезни, развода... Но на курсе надо было все время доказывать, что я не мажор-бизнесмен, который пришел поучиться ради развлечения. С одной стороны, был самым старшим и повидавшим жизнь, с другой — в профессии самым неопытным. Каждый день думал, что у меня ничего не получается: делаю что-то и слезы подкатывают.
Плюс к этому я еще не отпустил личные переживания и чтобы забыться, начал выпивать. Мастер мне однажды сказал:
— Сережа, не спаивайте мне курс!
— В смысле?
— Я вас вижу каждый день, а других студентов через день. Но уходите-то вы вместе.
Многие «после вчерашнего» до учебы не добирались. Я же был очень ответственным: снимал загородный дом, вставал рано и тратил по два часа на дорогу. Однажды студент, живущий в общаге рядом с институтом, опоздал на пятнадцать минут на мою репетицию, и я отказался с ним работать. Мастер шутил: «Сережа всех отучил опаздывать». Вместо алкоголя я стал топить свои чувства в профессии, в результате через два года мастер впервые меня похвалил.
Возник у меня и новый роман — сблизились с однокурсницей Мариэттой Цигаль-Полищук. На лето вместе поехали в Коктебель, где отдыхала вся ее семья. Там я познакомился с Мирэль Яковлевной — ее бабушкой, художницей. Старушке запрещали пить кофе и курить, но она хитрила. Спускаюсь утром в столовую, говорит:
— Здравствуйте, молодой человек. Вы, наверное, кофе хотите?
— Наверное, хочу...
— Вон там стоят две чашечки, налейте, пожалуйста! А сигареткой под кофе угостите?
Затягивается. Тут входит Любовь Григорьевна:
— Кто тебе разрешил?
— Молодой человек угостил, не могу же я отказаться!
А вообще, она могла себе позволить что угодно, ведь была в отличной форме, даже садилась на шпагат!
Там же в Коктебеле у меня состоялся серьезный разговор с Любовью Полищук. Она спросила: «Значит, вы ухаживаете за моей дочерью?» Пригласила нас на свой творческий вечер. Посиделки дома тоже часто были похожи на выступления: когда на Любовь Григорьевну находило вдохновение, она начинала петь — все замолкали и слушали.
Любовь Григорьевна бывала у нас в институте, посещала открытые уроки, как-то присутствовала на показе «Маленьких трагедий». Она приходила, садилась в первом ряду и внимательно смотрела. Мы волновались и ощущали большую ответственность. Ни рекомендаций, ни советов не давала, говорила, что она просто зритель, а учить нас должны педагоги.
Вскоре болезнь Полищук дала о себе знать, и это было очень тяжело для Мариэтты. Мы все ее поддерживали. Последний раз я видел Любовь Григорьевну на дипломном спектакле, она только что перенесла химиотерапию, страшно было видеть, как она угасает. Но Полищук до последнего оставалась настоящей женщиной: парик, макияж, задорный смех... С ее дочкой мы к тому времени уже расстались: наши отношения были как яркая вспышка, которая быстро угасла. Но остались друзьями.
Еще на втором курсе я начал сниматься. В русско-английский проект «Расплата» требовался актер со знанием языка. Удачно прошел кастинг — и меня вызывают в Лондон готовиться к роли. А я в панике: «Какой Лондон? У меня экзамены!» Это как в анекдоте про актера, которому звонит Спилберг, а он отвечает: «Не могу, у меня елки!»
Пошел к Голомазову, мастер сказал: «Если договоритесь с педагогами, я вас отпущу». В результате сдал все раньше и уехал. Фильм был успешным, на европейских фестивалях побывал: ездил с ним во Францию, Англию. Там ко мне подошла девушка: «Я хочу быть вашим агентом, но надо выучить язык в совершенстве». И вскоре пригласила на пробы голливудского фильма «Подарок». А я опять учусь!
Сыграли в партнерстве с Гошей Куценко русских офицеров ФСБ. Режиссер и продюсер советовались с нами, как военные в России честь правильно отдают. В остальном американцы не отошли от привычки карикатурно изображать русских сотрудников спецслужб. В свободное время я путешествовал, даже съездил в Диснейленд, но пожалел об этом... Сел на горку в виде лица Микки-Мауса — укачало жутко, думал потом: «Господи, зачем я полез на эту крысиную морду?»
Одна из сцен фильма снималась в Москве, я показал режиссеру Грегу Марксу столицу, среди прочего повел его в Алмазный фонд. Потом с гостями покатались на кораблике по Москве-реке, они выпили и спрашивают: «Где у вас тут девочки? Мы слышали, что в Москве они хороши!»
В США мне понравилось, и были все перспективы, чтобы там остаться и строить карьеру. Снимался с Мартином Шином, у которого есть свой маленький театр, он любит там ставить русских авторов — приглашал меня играть в «Медведе» Чехова. В общей сложности я провел в Лос-Анджелесе около трех лет, но тут включилась русская ментальность. Стал непрерывно думать: «Как же там мои Ангелина с Кариной?» Мне предлагают договоры, а я:
— Не могу, у меня дети.
— Какие дети?
И я решил вернуться. Но если вы думаете, что нашему актеру после Голливуда тут открыты все двери, то спешу вас удивить — сниматься стал далеко не сразу, начинал с эпизодов. На пробах в «УГРО. Простые парни 3» стали спрашивать, откуда я. Отвечаю: «Окончил ГИТИС, снимался в Голливуде». Никто не поверил, отсняли сезон, опять спрашивают: «Правда, что ли, в Голливуде играл?» И все равно не верят. Другие говорили: «Чего вернулся? Здесь своих хватает!» Больше я никому про свой заграничный опыт не говорил.
Хотя сам почувствовал, как говорится, разницу. Ломало поначалу страшно: репетиций нет, группа зажата во времени, павильоны без вентиляции. Но это хорошая школа, чтобы адаптироваться к съемкам в российских сериалах. Пришлось работать и над акцентом: до сих пор читаю вслух русскую классику, но стоит выехать в Европу дней на десять, акцент возвращается, начинаешь мыслить по-английски. Должен был заново доказывать свой профессионализм, очень помогла и мой агент Марина Карнаева, за что ей большое спасибо.
После «УГРО» меня чаще всего приглашали на роли полицейских и бизнесменов. Когда предложили на выбор роль следователя или маньяка в четырехсерийном фильме «Дудочка крысолова», я радостно ухватился за злодея — и стал поигрывать отрицательных героев.
Мне везет с партнерами. В сериале «Доктор Рихтер» планировалась сцена с Серебряковым, в которой я должен был его ударить. Алексей был уставшим, раздраженным и сразу начал всех распекать: «Это плохая мизансцена, что вы мне говорите?» Я его отвел в сторонку, предложил: «Давай отрепетируем удар». Он мгновенно переключился на работу, и все получилось филигранно.
В сериале «Синичка» играли с Глашей Тархановой, которая только что родила четвертого ребенка и все время бегала сцеживать молоко. Мы шутили: «А где твой молоковоз?» — у нее с собой были контейнеры. Она умудрялась совмещать свой график кормления с довольно напряженными съемками.
В сериале «Секта» удивила юная актриса Марта Тимофеева. Она очень тонко чувствует роль, партнеров, может даже что-то предложить: «А вам не кажется, что мне лучше не там, а тут стоять?» — и все к ней прислушиваются.
Всегда рад повстречаться на площадке с мэтрами. Приятно было посмотреть на Юрия Соломина, с которым сыграли в «Точке кипения»: дисциплинированный актер, всегда приходил первым на площадку с выученным текстом. Было много ночных смен, мы переживали, как Юрий Мефодьевич это выдержит, но он был в строю, поддерживал себя чаем с травками.
В сериале «Лучше, чем люди» с Кириллом Кяро раскалывали друг друга нещадно. «Серега, я не могу, отвернись, не смеши!» — просил он, когда был в кадре. Андрей Джунковский пригласил меня на роль робота с красивым торсом, а я сказал: «Ну чего я буду раздеваться, надо талантом брать». Но как только вошел в кадр, понял, что люди, которые играли роботов, выполняли нереально сложную задачу — ходили на полусогнутых ногах по одной траектории.
...В общем, карьера постепенно шла в гору и у нашей семьи появился второй шанс. В Америке поработал с психологом и стал понимать, что, может, не был прав в том, как вел себя с Ларисой. Захотелось все исправить. У Карины начался сложный период — четырнадцать лет. Родителей постоянно вызывали в школу на серьезные разговоры. Так и свели нас с Ларисой снова: после школы мы прогуливались вместе, проснулись былые чувства. Я сказал:
— Давай попробуем начать все заново. Мы уже взрослые, в прошлом наделали дел. Но ты подумай...
И она ответила:
— Да, я была бы рада.
Понимал, что Лариса на меня очень обижена, и был благодарен, что опять приняла мои ухаживания. У нас началась вторая волна отношений — это было счастливое время. Лариса снова забеременела, но врачи проглядели, что у малышки ручка приклеилась к плаценте. На восьмом месяце сделали кесарево. Врач в больнице подвел меня к инкубатору:
— На ручке нет пальчиков. Оставляете?
И тут Катя открывает глазки.
— Ну и что? Значит, у нас особенная девочка!
Сейчас Катюше уже шесть, мы купили ей кибернетический протез, который имитирует движение руки, — разноцветный, с наклейками. Переживал, как ее будут воспринимать в коллективе, но обошлось. В садике дети, глядя на ее протез, спрашивают: «Где взяла? Тоже такой хочу!»
Ангелина сначала занималась рисованием и танцами. А в тринадцать лет вдруг поставила нас перед фактом: «Я теперь хожу на греблю». Оказалось, к ним в школу пришел тренер и влюбил ее в этот вид спорта. Рядом школа олимпийского резерва, я пришел к тому тренеру, спросил: «Какие у дочки перспективы?» Он сказал, что вид спорта развивается, и предложил перевести Ангелину из школы к ним.
Я поддержал дочку, вспомнил свой опыт, из которого извлек, что в жизни главное не направление, в котором ты идешь, а вера в тебя близких людей. Начались тренировки, репетиторство — все девочки гуляют, а дочка занимается. Потом она поступила в институт физкультуры и всего добилась сама: в свои восемнадцать Ангелина — победитель первенства России по гребле на каноэ 2018 и 2019 годов. Умничка моя! И молодого человека встретила в своей среде — тоже каноиста, уже нас познакомила.
Карина же пошла по моим стопам, я ведь с детства брал ее в институт: она сидела на коленях у всех моих однокурсников, пока мы придумывали отрывки. И когда дочка оканчивала школу, конечно, объявила: «Хочу быть актрисой». А я до этого отправлял ее учить язык в Англию, надеялся еще чем-то заинтересовать, но все ушло в актерство.
Институт современного искусства, где есть театральный курс, мы сначала не рассматривали, но он расположен недалеко от дома, так что выбрали его. И Карина окончила этот вуз с красным дипломом, потом играла в театре, снялась в четырех проектах. Помогаю дочке чем могу, но и к самостоятельным шагам подталкиваю. Дал телефон актерского агентства: «Звони, договаривайся, сможешь убедить — молодец». Карину взяли.
Однако так вышло, что в 2018-м мы с Ларисой опять развелись. На этот раз между нами начался разлад без видимых причин, будто магнит перевернули — стало отталкивать друг от друга. Предложил разойтись я, чем опять ее обидел, но по-другому просто не мог.
В какой-то момент почувствовал себя в полной изоляции: стал набирать сообщение и вдруг увидел, что дочка занесла меня в черный список, — и так поступила вся семья. Меня трясло, все мысли были только о том, что потерял детей. И вроде бы мы с Ларисой все это однажды уже проходили, но наш второй развод оказался еще больнее...
Постепенно докопался до истины. У Ангелины проходили соревнования в Крылатском, я вышел на ее подружку и попросил передать, что горжусь дочкой, пусть она пока и не хочет со мной общаться. В ответ услышал: «А кто вам сказал, что не хочет?» И тут я стал догадываться, что все не так, как мне казалось.
Ангелина готовилась к первенству Европы и мира, Лариса прислала СМС, что ей нужна доверенность на выезд за границу. Мы договорились встретиться, чтобы подписать документы, и я спросил: «Вы объясните, что произошло?» Разговор получился эмоциональным, я уже собрался уходить, но понял, что так потеряю детей окончательно, извинился, пообещал убрать эмоции и постарался донести, как мне важно участвовать в их жизни. Потом выяснилось, что когда мы начали разводиться, моей жене на почту пришло сообщение — якобы я продаю нашу квартиру. Кто его прислал, мы так и не выяснили.
Стараюсь уделять дочерям максимум свободного времени: ездил с Ангелиной в Италию на первенство Европы, где она заняла третье место, потом мы уже с Кариной поехали болеть за нее на первенство мира. И я почувствовал, что это было очень важно для нас всех.
Этот сложный для меня период совпал со съемками сериала «Рая знает все!», который недавно прошел на телеканале «Россия». Поначалу я находился на площадке в ужасной депрессии. Очень поддержала Настя Веденская, с которой мы по сюжету играли любовь. Она сама переживала непростое расставание с мужем Владимиром Епифанцевым. В перерывах мы садились и подолгу разговаривали... В результате она помогла мне пережить тяжелый разрыв с женой, а я подтолкнул ее развестись официально. Нам обоим нужно было поставить точку в прошлых отношениях, чтобы начать новые.
Очаровала меня Настя еще на пробах, мы встретились там. Она явилась в образе Раи — в ярком платье, с прической, макияжем. А глазищи, а улыбка! «Вот как надо ходить на кастинги!» — сказал я режиссеру. Настя относилась к своей героине очень творчески: в одной из сцен входит в комнату и танцует у дверного косяка, потом с дверью... Она сама придумала этот забавный танец, от которого я все время раскалывался. Бывало, переругаемся, но по сценарию надо целоваться, я говорю: «Ну иди сюда!» — а Настя язык показывает. Поскольку любовных сцен было много, если кто-то один заболевал, второй и в этом поддерживал партнера — уколы друг другу по очереди ставили. А играть любовь в нашей ситуации было одно удовольствие!
Снимали проект в Королеве. В одной из серий мой герой-полицейский выбегает из-за трансформаторной будки, преследуя преступника. И вот я стою за ней в форме полицейского, с пистолетом наготове, с папкой под мышкой, жду команды режиссера. Вдруг рядом останавливается машина, из нее выбегают двое, заламывают мне руки, разворачивают лицом к стене: «Значок покажи!»
Слышу команду режиссера: «Мотор! Начали!» Через минуту мат-перемат: «Сережа! У тебя там рации нет, что ли?» А я ответить не могу, на меня уже наручники надевают. Наконец наши решили проверить, куда я подевался, и застали сцену ареста. Хорошо, что у группы было разрешение на съемки, но задержали процесс минут на сорок.
Получилось то ли в кино как в жизни, то ли в жизни как в кино... После этого сериала мы с Веденской столкнулись с очередной волной узнавания на улицах. Зрители хотят нас видеть парой и в реальной жизни. Задают вопросы в социальных сетях, спрашивают, если встречают нас, — вместе ли мы. Настя для меня родной и близкий человек, я ее очень люблю, но нет, мы не пара, мы — друзья!
Подпишись на наш канал в Telegram