Как-то Малинин в интервью сказал, что всегда женился, когда рождались дети, а мне кажется наоборот — разводился, когда они появлялись на свет. Он ушел от нас, едва Кире исполнилось девять месяцев. Саша сразу отказался от дочери. Не нужна она была ему тогда, не нужна и теперь...
Совсем недавно на одно телешоу пришла адвокат Малинина, она объявила, что хочет раскрыть давнюю личную трагедию артиста. Заявление, санкционированное ее клиентом, прозвучало на всю страну: «Кира — дочь не Александра, а его отца!» Оказывается, Малинин всегда подозревал, что между мной и свекром была любовная связь. Слава богу, никто в эту дешевую сенсацию не поверил. Как можно было не пощадить памяти своего умершего родителя и нанести очередную травму дочери? Какое кощунство! Бедный Николай Степанович, царство ему небесное! Хорошо, что он не слышал этого бреда, произнесенного от имени его родного сына, а то бы еще раз умер — от разрыва сердца...
Шурик Выгузов, именно так звали Александра Малинина, приехал в Москву из Свердловска. Его семья жила очень бедно: деревянный барак с удобствами во дворе неподалеку от железнодорожного полотна. Отец был путейцем. После армии Саша решил покорить столицу, но это непросто. Помню, как он при мне звонил Николаю Степановичу: «Подкинь денег, у меня остался рубль». И тот регулярно слал старшему сыну в Москву переводы.
Когда два года назад отца с инсультом увезли в больницу, Саша даже не справился о его здоровье. Малинина растрогать очень трудно. Он уже элита, голубая кровь, а тут родня — «деревня». Николаю Степановичу не помогал, хотя тот всегда его материально поддерживал. Второй жене Николая Степановича пришлось разыскивать телефон Александра на телевидении, чтобы сообщить ему о болезни папы, тот хотел перед смертью повидаться со старшим сыном, попрощаться.
Когда в прессе поднялся шум, Малинин был вынужден выложить в социальных сетях видео с обращением к публике: «Пусть его окружение не волнуется, что им нечем платить за лечение. Я обязательно помогу». В итоге оплатил он отцовские похороны, но сам на них не появился.
В одном из интервью Малинин объяснил, что обижен на отца за то, что тот бросил мать, предал семью. Но его родители разошлись, когда Саше было около тридцати. Ничего себе «ребенок»! А сам-то? Святой, что ли? Двоих детей оставил: Никиту от первого брака и мою Киру.
Виделась я со своим свекром всего три раза. Первый — когда Саша перед свадьбой повез в Свердловск знакомить с родителями. Второй — когда Кирочка родилась. Николай Степанович и Ангелина Анатольевна приезжали погостить в Москву, посмотреть на внучку. А еще мы с маленькой дочкой ездили к ним в гости. Кире надо было окрепнуть после тяжелой операции. Они нас очень тепло приняли. Николай Степанович расспрашивал о сыне, беспокоился, как он. А Ангелина Анатольевна готовила очень вкусные пельмени. Я не жаловалась, ну что буду пожилых людей расстраивать? Да и стыдно было признаваться в том, что не складывается у нас...
Мы познакомились с Сашей в коллективе «Метроном». Я была уже солисткой ансамбля, пела с самим Михаилом Боярским хит, известный на всю страну — «Так не должно быть», участвовала в программе «Шире круг». А Саша Выгузов стоял на сцене в составе группы. Он был провинциалом, ни прописки, ни квартиры. Я — звезда, а парень нищий рокер, но он мне сразу понравился. Саша носил длинные волосы, они были у него красивого пепельного цвета, косуху и разные модные «фенечки».
Я снимала тогда комнату в коммуналке на Дорогомиловской. Саша часто приходил в гости. Однажды засиделся до утра. Выгузов и Малинин — два совершенно разных человека. Саша был простым, веселым, позитивным парнем, душой компании. А какой прекрасный, задушевный голос! «Я тебя люблю» — эти слова, как волшебный ключик, открыли путь к моему сердцу. Ради его объятий я была готова на все.
Наш тайный роман продолжался год. Саша так красиво ухаживал за мной! Пел серенады под окном, часами ждал в подъезде, обрывал телефон, объяснялся в любви. Однажды, когда я уехала встречать Новый год к друзьям, бродил в одиночестве, как неприкаянный, по улицам с гитарой. Он об этом рассказал моей маме, часто ей плакался в жилетку: мол, люблю Олю больше жизни, готов на все ради нее. Сидел с ней часами и говорил только обо мне. Мама, смеясь, все передавала.
В детстве мне не хватало родительского тепла. Вот и поверила ласковым словам. Стоило ему взять в руки гитару и проникновенно спеть романс, глядя влюбленными глазами: «Я так хочу всю жизнь прожить с тобой...» — как у меня дух захватывало. Он был для меня идеалом мужчины! Не слушала никого: ни маму, ни подруг, которые наперебой уверяли, что он причинит мне боль.
Первое время Саша не признавался, что женат. Обручального кольца никогда не носил. Но разве в нашем музыкальном мире что-то утаишь? Его женой была Инна Курочкина, скрипачка из «Поющих гитар», у них рос сын Никита.
Как-то «Метроном» выступал с концертом в Парке Горького. Туда, не подозревая о моем существовании, пришли Инна с Никитой. Саша мне их даже издали показал: симпатичная брюнетка с маленьким мальчиком. Хотел подчеркнуть, что теперь от меня ничего не скрывает.
Естественно, уверял, что жену не любит, живет с ней только из-за сына. Клялся и божился, что вот-вот разведется: «Подожди, Никита подрастет немножко...» Так бы и дальше кормил обещаниями, но я, не выдержав, поставила вопрос ребром:
— Между нами все кончено! Так больше продолжаться не может.
И угроза мгновенно подействовала. Поразмыслив, он сделал выбор:
— Хочу быть с тобой.
Когда я объявила маме, что выхожу замуж за Выгузова, она была в шоке. Пыталась образумить: мол, он нищий провинциал, да еще и с ребенком. Но остановить меня было невозможно: люблю, и все тут! И если мама лишь подозревала будущего зятя в меркантильности, мой брат сразу же его раскусил: «Я ему не верю, у него есть какая-то цель!» Впоследствии они оба, увы, оказались правы...
Наша свадьба была очень скромной. Расписались в ЗАГСе, я — в старом полосатом платьишке, жених у кого-то из друзей одолжил костюм. Купили, как полагается, обручальные кольца. Правда, Саша свое так ни разу и не надел. Он же свободный человек! Для родственников накрыли стол в маминой двухкомнатной квартире. Жених после регистрации умчался по каким-то срочным делам. И пропал... Гости «Горько!» кричат, а мне целоваться не с кем: Саши все нет и нет. Явился, когда веселье было в разгаре, объяснив, что не мог пропустить важную встречу. Словом, как справили свадьбу, так и жили...
Молодой муж перевез свои вещи в мою съемную комнатку. Торжественно подарил бамбуковую вазочку с рисунком. Где он ее взял? Возможно в прошлой семье. Не думаю, что он сходил за ней в магазин... Но разве на такие мелочи обращаешь внимание, когда любишь? Всему найдешь объяснения и оправдания.
Чуть ли не сразу после свадьбы пошли разговоры про прописку. Саша начал петь в ансамбле Стаса Намина, впереди забрезжили поездки за рубеж. Говорил: «Оля, поверь, у нас будут деньги, валюта», — а меня и уговаривать не надо. И так на все ради него была готова. Верила, что мужа ждет большое будущее.
В прежней семье прописаться ему не удалось, тесть встал грудью на защиту московской жилплощади. Он сразу же просек Сашу. А тот все надеялся, что сердце отца Инны дрогнет. Не дрогнуло. Пять лет он там продержался. Я настаивала, чтобы мужа прописали в нашей квартире, мама была категорически против. Пыталась сопротивляться, но под моим напором сдалась. Ну как я могла не поверить любимому человеку?!
Конечно, боялась его потерять. Обстирывала, готовила, ждала у окна. А стоять у окна приходилось часто. У меня были причины его ревновать. Думаю, подруги у него были всегда. Он к этому относился легко и даже, гордясь, говорил: «Я люблю женщин, а они меня!» Саша не считал нужным скрывать измены, не прятался, хотя бы для приличия. Когда выступали на гастролях, видела, как на него реагируют зрительницы. Ему было достаточно поманить пальцем — и любая кидалась на шею.
Он искренне не понимал, что делает мне больно. В его постели могла оказаться даже моя близкая подруга. Был такой случай — она сама в слезах все рассказала. Я закатила скандал, рыдала, била посуду, гнала из дома. Саша сумел уболтать: «Ну Оля, что ты, родная? Я только тебя люблю. Это было по пьяни... Прости». И мы снова мирились. Но не проходило и дня, как он снова убегал «по делам». Мама, наблюдая нашу семейную жизнь, крутила пальцем у виска: «Скажи, сколько ты еще будешь терпеть? Он же обманывает тебя!»
Не знаю, ревновал ли он меня? Такие мужики считают, что им, красавцам, женщины не изменяют. Но однажды Саше пришлось поволноваться. Он тусовался в компании Стаса Намина, а я сидела у нас на Дорогомиловской. Хорошо, пришла подружка, отвлекла от грустных мыслей. Она была в курсе наших отношений. «А что это мы сидим как две дурочки и ждем твоего муженька? Давай кого-нибудь в гости пригласим?» — предлагает она. А тут вдруг звонок — музыкант Стаса Намина. Слышу в трубке, как у них там дым коромыслом стоит.
— Ребята, давайте приезжайте к нам, — говорю. — Составьте компанию.
— Отлично! Девчонки, ждите, нас будет двое!
И как только Саша услышал это, примчался на такси, обогнав наших кавалеров. Он сделал так, чтобы те не появились. Ему можно гулять, а другим нельзя!
Я делала все, чтобы угодить мужу. Никогда не запрещала ему видеться с Никитой. Его бывшая жена не давала расслабиться, сама звонила и напоминала о родительском долге. Особого рвения Саша не проявлял, мне казалось, он недостаточно уделял Никите внимания. Не сумасшедший отец, это было очевидно. Но я, как и все девушки, была воспитана на классической литературе: «Мужчина любит женщину, а значит, и ребенка от нее». Инна просто не была ему дорога. Со мной все будет иначе...
Помню, как однажды Саша привез Никиту к нам. Ребенка не с кем было оставить, попросили отца посидеть. Саша забрал его прямо с детской площадки, он там измазался. Мы втроем поехали в гости к моей маме. Когда она стала Никитку раздевать, только ойкала: «И это надо постирать! И рубашечку тоже! И носочки...» Одним словом, обстирала парнишку, обгладила, накормила. Он в тот раз даже у нас ночевал.
Вскоре я забеременела. Нам было тогда лет по двадцать шесть — уже не дети. Мы с Сашей не планировали заводить ребенка, все произошло неожиданно. Когда я объявила новость мужу, он отнесся к ней без особой радости. Опять пеленки-распашонки? Тоска зеленая. Правда, уговаривать сделать аборт не стал. Я решила рожать, ведь до этого долго не могла забеременеть.
Конечно, на первом месте у него были амбиции. Впереди — далеко идущие планы. Я тогда еще не знала, что к своей цели он идет не оглядываясь. Мне рассказывали музыканты, как он со многими друзьями потом, когда взлетел, распрощался. Не тратил время понапрасну: если человек не помогает карьере — зачем он нужен?
А тут у Малинина начался бурный роман. Однажды мы попали в актерскую компанию моего знакомого Димы Харатьяна. Как только переступили порог, я сердцем почувствовала опасность: это ОНА. За столом сидела красивая девушка с длинными вьющимися волосами. И я не ошиблась. Он пропал! Саша не сводил с нее глаз. Девушка стала бойко цитировать Ницше, а это был его кумир! Он тут же подсел к ней, стали обсуждать роман Гессе «Степной волк». Саша никогда не был книгочеем, но, как все музыканты, привозил с гастролей дефицитные книги. Это было модно. Кто-то ему посоветовал прочитать это произведение. Ему страшно понравился образ волка. Он, Шурка Выгузов, был таким же хищником, вечно голодным, с острыми зубами и невероятной хваткой, рвал всех на куски на своем пути.
На моих глазах между ними начался флирт. Я посидела полчаса, а потом незаметно ушла. Через какое-то время появился Саша:
— Я люблю эту женщину!
— Надолго ли?..
Он исчез. Я слышала от общих друзей, что муж поселился у этой девушки. Но сумасшедшая любовь к начитанной барышне скоро закончилась. И Гессе не помог. Саша снова, как ни в чем не бывало, появился дома. Опять та же песня: «Прости, не могу без тебя...» Мне было очень больно, но я его приняла.
Беременность я переносила очень трудно, постоянно ставили угрозу выкидыша. Летом меня положили на сохранение. Мама уехала отдыхать в деревню, Саша пропадал на гастролях. Лежу в больнице никому не нужная, всеми брошенная. Но однажды повезло. Муж с компанией проходил мимо роддома на Кутузовском, покричал под окном. Выхожу на балкон и вижу картину: Саша в окружении веселой стайки девиц радостно машет мне рукой. У него жизнь по-прежнему била ключом. Отметился — и полетел дальше развлекаться. Я вернулась в палату, легла на свою койку, отвернулась к стенке и от обиды заплакала.
А как хотелось есть! Других женщин мужья баловали. Мою соседку восточный супруг заваливал огромными пакетами с едой. Однажды, держа в руке кусок курицы, она мстительно спросила: «Ну, что смотришь? Жрать, наверное, хочешь?» Иногда людям приятно унижение известного человека. Все знали, что я певица. Слава богу, медсестра пожалела и перевела в другую палату...
Из роддома меня забирала мама, Саша в этот момент был на гастролях в Германии. Через какое-то время из Свердловска приехали его родители, они очень хотели поглядеть на внучку. Остановились у нас на несколько дней. Тут и молодой папа появился с гостинцами для дочки.
Помню, наклонился над детской кроваткой, внимательно посмотрел на девочку и сказал, что дочка не очень-то на него похожа. Посидел, поел, посмотрел на часы и... умчался. А мне как кол в сердце вогнали. Я так была измотана родами, его бесконечными изменами, что всю ночь проплакала.
А Николай Степанович никогда не сомневался, что Кира его внучка. Он был очень рад ее рождению. Кстати, именно свекор настоял, чтобы мы пошли в ЗАГС и зарегистрировали малышку. Я еще полгода за Сашей бегала бы. Его родители все время пытались сына образумить: «Что ты делаешь? Одумайся! Позаботься о семье!»
До рождения ребенка муж часто говорил, что всегда мечтал о дочке. Он и имя ей выбрал — Кира. «Так звали мою первую любовь!» — с пафосом сказал Саша. В ее свидетельстве о рождении она стала Кирой Александровной Выгузовой.
Конечно, я надеялась, что появление в семье ребенка все изменит, муж остепенится. Но он как был гостем в моей жизни, так гостем и остался. Приходил когда хотел, уходил куда хотел. Ни моральной, ни материальной поддержки от него я не видела. Абсолютная безответственность. Сама, сама, сама...
Ну сколько можно терпеть? Я наивно верила словам, а надо было судить по поступкам. Что я знала о семье? Тогда жили все по-советски: вышла замуж — терпи, рожай и надейся. Думала, все перемелется, он повзрослеет, остепенится, оценит мою преданность. Я выходила замуж навсегда и Киру рожала в любви. Кто же заводит детей, предполагая, что семья распадется? Наш ребенок появился в браке, нести за него ответственность должны оба родителя...
Моя мама помогала с дочкой, Сашина — присылала посылки с детскими вещами. А у него были своя жизнь, свои планы.
Тут еще выяснилось, что Кире нужно сделать операцию на сосудах сердца. Четырехмесячную кроху ожидал операционный стол. Помню, пришел Саша, веселый, довольный жизнью. Успокаивал меня: мол, не переживай, все обойдется. Поел, переоделся и был таков!
Я сидела рядом с детской кроваткой и смотрела на дочку. Она задыхалась, но все время двигалась. Я горько думала: «Как борется эта храбрая девочка за жизнь! А что хорошего ее ждет впереди? Безотцовщина». Именно в этот миг поняла, что мы с Сашей рано или поздно расстанемся. Но я была связана по рукам и ногам страхом остаться одной с больным ребенком. Наверное поэтому за него боролась, закрывала на все глаза, надеялась, что в конце концов отцовские чувства в нем проснутся. Но это была иллюзия. Поговорка «Любовь зла...» — про меня.
А тут муж попал в аварию. Закон бумеранга еще никто не отменял. Его папа из Свердловска перегнал Саше машину. И вот на ней он куда-то въехал и с переломами руки и ноги оказался в больнице. Естественно, я бросилась к любимому, притащила ему в палату телевизор. Мама даже руками всплеснула:
— Ой, ну и дура ты! Куда побежала?
— Саше скучно!
А муж очень весело проводил время, окруженный компанией друзей. Он довольно долго провалялся на больничной койке. Сейчас Саша любит драматически рассказывать об этой аварии, что это был поворотный этап в его жизни, что на время он потерял голос и в итоге пришел к Богу.
После аварии у Саши действительно началась новая жизнь. Это был взлет, о котором муж так страстно мечтал: концерты, зарубежные гастроли, успех. Перед одной ответственной поездкой Стас Намин предложил ему сменить фамилию. Девичья фамилия его мамы была Малинова, Саша для благозвучности немного ее изменил и стал Малининым.
Мы переехали с маленьким ребенком к маме в «двушку». Муж появлялся дома все реже и реже. Все было понятно. Московская прописка в кармане, а больше ему ничего и не надо. Приходил «перекантоваться», как в гостиницу: помыться, перекусить, переодеться. Здесь хранились его вещи, книги, магнитофон. Мама каждый раз возмущалась: «Придет грязный, нечесаный. Глаза бы мои на него не смотрели!»
Я пыталась его вернуть:
— Что ты делаешь? У тебя же дочь!
Наивная дура! На что он невозмутимо ответил:
— Ты хотела этого ребенка, не я.
Мама твердила одно: «Гони его в шею!» Но я это сделать не решалась: безвольно позволяла ему вытирать об меня ноги. Абсолютно неопытная, не знала, как живут другие семьи. И не было человека, который подсказал бы, как себя вести в той или иной ситуации. Мама могла только рубануть рукой по столу и сказать: «Он тебе не нужен!» Она в отличие от меня все время скандалила с зятем. Стоило ему переступить порог, как начиналось: «Хватит вешать лапшу на уши моей дочери! Приходишь в два-три часа ночи и начинаешь ей рассказывать байки — «задержался на работе». Меня не обманешь!»
Однажды она не выдержала и в ярости швырнула в Сашу сковородку, тот еле увернулся. Он старался не показываться теще на глаза. Я терпела, а он этим пользовался. Со мной ему достаточно было «включить чары», с мамой этот фокус не работал. Она видела его насквозь. А я закрывала на все глаза, элементарно боясь потерять мужа. Конечно, немного стервозности и хитрости не помешало бы. Другая ему нужна была женщина. Эмма, его третья жена, смогла его прибрать к рукам. А у меня не получилось...
Все было, увы, предопределено. В самом начале наших отношений был один знак. Я о нем вспомнила, когда все стало рушиться. Как-то Саша подарил мне золотую цепочку с крестиком. Я долго гадала, где он ее взял? Однажды принимала ванну, вылезаю и вижу: цепочка висит на шее, а крестик смыло водой. Саша — не моя судьба. И его смыло водой. Когда все было между нами кончено, я спросила у него: «А где ты взял крестик?» Сначала он не хотел говорить, потом признался. Оказалось, что он принадлежал его первой жене. Это в его стиле...
Последнюю точку поставила не я, а мама. Она открыла дверь и сказала таким тоном «Свободен», что он молча вышел. Ей надоело, что зять не заботится о дочери, не помогает, врет, изменяет. Одной причины из этого длинного списка было достаточно, чтобы разойтись. Мы все равно с ним рано или поздно расстались бы. Но если бы мама его не выгнала, сколько моей крови он успел бы попить!..
Саша долго звонил, хотел, чтобы ему отдали купленные им телевизор и магнитофон.
«А кто за московскую прописку будет платить, Саша? — спросила мама. — Она, между прочим, стоит немалых денег».
Вскоре после нашего развода он получил жилплощадь. Я даже не подозревала, что мой практичный муж сходил в исполком и встал в очередь на квартиру.
Больше Саша ни в моей, ни в жизни дочери не появлялся. Как только переступил порог, тут же и забыл о нас. И был счастлив, что так легко отделался. Никогда не запрещала ему видеться с Кирой. Но если он сам не хочет, как я могу заставить? Под дулом пистолета? Малинин — холодный, расчетливый человек, у него нет чувства крови. Он занимался карьерой, добивался звездности. Надо отдать должное его трудолюбию и целеустремленности.
Как-то уже в зените своей славы Малинин в интервью сказал, что всегда женился, когда рождались дети, а мне кажется наоборот — разводился, когда они появлялись на свет. Он ушел от нас, едва Кире исполнилось девять месяцев. Саша сразу отказался от дочери. Не нужна она была ему тогда, не нужна и теперь...
Он оставил меня с больным ребенком на руках, без средств к существованию. У кого искать помощи и поддержки, я не знала.
Так сильно обожглась, что боялась даже думать о новых отношениях. Тут выжить бы, дочку прокормить. С радостью ухватилась за возможность петь в варьете в гостинице «Космос». Работа ночная, платили копейки. С ребенком сидела мама. Жили мы голодно, трудно. Я отказывала себе в еде, чтобы накопить денег на новые ботиночки для Киры. А ведь Малинин уже собирал стадионы. Ну не буду же я за ним бегать и просить помочь! Если нет чувства отцовства, оно и не появится. Инна, его первая жена, все время напоминала ему о Никите. И что это дало? Я видела фото, где Малинины стоят в окружении детей, рядом с Сашей уже взрослый старший сын. Но я не верю, что они общаются. Это все показуха, для глянца. Я слышала, что у Никиты проблемы, он куда-то пропал. Помогает ли сейчас ему Малинин? Не знаю. Если бы он его любил, я бы видела это с самого начала...
Как-то на концерте столкнулась с бывшим мужем, рядом с ним уже была Эмма. Саша кардинально поменял образ: остриг коротко волосы, сменил косуху и рваные джинсы на белоснежный фрак и стильную бабочку. Думаю, это заслуга жены. Тогда я не знала о ней ничего. А теперь думаю, они с Сашей очень похожи: расчетливые, холодные, хваткие. Сошлись, как говорится, характерами. Оба из провинции — он из Свердловска, она из Самары, вместе прошли путь к богатству и успеху.
Развелись мы двадцать восьмого июня 1988 года. Тогда, когда в моей жизни появился Владимир Евдокимов. Он был известным концертным администратором. Вначале нас связывала только работа, но постепенно Евдокимов завоевал меня своей преданностью. Володя оставил всех своих артистов и стал заниматься только моими гастролями, именно тогда я спела песню Вячеслава Добрынина «На теплоходе музыка играет». Пришла известность и... любовь. Впервые я почувствовала, что обо мне заботятся, оберегают и носят на руках. Малинин, узнав о переменах в моей жизни, сделал глубокий выдох: Зарубина уже не одна и новый мужчина прекрасно заменит Кире отца.
Встретились мы в суде. Рядом со мной стоял абсолютно чужой человек. Было такое впечатление, что нас никогда ничего не связывало. Саша светился от радости. Груз с его плеч окончательно спал...
Он забыл про Киру, будто и не было ее никогда. Не поздравлял с днем рождения, ни разу о себе не напомнил. Некоторые пытаются его понять:
— Но вы же сами Александра оттолкнули, сами оградили дочь от его присутствия. Зачем ей папа? Она уже взрослая!
Когда слышу это, начинает трясти:
— Ребенок внутри человека живет всегда! Даже в пятьдесят лет она будет хотеть общаться со своим отцом.
Особенно любят заступаться за Малинина мужчины: мол, нам надо напоминать, тормошить, просить. Находятся люди, которые его оправдывают: «Он же ее не воспитывал». Но я знаю отцов, которые за своего малыша горло перегрызут. А сколько мужчин стучатся в закрытую дверь, чтобы увидеть свою кровиночку! Унижаются перед бывшей женой, лишь бы она разрешила общаться с детьми. Кто ему мешал приходить к Кире? Он мог сказать Владимиру: «Это моя дочь! Хочу, чтобы она гостила у меня на выходных. Хочу дать ей образование, поставить на ноги». Разве Евдокимов посмел бы помешать родному отцу видеться с девочкой?
Когда дочке исполнилось пять лет, мы с Володей решили уехать в Америку. Перед нашим отъездом я назначила Малинину встречу. Помню, как сидели у него в машине. Я достала из сумки документы и протянула: «Подпиши». Он легко подмахнул бумагу — это было разрешение на выезд дочери.
На прощание, правда, попросил дать ему фото маленькой Киры. Больше разговаривать было не о чем. Вышла из машины и направилась к метро ни разу не оглянувшись...
Кира до тринадцати лет не подозревала, кто на самом деле ее настоящий отец. Папой в детстве она называла Володю, своего отчима. В США, чтобы не было вопросов, поменяли ее отчество и фамилию — там это очень просто делается. И она стала Кирой Владимировной Евдокимовой. Это не официальное удочерение, на него необходимо разрешение родного отца. А такой бумаги Малинин не давал. Процесс этот сложный, длительный, судебный.
Прожив в Америке восемь лет, я поняла, что нельзя скрывать от дочки правду. Там принято дружить семьями, встречаться с детьми от разных браков, общаться. Отцы несут ответственность, и неважно, в каких они при этом отношениях с бывшими женами.
Прежде чем признаться дочери в том, кто на самом деле ее биологический отец, я посоветовалась с Володей. Он уговаривал меня не делать этого, все твердил:
— Не стоит...
— Почему я должна скрывать правду от Киры? А если ей посторонний человек об этом скажет? Будет обида на всю жизнь!
В тот момент было неважно: понравится это Володе или нет. Дочка выросла, кое-что уже соображала. Я почувствовала, что пришло время.
Была еще одна причина. Я ведь тоже такое в детстве пережила. Как и моя дочь, ношу фамилию неродного отца. Когда мне был год, мама вышла замуж за ужасного человека. Он бил меня, бил старшего брата. Я не подозревала, что он ненавидит нас за то, что мы рождены от другого мужчины. Однажды мне открыла глаза подружка:
— Хочешь, расскажу тебе секрет?
— Хочу!
— А ты знаешь, что дядя, который у вас живет, не твой папа?
Помню, что узнав правду, я не спала всю ночь. Утром спросила у мамы:
— А где мой папа?
Деваться ей было некуда, и она призналась:
— Умер...
Обида сохранилась на всю жизнь. Почему об этом рассказали чужие люди? Я не хотела, чтобы такую же травму пережила моя дочь. У меня не было отца, я мечтала, чтобы Киру воспитывал ее родной папа. Вот за это и боролась. Но проиграла...
Однажды я наконец решилась:
— Кирюша, нам надо поговорить...
Она меня ошарашила встречным вопросом:
— Что? Я... из детдома?
— Ну что ты! Просто я хотела сказать, что твой настоящий отец Александр Малинин, знаменитый в России певец.
Кира очень скрытная девочка, все свои переживания прячет глубоко в душе. Почему дочка решила, что она из детдома? Как оказалось, проблема была в Володе. С Кирой мы на эту тему не разговаривали, но я видела, что у них сложились непростые отношения. В детстве она его называла папой, а потом, повзрослев, стала обращаться по имени.
Володя был прекрасным мужем, но с Кирой вел себя холодновато. Он много занимался дочкой в детстве, заботился о ее здоровье. Когда подросла, стал давить, воспитывать, не нашел подхода. Все время читал нотации: «Почему ты просишь у мамы деньги? Сама уже можешь зарабатывать!»
Он был ужасным собственником, любил меня, заботился, баловал как ребенка, но то, что Кира ему неродная, принять не мог. Дочка видела разницу в отношении ко мне и к себе, переживала. Как-то она мне призналась: «Знаешь, что меня больше всего поражает во Владимире? Как можно свою жену ревновать к ребенку? Это ужасно». В ней жила обида, между ними не было душевной близости, он ни разу не сказал ей: «Кирюша, ты моя доченька, я люблю тебя!» А ей так хотелось это услышать. Может, поэтому мое признание она приняла с радостью. Где-то далеко в России живет знаменитый папа, который наверняка с ног сбился, разыскивая ее.
Я никогда не говорила Кире плохого о Малинине, не настраивала против. Мама привезла из Москвы его фотографию, он там позировал в концертном костюме, в котелке и галстуке. Я отдала ее Кире. Она засыпала вопросами:
— Почему вы расстались? Почему папа исчез из моей жизни? У меня есть братья и сестры?
Когда-то моя мама в сердцах сказала фразу, которую я помню до сих пор: «Твое появление на свет было ошибкой!» Мне было важно, чтобы Кира не подумала, что была нежеланным ребенком. Я коротко ответила:
— Ты родилась в любви! — а потом добавила: — Он ушел, так бывает. У него теперь новая семья, там растут дети.
Кира замолчала, ушла в себя и больше вопросов не задавала. Но думаю, в глубине души мечтала о встрече с отцом: она бросится ему на шею, а он скажет, что всю жизнь ее любил...
Но их встреча состоялась только через двенадцать лет. Кире исполнилось двадцать четыре, когда меня пригласили на телешоу в Россию. Мы с Володей поехали в Москву, а Кира осталась в Сиэтле.
А тут ко мне обратилось телевидение с предложением познакомить отца и дочь. Я уговорила Киру приехать на программу. Надеялась, что «льдинка в сердце» Малинина спустя годы растаяла.
Дочка очень волновалась перед этой встречей. Когда он вошел в студию, с радостью кинулась к отцу, но Саша обдал ее холодом, просто пожал ей руку, как абсолютно постороннему человеку. Чтобы сгладить неловкую ситуацию, Кира пошутила: «У нас одно лицо!» Малинин скривился, они молча стояли рядом. Я видела, как с ее лица сползает улыбка, а Саша, скрестив руки, отчужденно молчал. Всем своим видом показывал, что эта девушка не имеет к нему отношения. В нем было столько брезгливости: «Фу! Кто это?» Так мерзко было на это смотреть. Бедная моя девочка! За что? Она хотела, чтобы отец просто поговорил с ней, спросил: как дела? Как живешь? Чем увлекаешься?
В этой передаче участвовала и Эмма. Она расставила все точки над i, сказав ледяным тоном: «Оля не спросила Малинина, хочет ли он ребенка... Теперь она хочет, чтобы он принял здоровую, большую, крупную девочку». Она же по профессии врач-гинеколог, владелица клиники, где деткам помогают появиться на свет. Как можно такое говорить? Это значит, мы признаем только тех детей, о которых попросили, да еще желательно, чтобы они выросли топ-моделями? А не попадающие под стандарт нам просто не нужны?
Я тысячу раз пожалела об этой встрече. Мне было стыдно за бывшего мужа. Как можно так относиться к дочери?! Неужели нельзя хотя бы на шоу сказать ни к чему не обязывающие слова: «Какая ты красивая! Как мы рады, что ты появилась в нашей жизни!» А потом уже тихонько все спустить на тормозах...
Я виновата, что уговорила пойти ее на этот эфир. Не ожидала, что моей дочке нанесут удар такой чудовищной силы. Кира с открытой душой ехала знакомиться. Как ребенку пережить, что родной папа не хочет с тобой общаться? Дочка не спала у них под дверью, не просила принять ее в семью, не требовала денег. Она просто хотела увидеть папу. Что в этом преступного? Позже Кира призналась: «Я помню эту встречу до сих пор до мелочей. Она потрясла меня до глубины души. Почувствовала, что я для отца совершенно посторонний человек...»
Тогда Кира поехала проведать дедушку. Она была в восторге от кур, уток и кроликов, которые бегали по двору. Они тепло встретились с Николаем Степановичем. А вот бабушка (родители Малинина уже были в разводе) холодно приняла внучку.
Кира уехала домой, в Америку. Я не сразу осознала, что дочь ранена в самое сердце. Она стала от меня отдаляться. Реже звонить, писать. Ее словно понесло куда-то в пропасть. Единственный упрек прозвучал, когда мы прощались: «Зачем ты пригласила меня на эту встречу? Ты знала, что так будет?»
Я не была в курсе, что позже она стала созваниваться с отцом по скайпу. Мне кажется, здесь инициативу проявила Эмма. Надо было показать всем, что Малинин — хороший родитель, общается с девочкой, помогает ей.
Вскоре он пригласил Киру на свой концерт в Петербург. Она скрыла от меня, что согласилась полететь. Ей, видимо, было недостаточно получить оплеуху на передаче. У нее все-таки теплилась надежда, что им удастся поговорить по душам, без посторонних глаз.
В аэропорту Киру встречали журналисты с камерами. Опять шоу! Они засыпали ее вопросами: «Как с вами обращался отчим? Не обижал? Не бил? Не насиловал?» Это была провокация, они явно собирали компромат. Кира провела в Петербурге один день. Эмма не дала им ни секунды побыть с отцом вдвоем. Именно после этой поездки дочь окончательно сняла розовые очки: «Мама, он говорил только о себе, хвастался, какой преуспевающий, успешный, какие у него идеальные жена и дети. И ни разу не спросил: как ты жила эти годы? Чем занимаешься? Чем увлекаешься?»
На второй день Киру отправили домой: галочку поставили, сняли сюжет, чтобы отчитаться перед народом, как Малинин с дочкой общается. В дом не пригласили, не познакомили с братом и сестрой. Встретились на чужой территории, в присутствии посторонних людей. Кира раскусила Малинина, поняла, что он за человек. «Мама, у него нет сердца. Он очень холодный», — сказала она после поездки в Петербург.
Мы с Володей после телешоу остались в Москве, ездили с концертами. Я звала Киру к нам, но она отказалась. Когда муж ушел из жизни, потеряла почву под ногами. Я была за ним как за каменной стеной. Двадцать один год вместе. Это было тяжелым испытанием. Надеялась, что если со мной что-то случится, Кира не будет одна на белом свете. Что у нее останется опора в жизни. Но увы...
Последние слова, которые услышала Кира, разговаривая с Эммой, были довольно холодными. Жена Малинина сказала, что они больше не будут с ней общаться, потому что Кира не знает русского языка. На этом все и закончилось...
Зачем Эмме лишняя наследница? Никогда не забуду ее обращение ко всем родственникам Александра: «Нищеброды, которые никак не могут определиться, что им от Малинина нужно — то ли денег, то ли любви, то ли ужалить побольнее!»
Все наложилось — вскоре у Киры началась затяжная депрессия, она долго лежала в больнице. Твердила, что никому не нужна. У нее даже появились мысли покончить с собой. Она перенесла удар за ударом: умер близкий человек, который вырастил ее, а родной отец оттолкнул, предал во второй раз.
Прошло время. В одной из телепередач Малинину задали вопрос о Кире, Александр пустился в откровения. Конечно, он белый и пушистый, хотел дочери помочь. «Мы с Эммой собирались поехать в Сиэтл, проведать Киру», — чуть ли не со слезами говорил Малинин.
«Кира бомжует, живет в трейлере, не окончила школу, — продолжал он. — Я посылал целых восемь месяцев деньги прямо в колледж». Все это ложь. Мама, которая жила с Кирой, сказала, что один раз пришла от него ничтожная сумма и на этом его помощь закончилась. Зная законы Америки, могу сказать, что ни один колледж не дает сведения о своем ученике по телефону. А тем более невозможно переводить деньги на какой-то счет. Все это слова, пустое сотрясение воздуха.
Понадобились годы, чтобы рана на сердце Киры затянулась. Мы виделись в последний раз этим летом — я приезжала к ней в Америку. Дочка похудела, стала совсем взрослой. Ей уже за тридцать. Она живет с бойфрендом, он очень хороший парень. Кира недавно купила машину, нашла себе занятие по душе — шьет обувь. Раньше она была социальным работником, но из-за болезни потеряла эту должность. Депрессия — страшная вещь, ей по-прежнему нужен психолог. Года три приходила в себя. Я сделала все, чтобы Кира не увидела передачу, где адвокат отца утверждает, что она на самом деле дочь своего дедушки. Кира только восстановилась, и эта чудовищная ложь стала бы для нее новым тяжелым ударом. Я стараюсь уберечь ее от стрессов, забочусь о ней.
Мы с Кирой живем в разных странах. Но как это ни удивительно, сейчас у нас очень хорошие отношения. Слава богу, прекрасно общаемся, я ей помогаю до сих пор, посылаю деньги, даю советы. Радостно было слышать, когда она сказала: «Я обожаю маму. Это мой друг». Сколько раз предлагала: «Живи со мной, приезжай в Москву». Но дочка по менталитету абсолютная американка, а там не принято взрослым детям жить с родителями.
Моя мама, к сожалению, этим летом умерла. Ей было за девяносто. И хотя мы не были особенно близки, это очень тяжелая утрата...
Кира — порядочный и благородный человек. Никому никогда не сделала ничего плохого, не сподличала, не обманула. Дети не виноваты в раздорах родителей. И не должны отвечать за их ошибки. Мы с дочкой закрыли эту тему раз и навсегда. У нее больше нет вопросов. Не знаю, простит ли она когда-нибудь отца? Это решать ей.
Дочь — самое дорогое, что есть у меня. Недавно она тронула до глубины души своим признанием: «Мой идеал семьи — отец, мама и дети-двойняшки. Дети прежде всего». Я очень надеюсь, что в жизни Киры все сложится.
Подпишись на наш канал в Telegram