После премьеры последнего сезона «Счастливы вместе» прошло семь лет: этот шлейф Гены Букина, эти вериги, которые к моим ногам прикованы, до сих пор со мной. Но тем не менее не любить эти вериги нельзя, отказаться от них не могу.
— Виктор, вы стали популярны благодаря ситкому «Счастливы вместе», в котором были безалаберным продавцом женской обуви Геной Букиным. Но недавно в сериале НТВ «Чернов» сыграли совершенно другую, драматическую роль.
— Да, роль в «Чернове» была экспериментом, хотя это не первая моя серьезная работа в кино и не первый мой милиционер. Играл и полковника МВД, и подполковника, и капитана. Были и большие роли, как в сериале «Чао, Федерико!», и второстепенные — как в «Богинях правосудия».
В «Богинях...», кстати, помню смешной момент. Мы снимали в подмосковном городе Пушкино, у здания местного ОВД. Я в форме, с фуражкой под мышкой хожу возле отделения, готовлюсь — повторяю текст. Вдруг подбегает парень:
— Товарищ полковник, помогите! У меня проблема, а меня все время пуляют по кабинетам туда-сюда.
Говорю:
— Пойдите на второй этаж... Но сейчас там перекрыто, завтра зайдите.
Он:
— Спасибо вам огромное!
Надеюсь, что не сломал ему судьбу...
В общем, серьезный опыт у меня был, но создатели «Чернова» все равно рисковали. И я приложил определенные усилия, чтобы избавиться от шлейфа Гены Букина. Многие говорят, что мне удалось, роль — «свежак», это очень радует. В «Чернове» была другая проблема: сняли намного больше, чем могли уместить, поэтому пришлось сериал безжалостно резать. Полностью удалили мистическую линию, где ко мне в сновидениях приходит жена и подсказывает пути решения той или иной проблемы. А в итоге получилось, что мой герой спонтанно все угадывает. Отсюда некая его психопатичность — персонаж получился немного растерянным и истеричным.
Но все равно многим зрителям мой Чернов понравился. В комментариях народ писал: «Как здорово, когда будет продолжение?» Но читал и другое: «Гена Букин теперь мент?! Ну вы что?! Да эта жирная рожа надоела...» На отрицательные отзывы не обижаюсь и не рефлексирую. Хуже, когда об актере не вспоминают. Вот тогда стоит задуматься: в датском королевстве что-то неладно. А когда судачат или выдумывают — это нормально!
В прошлом году презентовал на книжной ярмарке, которая проходила на Красной площади, свою первую книгу. Вдруг журналист задает такой вопрос:
— Виктор, а вот когда в своей квартире в «Москва-Сити» смотрите через окна в пол на раскинувшийся под вашими ногами город, что вы чувствуете?
Я изумился:
— С чего вы взяли, что я живу в «Москва-Сити»? У меня небольшая квартирка на «Динамо»...
— Везде пишут, что вы купили квартиру в «Сити».
Говорю ему:
— Дайте же мне эту квартиру, хотя бы пять минут в ней пожить и посмотреть через окна в пол на раскинувшийся под моими ногами город!
— Вы упомянули о «шлейфе Гены Букина». Многие актеры считают такие яркие роли своим проклятием, ведь после них кого-то просто тиражируют, а кого-то вообще не снимают.
— То, что из-за Гены Букина вряд ли сыграю Гамлета, — конечно же понимаю. Иногда прихожу на кастинг и вижу в глазах у режиссера: «А, так это он, тот самый... ну нет, наверное». И уже неважно, что после премьеры последнего сезона «Счастливы вместе» прошло почти семь лет: этот шлейф Гены Букина, эти вериги, которые к моим ногам прикованы, до сих пор со мной. Но тем не менее не любить эти вериги нельзя, отказаться от них не могу. Не знаю, что должен сделать, чтобы их снять. Может, бегать с голым задом по улице? Но это будет другой шлейф...
Я к Гене Букину отношусь очень и очень тепло! С его помощью перебрался в Москву, разговариваете вы сейчас со мной потому, что такой персонаж был в моей судьбе. И зритель в нашей необъятной стране знает актера Логинова благодаря именно этому персонажу. Да что там в стране... Сейчас вспомнил историю про мою популярность — планетарную! Произошла она в 2008 году. На тот момент «Счастливы вместе» выходили уже три года, это был самый пик. Работа над очередным сезоном закончилась, а до следующего было еще несколько месяцев. Тут меня пригласили в Китай, в российско-китайский сериал. Съемки были рассчитаны почти на полгода, причем шли по всей стране — от Пекина до Гонконга и Макао.
Мой первый съемочный день был в Ухане — городе в центральном Китае с его даосскими течениями-учениями. Прилетаю, меня встречает русский переводчик, провожает до отеля. Утром выхожу на площадку — вокруг одни китайцы (из русских на тот момент снимался только я) и все как один смотрят на меня с восхищением, улыбаются, смеются. Внутренне ликую: «Узнали!» В обеденный перерыв началось просто сумасшествие: ко мне сыпанула куча народу фотографироваться. Стою среди них — они маленькие, я возвышаюсь — и думаю: «Ну вот она — слава! Вот они — полтора миллиарда моих китайских поклонников...»
Тут ко мне подходит переводчик и говорит: «Витя, ты особо-то не гордись. Просто тут, в глубинке, они белого человека отродясь не видели. В общем, ты для них диковинка — большая белая обезьяна...» И правда, потом я много раз убеждался, что для местных считается хорошей приметой сфотографироваться с кем-то необычным: хоть с уродцем, хоть с очень красивым, хоть с гигантом, хоть с карликом — без разницы, главное, чтобы человек не был похож на среднестатистического китайца. Конечно, в мегаполисах типа Пекина на иностранцев, а значит и на мою персону, особого внимания не обращали. А вот в провинции, в небольших городах пройти по улице было невозможно: за мной хвостом ходил народ.
— Значит, Гену Букина за границей не знают?
— Там, где есть наши соотечественники, а они сейчас есть везде, Букина знают. В том же Гонконге зашли с товарищем в кафе. Специально выбрали заведение с аутентичной кухней, куда ходят одни местные, чтобы, не дай бог, европейцев не было. Сели, заказали какую-то лапшу, смотрим, как за окнами старенькие маленькие двухэтажные трамвайчики бегают, разговариваем.
И тут хлоп по плечу: «А вы Гена Букин?» Аж поперхнулся — да что ж такое! Смотрю — стоит какой-то бородатый дядька. Он представляется — менеджер по закупкам крупной сети продовольственных магазинов. Думаю: «Ну и что ты, товарищ, здесь, в этом кафе на краю мира делаешь?» И так повторялось везде: на Бали, в Шотландии, на Майорке.
В прошлом году отдыхали в Тунисе. Так там многие русскоговорящие менеджеры отелей, завидев меня, объясняли местным: «Вот пошла русская звезда...» Остальные тунисцы, конечно же, не понимают, о ком идет речь, но на всякий случай бегут со мной фотографироваться.
— А еще вам при жизни поставили памятник — в городе Екатеринбурге, где как раз разворачиваются события сериала «Счастливы вместе».
— Когда в 2010 году позвонили и пригласили на открытие «монумента», сначала подумал, что это розыгрыш. Ну не мог представить, что такое вообще возможно! Только когда увидел скульптуру своими глазами, убедился, что это правда. Памятник стоит на аллее народных героев, кажется, между изваяниями Бабы-яги и Майкла Джексона.
Недавно был со спектаклем в Екатеринбурге и с удовольствием увидел, что у женской туфли, которую держу в руках, мысок сияет! Видимо, его трут на удачу, как нос бронзовой собаки на станции метро «Площадь Революции». Мой памятник высокий — где-то два метра двадцать сантиметров, поэтому до носа вряд ли кто достанет.
— С каким чувством вы на себя, запечатленного в бронзе, смотрите?
— Когда мне первый раз задали этот вопрос, попробовал ответить на него серьезно, но не смог. Потому что серьезно к такому увековечиванию относиться нельзя. И вообще, это же памятник не мне, Вите Логинову, и не конкретному персонажу Гене Букину, и даже не телепроекту.
Расцениваю «монумент» как памятник всему современному отечественному телевидению середины «жирных» нулевых, в которые и появился сериал. Тогда наше телевидение пестрило новыми проектами, оно натягивало на себя штаны американского ситкома, пробуя влезть в эту шкуру. Тогда же, кстати, у нас появились и первые стендап-комики. Мы примеряли на себя американскую кальку. И понимая, что это совершенно не наша история, искали свое звучание. Вот и «Счастливы вместе» — это адаптация американского, нашумевшего во всем мире проекта «Женаты... с детьми». Его переснимали во многих странах мира. Видел польский, немецкий варианты, даже чилийский.
— А какой Гена Букин вам понравился больше всего?
— Эд О’Нил из американского первоисточника. Я много фильмов с участием этого актера посмотрел. Совсем недавно — сериал «Американская семейка», где Эд, уже убеленный сединами, опять-таки глава огромного семейства. И везде он играет легко, непринужденно, когда не замечаешь, как актер добивался результата, когда не видишь «нитки» и просто следишь за действием. Я в такие моменты упиваюсь и снимаю шляпу — как, например, наблюдая за Джеком Николсоном в любой его ипостаси. Такой же и Эд О’Нил. Поэтому для меня идеалом навсегда останется американский «Married... With Children».
— Как вы попали в сериал?
— Это счастливый случай, история про Золушку! До этого я имел богатый театральный опыт, окончил театрально-литературный класс (хотя у меня родители простые люди и жили мы на окраине Кемерово) и в семнадцать лет одновременно поступил на заочное отделение Екатеринбургского театрального института и в только что открывшийся Театр комедии и драмы для детей и молодежи. Потом работал в Екатеринбургском академическом театре драмы, в Камерном театре Объединенного музея писателей Урала, на радио, вел презентации, снимался в региональных «телеисториях».
В общем, в Екатеринбурге был довольно популярен. А вот в столичном кино у меня был только один крошечный эпизод в сериале «Егерь» с Игорем Лифановым и Анной Большовой в главных ролях. Играл любовника, которого муж с женой застукал. Причем в итоге мой эпизод, кажется, вообще вырезали. Попасть на большой экран провинциальному актеру было почти невозможно.
Свердловскую киностудию процентов на девяносто сдали в аренду под торговые помещения. Хотя когда-то на ней снимались хорошие фильмы, например «Зеркало для героя». А вот актерские агентства плодились как грибы после дождя. Это было модно, но по сути они ничего не делали. Брали с актеров деньги, заносили их фото в базу — и все. Сидели и ждали, что кто-нибудь из великих режиссеров или продюсеров вдруг им позвонит, заинтересуется их клиентом — клюнет! Чтобы в этот самый момент сказать артисту: «Оплатите наши услуги!»
В такой мертвой базе лежала и моя фотография — с длинными волосами, собранными в хвост, бородкой-эспаньолкой и серьгой в ухе! Ассистентке режиссера «Счастливы вместе» на этом снимке я совершенно не понравился. Ее заинтересовала актриса, которая на тот момент была моей девушкой. И вот мы с подругой едем в машине, она на минутку куда-то выскочила, а телефон оставила на приборной панели. Когда он зазвонил, я почему-то решил ответить.
И эта случайность определила всю мою последующую судьбу. Моей девушке звонила та самая ассистентка. Когда услышал про кастинг, спросил:
— А вам мужчины-актеры не нужны? — и назвал свою фамилию.
Ассистентка вспомнила, что я такой бородатый и с серьгой, но разрешила появиться:
— Мы всех смотрим...
Пришел на кастинг, а там велели побриться, что стало для меня шоком! Я же без бороды себя чувствую голым. Всю сознательную жизнь до этого носил или усы, или бороду. Это у меня в крови — в нашей родне есть староверы, а у них существует правило: «Без бороды в рай не попадешь».
Если серьезно, то не могу с точностью ответить, почему предпочитаю растительность на мужской физиономии. Без нее не устраивают пропорции собственного лица, кажется, что у меня какой-то маленький подбородок, хочется побольше. Лицо не нравится настолько, что на Гену Букина на экране я потом не мог смотреть. Но понимаю, что выбрал непростую профессию, абсолютно женскую, она зависит от многих факторов. Я и наголо побреюсь, и грудь наращу, если действительно будет такая необходимость.
Так вот, сбрил я бороду, вынул серьгу из уха, и меня утвердили на «Счастливы вместе». И тут сразу объявилось мое актерское агентство:
— Давайте-ка, Виктор, платите проценты!
Спрашиваю:
— А за что?
— За то, что на вас вышли.
Я возмутился:
— Нет! На меня вышли, потому что позвонили моей девушке.
Тем не менее уехав в Москву на съемки, пару месяцев честно отдавал какие-то проценты этим ребятам. А потом сказал: «Все, до свидания!»
— Москва вам понравилась?
— А я ее и не видел поначалу. Прилетел в восемь утра, и меня сразу привезли на Киностудию Горького. Съемки закончились в десять вечера, и меня отправили в гостиницу, которую сняла компания поблизости от киностудии. Так повторялось и в следующие дни: встал, позавтракал, пошел на студию — мимо ВГИКа, отработал, поздно вечером вернулся в гостиницу, лег спать.
Первые три дня все пытался понять: где нахожусь, что это за район? До этого в столице был всего два раза и не знал ее совершенно. Так и жил в неведении, пока во время обеда не заметил в окне какие-то огоньки. Рассмотрел — оказывается, гостиница «Космос», а рядом монумент-ракета. Я эту ракету видел на пачке сигарет и сообразил: «Ага, это район ВДНХ».
Сейчас по Москве езжу без навигатора, настолько люблю и знаю каждую улочку. Но в те времена, когда через полгода съемок в рассрочку купил первую машину — дешевенькую, старенькую, на механике, боялся садиться за руль, недоумевал: «Как же эти безумные люди тут передвигаются?!»
— А как завершился сериал?
— Я приехал в столицу и сразу начал много работать. Смог поднять голову только лет через семь, когда закончились съемки «Счастливы вместе» (параллельно были и другие фильмы). И тут понял, что не знаю, что делать дальше. Все эти годы у меня всегда была работа — не одна, так другая, а главное — постоянная занятость, постоянная зарплата. Дети рождались — один, другой. И я крутился на автомате — как белка в колесе.
А потом сериал закончился и у меня возникло ощущение, что я куда-то... упал. Поначалу было ожидание, что сейчас опять начнется что-то интересное, какой-то крупный, длинный проект. Я сидел на своем маленьком трончике (он хоть и небольшой, потому что отдаю себе отчет в том, кто я такой, но все равно свой трончик у меня есть) и думал: вот сейчас позвонят и пригласят в великолепный сериал, вот-вот, ну вот сейчас, еще чуть-чуть. А нет! Месяц, два, три, год — нет. В лучшем случае появлялись маленькие, коротенькие проектики.
До этого я и на семейную жизнь-то внимания не обращал — все работа, работа, работа: утром рано ушел из дома, поздно вечером вернулся. А потом появляется свободное время, и тут вдруг понимаешь, что вам и поговорить-то не о чем, такие вы разные. И начался разлад в семье...
Наступило разочарование, началась депрессия. Потом — понимание ситуации, затем ее принятие и смирение. В общем, прошел все этапы, которые прописаны в книжках по психологии.
— В этот момент алкоголем не увлеклись?
— Нет. Я нормальный и адекватный человек, люблю выпить в компании друзей разве что бельгийского пива. Но пройдя в этой жизни разные этапы, понял, что есть правда, а что неправда. В стакане правды не найти, все равно рано или поздно наступает похмелье, от которого становится еще страшнее. Надо понимать: чем выше табуретка, на которую залезаешь, тем больнее с нее падать. И еще верить, что наступившие неудачи — временные, что жизнь-то продолжается...
Сейчас эти переживания позади. Я хорошо понимаю, как работает система кастингов. Точнее, что она у нас не работает. Только если агент плотно интегрирован в саму систему кинопроизводства, он сможет продвинуть своего клиента в хороший проект. А иначе можно надеяться только на счастливый случай. Но такая ситуация, как у меня с сериалом «Счастливы вместе», — это невероятное везение!
Когда режиссеры или продюсеры собираются снимать кино, они прекрасно понимают, кого бы хотели видеть в той или иной роли. Составляют дрим-лист, на основании которого и выбирают актеров. Еще, конечно, можно получить роль, если твои друзья снимают фильм или муж-олигарх дал на проект денег.
А вот с кем нужно переспать, чтобы попасть в кино, это уже давно вопрос совершенно неактуальный — не работает такая схема. Да на самом деле и не работала никогда. Это все выдуманная история. Как в анекдоте: а разговоров-то, а разговоров-то...
В общем, сейчас я пусть и одной ногой, но все-таки стою на этой земле достаточно уверенно. И смотрю в светлое будущее, и верю, что самый лучший фильм в моей жизни еще впереди!
— Вы много работаете в антрепризных театрах. К слову, в репертуарные труппы вас не звали?
— Много раз звали. Но я пока не готов — за все эти годы настолько полюбил свободу. И подписываться на скандальные истории за деньги тоже не готов. Солидный канал неоднократно предлагал снять про меня какой-нибудь «острый» сюжет — за хороший гонорар. Мол, давайте расскажем, будто у вас нашлись бывшие жены или внебрачные дети. Я смеюсь: «Мне собственных жен хватает...»
У меня дети, престарелый отец, ну зачем мне все это? Вот если в жизни все будет совсем плохо — мама всегда говорила «От тюрьмы и от сумы, сынок, не зарекайся», — тогда, может, вы и услышите какую-то невероятную историю про Виктора Логинова. Тогда я и в театр пойду на репертуар работать.
Сейчас участвую только в тех спектаклях, что приносят удовольствие. Есть несколько театральных проектов, даже глобальных, с заходом чуть ли не на «Золотую маску». Например репетируем сейчас «...Нелюдимо наше море...» или Корабль дураков». Это пьеса Николая Коляды, где я играю с потрясающим Сережей Фроловым и другими отличными актерами. Также готовится спектакль по рассказам О’Генри.
А еще мы сделали постановку по пьесе моего близкого друга, режиссера и драматурга Антона Непомнящего «Танго со смертью» — по мотивам мифа об Орфее и Эвридике. Мне досталась роль Аида.
— Некоторые актеры относятся к антрепризам пренебрежительно, как к скороспелой халтуре...
— Смотря какая антреприза. Иногда посмотришь на афишную ленту, а там «Муж на час», «Мужчина по графику», «Можно мужа?», «Муж по цене двух», «Жена за мужа». Антрепризная сцена полна такими комедиями положений: банановая кожура — поскользнулся — упал, муж приехал из командировки — любовник из окна выпрыгнул — носок остался. Все смешно, все легко. Но есть и другие спектакли.
Мы в театре «Миллениум» репетировали «Когда наступит завтра» полгода. Постановка вышла непростой: разговор трех абсолютно разных мужчин, которые оказываются в закрытой комнате и размышляют о том, с чем пришли к финишу, что они из себя представляют. В пьесе есть моменты, которые заставят людей улыбнуться, посмеяться от души. Но в конце, за секунду до выхода на поклоны, наступает абсолютнейшая звенящая тишина, зритель задумывается. И это дороже всего!
— С партнерами по сцене легко находите общий язык?
— Мои партнеры — самые лучшие в мире! С этими людьми я бы пошел и в разведку, и на покорение горных вершин.
Вот Михаил Башкатов — замечательный парень, сибиряк, томич. Костя Юшкевич — он с Урала, как и я, окончил Свердловский театральный институт. Еще Дима Миллер, Игорь Ларин. Давно мечтал о спектакле, в котором будут заняты одни мужчины, в такой компании проще решать бытовые проблемы, возникающие в длительных гастрольных турах.
Таких проблем много, начиная с опозданий актеров. Сам я человек пунктуальный и просто зверею, если кто-то задерживается. Конечно, бывают форс-мажоры. Но когда человек постоянно, всегда опаздывает и всем приходится его ждать?! А на гастролях ведь из гостиницы в театр всех обычно везут одной машиной...
Гастроли все высвечивают. Однажды, в другом театральном проекте, за нами после спектакля пришли две легковые машины, но один актер отказался ждать партнеров и решил поехать в гостиницу один, а в оставшуюся машину все не помещались и кому-то нужно было ехать в автобусе с декорациями. Тогда мы решили отпустить автомобиль и вместе ехать на автобусе. А тот, что уехал, искренне считал, что он имеет право так сделать. Потом спрашивал: «Почему вы поехали на автобусе?» А как ему объяснить? Да и надо ли? Легко потерять доверие коллектива, а вернуть очень сложно.
Другой известный артист настолько сознавал свое величие, такая высоченная корона на голове у него была, что надо было дверные проемы выпиливать — иначе он не проходил. Шучу конечно. Он постоянно устраивал скандалы: почему не то, не это? Например организаторы гастролей всегда устраивают в гримерках буфет — чай, кофе, печенье, бутербродики с сыром и колбасой, чтобы артисты перед спектаклем или в антрактике перекусили. Так эта звезда все время была недовольна: «А почему нет буженины? Где молоко для кофе? Почему сливки не той процентности?»
Однажды, прознав про его щепетильность, организаторы устроили этому артисту и всей нашей команде шикарнейший стол. Хлеб — не простой, а зерновой, буженина свежайшая, несколько видов колбасы, и то, и се. Мы подумали: ну теперь «наше величество» будет довольно! Величество приходит, смотрит на все это изобилие, делает паузу и трагическим голосом произносит: «Да-а-а, лайма, я так понимаю, нет». Мы все были в шоке.
Но обычно вся эта спесь быстро сбивается, стоит артисту короткое время посидеть без работы. Тогда сразу понимаешь — неважно, что жемчуг мелкий, важно, чтобы щи не были жидкими...
И без денег за отыгранные на гастролях спектакли иногда оставались. Ведь мы же часто без предоплаты ездим, под честное слово организаторов. Сейчас ситуация стала более цивилизованной: все театральные агентства платят налоги, у артистов оформлены ИП. А в лихие девяностые, которые я, правда, не застал, актеру могли пистолет приставить к виску: иди и работай. Мне об этом рассказывали старшие товарищи.
У нас была ситуация на Украине, еще до кризиса. Тур на пять городов, последним стоял Херсон. Мы приехали, оделись, загримировались, в зале аншлаг, билеты проданы — на некоторые места даже по два билета, поэтому в зале кто-то ругается. За пять минут до начала спектакля подходит администратор: «Ребята, а мне пока еще никто ничего не заплатил...» Оказывается, девушка, которая «вела» наш тур и вовремя нам платила за каждый город, исчезла! Не берет трубку, и никто не может ее найти.
Мы прождали какое-то время, в зале то аплодисменты, то крики недовольства — мол, пора начинать. Тогда я вышел на сцену и сказал: «Дорогие херсонцы! Не думайте, что мы сволочи, — нет, мы все здесь, все загримированы. Просто такая-то, уроженка вашего города, которая организовала наш тур, не заплатила нам. Но мы, конечно же, сыграем». А что делать, зритель-то не виноват — он билет купил и в театр пришел!
Отвели первое действие. В антракте за кулисы пришел человек сурового вида — то ли из администрации города, то ли из бандюков — и сказал: «Господа артисты, не волнуйтесь, доигрывайте спектакль. Мы ее уже нашли, она отдаст вам деньги».
Вот еще из гастрольной жизни. Однажды приехали в Якутию. Декабрь, за окном минус пятьдесят. У нас несколько городов — Мирный, Якутск, Олекминск... Между ними мы передвигаемся на маленьких самолетиках. Впервые увидел на стюардессе форменную шубу — как положено с вышитым логотипом авиакомпании — и форменные унты!
А из Олекминска в Ленск нас повезли на микроавтобусе по закрытой трассе вдоль газопровода, по-моему, «Сила Сибири». Это стратегический объект, поэтому водителю нужен пропуск на автомобиль. Нас, актеров, было девять человек, но нам пообещали двенадцатиместный микроавтобус, ведь с нами был администратор, везли звук, свет, аппаратуру, чемоданы с костюмами.
И вдруг выясняется, что микроавтобус сломался. Из авто с пропусками в наличии есть только семиместный «баргузин». А ехать триста километров, и не по шоссе, а по зимнику — укатанному снегу. Причем мобильной связи на трассе нет никакой! Спрашиваю у водителя:
— Как же вы ездите-то без связи?
— Когда выезжаю, звоню напарнику на той стороне, и если через пять часов не приехал и не перезвонил, он высылает подмогу...
Переспрашиваю:
— А если авария?!
Он так спокойно:
— Ну, как-то продержусь, и потом, покрышки жечь можно.
Мы призадумались: «Мама, что мы здесь делаем?!» Но опять-таки — зритель не виноват, что так далеко живет.
Как сельди в банке, разместились в «баргузине» — буквально друг на друге. Приехали прямо к спектаклю, а спина, голова, ноги затекли, руки не разгибаются. Болит все! Но вышли и сыграли — дали эмоции зрителям. А потом уже в номере: «А-а-а, помогите! Спина не разгибается!» Невидимые миру слезы. Но мы выбрали эту работу, и я отношусь к ней с огромным уважением.
Много чего умею делать, но эту профессию очень люблю. И до пенсии точно ее не брошу! А как выйду на пенсию, уеду на свою дачу в Тульской области. Сейчас там редко бываю — пару раз в год, потому что, слава богу, есть работа.
Понимаю отца, который очень привязан к своему маленькому уютному кемеровскому мирку и которого до сих пор не смог уговорить переехать в Москву. «А чего заново все начинать, — говорит он мне, когда в очередной раз зову его в столицу. — У себя в городе знаю, где аптека, магазин, собес, губернский рынок, где лес. И люди тут все знакомые...»
И я на пенсии, наверное, заеду в свою избушку, заведу в пруду уток, буду их рисовать и радоваться жизни. Надеюсь, что на дачу ко мне старенькому будут часто приезжать дети. У меня их много. Самый старший — сын моего брата Жени, он погиб от инсульта в тридцать семь, и с тех пор считаю двух его ребят своими. Руслану сейчас двадцать девять. В прошлом году мы с его мамой наконец-то женили парня. Свадьбу сыграли в Кемерово, я вместо отца вел жениха к венцу. Руслан — инженер-автомеханик, у него мастерская по ремонту автомобилей.
Младший Женькин сын Лешка — менеджер в небольшой компании, тоже связанной с автомобилями. Это у них в генах: брат всю жизнь проработал водителем автобуса, мечтал о собственной машине, но денег на нее так и не собрал.
Моя дочка Нюся в свое время поступила на фармакологический факультет, но через полгода бросила. Не расстроился из-за этого, ведь сам в свое время перепробовал столько профессий! Был грузчиком на вокзале, шахтером, горноспасателем в военизированной части. Да и театральных вузов поменял три штуки: учился в Екатеринбурге, в Питере у Игоря Петровича Владимирова, в Академии культуры в Кемерово.
Нюся пошла по стопам матери и в этом году оканчивает психфак. Дочь уже сама в родном Кемерово проводит тренинги, а еще увлекается кошками и сноубордом. Я тоже могу спуститься с горы на лыжах, но непрофессионально. А в детстве катался на мешках со снегом: в нашем бору на правом берегу Томи была хорошая горка. Отец приносил со своего завода очень плотные полиэтиленовые мешки — в них, видимо, привозили что-то, а потом выбрасывали за ненадобностью. Мы набивали их снегом — и получались санки! Скользят колоссально, тебя просто уносит. На даче у нас есть «плюшки», и мы на них отрываемся.
На таких прогулках для меня главное удержать младших сыновей Саню и Ваню, чтобы не ели снег. Он же у нас там чистый и белый-белый, как пух... Саня учится в шестом классе, ходит на бокс. А Ванька — во втором и занимается всем, чем только можно.
— Не думали снять сыновей в кино?
— Ни в коем случае. Считаю, это порочный путь. Мне всегда жалко детей на съемочной площадке — часами сидят в тесном вагончике, ждут своей смены, зубрят текст. К тому же только единицы, в детстве засветившись в кино, становятся потом успешными актерами. Гораздо больше изломанных судеб. Дайте лучше ребенку насладиться детством: побегать с собакой, поиграть, почитать, посмотреть мультики. Мы с Иваном, например, очень любим готовить пиццу.
Хочу дать детям образование и посмотреть, куда их самих поведет судьба. Ваня любит рисовать и конструировать, может, выберет архитекторскую стезю. Сашке нравится математика, и если станет просто бухгалтером, уже будет неплохо. Главное, чтобы хорошими людьми выросли, а какую уж профессию выберут — неважно.
— А ваш старший сын Митя что делает?
— Ему семнадцать лет, живет с мамой в Москве, оканчивает школу. Здоровый парень, сам зарабатывает, как говорится, «отличник боевой и политической подготовки»!
— Виктор, вам сорок четыре года, многое уже пережито — и в профессии, и в личном. Что на данный момент о жизни поняли?
— В нашем спектакле «Танго со смертью» есть персонажи, которые постоянно извиняются друг перед другом:
— Извини меня...
— Нет, это ты меня извини.
А Смерть им и говорит: «Странные вы существа — люди. Все время извиняетесь... да просто не делайте глупостей». Но это невозможно, нереально. Это и отличает человека — наличие души и умение делать глупости.
Подпишись на наш канал в Telegram