Юная Ирочка Цывина будто разбилась о звезду, осталась жить, опаленная ее ярким светом. Она ведь всех сравнивала с Евстигнеевым, всех! А много ли таких, как он?
Почему ее называют вдовой Евстигнеева, если у нее потом были мужья? После внезапного ухода из жизни моей подруги Ирочки этот вопрос многих прямо-таки взволновал. Что ж, попробую на него ответить. Наверное потому, что она была его последней любовью и женой. Ее собственную судьбу брак со знаменитым артистом не просто изменил — предопределил. Щедро наделенная красотой и творческими способностями женщина после ухода Евстигнеева из жизни так и не сумела обрести любовь, которую искала...
Думаю, во всех своих мужчинах она видела какие-то отдельные черты Евгения Александровича — по кусочкам собирала любимый образ. С одной стороны, печально и красиво. С другой — равняться на идеал сложно. Юная Ирочка Цывина будто разбилась о звезду, осталась жить, опаленная ее ярким светом. Она ведь всех сравнивала с Евстигнеевым, всех! А много ли таких, как он? Сказочницей была... Надеялась, один раз получилось, выйдет и еще.
Будучи рядом с другими мужчинами, продолжала ездить к нему на кладбище, каждый раз говорила у могилы о том, насколько благодарна за все, как скучает. Называла его самым лучшим и навсегда единственным. Иногда я ездила туда с Ирой и слышала самые прекрасные слова, которые только может сказать женщина в адрес мужчины. И чем старше она становилась, тем больше, кажется, его любила...
Мы познакомились с Ирочкой лично и подружились на одном из первых «Кинотавров», уже после смерти Евгения Александровича. А виделись, конечно, задолго до этого. Во-первых, я хорошо знаю первую супругу Евстигнеева Галину Волчек, во-вторых, тогда уже много писала для кино и спектаклей — моя музыка звучала в нескольких постановках Аркадия Райкина, «Жестоких играх» Льва Дурова в Театре на Малой Бронной. Мои песни исполняли такие звезды кино и эстрады, как Людмила Гурченко, Иосиф Кобзон, Николай Караченцов, Николай Еременко и другие. Следовательно, присутствовала я в артистической среде плотно. И однажды обратила внимание на юную спутницу Евстигнеева. Нельзя было не обратить! Дело даже не в пресловутой, в тридцать семь лет, разнице в возрасте, а в том, что барышня была на редкость изящной и воздушной — почти эльф! Нежная, словно ненастоящая женщина.
Иру, которая росла без отца, рано потеряла маму, совсем молоденькой оказалась в столице, будучи родом из Минска, я прекрасно понимала. Сама с девяти лет жила в интернате ЦМШ при Московской консерватории. Я из Сочи, писала музыку, и знаменитый Кабалевский, к которому меня привезла показывать мама, сказал, что композиторский талант надо развивать, и желательно — в Москве. Учиться на пианистку было интересно, но в большом городе вдали от родителей очень тяжело. Думаю, все очевидно: в Евстигнееве Ирочка нашла и педагога-наставника, и любимого человека, и отца, который поделится опытом и станет оберегать от всех жизненных невзгод. Он называл ее Белкой и обожал! Возможно, Евгений Александрович подарил ей то, чего ровесник не мог дать по определению. Мужская зрелая любовь всегда кажется немного отеческой. А любовь там, поверьте мне, была. Как они друг на друга смотрели!
Впоследствии она рассказывала, что влюбилась в Евстигнеева сразу, как только увидела. Но поначалу отношения не афишировали — роман преподавателя со студенткой в то время еще был экзотикой. Плюс разница в возрасте. Сейчас подумаешь: вот что такое для мужчины возраст пятьдесят семь лет? Самый расцвет! Она же не дедушку девяностолетнего полюбила!
Забавно, но ее первый брак, фиктивный, устроил именно Евстигнеев. Буквально за ручку сводил расписаться с администратором МХАТа. Ирку по окончании театрального должны были отправить по месту прописки, то есть в Минск. В то время существовала система распределения, и молодые артисты разъезжались по республикам, из коих, собственно, и приехали. Евгений Александрович тогда был женат, развестись не мог — его супруга, прекрасная Лилия Журкина, уже очень сильно болела. Но и потерять Иру не хотел. Так замуж и выдал.
Поначалу, конечно, ходили разговоры: мол, Евстигнеев нужен ей, чтобы пробиться. Но до рассекречивания отношений с народным любимцем у Иры и так были роли. Последующий брак вовсе не повлиял ни на масштаб, ни на качество ее проектов. Как была занята в спектаклях Театра имени Моссовета или МХАТа, так и продолжила. Ничего такого особенного для нее в профессиональном плане он не делал! А обратная ситуация как раз была: именно Ира практически заставила его сыграть в «Собачьем сердце».
Когда с «Ленфильма» прислали сценарий, Евстигнеев не впечатлился. Удивительно, но факт — одноименное произведение Булгакова он не читал. А Ира, напротив, была большой поклонницей Михаила Афанасьевича и «Собачье сердце» знала чуть ли не наизусть. Евгений Александрович говорил, что устал, профессор Преображенский — роль объемная, лучше сыграть много маленьких. В общем, почему-то актерски хандрил и отбрыкивался. Говорил, что наигрался, лучше поедет порыбачить... В стране назревали большие перемены, перестройка, гласность — все, что волновало тогда людей, Евстигнеев с друзьями пылко обсуждали это на кухне.
«Так сыграй эту роль, в ней скажешь людям все, о чем думаешь!» — убеждала его Ира. В итоге профессор Преображенский в фильме получился абсолютно гениальным, как, впрочем, и другие герои Евгения Александровича.
Кстати, к регистрации брака их подтолкнула Волчек. У них сохранились прекрасные отношения, дружили, и однажды Галина Борисовна сказала Евгению Александровичу, что он мурыжит девчонку. Уже и Денис их женат (сын Волчек и Евстигнеева. — Прим. ред.), а они все живут и живут с Ирой просто так. Дескать, женись давай!
Евстигнеев прислушался, и они пошли подавать заявление.
Сотрудники ЗАГСа в отличие от будущего мужа никого мурыжить не стали и расписали их сразу же. Несмотря на все прогнозы злопыхателей, в браке они душа в душу прожили шесть лет.
Евгений Александрович долго оттягивал момент операции на сердце. Все его уговаривали, потому что это действительно было шансом продлить жизнь. И в принципе, насколько знаю, риск летального исхода заявлялся как минимальный, но вышло все именно так. Ирина, сопровождавшая мужа в Лондон, приняла его последнее дыхание.
Некоторые судачили, конечно, что прошло маловато времени со смерти мужа для участия в «Кинотавре», а я считаю — правильно, что поехала. Хотя бы немножко развеялась, растворилась в чем-то кроме своего горя, а не рыдала в одиночестве. Впрочем, у меня на плече Ира плакала и на фестивале. Говорила, что боль невыносима и она не понимает, как дальше жить. Засиживались допоздна. У меня был двухместный номер, и однажды Ира попросила разрешения остаться — ей было тяжело в одиночестве. Впоследствии тема «не могу жить одна» возникала еще много-много раз.
С того «Кинотавра» мы подружились. Стали общаться, и именно ко мне на смотрины Ирочка привела своего второго мужа Георгия Пусепа. Тогда он представлялся Джорджем. Красавец неописуемый! Я жила в Тушино в маленькой кооперативной квартирке, которую купила после окончания консерватории. На тамошней кухоньке мы часто собирались с подружками. И вот однажды к накрытому столу Ира привела кавалера. Пусеп был невероятно элегантен, хорош собой и роскошно одет. Нам он показался почти голливудским актером, и девичий круг дружно вздохнул: «Какой мужчина!»
Со смерти Евстигнеева прошел год.
— Знаешь, — говорила потом на той же кухне подруга, — я так устала жить одна...
— Вроде Джордж очень неплох. Обходительный, культурный.
— Замуж зовет. Наверное, меня многие осудят, но я без мужа больше не могу. Все время вспоминаю Евгения Александровича, как он мне дарил цветы, как приносил кофе в постель, как я ездила с ним везде. Но его больше нет, а Джордж так красиво ухаживает! Я уже детей хочу. Что скажешь?
А что тут можно сказать? Девочка-девочка, как бы сейчас ее назвали, мечтает о жизни, которая уже однажды была с Евстигнеевым, ждет счастья, надеется на продолжение сказки...
— Вы красивая пара, отлично смотритесь вместе. Почему нет? А что станут говорить люди, не все ли равно? Человек всегда найдет, за что осудить другого. Хоть через сто лет ты выйдешь замуж, хоть через год. Думай о себе! Живи не оглядываясь на людей, а так, как советует твое сердце.
И Ирка в третий раз собралась замуж. Джордж, выпускник Щепкинского училища, эмигрировавший из Прибалтики в США, утверждал, что для него открыты двери в Голливуде: им стоит только переехать за океан и карьера сразу пойдет в гору. Ирка к эмиграции относилась скептически — время, конечно, сложное, ролей немного, но они были, зритель ее знал. Она так сильно хотела семью и детей, что просто поехала за мужем.
Оказалось, у культурного и обходительного Джорджа-Георгия за рубежом уже была одна семья, то есть он состоял в официальном браке. Потом, конечно, развелся, но произошло это через некоторое время. Иру он поселил в съемную конуру без кондиционера на окраине Лос-Анджелеса. Там даже кровати не было, только надувной матрац, да и Калифорния летом — почти духовка. Его продюсерские успехи, о которых мы столько слышали в Москве, оказались сильно преувеличенными. Конечно, подруга не сидела там сложа руки, работала на кабельном телевидении, писала сценарии и вела передачу для русскоязычного населения, учила английский. Стала строить карьеру, не надеясь на помощь мужа.
Несмотря на ряд неприятных открытий по части Пусепа, Ира родила ему двоих очаровательных детей — сначала сына Евгения, потом дочку Зиночку, Зиновию. Но и тут без Евстигнеева не обошлось: сын, первенец, получил это имя неслучайно. Она рассказывала, что очень хотела ребенка от Евгения Александровича и даже была беременна. Увы, все закончилось выкидышем на довольно маленьком сроке. Подруга вспоминала ту неудачу практически всю жизнь. А незадолго до ухода из жизни Евстигнеев ей сказал: «Ты молодая, сильная, еще будут дети. Когда меня не станет и у тебя родится малыш, а ты достойна стать матерью как никто другой, назови его или ее моим именем». Так что Женя — в его честь.
Пусеп, конечно, был в курсе и ничего против не имел. В то время мы с Ирой практически потеряли друг друга из виду: она жила в Америке, я с мужем — в Прибалтике, потом переехала в Италию. Много позже выяснилось, что наши тогдашние муженьки, к несчастью, были похожи. Например в том, что оба распускали руки. Ни о какой возможности быть воздушной женщиной рядом с сильным и благородным мужчиной уже речь не шла. Не расспрашивала, конечно, но Ирочка говорила, что конфликтов с оскорблениями, доведением до слез, какими-то затрещинами было много. Причины? Ну а какие нужны поводы не очень успешному и недовольному жизнью мужику, чтобы начать третировать красивую и талантливую женщину? По сути, это ведь ярость, вызванная обычной завистью.
Мне это тоже знакомо. Ни одного повода не дала, а прибалтийский муж настолько захлебывался в своей беспричинной злости, что ногами бил беременную, просто вышибая из меня детей! Потом умолял на коленях не бросать, клялся и... до нового срыва. Сначала не понимала, в чем причина таких вспышек гнева, а потом дошло — я популярна, развиваюсь, востребована, а муж нет. Меня звали в большие концерты на стадионах, заказывали музыку к кинофильмам и спектаклям, приглашали вести программы на телевидении... В том-то и провинилась.
Мужчина хочет тебя подавить, а инструментов, кроме грубости, у него нет. Очень тривиальная история. Мне кажется, в подобные ситуации попадает множество талантливых и красивых женщин.
Подруга вернулась в Москву, и мы снова стали плотно общаться. Но перед этим случилось событие, которое осталось на душе Ирочки незаживающей раной. Пусеп, как она мне рассказала, услышав предложение разойтись, впал в ярость. До последних своих дней она считала, что тот похитил их дочь Зину в отместку за развод. Каковы его мотивы на самом деле, я, конечно, не знаю, но Зина исчезла, и Ира, как она рассказывала мне, даже чуть ли не Интерпол привлекала, чтобы отыскать дочь.
Забегая на несколько лет вперед, скажу: Зиночка нашлась. Ира стала ездить к ней в Черногорию, где та проживала с отцом, часто возвращаясь расстроенной. Нет, она была счастлива, что вообще получила возможность видеться с ребенком. Но у девочки отношение к матери всегда было прохладным. То ли так настроил ее Пусеп, то ли у нее были собственные на то основания. На самом деле Зина поворотом головы, взглядом, выражением лица очень похожа на мать! Разве что девушка — брюнетка, а Ирка — светлый ангел. За подругу мне было ужасно обидно. Она, собираясь к дочери, каждый раз просто летала: выбирала подарки, думала, о чем станут говорить! Приезжала из Черногории и всегда показывала фотографии: «Вот мы с Зиной тут, вот мы там...» Глаза, и без того большие, горели просто как два прожектора. Не заслужила она холодности, вот что. Таких матерей еще поискать надо!
Ира мечтала, как однажды удастся все объяснить и дочь поймет: мама ее никогда не бросала. Надеялась, что в итоге они станут подругами. Но Зина не давала тепла, на которое та рассчитывала. И это тоже делало Иру несчастной.
Всех подруг она называла Масями: «Мася, ты еще не спишь? Пришли мне свои стихи, я их на твоем дне рождения прочитаю».
Когда умер мой старый кот, я так переживала, что решилась взять маленького котенка. Глядя на меня, и Ира воодушевилась: «Пожалуй, мне тоже нужен котенок. Все-таки с кошкой в доме не так одиноко». Кошечка, которую Ирочка взяла, получила традиционное имя Мася.
История с Пусепом помаленьку уходила в прошлое, а горе от потери Евстигнеева, напротив, обострялось. Знаете, ей ведь десять лет подряд снился один и тот же сон. Будто приходит она на Новодевичье и руками разгребает землю, чтобы лечь в могилу к мужу... Каким-то непостижимым образом Евгений Александрович по-прежнему влиял на ее жизнь.
Мы Иру звали или Масей, или Пчелкой. На творческих вечерах она исполняла знаменитое евстигнеевское «Раз пчела в теплый день весной, свой пчелиный покинув рой...» из кинофильма «Зимний вечер в Гаграх». Еще пела «Эхо любви»: «Мы долгое эхо друг друга...» У нее был клип с фотографиями Евгения Александровича и их совместными, обычно его запускали под эту песню. Пела она настолько пронзительно, что не могу вспомнить ни одного раза, когда в зале никто не плакал бы. Да и мы часто не могли сдержать эмоций. Иногда даже предлагала: «Ирка, давай сегодня без слез, то есть — только «Пчелку».
На самом деле подруга не просто пела, она драматически проигрывала песню. Потрясающая характерная актриса при ангельской внешности героини!
В последние годы ни одной моей творческой встречи не проходило без Иры, мы постоянно пересекались на фестивалях, обе очень любили «Амурскую осень» в Благовещенске. Однажды там произошла история с ее любимым синим платьем. Его очень долго шили. Корсетное, шелковое, все в камнях, веточках — чистый Голливуд. И вот этот тяжеленный, расшитый стразами наряд она решила везти на фестиваль. «Кого ты собралась очаровывать в Благовещенке? — смеялась я. — Таскать на себе девять килограммов — удовольствие сомнительное, отпарить негде, гладить нельзя...»
Но она была непреклонна — хотела выглядеть по-королевски. Обычно мы, артистки, на гастроли берем легкие трикотажные платьица, которые свернула в чемодан, по приезде встряхнула — и порядок! А такое везти — это же портплед, чехлы. Как памятник на себе переть... Но роскошное! Ира надела его на открытие и действительно выглядела королевой. Потом в ход пошли уже наряды попроще. «Мася, — спрашивает, — ну что ты теперь скажешь? Правильно я его тащила?» Возражений у меня не нашлось. Не могу привыкнуть говорить о ней в прошедшем времени. И тогда, когда мы собирали подругу в последний путь, тоже не могла. В нем, васильковом любимом платье, и хоронили. До сих пор это не укладывается в моей голове.
Казалось бы, совсем недавно выбирались на открытие центра Жерара Депардье в Саранске! Помогали друг другу. На сегодняшний день, когда работы совсем немного, в прерогативе у коллег стало тянуть одеяло на себя и завидовать тем, у кого проекты есть. Контактами и знакомствами никто не делится. Мы с Ирой были совсем другой историей — и она меня рекомендовала, и я ее.
На моих закрытых вечеринках бывают люди, которые могут потом пригласить выступить на корпоративе, дать другую работу. Для Иры это было очень важно и нужно. При всей своей исключительной женственности она как никто другой нуждалась в профессиональном выражении.
Сама была очень доброй и щедрой, всегда готовой помочь. И это правильно! Люди должны друг друга поддерживать. И если у тебя где-то удачно прошел концерт, почему не поделиться контактами организаторов?
Ирка никогда не гребла под себя! Напротив, отдавала часто и с удовольствием.
— Мась, хочешь туфли? Смотри, какие классные!
— Ириша, я высокую шпильку уже не ношу.
— А платье мое это? Мне надоело, а тебе, может, для творческих встреч подойдет?
Мы обе миниатюрные, но я пышногрудая, а Ирка была совсем хрустальной. Мне ее платья разве что на нос! Но она никогда не была жадной.
С Евгением Александровичем Ира жила в районе Тверских-Ямских, вместе они обустраивали загородный дом на Дмитровском шоссе. Там впоследствии она немного пожила с Пусепом до отъезда в США. А дом Ириного четвертого мужа, Александра Благонравова, располагался прямо по соседству. То есть они давно были знакомы, но общались постольку-поскольку.
В общем, когда подруга вернулась из США, сосед стал очень красиво за ней ухаживать. Какое-то время она еще звонила мне по ночам: «Поговори со мной, мне страшно тут одной». Но вскоре кошмар одиночества ее явно отпустил. На самом деле в Иру невозможно было не влюбиться. Я видела глаза мужчин, когда они на нее смотрели! Сашин взгляд выражал искреннее восхищение. Они поженились. Поначалу Ирка была очень счастлива. Саша усыновил Женю, дал парню свою фамилию. Подруга как-то похорошела даже! Они часто приходили вместе на мои концерты, Саша всегда поддерживал жену во время ее выступлений. То есть надежное мужское плечо, о котором она мечтала со времени утраты Евгения Александровича, наконец появилось снова.
Мне странно слышать сейчас про то, что она вроде как пила. Дружили тридцать лет, и ничего подобного я не помню. Колесили по всей стране. Максимум, что позволяли, это бокал вина после концерта в очередном маленьком городе. В поезде всегда брали СВ на двоих. Там в дороге могли себе разрешить тоже по бокалу, Ирка еще вечно наготовит с собой котлеток, салатиков... Не помню я в то время у нее никаких проблем с алкоголем.
А вот у Благонравова они были. Говорили, что сложности с бизнесом подкосили и Саша стал пить. А там, где запои, обычно появляется и все остальное. Пьяный человек неадекватен. Изменял, приводя в дом Евстигнеева тоже не сильно трезвых женщин. Помню, Ира позвонила в рыданиях: «Тут везде бутылки, все пьяные, я не могу их выгнать!»
Конечно, и оскорблял, и скандалил, и руки распускал. Но долго злиться Ира не умела. Могла находиться в ужасе от чьего-либо поступка, но чтобы негодовать, копить агрессию или готовить месть — это вообще не про нее. Мужа она смиренно возила по докторам, на скорой отправляла на капельницы, сидела с ним в больнице сутками. Я это знаю, потому что ездила с подругой в стационар в Сокольниках. Потратила она немерено, но ничего не помогало. Саша стал уже совершенно невменяемым, когда терпение Иры лопнуло — она предложила разъехаться. Просто сил больше не было.
Решили, что Ирочка будет жить в квартире, а Саша останется в загородном доме. Туда, забрать некоторые вещи, она поехала с подругами. Девчонки мне потом рассказывали, что Благонравов их практически умолял: «Пусть она только не разводится со мной, я без нее умру».
Она очень жалела его, поэтому, поселившись отдельно, официально не развелась. «Саши больше нет», — однажды написала Ира мне в СМС. На следующий день мы все собрались организовывать его похороны.
А потом начался кошмар с Сашиным сыном, которого лично я ни разу в жизни не видела, — он требовал раздела всего имущества, включая дом Евстигнеева, к которому ни он, ни его отец никакого отношения не имели.
Разве что в это время Ира могла начать употреблять? Саша умер, значит, снова вернулось в жизнь невыносимое одиночество. Все-таки даже если человек не с тобой, ты знаешь, что муж где-то есть... Начались суды по имуществу. «А вдруг меня оставят на улице? Как я буду жить? У меня же дети!» — рыдала она. На ее хрупкие плечи свалилось слишком много. И как раз в тот момент рядом с ней стали появляться мутные личности. Иногда думаю: может, нарочно подпаивали? Все-таки наследство небедное: квадратные метры, антиквариат, побрякушки всякие.
С Ирочкой мы дружили страшно сказать сколько и ни разу не поссорились. Разногласия, назовем их так, появились между нами разве что в последнее время, когда ее стали окружать странные люди, все как один обещавшие ей карьерные взлеты. Кто-то брал на себя обязательства по организации гастрольных туров, которых так и не происходило. Другие сулили пиар, третьи не разменивались — сразу предлагали себя в директора.
Ирочка была настолько наивна и добра, что могла привести в дом любого проходимца. А они на нее летели как пчелы на мед. Когда выяснялось, что она им еще и платила за работу, которую часто никто и не думал делать, я молчать не могла! Ну что это? Поселила дома девушку из глубокой провинции, потому что та обещала Ире вести странички в социальных сетях.
— Ты у нее паспорт смотрела? — возмущалась я.
— Ей действительно негде жить в Москве, девочка в бедственном положении. Надо помочь.
С Денисом она познакомилась на фестивале кино и театра «Амурская осень», куда я из-за гастрольного тура не смогла полететь вместе с ней. Дальше история стандартна: «негде жить, нет денег, но от меня без ума». Как обычно очертя голову, Ира кинулась его опекать. «Он хороший артист, только ему не везет, — рассказывала подруга, — меня зовут в проект, я условие им ставлю брать и его. Вчера купила такие хорошие свитерки — один Женечке, второй Денису».
Могу ошибаться, но кажется, все это из разряда — открыла сердце придуманной фантазии. А человек-то и рад. Чего не побыть рядом с известной актрисой, которая тебя обеспечивает? Никого не хочу осуждать, каждый устраивается в жизни как умеет. Обидно только за прекрасных женщин, которые дарят сердце, душу, а иногда и кошелек тем, кого первые два пункта вообще интересуют слабо. Конечно, об иллюзорности подобных отношений я ей тоже говорила. Но Ира быстро закрывала тему своим коронным: «Зато я не одна».
Анализировала собственную жизнь подруга крайне редко. Все же разные... Она была из тех, кто живет своими чувствами и сердцем.
Женю, сына, она любила до умопомрачения! Баловала. Очень сложно отпускала в армию, при том что срочную он служил в Подмосковье. Ездила в часть, котлеты возила чуть ли не на целую роту.
По возвращении он стал работать по специальности — дизайнером офисных помещений. В мать — талантливый. Заказов было не так много, но ведь сейчас для всех время сложное... В одном колледже оформил страшные металлические шкафы в раздевалке так, что все ахнули. Ира была довольна.
Может быть, у них с Женей и были какие-то разногласия... А у какой матери со взрослым сыном их нет? Иногда приезжал с компанией, мешал отдыхать. Задерживался, не предупредив, Ирка нервничала. Самые обычные поводы. Но в целом их связывали невероятно трепетные отношения. Женя прекрасно готовит и любит постоять у плиты. Часто встречал мать со съемок кулинарными изысками. Вы много таких молодых людей знаете? Сколько его помню, всегда трогательно о ней заботился. Конечно, я не могу знать всего и не жила внутри их семьи. Но никогда не смогу поверить ни в одну страшную вещь, о которых заговорили после Ириной смерти, намекая на доведение, а то и на причастность. Какие бы сложности в их отношениях ни возникли, точно только одно — она очень любила Женю, а он ее.
Сколько о ней ни думаю — а мысли роятся каждый день — ну до обидного несправедливый уход! Ирочка еще могла бы столько всего сделать! У нее такой нерастраченный творческий потенциал! В последние годы ведь появилась и работа, ее было много, разная, как она всегда мечтала: стали снимать в сериалах, играла в антрепризах, преподавала в Школе телевидения, ездила на фестивали. То есть покинула грустную нишу невостребованных полузабытых артистов. Конечно, и до этого работа была, но не в той мере, в которой хотелось бы. А тут Ирка просто расцвела, вся светилась.
Готовила к выпуску вторую в своей жизни книгу. Обе об Евгении Евстигнееве. Новая — толстая, подробная и дополненная. Шестнадцатого апреля звонила мне, приглашала на презентацию.
— Ира, неужели осталось что-то не рассказанное тобой о Евгении Александровиче?
— Конечно! Кроме того, я сама стала старше, на какие-то события смотрю по-другому, что-то вспоминается под иным углом. Мне кажется, хорошо получилось. Приходи обязательно!
Презентация в Доме книги была назначена на двадцатое апреля. А двадцать первого у нее должен был быть спектакль, она готовила роль с большим количеством текста. Звонила мне, советовалась: «А если это я буду произносить таким голосом? Хорошо или нет? А тут сыграю так, что думаешь?» Восемнадцатого Ирочки не стало. Почему так вышло?
Мне об этом сообщила наша подруга Юля Лешковцева, ей утром позвонил Женя. Юля, экономист, человек воцерковленный, всегда собирала нас в храм причащаться, в поездки по монастырям. Ездили постоянным составом: Ирочка, Юля, я, Наташа Пыхтина, в прошлом титулованная спортсменка, она сейчас возглавляет центр реабилитации детей с ДЦП, и Лена Борисова, известный кинопродюсер.
Монастырь в Городце Иру пленил, там чудесный настоятель — владыка Августин, она даже всерьез заговорила о собственном монастырском будущем. Но мы, подруги, такого намерения не поддержали: возраст цветущий — работать и работать. Разве что на склоне лет, если уж будет потребность, можно и в монастырь. Но ее эмоциональный порыв был абсолютно искренним.
Буквально за считаные дни до Ириного ухода Юля собрала нас всех в храме на причастие. И это большое счастье для каждого христианина — успеть исповедоваться и причаститься. Хотя день тот был немного странным. После исповеди и причастия мы обычно шли в какую-нибудь кафешку — поговорить о жизни, детях, творчестве. В тот раз Ира была с Денисом, и в кафе с нами они не пошли. Хотела присоединиться позже, но кафе уже закрылось.
У христиан есть обычай поздравлять с причастием. Так вот, в тот день Ирочка всех нас перецеловала как никогда. Меня так просто обсыпала поцелуями.
— Ирка, ты чего?
— Как же я вас люблю, девчонки, как сильно люблю!
Это был последний раз, когда я видела подругу живой. Тогда у храма она с нами попрощалась. Многие ведь говорят о предчувствии, думаю, это оно и было. Но почему же так рано?..
Даже провожая подругу в последний путь, мы не могли отделаться от ощущения нереальности происходящего. Казалось, сейчас она откроет глаза, увидит море цветов и скажет свое коронное: «Девчонки, это все мне? Ну потрясающе!» Ира произносила эти слова каждый раз, когда поклонники дарили ей огромные букеты или подарки.
Может быть, в лучшем из миров у нее теперь есть то, чего не хватало в жизни, — роли, душевный покой и тепло. Возможно, она встретилась с Евгением Александровичем и сказала добрые слова не каменному памятнику, а любимому мужу. Кто вообще знает, что там?.. Но я верю, что ей хорошо.
Подпишись на наш канал в Telegram