Мне нравится фраза Иосифа Бродского «Жить просто: надо только понимать, что есть люди, которые лучше тебя». Сколько сомнений, огорчений я испытал, пока до этого дошел. Мы страдаем, многие жизнь кладут на то, чтобы доказать окружающим — я чего-то стою! Когда человек перестает зависеть от сторонних мнений, когда появляется уверенность в себе, в правильности выбранного пути, он становится счастливым. Сегодня у меня нет ни малейших сомнений, что избрал для себя правильный путь.
Как-то размышлял: зачем люди идут в актерскую профессию? И пришел к довольно простому выводу — не от большой уверенности в себе. В детстве таким, как правило, не хватало внимания. Вспоминая свои детстские годы, понимаю, что не стал исключением.
Родители много работали, чтобы нам с сестрой жилось хорошо. В подмосковном Ногинске, откуда я родом, отец трудился на заводе, прошел все ступени карьерной лестницы, прежде чем его назначили директором. Мама была оператором АЗС. Это она поддержала меня, когда я объявил о своем желании стать артистом. Сама когда-то пыталась поступить на курсы телеведущих, открывшихся в «Останкино», но телевершины так и остались непокоренными. Мамина жизнь сложилась по-другому: она росла в многодетной семье, рано вышла замуж, родила мою сестру и просто побоялась что-то резко менять.
Меня в театр привела любовь. Когда учился в школе, к нам в класс пришла девчонка — дерзкая, наглая, она мне сразу понравилась. Начал проявлять знаки внимания, но был отвергнут. Это меня лишь раззадорило — узнал, что она занимается в театральном кружке, и сразу же туда отправился. Поначалу все там не понравилось: ну как можно всерьез ловить руками воображаемые капельки дождя?! Потом втянулся. Мой круг общения изменился, появились новые друзья, с которыми по окончании школы вместе штурмовали театральные вузы. Сегодня кто-то из ребят служит в старейшем Ярославском драмтеатре имени Волкова, кто-то ушел в кинобизнес.
Папа был не в восторге. Говорил: «Если поступишь в технический вуз, я смогу помочь, устрою на такую работу, где у тебя всегда будет кусок хлеба. А там, куда ты решил пойти, мы никого не знаем». Но во мне проснулись амбиции, я бы даже сказал, появилась злость. Хотелось, чтобы отец серьезно отнесся к моим намерениям.
Я был твердо настроен доказать, что не стану лузером в этой непредсказуемой профессии. Ведь, как сейчас понимаю, выпускники театральных институтов делятся на три типа: артисты, священники и те, кого ждет незавидная судьба, кто занимается саморазрушением. Убедился, что найти настоящих профессионалов очень сложно, когда сам занимался одним театральным проектом. И это при том, что ежегодно из театральных вузов выходят сотни полторы актеров и каждый суперамбициозен. Из них человек десять умеют хорошо делать то, чему учили. Куда же деваются остальные сто сорок?
Я, как все, поступал сразу в пять творческих вузов, успешно прошел все туры. Во ВГИКе студентов набирал Алексей Баталов. Во время экзаменов о нем снимали документальный фильм, в него вошел эпизод, где я читаю стихотворение, а Баталов дает советы, как это лучше делать. Фильм вскоре показали по телевидению, отец его посмотрел и был приятно удивлен, увидев, как сын ведет диалог с кумиром его поколения. Оказывается, фильм увидел чуть ли не весь город. К папе подходили соседи: «Видели вашего Рому с Баталовым, какой молодец!» Тут уж ему пришлось изменить отношение к тому, что сын будет артистом.
На экзамены мы отправились вместе с одноклассницей, о которой упоминал. Конкурс на актерский факультет она не одолела, но вовремя сориентировалась, поступила на продюсерский. Сегодня успешно работает, а я стал студентом Школы-студии МХАТ. Первого сентября явился на занятия, ощущая себя народным артистом, был уверен: такое случается раз в сто лет — покорил пять вузов, еще и по телевизору показали!
— Много ли времени понадобилось мастерам, чтобы избавить вас от этого ощущения?
— Немного. Люди, которые доказали мне обратное, были выдающимися мастерами своего дела. Алла Борисовна Покровская посвятила театру жизнь, многое вложила в меня в плане школы, мастерства. То же самое могу сказать об учениках Олега Ефремова, наших мастерах Романе Козаке и Дмитрии Брусникине.
Роман Ефимович тогда был художественным руководителем Театра Пушкина, он дал мне возможность впервые выйти на большую столичную сцену — незабываемый, ни с чем не сравнимый опыт. Дмитрий Владимирович привел в мир кино, доверил первую роль в сериале.
Чем занимаются в театральных вузах? Расшатывают психику студентов, чтобы стала пластичной, чтобы те могли играть и драму, и комедию, быстро переключать эмоции. Артистов с большим эмоциональным диапазоном особенно выделяют режиссеры. Но у этого тоже есть своя цена: надо не только научиться погружаться в стрессовое состояние, но и уметь возвращаться в стабильное психическое, что крайне сложно.
Когда пришел в Школу-студию, мне исполнилось семнадцать. Я носил длинные волосы по тогдашней моде, выглядел холеным, румяным. Словом, цвету и пахну, и тут мне дают роль подростка из блокадного Ленинграда в спектакле «Мой бедный Марат». Ничего не поделаешь, стал в нее вживаться. Мы сами искали старые вещи, костюмы, я достал штаны, телогрейку, а с сапогами возникла проблема. Никак не мог найти в Москве кирзачи, пришлось довольствоваться лакированными танцевальными сапогами. Когда первый раз появился в них на репетиции, Брусникин сказал: «Какой-то у тебя блокадник гламурный».
Не все шло гладко. Вместе с режиссером Юрием Квятковским, в будущем неоднократным номинантом на «Золотую маску», Брусникин ставил чеховские отрывки. Для меня началось адски тяжелое время, мне досталась роль Войницкого — человека, который не умеет защищаться, всех любит, смотрит на все через розовые очки. Долго репетировали, у меня ничего не получалось. Брусникин кричал: «Плохо, плохо, не туда!» Я жутко злился. Вечером в общежитии ел себя поедом: не ошибся ли, выбрав актерскую профессию? Такие сомнения периодически мучают каждого артиста.
Ощущение, что ты лучше всех, в институте планомерно разрушают. Ты начинаешь отдавать себе отчет, что кто-то играет лучше. Не самое комфортное состояние для человека, который шел в профессию за вниманием. И тут, как мне кажется, надо не горевать, не рвать на себе волосы, а успокоиться и продолжать работать. Важно усвоить, что есть твоя профессия, которая приносит не только лавры, и есть ты. Если не провести между этим границу — сломаешься.
Актерская профессия коварна. Знаю многих талантливых артистов, которые, испытав успех, принялись разрушать свою жизнь: я — гений, мне все дозволено. В итоге плохо закончили. Падать с высоты больнее, как известно. Так устроено, что наша работа помогает понять свои сильные и слабые стороны и отыскать между ними баланс.
— Вам удалось понять, в чем ваши плюсы и минусы?
— Описывать свои сильные стороны не буду, не хватит места в журнале! Шучу конечно. Существовать гармонично мне мешают внутренние страхи, которые появились, когда пережил череду трагедий: в течение шести лет потерял всю свою семью... Когда мне исполнилось двенадцать, погибла в автокатастрофе старшая сестра. Потом сгорел дом, угнали машину, случился пожар у отца на заводе. А потом отца убили... Дело толком не расследовали, его убийц никто не искал.
Я учился на втором курсе, когда мама плохо себя почувствовала. Отец научил меня — еще подростка — водить машину, но на трассу выезжать не разрешал, а я мечтал приехать в институт за рулем. Мама дала ключи, по дороге, не ожидая ничего плохого, забросил ее в больницу. Там ко мне вышел врач и сообщил жуткую новость: у мамы онкология в последней стадии, если провести курс химиотерапии, можно продлить ее жизнь на два месяца.
Так началось мое взросление. Мы с вердиктом не смирились, стали лечиться. Огромное спасибо Алле Борисовне Покровской, она помогала, отправляла к своим врачам, поддерживала. Хватались за любую соломинку, обращались к целителям, экстрасенсам. Верю, что есть люди с необычными способностями, которым под силу реально помогать другим, но их крайне мало. Когда такие появляются, к ним не зарастает народная тропа. Но по-настоящему одаренные люди посвящают себя служению дару, в этом не может быть коммерческой составляющей.
Еще мы верим, что придем, заплатим и получим результат, не прикладывая никаких душевных усилий, мы априори настроены на то, чтобы вычеркнуть часть пути и сразу достичь счастливого финала. Такого не бывает, не существует волшебной палочки или таблетки: проглотил и решил все проблемы. У каждого события жизни есть причина и следствие, нужно в этом разобраться, чудо надо заслужить, только тогда оно случится.
Мы с мамой попадали на целителей, которые тупо зарабатывали деньги. Я в полной мере ощутил, что онкология стала большим бизнесом, который требует огромных вливаний. Помогали мамины сестры, да и сам я не сидел сложа руки: таксовал, в новогодние праздники наряжался Дедом Морозом, обходил со Снегурочкой по пятнадцать адресов в день. Убедился, что так, если не лениться, можно обеспечить безбедное существование на год вперед.
Еще надеялся на чудо, молился. Увы! Чуда не случилось, маме становилось все хуже. Правда прожила она не два месяца, как обещал врач, а два с половиной года. Каждый вечер после занятий ехал в больницу и оставался ночевать в палате. Однажды вгляделся в мамино лицо и вдруг понял: я должен ее отпустить. Через несколько часов мамы не стало...
— Похожая история случилась с Дмитрием Дюжевым, который так же, как вы, в короткий срок потерял семью. Он признавался, что видел в тот момент два пути: уйти в монастырь или уйти из жизни. Что помогло вам пережить утраты?
— В тот момент психика работала иначе. Наверное, я ощутил себя так, как люди на войне, у меня нашлись силы пережить страшное горе. Долго мучило ощущение, что родители меня предали. Обвинял их, что оставили одного, смотрел на ребят, у которых живы отец и мать, и земля уходила из-под ног: я лишился надежного тыла, тех, кто любит тебя ни за что, просто потому что ты есть. Понимание, что родители не виноваты в случившемся, пришло позже.
По большому счету меня тогда вытащила актерская профессия, ушел в нее полностью — театр, моя реализация стали основным делом. Задавался вопросами: хотели бы родители, чтобы я превратил свою жизнь в ад? Ответ напрашивался сам собой: конечно нет, они хотели, чтобы у меня все было хорошо, чтобы складывалось в профессии, появилась семья.
Как же резко все прервалось! Ну почему мы не успели поговорить по душам о важном?! Обиды накатывали снова. Мне стоило усилий не опустить руки, не начать себя жалеть. Как только ты получаешь удовольствие от того, что все тебя жалеют, как только смиряешься, мол, все плохо, потому что так сложилась жизнь, как только оправдываешь неудачи тем, что другим легче, потому что им помогают мама и папа, пиши пропало.
Я человек упертый, если определяю, что те или иные вещи для меня важны, добиваюсь поставленных целей. Хотелось, чтобы мной гордились не только родители, но и родственники, двоюродные братья и сестры.
Это понимание собрало меня как взрослого человека. Жизнь вынудила сначала взять ответственность за больную маму, потом за себя. Легко мне было это делать? Нет! Но так уж случилось. Всеми нашими поступками движут две эмоции: страх — что скажут родители, общество, друзья — и, конечно, любовь. В страхи свалиться легко, игра под названием «жизненные сложности» постоянно нас туда тащит. Но если попытаться извлечь из негативного опыта что-то положительное, делать выбор, основываясь на любви, становится легче жить. Я рад, что понял это, и теперь счастливых моментов в моей жизни все больше и больше.
— После Школы-студии вы восемь лет отработали в Театре Моссовета. Почему не в МХТ?
— В МХТ молодые актеры, как правило, три года бегают в массовке, доказывая свое право на роль. В Театре Моссовета мне сразу ее предложили.
Этот театр я выбрал сам, он входит в десятку лучших в Москве, к тому же академический. В тот момент Виктор Шамиров ставил спектакль «Обрученные». Мне сказали: «Хотим, чтобы ты в нем сыграл». Витя делал странный спектакль: действие разворачивалось в городе, пораженном чумой, по сцене бродили прокаженные, они кривлялись, жгли костры. Кто-то умеет круто и обаятельно кривляться, я — нет.
В итоге после трех недель работы Витя, непростой режиссер, заявил: «Ром, мне не нравится, как ты это делаешь, давай ты не будешь у меня играть». Затем вызвали в дирекцию: «Мы планировали задействовать вас в «Обрученных» — не получилось. Мы не можем взять вас в театр просто так». А у меня ситуация — месяц назад похоронил мать, мне надо на что-то жить. Попросил:
— Давайте что-нибудь придумаем, не могу позволить себе остаться без работы.
— Хорошо, — пошли мне навстречу, — сможешь подготовить роль Ирода в спектакле «Иисус Христос — суперзвезда»?
— Может, что-то другое?
— Сейчас есть только она.
— Тогда дайте время.
«Иисус Христос...» рок-опера, а один из самых больших моих страхов — запеть на сцене. Когда я был подростком, меня в качестве поощрения отправили от города в Школу искусств Юрия Николаева. Вскоре выяснилось, что Николаев дал школе только имя, а принадлежала она другим, не слишком профессиональным людям, которые сунули мне в руки микрофон, хотя до этого репетировали без него, и выпустили неподготовленного петь на экзамене, окончательно подорвав уверенность в моих вокальных способностях.
Складывалась стрессовая ситуация — я должен был первый раз выйти на сцену в Театре Моссовета в рок-опере. Готовился серьезно. И не провалился. Восемь лет пел Ирода, получая удовольствие и хорошие отзывы. А тут и Витя Шамиров перезвонил: «Ром, я подумал, что не так с тобой все плохо. Возвращайся, только теперь ты будешь играть не горожанина, а дона Родриго — негодяя». То есть одну из главных ролей.
Так я убедился, насколько нестабилен театр. Однако если ты в нем работаешь, то должен играть по правилам, даже если тебе это не слишком выгодно. В Театре Моссовета работали прекрасные люди, но мне казалось, что механизм, который безотказно функционировал долгие годы, начал давать сбой. Если театр намерен идти в ногу со временем, требуются перемены. Он стал сильно зависеть от медийности актеров — зритель с удовольствием идет на человека, которого видит в телевизоре.
Для того чтобы сниматься в кино, надо знать свою занятость хотя бы на полгода вперед, что невозможно. Репертуар планируется всего лишь на месяц. Когда ты приходишь после театрального института и у тебя еще нет имени, нужно смириться с тем, что главное — твоя работа в труппе.
Я очень хотел работать в театре, но в какой-то момент понял, что не реализуюсь там как личность. Мне предлагали большие роли в кино, шел в театр отпрашиваться, там мне говорили: «Отменить спектакль не можем, второго состава у тебя нет, так что будь добр, приди и отыграй, поскольку ты служишь в Театре Моссовета» или «Рома, спектакль ставим на такое-то число и нам неважно, какие у тебя планы, у нас играют народные артисты, из-за тебя они ничего переносить не будут».
К сожалению, артисты вынужденно разделились на две категории: те, кто играет, и те, кто подыгрывает. Мне не хотелось подыгрывать, хотелось ощущать себя мужчиной, который в состоянии обеспечивать семью. Она у меня вскоре появилась, а в театре очень сложно заработать, если ты не супермедийный артист, там мало платят. Жить на тридцать тысяч рублей в месяц оказалось практически нереально.
К тому же у меня не было квартиры в Москве, ее приходилось снимать, поэтому выжить без кино оказалось невозможно. Мне не удавалось сниматься, ездить на гастроли с антрепризой и зарабатывать деньги, потому что в театре были спектакли. Я приносил свою занятость за четыре месяца, а ее не принимали во внимание при планировании репертуара. Начались конфликты.
Тем не менее всегда буду вспоминать Театр Моссовета по-доброму. Это важный период жизни. Сколько смешных историй случалось! Играли с Домогаровым «Сирано де Бержерака», он — главную роль, я — Гижи. Перед одним из спектаклей заглянул на огонек мой однокурсник, работавший по соседству в Театре сатиры. Так мы нарядили его в костюм гвардейца, придумали реплики и выпустили на сцену. Он ходил, разговаривал с Домогаровым, а тот никак не мог сообразить, кто этот неизвестный.
Или по сюжету Домогаров рассматривал карту. Чего только мы на ней не рисовали! Произнести невозможно! Поскольку Александр Юрьевич сам обладает чувством юмора и по природе хулиганистый, жаловаться никуда не ходил. С ним вообще было комфортно работать.
В труппе состоит и немало артистов со сложными характерами, но я никогда с такими не связывался, меня не тянуло вступать в разборки. Понятно, что в театре есть своя иерархия, что корифеев надо уважать, но мне бы не хотелось, чтобы меня уважали только за возраст и опыт. Не нравилось, когда кто-то начинал ставить себя выше других. Думаю, все должны быть коллегами, раз делаем общее дело. Сложные люди работают там по сей день, но я с ними, честно говоря, не общаюсь.
Все чаще задумывался о том, что репертуарный театр — это не мое, я не в состоянии сидеть на месте, мне нужны перемены, новые люди, знакомства, не могу ежедневно вариться в одном котле, начинаю увядать. Об этом буквально кричал мой внешний вид, я растолстел до ста тридцати килограммов!
Выбор — остаться в театре, где есть хоть какая-то зарплата, или уйти в никуда — оказался для меня сложным. Страх потерять одно и не приобрести другое одолевал. Но я все же решился, уволился, поскольку хотел добиться большего, хотел, чтобы мир обратил на меня внимание. Ушел в никуда, работы не светило, сын Миша был маленьким, ситуация — плачевной. Однако жизнь так устроена, что пища всегда найдется. Меня пригласили на пробы в сериал «Сладкая жизнь», который стал настоящим стартом в кино.
— Там вы сыграли чиновника, который берет откаты, изменяет жене. Как вам удалось создать образ героя нашего времени, а не отрицательного персонажа?
— Наверное, это не только моя заслуга, так героя прописали авторы сценария Ирина Аркадьева и Петр Внуков. Они же были креативными продюсерами, в какой-то степени первооткрывателями жанра драмеди на нашем телевидении. Никто тогда не думал, что «Сладкая жизнь» произведет такой фурор. Смелая получилась история. Когда первый раз прочитал сценарий, подумал: «Боже, что за пошлятина?!» Там было много откровенных сцен, я не верил, что это можно снять качественно, не находил примеров в отечественном кино.
Долго сомневался — зачем мне туда? Слишком много значил для меня проект: либо все получится, либо случится провал, после которого никто не захочет иметь со мной дела. Если сериал не выстрелит, чем мне заниматься? Но другой работы не предлагали. Подумал: проект снимает крупная продюсерская компания, схожу на пробы. Меня взяли, хотя, как я потом слышал, на роль был утвержден другой актер.
В итоге то, что на бумаге воспринималось как пошлость, абсолютно преобразилось на экране. Режиссер Андрей Джунковский — потрясающий, талантливый, снял честную историю, где секс играет важную роль во взаимоотношениях героев. Первый сезон получился настолько крутым, что решено было продолжить проект. Сериал меня замотивировал, я стал заниматься внешностью. На съемках в Риге решил худеть. Начал бегать, каждый день по два-три километра, ноги отваливались, но я не сдавался. Это была возможность, которую дала судьба, значит, надо ее не упустить. И мне это удалось, по сей день занимаюсь любимым делом.
Мы остались друзьями с Машей Шумаковой, игравшей мою жену, и с Лукерьей Ильяшенко. Когда снимали второй сезон, родилась идея: почему бы не вывести наших героев на сцену? Петр Внуков написал пьесу, которую поставил Василий Бархатов. Какое-то время играли этот спектакль с большим успехом.
К слову, сегодня выхожу на сцену в антрепризном спектакле «Ladies’ Night. Только для женщин. Версия 2018».
Считаю, что он не просто так появился в жизни. Там надо раздеваться, танцевать стриптиз, поэтому три последних года привожу себя в божеский вид, не позволяю распускаться физически. Играю постановку в новом составе. Не могу себе позволить выглядеть хуже партнеров.
На «Сладкой жизни» у меня появился агент. Никита Панфилов познакомил с Асей Ениной, работаем по сей день, она знает обо мне больше, чем я сам о себе знаю.
— Когда Александр Лазарев лежал в постели с Татьяной Дорониной в фильме «Еще раз про любовь», во время съемок категорически отказался снять брюки — так был зажат. Легко ли вам дались откровенные сцены?
— Ну я же понимал, на что подписываюсь. Другое дело, было опасение, что эти эпизоды вызовут неловкость не только у партнеров, но и у зрителей. Тут сложнее приходилось девочкам, но мы же не порно снимали. Андрей Джунковский готовил нас к этим сценам, все уходили с площадки, оставались только оператор и актеры. Первый раз волновался: как все пройдет? Но через какое-то время мы щелкали откровенные сцены как орешки.
Я благодарен группе: у меня поменялось отношение к кинопроизводству, где важен любой — от буфетчицы, которая наливает чай, до режиссера и сценаристов. Здесь коллективный процесс был отлажен. Джунковский постоянно работает с оператором Ильей Овсеневым, они умеют заразить своими идеями. Для меня каждый день стал не просто рабочим: отснялся и скорее домой — а сотворчеством.
Зрители наши усилия оценили, не писали в мой адрес негативных отзывов в соцсетях, хотя я играл местами мерзкого чувака. Получилась модная история. Правда когда пригласил жену посмотреть первую сборку «Сладкой жизни», она была ошарашена: «Ром, что я скажу детям?» Но финальный монтаж поменял ее отношение.
— Как встретили Елену?
— Лена занималась бизнесом, у нее работала моя тетя. На тот момент Лена была замужем, растила троих детей. Мы стали жить вместе, когда она разошлась с мужем.
— Ее дети вас приняли?
— У нас были хорошие отношения, я никогда не пытался занять место их отца, а вскоре родился наш общий ребенок Миша. У меня самый крутой в мире сын. Он попросил так про него сказать. Смотрю на него и не нарадуюсь: занимается в музыкальной школе, играет на аккордеоне, три года рвет мехи. Правда Миша грозится, что перейдет в барабанщики. Еще он танцует в хореографической студии, ходит на дзюдо. Хочу, чтобы он многое попробовал, стараюсь воспитать самостоятельного человека, который отвечал бы за свой выбор.
С Леной мы прожили в любви одиннадцать лет, но потом расстались. Так случается, не хочу углубляться в причины. Слава богу, без непоправимых потерь прошли сложный период под названием «развод». Расходились тяжело, одиннадцать лет из жизни не вычеркнешь. Были обиды, что-то делали назло друг другу.
Говорят, после расставания должно пройти два года, чтобы экс-супруги смогли наладить отношения, успокоиться и начать нормально общаться. Сейчас это наконец-то случилось. Мы осознали, что неслучайные друг для друга люди, что наш ребенок выбрал нас как родителей. Я всю жизнь буду благодарен Лене за то, что подарила мне радость отцовства. Мише в августе исполнилось девять, мы воспитываем его вместе: чтобы вырос хороший парень, нужны папа и мама. Лена знает, что у меня серьезные отношения с другой женщиной.
— Снимаетесь вы много. Какие проекты оставили след в душе?
— «Утомленные солнцем 2: Предстояние», хотя у меня там и небольшая роль. Картина стала примером того, как нужно относиться к профессии. Я еще учился в институте, больших ролей не предлагали, обычно приезжал, снимался два-три дня. И тут объявили кастинг к Никите Михалкову. На роли кремлевских курсантов требовались юноши высокого роста.
Когда утвердили, начался интересный процесс. Мы, семь молодых актеров, встретились за столом с Никитой Сергеевичем и авторами сценария. Михалков попросил: «Ребята, вы будете играть друзей-товарищей, придумайте историю персонажей — кто вы друг другу, как попали на фронт». По большому счету, мы писали сценарий.
Решили с ребятами, что мы — одноклассники, которые попали в кремлевскую роту и когда угодили в котел, один в состоянии неразберихи выстрелил в другого. Никита Сергеевич с уважением относился к каждой идее, обсуждал, даже если она была бредовой, а поверьте, такое случалось. В нашем эпизоде на экране осталось многое из того, что придумали мы.
Я играл небольшую роль, но провел на площадке месяц, чувствовал себя одним из создателей фильма. Воочию убедился, как Михалков умеет заражать людей своей харизмой. Снимали сцену, в которой были задействованы сто пятьдесят человек группы, триста человек массовки, сто пятьдесят солдат, которые изображали немцев, двадцать танков, куча пиротехники. Актеры массовых сцен не всегда сдержанные и адекватные люди, отфильтровать это невозможно, что-то донести до них иногда сложно, но когда Михалков рассказывал, что он хочет снять, полтысячи человек стояли с разинутыми ртами.
Помню реальное ощущение, что идет война, настолько все люди были замотивированы Михалковым. Мы стояли в окопах, съемка еще не началась. Вдруг кто-то произнес: «А помните, Никита Сергеевич, как вы танцевали в «Утомленных солнцем»? Опа, опа!» Он тут же для нас и станцевал, мы как будто находились рядом со старым другом. Благодарен судьбе, что у него снимался. Михалков показал, как надо любить дело, которому служишь. К тому же на картине я заработал первый крупный гонорар.
Из последних работ мне нравится «Триггер». Александра Ремизова написала прекрасный сценарий, ей помогал психолог и тренер личностного роста Сергей Насибян, который рассказывал реально случавшиеся с людьми истории. Прекрасный режиссер Дмитрий Тюрин прочувствовал этот материал, создал гармоничную атмосферу на площадке, оператор Николай Богачев снимал быстро, но экранная картинка выглядит стильно и богато. Фамилия оператора оказалась говорящей. И конечно, проект собрал чудесный актерский состав. Нас и одели стильно, и загримировали красиво.
«Триггер» в переводе означает спусковой крючок. В какой-то степени фильм оказался для меня триггером. После съемок я начал заниматься психоанализом, он стал частью моей жизни, посвящаю много времени разбору событий, случившихся со мной. У каждого из нас накапливается «багаж», который надо сбросить, чтобы не таскать его за собой и не жалеть себя: ох, какая у меня тяжелая жизнь!
Многие люди ничего не предпринимают для того, чтобы их жизнь стала лучше, считают, что им все обязаны. Но это не так: никто не виноват в твоих проблемах, никто тебе не должен, разберись с собой сам. Психологическая грамотность очень помогает в нашей профессии, не исключаю, что в будущем свяжу свою жизнь с психоанализом, мне интересно разбираться в причинах и следствиях событий, забираться не только в свою голову, но и других людей. Надеюсь, у истории будет продолжение, тема психологии никого не оставляет равнодушным.
Так же как тема, затронутая в сериале «257 причин, чтобы жить». Когда Максим Свешников предложил роль начальника героини, больной страшной болезнью, были опасения. Не понаслышке знаю, как тяжело находиться рядом с неизлечимо больным человеком, как легко можно кого-то задеть или даже обидеть такой работой. Рад, что получилась история с позитивным посылом: чудеса случаются, нужно в них верить, не сдаваться, даже в самых тяжелых ситуациях мерцает свет в конце тоннеля.
Главную героиню потрясающе сыграла Полина Максимова. Мы земляки, она, как и я, родом из Ногинска. С ее мамой, тоже актрисой, мы в свое время вместе подрабатывали на губернаторских елках, а с Полиной снимались в «Деффчонках», где между нами сложились дружеские отношения. Она большой молодец, растет как актриса, посмотрел «Без меня» и был впечатлен ее работой. «257 причин...» — непростая история, но Полина с ней справилась.
Сложно передать боль и при этом не потерять чувство юмора, а это важно. Ведь здесь высмеивается мир с придуманными стереотипами, социальными рамками, в которые мы себя загоняем. Как же мы порой раздуваемся как мыльные пузыри, как абсурдно себя ведем! Мой персонаж, начальник героини, от недолюбленности прикрылся защитной оболочкой наглости, но и он меняется в лучшую сторону, надеюсь, мне удалось это донести.
Профессия и мне помогает быть настоящим. Она дарит встречи с замечательными артистами, даже если сам играешь небольшую роль. В «Любовницах», к примеру, довелось сниматься с Сергеем Гармашом. Даже если он просто сидел и ничего не делал, за ним интересно было наблюдать. Почитал его биографию — он прожил непростую жизнь, по-настоящему актерская карьера началась для него после сорока, что убедило меня: нет ничего непоправимого, в любом возрасте можно стать мастером своего дела.
Еще по сюжету мой герой расставался с невестой. Заметил: все, что играю в кино, рано или поздно повторяется в моей жизни. Это тоже уникальная мистическая составляющая профессии.
В ставшем популярным сериале «Психологини» снимался с однокурсницами Настей Паниной и Соней Каштановой. Помнил их девчонками, к которым мы, дурни, относились по-ребячески, а тут через десять лет встретились на площадке и я увидел серьезных требовательных актрис. Молодцы!
Очень ждал выхода сериала «Давай найдем друг друга». Сегодня мне важно не только хорошо сыграть роль, сделать свою работу, но и рассказать историю, которая принесет кому-то пользу, заставит задуматься. «Давай найдем друг друга» как раз такой, он о семейных ценностях, братстве. Режиссер Дмитрий Черкасов собрал крутейшую актерскую команду, я снимался с Темой Ткаченко, Ваней Стебуновым, Татьяной Лютаевой, Андреем Соколовым.
Есть проекты, которые тебя опустошают, а «Давай найдем друг друга» наполнял меня положительными эмоциями. Мы прекрасно провели шесть месяцев на Черном море, никаких сложностей не возникало, махина крутилась без перебоев — спасибо продюсерам. Я играл винодела, рассекал на «Форде-Мустанге» 1968 года выпуска среди виноградников, красивых людей. Надеюсь, все смотрелось эффектно и зрители это оценили.
— Артисты, как известно, люди эмоциональные. Случалось ли вам конфликтовать с партнерами, режиссерами?
— Я умею находить общий язык с партнерами, если и были конфликтные ситуации, не считаю нужным о них вспоминать. Когда вижу, что передо мной человек неприятный, строю с ним сугубо деловые отношения.
Что касается режиссеров, то как угадать, что человек непрофессионален? Сложный вопрос. Только начав с ним работать. Когда вы впервые встречаетесь в офисе, все хотят снимать большое прекрасное кино. Понять, что ты разговариваешь с человеком, который неспособен это сделать, на этом этапе невыполнимая задача. Были и у меня работы, когда понимал, что режиссер не тянет, не болеет проектом, но я подписал договор и не мог уйти, хлопнуть дверью, подвести группу, продюсеров. Я не орал, не драл глотку, просто переставал его слушать, давал понять, что по его не получится.
В любом персонаже должна быть логика, работа актера заключается в том, чтобы донести, почему герой поступает так, а не иначе. Этим я и занимался. На площадке стараюсь сыграть максимально качественно, чтобы глядя на меня, другие режиссеры говорили: «Хороший парень, но не повезло, попал не в ту компанию».
Последнее время за двенадцать дней до Нового года начинаю вспоминать, что хорошего со мной происходило в течение каждого месяца, какие уроки я извлек, стараюсь не концентрироваться на плохих эмоциях. Произошла неприятная история. Окей, какой плюс я из нее извлек? Плохой опыт тоже полезен, проще расстраиваться, чем быть счастливым.
— Роман, какие задачи перед собой ставили, согласившись участвовать в реалити-шоу «Последний герой»? Вы были в курсе, что там побеждает не самый сильный, а самый хитрый? Платили ли вам деньги за каждый съемочный день на острове?
— Там солидный призовой фонд, в моем сезоне — два миллиона рублей. У каждого участника были свои договоренности с организаторами проекта, но я шел на него испытать себя. Понимая, что интрига движет сюжет, поинтересовался у продюсеров:
— Ребята, вы собираетесь сталкивать участников лбами, нашептывать «Ром, а про тебя сказали такое!»?
— Нет, — заверили меня.
И в открытую этим никто не занимался. Проект существует не первый год, там отработана схема, как вывести всех из спокойного состояния. Ходил слух, что между дублями участники отдыхали в гостинице. Неправда! Мы действительно выживали. Нас не кормили, выдавали в день лишь двести граммов риса. Мы спали на земле, вокруг кишела разнообразная фауна, одних змей ползало восемьдесят видов, не говоря о пауках и крысах.
Приходилось трудно, но я сказал себе: это не на всю жизнь, максимум на сорок дней. Призывал ребят: «Давайте постараемся хорошо провести время, нам его будут портить, но мы не поддадимся». Чтобы создать хоть самые минимальные удобства, начали строить дом. Не хотел Артур Смольянинов* этого делать — не надо, я просил: «Ребята, это его выбор, пускай поступает как хочет. Не нужно привлекать к нему внимание, подходить и спрашивать, что случилось». Необходимо было где-то спать, и не только мне, а и девочкам, и дом появился.
Быт устаканился, двухсот граммов риса нам хватало. Но в реально тяжелых условиях не всем удалось сохранить спокойствие, начались ссоры, интриги. В итоге я почувствовал себя там некомфортно. Ощущал: дело идет к тому, что люди начнут грызться между собой. Из-за этого мне захотелось уйти. Ведущая шоу Яна Троянова* говорила: «Сюда мечтают попасть миллионы людей, которые хотят победить, и они готовы рвать за это глотки».
Да, и я хотел победить, но рвать кому-то глотку — честно — не собирался. Моей задачей было достойно пройти испытания, кому-то помочь, посмотреть, как буду реагировать на обстоятельства. Конечно, обуревал страх: вдруг не справлюсь, начну себя как-то не так вести? Мне хотелось, чтобы сын посмотрел шоу и гордился отцом. Ушел по собственному желанию через двадцать дней. Это был мой выбор, как в истории с Театром Моссовета: можно бороться с ветряными мельницами, а можно двигаться дальше. К слову, сбросил на острове десять килограммов и больше не соблюдал диет, меня поддерживает в форме образ жизни, который я веду.
— Признайтесь, был роман с Анфисой Черных?
— Узнал о том, что у меня романтические чувства к Анфисе, когда увидел монтаж, про нас сочинили целую историю. Когда пять дней поживешь в джунглях, поспишь среди миллиона животных, которые ползают и бегают вокруг тебя, ни о каких влюбленностях невозможно даже подумать. По крайней мере, так было в нашем племени.
— Роман, видела своими глазами, как вы сидели рядом с беременной Анфисой в документальном фильме о том, как сложилась жизнь участников первого сезона.
— История с ребенком — плод нашего с Анфисой воображения. Мы заранее договорились, что Анфиса явится на съемку с животиком-накладкой. Я тогда сказал с экрана: «Вы, наверное, хотели, чтобы эта история закончилась так», но это выдумка, с Анфисой мы общаемся как друзья, мы не пара.
— А кто же рядом с вами сегодня?
— Два с половиной года назад я путешествовал по острову Панган, там в компании и познакомился с Софией. Вернулись в Москву без намека на роман. Месяца через полтора встретились снова и поняли, что интересны друг другу, со временем это переросло в большое чувство. К слову, первое свидание назначил Соне в театре, мы пошли смотреть «Воскресение», где играл мой товарищ. С тех пор так друг друга и воскрешаем. Соня не из киноиндустрии, она много лет в бизнесе, ранее была генеральным директором крупной компании, привезла бренд в Россию и развила с нуля до сети в сто сорок магазинов. Но потом ее приоритеты поменялись, и Соня покинула компанию, чтобы запустить свой социально направленный проект. Сегодня она развивает историю, которая мне очень нравится, — лайфстайл-платформу behipo.com, которая призвана помочь людям сделать их жизнь более качественной и счастливой. По крайней мере со мной это у Софии получается. На платформе соединены медиа, сообщества и концептуальный магазин. Мне приятно, что моя женщина занимается деятельностью, нацеленной на создание ценностей для других.
— Как провели карантин?
— Он настиг нас в Азии, куда в марте мы отправились отдыхать вместе с Софией. Мы были в Сием Рипе, посещали храмовый комплекс Ангкор-Ват. В один момент Россия закрыла возможность въезда, и мы застряли в Азии. Вирус уже свирепствовал в мире, но на Бали было всего несколько случаев. Мы отправились туда и проскочили в последний день перед закрытием острова. Конечно же, не собирались задерживаться там на три месяца, но объявили пандемию, границы закрылись, гостиницы перестали принимать гостей.
Мы сняли небольшой дом в глубине острова, поскольку слышали, что риск заразиться там меньше, чем у моря или в районе аэропорта. Карантин и на Бали был достаточно серьезным, прекратили работу все публичные места — пляжи, рестораны, магазины, нельзя было попасть даже в храмы и монастыри. Однако служба доставки работала исправно, еду мы заказывали на дом. Да и погода не подвела: дожди шли редко, было тепло, температура не опускалась ниже двадцати пяти градусов. От коронавируса мы убереглись, а от укуса местного комара и денге — нет. Лихорадило так, что пришлось обращаться в больницу. Слава богу, все обошлось.
Конечно же, мы волновались, оказавшись за тысячи километров от дома и не имея представления, как долго это продлится. Но потом я подумал: когда еще выпадет такой шанс заняться собой, привести в порядок мысли, настроить свой внутренний микроклимат? Находясь в больших городах, мы упускаем порой самое важное — саму жизнь. В гонке и суете не находим времени поговорить по душам с близким человеком, накормить его вкусным обедом, подарить цветы просто так, без повода.
Пандемия обострила чувства, заставила задуматься о ценности человеческой жизни, еще больше поверить в себя, в то, что все в наших руках и из самой сложной ситуации найдется выход. Три месяца пролетели для меня незаметно. Двадцать четвертого июня, сидя в самолете, расстроился: жаль, что уезжаю, вот бы побыть там еще. Мы с Софией прилетели в Россию эвакуационным рейсом. Огромное спасибо организовавшему его посольству России. Двухпалубный боинг, на котором мы возвратились, был заполнен до отказа.
Знаю, что окончание карантина во многих странах сопровождалось шквалом разводов. Но мы с Софией стали гораздо ближе. По приезде нас обязали провести две недели в изоляции, я находился на Валдае, София оставалась в Москве. Когда встретились, понял, что люблю ее еще сильнее. В июле начал сниматься в новом проекте. Жизненный опыт помогает в актерской профессии, у человека, много пережившего, взгляд в кадре становится другим — особенным. Правда, нельзя оставаться в прошлом, зависать в нем даже одной ногой. Можно все изменить к лучшему, убедился в этом на собственном примере.
Подпишись на наш канал в Telegram