К его появлению в моей жизни я привыкала долго. Безоговорочно приняла отчима только через год. Однажды спросила у мамы, можно ли Александра Сергеевича называть дядей Сашей. С тех пор мы стали родными людьми. Его нельзя было не полюбить...
С Александром Сергеевичем Демьяненко мама познакомилась на «Ленфильме». Она работала ассистентом режиссера на дубляже, а он часто озвучивал иностранные фильмы. На студии Демьяненко называли королем дубляжа. Его голосом говорили с экрана звезды мирового кино: Роберт Де Ниро, Жан-Поль Бельмондо, Омар Шариф.
Как мне рассказывали, однажды Александр Демьяненко пришел на озвучание на «Ленфильм», увидел мою маму и влюбился...
Случилось это так. Привезли новую комедию. Режиссер поручил ассистентке: «Людмила Акимовна, пригласите на просмотр Демьяненко». Мама читала за кадром русский перевод. Фильм был очень смешным, но Александр Сергеевич сидел в зале с каменным лицом, ни один мускул не дрогнул! После сеанса мама не решилась с ним заговорить, она была уверена, что актер откажется. А тот после небольшой паузы произнес: «Прекрасное кино!»
И они стали вместе работать. Мама в перерыве бежала в студийный буфет, чтобы занять очередь для сотрудников. Александр Сергеевич сидел в одиночестве за отдельным столиком. Как-то он попросил маму взять ему чашку кофе и вскоре уже обедал вместе со всеми.
Когда закончился дубляж картины, Александр Сергеевич зашел на студию попрощаться и робко протянул маме небольшой сверток. В коробке в отдельных ячейках лежали маленькие шоколадки, на каждой было написано «Тоблер». Именно так звали героя, которого озвучивал Демьяненко. Позже мама спросила, где он раздобыл шоколад со значением. Тот только хитро улыбнулся: «Места надо знать!»
Они часто сталкивались на «Ленфильме». Как-то Демьяненко предложил подвезти маму домой. Она пыталась отказаться, сказав, что живет очень далеко от работы. «Неужели в Москве?» — пошутил он. По дороге мама попросила: «Пожалуйста, не надо к подъезду. Не хочу, чтобы нас видели соседи или моя дочь».
Мама была уверена: их встреча неслучайна. Оказывается, впервые она увидела Демьяненко еще в шестидесятые. Правда понятия не имела, кто он такой.
Мама работала артисткой ансамбля русского классического водевиля при Ленинградской филармонии. Как-то весной ансамбль поехал с гастролями в Калининград, там же снимался Александр Сергеевич в фильме «Мир входящему». Окно маминого номера выходило во двор, на огромном подоконнике они с подружкой часто загорали. Оказалось, что Демьяненко жил этажом ниже, прямо под ними. Как-то перед представлением девушки, свесившись головами вниз, кокетничали с Александром Сергеевичем и его коллегой.
После спектакля артистки балета и актеры обычно встречались у титана с горячей водой. Однажды Виктор Авдюшко увидел маму с огромным букетом сирени, который ей преподнесли зрители, и попросил: «Людочка, у нашего актера сегодня день рождения. Вы не подарите ему веточку сирени?»
Мама протянула ему весь букет. Через много лет она рассказала эту историю Демьяненко, тот воскликнул: «Действительно, в Калининграде мой номер утопал в сирени...» Разве это не судьба?
Александр Сергеевич стал очень галантно ухаживать за мамой. Восьмого марта подарил ей небольшую коробочку. Мама неосторожно распаковала ее при сотрудницах. Все ахнули! Там был флакон дорогих французских духов «Фиджи». Естественно, по «Ленфильму» вскоре поползли слухи об их бурном романе! Самое смешное, что романа-то и в помине еще не было...
Как-то они сидели в кафе: мама с подругой Леной Старостиной и Саша Демьяненко. Лена рассказывала про ремонт в своей квартире, жаловалась, что сын-аллергик не выносит запаха краски. Мама предложила им на время ремонта переехать в нашу квартиру, тем более что я отдыхала в пионерском лагере. Лена сказала: «Напомни, пожалуйста, свой адрес». Мама, ни о чем не подозревая, назвала: «Сосновая Поляна, улица Тамбасова, дом 30, корпус 2, квартира 1». Подруга хитро сделала вид, что не запомнила, и маме пришлось диктовать его несколько раз.
В тот же день подруги, уложив спать мальчика, уютно устроились на кухне. Вдруг в два часа ночи раздался звонок в дверь. На пороге стоял Александр Сергеевич. Он сказал, что засиделся с друзьями в ресторане и ему до боли в сердце захотелось увидеть маму. Лена тактично оставила их вдвоем. Они просидели до утра на кухне, все никак не могли наговориться.
Какое-то время им пришлось скрывать свои отношения. Мама была в разводе, а вот Демьяненко — женат...
Как-то я спросила у нее:
— Когда ты влюбилась?
Она ответила:
— Саша мне нравился, но любовь пришла не сразу...
Надо ли говорить, что они долго обращались друг к другу на «вы». Александр Сергеевич, по словам мамы, очень деликатно, по-старомодному за ней ухаживал: вначале признание, потом первый поцелуй...
Однажды пригласил маму в кафе на актерские посиделки. Вдруг она заметила, что он чем-то подавлен.
— Александр Сергеевич, что с вами? Погода прекрасная, с работой все хорошо, а вы грустите. Влюбились, что ли? — пошутила она.
Мама задала этот провокационный вопрос, чтобы сдвинуть с мертвой точки их отношения: они уже давно любили друг друга, но признаться в этом не хватало духу. Александр Сергеевич серьезно ответил:
— А я уже влюблен. В вас!
После вечеринки он пошел провожать маму до такси. Прямо на стоянке, стоя в очереди, они впервые поцеловались.
Через неделю Демьяненко переехал к маме. У нас не было телефона, он побежал звонить жене из автомата. «Я ей сказал, что нахожусь там, куда влечет меня мой жалкий жребий!» — он был очень воодушевлен.
Александр Сергеевич любил цитировать классиков. Мама вспоминала то короткое время, которое они провели вместе, как самое прекрасное в ее жизни. Однако через несколько дней за неверным мужем приехал его друг актер Володя Татосов. Он долго уговаривал «изменщика» вернуться к жене, и Демьяненко сдался.
Однако они с мамой продолжали тайно встречаться. Александр Сергеевич поджидал ее после работы, подвозил до метро, иногда забегал в кинотеатр «Великан», где мама читала русский перевод заморского фильма. Она и не пыталась бороться за Демьяненко, решив, что это обычный мимолетный роман. Такое у актеров часто бывает. Но вдруг именно в разлуке поняла — это настоящая любовь...
Приближался Новый год. Александр Сергеевич через подругу попросил маму не появляться на празднике в Доме кино, он шел туда с женой. Мама послушалась. Она сидела у телевизора и роняла слезы под «Голубой огонек». Потом ей рассказали, что весь вечер в Доме кино Демьяненко был очень грустным...
Буквально через несколько дней после встречи Нового года он пришел к нам с одним дипломатом и с порога заявил: «Я к вам пришел навеки поселиться!» Так, кстати, и получилось.
В то время фильм «Иван Васильевич меняет профессию» был очень популярным. Помню, как в кинотеатре «Рубеж» я его посмотрела восемь раз, билет стоил десять копеек. А тут вдруг открывается дверь и входят мама с Шуриком. В обморок не упала, только вытаращила от удивления глаза. «Здравствуйте...» — пролепетала я и ушла в свою комнату. Это было неожиданно, как гром среди ясного неба!
Мы с мамой жили вдвоем. Помню, как тяжело ей приходилось: работа, учеба, с ребенком никто не помогает. Как-то я сказала: «Мама, тебе надо выйти замуж». Она никак не отреагировала. После развода с отцом не приводила в дом ни одного мужчину. Прошел где-то год. И вдруг такое... Появление у нас Демьяненко вызвало целую бурю чувств: и ужас, и оторопь, и ревность. Я была еще совсем ребенком, мне исполнилось одиннадцать. Мама не готовила меня к этому событию, все произошло спонтанно.
Я с трудом привыкала к тому, что Александр Сергеевич теперь живет с нами. Спасало то, что он мало бывал дома, часто уезжал на съемки и концерты. Он не мешал мне, а я ему. Вначале относилась к нему напряженно, но это быстро прошло. Надо отдать ему должное, он нашел правильный подход ко мне — никогда не воспитывал, не лез с нравоучениями, не подлизывался, не пытался купить мою любовь подарками. Зато всегда защищал, не сделал ни одного замечания за всю жизнь. Не потому что ему было все равно — а потому что уважал. Может, немного побаивался меня, у него же не было опыта общения с детьми.
Как-то возвращаюсь из школы. Александр Сергеевич открывает дверь. «Давай побеседуем... — посадил меня на кухне напротив себя и произнес: — Лика, я должен тебе сказать... Я люблю твою маму». И вы знаете, эти слова, сказанные очень серьезно, примирили меня с его появлением в нашей жизни.
Я долго называла его Александром Сергеевичем и обращалась только на «вы». Когда мне исполнилось четырнадцать, однажды подошла к маме и спросила: «Можно я буду называть его дядей Сашей?» Она спросила у него разрешения и вечером сказала: «Можно». Безоговорочно я его приняла, наверное, именно в этот момент. Так он стал для меня на всю жизнь дядей Сашей. «Александр Сергеевич» — на пьедестале, а «дядя Саша» звучит по-родственному тепло.
Он относился ко мне как к родной дочери. Его невозможно было не полюбить, хотя он ничего специально для этого не делал. Кстати, этому я у него научилась. У моего второго мужа есть ребенок, наладить отношения оказалось непросто. Я все равно что-то ему дарила, но все время себя останавливала: «Лика, нельзя приманивать...»
Дядя Саша пришел к нам в еще общую с моим папой квартиру. Года через два мы ее разменяли: отцу досталась однокомнатная, нам с мамой двухкомнатная и все вздохнули с облегчением. Уже не висело как дамоклов меч ожидание, что папа в любой момент может открыть своими ключами дверь.
Развод родителей был для меня огромной трагедией. Моя мама прожила с первым мужем, моим отцом, тринадцать лет. Сергей Петрович Неволин был штурманом дальнего плавания. Красавец, прекрасно играл на гитаре, да и профессия романтическая. Молодая пара долго жила с папиными родителями. А когда наконец мама с папой приобрели кооператив в Сосновой Поляне, то разошлись. Вскоре после развода папа женился на другой женщине. У меня с ним были не очень простые отношения. Но однажды дядя Саша помог мне их наладить.
Мы еще жили тогда в старой квартире. Прихожу из школы. Открывает дверь дядя Саша.
— Здрасте.
— Привет. Лика, здесь твой отец.
— В смысле?
— Приехал.
— Где мама?
— На работе.
Захожу на кухню. Они оба мирно выпивают и закусывают. Я присела для приличия. Мама вернулась с работы, стала подавать им на стол. И тут отец начал ерничать. Помню только одну фразу: «Люда, а зачем ты волосы подстригла?» Он всегда был очень ревнивым. Мама как-то рассказала, что и дядя Саша ее ревновал, но никогда не подавал виду. Порой только жаловался ее подругам, что мама недостаточно его любит...
Одним словом, я не выдержала и убежала в свою комнату. Дядя Саша пошел за мной.
— Зачем он приехал? Зачем он все это делает? Зачем?!
Может быть, в сердцах добавила, что не люблю папу, а люблю его, дядю Сашу. В общем, несла какую-то ахинею.
Он взял меня за плечи, посмотрел в глаза и произнес:
— Лика, запомни на всю оставшуюся жизнь — это ТВОЙ отец.
Единственный раз позволил себе прочитать мне нравоучение. Я запомнила этот урок на всю жизнь. Мой родной отец умер, к сожалению, три года назад, я его хоронила...
Мне кажется, если бы у дяди Саши были собственные дети, из него получился бы отличный папа. Но мама, к сожалению, так и не решилась завести общего ребенка. Как она говорила: «Я сильно его любила и не хотела ни с кем делить». А может, из-за меня, может, мама боялась, что четырнадцатилетняя дочь от нее отдалится.
Но мне кажется, ее останавливало то, что Александр Сергеевич все еще был женат. Мама думала: а вдруг он решит, что с помощью беременности она хочет женить его на себе? Когда они лет через десять поженились, было уже поздно думать о детях. Демьяненко пришел к маме в тридцать шесть лет, а сыграли они свадьбу, когда им было под пятьдесят. Однажды через много лет у мамы вырвалось:
— Он бы сейчас десятый класс окончил!
— Кто? — удивился дядя Саша.
— Наш сын, если бы родился... — ответила она.
Мамины друзья поначалу были шокированы их союзом. Демьяненко женат, а значит, не подходил Людочке по всем параметрам. Муж ее подруги часто в шутку грозил ему пальцем: «Ты у меня смотри, Люду не обижай!»
Мама не торопила дядю Сашу с разводом. Да им было хорошо и без злополучного штампа! Они оба пережили несчастные браки, встретились уже взрослыми людьми и ценили то, что нашли друг друга.
Однако когда однажды в гостинице администратор отказался селить их в один номер, мама не выдержала: «Саша, даже не представляешь, как на душе станет легко, когда ты разведешься!» Он соглашался, но ничего не предпринимал. Прятал, как страус, голову в песок.
И все-таки это случилось благодаря вмешательству Елены Драпеко. Лена постоянно его при встрече теребила:
— В конце концов, когда же ты решишься?!
Александр Сергеевич оправдывался:
— Как я пойду в ЗАГС? Все будут пялиться на меня, шушукаться.
Но Лена была настроена очень серьезно:
— Завтра в десять я за тобой заеду, будь готов!
И буквально за руку отвела Демьяненко в ЗАГС, даже заявление за него написала.
О его отношениях с первой женой Мариной Скляровой мама знала только по слухам. Дядя Саша не обсуждал эту тему. Они с Мариной были знакомы еще со школьной скамьи. Вместе ходили в Свердловске в драмкружок Дома пионеров. Рано поженились. Детей у них не было. Его бывшая жена рассказывала журналистам, что была беременна, но он настоял на аборте. Однако у меня есть другая информация: это она не хотела детей от дяди Саши...
Демьяненко разводился очень тяжело. Склярова не давала ему развода, пыталась вернуть всеми возможными способами, пугала самоубийством. В итоге поставила условие: за полдачи в Соснове и полмашины он выплачивает денежную компенсацию. Дядя Саша согласился. Только после этого она дала разрешение на развод.
Кроме того, он оставил бывшей жене квартиру и уникальную библиотеку. Один раз, помню, Склярова позвонила ему: «Саша, хочу вернуть тебе книги. Приезжай». Он так обрадовался! Но на лестничной площадке его ждала коробка с какими-то дешевыми изданиями. Дядя Саша никогда не переступал порога своей бывшей квартиры.
Когда он официально развелся, по Москве разнеслись слухи, что Демьяненко свободен. Одна из замужних актрис решила устроить его личную жизнь, не подозревая, что тот уже не одинок. Пригласила Сашу и свою подругу в ресторан. Отказаться он не мог. Правда дамы были разочарованы его равнодушием.
Когда они с мамой наконец поженились, я уже училась в ЛГИТМиКе. Свадьба была замечательной. В торговом центре в Сосновой Поляне сняли ресторан, пригласили много гостей. Все прошло безумно весело: танцы, шампанское, рок-н-ролл.
Я стала актрисой без всякой протекции. Окончила школу и объявила родителям, что пойду в театральный. Мама засмеялась: «Только тебя там и ждут. Сутулая, слепая, без слуха и голоса». Я ходила тогда в очках, но так хотела быть актрисой, что всерьез думала: не поступлю — брошусь в Неву! Еще будучи маленькой, смотрела представления ансамбля водевиля, где играла мама, и рыдала от сопереживания. Прошла в ЛГИТМиКе первый тур, потом второй. Приезжаю домой, а у нас гости.
— Я прошла второй тур! — радостно объявляю.
На что дядя Саша мрачно изрекает:
— Самое страшное будет, когда пройдешь третий тур.
Поступила я на знаменитый курс к Аркадию Иосифовичу Кацману и Льву Абрамовичу Додину. Дома это прошло совершенно незамеченным: поступила и ладно. У родителей была своя насыщенная жизнь. Кстати, весь курс с моей подачи называл Демьяненко дядей Сашей.
И началась моя самостоятельная жизнь. В восемнадцать лет я выскочила замуж и ушла от родителей. Помню, как объявила об этом дома:
— Дядя Саша, я выхожу замуж!
Он меланхолично ответил:
— Ну сходи...
Не стал пугать, отговаривать типа «ты еще так молода».
Мой первый муж, однокурсник Аркадий Коваль, очень понравился Александру Сергеевичу. Веселый парень, родители — актеры. Они прекрасно поладили. Когда мы расстались через три года, дядя Саша переживал, но никогда об этом не говорил, не вмешивался в мою личную жизнь. Да и в актерскую тоже.
Мне кажется, в глубине души он боялся, что из меня не получится актрисы. Мы выпускали дипломный спектакль «Братья Карамазовы», где играла Лизу, и я пригласила родителей на просмотр. Как гласит семейное предание, дядя Саша после спектакля сказал маме: «Слушай, а наша-то лучше всех!» После окончания института я пошла работать в Театр комедии, а потом стала актрисой Малого драматического театра Льва Додина. Александр Сергеевич ходил на все мои премьеры. Больше всего ему понравились «Звезды на утреннем небе». Он с гордостью говорил обо мне журналистам: «У меня есть падчерица — актриса Анжелика Неволина».
В театре я встретила своего второго мужа, актера Алексея Зубарева. Помню, как сказала маме:
— Он меня так понимает.
Она рассмеялась:
— Это нетрудно. У тебя же все на лбу написано!
Леша очень быстро стал в нашей семье родным человеком.
Демьяненко не был Актером Актерычем, он все время сомневался, хорошо ли играет. Когда показывали по телевизору фильмы с его участием, выходил из комнаты. Как-то сидим с дядей Сашей на кухне, беседуем о профессии. Мне двадцать один год. И вдруг он произносит:
— Лика, знаешь, а я не умею как ты...
Я потеряла дар речи, а потом прошептала:
— А я не умею как вы...
Еще одну его похвалу мне передали друзья. Когда на экраны вышел фильм Кончаловского с Настасьей Кински, дядя Саша кому-то сказал: «Господи, зачем они взяли ее? Лика же есть».
Родители жили в двухкомнатной квартире на первом этаже. Вдруг Демьяненко от «Ленфильма» дают комнату в коммуналке в новостройках. Он сказал маме: «Пусть она будет Ликина». И тут мне приходит в голову гениальная мысль. Приезжаю к ним в гости и говорю: «Зачем вам жить в Сосновой Поляне? Меняйте квартиру и комнату на центр!» И они переехали на улицу Маяковского. Помню, как дядя Саша воскликнул: «Господи! И зачем я столько лет жил на окраине?» До «Ленфильма», где оба работали, добирались час, а до дачи — два с половиной. В Голливуде такой популярный актер имел бы роскошную загородную виллу!
В родительском доме всегда царило счастье. Полно гостей, друзья общие. Они с мамой страшно переживали, когда разводились Белов с Леной Драпеко. Мама и дядя Саша не делили территорию, не старались доминировать. Они любили друг друга насмерть! За всю свою жизнь не помню, чтобы они хоть раз обидели друг друга. Александр Сергеевич мог бы с присущим ему юмором процитировать классика: «Она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним».
Не поверите, но они ни разу не поссорились! Хотя по гороскопу были полной противоположностью: отчим — Близнецы, мама — Козерог. Помню, Александр Сергеевич переживал:
— Люда, гороскоп — это не шутки! Как мы будем жить?
Мама спокойно парировала:
— Не беспокойся, хорошо будем жить!
В быту дядя Саша был совершенно неприхотлив. Рубашки постираны-поглажены, еда приготовлена — и хорошо. Как-то обронил: «Моему организму не хватает компота». Мама после этого стала закатывать банки с яблоками. Если не успевала что-то сделать по дому, он это делал сам.
Я радовалась, что мама нашла свое счастье. Она приходила поздно со смены, в последнее время больше мужа работала. Ее ждал накрытый стол, вкусный ужин, приготовленный дядей Сашей. Он шел днем в магазин, накупал продуктов. Мог и посуду помыть.
Александр Сергеевич был болезненно тактичным. Он ведь даже своих родителей называл на «вы», так было принято в семье Демьяненко. Детство Саши прошло в Свердловске, мама работала бухгалтером, папа — режиссером в городской опере. Александр в десятом классе поступил в Свердловскую театральную студию, навсегда заболев актерской профессией. Окончил ГИТИС, где когда-то учился и его отец. Он рассказывал, как однажды отпросился с лекции на пять минут, а вернулся... через две недели. Оказывается, ездил в Свердловск проведать родных. Его могли отчислить, но талантливому студенту все прощалось.
Как-то приехал в Ленинград из Свердловска его отец. Мама дяди Саши болела. Я ее видела, когда приехала в Свердловск на съемки, приходила к ним в гости, она уже не вставала. Мы близко общались с его сестрами Таней и Наташей, с Наташей созваниваемся до сих пор.
Александр Сергеевич очень любил свой дом в Соснове. Дача была крепостью, которая ограждала его от внешнего мира. Там любимые книжки, мама и кот. Очень нежной души человек. Домашний. Как-то я принесла им маленького котенка, Серафим стал его любимцем.
Родители ездили в Сосново даже зимой, на машине без отопления. Австралийский вариант «фольксвагена» не предполагал печки. Помнится, мама часто толкала машину, застрявшую в очередном сугробе. Был ли Демьяненко богатым? В тридцать семь лет он имел квартиру, дачу, машину и потрясающую библиотеку. Между прочим, для советского человека это было верхом зажиточности. А потом заработков стало меньше и он спокойно пересел на «жигули», хотя всегда мечтал о «Волге». Дядя Саша даже машину водил интеллигентно: без мата, не лихачил. Мама сидела рядом, как штурман Жорж, оба всю дорогу курили.
Дачный участок был очень заросшим. Вокруг настоящие заросли крапивы. Чтобы добраться до туалета и не обжечь ноги, мама расчистила косой узенькую тропинку. Дядя Саша был возмущен до глубины души этим варварством. Он считал, что растения нельзя убивать!
Иногда и ему приходилось что-то делать по хозяйству. Но взяв в руки молоток, Демьяненко заранее ненавидел его: «Я не умею вбить в стену обыкновенный гвоздь! В конце концов, а почему, собственно, я должен этим заниматься?! Это же не мое дело!» Моему мужу Леше было позволено делать на даче все, Демьяненко уважал его за «золотые руки». Ему был дан карт-бланш.
Дядя Саша совершенно не выносил остановившихся часов, неработающих приборов, мог подолгу с ними возиться, чинить, но всегда безрезультатно. Он обожал хозяйственные магазины: часами выбирал что-нибудь нужное для дома, дачи. Не терпел пустого холодильника: собственноручно заполнял его, сам ходил на рынок.
В доме у каждой комнаты было свое название. Любимым местом послеобеденного сна Александра Сергеевича была «Ленинская комната», в которой висели картины и настенные панно с изображением вождя пролетариата. Дядя Саша часто ездил с актерскими бригадами на гастроли, там ему дарили подарки почему-то с политическим уклоном. Однажды в Сибири его «наградили» тяжеленным бюстом Ленина. Он рассказывал, что потребовал для «гегемона» отдельный билет в самолет. Седьмого ноября бюст стоял на праздничном столе...
У дяди Саши был свой уголок на даче, куда он никого не пускал. В старинном письменном столе хранилось много интересных вещей: старые журналы, открытки, ракушки и галька с морского побережья, попадались даже спичечные коробки.
В Соснове мы праздновали Новый год, собирали гостей. По традиции все привозили угощение. С нашей дачи уезжал навсегда из страны Михаил Барышников. Демьяненко потом вызывали даже в Большой дом. Когда я была в Нью-Йорке на гастролях, мы встречались с Барышниковым, он тепло вспоминал Александра Сергеевича. Бывал в гостях у дяди Саши и Юрий Визбор...
Все считали его молчуном, мрачным и серьезным. Но со своими близкими Александр Сергеевич был веселым человеком. Обычно он шутил не улыбаясь, но одной его реплики было достаточно, чтобы развеселить народ. Многие предполагали, что Демьяненко никогда не смеется. Но это неправда! Мама часто ему говорила: «Какой ты у меня красивый!» А он в ответ закатывался хохотом.
Если ему долго не звонили из киностудии, он горько вздыхал: «По-моему, они решили, что меня уже нет в живых». Ролей становилось все меньше, а потом они и совсем пропали. Конечно, он страдал от невостребованности. После Шурика снимался много, но в основном в эпизодах. Его заработок целиком зависел от кино: то повалит одна роль за другой, то полгода тишина. Когда его спрашивали, чем он зарабатывает на жизнь, отвечал: «Чем Бог подаст». В основном дубляжом.
Как-то он сидел без работы, родители еле сводили концы с концами, и вдруг улыбнулась удача — дядю Сашу пригласили на съемки фильма «До самой сути» по Сименону. За главную роль обещали заплатить приличный гонорар, но в то время в стране с деньгами было очень плохо, ему предложили немного подождать — администрация решила выплатить зарплату более нуждающимся актерам. Они не подозревали, что в доме Демьяненко оставалось всего семьдесят рублей. Но дядя Саша был не из тех, кто идет по трупам. Помните его Шурика? В картине «Операция «Ы» был эпизод, где Шурик всех пропускает в автобус, а сам остается стоять на тротуаре. Это точно про него.
Никогда не умел расталкивать локтями. Он был прямым, честным и порядочным. «Качества самоубийцы!» — мрачно шутил Демьяненко. Ради справедливости воевал с ветряными мельницами. Однажды из Общества старых большевиков пришло письмо министру культуры товарищу Демичеву. В нем клеймили антисоветчика Леонида Гайдая и всю его «банду». Дядя Саша смело отправился к большевикам и все уладил.
Он творил добро незаметно, многие об этом и не знают. Когда умер Сергей Филиппов, хоронить великого актера было некому: его сын жил в США, студия «Ленфильм» отказалась выдавать деньги на похороны. И тогда именно дядя Саша обошел с шапкой всех актеров...
Он был нежным, тонко чувствующим, легко ранимым и очень добрым человеком. Все это было запрятано глубоко в душе. Закрытость была лишь маской. Он только своей Людочке мог высказать все, что накопилось. Удивительно, но Демьяненко и в жизни был похож на своего знаменитого Шурика: большие очки с темными стеклами, старенькая кроличья шапка-ушанка, драповое пальто.
Если к нему подходили старики, Александр Сергеевич уважительно с ними беседовал. Они трогательно к нему обращались: «Сынок, а ведь ты поседел, постарел!» На них он не обижался. У него в молодости были густые черные волосы. Он очень рано поседел, это было наследственное. Его безбожно красили для очередного фильма о Шурике, вытравляли пергидролем иногда до волдырей на коже. Впоследствии он категорически отказывался красить волосы для съемок. Как-то на концерте публика ахнула, увидев его. Он с юмором сказал: «Ну что... Шурики тоже стареют».
Однако бестактность некоторых поклонников Александра Сергеевича раздражала. К нему часто подходили и предлагали выпить — в ресторане, самолете, поезде: «Шурик, привет, пойдем выпьем». Мама просила не обращать на это внимания: «Саша, представь, что ты для них инопланетянин». Но он не выносил панибратства. Иногда у него сдавали нервы и он резко отвечал: «Я вам не Шурик, а Александр Сергеевич!» Однажды на его машине кто-то, наверное дети, нацарапал «Шурик». Ему пришлось отдавать автомобиль в ремонт.
В последнее время журналисты часто задавали ему один и тот же вопрос:
— Испортил ли вам жизнь Шурик?
— Да, — отвечал он, — но только благодаря этому образу я фантастически известен и меня охотно приглашают на встречи со зрителями, — а потом добавлял: — Поймите, я уже другой. Это по молодости бегал и резвился.
Дядя Саша звездой себя никогда не чувствовал. Он не открещивался от своего персонажа, но считал, что в зрелом возрасте не имеет права купаться в лучах славы бывшей звездной роли. Наверное, поэтому часто сбегал от чрезмерного внимания на дачу.
Выходил на улицу, надвинув по брови кепку, надевал черные очки и закутывался шарфом. Но все равно его узнавали. Отрастил бороду и как ребенок радовался: «Теперь уж точно меня никто не узнает!» Вдруг на светофоре рядом с его машиной остановилось такси, из окна высунулся водитель и удивленно сказал: «Тю, Шурик в бороде!»
Иногда доходило до смешного. Когда он ехал за границу, мечтал об одном: что там отдохнет от чрезмерного внимания людей. Но стоило ему пройти в аэропорту таможенный контроль, отовсюду раздавалось: «О, Шурик!» Он отворачивался в сторону и смачно ругался.
Однажды после концерта в Тольятти ужинал в ресторане вместе с местными автомобильными бизнесменами. Они спросили, нет ли у него проблем с личным авто. Дядя Саша робко сказал, что хорошо бы заменить треснувшее стекло. Боссы довольно заулыбались: «Неужели мы родному Шурику не подарим новую машину?» Но он ответил решительным отказом, стекло только заменил.
Демьяненко настоящий питерский интеллигент, хотя был родом из Свердловска. Много читал, слушал классическую музыку, причем в наушниках, чтобы никому не мешать. Писал стихи, знал наизусть Блока и Северянина, был эрудитом во многих областях.
У меня есть свое определение интеллигента — это человек, который занимает очень мало территории. Как однажды хорошо сказал Георгий Вицин: «Жить надо незаметно». Дядя Саша так и жил...
Он поздно пришел на сцену, потому что плотно был занят в кино. И очень жалел об этом. Александра Сергеевича не раз приглашали в столичные театры, но он отказывался — был не из тех людей, которые меняют жизнь в одночасье. Развод с женой — это был его, пожалуй, единственный решительный поступок.
В какой-то момент Демьяненко пригласил в Театр комедии режиссер Аксенов. Там он очень подружился с Анатолием Равиковичем и Ириной Мазуркевич, они часто бывали у нас в гостях, приходили еще Вельяминов, Михаил Светин...
Правда в Театре комедии у Саши не сложились отношения с новым режиссером, он там проработал всего несколько лет. Потом до последних дней играл в «Приюте комедианта» в спектаклях «Владимирская площадь» и «Антигона» — комедию и трагедию. Они с Зинаидой Шарко ездили на гастроли в Орел и на Дальний Восток.
В своей книге Шарко вспоминала о Демьяненко со свойственной ей прямотой: «...Могли бы играть еще долго, если бы Сашу не убили. Да! Я смею это утверждать! Его убили невостребованностью, демонстрацией ненужности. А я знаю, как он страдал от этого. Человек, переживший такую славу, такую популярность, вдруг оказался ненужным».
Звание народного артиста Демьяненко получил от Союза кинематографистов, а не за заслуги в театре. Он никогда не был подхалимом, не сидел на собраниях, не выступал на съездах. Как человек не светский, игнорировал кинофестивали, актерские тусовки. Жил по Булгакову: «Никогда и ничего не просите, сами предложат и сами все дадут».
Когда дядя Саша от невостребованности согласился сниматься в сериале «Клубничка», на год ушел из театра. Все возмущались: да зачем ему такая пошлятина?! А Демьяненко надо было почувствовать себя нужным. Чтобы отвозили в Москву в СВ, встречали на вокзале, селили в гостинице, накладывали грим.
О том, что дядя Саша давно и серьезно болен, мама узнала, когда ему стало невмоготу. Может, он не хотел ее расстраивать и поэтому продолжал работать как ни в чем не бывало? На съемках «Клубнички» у него произошло отслоение сетчатки, в результате правый глаз почти перестал видеть. В Москве ему сделали операцию, он очень тяжело ее перенес, но зрение вернулось.
Демьяненко был на редкость выносливым человеком, всегда держался молодцом. Когда плохо себя чувствовал, мама умоляла пропустить вечерний спектакль, он удивлялся: «Как я могу не пойти?!» Лепил на грудь пластыри от сердечной боли и выходил на сцену. В последнее время у него были проблемы с ногами. Он привык передвигаться быстро, но через несколько шагов у него немели ноги. Когда Александр Сергеевич заболел, он стал терять интерес к даче и отправлялся туда только ради любимого кота. Мама возвращалась после работы, а два красавца, дядя Саша и Сима, сидели рядышком на скамеечке у калитки и ждали ее.
Врачи говорили, что у него не совсем здоровое сердце, и советовали сделать операцию. Но дядя Саша был неумолим: «Нет-нет, я не могу — у меня спектакль, поездка в Израиль...» Ему становилось все хуже и хуже, и однажды скорая помощь увезла его в Покровскую больницу. Диагноз — инфаркт.
Коллега по Театру комедии Михаил Светин уговаривал его сделать шунтирование, но Александр Сергеевич и слышать об этом не хотел! Безумно боялся хирургов и часто повторял: «Я умру от страха, как Евстигнеев».
Наконец он согласился на шунтирование. Операцию назначили на сентябрь, но Демьяненко не дожил до нее буквально несколько дней...
Он уже лежал в больнице, готовился к операции, как все думали — пустяковой. Мы не осознавали степень опасности. В августе все артисты ушли в отпуск. Леша улетел в Новокузнецк к своим родным. Я решила съездить с крестной грузинкой к ней в гости на море. Приехали с мамой в больницу, привезли дяде Саше телевизор в палату.
— Я улетаю в Батуми с Додоной.
Выяснилось, что в Адлере меня никто не встречает.
— Так, подожди, — сказал дядя Саша и открыл записную книжку. — Вот тебе телефон моего знакомого. Тебя встретят, поселят и проводят.
Вот так обо мне позаботился. Поздно вечером дядя Саша позвонил домой из больницы: «Люда, со мной что-то происходит. Представляешь, вдруг забыл номер нашего телефона».
Он всегда мечтал умереть во сне. Так и получилось...
Через четыре дня утром входит в мою комнату Додона и говорит: «Лика, Саша умер». Я оцепенела. Отвернулась к стенке и заплакала. В голове промелькнуло: «Семьи, которая у нас была, уже никогда не будет. Дядя Саша был ее центром, как оказалось». Потом вскочила и стала кидать вещи в сумку. С трудом, на перекладных, долетела до Ленинграда и успела на похороны.
Когда врачи увидели его сердце, ахнули: оно было в рубцах и шрамах, словно изорванное в клочья. Так остро, оказывается, он переживал...
Похоронили Демьяненко на Серафимовском кладбище. Среди венков был один безымянный. Мы все никак не могли понять, от кого это. И только потом догадались, что на нем логотип любимого Сашиного магазина на углу Маяковского и Некрасова. Тихо, скромно, никому не сказав, его сотрудники положили венок на могилу любимого артиста. Дядю Сашу все продавцы магазина знали и любили, всегда оставляли что-нибудь дефицитное.
Демьяненко скромно жил, и после смерти его имя не привлекает к себе много внимания. Каждый Новый год по телевизору крутят комедии про Шурика, а у него до сих пор нет даже памятной доски. Как-то позвонила председатель кооператива в Сосновой Поляне, хотела повесить мемориальную доску на наш старый дом. «Да ради бога!» — сказала я. Но она больше не перезванивала. Я этим не занимаюсь – как и дядя Саша, просить, ходить, выбивать не умею.
Где-то за пару лет до его смерти мы сидели болтали о чем-то. Позвонил журналист из местной газеты. Я слышала, как дядя Саша ему вежливо отвечает. Когда он повесил трубку, сказал с раздражением:
— Как мне все это надоело! Опять Шурик!
— Вы не представляете, как вам повезло, — горячо возразила я. — Подумайте, у скольких артистов нет ни ролей, ни популярности. Ни-че-го! А вас так одарила судьба.
Он внимательно на меня посмотрел и сказал:
— Слушай, а может быть, ты и права...
Каждый актер недоволен своей карьерой. Нам сколько ни дай, все мало! Но надо признать, с ролью Шурика он вошел в золотой фонд советского кинематографа.
Мы никогда с ним не обсуждали возможность играть вместе. Если бы он был жив, наверняка решили бы это сделать сейчас.
Мама пережила мужа всего на шесть лет. Они были вместе счастливые четверть века. Иногда ненадолго расставались, зато встречу превращали в настоящий праздник. Она просто не смогла без него...
Мы с Лешей счастливо женаты уже много лет. Может оттого, что живем в родительской квартире, где было Счастье. Ходим за продуктами в любимый Александром Сергеевичем магазин на углу Маяковского и Некрасова, встречаем по традиции Новый год на даче в Соснове. У калитки по-прежнему стоит скамейка, на которой сидел дядя Саша с котом и ждал возвращения Людочки с работы. Каждое утро я сижу на ней, пью кофе и смотрю на три елки, которые мама с Сашей посадили. Они уже выросли до неба!
Подпишись на наш канал в Telegram