«А что, Агнета приехала?» — спросил, услышав мой голос, модельер группы ABBA Уве Сэндстрем. На международном фестивале в Великобритании, посвященном тридцатилетию победы ABBA на «Евровидении» в английском Брайтоне, я спела четырнадцать песен знаменитой шведской четверки. Я тогда не знала, что через несколько лет мы сами поставим в России красочный музыкальный спектакль «АББАмания», что я спою в нем все главные партии и что сам Сэндстрем будет шить мне костюмы для этого шоу.
Еще в раннем детстве дома часто пели на три голоса: мама, сестра и я. Но как ни странно, мечтала стать балериной — пришла в восторг от спектаклей Кировского театра, куда водила нас мама. Представляла, как буду танцевать в балетной пачке, и у меня кружилась голова. Но это осталось только мечтой, а я пошла в школу при консерватории заниматься на скрипке — у меня оказался абсолютный слух. Мама целый год водила меня туда, но желание петь пересилило все, и я бросила скрипку.
C сестрой Таней мы были неразлучны, ходили в один детский сад и в одну школу № 238 на площади Труда. Музыке там уделяли большое внимание: в каждом классе стояло пианино. Я была битломанкой, дома мы пели хиты ливерпульской четверки, а в школе классику и детские песни. В школьном хоре я солировала, а еще мы с сестрой разучивали песни известного тогда детского ансамбля «Мзиури». Я смотрела на грузинских девчонок в черно-белом телевизоре, и мне хотелось так же, как они, стоять на сцене с гитарой и петь. Однако играть на гитаре я тогда еще не умела, так что в школе пела под фортепиано, да и в группе «Яблоко» первые годы пела без вожделенного инструмента в руках.
Хорошую вокальную подготовку получила в Ленинградском Дворце пионеров. Я с легкостью прошла кастинг и с восьми лет занималась с опытными консерваторскими педагогами, а гитару спустя годы все же освоила, и теперь часто выхожу с ней на сцену.
Получив аттестаты, мы с сестрой поступили в торговое училище на Зверинской улице. Тогда это считалось престижным, при «железном занавесе» все было страшным дефицитом. Я умела хорошо шить и была модно одета, но все равно хотелось качественного, импортного. Важным фактором стала и стипендия — тридцать два рубля. А на двоих с сестрой целых шестьдесят четыре! Хотелось помочь маме, которая воспитывала нас вдвоем с бабушкой. Отец после развода семье никак не помогал, ведь он был тогда еще малоизвестным художником.
В училище мы с сестрой продолжали петь и даже побеждали на разных конкурсах. Преподаватель английского, услышав, как мы исполняем песни The Beatles, спросила: «А вы знаете, что у нас в училище репетирует ВИА? Идите туда». Ансамбль был мужским по составу, а у нас в училище сплошное «бабье царство».
Ребята были из соседнего техникума. Нас взяли в ансамбль, и я была просто счастлива. Однако счастье длилось недолго. Мы незаметно доучились до последнего курса, мальчишки из ансамбля тоже выпускались, и их должны были забрать в армию. Но тут вмешалась сама судьба — к нам в училище на репетицию неожиданно пришел музыкант из другой группы и сказал: «Мы будем записывать альбом...»
Это был скрипач из нового ансамбля, который только создавался. Его руководитель Юрий Берендюков, как я потом узнала, собирался экспериментировать в стиле фолк-рока и искал хорошие голоса. Как-то он про меня услышал и прислал Царовцева на разведку. Тот пришел на нашу репетицию и пригласил на прослушивание.
Мы с сестрой приехали в ДК «Невский», где базировался Юрин ансамбль, в декабре 1978 года. В тот момент я совершенно не представляла, что это событие изменит всю мою жизнь. Я спела свой, как тогда говорили, «фирменный» репертуар из The Beatles, ABBA, Eagles, Клиффа Ричарда. Таня аккомпанировала на гитаре и подпевала.
Юрий слушал-слушал, встал и сказал: «Я все понял». Это уже потом он признался, что сразу влюбился в меня и мой вокал. «У нее же голос как у Линды!» — перешептывались ребята из ансамбля, а я думала: «Кто такая эта Линда? Жена Пола Маккартни, что ли?..»
Оказалось, что они имеют в виду Линду Ронстадт, известную американскую кантри-певицу. Тогда, в советские времена, до нас мало что доходило из мировой поп-музыки. Юра потом снабдил меня записями Линды. Она мне очень понравилась, ее песни хорошо ложились на мой голос.
Мы начали репетировать, и вдруг, как в сказке, музыка нас с Юрой понесла навстречу друг другу. Мне было всего семнадцать лет. Берендюков мне сразу понравился. Живой, остроумный, симпатичный, чем-то похож на Мягкова из «Служебного романа». А главное, вдохновенно верящий в свою музыку и умеющий заразить этим других. Наши отношения с Юрой стремительно развивались. Вскоре он стал мне просто необходим. И в музыке мы с ним оказались абсолютными единомышленниками. Но было одно но — Юра на двенадцать лет старше меня, тогда это казалось космической разницей: мне семнадцать, ему двадцать девять. Я смотрела ему в рот, это было так трогательно. Берендюков стал меня опекать, заботиться, а я все думала: «Не слишком ли он для меня взрослый?»
Как-то у меня случился аллергический приступ. Юра повел меня в ресторан, и я попробовала какой-то экзотический соус. Скорая отвезла меня в больницу, где я пролежала несколько дней. Тогда врачи ничего серьезного не нашли, но Юра понял, насколько сильными могут быть у меня эти приступы, и стал готовить все сам, буквально кормил меня с ложечки, что происходит и до сих пор. У нас в семье я на кухне лишь на подхвате.
В больнице Юра навещал меня каждый день, закармливал вкусностями, фруктами, и я поняла, что такой любви и искренней заботы не получу ни от кого.
Мы делали все новые и новые аранжировки народных песен. Интуиция подсказывала: нашли что-то новое. По сути, рождался наш собственный уникальный стиль, который потом и музыкальные критики, да и мы сами стали называть «яблочным». Но это название появилось не сразу. Надо было уже выступать на фестивалях, в Ленинградском рок-клубе, а мы безымянные. Имя коллективу придумалось, когда нас вместе с двумя другими ленинградскими рок-группами — «Земляне» и «Кронверк» — пригласили в Лиепаю на Всесоюзный музыкальный фестиваль.
Это было в августе 1979-го, мы добирались до Лиепаи на автомобиле. Вдоль дороги колхозные яблоневые сады — и никого! Мы ели эти яблоки ведрами, спасаясь от голода, ведь ни кафе, ни магазинов по дороге нам не встречалось. Забили багажник всеми сортами, которые нашли. Таких вкусных яблок я больше никогда не ела! Так и прибыли на фестиваль с корзиной в руках, поставили ее на сцену и подарили яблоки Раймонду Паулсу, который был председателем жюри.
Подумали: «Чем не название для группы — «Яблоко»? Вот в Эстонии есть группа «Апельсин». Мы выступили на фестивале уже под новым именем и даже стали дипломантами, это был наш первый всесоюзный успех!
Вернулись в Ленинград радостные, окрыленные, но тут стали происходить события, которые резко изменили нашу жизнь.
В то время Юрий работал научным сотрудником на кафедре радиовещания и акустики Ленинградского электротехнического института связи имени Бонч-Бруевича, который в свое время окончил. Он писал диссертацию по квадрофонии, то есть четырехканальной стереофонии. Результатом диссертации стало создание первой отечественной квадрофонической системы воспроизведения. В июле 1979 года Юрина система была внедрена в промышленность. В Москве на фирме «Мелодия» изготовили демонстрационную грампластинку для настройки квадроаппаратуры. Рекламный текст для этого диска придумал знаменитый Зиновий Гердт, а записал его на студии Вениамин Смехов.
Встал вопрос о записи и выпуске первой отечественной квадропластинки, которая пойдет в продажу. Кого бы записать для этого случая?
— Может быть, Boney M? — предложил Берендюков.
— Юра, у Boney M и так много пластинок, — сказала я, — а у нас с тобой пока ни одной!
И о чудо! Наша идея выпустить квадропластинку с группой «Яблоко» была одобрена на самом высоком уровне. Тем более что предстояла Олимпиада-80 и надо было удивить иностранных гостей чем-то оригинальным. Например русским фолк-роком, да еще в модном тогда квадрозвучании.
Писали на Ленинградской студии грамзаписи. В альбом вошли в основном русские и белорусские народные песни в нашей аранжировке, а принимал диск худсовет фирмы «Мелодия» в Москве. Все прошло как по маслу, рецензию на альбом написал знаменитый Дмитрий Покровский. Его фольклорный ансамбль был тогда фантастически популярен. На прилавках магазинов грампластинок по всей стране появился уникальный диск-гигант «Кантри-фолк-рок-группа «Яблоко». И стоил он запредельных шесть рублей.
Сразу после этих событий Юра сделал мне предложение, я, не раздумывая, согласилась. Расписались мы четвертого ноября 1980-го, я была уже на третьем месяце беременности, и Юра с меня пылинки сдувал. Бракосочетание прошло в роскошном дворце на улице Петра Лаврова. Я помню: когда тетя-ведущая начала читать дежурные казенные напутствия, меня разобрал смех. Праздновали свадьбу в нашей квартире, которую мы снимали в Московском районе. Наготовили с Юрой для гостей чахохбили. Была толпа народа — мои подруги, наши друзья, Юрины коллеги, наши родные.
Но несмотря на успех альбома, начало восьмидесятых было для нас тяжелым временем. Страна вступала в эпоху окончательного застоя. Зарабатывать концертами было почти невозможно. За квадроальбом, который вышел большим тиражом, нам ничего не заплатили, так было принято в нашей стране — все деньги с продаж шли государству. Юра лишь получил авторские за песню на альбоме — 19 рублей 47 копеек. Мы вынуждены были пойти в ресторанную систему «Интуриста». Играли в гостиницах «Москва», «Прибалтийская», «Советская» и, конечно, в нашей любимой «Европейской».
Но все же из ресторанной системы через год ушли — хотелось заниматься только творчеством. Когда родился сын Лешка, хлопот прибавилось. Мне пришлось вернуться в ресторан в «Европейской», но уже одной, с другим ансамблем. С сыном оставался Юра, он по-прежнему работал в институте, и вечера у него были свободны.
Не стоит думать, что наша жизнь — вереница успехов и трудных времен в ней не было. Осенью 1982-го Юра вынужден был оставить работу. Его попросили написать заявление по собственному желанию. Дело в том, что мы устроили репетицию в институте в траурный после смерти Брежнева день. Кто-то доложил об этом начальству.
Мы оказались в трудном положении, денег катастрофически не хватало. Однако Юре удалось устроиться руководителем ансамбля в ДК связи, а я поступила в культпросветучилище на Гороховой, потому что шансы получить работу в концертной организации без корочек равнялись нулю. Кругом разочарование и безысходность. Но мы старались двигаться дальше, ведь Господь не зря дает талант. И мне повезло...
В 1984 году меня неожиданно пригласили на Всесоюзный телевизионный конкурс молодых исполнителей «С песней по жизни», организованный Центральным телевидением в Ленинграде. Я выступила и с группой «Яблоко», и как солистка. Песню для меня нашли не сразу. Сначала мы приехали к Виктору Резникову. Он предложил очень красивую композицию «Я спорить не хочу с судьбой», которая легла на мой голос, мы даже записали ее в студии. Но песню отвергла редакция телевидения. Оказалось, что автор текста эмигрировал за границу.
Срочно начали искать другую. Остановились на «Белой лодке» Лоры Квинт, записали ее на радио и в студии. Так как конкурс был телевизионным, разрешалось петь под минусовку, а для живого эффекта пригласили еще струнный квартет.
Победительницей я тогда не стала, но получила диплом и главный бонус — участие в концерте дипломантов конкурса в БКЗ «Октябрьский». За кулисами ко мне подошел Александр Морозов в компании Игоря Корнелюка. Вместе попели Queen и ABBA, Морозов предложил посотрудничать. Сотрудничество вылилось в гастроли, поездки на зарубежные фестивали, записи на ЦТ. А главное, Александр предложил мне такие шедевры, как «Летела гагара», «В горнице» и знаменитую «Ах, мама-маменька». Они-то и стали моими хитами.
В 1986 году меня пригласили на работу в Ленконцерт в качестве солистки-вокалистки и осенью этого же года послали на Всероссийский конкурс исполнителей советской песни «Сочи-86», где я стала лауреатом третьей премии. Это был большой успех и начало профессиональной карьеры.
В 1987-м я поехала в Москву на Всесоюзный конкурс артистов эстрады (тогда самый престижный в СССР). Итог — вторая премия и звание лауреата. Затем успешное выступление в Польше на фестивале советской песни «Зелена Гура» с хитами Александра Морозова — и сразу же приглашение на престижный песенный фестиваль «Сопот-87». Затем запись на Центральном телевидении в самой популярной тогда программе «Утренняя почта» с аббовской песней Happy New Year, которая после эфира стала моим всесоюзным хитом. Кстати, с этой песней связана забавная история...
Когда мы прислали готовую фонограмму в Москву на ЦТ, редактор программы Ирина Охочинская после прослушивания позвонила и сказала: «Все прекрасно, но отличить исполнение Марины от оригинала ABBA практически невозможно! Ну и кто нам поверит, что это поет Капуро, а не звучит фонограмма?»
Выход нашелся. Я записала новую версию, в которой первый куплет спела на русском языке, а остальные, как и раньше, на английском. Кстати, русский текст первого куплета написала моя мама. Редакция была в восторге. Песню сняли прекрасно — получился настоящий видеоклип!
Радостные, мы вышли из студии и вдруг навстречу нам Марта Могилевская — известный тогда телевизионный продюсер: «Марина, выручай, пишем новый хит Криса Кельми для «Новогоднего огонька»! Участвуют все наши рокеры, катастрофически не хватает женских голосов. Только одна Жанна Агузарова и есть! Давай скорее в первое тон-ателье, там уже полным ходом идет запись фонограммы».
Действительно, там уже были все музыканты: Крис Кельми, Александр Градский, Андрей Макаревич*, Александр Алешин, Евгений Маргулис, Артур Беркут, Евгений Варшавский и другие наши рокеры.
Песня мне сразу понравилась. Это было что-то в стиле знаменитой We Are The World, только наше, русское! Пришлось с ходу записывать и сольную партию, и дуэты, и бэк-вокал. Получалось здорово, все вдохновились, это была ставшая потом суперхитом знаменитая «Замыкая круг». Интересно, что и сейчас, спустя много лет, эта песня имеет успех. Не только у наших ровесников, но и у молодежи.
Наверное, это был своеобразный гимн поколения, жаждущего свободы и перемен. Он вышел в эфир в новогоднюю ночь с 1987-го на 1988-й, это стало знаком, что перемены неизбежны. А я в этом же «Новогоднем огоньке» спела еще и Happy New Year.
Год 1988-й принес новые удачи. В июле я еду в Швецию, где становлюсь лауреатом второй премии престижного международного песенного конкурса Baltic Song Festival. В августе была первая поездка в США и выступления в Советско-американских концертах дружбы. Эти события имели продолжение. В 1990 году я вместе со своей группой «Яблоко» совершила трехмесячный гастрольный тур по городам США. Шутка ли сказать — пятьдесят шесть сольных концертов в двадцати шести штатах! Организатором тура стал американский промоутер Тедфорд Льюис.
В 1993-м мне присвоили звание заслуженной артистки России. Мы в это время записывали гимн Игр доброй воли, которые прошли в Петербурге летом 1994 года. Мое исполнение гимна на церемонии закрытия Игр транслировалось телекомпаниями на сто десять стран мира!
В 2000-м вышел важный для меня альбом «Небеса». Люди тогда часто спрашивали: «Куда вы пропали?» Да никуда! За всю нашу с Юрием долгую творческую жизнь простоев практически не было. А вот с ТВ я в какой-то момент действительно пропала. Мы тогда еще не знали, что впереди эпоха Интернета, который все изменит и прекратит тотальную зависимость артиста от телевидения как посредника между ним и его зрителем.
Начали готовить новый проект — большое концертное шоу из песен любимой ABBA. Это всегда было моей мечтой, и я стала записывать хиты шведской четверки один за другим. Проект захватил нас настолько, что мы не могли заниматься ничем другим. Я чувствовала, что у меня получается, это окрыляло. И вдруг весной 2004 года Юра обнаружил в Интернете информацию о том, что в июне в Великобритании состоится Международный фестиваль ABBAFEST, посвященный тридцатилетию победы шведской группы на «Евровидении» в английском Брайтоне. Организатором и продюсером фестиваля был какой-то Дэвид Кортни.
Мы тогда еще не знали, что Дэвид — легендарный продюсер, композитор, номинант «Грэмми», работавший с такими звездами мировой рок-музыки, как Дэвид Гилмор, Джимми Пейдж, Эрик Клэптон и сам Пол Маккартни.
Мы послали заявку в оргкомитет фестиваля в Брайтон и получили ответ, что опоздали: программа уже утверждена. Но в конце письма Дэвид сделал приписку: «Пришлите пару ваших аббовских треков для ознакомления».
Послали ему две песни в моем исполнении — Super Trouper и Dancing Queen. Уже через десять минут от Дэвида пришел ответ: «Марина, вы участвуете в программе фестиваля. У вас будет три выступления в финале. В том числе эксклюзивное выступление на закрытии фестиваля для продюсеров, прессы, музыкантов и почетных гостей».
— А что, Агнета все-таки приехала? — спросил, услышав мой голос, модельер группы ABBA Уве Сэндстрем. Он прибыл на фестиваль как почетный гость.
— Нет, это певица из России.
В зале было много людей, и когда он подошел к сцене, то увидел, что поет действительно не Агнета. Нас с ним познакомили. Уве — автор всех костюмов ABBA. Он признался, что перепутал мой голос с голосом солистки группы Агнетой Фельтског. Уве похвалил мой костюм в стиле русский модерн. К концу вечера мы подружились и договорились, что он сделает несколько эксклюзивных концертных костюмов в стиле ABBA для моего будущего шоу.
Счастливые, мы вернулись в Петербург и начали готовить нашу «АББАманию». Юра предложил создать целый музыкальный спектакль, рассказывающий о том, что произошло в стране, строящей коммунизм, когда туда проникла музыка ABBA и покорила сердца миллионов советских людей. Поэтому в шоу помимо музыкантов, бэк-вокалистов и балета появилось большое количество самых невероятных персонажей из советских времен. Занято в представлении было больше ста пятидесяти артистов. Костюмы для меня, как и обещал, сделал Уве Сэндстрем. Я несколько раз ездила к нему на примерку в Стокгольм. Премьера шоу состоялась в БКЗ «Октябрьский» и потом с успехом шла там еще не раз. Мы переписывались и с Дэвидом Кортни, рассказывали ему о наших проектах. И однажды он выдал нам сюрприз.
Юра послал Дэвиду мою афишу к нашей новой программе «Битломания». Послал без всякой задней мысли, просто хотел похвастаться. На афише я была в костюме, похожем на битловский, да еще с бас-гитарой-«скрипкой», как у Пола Маккартни. И вдруг Кортни пишет: «А не хочет ли Марина записать мою песню?» Оказывается, он готовил к выпуску на английском лейбле двойной альбом собственных песен «Антология». Дэвид прислал нам несколько записей в демоварианте. Я выбрала «Простой способ уйти». Мы сделали аранжировку в стиле барокко-рок — со струнным квартетом, гобоем и готической арфой. Записали на студии и отправили Кортни. Волновались, ждали ответа несколько дней и наконец узнали, что все очень понравилось и Дэвиду, и лейблу-издателю. На радостях мы еще сняли видеоклип, а Кортни предложил мне записать целый альбом его песен. Мы, конечно, согласились.
Издать альбом в Англии — это нечто фантастическое. Кортни прислал двадцать песен на выбор. Мы выбрали пятнадцать и начали работать в нашей Петербургской студии грамзаписи. Привлекали и питерских музыкантов. Работали весь 2015-й и половину 2016 года. Получился хороший рок-альбом, Дэвид назвал его Matinee и издал в сентябре 2016-го.
С легкой руки Дэвида мои европейские проекты продолжаются. Вот уже год как работаю с саунд-продюсером шведской группы Roxette Леннартом Остлундом. Проект называется East of Mars, это классный материал. Думаю, в следующем году закончим запись и будет издание в Швеции.
За последнее время мы выпустили немало новых альбомов и синглов. Так, в 2017-м в серии «Маэстро» вышел мой альбом с песнями Александра Морозова, в 2019-м — «Казачьи песни», а в 2020-м — англоязычный Scandiland — наш с Юрой привет Скандинавии, которую мы очень любим. А сейчас делаем новый большой альбом песен на стихи нашего любимого Сергея Есенина, музыку пишет Юрий. Осенью хотим закончить запись, а пока в Интернете уже вышел сингл «Тальяночка» с двумя песнями из будущего альбома.
Вообще, мы с Юрой теперь предпочитаем работать в студии, ведь музыкальный рынок переместился в Интернет. Люди скачивают наши альбомы, треки, синглы. Это приносит ощутимый доход. И хотя нас по-прежнему приглашают на концерты и корпоративы, продажа музыкального контента в Интернете становится все более важной для артиста.
Жизнь сложилась. Мы занимаемся любимым делом, в этом счастье и радость бытия — вечные ценности. За них благодарю Бога. Остальное приложится.
Подпишись на наш канал в Telegram