С моими мамой и сестрой поехали смотреть на дочку. На улице мороз, в отделение не пускают, и Тая в окно четвертого этажа показывает нам маленький сверточек с ребенком. Не видно, конечно, ничего, но новоиспеченная бабушка, моя мама, говорит: «Красавица-то какая! Распроединое дите!» Единственная внучка, значит.
Я родился в семье не музыкантов, но — музыкальной! Мама Анна Григорьевна была редкой рассказчицей с замечательным певческим голосом. Для меня и старшей сестры Антонины она постоянно сочиняла колыбельные сказки — фантазия ее никогда не иссякала, импровизировать могла бесконечно. Мама устраивала дворовые концерты, собирая на наши представления всех соседских бабушек. Сама пела высоким чистым голосом и меня с сестрой на табуреточку ставила...
Много лет спустя в мамин «оборот» попала и маленькая Юля — так что первый сценический опыт дочери от бабушки. Мать занималась домашним хозяйством, а отец, Василий Егорович, до пенсии проработал на комбайне. За свою ударную работу имел орден Трудового Красного Знамени, многочисленные грамоты и даже наградные золотые часы, которые получил в 1973 году. При этом папа был музыкантом-самородком — виртуозно играл на гармони, которую целиком сделал своими руками. Сегодня это невозможно себе представить, а папа даже кнопки для своей гармони вырезал из донышек крышек от одеколона и до преклонных лет потрясающе играл — хотя никогда музыке не обучался.
Отец очень хотел, чтобы и я выучился играть на гармони. Однако я, несмотря на выраженные музыкальность и слух, до четырех лет к инструменту интереса не проявлял. Но когда мне не было и пяти, произошел случай, который я сам помнить не мог — мне об этом рассказывал папа.
В то время отец обучал игре на гармони соседского мальчика. Правда учение парнишке давалось тяжело. Однажды после занятия, когда сосед ушел, я подошел к отцу и сказал: «Папа, а чего ж он так это играет?! Ты же ему совсем по-другому показывал». После чего взял в руки гармонь и в точности повторил всю партию, заданную отцом. От услышанного и увиденного папа дар речи потерял, и вскоре у меня появился свой собственный инструмент. Папа смастерил гармонь и для меня! А я сразу стал самостоятельно на ней играть. Музыкальной школы в нашем селе не было, но я любую услышанную музыку легко подбирал на слух. Практикую это и сегодня.
Село наше называется Хреново?е. Находится оно в Бобровском районе Воронежской области. По преданию, название возникло еще во времена царя Гороха — этот самый «царь Горох», проезжая мимо поселения, вокруг которого раскинулись заросли дикого хрена, изрек: «Какое место хреновое». С тех пор село так и именуют. Кроме хрена наши места славились своими многовековыми дубами и корабельными соснами — именно из нашего леса был построен Петровский флот! Лучшей древесины для своего детища — флота Петр Первый во всей России не нашел.
Село знаменито и своим конезаводом, основанным фаворитом Екатерины II графом Орловым. Именно здесь вывели известную на весь мир породу орловский рысак. Во времена моего детства Хреновое было огромным селом, и пусть музыкальной школы в нем не было, зато была и есть крупнейшая в стране лесная школа. Ее основатель Георгий Федорович Морозов создал здесь первое в мире учение о лесе. Школа носит статус техникума, и я пришел туда учиться после девятого класса.
В общеобразовательной школе мои способности к музыке ценили. У нас не было музыкального руководителя, и я в качестве аккомпаниатора обслуживал все классы на школьных вечерах, подбирая на баяне популярные мелодии. Кроме того, у меня был неплохой чистый мальчишеский голос, поэтому я и с сольными вокальными номерами выступал в самодеятельных концертах. Помимо музыки, как и все мальчишки, играл в футбол, зимой — в хоккей. А вот сестра моя Тоня уже в начальной школе увлеклась русским языком и литературой, говорила всем, что станет учителем, и первым своим учеником выбрала меня, потому что я был младше на пять лет. Настойчиво пыталась обучить меня грамоте и беспощадно ставила мне, дошкольнику, двойки. Я горько плакал.
В техникуме продолжил заниматься музыкой. В конце первого курса нас отправили в Москву на конкурс самодеятельных коллективов лесного хозяйства страны, на котором я как солист занял первое место. В качестве награды мне вручили транзисторный приемник — большую ценность по тем временам, и фантастическую папку из настоящей крокодиловой кожи — больше такой качественной вещи я в жизни никогда и нигде не встречал.
После техникума меня призвали в армию во Франкфурт-на-Одере. Уже в ГДР состоялось прослушивание новобранцев в ансамбль Группы Советских войск в Германии, и меня отобрали. Но руководство моей части пошло на хитрость — на подлог: чтобы не отпустить в ансамбль, меня записали под другой фамилией и оставили поднимать собственную самодеятельность. Как потом выяснилось, меня еще долго разыскивал руководитель ансамбля. Когда же нашел, меня опять не отпустили, потому что самодеятельный коллектив, в котором я пел и играл на гитаре, очень нравился руководству нашей части.
Домой в Воронеж вернулся спустя два года, одетый с иголочки и «упакованный» импортными вещами — всем родным привез «фирму?». Мы, дембели, возвращались с пересадкой в Волгограде. Когда зашли в привокзальный буфет, лица наши скисли, как и квашеная капуста на раздаче. Ассортимент блюд дополняли макароны, килька, суп дня и грушевый лимонад, а мы-то уже привыкли, что в буфете нашей части в ГДР одного лимонада было девять видов. Но разве дело в лимонаде и кильке? Мы землю под ногами готовы были целовать — так соскучились по Родине.
После армии решил получить высшее образование и поступил, конечно, в Лесотехнический институт города Воронежа. При институте существовал, хоть и самодеятельный, но мощный и популярный Народный ансамбль «Весна». В него входили танцевальный и эстрадный коллективы. А концертный зал нашего института котировался наравне с залом городской филармонии — у нас нередко выступали гастролеры из Москвы.
Когда-то «близость» известных артистов привела в этот же институт и мою будущую жену Таисию Мацко. Лестех окончил ее отец Николай Иванович. Дома на Кубани он рассказывал дочери, что видел на вузовской сцене саму Майю Кристалинскую! И Тая, которая прекрасно пела, отправилась в Воронеж, поступила в наш институт и стала солисткой ВИА «Весна». Таина деятельность в этом коллективе продолжалась одиннадцать лет. Только за время учебы по путевкам ВЦСПС и ЦК комсомола она с ансамблем побывала в Сибири, на БАМе, выезжала за рубеж для участия в международных фестивалях. Вот так в стране была развита самодеятельность!
Ну а потом, поступив в Лестех, в «Весну» пришел и я. Тая тогда уже работала на одной из кафедр нашего института. Мы жили в соседних общежитиях и после поздних репетиций ансамбля вместе возвращались домой. Выходные и праздники тоже проводили вместе, правда всем коллективом. Так постепенно и сблизились. Нам было очень интересно друг с другом, мы занимались одним делом, поэтому радости, успехи и печали были общими. В итоге решили пожениться. Познакомились мы в 1978 году, а в день открытия Олимпиады девятнадцатого июля 1980-го расписались. В моем родном селе Хреновом закатили веселую широкую свадьбу!
Для этого случая мой отец специально сколотил танцплощадку, на которой пели и плясали участники нашего коллектива. К ним присоединялись и деревенские. Конечно, приехали и Таины родственники — всего гостей было человек сто двадцать. Справить достойную свадьбу помогли наши родители: особых заработков у меня тогда еще не было, ведь я был студентом.
В 1982 году «Весну» пригласили на Всероссийский конкурс исполнителей советской песни «Сочи-82». В соревновании участвовали только профессиональные коллективы, но для нас сделали исключение. В жюри были Иосиф Кобзон, композиторы Павел Аедоницкий, Мурад Кажлаев, Александра Пахмутова и другие. Песню последней мы как раз и подготовили для конкурса, я сделал оригинальную аранжировку. Борьба за призовые места была очень серьезной и жесткой. Победителем конкурса стала Ирина Отиева — солистка оркестра Олега Лундстрема. На этом фестивале ее имя впервые прогремело.
Мы призового места не заняли, но зато нас после конкурса пригласили выступить на творческом вечере Александры Пахмутовой в Воронеже. Я исполнил песню «Как молоды мы были». Александра Николаевна и Николай Николаевич Добронравов остались очень довольны. После концерта наговорили мне добрых слов: «Мы думали, что так хорошо эту песню может петь только Саша Градский. Оказывается, не он один!»
В Воронежскую филармонию меня активно зазывали на работу со второго курса института — и вот почему: в Германии я качественно зарядился современной музыкой, изучил все доступные альбомы: Beatles, Deep Purple, Led Zeppelin, Pink Floyd. Еще у нас в части был телемастер, который нам, советским солдатам, настроил программы ФРГ — ведь в ГДР они были под запретом. Я как музыкант, увидев воочию все эти знаменитые зарубежные коллективы, сделал для себя один важный вывод: не боги горшки обжигают — чтобы достичь высокого мастерства, надо просто много времени проводить за инструментом и много учиться. По возвращении домой стал заниматься музыкой с удвоенной силой.
Вдохновленный качественными образцами, услышанными в Германии, для нашего коллектива «Весна» я сочинил настоящую рок-оперу. В то время этот жанр был очень популярен. Главный администратор Воронежского театра оперы и балета Роберт Крайнович заказал режиссеру нашего же ТЮЗа Анатолию Абдулаеву либретто, а мне — музыку. И я написал. Не зная нот — написал! Придумал музыкальное произведение продолжительностью в пятьдесят минут и выучил его наизусть. Спектакль наш мы назвали «Детям о взрослых, взрослым о детях».
Руководство оперного театра отнеслось к нашей затее недостаточно серьезно, поэтому объявили премьеру за несколько дней до даты, отменив какой-то балетный спектакль, который плохо продавался. Аншлага ничто не предвещало, но слух о чем-то необычном, готовящемся на академической сцене, мгновенно разлетелся по городу. В итоге на наш спектакль в считаные дни был продан весь зал. Кроме того, ни одного билета, купленного на отмененный балет, не было сдано в кассу. Получилось, что продали полтора зала.
Тут проснулось и руководство города — в театр стали звонить из райкомов и обкома с вопросом: «Что это там у вас намечается? Оставьте-ка и мне билетик!» В день премьеры страждущие попасть на спектакль с семи утра не давали нам спать. Когда вечером почти два зала зрителей пришло на наше представление, администрация театра схватилась за голову. Пришлось людей рассаживать в проходах прямо на ступеньках. Такого ажиотажа театр раньше не знал. Спектакль прошел на ура! Успех был феноменальным! Вот после этого меня и пригласили в три филармонических коллектива одновременно. Однако я никуда не пошел: мне нужно было получить диплом, и я остался в институте.
Мы с женой перешли работать в филармонию, лишь когда я институт окончил. С «Весной» было расставаться жалко, но в филармонии нам обещали собственное отдельное жилье. Меня сразу взяли музыкальным руководителем ВИА «Карусель». Уже через полгода ансамблю дали высшую категорию и статус гастрольного коллектива. Обычно его присваивали только столичным музыкантам — для провинциальных это был исключительный случай. Теперь в статусе гастрольного коллектива мы давали по пятьдесят шесть концертов в месяц, исколесили всю Россию.
В 1981 году мы с Таей стали родителями. Помню, места себе не находил, когда жену, у которой начались схватки, увезли на скорой. Каждые двадцать минут звонил с вахты общежития в родильное отделение с вопросом:
— Как там Началова?!
И слышал очередной ответ:
— Пока новостей для вас нет, еще не родила.
Когда наступила ночь, я звонить перестал. Едва дождался утра первого февраля. Звоню в отделение. Отвечают:
— Родила.
— Когда?
— Вчера в 23.05.
— Кто у меня?
— Дочь!
Получилось, что Юля родилась тридцать первого января. Имя для дочери выбрала Тая — ей оно нравилось. Я не возражал.
В тот же день с моими мамой и сестрой поехали смотреть на дочку. На улице мороз, в отделение не пускают, и Тая в окно четвертого этажа показывает нам маленький сверточек с ребенком. Не видно, конечно, ничего, но новоиспеченная бабушка, моя мама, говорит: «Красавица-то какая! Распроединое дите!» Единственная внучка, значит.
Через неделю чин по чину забрал жену и дочку из роддома в нашу комнатку общежития. Гулять Юлю возили на шикарной немецкой коляске из синего велюра с красными фонариками по бокам. Такую эксклюзивную вещь удалось достать через моего знакомого — цена ей была семьдесят восемь рублей, но своих денег она стоила: на прохожих производила большое впечатление. На нашу коляску засматривались как на иномарку.
Юле было два года и восемь месяцев, когда из общежития мы переехали в съемную квартиру. Жилье снимали несколько лет. Никакой жилплощади от филармонии нам, конечно, так и не дали. Я очень переживал, что дочке скоро в школу, а мы без собственного угла. Более того, съехав из институтского общежития, я остался без прописки!
И вот в Воронеже проходит съезд Союза композиторов РСФСР. В рамках этого события в городском Дворце спорта идет концерт, в котором участвует и Александра Николаевна Пахмутова. Мы с женой и дочкой смотрели концерт из зала, и вдруг после номера Пахмутовой какие-то неведомые силы будто подкинули меня с места. Я хватаю Юлю за руку и говорю: «Пошли!» Таисия успела только рот открыть, а мы с дочкой уже бежали к сцене. У входа за кулисы стоял охранник, но его даже не пришлось уговаривать пропустить нас — мы, как невидимые, проскользнули мимо.
Закулисье Дворца спорта я знал как свои пять пальцев, и Пахмутову мы перехватили у входа в гримерку. Она после успешного выступления шла такая счастливая, благодушная.
— Здравствуйте, Александра Николаевна, разрешите вас задержать на два слова, — говорю, — очень нужен ваш совет.
— А я вас помню, — отвечает, — вы выступали на моем творческом вечере.
Я ей вкратце рассказал свою историю. Хотите верьте — хотите нет, но не было в моем поступке какой-то корысти, умысла. Идея подойти к Пахмутовой возникла спонтанно — на это меня толкнули отчаяние и безысходность. По большому счету я даже не знал, о чем ее просить. А она и говорит: «Вопрос ваш, я вижу, серьезный... Знаете что, молодой человек, вы опишите свою проблему письменно и принесите мне эту бумагу завтра. Я буду в местном Доме актера». Я подивился ее неравнодушию и даже не вспомнил в тот момент, что Пахмутова — депутат Верховного Совета СССР, избиралась по Бобровскому округу Воронежской области — где я и родился! Срочно бросился в филармонию к своему руководителю за советом — как грамотно составить обращение, чтобы никого не обидеть и не подставить.
На другой день прихожу в Дом актера, а меня не пускают. На встречу со столичными гостями собрался весь обком. Опять чудом проскочил, встретив знакомого. Вижу много знаменитых людей, а Пахмутовой нет. Наконец-то встречаю ее в окружении руководства области. Делать нечего, подхожу, смущенно здороваюсь. «О! — видит меня Александра Николаевна. — Принесли?» Взяла у меня бумагу, и ее увели.
Через неделю во время репетиции в зал вбегает директор нашего коллектива и с ходу спрашивает меня:
— Трешку будешь брать?
Я даже не понял, о чем речь.
— Что за шутки? — переспрашиваю.
— Какие шутки! — кричит директор. — Тут такое творится!
Оказалось, что из Москвы в обком партии пришла официальная бумага — депутатский запрос: «Разобраться и решить вопрос Виктора Васильевича Началова». В обкоме никто понять не может, кто такой этот Началов. Спустили бумагу в управление культуры области, подкрепив своей резолюцией «Разобраться!», а уже оттуда позвонили в филармонию. И через восемь месяцев, в 1988 году, мы переехали в трехкомнатную квартиру, пусть и кооперативную, зато в лучшем районе города. Были счастливы — наконец-то свое жилье!
Через несколько лет, когда Юля уже начала выступать, дирижер Павел Овсянников, руководитель Президентского оркестра, пригласил нас на концерт в Москву во Дворец культуры шарикоподшипникового завода. У Юли с оркестром Овсянникова были приготовлены два номера на аранжировки, в записи которых принимал участие и я. Приезжаем в концертный зал, а там — одни мэтры: Муслим Магомаев, Николай Сличенко, Александра Пахмутова... За кулисами я, конечно, подошел к Александре Николаевне и сердечно ее поблагодарил.
— Что, помог вам тогда мой запрос?! — удивилась она. — Пришла бумага?
— Все пришло, — отвечаю, — и вы даже не представляете, как сильно нам помогли! Всю жизнь будем это помнить!
Уникальная музыкальность дочери проявилась в полтора-два года, когда она однажды, к моему изумлению, вдруг пропела сложнейший фрагмент из композиции Эл Джерро (легендарный американский джаз-роковый певец, семикратный лауреат премии «Грэмми». — Прим. ред.). Меня это поразило — так, наверное, когда-то был удивлен и мой отец — и обрадовало одновременно.
С тех пор я начал с дочкой заниматься. Для развития ее слуха сам придумывал упражнения в игровой форме. Импровизировал, а Юля с удовольствием все это повторяла. Постепенно фрагменты усложнялись, и «степ бай степ» к пяти годам мы пришли к отличным результатам. Юля стала выходить отдельным номером в концертах нашего коллектива. Я написал музыку на стихи Агнии Барто «Мой Рыжик». На эту песню подготовили с Юлей и нашим оркестром концертный номер. Публика принимала дочку отлично. Юля же, насмотревшись выступлений Майкла Джексона, однажды, на концерте в Кисловодской филармонии, решила сымпровизировать: крутанулась как Майкл и тут же упала, запутавшись в проводе. Не учла, что советский микрофон на шнуре. Зрители разразились смехом и аплодисментами, а Юля не смутилась, вскочила и продолжила петь.
Вот с этой песни все и началось — «Мой Рыжик» стал хитом детского альбома, над которым мы с Юлей работали на протяжении последующих лет и записали к ее десятилетию. Альбом «Ах, школа, школа!», выпущенный в 1995 году, с восторгом приняли музыкальные критики, общественность и пресса. Этим альбомом мы совершили своего рода прорыв в российской эстрадной музыке. Манера исполнения, характерная для Юли, была абсолютно несвойственна отечественной вокальной школе — тем более детской. Это и определило успех альбома: он стал пособием во многих музыкальных образовательных учреждениях. Тысячи детей на всем постсоветском пространстве на примере Юлиного репертуара оттачивали и оттачивают свою техничность, пытаясь повторить ее форшлаги и мелизмы.
Эти песни пользуются большой популярностью по сей день. В связи с этим не могу не поблагодарить талантливых музыкантов, которые работали с нами над этими записями: Игоря Павленко, Владимира Елизарова, Олега Ладова, Дмитрия Гинзбурга, Михаила Дорошина. Отдельная благодарность бизнесмену Константину Ханхалаеву, без финансовой помощи которого не удалось бы записать этот альбом и снять два первых Юлиных клипа — а ведь это в некоторой степени открыло дочери дверь на большую эстраду. Слава богу, что такие люди были и есть в нашей жизни. Об остальных речь впереди.
Случались с нами и другие истории — когда двери не открывались, а захлопывались перед нашим носом. Одна из них произошла при участии нашего друга певца Сергея Крылова. С обаятельным исполнителем хита «Дево-девочка моя» мы познакомились на сборном концерте в Кремлевском дворце в самом начале девяностых. Вернее это он с нами познакомился. После Юлиного выступления Крылов, который в то время был на пике популярности, сам подошел к нам и сказал: «Юлька, ты поешь не хуже чем Майкл Джексон». И еще много добрых слов. Чем, конечно, дочку покорил.
С тех пор Крылов стал помогать нам — приглашал на концерты, мероприятия, съемки. Мы очень подружились, Сергей часто бывал у нас в гостях. Однажды на день рождения Юли сделал оригинальный сюрприз... Звонок в дверь. Открываю. Стоит Леня Голубков (артист Владимир Пермяков. — Прим. ред.) с книжкой «Как я стал Леней Голубковым», а из-за его плеча выглядывает светящийся от счастья Крылов. Надо понимать, что это было время, когда Голубков с рекламой «МММ» вещал из каждого утюга... Всегда, когда вспоминаем этот праздник, хохочем.
И вот Крылов решил нам помочь найти спонсора. В один прекрасный день сообщает: «Сегодня едем к олигарху. Юля ему споет, он растает и станет вашим спонсором — даст деньги на клип». Приезжаем в роскошный особняк на Рублевке. «Ну спой!» — говорит Юле олигарх. Сначала все шло хорошо, мы явно произвели впечатление. Но тут, как на грех, Крылов стал нас подначивать: «А спойте, спойте «Шарманку». Дело в том, что буквально на днях мы с Юлей подготовили новую песню, написанную мной, «Шарманщик» — о богатом купце и бедном музыканте. Вот по настоянию Крылова мы ее и затянули...
...Однажды дорога дождливым ненастьем
Его (шарманщика. — В. Н.) привела в богатый дворец.
Голодный, просил он.
И его, полон власти,
Слушал с усмешкой сытый купец:
«О, дайте немного тепла мне и хлеба,
Я очень устал и на улице ночь».
Богатый смеялся, и видело небо,
Как слуги несчастного выгнали прочь...
Мы пели и видели, как вытягивалось от изумления лицо нашего «благодетеля»... Но мы уже и сами поняли, какую глупость совершили — ведь дальше были такие слова:
...А время бежало,
И слышали люди шарманщика песни,
Но утром седым
Ему повстречался голодный и нищий —
Тот самый купец, что смеялся над ним...
Уходили мы под стук каблуков — собственных и... охранников «спонсора». Думаю, что и олигарх запомнил нашу встречу надолго. С Крыловым не соскучишься. Мы продолжаем общаться. Нечасто, но видимся — ведь Сергей сейчас живет и работает не в столице...
Юле не было и десяти лет, когда ее начали приглашать на Центральное телевидение. Однажды в Воронеж приехали редакторы с Первого канала просматривать талантливых ребят для детских программ, и мы с дочкой, прихватив гитару, пошли на просмотр. Спели две песни, и Юлей сразу заинтересовались. Стали приглашать на выступления в Москву. Это были программы «Таланты и поклонники», «Детский музыкальный клуб», сборные концерты. С Первым каналом ездили выступать в разные города, и Юле даже стали доверять эти концерты вести.
Помню, в 1990—1991 годах в этих концертных программах стали появляться «Любэ». Мы познакомились с совсем еще молодым Николаем Расторгуевым и композитором Игорем Матвиенко. Можно сказать, что они начинали свой путь на эстраде одновременно с Юлей.
Помимо «Моего Рыжика» другим популярным детским хитом Юли Началовой стала песня «Письмо к Элле Фицджеральд». У меня родилась идея: маленькая девочка, которая учится джазу, пишет письмо легендарной певице:
Здравствуйте, бабушка Элла, пишу письмо вам я,
Девочка из страны далекой, названье ей — Россия.
У нас красиво здесь очень, наверное, как и у вас.
И так же, как и вы, между прочим, я люблю петь джаз...
Я придумал включить в нашу песню фрагмент аранжировки одной из первых песен Фицджеральд A-Tisket, A-Tasket 1938 года, и пришла мысль отправить кассету с песней в Америку самой Элле. Но как это сделать? Нам посоветовали передать пленку через протестантских пасторов-пятидесятников, которые в девяностые стали активно вести свою миссионерскую деятельность в России. Перевели песню на английский язык, записали, и нашелся человек, который смог отвезти кассету самой Фицджеральд. Конечно, мы с Юлей мечтали получить какой-нибудь ответ от «бабушки Эллы», но нам объяснили, что в это время она уже была очень больна и слаба. Певицы не стало в 1996 году. Так мы и не узнали, услышала ли живая легенда наш привет из России. Зато песня пришлась по вкусу отечественной аудитории. После Юли ее стали исполнять многие детские коллективы и юные солисты.
В 1991 году на Первом канале появилась программа «Утренняя звезда». За первый год передача обрела огромный рейтинг — она буквально прогремела по стране. Ну как мы могли остаться в стороне? Работа над нашим детским альбомом была в разгаре, и я понимал, что Юля к этому конкурсу абсолютно готова, она была буквально «накачана» музыкой. Мы передали кассету с записями дочери в редакцию программы, и началась наша эпопея на «Утренней звезде» 1991—1992 годов. Туров было много: 1/16, 1/8 и так далее. В Москву нас втроем — Юлю и меня с Таей — «выписывали», кажется, раз шесть. Самая первая съемка была в гостинице «Космос», следующие туры проходили в Театре Российской армии.
Организован конкурс был блестяще, все проходило быстро и четко. Нас курировала музыкальный редактор Кира Веньевна Чен — настоящий профессионал, вспоминаем ее с благодарностью. Поначалу волнение, конечно, было большим, но вскоре, когда Юля один за другим прошла несколько туров с высокими баллами, пришла уверенность в собственных силах и в объективности жюри. Уникальный Юлин вокал подкрепляли профессионально записанные аранжировки. Мы их делали на московской «Гала-студии» — там записывались главные звезды нашей эстрады. Качество наших аранжировок многие отмечали.
Однажды на репетиции к Юрию Николаеву подошла авторитетная дама с консерваторским образованием и возмутилась.
— Что вы себе позволяете?! Почему у вас на конкурсе эта девочка — и указала на Юлю — выступает под фонограмму?!
— У нас все поют вживую! — с гордостью ответил Николаев.
— Но так чисто петь невозможно! — заключила дама.
В финал конкурса вышло двое участников — десятилетняя Юля Началова и шестилетняя девочка из Сибири по имени Натуля. Был момент, когда мы заволновались — как бы победу не отдали более маленькой участнице. Но жюри было высокопрофессиональным и авторитетным, в него помимо отечественных музыкантов входила британская певица, композитор, автор и исполнительница хита «Stop!» Сэм Браун. Такое жюри не могло не оценить Юлины талант и музыкальность... И Началова победила!
На одном из этапов конкурса в жюри была и Ирина Понаровская. По завершении съемки она сделала очень красивый жест, а это она умеет: через своего директора пригласила нас на разговор. Мы спустились в фойе служебного входа, где окруженная свитой, в роскошной шубе и облаке цветов ОНА ожидала нас. Ирина очень просто, по-дружески обратилась к дочке: «Юлечка, какая же ты хорошая, какая ты умница! Сегодня все цветы — тебе! Это все твое!» Потом бросила пронзительный короткий взгляд на меня и добавила, обращаясь снова к Юле: «Мы с тобой обязательно споем!» Я, конечно, понял, кому были адресованы эти слова.
Первой песней, которую я написал для Понаровской, стала «Мой единственный». Когда на стихи Юлии Друниной у меня родилась музыка, я понял, что получилась песня именно в стиле Понаровской, и сразу позвонил ей. Ирина пригласила к себе домой — в Москве у нее тогда была «однушка» в районе метро «Калужская». Я показал черновую запись музыки, что-то сам напел... На что Ирина с обворожительной улыбкой сказала: «Ничего не понимаю, но тебе доверяю».
На запись песни в студию я пригласил Владимира Преснякова-старшего — Петровича, как мы все его ласково называем, — чтобы он исполнил партию саксофона. Сам же я сыграл на гитаре.
Петрович — золотой человек, очень отзывчивый, мягкий, добрый. Сказал, что будет работать с нами бесплатно: «Я с коллег-музыкантов денег не беру. Ты только организуй мне транспорт до студии и обратно». У меня в 1992 году своего автомобиля еще не было, и я попросил товарища, который ездил на «Вольво-240», сопроводить на студию меня и Петровича. В день записи в назначенное время товарищ приезжает ко мне, но почему-то не на «вольво», а на каком-то старом убитом «форде» — а-ля грузовом, с обшарпанным кузовом и пассажирскими местами в кабине.
Я от вида этой «кареты» так растерялся, что даже не сообразил дать товарищу отбой и вместо того чтобы поймать такси, влез в кабину... И мы из Чертаново, где жил я, поехали в Медведково за Петровичем. Как и должно было случиться, по дороге у этой развалюхи обрывается трос сцепления. Машина едет, но после каждой остановки на светофоре срывается с места с подскоком. Я покрываюсь холодным потом. Кое-как «допрыгали» до дома Преснякова. Вот здесь бы мне пересесть на такси... Но нет! Сажаем Петровича в кабину и «скачем» на студию.
Наверное, если бы мы везли сметану, то привезли бы масло. Но мы везли Владимира Преснякова, человека, закаленного гастролями по матушке Руси. Несмотря на жуткую тряску, Петрович даже не выразил неудовольствия и оказавшись в студии, блестяще выполнил свою работу. Я, конечно, потом тысячу раз извинился перед ним за свою несообразительность, хотя он и не думал обижаться. Мы подружились на всю жизнь. У Юли с Петровичем был замечательный номер на песню «Луч солнца золотого»: Началова пела, а Пресняков играл соло на саксе.
В 1995 году я написал для Понаровской песню «Гитара». Сочинять песни и аранжировки со времен нашей рок-оперы я привык не на бумаге, а в голове, потому что вдохновение, как правило, приходит ночью, когда уже лежишь в кровати. Однажды мне пришли на ум слова «играй гитара, плачь и пой...» «Какая интересная строчка!» — подумал я и стал мысленно подбирать под нее музыку. Постепенно в голове сложилась вся песня. Еще раз мысленно прокрутил ее и хотел было уснуть, но внутренний голос сказал: «Встань и запиши!» Несмотря на то что было уже три часа ночи, я поднялся и зафиксировал некоторые моменты на бумаге и синтезаторе.
Просыпаюсь утром в предвкушении интересной работы и вдруг понимаю, что ни мелодии, ни слов не помню. Меня аж в жар бросило — забыл такую песню! Кинулся к инструменту и увидел листочек со своими набросками. Выдохнул с облегчением и буквально за час все восстановил и записал. Ирина Понаровская, услышав песню, мгновенно загорелась: «Все! Беру, беру! Это хит!» Премьера состоялась на «Песне года 1995», мы стали лауреатами. Тогда этот фестиваль был невероятно популярен, финал «Песни года» показывали по Первому каналу первого января в семь вечера. С Понаровской в то время работал Сергей Зверев и по особым случаям сооружал Ирине на голове экстравагантные высокие прически. На отечественной сцене по оригинальности, по вкусу и стилю Понаровской равных не было. Успех был огромным!
Стихи песни «Женщина всегда права» сочинила моя сестра. Антонина не только заслуженный учитель, но и филолог, поэт, писатель. Когда я эти стихи прочел, сразу подумал о Понаровской: они написаны как будто специально для нее — настоящий гимн женщине! Я придал стихам песенную форму, сочинил музыку и показал Ирине. Она была в восторге, и в 1996 году мы снова стали финалистами «Песни года». Успех повторили и на следующий год — с Понаровской и поэтом Михаилом Шабровым стали лауреатами фестиваля «Песня года 1997» за «Блюз любви». В том же 1997-м Ирина записала отдельный альбом с песнями на мою музыку, он называется «Женщина всегда права».
Несмотря на свой статус суперзвезды, с нами Понаровская всегда общалась очень тепло и нежно. Четыре года мы участвовали в ее гастрольных турне — с двенадцати до шестнадцати Юлиных лет. Дочка выходила в концертах Понаровской со своим сольным блоком из трех песен, а меня Ирина представляла как своего композитора. К Юле Понаровская относилась по-матерински: учила ее наносить макияж, выбирать косметику, делилась и другими секретами красоты. У них всегда была общая гримерка. Кроме как «тетя Ира» Юля Понаровскую и не называла. После концертов часто вместе ужинали. Я очень доволен, что у дочери была такая наставница.
Много лет спустя в телепроекте «Один в один» Юля исполнила «Гитару» в образе Ирины Понаровской. На сцене дочь появилась в красном платье-корсете с многоярусной пышной юбкой, с объемной бабеттой на голове — такую когда-то для Ирины делал Зверев — и на высоченных шпильках. После грима портретное сходство дочери с «тетей Ирой» оказалось невероятным! Меня как автора песни тоже попросили принять участие в номере — подыграть дочери на гитаре, что я с удовольствием и сделал. После моего соло Юля голосом Понаровской сказала: «Молодец, Витюша!»
Когда на один из выпусков этого шоу в жюри вместо Максима Галкина* пришла Алла Пугачева, редакторы попросили Юлю подготовить номер на песню «Три счастливых дня». В гриме и костюме Пугачевой дочери предстояло исполнить ее перед самой Аллой, но Юля блестяще справилась с песней и волнением. Во время эфира оператор часто показывал крупным планом реакцию Аллы Борисовны, и реакция эта была очень одобрительной. Пугачева переживала все эмоции вместе с Юлей: губами проговаривала слова песни, напрягалась в тех местах, где дочери предстояло взять сложную ноту, и радовалась, аплодируя вместе со зрителями, когда Юля очередную высоту брала. В финале, как мне показалось, в глазах у Пугачевой стояли слезы...
А ведь когда-то в начале девяностых мы с маленькой Юлей ходили на личное собеседование к Алле Борисовне, чтобы попасть в ее Театр песни, но сотрудничества не сложилось — Примадонна с маленькими артистами не работала. Исключением стала, пожалуй, лишь ее собственная дочь... Как раз Кристину Орбакайте в «Один в один» и сыграла наша, семилетняя на тот момент, внучка. В забавном паричке как у Кристины Вера появилась на сцене вместе с Юлей. Дочь опять была в образе Аллы Пугачевой, но на этот раз в знаменитом красном а-ля зайцевском балахоне. Юля и Вера дуэтом спели песню «А знаешь, все еще будет». Тогда действительно казалось — многое еще впереди...
Окончание материала читайте в следующем номере.
Подпишись на наш канал в Telegram