Если бы я выбирал свои проекты! Это они выбирают меня. Что предлагают, то и играю. И не только потому, что получаю за это гонорар, хотя деньги пока еще никто не отменял. Просто я очень люблю свою профессию.
— Максим, вы начинали актерскую карьеру под фамилией Павлов. Сменили, потому что Павловых много, а других Белбородовых в нашем кино, кроме вас, сегодня нет?
— В какой-то момент решил взять девичью фамилию матери. Отца своего я не знал, он ушел из семьи, когда я был совсем маленьким, и никак в моей жизни не участвовал. Меня растила мама и окружила такой любовью и заботой, что я никогда не чувствовал себя обделенным.
— Кто-то из родных имел отношение к кино, театру?
— Мама, она сейчас работает заместителем директора театра «Комедианты» на Лиговском, 44.
— Тогда понятно, почему вы поступили в театральный институт. Наверное, с самого детства слышали дома разговоры о театре?
— Все не совсем так. Если честно, театр я не любил. Конечно же, ходил на спектакли в театры, где работала мама. Но по большому счету они меня не впечатляли. То, что происходило на сцене, казалось чем-то искусственным, неправдоподобным. Какой-нибудь Зайчик из детской сказки не вызывал во мне умиления, потому что, бывая за кулисами, видел, что это вовсе и не Зайчик, а пожилая артистка, разговаривающая тонюсеньким голоском. Другое дело кино. Сниматься в кино я мечтал всегда.
Учился я неблестяще, особенно сильно не дружил с точными науками. Но в школе был театральный кружок, в который я немедленно записался. Вел его замечательный человек Павел Анатольевич Платонов, которого я считаю своим первым педагогом по актерскому мастерству. Мы ставили и играли «Голого короля», спектакль пользовался успехом у моих одноклассников. Постоянно принимали участие в школьном КВН, разыгрывали смешные сценки под аплодисменты зрительного зала. И у меня это хорошо получалось. В жизни вообще, как мне кажется, имеют большое значение неслучайные случайности. Когда оканчивал школу, именно Павел Анатольевич посоветовал: «Тебе надо идти в театральный». Если честно, хоть школьный аттестат мне выдали, поступить в другой институт у меня не было никаких шансов, провалился бы на экзаменах.
— В Санкт-Петербургскую академию театрального искусства поступили с первого раза?
— Да, выучил стих, басню, прозу и пошел показываться. Конечно же, волновался — конкурс был огромным. Но мне повезло, и я был принят на курс Сергея Дмитриевича Черкасского.
— От многих питерских артистов слышала, как те всеми силами стремились попасть в мастерскую Додина, Фильштинского или Петрова.
— Правда? Передо мной такого выбора вообще не стояло: куда взяли, там и учился. Не поступи я с первого раза, непременно загребли бы в армию. Очень благодарен Сергею Дмитриевичу за то, что поверил в меня. Провел с ним прекрасные пять лет. Черкасский известен в театральных кругах как великолепный педагог, признанный эксперт по системе Станиславского. Его постоянно приглашали на мастер-классы в разные театральные школы по всему миру. Среди его наград международная премия Станиславского.
А желание постигать актерское мастерство под руководством Льва Абрамовича Додина у меня отпало, когда увидел его спектакль, где актеры выбегали на сцену голыми, помню, мне это не понравилось, сейчас уже не скажу почему.
— В каких ролях видел вас мастер?
— Абсолютно ни в каких: что сам принес, то и сыграл.
— И что играли за эти пять лет?
— Да все, и «Светлые души» по рассказам Василия Шукшина, и «Время и семья Конвей» Джона Бойнтона Пристли. Сергей Дмитриевич поставил прекрасный спектакль «Человек-подушка» по Мартину Макдонаху, о котором в свое время говорил весь театральный Питер. Я играл главную роль, за которую меня тоже хвалили, хотя не особо понимал, почему там столько неоправданного насилия. К сожалению, насилия хватает и в реальном мире, не считаю необходимым концентрироваться на нем еще и на сцене.
Поэтому, когда выпускался, не связывал свое будущее с театром. Мне не очень нравится, когда принуждают играть то, что ты не хочешь, а в труппе театра это неизбежно. Да я и изначально шел в театральную академию, чтобы сниматься в кино, просто говорить об этом мастеру было как-то не комильфо. И сегодня я не работаю в театре.
— В самом начале актерской карьеры вы снялись в небольших ролях, кажется, во всех громких питерских сериалах «Тайны следствия», «Литейный», «Морские дьяволы». Как выбирали свои кинопроекты?
— Если бы я их выбирал! Это они выбирают меня. Что предлагают, то и играю. И не только потому, что получаю за это гонорар, хотя деньги пока еще никто не отменял. Просто я очень люблю свою профессию.
— Вряд ли ошибусь, если скажу, что большую известность вам принесла роль вора по прозвищу Кот из криминальной драмы «За час до рассвета». Что вспоминается о съемках?
— События фильма разворачивались в послевоенное время в провинциальном городке, который держали в страхе бандиты. Им, конечно же, противостояла милиция. У моего героя по сюжету случалась драка с бандитом по прозвищу Буян. Естественно, постановщик трюков заранее ее срежиссировал, отработал с актерами все движения. Начали снимать, и мой партнер Артур Смольянинов* неожиданно вошел в раж, не рассчитал силы удара, его кулак пришелся мне прямо в нос. Кость хрустнула, я получил перелом. Но я не сильно переживаю, когда что-то ломается. Это неизбежные издержки профессии.
— Это ваша единственная серьезная травма? Или боевики и военные драмы, в которых вы снялись, доставляли и другие проблемы со здоровьем?
— В другой раз что-то взорвалось совсем рядом. На военных проектах всегда так, то взрывотехники не рассчитают силы заряда, то актерам забудут предложить беруши, то случится еще нечто непредвиденное, в основном из-за халатности персонала. Однажды рядом прогремел такой взрыв, что я даже оглох, две недели не слышал на правое ухо. К счастью, потом это прошло, сегодня все нормально.
— Неужели такое случилось на картине «28 панфиловцев»?
— Нет, на «Панфиловцах» все сложилось идеально. Это было давно, сейчас уже не вспомню название фильма.
— Какие качества вы цените в режиссерах? С кем вам комфортно работать?
— В первую очередь мне очень важно, чтобы режиссер не ограничивал мою свободу и проявлял ко мне уважение. Мне встречались разные режиссеры, были и такие, кто грубо общался с актерами. Но я уверен, что грубость не помогает нам делать общее дело, снимать качественное кино. Сталкиваясь с грубостью режиссера, ты вынужден либо вести себя крайне хамски — и тогда все перед тобой пресмыкаются, либо глотать оскорбления. Первый вариант не для меня, я так никогда не делаю. Воспитание не позволяет. Да и в свое время насмотрелся на Артура.
Нельзя допускать в отношениях с режиссерами панибратства, потому что если ты входишь в близкий контакт, в какой-то момент человек считает возможным вести себя с тобой как попало, даже оскорблять. Надо держать дистанцию и просто выполнять свою работу. Теперь я стараюсь заранее узнавать, что режиссер за человек, спрашивать, с какой командой предстоит работать. Раньше мне это было все равно, а теперь я всем интересуюсь заранее, потому что мне небезразлично, в какой атмосфере я буду сниматься. Понятно, что на какие-то проекты соглашаюсь из-за денег, на другие просто потому, что они нравятся. Но из того, что предлагают, выбираю.
— По большому счету на режиссеров вам везло. Как работалось с Юрием Быковым на сериале «Метод», где вы сыграли маньяка в молодом возрасте?
— К сожалению, у меня там не очень большая роль. Но сняться у Быкова большая удача, понял это, посмотрев его картину «Дурак». Мне жаль, что он не так много снимает, а ведь именно такие режиссеры должны работать постоянно, открывать свой талант миру и России. А талант Быкова уникален. Как он работает с актерами! Как дает каждому раскрыться в кадре! Он никогда не мешает, а только дополняет и направляет актера, хороший режиссер и отличается тем, что не будет мешать. Конечно, быть режиссером — целое искусство. Я бы, наверное, не смог прилагать титанические усилия, чтобы во время съемок каждый день в течение двенадцати, а то и четырнадцати часов обращать внимание на все, контролировать любую мелочь.
— Чем запомнилась Авдотья Смирнова, когда играли эпизодическую роль в «Вертинском»?
— Согласился на небольшую роль, потому что мой агент посоветовала: «Тебе нужно там сняться». И не пожалел. На «Вертинском» работала уникальная команда, мне уже приходилось с ними встречаться. Авдотья сразу почему-то не поняла, кто я: у нее было ощущение, что какой-то человек из массовки, а я не стал ее в этом разубеждать. Меня и переодевали вместе с массовкой в каком-то вагончике. Хотя мне по контракту предоставили свой актерский вагон. Но это не имело значения, важнее оказалось побывать на классной съемочной площадке, где были видны затраченные деньги. В Голливуде ходит такое выражение money show — это когда на экране во всем просматривается большой бюджет. На «Вертинском» меня посетило похожее ощущение. У них был правильно потрачен огромный бюджет. Но и проект из-за этого хорош.
Иногда пересматриваю «За час до рассвета», где на 16 серий были потрачены немалые деньги, если не ошибаюсь, миллионов двести, но их оказалось недостаточно. Если бы прибавилось еще столько же, качество картины было бы на порядок выше. Мы там снимали на трех улицах, и это заметно в кадре. На фильме работала такая же замечательная команда, но осуществить всего, что было задумано, к сожалению, не получилось.
— Какой фильм был для вас самым физически затратным?
— Любой проект, где очень много текста. Его ведь надо не только выучить, но и, как учили в театральном институте, присвоить. Это требует сил и времени, которого просто не хватает, поскольку современные съемки — это большая гонка.
— А какой проект стал для вас самым психологически сложным?
— Никакой, абсолютно все даются мне легко, потому что, как уже говорил, работа для меня сплошное удовольствие.
— В сериале «За час до рассвета» вашим партнером был Константин Хабенский, в «Цыпленке жареном» — Виктор Сухоруков. Как суперстары ведут себя на площадке?
— Наипрекраснейшим образом. Смольянинов постоянно твердил, что нужно играть по-другому, он делал замечания не только мне, но и Хабенскому:
— Константин, здесь вообще все нужно делать иначе.
Хабенский отвечал:
— Да, да, хорошо, — и играл так, как считал нужным.
Он невероятно тактичный человек, максимально приятный в работе. По окончании съемок сделал подарки каждому цеху: гримерам, костюмерам. Что к этому еще добавить?!
И Константин, и прекраснейший Виктор Иванович Сухоруков — мастера своего дела. К сожалению, в «Цыпленке жареном» у меня с Сухоруковым было не так много общих сцен. Но понаблюдать за тем, как он готовится к роли, как виртуозно придумывает своему персонажу какие-то «мульки», яркие детали, оказалось очень поучительным. В «Цыпленке...» я решал сложную задачу, играл положительного героя, идеалиста, преданного революции. Приходилось вытаскивать из себя все хорошее, доброе, что во мне накопилось. Но от этой работы у меня остались исключительно позитивные ощущения.
— А что скажете о Владимире Епифанцеве, с которым снимались в сериале «Кремень»?
— У Володи сейчас, как мне кажется, открылось второе дыхание. Видел, насколько он хорош в сериале «Жуки», который снимается в Калуге, он там настолько убедителен, что могу за него только порадоваться. На «Кремне» он был еще и режиссером, и с ним очень приятно работалось, он давал свободу, чтобы я имел возможность показать себя с лучшей стороны. Хвалил: «О, да, да, да, отлично!» И мой маньяк получился. С удовольствием поиграл бы еще маньяков, в таких ролях актеру есть где развернуться.
— Потребовалось ли вам специально готовиться к роли фигуриста в мелодраме «Лед»?
— У меня там хоть и небольшая, но хорошая роль. На коньках я катаюсь неплохо, поэтому мне хватило пяти персональных занятий с тренером, чтобы уверенно почувствовать себя на льду. Крутить тулупы не пришлось, это делали дублеры — профессиональные спортсмены. Но фильм вспоминаю с теплотой. Обожаю проекты, открывающие для меня новые возможности, где могу чему-то научиться. Если режиссер предложит скрутить сальто на лошадях, буду только рад. Мне интересно осваивать что-то новое. Понятно, что сегодня режиссеры в основном дорожат актерами, не пускают в кадр, где есть риск, к примеру, упасть с лошади и свернуть себе шею. Но если такая возможность появится, я всегда готов.
— Рядом с вами в Питере действует конно-драматический театр «ВелесО», которым руководит ваш коллега Евгений Ткачук, дерзайте.
— Да, я и забыл.
— Что привлекло вас в проекте «Одержимая», который продюсер Игорь Мишин на премьере назвал фильмом о сексуальных девиациях?
— Гонорар, наверное, в первую очередь. Там действительно много секса на экране, что мне не очень по душе. Точнее, там мне досталось играть достаточно большое количество эротических сцен, у моего героя и слов особо нет.
Если говорить о таких проектах, как «Измены», где в центре сюжета стоят сексуальные отношения, то это просто идеальный образец для подражания, я смотрел сериал запоем, очень классно получилось. Просто во многих фильмах непонятно, к чему там нужен секс, он не оправдан ни по сюжету, ни по смыслу, но его пихают куда только заблагорассудится.
— Насколько сложно сниматься в эротической сцене? Такая роль, на мой взгляд, всегда вызов для актера.
— Да нет, не сложно. Игорь Волошин такой режиссер, который сделает все от него зависящее, чтобы актер сыграл хорошо. Он поставил передо мной и моей партнершей Лукерьей Ильяшенко задачу, мы вошли в кадр, и на экране в итоге получилась какая-то загадочная история, в которой ничего не понятно, но за персонажами интересно наблюдать.
Поскольку подобных сцен в моей фильмографии хватает, я уже по этому поводу не переживаю, не воспринимаю такую работу, как вызов. Подхожу к решению технически, понимаю, где камеры, как нужно двигаться, чтобы в итоге все выглядело эффектно. Мы потом делились впечатлениями с Лукерьей и сошлись на том, что чуть-чуть подустали от эротических сцен. В ее биографии их тоже пруд пруди.
— Заострю ваше внимание на картине «Последняя клятва Гиппократа», где вашим партнером стал достаточно сложный, требовательный человек Максим Дрозд.
— Мне с ним работалось очень легко. Там были накладки со стороны администрации, к примеру, на площадку не доставили полицейский автомобиль, и мы вытаскивали героя из обычной машины. И если Максим в подобных случаях «возникал», то исключительно по делу.
Мне досталась роль мента, положительного героя, который в конфликте с братом-преступником. Когда прочитал первую серию, воодушевился, подумал: семейная драма, есть что играть. Но после съемок осталось ощущение, что получится очередной боевик, слишком много там было перестрелок. Посмотрим, может, я ошибаюсь. А вообще я нечасто смотрю фильмы, в которых снимался.
— Где еще успели сняться?
— В «Переговорщике» сыграл главную отрицательную роль — террориста, по вине которого погибла дочь героя. Там вообще странный сценарий и странные реплики персонажей, которые создавали в кадре загадочность. Надеюсь, она останется, когда картина будет смонтирована. История чем-то напомнила мне «Бойцовский клуб». Как-то так, раскрывать подробности сюжета не имею права.
С удовольствием снова после «Цыпленка...» снялся у Елены Владиславовны Николаевой в продолжении сериала «Медиум». Сыграть в семейной истории после «обнаженки» и перестрелок было особенно приятно. На площадке у Николаевой всегда царит теплая атмосфера, несмотря на то что Елена Владиславовна очень требовательный режиссер, она скрупулезно добивается поставленных задач, но это в полной мере окупается. Ее картины ценят зрители, смотрят их с удовольствием.
«Отчаянная» — картина про женщину в поисках любви, в каждой серии она ищет себе молодого человека, хочет разобраться, что такое вообще любовь. Мне досталась роль одного из ее возлюбленных — идеального богатого молодого стартапера. Режиссером стала Анна Зайцева, дочь Игоря Зайцева, который снимал «За час до рассвета». Она же исполнила главную роль. Я ее не подвел, сыграл хорошо, хотя положительных героев играть сложнее. Видел, как нелегко приходилось Андрею Бурковскому в картине ее отца, ему как будто бы нечего было играть.
— Максим, когда выдается свободная минута, как отдыхаете, как восстанавливаетесь?
— У меня не бывает усталости от работы, мне не надо восстанавливаться. Я хорошо чувствую себя на площадке, а вне площадки занимаюсь спортом — катаюсь на вейке.
— Но вейкбординг — экстремальный вид спорта, можно и покалечиться.
— Да, абсолютно точно, люди там, случается, сильно травмируются. Но это единственное, что меня привлекает и вдохновляет. Да и не только меня, оказалось, поклонников вейкбординга в Питере не так уж мало, а специального места, где мы могли бы этим заниматься, нет. Так родилась идея построить на воде свой вейк-парк, которую мне удалось осуществить. Парк какое-то время работал, пока в этом году там не обрушился берег. Ремонтом мне заниматься пока некогда, пришлось предприятие временно закрыть. Но надеюсь еще к этому вернуться.
Еще ныряю для своего удовольствия — и душевного, ментального, и физического спокойствия. Вода способна творить чудеса.
— Неужели помогает? Съемки — мероприятие, где всегда что-то идет не по сценарию, не по плану, возникают конфликтные ситуации, кипит раздражение. Максим Дрозд рассказывал мне, как пришел на плейбэк, увидел, что режиссер «скроллит» мобильник, с головой погрузился в социальные сети, и телефон немедленно полетел в стенку.
— Я не могу понять, как вообще возможно после этого входить в кадр. Я ни с кем не конфликтую, у меня нет таких проблем. Я не создаю вокруг себя низких вибраций, нахожусь в других энергетических потоках, и на съемочной площадке, и вообще в жизни. Проблемы возникают там, где люди пребывают в низких вибрациях. Их нужно пожалеть, это очень несчастливые люди. Проблема возникла совсем не из-за того, что режиссер сидел в социальных сетях, а должен был смотреть на экран монитора. Проблема в людях, которые чувствуют себя несчастными, некоторые начинают выпивать, чтобы уйти в какую-то другую реальность или получить успокоение. Хотя все решения находятся внутри человека, все зависит от того, как он смотрит на мир, а не от того, что мир дает ему, и не от того, как он его воспринимает, вот самое главное. Поэтому я занимаюсь йогой, медитирую, это помогает.
— Как вы пришли к йоге?
— Наверное, у меня была к этому некоторая предрасположенность. Лет пять назад я исключил из своего рациона мясо и рыбу. И спустя какое-то время заметил, что вообще перестал злиться. Помню время, когда еще не отказался от мяса: если я был голодным, испытывал жуткую злость. А перестал употреблять мясо в пищу — и злости нет, даже если я очень сильно голоден. Легко могу целый день ничего не есть или голодать, и все у меня отлично. Плюс это спасает от серьезных болезней. Голодание вообще здоровская штука. Установлено, что патогенные клетки потребляют в 24 раза больше энергии, чем обычные, и если ты их не кормишь, они умирают. А вся суть йоги в том, что ты чувствуешь себя классно вне зависимости от того, что предлагает тебе мир. Ровно так же люди, которые выпивают или принимают запрещенные вещества, стремятся выйти за границы своих физических, ментальных возможностей. Только они не хотят понять, что энергия алкоголя им не поможет. Всегда с сожалением смотрю на таких людей, пытаюсь их успокоить, чтобы они не переживали неудачи так сильно.
Недавно я познакомился с одним русским, который прожил 20 лет в Индии. Он ведический астролог, составлял мой натальный гороскоп. Поначалу не сильно в это верил: как звезды могут рассказать о моем будущем, как это возможно, чтобы какие-то звезды управляли моим настроением или моей судьбой? Но потом во многом разобрался, знание пришло с опытом, потому что йога и индийские Веды идут параллельно с мировыми научными исследованиями. Четыре с половиной миллиарда лет назад сформировалась планета Земля. Поскольку мы родились здесь, вышли из земли, питаемся только тем, что она нам дает, то естественным образом зависим от Земли и Луны, которая находится к нам очень близко. Если Луна влияет на приливы и отливы, то почему она не способна влиять на наш организм, который почти на 90 процентов состоит из воды? Неслучайно люди с неустойчивой психикой плохо переносят полнолуние, у них случаются срывы, что естественно. Влияют на наше самочувствие и другие планеты Солнечной системы. Почти вся таблица Менделеева содержится в нас, все взаимосвязано. Поэтому человеку важно быть в гармонии с природой, проводить больше времени у воды. Полчаса у реки или моря — и чувствуешь умиротворение, все проблемы куда-то уходят. Попробуйте.
Важно, как ты ощущаешь себя внутри. Всем нужно подумать о себе. Если каждый человек просто сядет и помедитирует, проделает дыхательную практику, то он вдруг неожиданно заметит, что на улице меньше аварий, конфликтов, ругани. Страхи и проблемы людей возникают из-за того, что они ассоциируют себя с тем, чем не являются: с машиной, квартирой, браком, с этим телом, мозгом... И когда человек чего-то лишается, возникает вакуум. Стоит понять, что все преходяще. Мы пришли в этот мир одни и уходим из него одни, но это не должно вызывать грусти. Важно, чтобы каждый момент времени ты проживал осознанно. А люди в основном пребывают либо в прошлом, либо в будущем. Они никогда не живут настоящим: постоянно возвращаются к тому, что с ними случилось, и переживают о том, что будет. Хотя ничего плохого в реальности еще нет и в помине, мы все себе придумали и во все это верим. В действительности ясность ума и спокойствие намного важнее для человека, чем какой-то адреналин.
— Какие важные слова. Мама за вас радуется? Что говорит про ваши работы, что ей нравится?
— Маме в принципе нравится, когда она видит меня на экране.
— Кроме мамы кто способен за вас порадоваться? Вы — мужчина видный, ко всему прочему талантливый, есть ли у вас любимая девушка?
— Я не одинок, но пока в моей жизни не случилось таких отношений, о которых стоит рассказывать в интервью.
— Чего бы вы сами себе пожелали?
— Сыграть роль немого, больного ДЦП или изгоя. Еще с удовольствием сыграл бы аутиста. Ой, вспомнил историю, которой стал свидетелем. В метро мальчик-аутист снимал, как ребята танцевали брейк-данс. Поснимал, положил телефон в карман, достал мелочь. Мама схватила его за руку:
— Куда так много?
А он вырвался, подошел к одному парню, протянул деньги и произнес:
— Сэр, возьмите.
У меня аж слезы из глаз брызнули. Это было просто невероятно — сэр... Для меня это просто по-актерски интересно, никогда не играл ничего подобного. В сериалах достаются похожие друг на друга герои, в которых больше то чуть отрицательного, то чуть положительного. Реже приходят такие роли, как в фильмах «За час до рассвета» или «Цыпленок жареный». Таких проектов, где мог бы показать себя с неожиданной стороны, по-новому раскрыться, сегодня не так много, как хотелось бы. Но если предложат что-то из ряда вон выходящее, непременно сыграю.
Подпишись на наш канал в Telegram