«Мой мастер на курсе говорил, что 90 процентов успеха — это труд. Ты можешь быть очень талантливым, но если ты не трудишься и не развиваешься, ничего не получится. Конечно, первое время можно использовать только талант и красоту, но с годами все притупляется. Удача, талант, труд — это составляющие успеха. Надо все время совершенствовать свои навыки, учиться новому. Это как в балете, где артист должен стоять каждый день у станка, так и актер должен развиваться, делать актерские упражнения», — рассказывает актриса Ольга Виниченко.
— Ольга, вы замужем за режиссером Сергеем Гинзбургом. Можно сказать, идеальный союз: он — режиссер, она — актриса. Но ни в одном проекте мужа вас нет...
— Однажды я спросила Сергея:
— Почему ты меня не снимаешь?
Он мне ответил:
— Ты же не инвалид, чтобы я тебе помогал. Ты достаточно твердо стоишь на ногах, у тебя есть работа, ты востребована, давать тебе просто роль, чтобы ты снялась у меня, нет смысла, когда у меня будет роль для тебя, ты как и все пройдешь кастинг и если ты будешь лучшей, обязательно сыграешь, и я буду счастлив.
Он прав. Мы две самостоятельные творческие личности. Я строю карьеру актрисы, он снимает фильмы, продюсирует. Я никак не завишу от него в работе, он меня не протежирует и не продвигает. Ну и в каких его картинах я мог-ла сняться? Мы с ним познакомились, когда он снимал «Зорге». Кто там снимался? Японцы, Александр Домогаров, Виктория Исакова. А я кем была бы? Или, например, в «Отчиме» женские персонажи восемнадцати и тридцати пяти лет, я по возрасту примерно между.
Сергей Гинзбург настоящий профессионал, он очень принципиальный. Ему никогда не навяжешь чужое мнение — у него есть свое. К счастью, у меня достаточно предложений в кино, двигаюсь по своей траектории. Конечно, я бы хотела сняться у режиссера Гинзбурга, но для этого у него должен быть сценарий, в котором будет для меня интересная роль. Мы прежде всего муж и жена, а не творческий союз. И мне нравится такое положение дел. Более того, многие не знают, что я жена Гинзбурга. Я мало говорю о личной жизни, считаю, что счастье любит тишину. Мне хочется, чтобы меня воспринимали как самостоятельную творческую личность, а не просто как жену известного режиссера. Я горжусь тем, что все, что сейчас имею — востребованность и известность, я получила благодаря себе, своему труду, упорству и таланту. И никто никогда не сможет сказать: «А, она жена Гинзбурга, ну понятно...» Главную роль Жанны в сериале «Закон каменных джунглей 2», после которой меня стали приглашать в другие проекты, я получила задолго до нашей встречи. Поэтому мне странно, когда что-то говорят про мужа и мою карьеру.
— И все же трудно представить, что такой мастер, как Сергей Гинзбург, никак не помогает... Может, дает советы, как сыграть ту или иную роль?
— Сергей просто гений разбора сцен! В институте нам такое не преподавали, я нигде этому не научилась бы. А муж показал мне, как надо разбирать роль, на что обращать внимание. Первое время он мне помогал готовиться к пробам. Сейчас этому мастерству я научилась, разбираю роли самостоятельно. Мы же должны дома говорить не только о работе. (Улыбается.) Но если у меня сложный вопрос, например я совсем не знаю, как сделать поворот сцены, Сергей, конечно, подскажет.
Год назад у меня появился коуч, который помогает разбирать сцены, работает со мной над ролью. Порекомендовала его мой агент Любава Разумовская. Меня не утвердили в одну картину, я очень сильно расстроилась. Более того, мне сказали, что актриса, которую в итоге взяли, сыграла лучше. Ну тут началось самокопание! И нужен был человек, который бы разобрал со мной эту сцену, хотя меня и не утвердили. Я просто хотела закрыть гештальт. И мы с Валерией это сделали! С тех пор вместе работаем.
Весной я снималась в проекте «Одесса», там у меня главная драматическая роль. Мы с коучем разобрали героиню досконально. А перед съемками с Антоном Хабаровым, моим партнером, обсудили сцены, обговорили свои роли. Антон предлагал: «А попробуй так или вот так». Я очень благодарна людям, которые помогают в профессии. Для меня разбор персонажа — это как съесть плитку шоколада. А я очень люблю сладкое. Когда что-то предлагают для роли, ощущение, что я съела конфету с ликером, прям горю этим, получаю невероятное удовольствие. Не знаю, что в итоге получилось, картина еще не вышла. Но играла я там хорошо. Как говорит мой муж: «Играй хорошо». Я иногда прошу Сергея дать мне совет, хочу, чтобы он как-то меня подбодрил и зарядил, и он всегда говорит одно: «Играй хорошо».
— А как вы познакомились?
— На одном киношном мероприятии. Увидела его, он мне понравился, и я подошла познакомиться. Не знала, что он известный режиссер. Сергей до сих пор, по-моему, в это не верит. (Улыбается.) Ну, подошла, представилась, спросила, как его зовут. Мы немного пообщались, обменялись контактами и разошлись. Я ждала его звонка на следующий день, но он позвонил только через месяц. Мы стали болтать по телефону, часто созванивались. А потом встретились в кафе, поговорили и уже не расставались. Нам было очень хорошо и комфортно вместе. Возник-ло чувство, которое невозможно объяснить. Можно ли объяснить, что такое любовь? Нет. Почему ты его любишь? Да я не знаю! Просто люблю. Мы семь лет вместе, последние два года — официально женаты. Сережа сделал мне предложение после карантина. Многие за время пандемии развелись, а мы поженились. Свадьбы не было. Мы не хотели приглашать гостей и родных, не хотели, чтобы кто-то заразился, заболел. Отметили вдвоем: я была в белом платье, он — в костюме.
— Разница в возрасте чувствуется?
— Нет, я ее совсем не ощущаю. Когда собиралась на интервью, спросила Сергея:
— А если спросят про разницу в возрасте, что ответить?
Он говорит:
— Скажи, что мне нравится!
В общем, ему нравится. (Улыбается.) У нас возникали сложности, но тут дело не в возрасте, а в характере. Сергей очень закрытый человек, а я наоборот — душа нараспашку. Он взрослый мужчина, за плечами огромный опыт. И я чувствовала, как он напряжен. А мне очень хотелось, чтобы рядом со мной он был расслаблен, доверял мне. Сергей не сразу мне раскрылся, понадобилось время. Хотя поначалу его закрытость интриговала и привлекала. (Улыбается.)
— А Сергей обсуждает с вами свою работу, советуется?
— Конечно! Он рассказывает о проектах, об актерах. Я время от времени читаю какие-то сценарии, которые ему присылают. Сейчас в Питере он снимает «Великую», и все мысли его заняты этим проектом. Он рассказывает про Лизу Боярскую и Антона Хабарова, как они прекрасно работают.
— Вы ревнуете мужа?
— Ревную, но больше скучаю, поэтому в любое свободное время приезжаю к нему на съемки. Ревнует ли меня Сергей? Не знаю, вида не показывает, но говорит, что доверяет мне, да и я не даю повода для ревности.
— Ваш путь в кино можно охарактеризовать одной фразой: дорогу осилит идущий...
— Мой мастер на курсе говорил, что 90 процентов успеха — это труд. Ты можешь быть очень талантливым, но если ты не трудишься и не развиваешься, ничего не получится. Конечно, первое время можно использовать только талант и красоту, но с годами все притупляется. Удача, талант, труд — это составляющие успеха. Надо все время совершенствовать свои навыки, учиться новому. Это как в балете, где артист должен стоять каждый день у станка, так и актер должен развиваться, делать актерские упражнения, разбирать сцены, готовиться к роли. Сказали тебе похудеть — худей. Сказали тебе подкачаться, «подсушиться» — занимайся спортом! Конечно, есть минусы в этой профессии, например иногда нужно сниматься в жуткий холод. Или сейчас в новом проекте мне предстоит висеть на крыше и самой выполнять трюк. Но есть и плюсы: можно выучить разные языки или хотя бы некоторые фразы на них. Для одной сцены мне предстояло учить песню на голландском, а это было очень сложно.
Вот сегодня я иду на занятие по сценической огневой подготовке, чтобы научиться пользоваться оружием. Мне никто не велел туда идти. Это моя инициатива. И приобретенные знания и навыки я могу потом показать на пробах — шансов попасть в хороший проект у меня будет больше.
— Вы и к пробам очень тщательно готовитесь, заранее продумываете образ...
— Если мне интересен проект, то я стараюсь в него попасть и делаю для этого все, что могу. Например, для проб в «Яйцо Фаберже» знакомые стилисты помогли подобрать образы для моего персонажа, а визажист сделала грим. Я пробовалась в этот проект четыре раза, и меня никак не утверждали. Когда пригласили в четвертый раз, я решила «добить» ситуацию и сделать так, чтобы меня утвердили. И я сыграла эту роль!
Я стараюсь на пробах расслабиться, насколько это возможно. И воспринимаю их как съемочный процесс, веду и чувствую себя так, будто меня уже утвердили. Всегда прихожу на кастинг с разобранной сценой, представляя себе персонажа, которого я должна буду сыграть. Конечно, многое зависит от партнера, если он слабый, приходится играть за двоих, а если партнер сильный, то возникает магия и все раздается здесь и сейчас, вживую появляются такие нюансы, о которых ты даже и не думала. Так было и с Ириной Розановой, и с Ксенией Раппопорт: не надо ничего изображать, просто реагировать на их игру. Но такое не всегда получается.
У меня был неприятный случай на пробах. Нам с одним актером нужно было сыграть сцену. Во-первых, он вел себя как звезда, а во-вторых, играл «в себя», не взаимодействуя со мной. И я ушла с проб очень расстроенная. В такие моменты нужно понять, что партнера нет, и пытаться снова сыграть за двоих. А я же подключаюсь ко всем, я же со всеми открыта. И мне кажется, что и остальные так же, нужно не только сыграть самой, но и сыграть вместе сцену и помочь партнеру, тогда и возникает то, что называется сценической правдой. В общем, с тех пор этот актер у меня в черном списке. Теперь список из актеров, которые дерзили и хамили, состоит из трех человек. Забавно, что когда узнавали, что я жена Гинзбурга, сразу меняли свое отношение ко мне. (Улыбается.).
— Вас сильно расстраивает отказ, когда не утверждают?
— Нет, не расстраивает... Ну конечно, расстраивает! (Улыбается.) А если еще проект и роль классные, то могу несколько дней переживать. Но тут надо понимать, что зачастую дело не во мне, не в моей игре. Один раз я очень сильно переживала, когда получила отказ. Конечно, искала причины в себе. А потом увидела, кого взяли вместо меня, и успокоилась: по типажу мы совершенно разные. Значит, для этой роли нужна была она. Или пробуешься, а потом берут актрису на 15 лет старше. А если утверждают кого-то приблизительно моего амплуа, то я понимаю, что на пробах сделала что-то не так. И обязательно жду, когда выйдет этот проект, чтобы посмотреть сцену, которая, по мнению режиссера, у меня не получилась.
Часто меня не утверждают из-за роста — 178 сантиметров. Ну не может быть герой ниже героини! У нас большинство талантливых актеров — это невысокие мужчины. Однажды меня утвердили в проект и вызвали на примерку в другой город, съемки проходили там. Во время обеда режиссер подошел ко мне и говорит: «У нас перерыв, давай я тебя познакомлю с главным героем». Мы познакомились и немного пообщались. А на следующий день меня снимают с роли. Как потом выяснилось, главный герой после нашего знакомства подошел к режиссеру и сказал: «Вы издеваетесь? Она же выше меня на голову!» А я, между прочим, была тогда без каблуков. (Улыбается.) Причин отказа может быть много.
Один раз со мной произо-шла, я считаю, совершенно несправедливая история. Я пришла на пробы в сериал «Жена полицейского». На встрече кастинг-директор спрашивает:
— Вы в театре служите?
Я ответила:
— Нет, — а потом добавила, что не люблю театр.
Это было от растерянности и волнения. Я бы с удовольствием работала, если бы пригласили. Но в репертуарные театры меня бы не взяли, потому что в основном туда берут целыми курсами из московских театральных вузов. И кастинг-директор мне вдруг заявляет, что я не подхожу им по психофизике! Я была убеждена, что на эту роль подхожу идеально. Позже узнала от коллег на съемочной площадке, что эта женщина — фанат театра и артистов, которые там не служат, презирает. А для себя сделала вывод: не всегда уместно говорить все как есть, не стоит раскрывать душу, потому что иногда это может сработать против тебя.
Прошло несколько дней, вдруг на творческом мероприятии встречаю Павла Семеновича Лунгина. И хотя было страшно неловко, все же набралась смелости и подошла. Говорю: «Павел Семенович, здравствуйте. Знаю, что вы продюсируете проект «Жена полицейского». Я считаю, что идеально подхожу на роль Алены. Но ваш кастинг-директор меня завернула». Он посмотрел очень внимательно, улыбнулся. Дал мне телефон второго кастинг-директора. И вот я снова на пробах. На этот раз присутствовали уже и сам Павел Семенович, и режиссер Александр Соловьев, и оператор. Мне дали текст сцены — я тут же его выучила, сыграла. И меня утвердили, даже спела в этом проекте академическим вокалом, пригодилось музыкальное образование. Позже Павел Семенович пригласил меня в свой следующий фильм «С училища», играю там продавщицу рыбного отдела. Тоже характерная роль, смешная.
Я привыкла всего добиваться сама, именно добиваться, потому что знаю, что мне никто ничего не принесет на блюдечке с голубой каемочкой. И если я понимаю, что со мной поступили нечестно — буду действовать.
— Вы сказали, что сериал «Закон каменных джунглей 2» сыграл в вашей судьбе большую роль...
— Да, после этого проекта меня заметили в киноиндустрии. Я играла Жанну, девушку со сложной судьбой. На площадку приезжала за три часа до съемок, гримеры клеили мне 25 переводных татуировок — на ноги, на руки, на спину, на шею. Также вставляли пирсинг — в уши и в нос, на голову клеили огромные дреды.
На этих же съемках познакомилась со сценаристом проекта Ильей Куликовым. Именно он и пригласил меня потом в «Милиционера с Рублевки» на роль Гудковой. Персонаж карикатурный, гротесковый. Я настолько вжилась в эту роль, что муж даже говорил: «Я хочу видеть дома женщину, а не Гудкову». Мне было очень легко ее играть, потому что все странные роли — мои. (Улыбается.)
Мне нравятся характерные героини. В таких ролях есть очень много деталей, которые можно вжить в любой образ и миксовать их.
В одном проекте играла наркоманку. А я никогда не пробовала наркотики, но все, кто меня плохо знает, говорили: «Оля, как ты так сыграла?! Полное ощущение, что ты все про это знаешь!» А я просто жила в рабочем районе Кривого Рога, у нас было три точки, где продавали наркотики, и об этом знали даже дети. Так что я насмотрелась на наркоманов, в подсознании отложилось, как они себя ведут. Это были девяностые, тогда многих подкосило. Моя мама работала медсестрой в больнице и состояла в общественной организации, которая боролась с наркоманией и выступала за здоровое общество. Они ходили по школам и демонстрировали детям и подросткам антинаркотические ролики и документальные фильмы. Мне мама показывала их много раз, хотела, чтобы я даже не рисковала пробовать эту гадость. Наркотики не пробовала, не употребляю алкоголь, не курю. Первый раз попробовала затянуться сигаретой год назад, когда снималась у Нигины Сайфуллаевой в «Мужском клубе». Но я так по-дурацки курила, видно, что не умею. В этом проекте была сцена, где моя героиня плачет и курит. У меня реально катились слезы. Мне было так стыдно перед мамой, что я курю.
Алкоголь не пью, потому что люблю держать все под контролем. Может, такое целомудрие связано еще и с протестантской церковью: с девяти до шестнадцати лет я пела в церковном хоре.
— Ольга, в сериале «Исправление и наказание» ваша героиня и героиня Анны Михалковой были подругами. Каким было общение на площадке?
— С Анной Никитичной мы работали в двух проектах. Сначала был сериал «Окаянные дни», а потом встретились в «Исправлении и наказании». Причем в «Окаянных днях» мы виделись только по онлайн-связи: съемки проходили во время карантина и мы весь сериал снимали на телефоны. Семен Слепаков*, сценарист и продюсер, организовал читку текста по видеосвязи. Я знала, что на ней будут Анна Никитична и Никита Тарасов. По сюжету Анна играет жену, а я массажистку, к которой попадает ее муж. Сказать, что я волновалась, — ничего не сказать. На этой встрече я вообще всех увидела впервые. Меня же утвердили по самопробам, которые я записала дома. Но все прошло легко и очень по-доброму. Анна Никитична очень классный и профессиональный человек.
В этом я еще раз убедилась, когда мы встретились уже на «Исправлении и наказании». Помню, захожу в гримерку, где сидит Анна, и думаю: узнает или нет. Я ведь в «Окаянных днях» была блондинкой, да и в реальной жизни мы ни разу не встречались. А она меня сразу узнала, приняла, и я успокоилась, расслабилась. На съемках были нервные моменты. В одной сцене сценаристам не нравилось, как я произношу фразу. Я раз сто пятьдесят выходила и повторяла ее. Сильно переживала, нервничала от того, что не получается. А потом Анна Никитична подошла ко мне, взяла меня за руки и сказала: «Не волнуйся, все будет хорошо». А тогда был самый пик заболеваемости ковидом и все держались друг от друга подальше, не то что за руки держаться. К слову, мы с Анной после этого дня обе заболели ковидом. (Улыбается). Непонятно, кто кого заразил.
Быть партнером Анны Никитичны — настоящее удовольствие. Она всегда собрана, сконцентрирована на роли. И хочется отметить, что никогда не играет в одни ворота, всегда помогает партнерам: поддержит, подскажет, подыграет. Для меня очень важен человеческий контакт на площадке. Я тогда расслаблена и лучше работаю.
Так же легко было работать с Сергеем Безруковым. Мы играли сотрудников ФСБ в сериале «Шпион». Когда познакомились, я попросила: «Сергей Витальевич, если вдруг что-то будет не так и где-то что-то мне можно докрутить, вы можете подсказать?» И он подсказывал. Еще Безруков всегда помогает своему партнеру на площадке. У него закончилась смена, и он мог, в принципе, уйти домой, а Сергей Витальевич остался и подыграл, когда меня снимали крупным планом. Он невероятно обаятельный человек, обладает каким-то магнетизмом. Просто суперпрофессионал.
Еще мне очень понравилось работать с Борисом Каморзиным в «Исправлении и наказании», он играл начальника тюрьмы и был влюблен в мою героиню.
— А помните тот момент, когда впервые увидели себя на экране? Какие были чувства?
— На втором курсе института я сыграла небольшую роль медсестры в сериале «Ефросинья». Крошечный эпизод, всего пара строк текста, но и их зубрила с утра до ночи, боясь забыть. По сюжету в больницу привезли пациента, подходит его друг и спрашивает:
— Где он?
Я отвечаю:
— А его забрали.
В кадре у меня такие испуганные глаза, как у кота, который провинился... Но это сыграло мне на руку — медсестра ведь переживала за пациента. Жаль, конечно, что в институтах не преподают работу с камерой. Мы только на съемочной площадке учимся работать в кадре. Помню момент, когда впервые увидела себя на экране... У меня до сих пор очень сильно потеют ладошки, когда вижу себя. Мое волнение всегда выдают влажные ладони и красные пятна на груди. Вот эти моменты никак не могу контролировать. Помню, однажды на съемочной площадке сильно волновалась и у меня на шее выступили красные пятна. Вызвали гримеров, чтобы их замазать. А я стараюсь себя успокоить и говорю им: «Они сейчас пройдут! Это от волнения».
— Как вы относитесь к критике?
— Критика — это хорошо, если она обоснованна. Нужно просто делать правильные выводы, ни в коем случае не зацикливаться и не стопориться. Мне кажется, от здоровой критики ты растешь.
— Ольга, стать артисткой было вашей детской мечтой?
— Да, я любила внимание, читала стихи и обожала, когда мне аплодировали. Видимо, кто-то сказал: «Будущая артистка». Так это прикрепилось ко мне. Я была яркой, непосредственной и артистичной. Но окончательно стать актрисой решила в девятом классе, когда перешла в другую школу. Я подралась с мальчиком, бросила в него книгу, а он в ответ дал мне по шее, да так сильно, что пришлось надевать специальную лангетку. Мама решила перевести меня в другую школу.
Я очень благодарна судьбе, что так все получилось. Весь свой творческий потенциал реализовала в новой школе. У нас был очень дружный, клевый класс. Я выступала со школьной командой КВН, участвовала в конкурсах чтецов, побеждала в конкурсах красоты. Уже тогда понимала, что буду поступать в театральный институт. В одиннадцатом классе мама сказала, что мне нужно стараться поступить на бюджет, потому что возможности оплачивать учебу не было. Для поступления в театральный вуз помимо актерского мастерства мне нужно было сдать историю, украинский язык и литературу. Мама наняла репетитора по истории, потому что предмет сложный. Кстати, втайне от папы Эдуарда Игоревича. Не то чтобы он в меня не верил. Папа электросварщик — работяга с определенным менталитетом. Считал, что есть школа и этого достаточно, а репетиторы — удовольствие для бездельников. Кроме того, в нашей семье никогда не было лишних денег. Мама брала дополнительные подработки и на эти деньги наняла мне репетитора. Она даже не запрещала мне писать исторические даты и фамилии на обоях в моей комнате, чтобы я быстро все запоминала.
А к творческому конкурсу меня подготовил режиссер-постановщик криворожского театра Василий Петрович Короленко. Знакомство вышло забавным. Три параллельных класса из нашей и других школ в полном составе повели в театр смотреть спектакль. Мы заняли три первых ряда, однако высокое искусство подростков не сильно привлекало: баловались, разговаривали, кричали. Из-за кулис несколько раз выходил режиссер, останавливал спектакль, пытался всех успокоить.
В антракте я пошла за кулисы, нашла Василия Петровича. Сказала, что лично мне спектакль очень понравился. Я ему призналась, что мечтаю поступить в театральный и попросила подготовить к конкурсу. Он посмотрел на меня, пожал плечами и продиктовал номер своего служебного телефона. Я позвонила на следующий день, он сказал, что занят. Я его спрашиваю:
— А когда мне перезвонить?
Он отвечает:
— Ну, перезвоните на следующей неделе.
И я ровно через неделю звоню... В общем, было еще несколько звонков, в итоге он сдался и согласился со мной позаниматься. Василий Петрович научил по-актерски правильно преподносить себя и текст, полностью подготовил программу, без его помощи не уверена, что поступила бы. Еще требовался танец. К счастью, жена Василия Петровича, как оказалось, ставила танцы при театре, а также преподавала в детской школе балета. Чтобы я не механически все заучила, а обрела пластику движения, Нина Васильевна велела походить на общие занятия. И я, взрослая девица, стояла у станка с ее шести-семилетними ученицами. Для поступления Нина Васильевна разучила со мной танец с тросточкой. Позже моя подруга рассказывала: «Когда я тебя увидела, подумала — только бы не эта с тросточкой стала моей однокурсницей!» В общем, я поступила на бюджет в театральный институт имени Карпенко-Карого. Увидев свою фамилию в списке поступивших, ревела от счастья.
В Киеве я поселилась в общежитии, в комнате со мной жили еще три девочки. В институте занятия проходили с утра и до позднего вечера. Училась хорошо, даже получала повышенную стипендию.
Сниматься нам не разрешали, но я все равно умудрялась сбегать на съемки. Приходилось идти на обман, иначе бы отчислили. Мастер спрашивал:
— Где Виниченко?
Все отвечали:
— Арбузом отравилась, — и начинали смеяться.
Я приобретала опыт в кино и получала немного денег. По выходным работала аниматором на детских праздниках — облачалась в костюмы принцессы, Бабы-яги, Лунтика, бабочки... Родители помогали продуктами: присылали картошку, соленья. В общем, нормальная жизнь в студенческой общаге.
— Ольга, а мысли о Голливуде у вас появились в этот период?
— Да, на четвертом курсе. Я думала поехать либо в Москву, либо в Голливуд. (Улыбается.). То, что я хотела сниматься в американских фильмах, — это нормально для амбициозного артиста. А вот в Москву мне захотелось уехать из-за московского акцента. Некоторые мои сокурсники ушли из нашего института и поступили в московские театральные вузы. Они приезжали домой, заходили к нам в общежитие, рассказывали об интересной жизни — и так красиво говорили по-русски, без говора и акцента. Я тогда подумала: «Как они прекрасно говорят! Я так же хочу!» Несмотря на то что мы все говорили на русском языке, был говор и акцент. Я могла сказать: «А можете тудой поехать или сюдой пойти?» В Москве долго работала над своей речью с педагогом по сценречи, избавлялась от открытых гласных. У меня хороший музыкальный слух, я окончила музыкальную школу по классу академического вокала. И, в принципе, постоянно слыша русскую речь, быстро заговорила правильно. Но все равно иногда проскакивают какие-то словечки.
А вот с Голливудом не заладилось, можно сказать, в самом начале: мне не дали американскую визу. И окончив институт, решила покорять Москву.
Я приехала в этот большой город одна с двумя большими чемоданами. Три дня жила в хостеле, потом сняла небольшую квартиру. Еще в Киеве распечатала целую пачку фотографий, на обратной стороне каждой надписала свои имя-фамилию, сведения о высшем актерском образовании и дополнила потом номером телефона. Я ходила по всем киностудиям, стучалась во все двери «Мосфильма» и раздавала фотографии. И меня заметили. В конце июля я приехала в Москву, а в сентябре утвердили на главную роль в фильм «Военный корреспондент». В октябре начались съемки. Было ощущение, что все это происходит не со мной. Когда попала в этот проект, я заплакала. Всегда, когда радуюсь, плачу, слезы сами текут. Сниматься было страшно: вдруг не получится и я всех подведу. У меня был прекрасный партнер Вольф Черни, который очень поддерживал.
— Москва сразу приняла вас?
— Да. Когда я приехала сюда, почувствовала, что это мой город, мне нравилась его энергетика. В Киеве мне тоже нравилось, но именно в Москве появилась работа. Забавно, но как только начала сниматься в России, стали предлагать работу в Киеве. А когда была там, никому была не нужна.
— Помните, что купили на свой первый гонорар в кино?
— Я оплатила папе новую крышу и сделала ремонт в доме в Кривом Роге. Мама, к сожалению, не увидела меня на экране. Она скончалась скоропостижно, никто этого не ожидал. Молодая красивая женщина, всего 39 лет! Мне тогда было двадцать. Я испытала огромный стресс, ведь ушла не только мама, но и моя лучшая подруга. И в тот момент, мне кажется, я заняла роль главного в семье. Родители, когда я уехала в Киев, взяли двух детей из детского дома. Лере на тот момент было полтора года, а Владику — два с половиной. Я их воспринимаю как брата и сестру. И вот мамы не стало, папа остался с двумя маленькими детьми. Было тяжело. С Лерой и Владиком мы все время на связи.
Я знаю, что мама за нами наблюдает и помогает. Когда мне плохо или очень хорошо, я с ней разговариваю: «Мамочка, спасибо тебе большое, что ты столько вложила в меня, что ты верила в меня, и твоя вера дает мне силы». Мама никогда не осуждала, всегда находила слова поддержки, направляла, если я сворачивала с правильной тропы. И мне кажется, что сейчас она мой ангел-хранитель.
Папа и бабушка мной гордятся, собирают вырезки из газет, фотографии, диски с фильмами, в которых играю. Папа вообще уверен, что я стала актрисой благодаря ему: он воспитывал, учил, направлял. Я не спорю, пусть так думает. Он, конечно, мне помогал чем мог. Когда я переехала в Москву, денег не было, он присылал мне сало, овощи и фрукты со своего огорода, консервацию, клубничное и вишневое варенье.
— Не думали, чем бы вы занимались, если жизнь сложилась бы по-другому?
— Не знаю, чем-нибудь занималась бы, но вряд ли была бы счастлива. Я не боюсь работы с детства, потому что должна была помогать родителям. Когда мне было 11—12 лет, я торговала цветами, нарциссами и тюльпанами, и фруктами, грушами и яблоками, которые росли в огороде моей бабушки. У меня неплохо получалось. Фрукты я фасовала в пакеты по два килограмма, грузила на тачку и везла на остановку. У меня даже был маленький ножик, которым я отрезала от груши или яблока кусочек и давала желающим пробовать. Потом этот ножик вытирала тряпочкой, а разрезанный фрукт накрывала аккуратно полотенцем, чтобы не заветрился. На заработанные деньги покупала себе сладости и бабушке с дедушкой мороженое.
А еще я всем родственникам покупала открытки к каждому празднику, обязательно писала на них, что люблю их. Кому они нужны были? Но мне было важно подарить именно открытку. Я до сих пор всем их дарю.
А еще я люблю оставлять записочки для мужа. Например, были у него съемки в Питере, он ушел на смену, а у меня днем — поезд в Москву. И я ему оставила записочку: «Сережечка, я скоро приеду, не скучай, я тебя люблю». А однажды организовала доставку — чашку и открытку. Чтобы он пил чай, рассматривал открытку и вспоминал меня. (Улыбается.)
Я, наверное, хочу, чтобы мне тоже открытку подарили. Не зря ведь говорят, что все идет из детства. Каждый год 14 февраля, в День влюбленных, в нашей школе ставили ящик для открыток и записок, чтобы желающие могли тайно или нетайно выразить свою симпатию. И вот мне никто не дарил открытки, а я очень ждала. Один раз пришла мама в школу и опустила в этот ящик для меня валентинку. Она ее не подписала, только указала, кому открытка предназначена. Ох, что было! Все подружки вокруг меня столпились:
— Ой, ты с кем-то встречаешься, ты с кем-то встречаешься?
Я говорю:
— Нет.
А сама думаю: кто этот загадочный юноша? Мне было так приятно, что я получила валентинку. Спустя время, года через три, мама призналась, что открытка была от нее. Но меня это ничуть не расстроило. Все равно было приятно. Не важно, кто дарит, главное, что тебя любят и говорят об этом. И вот преподнося открытки родным и друзьям, я таким образом выражаю им свою любовь.
— А муж вам дарит открытки?
— Дарит, но не так часто, как я хочу. Но Сережа всегда, когда я приезжаю к нему, неважно откуда и куда, на поезде или на самолете, встречает меня с цветами. И это безумно приятно.
Подпишись на наш канал в Telegram