Я ходила на пробы и слышала: «Неужели это вы снимались в фильме «Охота на пиранью»? Там как будто другой человек...» И ничего не складывалось.
— Светлана, вчера вы приехали в Москву из Минска, где снимаетесь в новом сериале для канала НТВ. Что это за проект?
— Двенадцатисерийный детектив «Последний из стаи» о герое-одиночке, которого играет Иван Оганесян. Его майор Панфилов — честный и неподкупный опер, сражающийся за правду и справедливость. Я играю его начальницу, полковника Романовскую. Они с Панфиловым и коллеги, и друзья, и любовники, и до определенного момента моя героиня ему помогает — вытаскивает из сложных ситуаций. Все карты раскрывать сейчас не буду, у этой истории довольно запутанный сюжет, в котором любовные отношения тесно переплетены с рабочими, и они непростые. Герои служат в правоохранительных органах и должны соблюдать субординацию.
— Бороться с преступностью вам не впервой. Вы не раз играли следователей, были судьей, участковым, частным детективом. Многие наверняка помнят сериал «Детективное агентство «Иван да Марья», в котором вы раскрывали преступления с Леонидом Ярмольником.
— Тем не менее перед съемками «Последнего из стаи» режиссер стал объяснять, как играть полковника полиции. Я послушала-послушала и сказала:
— Знаете, у меня «стаж работы» в правоохранительных органах больше десяти лет.
Он засмеялся:
— Простите, я просто хотел, чтобы вы понимали про женщину в форме.
— Мне кажется, я понимаю, уже есть опыт...
— Похоже, режиссеры видят вас преимущественно в ролях сильных женщин. Как вы к этому относитесь?
— Конечно, хочется быть разной, но в нашем кинематографе предпочитают идти по проторенной дорожке. Если актрису удачно использовали в каком-то амплуа, то будут и дальше в нем использовать. Даже друзья-режиссеры частенько предлагают мне такие роли.
— Погодите, в сценарии есть и пьяница, и гулящая. Дайте что-нибудь поинтереснее! — прошу я.
— Света, нет! Ты что, не понимаешь? У тебя фактура другая. Ты высокая, с интеллигентным лицом — либо врач, либо сотрудник правоохранительных органов, либо учительница.
— Неужели на этом мои актерские возможности заканчиваются?
— Ну, с возрастом, может, придет что-то еще...
— Против фактуры не пойдешь! Уродились высокой и статной — извольте играть социальных героинь. Кстати, высокий рост помогает в актерской карьере или мешает?
— Мне мешает. Если я при своих 182 сантиметрах надеваю мало-мальский каблук, получается какая-то сборная по баскетболу, все партнеры и партнерши стонут, и мне некомфортно. Мое внутреннее ощущение себя совершенно не совпадает с внешними данными. Внутри я такая маленькая!
— Баскетболом не занимались?
— Нет, только плаванием — немножко. Но однажды кто-то написал в интернете, что я занималась восемь лет и чуть ли не мастер спорта, и многие поверили.
Однажды пошли в бассейн с моим мужем Александром Жигалкиным. Это было давно, в самом начале наших отношений. Саша плавал очень хорошо — и брассом, и кролем, а я бултыхалась кое-как. Он удивился:
— Что это с тобой? Ты же мастер спорта по плаванию!
— С чего ты взял?
— Прочитал в интернете.
До этого Саша на Новый год подарил мне фотоаппарат, тоже вычитав в интернете, что увлекаюсь фотографией. Я поблагодарила: «Спасибо, теперь обязательно начну фотографировать». А в бассейне призналась:
— Прости, но плаваю я плохо, исключительно вот так...
— Чем увлекалась в детстве девочка с интеллигентным лицом?
— Лепкой, танцами. Ходила на кружки, которые можно было найти в нашем Кунцевском районе. Мама моя была учительницей начальных классов, папа — военным. И оба они целыми днями пропадали на работе. Я очень хотела в музыкальную школу, но мы не могли позволить себе пианино, и возить меня было некому. Рядом с нами музыкалки не было.
— Вы были дружны с сестрой Наталией?
— Да, очень.
— Она ведь старше на пять лет? В детстве это большая разница.
— Нам она не мешала. Как любая старшая сестра, Наташа оказывала на меня большое влияние, Я всегда на нее смотрела и делала то же самое, неважно, плохо это или хорошо, всегда шла за ней за руку. Когда Наташе говорили: «Бери Свету и иди на улицу», она тащила меня с собой. Мы, конечно, и ссорились, и мирились, но любили и любим друг друга. Встречаемся не очень часто, к сожалению. Слава богу, несколько лет назад справили Новый год вместе с Наташей и ее семьей. Это было чудесно.
— Сначала сестра увлеклась актерской профессией и поступила в театральное училище? Вы, можно сказать, пошли по ее стопам?
— Сперва Наташа поступила в гуманитарный университет на специальность «менеджер культуры» с французским языком. Потому что папа сказал: «Пока не окончишь нормальный вуз, никакого актерства!» У нас в сфере искусства никого не было, некому было помочь, и он считал, что театральный — это несерьезно.
Когда Наташа экстерном окончила университет и поступила в Щукинское училище, папа увидел, как трудно там учиться, как тяжело дается актерская профессия, и понял, что был неправ. Он и встречал Наташу, когда она задерживалась на занятиях и репетициях, и ходил на показы и дипломные спектакли. Когда я тоже надумала пойти в театральный и стала готовиться к разговору с папой, сестра сказала: «Конечно, тебе легче будет, самое ужасное я на себя взяла! Все выслушала и выстрадала разрешение учиться».
— В семье все решал отец?
— Да. Папа человек серьезный, основательный, с характером, но и с хорошим чувством юмора. Наверное, он проявлял твердость, потому что воспитывал двух девочек и боялся что-то упустить. Мой муж тоже все время переживает за дочек, особенно за десятилетнюю Тасю. Мы живем в коттеджном поселке, и девочки там вечером прогуливаются по улице. Саша ругается, когда я Тасю отпускаю:
— Темно уже!
— Да еще не поздно, и она же с телефоном!
— А когда и почему вы надумали поступать в театральный?
— Когда посмотрела Наташин дипломный спектакль «Два веронца» по пьесе Шекспира. Это был водевиль, который поставил Александр Анатольевич Ширвиндт. Вообще, я делю все спектакли на две категории. Первая, когда думаешь: «Хорошая постановка, мне понравилось». Вторая, когда испытываешь потрясение и не можешь объяснить, как это сделано. На «Двух веронцах» со мной произошло нечто подобное, хотя я и до этого ходила в театры, и ничто меня особенно не прельщало. Наверное, дело было еще и в ребятах, игравших в спектакле. На Наташином курсе учились Маша Порошина, Максим Аверин, Антон Макарский, Оля Будина, Олег Кассин и другие очень талантливые люди. Посмотрев спектакль и посидев с ними в гримерке, я подумала: «Какие же они потрясающие, и как мне хочется быть с ними! Быть такими, как они!»
Сначала сказала Наташе, что хочу в театральный. Она посоветовала поговорить с мамой, а потом уже с папой. Мама отреагировала спокойно: «Как, и ты тоже? Иди к папе сама, я не пойду». Папа отмахнулся: «Ой, делайте уже, что хотите!» Наташа, узнав о его реакции, удивилась: «Как он тебе здорово ответил!» Стала меня готовить.
Подготовилась я неплохо, но оделась на прослушивание в Щукинское училище крайне неудачно — в красную футболку и черную резиновую мини-юбку. Хотела выделиться. Думала — народу будет много, так скорее заметят. Лицо у меня было загорелое, и половину его закрывала огромная челка, под которой скрывался белый лоб. Наташа посоветовала надеть ободок, чтобы открыть лицо. Теперь представьте, как я выглядела. На волосах черный бархатный ободок, половина лица белая, половина коричневая, красная футболка, черная мини-юбка. Она очень мешала читать отрывок из повести Достоевского «Дядюшкин сон», ползла вверх. Я ее постоянно одергивала, и в приемной комиссии кто-то сказал: «Да оставьте вы в покое свою юбку!»
На первый тур меня пропустили, но велели одеться во что-нибудь поприличнее — в белую блузку с нормальной юбкой или платье.
— В Щукинском к вам, наверное, было особенное отношение, ведь там училась ваша сестра?
— На первом туре Юрий Вениаминович Шлыков, набиравший курс, спросил совсем не про сестру:
— Вы имеете какое-то отношение к Юрию Антонову?
Вообще, я никогда не вру, но в тот раз почему-то ляпнула:
— Да, это брат моего папы. Он военный, а дядя Юра в музыку пошел, — думала, Шлыков поймет, что это шутка.
Спустя три года, когда мы уже играли дипломный спектакль, Юрий Вениаминович на полном серьезе спросил:
— Свет, а чего дядя-то не приходит смотреть?
— Какой дядя? — опешила я. — А, так это же я пошутила, вы разве не поняли?
Он обиделся. Конечно, я зря соврала, но мой поступок объяснялся ужасным волнением и зажимом. Представьте — конкурс сто человек на место, ты стоишь перед внушительной приемной комиссией, рядом другие абитуриенты, и все смотрят на тебя, а ты ничего соображаешь. Тут и не такое скажешь!
Мой Саша, кстати, знает эту историю, и если в машине по радио поет Юрий Антонов, всегда подкалывает: «О, твой дядя!»
Что же касается сестры и того, насколько мне помогло наше родство, то вообще-то мы с ней очень разные. Это все отмечали. А педагоги наши всегда говорили: «По блату можно многое, даже поступить в театральный институт, но талантливо сыграть спектакль или сдать мастерство актера невозможно. Блат в таких случаях плохо работает, вернее, не работает совсем». И отчисляли детей и внуков очень известных людей.
На втором курсе меня тоже чуть не отчислили. В актерском мастерстве есть раздел «Профнавык», когда студенты показывают этюд, демонстрирующий владение какой-то профессией. Наши девочки и чулки проверяли как заправские чулочницы, и шляпы крутили, ребята тесто подбрасывали как в пиццерии, собирали из досок мебель. У меня ничего не получалось. Юрий Вениаминович предупредил: «До экзамена неделя, а у тебя ни одного наблюдения и профессионального этюда. Если не сдашь, тебя отчислят». Я расстроилась. И вот стою и плачу в туалете на четвертом этаже, и подходит Людмила Владимировна Ставская, великий педагог, спрашивает, что случилось. Я рассказываю. «На Новом Арбате в подземном переходе очень интересная баба цветы продает, — говорит она. — Иди и смотри за ней». Я побежала, посмотрела, подружилась с цветочницей. Та меня всему научила. На экзамен даже дала стойку для цветов. Когда я показала свой этюд, Шлыков похвалил: «Ну вот, другое дело!»
Четыре года в Щукинском вспоминаю как самые интересные и насыщенные в своей жизни, ведь они дали возможность не только овладеть профессией, но и приобрести замечательных друзей. Мы постоянно на связи. Однокурсники — моя вторая семья, а Юрий Вениаминович не просто педагог, мастер, а практически родственник, после родителей — главный человек в моей жизни.
После окончания Щукинского меня пригласили в два театра — Вахтангова и Сатиру. Худрук Театра Вахтангова Михаил Александрович Ульянов ничего не обещал: «Мы хотим взять вас в нашу труппу, но прежде чем начать играть главные роли, вам придется поработать в массовке». Я поблагодарила и обещала подумать, но, конечно, такая перспектива не вдохновляла. Худрук Театра сатиры Александр Анатольевич Ширвиндт сразу назвал конкретные спектакли, в которые собирался меня ввести: «Восемь любящих женщин», «Бешеные деньги» и так далее. Я решила пойти к нему, о чем ни разу не пожалела.
— Театр сатиры стал для вас домом?
— В самом прямом смысле слова. Когда только выпускаешься и начинаешь работать в театре, ты там живешь. Утром репетируешь, в двенадцать часов обязательно играешь детский спектакль, потом обедаешь, репетируешь вечерний спектакль, играешь его — и так каждый день. Приходишь к десяти утра и уходишь в одиннадцать вечера.
— В то время вы ведь уже были замужем — за актером и режиссером Олегом Долиным?
— Да, и в 2004-м у нас родилась дочка Маша, которую я в детстве часто брала с собой в театр. Она сидела в гримерном цеху с нашими художниками по гриму. С дочкой мне очень помогали и родители, и Наташа, и бабушка с дедушкой, которые еще были живы. Близкие очень хотели, чтобы у меня все сложилось в профессии.
— Сниматься вы начали после окончания «Щуки»?
— Нет, еще в институте, в сериале «Простые истины». А в 2003-м сыграла свою первую главную роль в сериале «Вокзал».
Когда Маше было шесть месяцев, пригласили на пробы в фильм «Охота на пиранью», на главную женскую роль. Я шла на них с ощущением, что меня ни за что не возьмут, ведь это полный метр, в который уже утверждены такие звезды, как Владимир Машков, Евгений Миронов, Сергей Гармаш.
— Тем не менее вас взяли?
— Взяли, но режиссер спросил: «Подпишете бумагу, что готовы отрезать свои волосы в кадре?» В сценарии была сцена, где герой Машкова отрезает ножом длинные волосы моей героини. Режиссер хотел обойтись без парика, чтобы на экране зрители видели живые эмоции. У меня была приличная косичка, но я сказала: «Да, конечно!» Была готова на все. Да и что такое волосы? Ерунда, отрастут.
— Я слышала, что вас еще заставили похудеть.
— Не заставили — попросили. Толстой я не была, но кормила грудью и немного прибавила в весе. Ради съемок пришлось отказаться от кормления, потому что мы поехали в экспедицию в Карелию и Белоруссию. Худела я неправильно, просто ничего не ела и от голода падала в обмороки. Сейчас можно найти кучу информации на эту тему: диеты, добавки, упражнения. Тогда такого не было.
— Сниматься было тяжело?
— Тяжело, но очень интересно. Владимир Львович Машков предложил все трюки выполнять без дублеров. И мы, молодежь, с радостью согласились. Сейчас я бы, наверное, уже задумалась...
Недавно снималась в одном проекте, где по сюжету попадала в ДТП. Меня спросили:
— Сцену вы будете играть или каскадер?
— Конечно каскадер. Мне домой вернуться надо, у меня дети.
— А мы слышали, что вы все делаете сами.
— Это было давно.
— О вас уже легенды ходят?
— Основных каскадерских команд в кино немного, все знакомы и в курсе, как и что снималось. В картине «Школа женского счастья» был трюк с падением на асфальт, когда мою героиню пытались сбить машиной. Приехали каскадеры. В разговоре с ними я упомянула известного постановщика трюков Дмитрия Тарасенко. Они зауважали:
— О, вы знаете Диму?
— Конечно, мы с ним работали на фильме «Охота на пиранью».
— Так это вы прыгали в воду с вертолета?!
— Ну да, — сказала я. И почувствовала такую гордость за себя!
— Помню, помню, как вы прыгали с Анной Банщиковой!
— И Сережей Гармашом. Трудность заключалась в том, что кисти рук у нас были связаны. Снимали нас с двух точек, из вертолета и снизу. Так, чтобы на крупном плане были видны связанные руки, которые в воде нужно было быстро-быстро освободить, чтобы не утонуть. Каскадеры завязали веревки каким-то хитрым узлом, который мы придерживали, когда прыгали. При этом старались ни обо что не удариться и ничего не сломать. Слава богу, все сняли с одного дубля.
— Как прошло отрезание косы?
— Момент был неприятный, но я хотя бы на земле стояла, никуда не прыгала. Ситуация, если честно, выглядела надуманной. Герой Машкова отрезал мне волосы, чтобы сделать из них тетиву для лука. Дубль опять был один, и к нему очень долго готовились. Но когда режиссер посмотрел его на большом экране, оказалось, что не хватает микроскопической доли фокуса, и материал пошел в брак!
На следующее утро, когда у меня уже был лысый затылок и коса валялась где-то у реквизиторов, режиссер сказал: «Свет, надо все переснять». Взяли мою косу, Машков ее приставил к моей голове, и я сыграла эмоции, пережитые накануне. Плакала по-настоящему, потому что было ужасно обидно, ведь все оказалось напрасно. Боль, которую я пережила, можно было прекрасно сыграть и в парике.
— Фильм наделал шума. После него вас заметили? Пошли интересные предложения?
— Все говорили: «После премьеры тебя заметят, у тебя все попрет!» А у меня не то что не поперло — несколько лет вообще толком не было работы. Я ходила на пробы и слышала:
— Неужели это вы снимались в фильме «Охота на пиранью»? Там как будто другой человек...
— Вы ожидали увидеть девушку в заляпанной футболке и с отрезанными волосами?
И ничего не складывалось.
Наверное, это было испытание, посланное свыше. Я ведь ожидала, что теперь все изменится, и получила подтверждение известной фразы о том, что человек предполагает, а Бог располагает. Сколько бы мы ни планировали, предугадать ход событий не можем.
Я быстро это поняла и приняла. Конечно, было тяжело и в материальном, и в профессиональном плане. Когда долго не работаешь, теряешь форму и уверенность в том, что кому-то нужна, что возьмут именно тебя, а не кого-то другого. Актерская голова вообще совсем не так устроена, как у остальных людей. Нас ведь очень много — и девочек, и мальчиков, и дяденек, и тетенек, и из нас бесконечно выбирают.
Мы постоянно проходим какие-то пробы и находимся в подвешенном состоянии: позовут или не позовут, пропустят дальше или не пропустят, возьмут или не возьмут. Нас рассматривают со всех ракурсов — толстый ты или худой, какие у тебя зубы, улыбка, отрицательное или положительное обаяние. Фильмография, по большому счету, никого не волнует. Иногда на пробах даже имени твоего толком не знают: «Простите, я не расслышал, как вас зовут? Вы что-то оканчивали?»
К сожалению, в нашем кино становится все больше и больше людей, занимающихся им просто по приколу или потому, что в него их кто-то устроил. Не так давно была на пробах, которые проводил молоденький мальчик-режиссер, весь в татуировках, пирсинге, с тоннелями в ушах. Подумала: «Батюшки, какой модный парень! Наверное, очень талантливый, раз ему дали такой проект». Попыталась прояснить некоторые детали:
— У меня вопрос по сценарию...
— Ой, не спрашивайте, я его еще не дочитал.
— Как?
— Да меня прикрепили два дня назад, я не успел.
— И вы как режиссер считаете это нормальным?
— А что, вам это не нравится?
— Мне — нет.
— Ну, можете уходить.
Я встала и ушла.
Или еще одна замечательная история, никак не могу ее забыть. Пригласили на кастинг, прислали душераздирающую сцену. Там слезы, крик, потеря ребенка. Жена рвет на муже рубашку. Обычно профессиональные люди не берут такие сцены на пробы. Я себя уговорила, что справлюсь.
Приехала на «Мосфильм». В нужной мне комнате увидела парня с фотоаппаратом, как выяснилось, помощника оператора. Именно он снимал пробы. Режиссер отсутствовал. Как и партнер, с которым я должна была играть сцену. По-хорошему, надо было сразу уйти. Но на тот момент у меня не было работы, это были единственные пробы, и я понимала, что должна зарабатывать деньги и кормить семью вместе с мужем, помогать ему в этом.
Спросила, как технически играть без второй стороны. А парень всю дорогу жевал жвачку. «Да вы не парьтесь, — сказал он, — все нормально сейчас сыграем». Вынул изо рта жвачку и приклеил на пенопластовый отражатель: «Вот сюда смотрите». У меня потекли слезы градом: во-первых, оттого что я очень переживала эту сцену внутри себя, волновалась, готовилась. А во-вторых, оттого что ожидания мои не оправдались, все было настолько несерьезно и оскорбительно по отношению к моей профессии, моим чувствам!
Парень удивился:
— Чего вы плачете?
— Я окончила театральный институт, десять лет проработала в академическом театре и должна сейчас играть серьезную сцену со жвачкой? Искренне, по-настоящему, на полную катушку?
— Да ради бога, не хотите, как хотите, я обедать пойду.
Поехала домой. Через десять минут позвонил агент: «Света, в чем дело? Мне звонят со скандалом люди, говорят, ты устроила истерику, неприлично себя вела и ушла с проб!» Я рассказала, как все было на самом деле. Теперь перед пробами всегда спрашиваю: «Партнер будет? А режиссер?» — чтобы не попасть в такую же историю.
— Ваш роман с Александром Жигалкиным начался именно в тот сложный период, когда у вас ничего не складывалось?
— Вообще, мы знали друг друга давно. Саша тоже щукинец, он преподавал на курсе у Наташи, мы встречались на дне рождения училища, и у нас много общих друзей и знакомых. Сначала я снялась у него в главной роли в пилоте «Ворониных» — адаптации американского сериала. Российские производители меня утвердили, заключили договор. Я отказалась от других предложений, потому что это был очень большой проект. Через неделю американцы меня забраковали и договор расторгли, правда выплатили большую неустойку. На эти деньги я потом жила три или четыре месяца, потому что потеряла другие проекты. С Сашей надолго рассталась как с режиссером. Снова мы встретились, когда я снималась в «Монтекристо», в студийном комплексе «Амедиа». Он сказал: «Я так рад, что у тебя большая работа, потому что у нас не сложилось».
Спустя какое-то время возник проект «Айтишники». Мой агент спросил:
— Пойдешь в пилот? Съемки в Киеве, заплатят за три съемочных дня.
— А кто режиссер?
— Жигалкин.
— Конечно пойду!
Мы съездили в Киев, сняли пилот. Когда прилетели обратно в Москву, Саша сказал:
— Ну, передавай привет Олегу! Я же и у него преподавал, мы давние знакомые.
— Передам обязательно, только мы развелись. А ты передавай привет своей жене Даше.
— Да мы разведены уже лет десять...
В то время я не верила, что в жизни бывает как в кино: героиня увидела мужчину и поняла, что это ее человек, они должны быть вместе. Но в тот момент, когда мы с Сашей прощались в аэропорту, подумала: «Господи, как не хочется расставаться! Как жаль, что он семейный человек!» И обрадовалась, когда выяснилось, что Саша свободен. Однажды он позвонил и предложил встретиться, выпить кофе, и я полетела как на крыльях. Так все началось.
Маше тогда было пять лет, и для меня было очень важно, как она отнесется к Саше. Но он оказался таким замечательным и вел себя так правильно и деликатно, что все сложилось как-то органично, само собой.
Однажды я пригласила Сашу к нам на ужин и сказала Маше, что придет мой очень дорогой и близкий друг, и я хочу, чтобы она тоже с ним подружилась. В ходе ужина Саша стал расспрашивать Машу, чем она занимается, что любит. И моя дочь, которая обычно не врала, заявила, что любит живопись и хотела бы писать маслом или пастелью, но у нее ничего нет — ни красок, ни мольберта. В следующий раз Саша пришел с мольбертом, масляными красками и пастелью из магазина для художников. Мы с Машей переглянулись. Она сказала: «Мам, я действительно все это хотела, я теперь буду рисовать!»
Саша долго ходил к нам ужинать. Иногда мы еще гуляли все вместе, потом он шел к себе домой. Жил неподалеку. Однажды Маша спросила: «А чего ты все время уходишь? Оставайся у нас». Мы с Сашей были обескуражены, потому что напридумывали себе сложностей — что у девочки может быть психологическая травма, что она не примет нового мужчину мамы. А Маша видела наше счастье, нашу любовь, ей было хорошо рядом с нами, и она все решила за нас, одним махом покончив со всеми нашими опасениями и комплексами.
Потом было много всего, и Саша всегда был невероятной опорой и поддержкой для Маши, очень много делал для нее и делает. За что я ему безумно благодарна.
Мы мечтали об общем ребенке, но довольно долго не могли его родить. И когда на свет появилась Тася, это было невероятным счастьем. Я не думала о замужестве, считала, что все и так прекрасно и по-настоящему, но Саша в какой-то момент сказал:
— Слушай, давай уже распишемся! Тасе полтора года, и это неудобно юридически. Почему я должен удочерять собственную дочь?
— Давай, но соберем только самых близких друзей.
Таких набралось человек восемьдесят.
Маша и Тася присутствовали на нашем бракосочетании. Есть смешная фотография, где мы втроем в белых платьях. Все это было похоже даже не на свадьбу, а на празднование нашего счастливого проживания вместе, поскольку дети были рядом.
— На мой вопрос «Кто в доме хозяин?» Сан Саныч ответил, что хозяин он, а строит всех ваша младшая дочь Аглая!
— Так и есть. Главный в семье — мужчина. Последнее слово за ним. Что касается Глаши, то это удивительная девочка, разумная не по годам.
Утром она всегда не в духе. Сегодня завтракала, смотрела мультик. Я подошла и поцеловала ее. И эта двухлетняя малышка, не поворачивая головы, сказала:
— Мам, плости, я не в настлоении, не цеюй меня.
— Ну хорошо, попозже к тебе подойти?
— Да, попоззе.
— Когда-нибудь думали, что будете многодетной матерью?
— Никогда в жизни. И меня задевает, если кто-то говорит: «Ты все рожаешь и рожаешь», мол, тебе это легко дается. А у нас каждый ребенок выстрадан. И Тасю мы долго вымаливали, и потом Сеню долго ждали. До него я потеряла двойню, и наш мальчик стал спасением после этого несчастья, подарком небес. Особенно для Саши, всегда мечтавшего о сыне. Глаша вообще наша нежданная радость и особое счастье, ведь с ней была очень тяжелая история. Она родилась с внутриутробной пневмонией и долго была на искусственной вентиляции легких. Врачи не давали практически никаких шансов. Говорили: «Молитесь, чтобы девочка выжила и не осталась инвалидом». Когда Глаша лежала в реанимации вся в проводах и ей делали уколы в виски, руки и ноги, я не могла на это смотреть, все время ревела. Реаниматолог сказал: «Выйдите отсюда сейчас же! Успокойтесь и потом приходите. Вы должны утереть сопли, взять табуретку, сесть у кувеза и сказать дочке «Мы скоро поедем домой». И я сидела и разговаривала с ней, и молилась.
Видимо, оттого что Глаша уже столько всего пережила, она любые неприятные моменты воспринимает с удивительным спокойствием. Даже если очень сильно падает, встает, отряхивает колени и говорит: «Все ноймально». Без проблем проходит любые медицинские процедуры. Недавно делали анализ крови из вены. Две медсестры приготовились держать девочку, а она не шелохнулась. С интересом смотрела, как у нее берут кровь. Все были поражены.
— Расскажите про вашу старшую. Маша ведь хочет тоже стать актрисой?
— В театральный она решила поступать в конце 11-го класса. Для нас с Сашей это стало неожиданностью, до этого у Маши были другие планы. Она хотела обойтись без чьей-либо помощи, но когда провалилась на экзаменах, поняла, что нужно серьезно готовиться. Целый год усиленно занималась и программой, и речью, и голосом. Мне понравилось, что она не успокоилась и не сказала: ну, раз так, пойду в другой вуз. И этим летом Маша поступила в Щукинское. Ее брали и во ВГИК.
Вообще, у нее прекрасный английский, она замечательно играет на фортепиано, окончила музыкальную школу. В детстве снимала чудесные пластилиновые мультфильмы. Я думала, Маша пойдет по художественной линии, или, может быть, в режиссуру. Но сейчас у нее горит глаз, она очень хочет заниматься актерской профессией.
— Тася и Сеня пока не проявляют интереса к лицедейству?
— Пока нет. Тася помимо гимназии учится в музыкальной школе, играет на фортепиано. И занимается гимнастикой на полотнах, ей это очень нравится.
Сеня 1 сентября пошел в ту же гимназию в первый класс. Мы с Сашей, конечно, волнуемся по поводу его учебы. Он пока не очень понимает, что началась другая, серьезная жизнь, с обязательными занятиями и домашними заданиями. Интересуется футболом и всевозможными машинами и инструментами. Лето мы проводим в деревне в Ярославской области, и он там ходит на ферму к нашим соседям. Помогает сено сушить, собирать, снопы вязать. Живем мы в Подмосковье, на Новой Риге. Уехали из Москвы, когда я была беременна Сеней. Уже не очень помещались в квартире и решили перебраться на воздух.
— Вы тревожная мама?
— Да, но стараюсь этого не показывать. Только Саша замечает мою тревогу. Например, дети уехали на дачу или в лагерь, с ними все хорошо, но я нервничаю:
— Господи, как же они там?
— Ты сейчас придумываешь, за что тебе потревожиться? Ищешь новую тему? — говорит Саша. — Можешь на минутку хотя бы расслабиться? Все хорошо.
Наверное, это материнский синдром, и никуда от него не деться.
— Занимаетесь хозяйством, домом?
— Постоянно и бесконечно. Поэтому стараюсь далеко не уезжать. Часто предлагают съемки с экспедицией. Сейчас я согласилась на Минск, потому что снимаюсь там по два-три дня и на несколько дней приезжаю домой. Обычно работаю только в Москве и Подмосковье, чтобы вечером была возможность вернуться к семье. Мне ведь еду приготовить надо, навести порядок. Когда семья большая, невозможно отсутствовать подолгу.
— Готовить, наверное, не успеваете? Народу-то много.
— Сегодня утром няня сделала яичницу с колбасой. Посмотрев на огромную сковородку, я подумала: «Поем перед уходом». И занялась делами. А когда надумала поесть, обнаружила, что ничего не осталось. Ну правильно, дети позавтракали, Саша. Пожарила себе сама яйцо.
Недавно мама приезжала и, увидев на плите помытую десятилитровую кастрюлю, удивилась:
— Ой, какая большая! Вы что-то консервировали?
— Да, нет, это наш обычный объем. В семье все любят супы, и десяти литров борща хватает на два дня.
— Няня спасает?
— Все время. Она уже даже не няня, а член нашей семьи. Пришла к нам, когда Тася была маленькой, и потом перешла к другим детям.
— Недавно на канале «Россия 1» с успехом прошел сериал «Валюша», где вы сыграли няню — необычную для вас роль.
— Не могу сказать, что прототипом Валюши стала наша няня, но я попыталась воспроизвести некоторые ее черты, терпение и любовь к чужим детям. Сначала в сценарии была прописана женщина постарше, но этот образ плохо монтировался с историей, придуманной авторами, с любовными перипетиями. Продюсеры решили, что главная героиня должна быть моложе.
Режиссером картины был Саша. Однажды он спросил: «Может, ты попробуешь сыграть Валюшу?» Я прочитала сценарий. История мне понравилась, смутило только, что героиня была обозначена как женщина из деревни, с говорком. Я — коренная москвичка и боялась, что моя фактура не соответствует такому образу. Сыграть-то могу все что угодно, главное, чтобы не получилось пародийно. На пробах решила не подчеркивать провинциальность Валюши, а идти от ее любящего сердца. И меня утвердили. Это был очень интересный опыт, и первый опыт такой большой работы с Сашей — восемь серий. До этого с большими проектами у нас как-то не складывалось. Возможно потому, что Саша снимал преимущественно «мужские» истории, такие как «Братья по обмену», «Форс-мажор». Женские роли там были, но я для них не подходила. А тут все сошлось.
— С Сан Санычем работать комфортно?
— Очень. И дело даже не в том, что он мой муж. Мы работаем как режиссер и актриса. В перерыве на обед можем пообщаться как супруги, пошутить, посмеяться. Вообще, я очень волнуюсь, когда работаю с Сашей, потому что вижу все трудности и проблемы, которые он решает, весь процесс изнутри. Когда снимаюсь у другого режиссера, все намного проще — отработала смену и ушла домой. Там переключилась на семейные дела, рассказала мужу, как прошел день. А тут и по окончании съемки работа как будто продолжается. Например, еду с Сашей домой, а он жалуется: «Господи, у меня слетел объект! И эта актриса не может приехать, и эта. А еще не дают необходимый реквизит! Непонятно, что делать завтра». Все это я несу в следующий день. Утром на площадке стараюсь не задавать лишних вопросов, не шутить как обычно, отвлекая режиссера. Мне нравится, когда все смеются, но тут я молчу, потому что понимаю, как сложно Саше начать смену.
Он очень ответственный человек. Делает подробные раскадровки и никогда не снимает ничего лишнего, потому что весь фильм у него в голове уже снят и смонтирован. И если какая-нибудь артистка говорит: «Ой, а можно мы еще снимем, как я здесь поворачиваюсь и бросаю цветок?», возражаю: «Это не нужно, мы выбиваемся из графика». Считаю время, чтобы не было переработок, потому что в этом продюсеры будут винить Сашу. Когда режиссер твой муж, ты переживаешь за него и стараешься, чтобы у него не было проблем из-за тебя и твоих коллег.
— К сериалам у некоторых ваших коллег принято относиться с легким пренебрежением...
— В моем творчестве больше сериалов, чем фильмов, и, по-моему, в этом жанре нет ничего плохого, и зрители его любят. Вообще, все зависит от отношения к тому, что ты делаешь. Когда-то мы советовались с нашим мастером:
— Сейчас время сериалов, нас туда приглашают, а коллеги отговаривают: не соглашайтесь, вас потом не возьмут в кино. Что делать?
— Неважно где, а важно, как вы делаете свою работу, вам нужен опыт, — говорил Юрий Вениаминович. — Любая работа хороша. Если вы можете практиковать актерское мастерство в сериалах, практикуйте в сериалах. Если можете вести мероприятия, ведите, это ваша профессия.
Конечно, нужно что-то отсеивать для себя. Я выбираю материал и делаю то, что мне интересно.
— Не жалеете, что в свое время ушли из Театра сатиры?
— Я все равно не смогла бы там работать, когда пошли дети. Конечно, когда ты так плотно занята в репертуаре и в театре с утра до вечера, очень трудно расстаться с людьми, к которым привыкла. Мне говорили: «Тебе будет очень тяжело без театра, начнется депрессия». Опытные актрисы советовали обязательно занять себя чем-то другим. Я отвечала: «Да у меня ребенок маленький, я все время занята». Конечно, скучала, звонила коллегам и, в принципе, с ними не рассталась. Мы созваниваемся, поздравляем друг друга с праздниками. Я хожу к ним на премьеры. Мы дружим до сих пор. Про Александра Анатольевича Ширвиндта вообще не говорю, это родной мне человек, и мы общаемся. Я у него многому научилась, и прежде всего тому, что нужно относиться с юмором даже к самым тяжелым и неприятным ситуациям.
Однажды, когда я разводилась с Олегом, Александр Анатольевич почувствовал неладное и вызвал меня к себе в кабинет:
— Что с тобой происходит? Ты сама не своя.
— Я развожусь.
— А чего так убиваешься?
За этой фразой последовала юмористическая история на тему «развод — это совсем не страшно», приправленная фирменной ширвиндтовской ненормативной лексикой. Перевести ее на литературный русский невозможно. Александр Анатольевич очень метафорично вправил мне мозги, я поняла, что убиваться действительно не стоит, и из его кабинета вышла улыбаясь.
— Если бы понадобилось сменить профессию, чем бы вы занялись?
— Я об этом задумывалась, потому что давно занимаюсь своей профессией, и мне интересно многое другое. Одно время у нас с Сашей было маленькое кондитерское производство. Мы организовали его неправильно, ничего не зная про этот бизнес. Просто когда появились какие-то сбережения, придумали купить специальное оборудование, печь эклеры и продавать их в интернете. В действительности все оказалось очень сложно, потребовалось снимать помещение, платить зарплату, закупать качественные материалы. Возможно, если бы мы составили бизнес-план или хотя бы посоветовались со знающими людьми, все сложилось бы иначе. Мы же вели себя как дилетанты, и проект пришлось закрыть. Меня он очень увлек. Возможно, я могла бы заниматься чем-то подобным.
— Актерская профессия может надоесть?
— От нее можно устать. То, чем мы занимаемся, связано с большой нагрузкой на нервы и психику и может привести к эмоциональному выгоранию. Я, например, не могу что-то делать вполноги, и многие мои коллеги тоже. На мой взгляд, невозможно халтурить, играя: ты либо делаешь это как положено, либо не делаешь.
Когда от усталости ты не можешь и не хочешь соответствовать тому образу, в котором тебя привыкли видеть, когда устала всем нравиться и хочешь быть самой собой, может возникнуть раздражение или даже депрессия. Но есть еще чувство долга. Иногда не хочется ехать на пробы, хочется быть с детьми, но я еду. Семья большая и очень сложная. Все учатся и чем-то занимаются, с репетиторами и в кружках. Для этого нужны деньги. Но для меня они никогда не значили больше того, что я делаю. Такого не было, чтобы ради денег я шла в плохой материал.
И Саша дает возможность выбрать, потому что очень много работает, и когда я с ним советуюсь или на что-то жалуюсь, говорит: «Не надо соглашаться на такое. Нельзя туда идти ни в коем случае. И неважно, что много платят. Ничего, мы переживем, или в другом месте будет работа».
Наверное, прозвучит пафосно, но, по-моему, в этом и заключается верность своему делу, своей профессии. Когда становишься взрослым зрелым человеком, играть со жвачкой не хочется.
— Сил и энергии вы набираетесь в деревне в Ярославской области. Неужели вам мало Подмосковья?
— Так все говорят, но когда приезжают в нашу деревню, все понимают. Там голова кружится от чистейшего воздуха. Тишина звенящая. Зайцы скачут, ежики бегают. Недавно в лесу мы видели рысь. Рядом ферма, куда мы ходим за яйцами и козьим молоком. У нас две теплицы с помидорами и огурцами, своя клубника, морковка. А какие грибы в этих местах! Я фанат грибов и рыбалки. К ней меня брат двоюродный приучил, я с ним и рыбачить ходила, и катала шарики из геркулеса, и мотыля насаживала. А когда работала в Театре сатиры, ездила на актерские рыбалки. В деревне с Сеней рыбу ловлю.
— Продолжите мою фразу. Настоящий праздник — это...
— ...когда все дома: и папа, и мама, и все дети. Что случается редко. Правда, этим летом Саша целый месяц был с нами, впервые за много лет. Мы провели это время в деревне и поездили на машине, потому что вокруг много красивых мест — и Плещеево озеро, и город Мышкин, и Калязин.
— Какие проекты должны выйти с вами в ближайшее время?
— Во-первых, я снялась в полнометражном фильме «Про мою маму и про меня». Лирической и очень трогательной истории, которая так мне понравилась, что я согласилась на довольно небольшую роль — нетипичную для меня и немножко характерную. Такой подруги-чудачки, наивной и доброй дурынды. Во-вторых, я сыграла главную роль в мини-сериале «Школа женского счастья» — коуча, обучающего женщин-неудачниц, как добиться успеха и благополучия. Моя героиня абсолютно благополучна, у нее муж и двое детей, но стараниями одной из слушательниц школы ее жизнь рушится.
— А в чем заключается женское счастье?
— В том, что ты любишь и любима и рядом любимый человек. Когда тебе интересно и приятно жить эту жизнь для других, не только для себя, когда твои дети счастливы оттого что ты их мама, тебе тоже хорошо. Вообще, это неуловимая и неосязаемая штука — счастье, какие-то вспышки, мгновения. Вот приезжала ко мне Маша, по которой я жутко скучаю, потому что она уже живет самостоятельной жизнью, мы с ней и с Тасей долго делали селфи на память, обнимались, хохотали и валяли дурака, и в какой-то момент в голове пронеслось: «Боже, как я сейчас счастлива!» Это длилось мгновение. Такие мгновения я часто вспоминаю, когда смотрю на какие-то фотографии: «Вот тут я была счастлива, и вот тут, и тут». Конечно, у каждого счастье свое, потому что мы все разные. Для кого-то счастье — прийти и съесть тарелку борща, для кого-то — посмотреть сериал в обнимку с любимым человеком, для кого-то — путешествовать или смотреть на звезды. Оно может проявляться в очень простых вещах.
— В мелочах?
— Да, и я заметила, что чем старше становлюсь, тем проще поводы для счастья. Вот все дома, все улыбаются, и мне безумно хорошо. Или, например, мы едем на машине в деревню — долго, с остановками, шутками, драками детей, и это замечательно. Иногда чувство счастья охватывает после удачной сцены на съемочной площадке или сцене. Я участвую в антрепризном спектакле «Когда ангелы шутят». Там почти вся компания щукинская, и для меня огромная радость встречаться со старыми друзьями, играть с ними эту историю, а потом возвращаться к семье. Каждый раз говорю: «Господи, какое счастье, что я дома!»
И каждое утро я думаю: «Спасибо, что все близкие живы, здоровы, спасибо, что все рядом, и этот день наступил». Мне кажется, мы все должны благодарить Всевышнего за то, что он дает нам какие-то возможности. Потому что наша сегодняшняя жизнь — это очень большое испытание, и мы должны пройти его достойно. Всегда было трудно, во все времена, но сейчас — в особенности, и нужно оставаться человеком в любых ситуациях. Необязательно глобальных, хотя бы происходящих в твоей жизни...
Подпишись на наш канал в Telegram