Я не карьеристка, но чахну без работы. И убеждена, что детям важно, чтобы мама была еще кем-то, кроме мамы, была примером успешной женщины и, самое главное, была счастливой. А я счастлива в работе. Кино очень быстро развивается, догнать потом этот поезд будет тяжело. Каждый год выпускаются тысячи талантливых, молодых, дерзких студентов. Я не молодею, и жизнь у меня одна.
— Алина, в январе вы стали мамой во второй раз. Поздравляю с рождением дочки. Надежда — какое красивое имя...
— Спасибо! Говорят, что имя нынче редкое. Но мы выбрали его три года назад, еще до рождения старшего ребенка. В один день мы с мужем одновременно сказали: «Если будет девочка, то назовем Надеждой».
— Разница между детьми совсем маленькая — два года. Это был ваш план?
— Нет, признаюсь, я хотела остановиться на одном ребенке. Но Бог распорядился иначе. Оказывается, дети, рожденные с разницей до двух лет, считаются погодками. Поэтому я мама погодков.
Сейчас, конечно, тяжело. Можно сказать, что я прохожу тест на многозадачность. Например, могу делать сотню дел одновременно, не мыться и не есть, но пока технически не разобралась, как уложить старшего ребенка спать, если малышка бодрствует, а я дома одна. Сын быстро засыпает, за десять минут, но все это время его нужно крепко обнимать. Или, например, чем ловить летящего с лестницы двухлетку, когда на руках крошка? Пока быть супермамой не получается, но уверена, что со временем разберусь. Да я уже делаю успехи: один раз разговаривала с продюсером по телефону, параллельно кормила дочь, играла в мяч с сыном и встречала курьера. Но когда они оба плачут, хотят спать и кричат: «Мама, мама», тут возникает вопрос, куда бежать мне...
— А убежать нельзя...
— Во время второй беременности я предполагала, что будет сложно с двумя маленькими детьми. У нас нет в доступе бабушек и дедушек, поэтому большую часть времени перед вторыми родами уделила поиску нянь и домработницы. Но сколько бы ни было помощников, никто не заменит детям маму. Да и мне самой важно проводить время с малышами, чтобы не упустить моменты их быстрого взросления.
Когда приехала из роддома, заметила, как Лева за время моего отсутствия резко вырос. Я брала его ладошку и осознавала, что это уже не ручка малыша. Он казался мне гигантом. (Улыбается.) Я горько плакала, что мой ребенок стал взрослым, старшим. Гормоны, конечно, еще усугубляли процесс адаптации. Хотелось выгнать всех помощников, остаться со старшим ребенком наедине и вернуть мир, где мы были только вдвоем. Подписчицы рассказывали, что у многих были такие же чувства после рождения второго ребенка.
— Ощутимая разница — первая и вторая беременность?
— Первая беременность — это как первый поцелуй. Все последующие прекрасны, но не сравнятся с первым. В первый раз ты еще одна, у тебя полно свободного времени, вся жизнь крутится вокруг самой себя, есть возможность наслаждаться своим положением, трепетать, неспешно гулять.
Во вторую беременность у меня не было возможности сидеть и наглаживать свой живот, думать, мечтать и вести дневник беременности, взвешиваться каждые 15 минут и ездить по врачам. В первую беременность они меня очень хвалили: все анализы, нужные и ненужные, сдавала, следила за питанием, читала много литературы по материнству, консультировалась с узкими специалистами. Я настолько глубоко погрузилась в тему материнства, что даже написала небольшой гайд по покупкам для новорожденных. Оказалось, что такого нет, и я его создала сама своим упорством и желанием быть хорошей мамой. Во вторую беременность я была у врача всего три раза. Все свободное время, которое у меня было, я посвящала Леве. Даже когда в схватках собиралась в роддом, держала его на руках, обнимала. Старшие дети никуда не деваются, их же невозможно выключить на какое-то время.
А еще я думала, что роды — конечная точка, цель, финал, а оказалось, это только начало большого пути. Зная все, во второй раз носишь малыша под сердцем совсем по-другому.
— Как Лева отреагировал на сестренку? У него нет ревности? Ведь мама теперь не только его на ручках держит.
— Стресс от появления маленькой сестренки неизбежен, как и любой стресс от изменения привычных жизненных обстоятельств. Хорошо, что в этом возрасте сын ничего не запомнит. Вижу, что Левушка учится, перестраивается. Но мы стараемся делать нашу совместную жизнь максимально комфортной. Например, мы не заставляем его любить сестренку: «Ну-ка, пойди и поцелуй». Захочет, сам подойдет и поцелует. Не захочет — не надо. Но также есть и правила поведения в новых обстоятельствах: Надю нельзя бить по голове, нельзя кричать, если она рядом спит.
Пару раз Лева ударил сестренку ладошкой. Но это была не агрессия с его стороны, а проверка: хотел увидеть реакцию. Надя заревела, и он понял, что так делать не классно, потому что она начала сильно кричать, и ему, естественно, это не понравилось. Специально не вредительствует, скорее неуклюже ухаживает. (Улыбается.) Любит щипать ей нос, крепко хватать за руку и показывать игрушки, тыкая ими в глаза. Ревности к сестренке, к которой все меня готовили, я не увидела.
Но мы столкнулись с другой проблемой: Лева сильно переживал из-за нашей разлуки (мы расстались на пять дней, когда я уехала в роддом). Мы никогда так надолго не расставались, я ведь кормила его до середины второй беременности. Такая разлука далась сложно обоим. Уже на второй день в роддоме я умывалась слезами — так скучала по сыну. Как только врач сказал: «Выписываю», сразу собралась и уехала домой, не стала ждать красивой выписки из роддома. Когда зашла домой с малышкой на руках, Лева от переизбытка эмоций потерял голос, начал хрипеть. Потом уже увидел сестренку и растворился в нежности. Вечером мы долго обнимались, разговаривали, я объясняла, почему меня долго не было рядом.
Спустя время заметила, что сын стал часто визжать, кричать, кусать меня. Таким образом он привлекал к себе внимание. И теперь стараюсь придерживаться правила: мало, но качественно. И это работает! Один час плотного контакта с сыном, и Левушка спокойно проводит остальное время с нянечками. Без этого часа страдаем оба. В свободные минуты активно «тилискаю», крепко обнимаю, заглядываю в глаза, каждый вечер укладываю его спать, а перед сном мы долго разговариваем о прошедшем дне. Пока только учусь, как это — «любить двоих».
— С послеродовой депрессией не сталкивались?
— Я наблюдалась в обычной женской консультации. В Москве идет достаточно хорошая информационная поддержка будущих мам, рассказывающая о том, что они могут столкнуться с послеродовой депрессией. Мне дали много разных брошюр с информацией, куда можно обратиться за помощью, даже памятку для родственников, чтобы они в определенный момент спросили молодую мамочку: «Ты ребенка любишь?» Проверили реакцию. Потому что если мама скажет: «Да мне все равно, мне это неинтересно», то это уже нехороший знак.
Часто мамину усталость считают нормой. Ходит замученная, грустная женщина, ухаживает за ребенком, а потом — бац!.. Нужно следить за моральным состоянием новоиспеченных мамочек.
Я не испытывала подобных проблем после рождения Левы, да и сейчас, слава Богу, у меня все в порядке. Я очень устала физически, но люблю своих детей, хочу жить, работать, радоваться, быть красивой и успешной.
— Алина, вы снимались практически до самых родов...
— Во вторую беременность я снялась в четырех картинах. В первом проекте «Отель для двоих» срок у меня был совсем крошечный, я только узнала, что беременна. Никаких сложностей с костюмами не было, единственное, между кадрами приходилось бороться с токсикозом.
На втором триместре я снималась в двух проектах — «Мама может» и «Все как у людей», а еще играла в спектакле «Пиковая дама». Хотя меня пугали, что со вторым ребенком живот будет сразу огромным, но у меня он рос медленно. Продюсеры просили себя снимать на камеру и отправлять видео: они оценивали размеры живота, да и в принципе, как я выгляжу. Но все было прекрасно.
И четвертый проект — «СашаТаня». В первую и во вторую беременность я снималась на поздних сроках. Как только узнала о беременности, сразу позвонила продюсерам:
— Я знаю, вы запускаете новый сезон. В первую очередь нам надо отснять Еву!
Мне ответили:
— Да все нормально! Первый раз справились, так и во второй справимся.
В итоге в кадр вошла за месяц до родов. Тут уже переживала я, потому что мне не нравилось, как выглядела на некоторых кадрах в первую беременность, когда была на седьмом месяце. Да, живота было не видно, потому что я его прикрывала то папками, то цветами, то вазами, то подносами. Операторы грамотно выбирали ракурсы, и только очень внимательный зритель может что-то заметить. Но лицо во время беременности сильно меняется, его вазой не прикрыть. Про лицо беременных принято говорить: становится женственным, мягким. Ну да, конечно, отекший нос, похожий на картошку, придает особый шарм. (Улыбается.) Да и в соцсетях встречались комментарии: «А что случилось с Евой, что у нее с лицом, она что, пьет?» Опытные женщины вставали на мою защиту: «Да вы что, не видите, что она беременная!» Посмотрим, удалось ли в новом сезоне «сохранить лицо».
Удивительно, что я уже десять лет играю Еву, а она все так же любима. Сериал «СашаТаня» входит в топ-10 среди всех ТВ-проектов, которые получили народную любовь.
А ведь от роли Евы я поначалу отказалась: не хотелось играть глупенькую блондинку. Но мне перезвонили и сказали, что моя героиня — нетипичная жена олигарха: она не любит деньги, у нее аллергия на роскошь, но она любит этого мужчину, на этом комедия и строится. В общем, я прошла первый этап на пробах. Потом пригласили Андрея Гайдуляна и Алексея Климушкина, мы сыграли сцену, ее показали продюсерам канала, все ответили утвердительно — и так я осталась. Думала, что это небольшая роль на серию, эпизодик, а оказалось, на десятилетие.
Ситком — жанр непривычный для нашего зрителя, сложный для актеров, нас не учат в нем работать, комедии в институтах играют на базе русской классики. Играть в ситкоме — это особое искусство. Нельзя менять местами слова, иначе шутка будет непонятна, нельзя делать лишних пауз, все должно быть четко и быстро. Возможно, поэтому так много артистов КВН участвуют в подобных проектах: они Гоголя и Островского не играли, им легче перестроиться. Кстати, часто думают, что плакать сложнее, чем шутить. Но все наоборот. Искренний смех, как у ребенка, сыграть сложнее всего.
— У вас будет полноценный декретный отпуск?
— Я не карьеристка, но чахну без работы. И убеждена, что детям важно, чтобы мама была еще кем-то, кроме мамы, была примером успешной женщины и, самое главное, была счастливой. А я счастлива в работе.
Кино очень быстро развивается, догнать потом этот поезд будет тяжело. Каждый год выпускаются тысячи талантливых, молодых, дерзких студентов. Я не молодею, и жизнь у меня одна.
Лева ездил со мной на съемки: ему было шесть месяцев, когда я вернулась в рабочий график. Чуть позже брала его в экспедиции в другие города и страны. Мне удалось при этом сохранить грудное вскармливание, не упустить его взросление. Да, это было сложно организовать, но все в нашей жизни измеряется желанием.
— Вы настоящий трудоголик! Наверное, самое некомфортное, что может быть в жизни актера, — это простой и ожидание, когда пригласят. А приходилось ли самой отказываться от ролей?
— У любого актера выбор материала зависит и от востребованности, и от финансовой составляющей. Когда есть возможность выбирать — я выбираю. Бывает так, что готов на все, лишь бы была хоть какая-то работа. Или, опять же, чем больше детей, тем больше ты согласен на все. (Улыбается.) Но есть одно правило: не участвую в историях с прославлением дьявола и всякой бесовщины. Я спокойно отношусь к отрицательным ролям, к постельным сценам, потому что это жизненные истории, а жизнь разная. Зритель всматривается в персонажа, как в зеркало, видит модель отношений с миром, у него формируются ценности, даже при просмотре развлекательного контента. Комедии, мелодрамы помогают врачам, учителям, мамочкам в декрете отдохнуть, перезагрузиться. Фильмы ужасов редко несут глубокий смысл, но всегда идеализируют образ дьявола, стирают границы морали, дозволенного. Я не понимаю фильмы, где, например, одержимые агрессивные младенцы убивают какую-то нечисть. А это ведь классика хоррора! Еще я против праздника Хеллоуин — все это напоминает игру со спичками. Зачем начинать, других игр нет?
Я знаю актрис, которые, наоборот, мечтают сыграть что-нибудь бесовское, видят в этом смелость и красоту. Но я даже милое обращение к девушке «ведьмочка моя» не приветствую, так же против игровых гаданий — вот такие последствия христианского воспитания. В остальном соглашаюсь на очень разный материал, и это видно по моей фильмографии.
А мечтаю я о мотивирующих, просветительских и добрых сценариях. В истории нашей страны так много героев, красивых сюжетов! Очень редко снимают детское кино. И вот я жду хороших добрых историй.
Профессия актера — это всегда ожидание: проб, проектов, приглашения, начала съемок, премьеры, выхода на сцену. Когда я поступала в театральный институт, женщина из комиссии (она у нас потом вела историю зарубежного театра) взяла мои документы и сказала: «Вы попали в рабство — всю жизнь будете ждать».
— Театральный институт вы оканчивали в Екатеринбурге. Почему не поехали сразу после школы поступать в московский вуз?
— Я никогда не мечтала стать актрисой и думать в этом направлении начала поздно. Всю жизнь занималась танцами, хотя училась в физико-математическом классе. Бедные мои учителя! Зато я была на доске почета за свою активную жизненную позицию. Когда встал вопрос, кем же я хочу стать, мой руководитель в танцевальной школе сказала: «Алина, тебе надо в театральный, а не на хореографию». Идея мне понравилась, тем более что меня заверили: танцы там тоже будут. В театральном набиралось четыре курса: музкомедия, кукольный и два драматических. Меня не взяли никуда, кроме драматического на платное отделение. Позже перевели на бюджет, и в итоге я окончила институт с красным дипломом. На выпускном вечере педагог сказала моей маме: «Алине не нужно оставаться в Екатеринбурге, пусть едет в Москву». И мама тоже считала, что нужно ехать в столицу. Если даже что-то не сложится — не беда, всегда можно вернуться обратно. Важно попробовать, чтобы потом не ругать себя, не сожалеть об упущенных возможностях. Но я колебалась некоторое время, ведь преподаватели никогда не хвалили, не говорили, что какая-то мегаталантливая. Как оказалось, это был педагогический ход. Мотивировали делать «еще и немного больше». Эта закалка пригодилась потом в Москве.
Я рада, что училась в Екатеринбурге, у меня был прекрасный педагог Екатерина Григорьевна Царегородцева. Она дала хорошую актерскую школу. К тому же в Екатеринбурге отлично работают с речью. Я, когда поступила, свистела на все свистящие и шипящие, кроме того, как и у большинства, у меня был уральский говор. С ним в театральном институте в Екатеринбурге готовы работать, уже есть методика. А в Москве не стали бы заморачиваться при такой конкуренции, не взяли бы «по техническим причинам».
— Практически сразу после института вам удалось получить главную роль в большом проекте для Первого канала. Как вы сумели сделать актерскую карьеру в Москве, не имея здесь ни друзей, ни связей?
— В первый раз приехала в Москву сразу после института. Я прилетела вместе с однокурсниками, рассчитывая найти работу в столичном театре. У нас был смешной отрывок из пьесы «Русалочка», я изображала рыбу, выпучив глаза и втянув щеки. Сейчас я не понимаю, почему мы считали, что это здорово.
Мы обзванивали все театры Москвы и Подмосковья. Почти везде нам говорили, что все ушли на каникулы, но в парочке театров мы все же показались. Но нас не взяли. Я помню, как звонила и спрашивала:
— Ну что, вы подумали?
И слышала в ответ:
— Извините, но все-таки в этом году у нас набор уже прошел.
Я согласна, что это все было очень опрометчиво и глупо — какой смысл был приезжать летом, когда все показы весной?
Поняв, что с театрами не пошло, я переключилась на поиски работы в кино. Каждое утро наряжалась и отправлялась по актерским агентствам. Выглядело это тоже глупо, потому что я шла к секретарю, который, по сути, просто принимает фотографии. Но я хотела, чтобы меня запомнили. И в конце концов это сработало: стали приглашать на пробы. Мне говорили потом: «Алин, ты единственная такая приходила, видно было, что всю ночь спала на бигудях». Еще повезло с фотографиями. Дело в том, что тогда никто не учил, какими они должны быть, но требовали строго хедшоты, а выпускники и слова такого не знали. Все фотографировались в кокошниках или в костюме медведя — казалось, надо быть в образе. А у меня был друг фотограф, и еще на втором курсе он предложил: «Давай просто пофоткаемся в белой рубашке на нейтральном фоне». И спустя два года это оказалось именно то, что нужно.
В итоге я снялась в паре эпизодов, но была вынуждена вернуться в Екатеринбург — ведь мне негде было жить. Но не сдалась. Периодически прилетала на пробы в Москву и в этот же день улетала, потому что негде было ночевать. Помню, стою на Пушкинской площади, только что была на пробах в сериал «Деффчонки», и понимаю, что сразу нельзя спрашивать, подошла я или нет. Ответ может прийти через месяц, а то и через полгода, но мне же нужно понимать: уезжать или нет, не понадоблюсь ли я завтра вновь, а сказать правду не могла, потому что иногородних невыгодно снимать (нужно оплачивать перелеты, жилье). Поэтому я всем говорила, что живу в Москве. И вот стою на площади и думаю: «Прошло уже четыре часа с момента проб. Может, они что-то уже обсудили?» Звоню: «Скажите, есть ли какое-нибудь решение по мне? А если позвоню через два часа — будет информация?» У кастинг-директора был шок от моей наглости. В общем, с «Деффчонками» не сложилось.
— И вы снова вернулись в родной город?
— Да. И продолжила летать на пробы в Москву. А потом меня утвердили в сериал «След» сыграть в эпизоде, причем сказали, что пробы не нужны, меня берут, но ждут уже завтра на студии.
Мчусь в аэропорт. Звонок: «Добрый вечер, проект «Обручальное кольцо». Мы вас поздравляем, вас утвердили на роль, завтра подъезжайте». Туда на пробы я ходила еще летом, когда жила в Москве, уже и забыла об этой роли. И вот я лечу в самолете и радуюсь, что у меня сначала будет «След», а потом «Обручальное кольцо». Как и планировалось, сразу еду подписывать контракт на три съемочных дня в «Следе». Потом — в «Обручальном кольце», где продюсеры недоуменно спрашивают:
— Какой «След»? Подождите, у вас главная роль, Первый канал, двадцать съемочных дней в месяц. Вы не можете сейчас в «Следе» сниматься.
Я отвечаю:
— Извините, не могу. У меня завтра «След». Три съемочных дня. Уже заключен договор, не могу их подвести.
Когда сказали, сколько стоит съемочный день, и я умножила эту сумму на двадцать, чуть не упала. Они поняли, что я потрясена:
— Ладно, не волнуйтесь, сами разрулим, — позвонили и обо всем договорились.
Вот он, тот самый момент, счастливый билет в моих руках, мне бы начать прыгать от радости, а я — в слезы. До сих пор не могу объяснить, что тогда со мной было: и переизбыток чувств, и то, что все пошло не по плану. Я не сразу осознала, что на меня свалилось огромное счастье и случилось именно то, чего я ждала: съемки в главной роли! У меня с собой была только маленькая сумочка, в ней помада и запасная майка. Продюсеры отпустили домой за вещами только спустя две недели. В Екатеринбурге пробыла полдня, собрала чемодан и умчалась обратно. Вот такой быстрый переезд.
Съемки сериала — это лучший тренинг для вчерашней студентки. В день 25 тысяч сцен, куча текста, много технических задач, работать надо сразу на три камеры. И все это — в темпе. В институте, к сожалению, не учат работе с камерой, специфике кино. Да и в кино нет возможности посидеть, поразбирать роль. У актера в таком сериале 15 минут на сцену: текст быстро прогнали, вышли, сыграли. Вначале я не справлялась. Пробы у меня были прекрасные, именно поэтому меня сразу и утвердили. Но на съемочной площадке случился ступор. В первый день нужно было сыграть сцену со слезами. Я пытаюсь — и ни слезинки! Улыбнуться органично не могу, сказать текст не могу, встаю спиной к камере, не понимаю, что такое свет, перекрываю свет партнеру... Так что первые два месяца режиссер ходил мимо меня и ворчал: «Какой кошмар, какой ужас». Жаловался продюсеру: «Я не знаю, что с ней делать». Но через два месяца расцвела, сориентировалась, подучилась, раскрепостилась, и у меня стало получаться. .
— Алина, какие проект или роль вы могли бы выделить из своей достаточно хорошей фильмографии?
— Я люблю фильм «Отчий берег». Его обожают зрители, он напоминает «Вечный зов», это историческая сага. Его снимали пять лет назад, но я до сих пор получаю, практически ежедневно, отзывы. Роль Аленки очень противоречивая, героиня творит ужасные поступки, но мы ее все равно любим. Очень верно использованы мои данные, психотип.
Есть и другая долгожданная премьера — детективный исторический сериал «Формула преступления». Вновь много положительных отзывов. Ради этой работы я переехала жить в Питер. И это были девять месяцев абсолютного счастья! Анастасия — следователь, приехала из Парижа, талантливая, умная, мечтает о работе по призванию, но сталкивается с предвзятым отношением. Конечно, уже были подобные фильмы, но у «Формулы...» точно есть свое индивидуальное обаяние. В нем и интрига детектива, и юмор, и любовь — все в красивейших костюмах и декорациях города-музея Санкт-Петербурга. Работала команда больших профессионалов, там нескучный сюжет и точный кастинг актеров.
— С кем из партнеров понравилось работать?
— Могу выделить Сергея Маковецкого. Мы познакомились на съемках фильма «Подкидыш». Снимали меня крупным планом, а он подыгрывал за кадром. И в какой-то момент я забыла, что играю, а просто смотрела на него, как в театре. Мне говорят:
— Алина, реплика, реплика.
— А? — я смотрела на него и любовалась.
В «Формуле преступления» я познакомилась с талантливым ярким молодым актером Андреем Горбачевым. Он очень харизматичный, с невероятным обаянием, с голубыми глазами, с правильным мужским посылом. Он такой, что-то между Филатовым и Мироновым. У нас сейчас подобных героев мало, их почему-то продюсеры не выбирают на главные роли. И мне, конечно, с ним было очень интересно работать, я очень многому у него научилась. У актеров, которые в основном работают в театрах, есть что перенять, потому что они находятся в постоянном тренинге.
— Вы играете в антрепризных спектаклях «Телохранительница» и «Пиковая дама», а служить в театре, быть частью труппы не хотелось?
— Ответ на подобный вопрос всегда лежит на поверхности: если предложений нет, значит, ты для этого недостаточно много сделал. Меня так же спрашивали: «Почему вы не поехали в Голливуд?» Лет пять назад я активно занималась своим продвижением в американское кино, показывалась в театры, но, видимо, недостаточно хорошо, раз я еще не там.
— Что важно иметь актеру, чтобы добиться успеха?
— Искреннее желание, упорство, упрямство. Мы видим примеры, когда не самый одаренный актер добивается больших высот благодаря упорству и терпению. И это не только про «стучать во все двери», но и про постоянно учиться и совершенствоваться.
— Родители, наверное, гордятся вами...
— Мама не смотрит фильмы, в которых я снималась: не может отделить меня от моего персонажа. Я на экране плачу, и она плачет. Ей больно за меня. Это началось еще со времен театрального института, со спектакля «Таня» по пьесе Арбузова. В одной из сцен у моей героини умирает ребенок. В общем, после антракта мама ушла, не выдержала. Прошли годы, прежде чем она снова попыталась что-то с моим участием посмотреть. Ей подружки рассказали, что у меня хорошая роль в сериале, она нашла его в интернете, стала смотреть... И первым делом мою героиню убили ракеткой: труп, кровь... После чего действие перенеслось в прошлое, раскрывалась история, как девушка оказалась в такой ситуации. Но мама этого всего уже не видела, ей хватило сцены убийства.
Единственной историей, которую она досмотрела до конца, стали «Защитники». И только потому, что это боевик, я там супергероиня и мочу врагов направо и налево. Работать было интересно. Восемьдесят процентов съемок проходило на хромакее. Перед этим актеры три месяца готовились, набирали необходимую физическую форму. У меня тренировки занимали шесть часов в день. Кроме этого пришлось сесть на низкоуглеводную диету, чтобы «подсушиться», создать мышечный рельеф. Никогда не забуду, как однажды приехала на тренировку и не было сил выйти из машины — сидела и плакала.
— В одном интервью сказали, что вы «долюбленный» ребенок, что родители дали вам достаточно любви и нежности, чтобы во взрослой жизни чувствовать себя уверенно. Как вас воспитывали?
— У меня есть знакомая — психотерапевт. Она часто предлагала: «Садись, мы с тобой поработаем. Посмотрим по самооценке, по эмоциональному портрету, какие травмы есть». Однажды я согласилась. В результате самооценка нормальная, травм нет. Наверное, это потому, что я действительно «долюбленная». Родители меня очень любят.
Мама и папа развелись, когда мне было шесть лет. Я помню, как папа уходил, со всеми вытекающими последствиями. Но моя мама каким-то неведомым для меня образом, без психологов и умных книжек на полках, не совершила ни одной ошибки. Я никогда ничего плохого не слышала про своего отца, мне давали столько времени общаться с папой, сколько я хотела. И когда появился отчим, меня никто не заставлял называть его папой, я его всю жизнь зову по имени.
Меня никогда не били, не ставили в угол. Максимум, чем мама меня наказывала, это домашний арест. Когда в переходном возрасте я вытворяла какие-то вертуля, мама лишала меня возможности выходить на улицу. Во всех сложных ситуациях со мной разговаривали, старались все объяснить. А тогда говорить с детьми на равных было не принято. Меня научили думать, анализировать, взвешивать перед тем, как что-то сделать.
Мой сын ласковый и нежный парень, все понимает и быстро обучается. И такого ребенка невозможно бить, ругать, наказывать. В нашем доме принято все объяснять, нельзя просто сказать нет. Нужно объяснить, почему нельзя: «Нет, тебя ударит током», «Нет, это не твоя вещь». Это, конечно, утомляет, но зато работает на перспективу. Сын в этом плане смышленый парень, все запоминает, а потом еще всем остальным расскажет, почему это — нет. Мы за уважение к чувствам, эмоциям, одного «проплакаться» не оставляем. Но мы также выступаем за наличие границ и правил. И они не меняются ни при каких обстоятельствах.
Есть правило «первого слова». Если один из взрослых в моменте что-то разрешил или запретил, пообещал мультик после обеда, а второй не согласен, то мы уже не меняем правило перед ребенком, не подвергаем сомнению авторитет друг друга. Также есть правило «позиция взрослого». Ты всегда остаешься взрослым, даже когда ребенок неуправляем, в истерике. Деструктивно скатываться в его состояние и тоже начинать орать, раздражаться в нашей семье недопустимо.
А еще у нас была няня, которая «наказывала» предметы, об которые ударился сын, била шкаф: «ай-ай», есть такая методика перекладывания ответственности, но я ее не поощряю. Другую няню просила не манипулировать через стресс: «Я обижусь, я заберу твою игрушку, я уйду одна в твоей куртке гулять», а переключать внимание через интерес: «Смотри, там синяя птица, пойдем гулять».
Бегать, экспериментировать у нас можно и нужно, взрослый должен создать безопасную атмосферу, а не пытаться остановить малыша. Кричать можно, но если в доме никто не спит. Драться — только с папой, кидать мяч — только в стену.
Но сколько книжек ни читай, мы все повторяем за своими родителями по инерции. Ты автоматически делаешь так, как поступали взрослые в твоем детстве, в твоей семье. Я читаю много литературы по воспитанию детей, но по факту поступаю так же, как делала моя мама.
— Говорят, что старший ребенок проходит через все родительские эксперименты. А с младшими уже все по-другому: делаешь так, как удобно.
— Как говорит моя мама, когда я родилась, меня учили «плавать раньше, чем ходить» — развивали с самого рождения, по всем кружкам пронесло. (Улыбается.) А с младшим братом было все просто: пусть лежит и отдыхает.
— Как вы восприняли рождение брата? Вам на тот момент было 11 лет, и появление нового члена семьи могло не понравиться.
— В 11—12 лет почти в каждой девочке просыпаются первые материнские чувства: мне очень хотелось о ком-то заботиться. Обычно в таком возрасте хотят кошечку, собачку, а у меня был брат. Я просто с ним нянчилась, заботилась, мне было интересно. Мама работала, а я после школы сидела с Мишкой. Он меня даже мамой называл.
А еще я мечтала о старшем брате. Так и случилось. У отчима были дети от первого брака — Катя и Ваня. Они жили в другом городе со своей мамой, но приезжали в гости. Мы быстро подружились. Катя старше всего на два года, Ваня — мой ровесник. Когда мне было пятнадцать, сводная сестра приехала в Екатеринбург поступать в институт. А Ваня приехал, чтобы учиться в хорошей школе и подготовиться к поступлению в вуз. Мы начали жить все вместе. Даже приняли участие в конкурсе многодетных семей и были признаны лучшей семьей года в регионе! Так наша семья, в которой росла я, единственный и неповторимый ребенок, за очень короткий срок превратилась в многодетную.
— Вы сами хотели бы быть многодетной мамой?
— Пока я не планирую больше детей. Сейчас нам и так очень весело. Тем более у меня комплект собрался — мальчик и девочка.
— Алина, вы замужем. Но про вашего мужа нет совершенно никакой информации. Почему?
— Он не секретный олигарх, и у него нет другой семьи. Он такой же творческий человек, как и я, работаем в одной сфере. Большой тайны не делаем, но и не создаем из этого инфоповод. Все максимально прозаично: он не хочет излишнего внимания. Я уважаю его желание. Он прекрасный отец и муж. И работает, и гвозди отлично забивает. Очень любит детей, но не любит шумиху и сплетни. Невелика беда, пусть будет хоть один недостаток. (Улыбается.)
Подпишись на наш канал в Telegram