Это ведь моя жизнь и мои ошибки. Я считаю, что мои родители очень мудрые люди. Как-никак давать человеку ошибаться, не вмешиваться, не запрещать — это очень тяжело. Ведь если посмотреть здраво — поступила в хороший театральный вуз на бюджет. Об этом миллионы мечтают. А потом просто забираешь документы, потому что тебе там некомфортно. Не все это понимают и принимают. Другие бы сказали: «Нравится — не нравится, давай учись, раз поступила». Но мои родители так не сделали.
— Мила, интересно, а как вы смотрите сериал или фильм с вашим участием, когда он выходит на экраны: одна, с семьей или друзьями? Зажмурившись или спокойно, оценивая свою работу?
— По-разному. На самом деле все зависит от проекта. Я уже на съемках чувствую, каким будет результат. И всегда мои ожидания оправдывались. Ни разу еще не было ситуации, когда, например, на съемочной площадке я думала: «Вау, получится классно!», а потом смотрела и удивлялась кошмару на экране. Ну, и наоборот. Вот сериал «Плейлист волонтера», который недавно вышел в онлайн-кинотеатре Оkko, я смотрю вместе с друзьями. Мне не стыдно за мою работу, более того, я горда, что снималась в этом проекте. У нас была потрясающая команда. А вот некоторые картины я смотрела одна, как вы сказали, зажмурившись, сквозь пальцы. (Улыбается.)
Не всегда есть гарантии, что получится успешный проект. Должно все сойтись: игра актеров, работа режиссера и оператора, хороший сценарий, грамотный монтаж. Даже у известных талантливых актеров бывают неудачные роли. И часто артисты начинают заниматься самокопанием. В одном интервью Никита Ефремов сказал, что нет никакого смысла рефлексировать, потому что на съемочной площадке у тебя не было задачи сыграть плохо. Наоборот, на тот момент ты все сделал по максимуму, настолько хорошо, насколько мог. А если по итогу тебе не нравится твоя игра, то совершенствуй навыки на специальных актерских курсах, работай над речью, записывай самопробы. Одним словом — работай над собой, а не страдай.
— Как воспринимаете критику?
— Самый лучший для себя критик — это я сама. В целом я понимаю, хорошо или плохо. И когда друзья что-то мне говорят, для меня это не новость. Они подбирают правильные слова и деликатно артикулируют то, что я и сама знаю. Просто отмечаю для себя: значит, не я одна это вижу. Меня это не обижает, ведь мы открыты к диалогу. Нет такого, что мы говорим другу другу только комплименты, а все остальное нам скажут враги. Я бы даже это критикой не назвала, они просто высказывают свое мнение.
А еще я заметила такую вещь: если мне что-то по-настоящему нравится, то меня вообще ничего не расстроит, никакой негативный отзыв. Но если мне не нравится, то ни один комплимент не изменит моего мнения. Я буду думать: «Ну понятно, это все говорится для того, чтобы меня утешить, а я же вижу, что это плохо». Я доверяю своему вкусу.
— Сериал «Плейлист волонтера» снят по одноименной книге Мршавко Штапича. Это фильм про поисково-спасательный отряд, занимающийся поиском пропавших без вести людей. Я знаю, что вы тщательно готовились к роли: прошли курс при поисково-спасательном отряде и приняли участие в реальных поисках...
— Помимо сценария я прочитала книгу Мршавко Штапича. Она помогла мне лучше понять мою героиню, да и в целом «поисковый мир». А после утверждения на роль Куклы я записалась на обучающие курсы для волонтеров-новичков при поисково-спасательном отряде «ЛизаАлерт». Там нам объяснили, как работать с компасом, навигатором, рацией, как правильно собираться на поиск, правила общения в радиоэфире: как откликаться на позывные и передавать информацию, какие существуют кодовые слова. Потом я пошла на семинар, который проходил в помещении, а не в лесу. Там нам рассказали про особенности работы поисковой группы. Оказывается, многие люди приходят на поиск один-два раза, так как думают, что сразу найдут пропавшего человека и станут героями. В итоге, когда пропавшего находит кто-то другой, возникают мысли: «Ну а какой смысл в том, что я пришел? Я искал, а человека нашли вообще в другой стороне». Но если бы его не искали в этой стороне, то люди бы не пошли в другую и не нашли бы его там. В поисково-спасательном отряде каждый человек важен.
Я очень хотела попасть на настоящий поиск до начала съемок, но сильно травмировала колено. Поиски шли в лесу, а там бурелом, болота. Я понимала, что со своей ногой этот путь не осилю. Было обидно и грустно. И вдруг в 12 ночи приходит сообщение, что в центре города пропал дедушка с деменцией. Координатор сказала, что на поиски пришло всего три человека. На обучающем курсе нам рассказывали, что на поиск в городе приходит мало людей, потому что практически нет шансов найти человека, так как он может зайти в подъезд, в магазин, залезть в подвал, сесть в автобус... В лесу, несмотря на то что он темнее и холоднее, найти человека проще, чем в многомиллионном городе. Пропавший просто идет по прямой, и все — у него нет возможности сесть в метро и уехать в другой конец города.
И я отправилась в центр искать дедушку. Мы ходили с фонариками по дворам, заглядывали в подъезды, подходили к людям — и так до шести утра. Той ночью мы его не нашли, и я уезжала домой очень подавленная.
Мне было интересно отслеживать свои эмоции. Вначале испытывала ощущение, как будто бы участвую в квесте: была уверена в том, что сейчас быстро найду дедушку. Нам на курсах как раз про это и говорили — желание предстать героем. Через четыре часа поймала себя на мысли, что хожу как зомби в компьютерной игре и просто закрываю все квадраты, которые мне надо пройти. В какой-то момент пришло осознание: пропал человек, и есть родственники, которые переживают и плачут. Я поехала домой с ощущением собственного провала. Помню свои мысли: хоть бы он нашелся, только бы он был жив. И когда наутро мне сообщили, что дедушка найден, была на седьмом небе от счастья. Весь этот день я улыбалась, как будто у меня был праздник.
— После такой подготовки к роли вы могли своими знаниями делиться с коллегами...
— На площадке присутствовал консультант Евгений, он поисковик. Надеюсь, что у настоящих волонтеров не будет вопросов к реалистичности и правдоподобности происходящего на экране, потому что Евгений нам правильно раскладывал в кадре все поисковые атрибуты. Ну и конечно, нас учили, как оказывать первую помощь. Важно знать, как правильно поднимать человека на носилки, как держать пострадавшему голову, что нужно первым делом осматривать, куда нажимать. Мы заранее приходили на площадку, проходили все сцены с Евгением, чтобы были все правила соблюдены.
— Иван Янковский играл главного героя Штапича. Между вашими персонажами завязываются романтические отношения. Как работалось с Иваном?
— С Ваней мы сразу нашли общий язык, быстро подружились. Мы были на одной волне, у нас с ним одинаковое чувство юмора. Бывает, что люди притираются, а бывает, что звучит шутка, люди встречаются глазами и понимают: о да! Несмотря на мрачность темы, тяжелые съемки — в болотах, в лесах, под дождем, в мороз, мы с Ваней постоянно смеялись между дублями.
Ваня классный партнер, мы «цеплялись» друг за друга, и играть парные сцены было одно удовольствие. Если не получался дубль, я чувствовала поддержку с его стороны, а он, уверена, от меня. Я с удовольствием еще с ним поработала бы в будущих проектах.
— Мила, в одном интервью вы сказали, что выделяете этот проект из всех. Почему?
— Во-первых, история о поисковой группе мне показалась интересной и новой. Она рассказана очень человечно, без излишнего вычурного геройства и бесстрашия. В основе обычные люди — у всех них свои проблемы, радости, зависимости, разбитые сердца, и у каждого своя мотивация: уйти от собственных трудностей и почувствовать себя нужным. Хочу сказать, что те, кто ходят на поиски, — настоящие герои. Они разыскивают незнакомых людей после тяжелого рабочего дня, в свои отпуска и выходные, и делают это абсолютно бесплатно. Во-вторых, мне понравилась моя роль. В какой-то момент стало уже неинтересно играть подростков. (Улыбается.) В сериале «Трудные подростки» я играю наркозависимую девочку. В «Фандорине. Азазель» моей героине всего 17 лет. В других эпизодических ролях я тоже играла молодых девушек. Мне 26 лет. Я чувствую, что выросла из таких ролей. А этот персонаж мне показался взрослым, довольно самодостаточным.
Еще, пожалуй, выделю один проект — сказку «По щучьему велению», которая выйдет осенью. Я играю волшебную Щуку, которая без своей шкурки предстает в роли девушки Василисы. А моего партнера Емелю играет Никита Кологривый. Интересно, что щуку рисовали, используя мою мимику. Я приезжала на площадку, и записывали все мои эмоции: взгляд наверх, взгляд вправо, влево, вниз, одной щекой улыбаюсь, другой щекой улыбаюсь, улыбаюсь без зубов, улыбаюсь с зубами и так далее. Они использовали мои микродвижения, чтобы мимика Щуки была похожа на мою. И голос у нее, соответственно, мой — я и на площадке отыгрывала за Щуку, и приезжала отдельно на озвучивание. Жду с нетерпением выхода картины, хочется посмотреть, как в итоге все получилось.
— А вы всегда тщательно готовитесь к ролям?
— Стараюсь. В институте нам говорили, что актер — это вор. Он наблюдает и запоминает, а в нужный момент использует. Все же по-разному реагируют. Например, сцена, где герою по телефону сообщают о смерти близкого. И тут может быть сотня реакций: один сразу плачет, другой может долго молчать, третий начинает смеяться, четвертый кладет трубку и продолжает резать петрушку на кухне. У всех абсолютно по-разному реагирует организм, и иногда очень важно подсмотреть и в жизни, и в кино, когда крутые актеры классно играют. Я часто записываю у себя в заметках свои наблюдения: ситуация — реакция.
А еще у актеров есть уникальная возможность прожить разные жизни. Мы получаем как бы чужой и в то же время свой опыт. Например, твоя героиня провинилась, и это привело к плачевному результату. Твой мозг зафиксировал: так делать не стоит. Или, наоборот, персонаж сделал очень доброе дело и взамен приобрел счастье.
— Какую вашу киноработу вы можете назвать знаковой, после которой вас начали узнавать и приглашать в другие проекты?
— Сериал «Трудные подростки» — это моя отправная точка в карьере. И он мне очень дорог. Скоро будем снимать пятый, завершающий сезон.
Мы были одни из первых, кто показал подростков живыми. Они курят, пьют, матерятся, дерутся, воруют, но при этом умеют по-настоящему любить и дружить. Также я благодарна сериалу за помощь подросткам: в первых сезонах перед началом серии был указан номер горячей линии, куда можно было позвонить, если у человека проблемы с наркотиками, алкоголем, буллингом. Продюсеры рассказывали, что телефон разрывался от анонимных звонков. Сериал получил много наград, в том числе как лучший социальный проект.
— Помните, на что потратили свой первый гонорар?
— Да, первый гонорар в «Трудных подростках» я потратила на капы, чтобы выпрямить зубы. А самый первый гонорар я получила в 13 лет, снявшись в эпизоде. Я заработала пять тысяч рублей и купила себе что-то из одежды.
— Есть роли, на которые вы никогда не согласились бы? Может, что-то связанное с нечистой силой?
— Сыграть ведьму — это же вообще подарок для любой актрисы, как мне кажется. На самом деле, мне ни разу не предлагали играть антагонистов. Я бы с удовольствием сыграла и ведьму, и социально неустойчивую женщину, и любого другого человека с неординарным мышлением. Я только таких ролей и жду.
— Но вы от многих ролей отказываетесь...
— Не хочу брать количеством. От многих проектов отказываюсь, потому что они мне не нравятся. У меня нет цели заработать все деньги мира и получить роли во всех фильмах. Я не хочу сниматься в том, что не хочу смотреть сама.
Долгое время у меня был протест по отношению к жанру комедии. Мне не хотелось в ней сниматься, потому что все, что мне предлагали, было несмешно, тупо, глупо, пошло. Но в последнее время я перестала быть настолько категоричной и соглашаюсь на пробы.
— Мила, а кто был тем человеком, который отметил ваши актерские способности?
— Мой педагог в театральной студии Таисия Федоровна Посохова. Я ходила в студию с первого класса, но серьезно к этому не относилась. Мы все вместе получали удовольствие от процесса. А потом к нам пришел парень, который хотел поступать в театральный вуз. Ему посоветовали позаниматься в нашей студии, чтобы подготовить программу. В итоге он поступил. Мы с ним подружились. А потом я, девятиклассница, ездила к нему в институт на показы.
Мне очень понравилась театральная студенческая жизнь, ребята, атмосфера и, конечно, сами показы. И тогда я всерьез увлеклась театром, стала ходить на спектакли, знакомилась с разными актерами. У меня как будто открылись глаза, я стала думать о профессии актера, о поступлении в театральный вуз.
Потом я подошла к Таисии Федоровне и сказала, что собираюсь поступать в театральный институт. Надо отметить, что больших ролей в студии мне не давали, я в основном играла в массовке. Я была просто яркой девочкой. Педагог очень удивилась моим словам. А потом я прочитала стихотворение и увидела, что ей понравилось.
Мы репетировали спектакль «Город дураков». И почему-то ушел актер с роли Шута. Таисия Федоровна предложила попробовать меня на эту роль. Это был шок для всех, потому что Шут — это характерный яркий персонаж. Он взаимодействует со всеми героями спектакля, шутит над зрителями, над королем. В итоге эта роль у меня очень хорошо получилась. Я почувствовала в себе предрасположенность к комедии: да, я смешная и не боюсь этого. Мой педагог меня поддерживала, хвалила и вселила уверенность, что я все могу. Это был важный этап для меня, так как появилась некоторая уверенность в себе, которая сильно меня зарядила на дальнейшие шаги в профессии. С тех пор я получала только большие роли в спектаклях.
— Знаю, что вы мечтали поступить в Школу-студию МХАТ...
— Да, я очень хотела учиться именно в Школе-студии МХАТ. И у меня не было никаких сомнений, что я поступлю. В тот год курс набирал Игорь Яковлевич Золотовицкий. Он выпустил потрясающий курс. И я хотела попасть именно в его мастерскую. Но, к сожалению, слетела на третьем туре. Восприняла это как трагедию! Я просто не могла в это поверить, потому что в моей голове был совершенно другой исход. Уже был июль, во многих вузах завершались прослушивания и начинался финальный этап — конкурс. Щепкинское училище было единственным местом, где еще шло прослушивание. И я довольно легко поступила на курс Бориса Клюева. Но от своей мечты — учиться в Школе-студии МХАТ — не отказалась. Я знала, что буду снова поступать туда в следующем году.
— И поступили?
— Да! Поступила на курс Дмитрия Брусникина в Школу-студию. Но быстро поняла, что нахожусь не на своем месте, мне было некомфортно. У нас была прекрасная мастерская, но я в ней чувствовала себя странно. И оттого что мне было дискомфортно, я стала пропускать занятия, без особого желания выполняла задания. В общем, мои глаза не горели, и я стала сдавать позиции. В конце года у нас были индивидуальные беседы с мастером, на которых мы обсуждали итоговую оценку, в каких-то случаях решался вопрос либо об отчислении, либо о получении второго шанса. Дмитрий Владимирович не дал мне второго шанса, и меня отчислили. Как же я рыдала! Меня отчислили из Школы-студии МХАТ с бюджетного отделения! Но несмотря на это, у меня была какая-то внутренняя уверенность, что впереди только лучшее.
— У вас был план?
— Я хотела поступить на курс к Константину Аркадьевичу Райкину в Высшую школу сценических искусств. Но он набирал курс только через год. И я решила подождать и потратить это время с пользой: посниматься, познакомиться с людьми из сферы кино, обзавестись связями, чтобы потом четыре года спокойно учиться. Я очень много снималась в рекламе, в коротких метрах у студентов. И на следующий год поступила к Константину Аркадьевичу Райкину. Считаю, мне стоило пройти такой путь для того, чтобы в итоге оказаться в этой мастерской. Учиться было сложно, но мне это по-настоящему нравилось. Я попала в такую атмосферу, в которой педагоги были заинтересованы в нас и позволяли нам ошибаться.
От всех трех мастерских у меня остались самые яркие воспоминания. Я ведь училась в физико-математическом лицее, мне было не очень интересно. А тут я поступила, и появились предметы — актерское мастерство, речь, танец, вокал, сценическое движение. Это было прекрасное время.
— Как родители реагировали на ваши решения?
— Родители меня поддержали. Они люди нетворческих профессий, но мне не нужно было им что-то доказывать. Их вера в меня очень помогала.
Оглядываясь назад, думаю, что я сейчас поступила бы точно так же. Мне кажется, что человек может все, просто иногда общество как мешает, так и помогает. И в тот момент мне никто не мешал. Если бы вокруг все говорили: «Это опасно, может, не стоит снова поступать...» — то ничего не получилось бы. А я никому и не говорила. У меня есть такое наблюдение: пока еще не сделала, лучше не рассказывать, а то может сорваться. Из-за того, что я молчала и делала все сама, у меня копилась какая-то внутренняя уверенность, что я все делаю как надо.
Мне кажется, это правильно. Это ведь моя жизнь и мои ошибки. Я считаю, что мои родители очень мудрые люди. Как-никак давать человеку ошибаться, не вмешиваться, не запрещать — это очень тяжело. Ведь если посмотреть здраво — поступила в хороший театральный вуз на бюджет. Об этом миллионы мечтают. А потом просто забираешь документы, потому что тебе там некомфортно. Не все это понимают и принимают. Другие бы сказали: «Нравится — не нравится, давай учись, раз поступила». Но мои родители так не сделали.
— Родители, наверное, вами гордятся?
— Да. Мама за всем следит, в курсе всех событий. А папа — мой фанат номер один. Он мне постоянно говорит: «Смотрел твои спектакли, сравниваю тебя с другими, но все равно ты — лучше всех!» А недавно после премьеры сказал:
— Ну какая ты красивая! Вот только одного не хватает, знаешь чего?
Я спрашиваю:
— Чего?
— Короны! Смотрю на тебя и корону представляю!
Я постоянно смеюсь. Это так искренне, наивно, мило.
— Многие после окончания театрального вуза мечтают попасть в труппу театра...
— Нет, я не хотела числиться в труппе, это сильная зависимость. Я — человек свободолюбивый. Мне хочется, чтобы с театром было так же, как с кино, и я могла бы сказать: «Спасибо, но эта роль мне неинтересна».
И для меня было большим счастьем, когда пригласили в Театр Наций. Работать там было моей мечтой, потому что в нем нет труппы, а все актеры приглашены на определенные проекты.
Когда еще училась в театральном институте, я играла главную роль Липочки в спектакле «Свои люди — сочтемся». На один из показов я пригласила режиссера Олега Долина, с которым мы лично не были знакомы, но были друзьями в социальных сетях. Он пришел, посмотрел, и так совпало, что именно в этот период Олег искал актрису на ввод в спектакль «Снегурочка», который был поставлен в Новом пространстве Театра Наций. И меня позвали на кастинг, который я успешно прошла и получила роль Купавы. За месяц я выучила текст и мизансценический рисунок по видео. Было шесть очных репетиций, на которых прекрасные партнеры помогли в легкой и веселой атмосфере ввестись в спектакль. Через год Олег Долин ввел меня в другой свой спектакль «Лекарь поневоле» на роль кормилицы.
Сейчас я репетирую в Театре Наций в новом спектакле режиссера Данила Чащина по пьесе Анны Козловой «Последнее лето». У нас потрясающий актерский состав и очень позитивная атмосфера. Премьера ожидается в сентябре.
— Мила, как вы относитесь к пробам?
— Я не держусь за роли, поэтому мне легко ходить на пробы. Если роль моя — она мне достанется, если нет, то как бы я ни билась, как бы из кожи вон ни лезла, роль все равно от меня уйдет в последнюю секунду, либо я ее сыграю плохо. Я верю, что Вселенная изобильна и все, что ты хочешь, уже у тебя есть, надо просто сделать определенные шаги.
— В «Трудных подростках» вы снимались вместе со своим молодым человеком Святославом Рогожаном. Это был ваш первый совместный проект?
— Да. Примечательно, что нам пришли пробы из разных источников, у каждого был свой путь прохождения кастинга. Когда нас утвердили обоих, мы были счастливы: это так круто, когда одинаковый старт. Но мы еще не знали, какой успех ждет этот сериал. С тех пор каждое лето у нас со Святом стабильно были совместные съемки в «Подростках». А еще мы оба сыграли в сериале «Фандорин. Азазель».
— Как развивался ваш роман?
— Мы вместе учились в мастерской Константина Райкина. Первые два курса института почти не общались. А под конец второго стали репетировать совместный отрывок. Мы как будто в первый раз увидели друг друга, влюбились, начали встречаться. А через месяц нас утвердили в «Трудные подростки». И у нас все как-то завертелось с ураганной скоростью.
— Нет между вами соперничества?
— Нет. То, что мы оба актеры, это только плюс. Мы с ним все обсуждаем, помогаем друг другу записывать пробы, разбираем вместе тексты. А еще Святу не надо объяснять, почему в кадре я целуюсь с другим. У него тоже был такой опыт, и он все прекрасно понимает.
— Как вы думаете, с вами легко общаться?
— Думаю, да. Единственно, я всегда говорю, если мне что-то или кто-то не нравится. Но у меня нет задачи обидеть. Я могу, например, высказать свое мнение относительно костюма моей героини, если понимаю, что он не подходит. Ну, не могу смириться с тем, что что-то идет не так. Я всегда высказывала свою точку зрения, никогда не могла смолчать. Но если все отлично складывается, все занимаются своим делом, работают профессионально, то я никогда не стану капризничать.
— Все ваши друзья — это люди из киноиндустрии?
— Да. Так получается, потому что я либо на съемках, либо на премьерах, либо в театре, либо меня зовут на тусовки, куда приходят люди из моей профессии. И, конечно, круг общения состоит в основном из киношников.
Недавно была на благотворительном аукционе Meet For Charity, на котором выставляют в качестве лота общение с публичной личностью. Собранные деньги направляются в разные благотворительные фонды. Там есть вариации этого общения: ужин, поход в театр или на съемочную площадку. И в качестве одного из лотов была встреча со мной в кафе. Честно говоря, я не думала, что кому-то это будет интересно. Но один миллионер заинтересовался. (Улыбается.) Оказалось, что он накануне посмотрел «Фандорин. Азазель», и ему понравилось. А меня он случайно увидел на этом аукционе и решил пообщаться. Мы разговаривали обо всем на свете. Как же мне понравились эти разговоры не о кино! С актерами, например, мы всегда об одном и том же говорим: пробы, утверждения и отказы, съемки. А тут у меня расширилось сознание. Он рассуждает не так, как мои друзья, у него все более объемно и глубоко. Мне кажется, что это встреча была важнее и полезнее больше для меня, чем для него. (Улыбается.)
— Мила, знаю, вы ходите к психологу. Зачем?
— Уверена, что нет людей, которым не нужен психолог. Была бы моя воля, я всех отправила бы на терапию. Актеров — так точно. (Улыбается.) Считаю, что все проблемы и тревоги нужно проработать со специалистом, чтобы они потом не мешали ни в жизни, ни в работе. Примерно год назад меня тревожил один серьезный вопрос. И я обратилась к психологу. Мы встречались два раза в неделю, и я стала чувствовать внутреннюю свободу и стабильность. Сейчас хожу по необходимости: чувствую, что сама не справляюсь, что мне нужны поддержка и сопровождение, — иду на сеанс.
К сожалению, в нашем обществе принято стесняться того, что ты обращаешься за помощью. Многие даже реагируют: «Зачем мне психолог? Я что, больной?» — потому как есть убеждение, что нормальные люди сами справляются со всеми проблемами. Но ведь признание того, что ты не супермен и не можешь все уладить сам, — это мысль взрослой зрелой личности, которой не нужно ничего никому доказывать. Но, к счастью, кажется, что к этой мысли приходит все большее число людей.
— Вы представляете свое будущее? Чем вы будете заниматься через десять лет?
— Я бы хотела снять свой фильм. Попробовать себя в качестве сценариста и режиссера. Чувствую, что у меня есть на это ресурсы: опыт, силы и большое желание создать что-то свое.
Грустно осознавать, что профессия актера очень зависимая. Ты буквально зависишь от всего: от режиссера, монтажа, съемочного процесса, от критики и так далее. Еще мне не нравится финансовая нестабильность. Все время ждать, когда позовут сниматься, — утомительно и грустно. Было бы идеально, чтобы актерская профессия была для меня как хобби: пригласили сниматься — здорово, нет — не проблема, займусь чем-нибудь другим. Не хочу быть ограниченной одной профессией. Возможно все, главное все делать хорошо и талантливо.
Подпишись на наш канал в Telegram