«Дети жестокие, но очень справедливые люди. С ними нельзя сюсюкать. С ними нужно говорить, все объяснять, аргументировать, как со взрослыми, пусть даже порой в достаточно строгой форме. Они это обязательно оценят и еще сто раз скажут спасибо. Если ребенок чувствует ложь, что его обманывают — все, пощады не жди! Дети как никто моментально распознают фальшь. Благодарю Бога, что он дал мне дар — способность разговаривать на одном языке и с 7-летней, и с 15-летней, и с 27-летней».
— Ирина Александровна, позвольте поздравить вас с очередным успехом, на сей раз на литературном поприще. Вы выпустили изумительную книгу воспоминаний. Обычно известные люди пишут автобиографии, чтобы приукрасить свою жизнь, вы же откровенно рассказали обо всем — и о себе, и о своей любви, и о своих детях. Название, правда, странноватое: «Я — никто...».
— Понимаете, я это чувствую и всегда об этом говорю: мы лишь проводники тех идей, которые Всевышний вкладывает в нас. Все идет только оттуда, сверху. Пророк Магомет, написавший Коран, был неграмотным человеком. Разве он мог это сделать самостоятельно, как? То, о чем я говорю, касается любого гения — и Чайковского, и Пушкина, и великого Эйнштейна, у каждого своя стезя.
Моя стезя — линейный тренер по художественной гимнастике, я вижу те вещи, которые не видят другие. Мне это дано. И пока мне это дано, я должна это отрабатывать. При этом прекрасно понимаю, что я — всего лишь проводник тех идей, мыслей, которые мне даются, которые ниспосланы мне сверху. Да, я придумываю номера, ставлю программы, нахожу музыку. Но то, что подолгу ищу, вдруг в один прекрасный момент приходит как озарение. Поэтому, исходя из своего опыта, повторяю, что я — никто.
— По-моему, вы относитесь к себе с очень большой долей иронии.
— Конечно! Почему нет? Вообще, я иронична и самокритична. (Улыбается.)
— Вы рассказывали, что в вашем доме в Ташкенте была большая библиотека, вы с детства любили читать. Русский язык, литература всегда были вашими любимыми предметами в школе. Интересно, какая книга лежит на вашей прикроватной тумбочке сегодня? Что вы сейчас читаете? Или на это вообще нет времени?
— На прикроватной тумбочке у меня лежат Коран, Тора, «Каббала для начинающих» и «Молитва бедного». Я их всегда читаю и перечитываю. Ну и, конечно, томики стихов моих любимых поэтов — Пушкина, Есенина, это обязательно.
— Знаю, что вы любите Владимира Высоцкого.
— Высоцкого я слушаю дома. По два, по три часа в день, пока делаю какие-то дела, я привыкла, к слову, делать сразу несколько дел.
— Художественную гимнастику невозможно представить без музыки. В вашей жизни она, надо думать, тоже играет немалую роль?
— О чем вы говорите! Музыку я слушаю с утра до ночи. Причем совершенно разную. Моя голова реально всегда полна музыкой. От Баха, если хотите, до Челентано. Ведь мои дети выступают и под классику, и под современную музыку. Сегодня, например, один номер делается под «Кармина Бурана» немецкого композитора Карла Орфа, потом под «Вечную любовь» Шарля Азнавура, затем под увертюру к «Пиковой даме», а после — выход на ковер сопровождает аргентинское танго!
— Почему воспитанниц-гимнасток вы называете своими детьми?
— Потому что все они — мои дети. Потому что со мной они проводят намного больше времени, чем со своими родителями. Ведь у нас постоянные тренировки, соревнования. Девочки практически все время живут на сборах. А как иначе? И я, разумеется, за них в ответе. Помните, как это у Сент-Экзюпери: мы в ответе за тех, кого приручили. Все свои проблемы, все, что наболело, они, конечно, могут рассказать по телефону родителям, подругам. Но я-то нахожусь тут, всегда рядом с ними, поэтому я должна не только их тренировать, готовить к выступлениям, но и замечать все, что, как и почему происходит в их жизни.
— Какая колоссальная нагрузка, которую вы несете уже много лет. Признайтесь, никогда не было желания бросить художественную гимнастику? Ведь у вас есть все: дом, яхта, ордена, вы Герой Труда, наконец! Тем не менее вы не только президент Всероссийской федерации художественной гимнастики, главный тренер сборной России, но вы по-прежнему каждый день в зале, трудитесь. Объясните мне зачем?
— Это моя жизнь. Если бы не было работы, я бы давно умерла. (Улыбается.) Моя мама всегда говорила мне: «Ты должна работать до последнего издыхания».
— Вы увлеклись художественной гимнастикой в десять лет, когда занимались в балетной школе. Но сами за свою карьеру в спорте звезд с неба, насколько известно, не хватали. Как так?
— Вообще-то я трижды становилась чемпионкой Узбекистана! Хотя на всесоюзных состязаниях призовых мест, верно, не занимала. Но, знаете, когда я выходила на ковер, то посмотреть на меня сбегались все. Говорили: «Винер сейчас будет выступать. Определенно станцует что-то интересное, оригинальное!» Согласитесь, что это приятно. Быть может, не меньше, чем взойти на пьедестал!
— Да, вы всегда идете своим путем, как в спорте, так и в жизни. Ни на кого не похожи, всегда необычны. Взять хотя бы вашу манеру одеваться.
— Вы правы, мне всегда было совершенно безразлично, кто что подумает, во что я одета. Если кто-то говорил: «Это тебе не идет!» — мне было наплевать. Что надеть, я всегда решала и решаю только сама. Представьте, я первой в Ташкенте надела черные чулки. По тем временам это был вызов общественному мнению, это была настоящая революция. Я ходила по улицам восточного города в высоких обтягивающих сапогах, коротких юбках. Несмотря на то что в меня могли запустить камнем. Антон, мой сын, иногда даже стеснялся идти рядом со мной. Объясняла ему: «Радуйся, что у тебя такая молодая мама!»
Знаете, то, чем сейчас заняты разные знаменитые модельеры, я делала давным-давно. Все мои платья всегда были яркие, расшитые бусами. Не все придумывала я сама, что-то брала из заграничных журналов мод. Затем шла к портнихам, объясняла им, чего бы мне хотелось, и те создавали то, что нужно. Какие-то вещи доставала через фарцовщиков, стараясь приехать к ним пораньше, пока остальные желающие не расхватают все самое интересное.
— Начав заниматься художественной гимнастикой в Ташкенте, вы ведь не думали о карьере тренера?
— Никогда. С детства я хотела быть актрисой, как все девушки. Хотя моя семья видела меня только врачом.
Дело в том, что со стороны мамы у нас все были медиками. Причем очень серьезными: профессора, рентгенологи, радиологи, терапевты. Сама мама была блестящим лор-врачом. Ее сестра, моя тетя, тоже лечила людей. Поэтому неудивительно, что все считали, что я тоже должна стать врачом, пойти по их стопам. Художником, как папа, стать я точно не могла, потому что рисовать совершенно не умела и не хотела, меня это совсем не увлекало. Все домашние задания по рисованию за меня выполнял папа, чтобы я была отличницей. (Улыбается.) Но видите, как Господь распорядился: я окончила в Ташкенте Узбекский государственный институт физической культуры и с тех пор, если так можно выразиться, рисую детьми. Мои кисти — это мои дети, моя картина — это художественная гимнастика.
— Как красиво вы сказали! А кто обнаружил в вас талант тренера?
— В художественной гимнастике у меня были два педагога, которые оставили яркий след. Это мой первый тренер Лилия Юрьевна Петрова, приехавшая в Узбекистан из Ленинграда по комсомольской путевке, и Элеонора Анатольевна Сумарокова — специалист высочайшего класса, также представительница настоящей питерской школы художественной гимнастики. Именно Элеонора Анатольевна объяснила мне всю суть работы с телом — волнами и взмахами, как проповедовала, к слову, Айседора Дункан.
Мне повезло, что я была ученицей Сумароковой. Каждое ее слово, движение я органично впитывала как губка. Потом, уже после окончания института, когда я самостоятельно начала заниматься практикой, набирать первые детские группы, все, что знала, начала передавать своим воспитанницам. И знаете, в какой-то момент я поняла, что учить других куда интереснее, чем выступать самой!
— А когда вы почувствовали, что вам нет равных, что вы в художественной гимнастике на десять голов выше всех остальных?
— Нет-нет-нет, такого никогда не было! Я никогда ничем не бравирую, не занимаюсь бахвальством. Просто отдаю себе отчет в том, что, как я вам уже сказала, вижу то, чего не замечают другие. Признаюсь, нередко мне бывает сложно донести то, чего я требую от своих девочек, с которыми работаю. Иногда непонимание меня может даже бесить, выводить из себя. Но рук я не опускаю, терпеливо, по несколько раз объясняю, повторяю то, что требуется выполнить: это надо сделать так, а это — так. Знаете, у меня были две девочки, которые после каждой нашей тренировки садились на ковер, доставали блокноты и записывали в них все мои замечания.
Часто, чтобы тот или иной элемент было легче освоить, я привожу маленьких гимнасток на занятия взрослых, чтобы те не на словах, а в движении все им показали. Лучше, как говорится, один раз увидеть, чем тысячу раз услышать. Наглядное пособие еще никто не отменял! Порой, впрочем, и маленькие девчонки могут кое-что показать взрослым, что у них уже получается, а у старших еще нет.
— Глядя на ребенка, которого вам привели на просмотр, вы сразу можете сказать, после некоторых первых движений, например, что из нее выйдет толк или, наоборот, даже не стоит и пытаться?
— Нет, сразу так точно определить я не могу. По внешним данным можно сказать, что у девочки, допустим, хорошенькая фигурка, она тонкокостная и так далее. Но насколько она выразительна, артистична, ловка, а самое главное — трудоспособна и трудолюбива — это все определяется лишь со временем.
— Вообще, художественная гимнастика — уникальный вид спорта. По сути, это вид искусства. Ведь это синтез музыки, пластики, артистизма... А сколько в ней женственности! Думаю, нет ничего удивительного в том, что художественная гимнастика родилась в России и благодаря нашей стране стала олимпийской дисциплиной. Ведь красивее, женственнее наших женщин нет, согласны?
— Согласна, все именно так. В подтверждение того, насколько наш спорт очарователен, расскажу историю, случившуюся с нашей восхитительной балериной Майей Плисецкой. Как-то она пришла ко мне на тренировку. Просидела, внимательно наблюдая за происходящим, все шесть часов, пока я работала с разными группами. А в конце, когда я подошла к ней и сказала, что тренировка закончена, Майя Михайловна огорченно спросила: «Как, на сегодня все?» Вот как ей было интересно!
Но, кроме красоты и женственности, в наших женщинах есть характер. Сила духа, гордость, стать. Долгое время Федерацию художественной гимнастики СССР возглавляла потрясающая актриса и изумительный человек Элина Быстрицкая. Вот в ком, по-моему, наиболее ярко проявились все те черты, о которых мы говорим.
Мы с Элиной Авраамовной постоянно общались. Она, кстати, была одного возраста с моей мамой. Быстрицкая всегда говорила: «Ира, ты могла бы быть моей дочкой!» У нас с ней вообще было много общего, порой мы совершенно одинаково мыслили.
Из наших бесконечных встреч сейчас мне вспомнилась одна, произошедшая после спектакля «Без вины виноватые» в Малом театре, где Быстрицкая блестяще играла главную роль. Когда в финале она обретает якобы давно умершего сына, весь зал рыдал. Понятно, что роль психологически сложная, требовавшая от актрисы напряжения всех ее душевных сил.
Но каково же было мое изумление, когда сразу после завершения спектакля я вошла к ней в гримерку. Честно говоря, я ожидала найти Быстрицкую еще находящейся в образе, переживающей только что завершившуюся заключительную сцену. Ничего подобного! Увидев меня, она тут же как ни в чем не бывало спросила:
— Во сколько завтра тренировка? Я хочу приехать к тебе на занятия.
Я удивилась:
— Как спустя лишь несколько минут после столь трудной по накалу эмоциональной роли вы можете так легко думать, говорить о чем-то другом, далеком от того, что происходило мгновения назад на сцене?!
Элина Авраамовна улыбнулась и ответила:
— Но я же актриса.
Для меня все это было откровением, настоящим потрясением, будто небо разверзлось надо мной. Я и представить не могла, что так просто можно выйти из роли.
— То есть это говорит о высочайшем профессионализме Элины Быстрицкой как актрисы, которая умела не только войти в образ, но так же легко и выйти из него, что не менее важно, правильно?
— Абсолютно. Выйти из роли, когда ты живешь ею, много сложнее. Я, например, умею вводить своих детей в роль, то есть настроить их перед выступлением, а вот выводить из нее, откровенно говоря, не пробовала. Помню, как я ввела в роль свою первую олимпийскую чемпионку Юлю Барсукову, когда ей с температурой за 39 нужно было выйти на ковер и изображать умирающего лебедя. Юля тогда сумела преодолеть себя, в тот момент время для нее остановилось, в результате она попала на Олимпиаду и выиграла ее.
— Вы воспитали немало выдающихся гимнасток, что ни имя, то легенда. Но безусловным бриллиантом в вашей короне является великолепная Алина Кабаева. Так можно сказать?
— Можно.
— Что Алину отличало от всех остальных гимнасток — ваших воспитанниц, что в ней было особенного?
— В ней была очень сильная, горящая искра Божья.
— Вы ее разглядели в той 12-летней девочке, которая вместе с мамой Любовью приехала к вам показываться в Москву из Ташкента в 1995 году?
— Нет, увидев тогда Алину в зале, я просто сказала: «Оставайся, посмотрим». Но она очень заинтересовала меня. А спустя какое-то время, позанимавшись с ней, ближе познакомившись, я поняла, что Алина будет звездой, и вызвала в Москву Любовь, потому что понимала, что этот ребенок вдали от дома без матери не сможет. Вообще, звезде в таком возрасте обязательно нужна мама. Любовь приехала в Москву и находилась вместе с дочерью.
После победы на Олимпиаде в Греции в 2004 году Алина хотела уйти из спорта, но еще два года радовала своими выступлениями людей. Такие гимнастки, как она, — большая редкость, они появляются на небосклоне подобно метеорам и озаряют его. Алина, без преувеличения, перевернула художественную гимнастику, превратила ее в азартный, театрализованный, яркий вид спорта. Неудивительно, что нас не всегда понимали, пытались нам возражать, но в итоге все, что мы с Алиной предложили, получило право на жизнь. После Алины Кабаевой мировая художественная гимнастика уже никогда не будет прежней.
— Известно, чтобы добиться чего-то в спорте, нужно начинать как можно раньше. Возьмите биографии мировых звезд. Каждый из них начал заниматься тем, что в результате прославило его или ее, в четыре года, в пять-шесть лет от силы. Но есть точка зрения, что таким образом спорт ворует у детей детство, мол, он лишает их его. Ведь несмотря на юный возраст, дети тренируются изо дня в день не меньше взрослых. Плюс сборы, соревнования, постоянные ограничения — это нельзя, то нельзя. В вашей художественной гимнастике съесть лишнюю конфету — уже преступление!
— А зачем есть лишнее? Это любому человеку, не только спортсмену вредно. Одна моя ученица за сутки набрала целый килограмм. Знаете почему? Слопала банку ореховой пасты Nutella. Превратилась, как я говорю, в «корову в движении». Когда я узнала об этом, выгнала ее со сборов, сказав на прощание, что ее место не на спортивной базе сборной России, а на дискотеке!
Те, кто полагает, что счастливое детство ребенка — на дискотеке, глубоко ошибаются. С моей точки зрения, это полная и беспросветная глупость. Настоящее детство — это когда ребенок занят: из школы идет не шататься по улицам да подворотням, а на тренировку или на занятия по музыке, пению, рисованию. Иными словами, если он занят творчеством, проявляет, раскрывает себя в нем. Большое счастье, если ребенок делает все это с удовольствием.
Дети жестокие, но очень справедливые люди. С ними нельзя сюсюкать. С ними нужно говорить, все объяснять, аргументировать, как со взрослыми, пусть даже порой в достаточно строгой форме. Они это обязательно оценят и еще сто раз скажут спасибо. Если ребенок чувствует ложь, что его обманывают — все, пощады не жди! Дети как никто моментально распознают фальшь. Благодарю Бога, что он дал мне дар — способность разговаривать на одном языке и с 7-летней, и с 15-летней, и с 27-летней.
— По гороскопу вы Лев, но, общаясь с вами, у меня складывается впечатление, что не по гороскопу, а по жизни вы настоящая львица — такая же свободолюбивая, смелая. Вы всегда были такой?
— Знаете, если по жизни я была бы даже курицей, я всегда и везде боролась бы за справедливость. Этому я учу и своих детей — что за справедливость, правду надо драться. Добро, знаете ли, должно быть с кулаками. Если же кто-то посмеет обидеть кого-то из них, ярости моей нет предела. Слезы моих детей я не прощаю никому, жестко отвечаю любому, кем бы он ни был, что бы из себя ни представлял. При этом я учу своих детей быть очень-очень вежливыми, внимательными к так называемым простым людям.
— Что самое трудное в художественной гимнастике?
— Преодолеть себя. Ведь, по сути, мы соревнуемся не с соперниками, а с самими собой. Впрочем, касается это не только художественной гимнастики, а спорта вообще. Да что там говорить — жизни в целом!
Преодолеть себя — это значит полностью посвятить себя любимому делу, до последнего отдаться ему. Это первое. Второе, если речь идет о соревнованиях, то преодолеть себя — это значит перед выступлением побороть свое волнение, свою трусость, отключиться от всего и вся. Ничего, как говорится, не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу!
Конечно, чтобы всему этому научиться, надо жертвовать, терпеть, страдать, соблюдать железную дисциплину. Мне близок подход к спортсменам Анатолия Тарасова — величайшего хоккейного тренера. Этот подход — беспощадность. Не жестокость, а именно беспощадность, благодаря которой человек побеждает сначала самого себя, а затем соперников.
— Чтобы победить сегодня соперников, порой нужно кое-что еще. В наши дни спорт больших достижений — штука серьезнейшая. Знаю, что со многими знаменитыми спортсменами мира психологи не просто работают — они даже присутствуют во время соревнований на трибунах, оберегают своих подопечных, создавая вокруг них положительную ауру. Насколько известно, вы с юности интересовались людьми, обладающими даром управлять сознанием других, эзотерикой, разными подобными технологиями.
— Да, не скрою, я обращаюсь за помощью к людям с уникальными способностями. Один из них — Ахат — ездит с нами на соревнования. Он молится за моих детей, сидит в зале, защищает их во время выступлений от всякого негатива, которого, поверьте мне, вокруг нас предостаточно. Когда гимнастка идет к ковру, кто-то как бы случайно произносит, допустим, в ее адрес обидное слово, что может выбить спортсменку из колеи. Ахат обладает способностью убеждать, внушать. Он рассказывает гимнасткам такие вещи, которые не знают даже их родные мамы. Они ему верят, это самое главное. Одной девочке, например, которая никогда ни во что не верила, Ахат как-то сказал, что сегодня, когда вечером она посмотрит на луну, та будет не серебряная, а золотая. Так и произошло. С тех пор она стала ему безоговорочно верить. Без веры никуда не денешься. Вера — это самое сильное, она очень помогает.
— А где, как, каким образом вы находите всех этих людей с экстраординарными способностями, которые вас окружают? Могли бы вы раскрыть механизм того, как конкретно они работают, оказывают влияние?
— Да вы что! Нет, конечно! (Улыбается.)
— Понятно. Тогда раскройте секрет вашей потрясающей формы. Вы ведь не только возглавляете Федерацию художественной гимнастики России, но и входите в комиссию по популяризации здорового образа жизни Общественной палаты. Что, по-вашему, значит здоровый образ жизни?
— Здоровый образ жизни по Ирине Винер нисколько не отличается от здорового образа жизни по теории всех, кто его ведет и пропагандирует: это правильное питание, занятия физической культурой и настрой. Последнее не менее, если не более важно, чем режим питания и физическая нагрузка. Настрой — это твое настроение, вообще психическое состояние. Я всегда в этой связи повторяю слова Иисуса: «Будьте как дети». То есть, подобно детям, надо быть естественным, непосредственным, честным. Детям ведь чужды лукавство, двоедушие, лицемерие. Вот от всех этих качеств надо уметь избавляться, если хочешь быть здоров.
— Вы по-прежнему встаете в шесть утра? Опишите свой день: встали, что дальше — чай, кофе?
— Никакого кофе. Встала в шесть утра — включаю радио или телевизор, слушаю, смотрю все последние новости, высказывания сведущих людей, экспертов относительно того, что в стране, в мире происходит. Политикой я очень интересуюсь.
Затем делаю легкую зарядку. Потом, если погода позволяет, иду на прогулку со своими двумя собачками. Они неугомонные. Как только видят, что я на ногах, приходят и начинают на меня орать, чтобы я шла с ними гулять. (Смеется.) Если хорошая погода, то я подчиняюсь, если плохая, то объясняю им, что холодно, что идет дождь, они понимают и перестают на меня кричать. И тогда я остаюсь дома, начинаю разбирать бумаги. У меня их огромное количество, разная корреспонденция приходит ко мне не только со всей России, но и со всего мира. И каждому человеку я должна ответить. Уже с утра без конца начинает звонить телефон. Отвечаю. Вскоре выхожу из дома и еду на встречи, переговоры, тренировки. Мой трудовой день часто заканчивается ближе к полуночи, ну а назавтра вся круговерть начинается сначала.
— Какое слово в течение дня вы произносите чаще: да или нет?
— Сложно ответить, не знаю, никогда не задумывалась над этим. Могу назвать слова, которые мне особенно нравятся, которые я с удовольствием говорю чаще других: любовь и свет.
— У вас бывает досуг? Что это в вашем понимании?
— Досуг в моем понимании — это театр. Но выбраться на заинтересовавший спектакль удается крайне редко. Чаще всего такой поход остается мечтой.
— Любопытно, как вы отмечаете свои дни рождения?
— По-разному. Иногда у моих детей в это время проходят сборы. Я устраиваю посиделки, на которых девчонки дарят мне разные поделки, сделанные своими руками. Это очень трогательно. Последние года два я отмечаю свой день рождения в «Лужниках», в своем Дворце гимнастики, где тоже собираются мои дети, друзья, друзья моих детей, очень весело.
— Расположенный в «Лужниках» Дворец гимнастики Ирины Винер подарил вам Алишер Усманов, вообще много сделавший для отечественной художественной гимнастики...
— Да, это был ответ на то, что было раньше.
— Мы много говорим о ваших детях — воспитанницах-гимнастках. Но расскажите о вашем сыне Антоне, его семье. Правда, что вы хотели родить девочку?
— Да, я до сих пор вижу эту девочку с голубыми глазами и кудрявыми волосами до плеч, в синем платье с белым кружевным воротником. Думала, что она будет со мной в зале. Что говорить — молодая была...
Поскольку я много работала, до восьми лет Антона воспитывала моя бабушка. Когда бабушки не стало, за ним ухаживала тетя Таня, наша соседка, ставшая очень близким для нашей семьи человеком. Она кормила сына, собирала в школу, укладывала спать, успокаивала во время моих долгих командировок.
Антон признавался, что, когда меня месяцами не было дома, он страдал, плакал, рыдал. Я пыталась приобщить его к спорту — теннису, футболу, плаванию. Но сына мало что увлекало, пока он не встретил грамотного тренера по легкой атлетике. Стал заниматься бегом на средние и длинные дистанции. Понял, что такое нагрузки, победы и поражения. Спорт изменил Антона, он по-другому начал относиться к жизни, вырос хорошим парнем. У него четверо детей — три мальчика и дочь, совсем еще маленькая, которую мы назвали Зоей в честь моей мамы.
Недавно, войдя в комнату, где мы все сидели, Зоя неожиданно сообщила, что хочет заниматься художественной гимнастикой. Ну что ж, я не против.
Подпишись на наш канал в Telegram