«Если ты прошел театральный институт, тебе уже ничего не страшно. Там мы играли кого угодно: слизняков, макак, показывали кактусы, чайники — это были специальные упражнения на занятиях по мастерству, назывались ЖПР («Животные, предметы, растения»). Вообще, после театрального института неловкости уже не существует».
— Недавно вышел сериал «Чудо-доктор» с вашим участием. Вы играете девушку с необычными способностями...
— В центре сюжета девушка по имени Надя, обладающая необычной, но научно объяснимой способностью — синестезией.
Моя героиня может видеть заболевания людей. Это ее уникальный дар, и она пытается разобраться, как с ним жить, как применить его в профессии, в работе.
Это редкое явление позволяет ей воспринимать мир иначе: у нее обострены все чувства — зрение, слух, осязание. Конечно, именно в таком виде этого явления не существует в жизни. Но в процессе создания персонажа авторы опирались на реальные научные исследования.
— Вы исполнили главную роль. Значит ли это, что практически все съемочные дни были полностью посвящены вам?
— Да, порой были очень напряженные и насыщенные периоды съемок. Я безмерно благодарна моему партнеру Артему Ткаченко — он всегда мог разрядить обстановку, пошутить, угостить печеньем. В общем, сделать процесс легче.
С Артемом мы впервые встретились на пробах, до этого не были знакомы. Попали на ансамблевые пробы, где играли сцены вместе, и оба были утверждены на роли. Сразу возникло взаимопонимание. С классными партнерами всегда легко и интересно. Всегда был творческий поиск, и он доставлял удовольствие. Общий язык нашли практически сразу. Вообще, мне везет на партнеров.
— Кого из них вспоминаете с особой нежностью?
— Конечно, Федю Федотова. Мы познакомились на моем первом крупном проекте «Серебряные коньки» и с тех пор поддерживаем связь, хотя прошло уже шесть лет. Он живет в Петербурге, я в Москве. Раз в год, если удается, прихожу на его спектакль. В основном наше общение сводится к СМС, звонкам, поздравлениям с днем рождения. Но даже если мы не разговариваем год, я знаю, что в любой момент могу ему позвонить и попросить о помощи — он точно не откажет.
Есть партнеры, которые со временем становятся друзьями. А есть те, с кем после проекта больше не пересекаешься. Это нормально, ведь это работа.
— Когда вас приглашают на пробы и вы знаете, что там будут именитые артисты, не робеете?
— Конечно, робею. Например, на «Серебряных коньках» моим партнером был Алексей Геннадьевич Гуськов. Я с детства видела фильмы с ним по телевизору, родители его очень любят. И тут я узнаю, что он играет моего отца. Мы встретились на пробах грима в Петербурге, я сидела рядом, боялась издать хоть звук. Мне было страшно — вдруг что-то не так скажу, сделаю... Но Алексей Геннадьевич оказался невероятно добрым, чутким человеком. Алексей Геннадьевич Гуськов — навсегда мой первый и главный кинопапа.
Была удивлена, насколько он расслаблен. Я тряслась перед каждой сценой, повторяла текст, боялась не встать «на точку». Был момент, когда прозвучала команда о готовности площадки, я вскочила, а Алексей Геннадьевич мне говорит: «Сиди, еще успеешь». Съемочная площадка — очень сложный механизм. Например, техника бывает непредсказуема или еще что-то. Люди с опытом спокойно к этому относятся: «Подожди, не торопись, не трать свою энергию».
— Теперь не вскакиваете?
— Вскакиваю! Но не так быстро. (Смеется.)
— Часто встречаетесь с одними и теми же партнерами в разных проектах?
— Да, конечно. Например, сейчас мы сняли полнометражный фильм про Белку и Стрелку — «Моя собака — космонавт». Одним из партнеров там был Кирилл Зайцев, с которым мы уже работали в «Серебряных коньках». У нас, видимо, такая творческая судьба — снова встретились в одном проекте.
— Как выбираете проекты? Какой у вас принцип отбора?
— Для меня очень важны сценарий и съемочная группа: режиссер, оператор-постановщик, продюсеры. Это люди, с которыми в случае утверждения придется тесно взаимодействовать, и им со мной тоже. Поэтому крайне важно, чтобы мы нашли общий язык и группа была сильной, заряженной, чтобы все хотели создать качественный продукт. Нам нужно подойти друг другу. Не знаю, как точнее выразиться, но должно быть какое-то совпадение. И, судя по моему пока еще скромному, но уже имеющемуся опыту, когда оно есть, получается отличный фильм или сериал. А если нет контакта с режиссером, то работа становится мучительной. Вы перестаете понимать друг друга, процесс затягивается. На пробах я интуитивно чувствую, подходим мы друг другу или нет. Если мне нравится сценарий, иду на пробы, встречаюсь с режиссером, и мы смотрим, есть ли между нами контакт.
— Соня, чаще вы соглашаетесь с тем, что вам предлагают?
— Предложений приходит много, и самых разных. Бывают периоды, когда их больше, бывают, когда меньше. Но для меня важно не просто согласиться или отказаться. Я всегда открыта новым возможностям. Однако сейчас стараюсь не повторять то, что уже делала раньше. Еще в институте нам говорили, что, если у тебя яркий типаж, его будут активно использовать в кино.
Я действительно вижу тенденцию: меня часто представляют в одном и том же образе «голубой героини», принцессы или милой девочки из провинции. Моя ответственность как актрисы — суметь показать себя в новом качестве. Поэтому сейчас, имея в арсенале уже достаточно таких ролей, мне хочется чего-то другого: попробовать себя в комедии, в глубокой драме, сыграть что-то неожиданное — например гитаристку в фильме про рок-группу. В общем, что-то совсем иное, отличающееся от того, что делала раньше.
— Как от этого уйти, чтобы вас увидели в другой роли?
— Это большая работа. Но в первую очередь, если приходит предложение на проект, где можно раскрыться по-новому, нужно ухватиться за него и показать максимум своих возможностей. Найти этот образ в себе, поймать его. И на пробах, конечно же, выложиться на все сто. Пока, тьфу-тьфу-тьфу, с комедиями у меня вроде как неплохо получается.
— Скоро мы увидим вас в них?
— Да, в онлайн-кинотеатре PREMIER вышел проект «Пять копеек» — веселая приключенческая комедия. Это мой первый опыт в жанре, и мне очень понравилось. Также скоро выйдет еще несколько интересных работ. Хочу двигаться дальше в этом направлении.
— Вам комфортно в комедии?
— Да, я чувствую себя свободно и органично. Кто бы мог подумать! Если ты прошел театральный институт, тебе уже ничего не страшно. Там мы играли кого угодно: слизняков, макак, показывали кактусы, чайники — это были специальные упражнения на занятиях по мастерству, назывались ЖПР («Животные, предметы, растения»). Вообще, после театрального института неловкости уже не существует.
— «Серебряные коньки» стали для вас настоящим трамплином в профессии. Как вы переживали тот период — от выхода фильма в разгар пандемии до его успеха на Netflix?
— Да, Алиса в фильме «Серебряные коньки» стала моей первой значимой ролью, благодаря которой меня заметили как актрису. Из-за того, что премьера пришлась на пандемию, прокат несколько раз переносили, в кинотеатрах была рассадка через одно-два кресла, и мы очень переживали, пойдут ли люди в кино. Это было напряженное время для всех — продюсеров, режиссера, актеров, потому что проект был для нас очень важным. Но, к счастью, все сложилось лучше, чем мы ожидали. Через полгода фильм выкупил Netflix, и тогда стало ясно, что картина получила широкое внимание. После этого «Серебряные коньки» завоевали несколько наград на «Золотом орле». Это был эффект снежного кома — все развивалось стремительно. Потом у меня появился агент в Лос-Анджелесе, и, по сути, фильм стал отправной точкой для моей карьеры.
— Как вам удалось совмещать учебу в театральном институте и съемки в таком большом проекте? Как вас отпустил мастер курса?
— История с учебой и съемками была очень сложной, до сих пор тяжело вспоминать. Я знала, что мне придется пропустить полгода занятий, но, во-первых, пропуски категорически не допускались. Во-вторых, сниматься тоже было нельзя. Нам с самого начала объясняли: съемки, по крайней мере в первые годы, под запретом.
Но когда меня утвердили на роль в начале второго курса, я поняла, что кино для меня важнее. Я была готова к риску. Знала, что у меня строгий, но справедливый мастер, и понимала, что учеба требует полной отдачи: фехтование, танец, речь, актерское мастерство — ты погружен в процесс 20 часов в сутки. Поэтому, осознавая, что меня, скорее всего, отчислят, решила взять академический отпуск, чтобы потом вернуться.
Пришла к мастеру после занятий по мастерству, разговор был тяжелым. Было около 12 часов ночи. Я плакала, не помню, что именно говорила, но итог оказался неожиданным — мой мастер просто сказал: «Я тебя не отпущу. Будешь нагонять, заниматься в выходные». И я ему бесконечно благодарна. Что думали обо мне однокурсники, даже представить боюсь — возможно, ненавидели. Но потом я все наверстала.
Мой режим был жестким: с 9 утра до 9 вечера я находилась в институте, а потом с 10 вечера до 7 утра — на площадке в ночной смене. Спала только в машине. На «Серебряных коньках» у меня был закрепленный водитель, и он уже знал, что я буду спать. В машине даже были подушечки. Он вез меня со смены в институт, потом обратно на смену, и эти полчаса в дороге были моим единственным временем для сна.
— Соня, зная, что участие в съемках запрещено, почему вы все же решили пойти на пробы?
— Это был проект моей мечты. Полнометражный фильм, главная роль, крупный продакшен «Студии Тритэ Никиты Михалкова», классный каст, съемки в зимнем Петербурге.
— Когда фильм вышел, ваш мастер поделился своим мнением?
— Да, он посмотрел картину, и у нас состоялся разговор. Мы подробно обсудили фильм, и я чувствовала, что он искренне горд за свою студентку. Мой мастер отозвался о работе с большой теплотой.
— Сложные были пробы?
— Тогда я еще не знала, как устроены кинопробы. Раньше у меня был только один такой опыт: приходишь, играешь сцену, уходишь и ждешь ответа. А здесь все оказалось иначе. Меня приглашали несколько раз, я приезжала между парами в институте, и это было неожиданно — сначала один раз, потом второй, третий... Когда начались примерки костюмов и грима, я уже догадывалась, что, возможно, что-то решается, но мне никто ничего не говорил. Потом были совместные пробы с партнером — единственным, с кем меня пробовали, — с Федором. Позже он рассказывал, что его пробовали с несколькими актрисами, но меня — только с ним. В итоге нас утвердили вместе.
— Вам пришлось кататься на старинных коньках. Это действительно так сложно?
— Да, они совершенно не похожи на современные. Это просто остро заточенный нож, прикрепленный к тонкому кожаному носку. Фиксации никакой, нога все время шатается. Сейчас коньки делают жесткими, они хорошо держат голеностоп, а тут ты буквально стоишь на лезвии, которое норовит уйти в сторону. Мы снимались на общих планах в исторических коньках, а для крупных кадров нас переобували в современные. Честно говоря, до сих пор удивляюсь, как нам удалось не получить травмы.
— Но ведь кататься вы умели?
— Да, а вот моя героиня по сюжету не должна была уметь. Мы с Федором работали в Петербурге с тренером, но с разными задачами. Федор давно занимается хоккеем, а мне нужно было научиться... кататься плохо.
— Разве так бывает?
— Оказалось, да. Тренер объяснил: чтобы правдоподобно изобразить, что не умеешь кататься, нужно на самом деле владеть коньками. Тогда можно контролировать каждое неверное движение, чтобы оно выглядело естественно. Так что я училась не просто кататься, а падать, терять равновесие, изображать неуверенность — но так, чтобы все выглядело правдиво.
— Какие эмоции вы испытывали на своей первой большой премьере?
— Она проходила в Петербурге, и для меня это было очень волнительно. Я привезла туда родителей — они прилетели, потому что это была моя первая большая премьера и им хотелось меня поддержать. Мама, кстати, мечтала познакомиться с Юрой Борисовым. Я тогда пошутила: «Мам, ну конечно, ты едешь меня поддержать, но заодно хочешь обнять Юру!» В итоге родители познакомились и с Юрой, и с Федей, что их очень обрадовало.
Для меня тот вечер был каким-то волшебным вихрем событий. Рядом родители, вокруг знаменитые артисты, фотографы, вспышки камер... Я словно оказалась внутри сна, где все происходит одновременно и осознать что-то конкретное невозможно. Поэтому сам фильм в тот вечер не восприняла — просто не могла собраться с мыслями. Это похоже на момент, когда читаешь книгу, а потом вдруг осознаешь, что ничего не запомнил.
По-настоящему я посмотрела его уже дома, в спокойной обстановке. А на премьере, сидя в зале вместе с родителями, ощущала только их энергетику.
— Премьера состоялась, прошло время. Почувствовали ли вы, что предложений стало больше?
— Да, их действительно прибавилось. Но даже не они запомнились мне ярче всего, а перемена в отношении. Раньше, когда я приходила на пробы, меня встречали словами: «Посидите в коридоре, подождите... Вы кто?» А после премьеры все изменилось: «Соня, добрый день!» Однажды мне даже сказали: «Это же вы!» И когда я ответила: «Да, это я», — сразу все пошло иначе.
— А на улице узнают?
— В жизни меня сложно узнать из-за не очень яркой внешности, и это, кстати, большой плюс для кино. Из меня можно создать кого угодно — и принцессу, и роковую женщину. Все зависит от грима, прически, костюма. Но один раз узнали около метро, и было так неловко! Я в тот момент ехала на электросамокате — в худи, с капюшоном на голове. До этого упала, сильно разодрала коленку, обмотала ее бинтом, а из рюкзака у меня торчал сельдерей... В общем, выглядела я совсем не как актриса. И тут меня останавливает женщина: «Простите, а вы случайно не?..» Мне стало так стыдно за свой вид, что я на автомате ответила: «Нет, вы ошиблись», — и быстро уехала. Потом было ужасно жалко женщину, тем более та была с ребенком. Видимо, они хотели сфотографироваться. Если вдруг она читает этот текст — мне правда стыдно.
Но вообще узнают меня редко. Если я без макияжа, в капюшоне, да еще и в метро, вероятность почти нулевая. Там люди обычно не смотрят друг на друга — все в телефонах, в своих мыслях. Так что пока остаюсь незаметной.
— Какой проект из последних вы можете выделить как особенно яркий и значимый для вас?
— Как я уже говорила, недавно завершились съемки проекта «Моя собака — космонавт», режиссером которого стал Михаил Морсков. Это замечательная история с потрясающим сюжетом и великолепными партнерами. Я давно мечтала поработать над проектом, посвященным СССР, потому что та эпоха мне очень близка. Мне кажется, я должна была бы жить в те времена. Мои любимые фильмы — все советские картины, и, когда меня утвердили на роль, я была невероятно счастлива.
Премьера ожидается скоро. Хотя съемки мы завершили еще до Нового года, а тизеры начали показывать в кинотеатрах с января. Это очень добрый фильм. Он идеально подходит для просмотра с детьми: главный герой — мальчик, а собачки, которые играют важную роль в сюжете, просто очаровательные. История о Белке и Стрелке — настоящее семейное кино.
— Соня, в одном из интервью вы говорили, что вам близки исторические роли. Это осознанный выбор или так сложилось само собой?
— Скорее они выбрали меня. Так получилось, что мне часто предлагают такие образы.
— Корсеты, шляпки — для вас уже привычные вещи?
— Да, теперь уже все это кажется родным. Хотя сначала я удивлялась, почему режиссеры и кастинг-директора видят во мне девушку из прошлого. Но факт остается фактом — меня часто приглашают именно на такие роли.
— Исторические фильмы требуют особой подготовки, ведь люди в прошлом вели себя иначе. Вы изучаете эпоху перед съемками?
— Обязательно. Например, во время работы над «Серебряными коньками» режиссер и продюсеры подарили мне редкую книгу по этикету XVIII—XIX веков. Это настоящая находка, она помогает понять нормы общения, манеры, привычки людей того времени. Я запоминала, как правильно сидеть за столом, какую вилку брать первой, когда можно встать, как здороваться — в зависимости от того, какой человек перед тобой, как должна вести себя барышня в присутствии родителей.
Еще у меня есть книга Майкла Кейна, британского актера, который сыграл дворецкого в «Бэтмене». Он написал руководство по работе в кино, и там тоже много важных советов. Книгу мне привезли из Америки. Я перечитываю ее снова и снова, делаю пометки, использую в работе.
Жизнь в прошлом кардинально отличалась от современной. Тогда люди воспринимали информацию иначе: одну новость могли обсуждать месяцами, письма приходилось ждать неделями. Сегодня же, если человек не отвечает в течение часа, это уже кажется странным. Изменился сам ритм жизни, даже речь стала быстрее. Поэтому для того, чтобы вжиться в исторический образ, приходится словно выпадать из реальности — отказываться от гаджетов, погружаться в атмосферу времени, настраиваться на другой темп мышления.
— Вы даже начали учиться игре на фортепиано?
— Да. В исторических фильмах мои героини часто играют на этом инструменте, и я поняла, что пора научиться самой. Купила цифровое фортепиано и постепенно осваиваю его. Моя сестра — певица и музыкальный педагог, правда, живет в другом городе, но я все равно стараюсь заниматься. Это помогает глубже погружаться в образы прошлых эпох.
— Соня, наверное, родители и все родные гордятся вами?
— Ну да, конечно! Родители смотрят все мои работы, и не по одному разу. Я сама, честно говоря, не видела многие свои картины, потому что просто не успеваю — на это нужно много времени. А мама с папой смотрят и потом делятся со мной своими впечатлениями: «Вот здесь так-то, а вот здесь вот так-то». Но, конечно, со временем начали давать какие-то советы. Стараюсь прислушиваться, потому что их мнение — взгляд со стороны, взгляд реального зрителя. И я сразу получаю от них отклик.
К тому же у папы есть суперспособность находить все мои интервью раньше меня, еще до их выхода. Я не понимаю, как он это делает! Отправляет мне ссылки: «Ты видела? Вот тут с тобой вышло интервью». Оказывается, существует огромное количество публикаций, о которых я даже не знаю. Какие-то издания пишут обо мне, хотя мы с ними даже не общались. И папа следит, чтобы все было в порядке.
— Я читала, что сначала родители не очень обрадовались вашему выбору стать актрисой. Это правда?
— Да. Они переживали, потому что профессия сложная, в нашей семье артистов не было, и никто не представлял, как устроен этот мир. Все, что мы знали, — рассказы и телевизионные передачи об актерах. А из них складывалось впечатление, что это зависимая, эмоционально затратная и непростая работа. В итоге так и оказалось. Но тут уже была моя ответственность — то, как сложится жизнь.
Я десять лет ходила в театральную студию, играла в спектаклях. Но родители, наверное, думали, что это временное увлечение, которое пройдет. Так часто бывает: ребенок вырастает, интересы меняются. В нашей студии занимались человек тридцать, но в итоге в театральный поступила только я. Для большинства это был скорее способ социализации, чем осознанный выбор профессии.
Я хотела поступить в театральное училище в Москве или Петербурге, но родители сказали, что это слишком далеко. Папа — учитель английского, а про меня с самого детского сада было понятно, что очень хорошо воспринимаю и усваиваю все, что связано с языками, и поэтому я с репетитором занималась английским. После школы поступила в местный вуз на переводчика-лингвиста, однако после первого курса решилась уехать в Америку. И меня отпустили.
— За границу отпустили, а в Москву — нет?
— Наверное, сработал такой психологический прием: если тебя не отпускают куда-то, значит, нужно поехать еще дальше.
Я поехала по программе Work and Travel и полгода проработала в Штатах.
— Вы приостановили учебу или полностью ушли из университета?
— Я взяла академический отпуск, хотя в глубине души уже знала, что не буду продолжать учебу на этом факультете. Так что, оставив университет, уехала в Америку. Работала, изучала страну, погружалась в новую культуру. Я была совершенно одна, мне было 18 лет — и то было настоящее испытание. Не было знакомых, я все делала самостоятельно, открывая для себя мир.
Вернувшись в Россию, продолжила учебу на переводчика-лингвиста. Я знала, что есть возможность получить грант на учебу за границей для студентов иняза. Не было никого, кто мог бы подсказать, как это осуществить. Тогда я просто набрала в поисковой строке: «как поехать в Америку учиться бесплатно» — и случайно наткнулась на программу обмена для студентов. Прошла тест и получила приглашение на экзамен в Москву. Было всего восемь мест, я и не верила, что смогу попасть. Но чудо все же случилось, и я оказалась в списке успешно сдавших экзамен! Так я получила грант и уехала.
Училась в колледже, где система образования отличалась от привычной. Здесь не было строгого расписания с обязательными предметами, каждый студент мог выбирать то, что ему интересно. Я выбрала английский, литературу, психологию. А еще был факультатив по театру, где я познакомилась с прекрасным педагогом, для которой Станиславский был не просто великим мастером, а настоящим кумиром. Она буквально горела русским театром и мечтала побывать в музее Станиславского в Москве. А когда узнала, что среди студентов есть русская девочка, сказала: «Все, мы ставим «Чайку»!» Так и случилось.
После завершения семестра я вернулась в Москву, мне нужно было решить несколько вопросов, связанных с визой. У меня было три дня на завершение всех необходимых дел, а затем я планировала вернуться в Курган. И я решила съездить на пару дней в Петербург, ведь я никогда раньше там не была.
Приехав, я открыла браузер и в поиске просто ввела «театральный институт». Даже не знала, где именно он находится, но карты показали мне адрес на Моховой улице, в самом центре города. Я отправилась туда и, войдя в здание, сказала: «Здравствуйте, у вас сейчас идет набор?» Сотрудники немного удивились, так как прием уже подходил к концу. Мне ответили: «В одну мастерскую девочки уже набраны, но остался мастер, у которого есть несколько свободных мест». Мое прослушивание проходило поздно вечером в последние дни набора.
— А что же вы читали? Вы ведь не готовились?
— Моя бабушка — учитель русского и литературы, в голове у меня было множество стихов. Плюс я десять лет занималась в театральной студии, и «Чайка», которую мы ставили в Америке, тоже засела у меня в памяти. На прослушивании мне говорили: «Прочти вот это стихотворение, а теперь вот это. Покажи чайник. А теперь покажи жабу». Вот примерно так это и проходит. Сначала была консультация, потом я увидела себя в списках на первый тур, затем на второй, третий...
— И как же вам удалось так легко пройти все этапы?
— Не знаю. Может, это судьба. Или просто я была готова.
— А родители знали, что происходит?
— Нет. Они думали, что я решила посмотреть Питер.
Потом был коллоквиум — последний этап, и там я увидела себя в списках зачисленных на бюджет в Российский государственный институт сценических искусств. Позвонила маме и сказала: «Я поступила на бюджет в Питере».
Когда я уже училась в институте, прилетела моя педагог из Америки. Мы сходили в музей Станиславского вместе, я ей все показывала и переводила, что написано на табличках.
— Соня, вы сейчас живете в Москве?
— Да, уже три года. Решение переехать было связано с несколькими причинами. Во-первых, здесь сосредоточена вся работа, вся индустрия. Во-вторых, мне в Питере было тяжеловато жить. Город, где я родилась, находится в одном климатическом поясе с Москвой, а Питер расположен значительно севернее. Там у меня постоянно было ощущение, что небо давит на голову, как будто кирпич лежит. В Москве мне дышится легче. И мой молодой человек получил здесь отличную работу. Так что причин для переезда было достаточно.
— Часто бываете на родине? Или обычно родители приезжают к вам?
— По ситуации. Если я занята съемками, они приезжают ко мне. Стараюсь хотя бы раз в год и сама прилетать. Кстати, из Москвы это проще — есть прямые рейсы. Из Питера было сложнее, так что это тоже одна из причин, почему мы остались в столице.
Когда приезжаю в родной Курган, обязательно заглядываю в свою театральную студию. Там всегда новые ребята — и младшие, и старшие, среди них есть десятиклассники и выпускники, которым уже предстоит делать выбор. Конечно, они смотрят на меня с ожиданием, надеясь услышать совет, как поступать, какую программу готовить.
Я всегда говорю: «Если у вас есть другое дело, которое искренне вас увлекает, попробуйте заняться им. Потому что, если вдруг не получится, если вы слишком впечатлительны и болезненно переживаете неудачи, можно серьезно испортить себе жизнь. Актерская профессия невероятно сложная. И даже если вы талантливы и трудолюбивы, успех не гарантирован: многое зависит от человека, но это всегда лотерея».
— Если говорить о вас, что сыграло большую роль в вашем пути — удача или труд? Вы много работали, развивали себя?
— Одной причины не бывает — это череда судьбоносных совпадений, а потом важно не упустить шанс и приложить усилия. Все складывается в цепочку счастливых случайностей... или не случайностей, даже не знаю.
— Насколько сложно жить в постоянной конкуренции? Когда идете на пробы, вы же понимаете, что приглашены и другие актрисы. Возможно, даже знаете их. Как это ощущается изнутри? Возникает желание доказать, что вы лучше?
— Пробы организуют так, чтобы актеры не пересекались, это профессиональная этика. Я объективно оцениваю свою внешность, способности и осознаю, что есть роли, которые просто не мои. Важно, чтобы фильм получился удачным, а не просто «главное, чтобы я там была».
Еще один момент — ансамбль. Это не индивидуальный спорт, а командная работа. Важно, чтобы между артистами была некая гармония, химия между героями. В этом смысле кастинг — всегда лотерея. Ты можешь сделать максимум, но на решение влияет множество факторов.
Конечно, присутствует азарт, здоровое желание работать больше, развиваться. Но никакой жесткой конкуренции в духе «подсыпать стекло в пуанты», как у балерин, у нас нет. Мы все находимся в одном профессиональном круге, поэтому важнее двигаться вперед, а не бороться с коллегами.
— И не возникает мысли «Я бы сыграла лучше»?
— Я придерживаюсь такого принципа: пришла на пробы, сыграла, ушла — забыла. Это помогает. Если зацикливаться, только нервы себе измотаешь. К тому же чем больше ты тревожишься, тем дальше от цели. В книге «Трансерфинг реальности» Вадима Зеланда есть концепция маятника: если ты слишком сильно чего-то хочешь, эмоционально раскачиваешь ситуацию, то это не приближает цель, а, наоборот, отдаляет.
Самые удачные пробы у меня получаются, когда я не придаю им чрезмерного значения. Например, если у меня поезд, я заезжаю на пробы по пути, спокойно играю — и именно тогда часто утверждают. Или когда на самопробы у меня мало времени, я быстро записала сцену, отправила — и вот уже результат. Потому что в таком состоянии ты не зажимаешься, а играешь естественно.
В жизни мы тоже общаемся непринужденно, а если начинаешь наигрывать, выходит уже ненатурально. Конечно, важно разбирать роль, ставить себе задачи, но в момент игры нужно просто проживать сцену, а не думать о результате.
— Соня, если взглянуть на вашу карьеру со стороны, вам нравится, как она развивается? Как оцениваете свой актерский путь?
— Если смотреть глазами той маленькой Сони, которая сидела перед телевизором, смотрела любимые фильмы и мечтала когда-нибудь появиться на экране, то, конечно, сложно осознать, как все так удачно сложилось. Мне всегда везет на людей, и я сама стараюсь быть хорошим партнером и профессионалом. В целом все идет более или менее хорошо. Но если смотреть в перспективе, допустим, на момент, когда мне будет пятьдесят, то сейчас я только в самом начале пути. Очень многое еще предстоит сделать, есть над чем работать.
Подпишись на наш канал в Telegram