Ну наконец-то! Он снова на поле, и через пару минут начнется игра. Зрители с первыми аккордами национального гимна разом поднимаются, и он вместе с товарищами по команде поет, с трудом различая собственный голос в реве стотысячной арены: «И солнце свободы, сияя лучами, взошло на родных небесах». Стоп!
Что за слова? Это же бразильский гимн! И поет он почему-то по-португальски. А рядом тянут ту же мелодию бразильцы Кака и Зубастик-Роналдо. Проклятие! Да на нем же желто-зеленая форма сборной Бразилии!
Его крик «Карамба!», кажется, перекрывает шум всего стадиона — и он просыпается.
..Это самый знаменитый и самый безобидный кошмар Диего Марадоны. Знаменитый, поскольку дело происходит в рекламном ролике бразильской газировки, который посмотрели сотни миллионов людей. А безобидный, потому что обошлось всего лишь бурным скандалом на родине Марадоны в Аргентине. Ну да, его заклеймили за алчность и беспринципность: виданное ли дело — символ аргентинского футбола в погоне за деньгами щеголяет в форме заклятых противников и распевает их гимн?! Так это ведь пустяки — ему не привыкать к скандалам. Пошумели и забыли. Приснись ему и вправду такое, он и не подумал бы проснуться. Марадоне хватает кошмаров — своих, настоящих, из-за которых он и правда вскакивает на кровати в холодном поту и долго потом таращится в ночную тьму.
...19 мая 1978 года в городке Хосе-Сан-Пас который день моросил нудный мелкий дождь.
Поле на тренировочной базе сборной Аргентины совсем размокло, но двадцать пять игроков в центральном круге знают, что тренер Сесар Луис Менотти привел их сюда не для того, чтобы тренироваться. До старта чемпионата мира всего две недели, сегодня время подавать окончательную заявку — список из двадцати одного человека. И значит, сейчас Менотти назовет имена четырех неудачников, тех, кто останется за бортом. Тренер откашливается, прочищая горло. «Бочини… Умберто Браво… Лито Боттанис… Диего Марадона».
Та обида так и осталась самой горькой в жизни Марадоны, этот сон преследовал его всю жизнь.
Тогда ему было семнадцать лет, и последние восемь из них он прожил как в волшебной сказке, как в счастливом сне. Нельзя сказать, чтобы до этого все было очень уж плохо. Ну да, семья ютилась в двух комнатенках крошечного домика в нищем квартале Буэнос-Айреса — Вилья Фьорито. Да, отец, дон Диего, вставал в четыре утра и отправлялся на фабрику по производству костной муки, а возвращался измученный и буквально падал на лежанку. Да, мама, сеньора Дальма, с ног сбивалась, чтобы обстирать и накормить Диего и четырех его старших сестер, да еще успевала торговать на рынке глиняными кувшинчиками для цветов, которые в обязательном порядке должны были лепить все чада. Да, спали дети в комнате площадью не больше двух квадратных метров, крыша во время дождя протекала, зато в эти дни дома была вода — в остальное время ее приходилось таскать ведрами из колонки через дорогу.
Холодную, разумеется, про то, что в кранах бывает еще и горячая, в Вилья Фьорито никто и не слышал, а потому зимой тут ополаскивались раз в две-три недели, а мытье головы предпочитали откладывать до весны. В общем, жуткая была жизнь. Но другой-то маленький Диего не знал. И спроси его кто-нибудь, счастлив ли он, мальчик наверняка ответил бы «да». Никто, впрочем, и не спрашивал — родителям не хватало времени и сил на задушевные беседы с детьми. К тому же в шесть лет Диего подарили настоящий футбольный мяч, а разве бывает на свете большее счастье?
Этот самый мяч словно раз и навсегда приклеился к ноге мальчишки. С тех пор Диего передвигался весьма своеобразно.
Его посылали за водой к колонке — и он скакал на одной ноге, другой подбрасывая мяч и не давая ему упасть на землю. Так же он ходил и в ближайший магазинчик, а потом и в школу. Кстати, по дороге туда приходилось пересекать мост через железнодорожные пути. Но и это не было преградой: на правой ноге Диего прыгал со ступеньки на ступеньку, продолжая левой жонглировать мячом.
Вскоре ребята постарше приняли его в игру, и производство глиняных кувшинчиков в семье сильно сократилось: до позднего вечера Диего пропадал на окрестных пустырях. Диего-старший, хоть и был страстным любителем футбола (разве в Аргентине бывает по-другому?), увлечение сына находил чрезмерным и раз за разом устраивал ему крепкие взбучки, усаживая за домашние задания. До тех пор, пока однажды на пороге их нищенского домика не возник незнакомый сеньор, представившийся Франсисом Корнехо.
Он оказался сотрудником футбольного клуба «Архентинос Хуниорс», собирал детскую команду и от кого-то от своих подопечных услышал о маленьком гении из Вилья Фьорито. На улице стоял аккуратный грузовичок, и сеньор Корнехо предложил проехаться до ближайшего парка с настоящим футбольным полем, чтобы посмотреть на умение вундеркинда владеть мячом. Дон Диего досадливо крякнул, подумав, что перед завтрашней утренней сменой лишние два часа сна ему не повредили бы, и велел сыну одеваться.
В парке сеньор Корнехо очень скоро потянул дона Диего за рукав и отвел подальше от поля, где кипели мальчишечьи футбольные страсти.
— Простите, дон Диего, не хочу вас обидеть, но вашему сыну правда девять лет?
— Ну, конечно, правда! У нас и метрика есть.
— Вот и хорошо. Вы только никому ее не показывайте.
— Почему?
— Да потому, что я набираю команду двенадцатилетних! Но будь я проклят, если ваш сын не станет лучшим игроком!
Много позже Франсис Корнехо признался, что принял Марадону за подростка-карлика добрых пятнадцати лет, если не старше. Потому что так играть в девять — это просто невозможно.
Вот с этого момента и началась волшебная сказка. Собранная Корнехо команда называлась «Лос Себольитас» — «Луковички» — и прославилась на всю страну. Она неизменно громила соперников с неправдоподобной разницей в семь—десять мячей, и Диего Марадона редко уходил с поля без двух-трех, а то и пяти забитых голов. Вскоре его стали приглашать развлекать публику на стадион «Архентинос Хуниорс» в перерывах между таймами серьезных взрослых матчей — Диего выходил в центральный круг и принимался привычно жонглировать мячом. И делал это так, что добрая половина болельщиков забывала добраться до буфета. С этим номером мальчуган даже поучаствовал в популярном телешоу «Sabados Circulares». А еще о «Луковичках» писали газеты, команда съездила на пару международных турниров, и хотя жизнь в Вилья Фьорито от всего этого нисколько не улучшилась, Диего просто перестал замечать трудности.
Теперь он жил только футболом.
В основном составе «Архентинос Хуниорс» он дебютировал в пятнадцать лет и сразу удостоился хвалебных отзывов от ведущих спортивных обозревателей. А вскоре был приглашен выступать за молодежную сборную страны. Теперь все было уже всерьез — Диего платили зарплату, клуб даже снял ему квартиру поближе к стадиону, а семья смогла перебраться в приличный дом на улице Аргерич, который делила пополам с семейством почтенного таксиста Вильяфанеса, оказавшегося истовым фанатом «Аргентинос Хуниорс».
В семнадцать лет Марадона был уже звездой, и приглашение в сборную страны не заставило себя ждать. Летом 1978-го Аргентина принимала чемпионат мира.
И Марадона был на сто, да что там, на двести процентов уверен, что их сборная выиграет трофей, впервые в истории став чемпионом, а сам он покажет лучшую игру, на которую только способен. Он оказался прав ровно наполовину: аргентинцы и правда стали лучшими в мире. Вот только без Марадоны — за две недели до старта чемпионата в дождливый день тренер Менотти собрал их в центральном круге и назвал имена четырех неудачников.
...Играть еще полчаса, но уже ясно, что «Атлетико» не отыграться — «Барселона» на голову выше. Марадона принимает мяч на фланге и ускоряется, успев заметить перекошенное лицо защитника Гойкоэчеа. Тот весь матч пытается закрыть Диего, да где ему. Зрители вскакивают, кричат, предвкушая очередной виртуозный проход Марадоны. А он вдруг падает на газон и яснее крика трибун, яснее всех звуков на свете слышит неестественный хруст, с которым переламывается его нога от чудовищного удара Гойкоэчеа.
Его били всегда — по-другому остановить Марадону чаще всего было невозможно.
После чемпионата мира 1982 года знаменитый советский вратарь Ринат Дасаев ужасался, рассказывая о том, как действовали соперники против великолепного аргентинца: «Его били так, что я боялся, что его вообще убьют!» Тогда обошлось, но год спустя Гойкоэчеа почти справился с этой задачей.
Сам чемпионат, первый чемпионат Диего, аргентинцы, кстати, провалили, не добравшись и до полуфинала. Зато Марадона проявил себя сполна. В ту пору он играл уже за один из ведущих аргентинских клубов, «Бока Хуниорс», но было ясно, что в Аргентине Диего не задержится.
Может, он и был счастливым ребенком в нищем квартале Вилья Фьорито, но уже в юношеском возрасте к деньгам питал самые нежные чувства, с семнадцати лет, например, категорически отказавшись давать интервью бесплатно. Так вот, на чемпионате мира он предъявил товар лицом, и покупатели выстроились в очередь, первыми в которой были европейские гранды с бюджетами, о каких аргентинские клубы и мечтать не могли.
Самой расторопной оказалась «Барселона». Марадону купили за восемь миллионов долларов, при этом сам он сразу получил три миллиона «подъемных», это кроме зарплаты. По нынешним футбольным меркам, суммы, конечно, почти смешные, но в 1982-м это была самая дорогая сделка в истории. И Диего, видит бог, хотел отработать ее сполна.
Вышло совсем иначе.
То есть играл-то он, конечно, превосходно. Многие считают, что в лучшей своей форме Марадона был именно тогда. Вот только бывал он в ней нечасто. Не успел Диего отыграть за «Барселону» и трех месяцев, как случилась крупная неприятность. Он зашел после тренировки к клубному доктору пожаловаться на боль в ноге, но тот отчего-то не стал и смотреть на ногу, зато сказал, что нужно срочно сделать анализ крови.
— Какой, к черту, анализ, у меня просто болит лодыжка!
— Диего, я не знаю, что там с лодыжкой, но у тебя белки глаз ярко-желтые!
Это был гепатит, и Марадона на три месяца оказался вне игры.
Что ж, зато у него было время обустроиться на своей вилле в Барселоне. За три миллиона долларов сюда вполне можно было перевезти весь квартал Вилья Фьорито. Диего ограничился некоторым, кстати, немалым, числом своих друзей, придумав им должности агентов, помощников и т. д. Но хватило и этого. Вскоре по городу пошли слухи, что на вилле Марадоны собираются сомнительные личности, а сам он, даром что болен гепатитом, то и дело появляется в ночных клубах — не слишком вменяемый и опять же не в самой лучшей компании.
Компания и правда была не лучшая. Вокруг Марадоны всегда крутилась масса скользких персонажей, стремившихся заработать на его успехе. А в двадцать два года, перебравшись в чужую страну, ошибиться очень легко. И Марадона очень серьезно ошибся.
С легкой руки кого-то из своих аргентинских «друзей» он подсел на наркотики. Не исключено, что и гепатит был прямым следствием этой ошибки. Правда, общеизвестно пристрастие Марадоны к кокаину, который не требует инъекций, но кто знает, в каких еще «экспериментах» он успел поучаствовать в Барселоне.
На поле Диего вернулся в марте 1983-го, когда сезон уже близился к концу, «Барселона» успела растерять массу очков и итоговое четвертое место в чемпионате Испании стало провалом. Болельщики роптали, отношения с руководством клуба сильно испортились. Возможно, барселонские боссы уже тогда знали, что происходит, но не хотели поднимать шум. В любом случае они попытались взять Диего под жесткий контроль. У Марадоны даже отобрали паспорт. Как раз в этот момент он получил приглашение сыграть в «выставочном» матче в честь известного немецкого футболиста и понял, что не сможет попасть в Германию.
«Не на того напали», — решил Диего и закатил сцену, достойную телесериалов своей родной страны. Ворвавшись в клубный музей «Барселоны», он расколотил об пол первую попавшуюся хрустальную статуэтку в честь какой-то великой победы и заявил, что перебьет и все прочие, если ему не вернут паспорт.
Как выяснилось, он и сам напал не на тех. Из музея его вывели полюбовно, в лучших традициях европейской психологической драмы, все на свете пообещав, но паспорт в итоге так и не вернули.
«Барселона», даже ничего не выигрывая, всегда оставалась королевой мирового футбола. И даже грешить здесь можно было, лишь сохраняя королевское достоинство, для испанцев это важнее игры, пускай и самой гениальной.
Диего так не умел. И в «Барселоне» очень быстро поняли это. В Барселоне — без кавычек, в самом городе, — это поняли тоже. Зрители начали освистывать Марадону.
Новый сезон стартовал в августе 1983-го. А в сентябре «Барселона» играла с «Атлетико», и мясник Гойкоэчеа на шестидесятой минуте матча сломал Марадоне ногу.
Наверное, Диего ушел бы и так. Но теперь он просто не мог не уйти. Слишком много скверного за какой-то год случилось с ним тут. И хотя некоторые вещи оказались пострашнее боли, Марадона до сих пор просыпается ночами от звука страшного хруста собственной кости. И считает переход в «Барселону» одной из самых главных своих ошибок.
...Другой кошмар посещает его всю жизнь, и он куда страшнее. Диего возвращается с тренировки и чуть не падает у порога, не в силах одолеть три ступеньки крыльца. Удивляться нечему — домой он заявился только утром и спать не ложился вовсе. Успел лишь принять душ, собрал спортивную сумку и поехал на стадион. Теперь вот дополз до кровати буквально на четвереньках и буквально провалился в сон... Во сне слышит голос отца — тот колотит в дверь соседей их дома на улице Аргерич и кричит — это дон Диего, и на своих-то детей почти никогда не повышавший голос: «Клаудиа! Есть у тебя совесть или нет?! Ну разве можно гулять с мальчишкой ночь напролет?! Ты же знаешь — ему надо тренироваться! Полюбуйся, до чего ты его довела, того гляди концы отдаст прямо на пороге!» Диего хочется провалиться сквозь землю, умереть прямо сейчас, только бы не слышать, что скажет Клаудиа в ответ.
Ведь сегодня ночью он гулял совсем не с ней.
Клаудиа была дочерью почтенного таксиста Вильяфанеса, и с Диего они познакомились, когда семейство Марадоны перебралось на улицу Аргерич. Это было в октябре 1976-го. С тех пор два шестнадцатилетних существа, проживавших в одном доме, едва ли обменялись и парой фраз. Зато постоянно ловили взгляды друг друга. Пока не убедились, что чувствуют одно и то же без слов. И Диего, надев бирюзовые вельветовые брюки — единственную его приличную на тот момент пару — и белоснежную сорочку, позвонил в квартиру соседей и осведомился, не будут ли дон и донна Вильяфанес любезны отпустить их дочь с ним, Диего, на танцы в парк Сосьяль-и-Депортиво. Это было уже в июне 1977-го. Диего присматривался к Клаудии девять месяцев — девять!
Зато они успели понять друг про друга все — на целую жизнь вперед.
И жизнь получилась, в общем, счастливой, во всяком случае для Диего. Именно Клаудии он обязан своим счастьем — даже футбольным. Это Клаудиа в шестнадцать лет настаивала на том, что Марадона должен стать профессиональным футболистом, хотя родители Диего еще сомневались и думали: может, стоит мальчику, пока не поздно, завязать с игрой и попробовать поступить в институт? Это Клаудиа уговорила Диего покинуть «Барселону» и сделать шаг навстречу новому периоду жизни, который оказался в итоге самым звездным. Это Клаудиа всегда была рядом в моменты его травм и отлучений от футбола — самые страшные в жизни Марадоны. А кто подписал контракт, сделавший Диего Марадону тренером аргентинской сборной на чемпионате мира в ЮАР?
Да все та же Клаудиа, взвалившая на себя обязанности агента Марадоны, хотя к этому моменту супруги уже десять лет не жили под одной крышей.
Да, она не смогла уберечь его от наркотиков и множества глупых и диких выходок. Ну так удержать Марадону — задача невозможная, и не только на футбольном поле. Зато она подарила ему двух дочерей — Дальму Нерею и Хьяньину Динору, которых Диего, готовый в лепешку расшибиться для своих девочек, любит просто исступленно.
А что Марадона? Однажды его спросили, изменял ли он Клаудии. Он ответил: «Нет, никогда. Но даже если бы это случилось, я ни за что не признался бы». Он и не признавался. Ни в мимолетных романах с аргентинскими телезвездочками еще до отъезда в Европу, ни в связи с известной танцовщицей Хизер Паризи, ни в том, что он отец ребенка очаровательной неаполитанки Кристианы Синагры.
В 1987 году Кристиана заявила, что родила от Марадоны сына.
Диего прошел через громкий скандал и судебный процесс, на котором отказался пройти тест на ДНК. С юридической точки зрения это означало, что мальчик является сыном Марадоны, но он с этим так и не согласился. Ведь сам Диего ни в чем не признался, а раз так — значит, ничего не было. И что с того, что это сильно напоминает логику ребенка, для которого ночь наступает, стоит лишь прикрыть ладошками глаза.
Диего всегда любил повторять, что кусок бумаги в ящике стола не делает людей счастливыми, — тут он имел в виду свидетельство о браке.
И двенадцать лет они с Клаудией прожили, не оформляя свои отношения. Правда, в 1989-м Марадона все же смягчился — то ли устыдившись скандала с внебрачным сыном, то ли расчувствовавшись после рождения второй дочери. И закатил в Буэнос-Айресе свадьбу на полторы тысячи гостей и два миллиона долларов. На стадионе, естественно.
В 1998 году они расстались, а в 2003-м Клаудиа официально подала на развод. Но даже аргентинские биографы Марадоны уверяют, что сам развод так и не состоялся.
Клаудиа по-прежнему его любила. А он… Он к тому времени пережил роман с моделью, старлеткой и певицей Вандой Нарой. Затем начал встречаться со скромной учительницей физкультуры Вероникой Охеда, уроженкой квартала Вилья Фьорито.
И если бы не два выкидыша, случившиеся у Вероники, Марадона стал бы и вовсе многодетным отцом. Но по-настоящему счастлив он лишь тогда, когда за столом собирется его семья: родители, которым уже за девяносто, две дочери и — обязательно!!! — Клаудиа.
Настоящая любовь не кончается. Иначе откуда это страшное, непереносимое чувство стыда, которое всю жизнь накрывает его во сне, когда отец стучит в двери соседей на улице Аргерич и отчитывает Клаудию. А она покорно кивает в ответ, зная, что этой ночью ее Диего гулял совсем не с ней.
Диего не прижился в «Барселоне» — не подошел «по группе крови». Зато следующий его шаг был попаданием в самую точку. И пусть Марадона потерял в зарплате, а подъемные составили каких-то 800 тысяч долларов, зато он попал в стопроцентно свой клуб.
Его приобрела итальянская команда «Наполи» из портового Неаполя — города бедного, буйного, бедового... Где, как не здесь, было проявить себя во всей красе парню из Вилья Фьорито?
В первый приезд в Неаполь Диего толком и с трапа самолета сойти не дали. Толпа болельщиков подхватила его на руки да так и пронесла от аэропорта до самого города. Марадона плакал от восторга, счастья и гордости и клялся на ломаном итальянском, что отдаст «Наполи» все силы. Он чувствовал себя богом, сошедшим с небес, чтобы осчастливить неаполитанских болельщиков.
В каком-то смысле так оно и было. Заштатный итальянский клуб, никогда в жизни ничего не выигрывавший, залез в невероятные долги, чтобы приобрести главную футбольную звезду (поговаривали, что даже боссы местной мафии щедро скинулись, только бы хватило на покупку).
И теперь жизнь города вертелась вокруг него одного. Мальчишки круглыми сутками гроздьями висели на деревьях вокруг его виллы. Когда Диего выезжал из ворот, окрестные улицы оказывались перекрыты без всякой полиции — просто толпой страждущих хоть одним глазком взглянуть на Марадону в жизни. Стоило ему выбраться в ресторан или кинотеатр, как заведение тут же закрывалось «на спецобслуживание», чтобы никто не посмел потревожить дорогого гостя. А когда Клаудиа отправлялась за покупками, ее сопровождали несколько дюжих молодцов — добровольные телохранители, следившие за тем, чтобы никто не вздумал даже приблизиться к избраннице самого Марадоны.
Диего не остался в долгу. В сезоне 1986—1987 года «Наполи» впервые в истории стал чемпионом Италии, а два года спустя завоевал Кубок УЕФА — один из самых почетных европейских трофеев. Марадона блистал на поле, забивая невероятные голы и раздавая филигранные передачи. Он подсказывал президенту клуба, кого из футболистов стоит купить, а тренеру помогал выстраивать схемы на ту или иную игру.
Марадона и правда ощущал себя почти божеством. Неспроста, видимо, и знаменитая «рука бога» проявила себя именно в этот период. На чемпионате мира 1986-го в четвертьфинальном матче с Англией Диего прыгнул в безнадежной попытке дотянуться до мяча головой и в последний момент сыграл рукой, направив мяч в ворота. Судья не увидел нарушения и засчитал гол, хотя англичане всей командой пытались восстановить справедливость.
После этого матча на родине футбола Диего Марадону предали анафеме. А сам он тогда сказал: «Если в том эпизоде и была рука, то это была рука бога». Кстати, через несколько минут после этого гола Диего забил второй, признанный позже самым красивым в истории чемпионатов мира. Он в одиночку переиграл шестерых соперников — больше половины команды! — и уложил мяч в угол ворот. А еще через полторы недели Диего поднимал над головой заветный кубок — он все-таки стал чемпионом мира в составе сборной Аргентины.
Да, это была жизнь! Потеря в зарплате, на которую он согласился, покидая «Барселону», обернулась настоящим Клондайком. Огромные премиальные, рекламные контракты — один другого щедрее, а какие подарки... Диего обожал роскошные машины. И не успевала, скажем, фирма «Мерседес» произвести очередную новинку, как она оказывалась в гараже Марадоны.
Не говоря уже об итальянских марках вроде «Мазератти» или «Феррари». Кстати, машина «Феррари F-40» некоторое время существовала в единственном экземпляре, собранная по заказу президента «Наполи» специально для Марадоны.
Еще Диего любил часы, и количество его золотых «Ролексов» исчислялось десятками. Иногда для таких подарков он посещал закрытые вечеринки. Нужно было всего-то прийти, сфотографироваться с незнакомым виновником торжества — и удалиться, получив заветную коробочку. Некоторые снимки потом оказывались в газетах. С кричащими подписями, что Марадона посетил день рождения очередного мафиозного главаря. Ну и плевать, ведь сам он, Диего, никого не убивал, правда?
Пусть мафия занимается своими делами, а у него есть свое — играть в футбол. А к кому пойти в гости и от кого принять подарок — это только ему решать.
Газеты, впрочем, быстро успокаивались, опасаясь, что великий Марадона обидится и уйдет из «Наполи». Ему и правда было куда уйти. Владелец «Милана» Берлускони соблазнял его гигантской зарплатой и внушительной долей в прибылях своей компании «Фининвест». Марсельский «Олимпик» уговаривал перебраться во Францию, обещая королевскую виллу с огромным парком и озером. Перепуганные этими предложениями владельцы «Наполи» в какой-то момент всерьез рассматривали вариант с виллой для Марадоны на острове Капри и частным вертолетом, который доставлял бы футболиста на тренировки и матчи, а потом возвращал обратно.
А потом был чемпионат мира 1990 года.
Его принимала Италия, и надо же такому случиться: в полуфинальном матче аргентинцы сошлись с итальянцами, да еще и игра проходила в Неаполе. Матч завершился со счетом 1:1, но ничьей быть не могло — были назначены послематчевые пенальти. Решающий гол забил Марадона. И искренне изумился, услышав свист и оскорбительные вопли с трибун в свой адрес. Он-то считал, что в Неаполе он бог, пусть даже и выбил итальянцев из турнира.
В финале аргентинцы уступили сборной ФРГ, но это уже не играло роли. Отношения Марадоны с Неаполем сделались заметно прохладнее. И он уже подумывал об уходе в другой клуб, когда 17 марта 1991 в его анализах нашли следы кокаина. Диего Марадона по сию пору уверен, что это была месть со стороны итальянских футбольных властей, которые не простили ему той победы над сборной Италии в Неаполе.
Может, и так, кто же скажет. Но главное не в этом, а в том, что он ведь и правда продолжал принимать наркотики, уверенный в своей безнаказанности. Он снова ошибся. Та допинг-проба поставила размашистый жирный крест и на карьере Марадоны, и на самом счастливом периоде его жизни. Вскоре Федерация футбола огласила приговор: дисквалификация на пятнадцать месяцев.
Дисквалификация оказалась сокрушительным ударом. Футбол всегда был смыслом жизни Марадоны. И хотя от наркотиков и загулов не удерживал даже футбол, он служил стержнем, наполняя каждый день и час ритмом и смыслом: тренировка — игра — победа — аплодисменты — поклонники...
Теперь ни ритма, ни смысла не осталось. Марадона вернулся в Аргентину, бросил тренироваться, стремительно набрал вес (к чему всегда был склонен) и часто плакал вечерами, жалуясь Клаудии, что ему стыдно смотреть в глаза дочерям, которые верят, что папа — самый великий футболист на свете. А когда не плакал, то где-то пропадал — и вечерами, а случалось, и сутки напролет. Вскоре его задержали на некой квартире в обществе приятелей, оказавшихся наркодилерами. В квартире нашли несколько граммов кокаина. Марадона получил два года условно. Почти одновременно наркотики обнаружили в подвале его бывшего дома в Неаполе, и итальянская Фемида тоже не поскупилась на приговор, конфисковав имущество футболиста. Тут же выяснилось, что с деньгами дела обстоят совсем не так хорошо, как казалось Диего: состояние банковского счета Марадоны оставляло желать много лучшего.
Особенно учитывая судебные издержки и штрафы за провинности помельче, чем наркотики, — вроде бесконечных пьяных дебошей в барах и нападений на журналистов, пытавшихся сфотографировать «падающую звезду».
В какой-то момент ему удалось взять себя в руки, привести в относительно неплохую форму и даже вернуться в футбол. В июне 1992 года его дисквалификация закончилась, и Марадона заключил контракт с испанской «Севильей». Но не продержался в клубе и года, разругавшись с тренером и президентом. Да и играл, мягко говоря, не блестяще. Больше предложений от богатых европейских клубов не поступало, и Марадона окончательно перебрался в Аргентину.
Ему повезло: аргентинская сборная в тот момент переживала не лучшие времена, и новый тренер решил, что команде нужен лидер — опытный, знаменитый, способный одним своим именем ввергнуть соперника в трепет. Диего снова пригласили в национальную сборную. Аргентинцы пробились на чемпионат мира 2004-го, и счастливый Марадона пообещал подросшим дочкам, что тут-то они наконец увидят, на что способен их папа.
И он почти совершил свое последнее футбольное чудо. В первом матче Марадона забил гол, во втором отдал голевой пас. Третьего матча для него уже не было. После второй игры Марадону снова выбрали для допинг-теста, и анализ опять оказался положительным. Теперь нашли не наркотики, а следы эфедрина, который считается допингом. Диего плакал на пресс-конференции, клялся дочерьми, что ничего не знал, что его врач случайно купил в аптеке не тот препарат, что все это ошибка…
Результат — очередные пятнадцать месяцев дисквалификации.
Это был конец. Нет, он еще и пятнадцать месяцев спустя пытался играть, но это была уже пародия на Марадону. Пять незабитых пенальти подряд — да за такое мальчишек выгоняют из футбольных школ, а Диего умудрился проделать это в аргентинском чемпионате! Был спасительный шанс — предложение присоединиться к одному японскому клубу за баснословные двадцать миллионов долларов. Но Япония запретила Марадоне въезд в страну как «лицу, причастному к распространению и употреблению наркотиков». Вчерашний бог окончательно превратился в посмешище и опасного маргинала.
Марадона палил из духового ружья по журналистам, посмевшим слишком близко подойти к его дому.
Разбил стакан об голову Мисс Полинезии на вечеринке в баре. Жестоко избил президента второсортного аргентинского клуба, который надумал нанять Диего тренером, а через месяц зашел в раздевалку выразить неудовольствие скверными результатами. Чуть не взасос лобзался с Фиделем Кастро и Уго Чавесом и дарил свои футболки иранским вождям. И беспрерывно нюхал кокаин и пил.
Он и сам едва ли вспомнит, в какой из моментов этого затяжного падения ушел от Клаудии, да так и не вернулся. Теперь даже пытаться остановить его было некому. И хотя он лечился от наркомании в Швейцарии, Аргентине и даже на Кубе, результатов это не дало.
В 2000-м он впервые был госпитализирован с сердечным приступом. В 2004-м приступ повторился, и Диего буквально вытащили с того света.
...Он с трудом открывает глаза и слышит хрип, с которым его собственное дыхание вырывается изо рта, закрытого раструбом гофрированного шланга. Пошевелить головой не выходит, но, скосив глаза, Марадона видит, что к его локтевым сгибам тянутся трубки капельниц, а от кончиков пальцев отходят какие-то провода. Он поднимает взгляд и различает человеческий силуэт — белый на фоне почти такой же белой стены. Наверное, врач или медсестра. Слава богу, значит, его спасут, значит, сейчас ему помогут. Но почему медсестра держит в руке мобильный телефон с нацеленной на него камерой?
Что это, какой-то новый вид рентгена? Зачем она фотографирует его — голого, беспомощного, распятого на больничной койке? И почему, увидев, что он пришел в себя, не спешит к нему, а сунув телефон в карман, убегает прочь?
Марадона рассказал об инциденте врачам, едва только смог говорить. Медсестру нашли и уволили. А снимки разошлись по газетам и Интернету с издевательскими подписями — вот, мол, что делают наркотики и алкоголь с футбольными богами…
Что ж, пронырливой медсестре было что фотографировать. При росте 168 сантиметров Диего весил больше ста килограммов и, опутанный проводами и трубками, распластанный на кровати, был похож на беспомощную уродливую жабу на лабораторном столе какого-нибудь безумного экспериментатора.
На следующий год коллекция диагнозов Марадоны пополнилась циррозом печени, а к списку клиник прибавилась еще и психиатрическая. Но это оказалось спасением. Диего рвался снова уехать лечиться на Кубу к другу Фиделю, но Клаудиа, объединившись с престарелыми родителями Марадоны, наняла адвоката, который доказал, что Диего не может отвечать за свои действия и нуждается в опеке.
Была тяжелая реабилитация в психиатрической клинике, была операция по уменьшению пропускной способности желудка, несколько месяцев строжайшей диеты и пара новых алкогольных срывов, но все же к концу двухтысячных Диего Марадона стал снова походить на человека, успев при этом усвоить важный урок: если тебе плевать на весь мир, то мир это как-нибудь переживет, но возможны неприятные побочные эффекты — миру тоже станет на тебя плевать.
И тогда медсестра в реанимации не спросит, чем тебе помочь, а снимет тебя на мобильник, чтобы потом торговать картинками.
Кейптаун, 3 июля 2010 года. Четвертьфинал чемпионата мира, матч Аргентина — Германия. Он в искрящемся сером костюме — подарок дочерей на удачу — мечется вдоль боковой линии и, кажется, вот-вот сам выскочит сейчас на поле и сделает то, что не выходит у его парней. Потом вдруг затихает и стоит потерянный, с потухшими глазами, кажется, плохо понимая, где он находится и зачем. Финальный свисток. 0:4.
Это самый свежий его кошмар — совсем недавно сборная Аргентины под его руководством потерпела унизительное, разгромное поражение от немцев и досрочно покинула чемпионат.
Наверное, назначать Марадону тренером было ошибкой. Он несколько раз пробовал тренировать клубы, и ничем хорошим это не заканчивалось. Но была в этом и какая-то высшая мудрость, состоящая хотя бы в том, что не случись этого назначения, Диего, вполне возможно, уже не было бы в живых. Надежда возглавить национальную сборную, а потом и работа с ней помогли Марадоне куда лучше любых клиник и реабилитационных центров. И пускай он начал с провала, а через неделю после чемпионата ушел в отставку. Он смог вернуться, и это главное. Диего Армандо Марадона дал аргентинскому (да и всему мировому) футболу так много, что поражение аргентинцев в четвертьфинале — ничтожная, в сущности, плата за то, чтобы он жил.
Кстати, вернувшихся с чемпионата несолоно хлебавши аргентинцев встречали дома как героев.
Словно они не вылетели на дальних подступах к чемпионству, а добыли для страны очередной трофей. Смущенные футболисты недоуменно переглядывались. Марадона улыбался. Тихо, печально и как-то удивительно мудро.
Подпишись на наш канал в Telegram