—Мини-юбку придумала я, и никто больше! — грозно пискнула Мэри со своего места и подошла к микрофону. Только что ведущий очередной парижской конференции по истории моды Пьер Карден посмел сказать: «Когда мы с мисс Куант ввели мини...» Мы! Кто это «мы»? Это ее единоличное детище, мир прекрасно об этом знает, и сидящим здесь историкам и молодым модельерам не стоит об этом забывать. Мэри Куант начала торопливо говорить в микрофон по-английски, переводчик сбился от ее скорости, и тут, к несчастью, звук отключился.
Итак, Карден просто украл ее идеи... Когда он проснулся в Париже, Мэри Куант уже всю Англию и чуть ли не всю Европу обратила в свою веру! Потому что мини-юбка — это религия, а она, Мэри, стала основательницей и главной жрицей этой религии. Все остальные просто примазались, и она готова кричать об этом вновь и вновь, да кто же ее услышит сегодня — в этом скучном, расчетливом, бездарном 1992 году, когда единственным божеством в моде стали деньги и только деньги?
— Вас, конечно, интересует, сколько мне было лет, когда я совершила свое открытие? — Мэри обвела слушателей горящим взглядом.
Шел 1953 год. Ей было 19. Мэри заскочила к своей лондонской подружке Линде Квайзен перехватить пару фунтов в долг и застала ее задницей кверху, на коленях моющей пол.
На Линде была грубо обрезанная ножницами короткая юбка — для удобства уборки. У Мэри сразу мелькнула мысль: а ведь как пикантно это смотрится! Никаким модельером Мэри Куант в те годы, разумеется, не была — перебивалась с хлеба на воду подручной у шляпника, зарабатывала два фунта в неделю. Попробовали бы вы прожить на это в Лондоне в середине 50-х: булочка, чай, иногда яблоко или хвостик от морковки — вот и все, что можно себе позволить. Колледж Голдсмит Мэри бросила: что скрывать, учиться она не любила. Ее родители — оба школьные учителя — мечтали, чтобы дочь получила диплом педагога, дающий верный кусок хлеба и все такое… Ей же больше нравилось валять дурака и жить на кофе и сигаретах, которыми ее снабжал дружок Александр Планкетт-Грин, с ним Мэри познакомилась еще на первом курсе.
В день своего совершеннолетия, то есть когда ему исполнился 21 год, Алекс явился к подруге и заявил, что у него в кармане завелись пять тысяч фунтов: то, что полагалось ему от предков на совершеннолетие. В отличие от Мэри ее приятель был аристократом, племянником герцога Бедфордского.
В общем, девушка сразу сообразила, во что вложить деньги Александра: в ночной клуб, во что же еще! Это то, что им обоим нужно: откроют ночной клуб в Челси и будут жить в вечном празднике, потому что если в те годы они что-то по-настоящему любили, так это танцевать, бездельничать и тянуть коктейли. От одной мысли о своем собственном ночном клубе Мэри запрыгала прямо посреди Брук-стрит. Александр подхватил свою Лягушку, и в ритме бешеного свинга они помчались отмечать день рождения своей гениальной идеи в паб за углом.
Да, Александр называл ее Лягушкой, потому что она не могла усидеть на месте, но Мэри подозревала: наверное, он считает ее некрасивой... Худющая, большой нос, большой рот, длинные руки — одним словом, лягушка. Но она не обижалась...
Денег на помещение для клуба не хватило, и они с трудом уломали давнего приятеля из колледжа, богатенького толстяка Арчи Макнэра, вступить с ними в долю. Тот поломался, но в конце концов поддался на уговоры, купившись на то, что уж в его-то собственном ночном клубе все девчонки точно захотят с ним танцевать. В складчину сняли трехэтажный особняк на Кингс-роуд, в их любимом богемном районе Челси, где в основном тусовалась продвинутая молодежь. Мэри не терпела проволочек, и скоро рабочие с грохотом сносили внутренние стены на первом этаже, чтобы сделать зал будущего клуба как можно просторнее.
Мэри, Александр и Арчи рядом приплясывали от нетерпения и давали идиотские советы. Вдруг в помещение влетел полицейский. Эту ночь Александр и Арчи провели в кутузке: оказалось, в старинных лондонских особняках ничего нельзя трогать без разрешения совета архитекторов. Совет заседает раз в месяц, а поначалу надо подать заявление, его рассмотрят… Запахло занудством. Мэри разочарованно грызла ногти: что делать? К черту ночной клуб! Откроем молодежный ресторан, вот что. Александр отлично готовит, это его хобби с детства, родители держали итальянского повара, и сын кое-чему у него научился.
— Ты будешь поваром? Ну хотя бы на первых порах? — нерешительно уточнила Мэри, прекрасно зная, что вообще-то в отличие от нее, не знающей пока, к чему приложить свою неуемную энергию, Александр собирается стать фотографом.
Но тогда для Лягушки он был готов на все: поваром так поваром. Фотографировать ведь можно и устриц в лакричном соусе, разве нет? Фантазия Мэри не знала границ: они откроют не просто очередной лондонский ресторан, а молодежный, модный и недорогой. Александр предложил его оформить настоящими морскими канатами, мачтами и парусами, ведь морская романтика всегда привлекательна для молодежи.
Самым лучшим местом для ресторана оказался подвал. Там и кухня прекрасно размещалась, и подсобки. На третьем этаже сделали три спальни. А первый... Что делать с первым? Поставить туда столики? Слишком мало пока народу…
И Мэри придумала: там она будет продавать всякую всячину, которую обожает сама: фенечки, марокканские и индийские серебряные браслеты, цветные носочки... Прошерстив вдоль и поперек городские лавки, Мэри накупила безразмерных туник, широких поясов с пряжками, ярких пуговиц, остроносых туфель и сандалий, довоенных беретов, лент для волос… Все это она на следующий день продавала у себя на первом этаже за гроши, а наутро уже снова бродила по блошиным рынкам, набирая на выручку новый товар.
Скорее всего затея Мэри вряд ли просуществовала бы долго, потому что Александр взялся за дело с умом и по вечерам в их подвале становилось все многолюднее. Мэри уже собиралась забросить торговлю своими пустяками и научиться делать какие-нибудь невиданные десерты, если бы в один прекрасный день не опоздала уборщица и Мэри не затеяла мыть полы.
Тут она вдруг вспомнила Линду в коротенькой юбчонке, и на Мэри снизошло озарение…
Полы в тот день, чертыхаясь и ворча, отскребал Арчи, а Лягушка крутилась перед зеркалом, примеряя две укороченные ножницами юбки из своего гардероба. После экзекуции одна стала по колено, другая — чуть короче. Смотрелось потрясно: ее новый облик был и невинным, и дразнящим. Застав Мэри в таком виде, Александр открыл рот. И тотчас притащил свой громоздкий фотоаппарат, принявшись обстреливать ее со всех сторон вспышками, восклицая: «Лолита!.. Ну прямо Лолита!»
Наутро Александр увешал фотографиями Мэри в обрезанных юбках все окна первого этажа. Через пару часов можно было наблюдать любопытную картину — без преувеличения добрая сотня мужчин неподвижно таращилась на эту неслыханную экспозицию, их всех объединяло одно — мечтательное выражение на лицах.
Попадались и девушки. Те смотрели сначала потрясенно, потом в их глазах загоралось понимание.
Они попали в яблочко не целясь. Мэри понятия не имела о тогдашней моде. Имя француза Кристиана Диора, придумавшего в 1947 году так называемый «new look» — затянутая талия, удлиненная пышная юбка колокольчиком, — было от нее так же далеко, как планета Юпитер. А если бы даже она и слышала о нем — какая разница?
Этот Диор наверняка трудился для дам с толстыми кошельками, а Мэри думала только о себе и своих сверстницах, которые, как и они с Александром, бегали по ночным клубам, чтобы до самого утра в дымном чаду танцевать под оглушительные звуки рок-н-ролла, валяться на газонах и отбрыкиваться от нудных родителей.
Мэри и сама постоянно выкидывала что-нибудь, чтобы доставить предкам несколько минут истинного изумления, а то они слишком крепко верили в то, что все в жизни повидали. К примеру, отец махнул на Мэри рукой и позволил ей бросить ненавистный колледж после того, как она появилась дома с выкрашенными в морковный цвет волосами. В другой раз дочь отколола номер, придя на именины матери, где собрались сплошь такие же чопорные училки в скучных жакетиках и унылых шляпках, в полосатой пижаме и туфлях на высоких каблуках. Как ни в чем не бывало присела к столу и попыталась завязать милую светскую беседу. Гости онемели, а Мэри упивалась произведенным эффектом.
Так что теперь, укоротив юбку, она просто ликовала: это не просто эпатаж, это еще и сумасшедше красиво! Превратить каждую девчонку в Лолиту! Александр ведь зря не скажет.
Заказы на короткие юбки росли, Мэри пришлось нанять двух мастериц, они кроили и шили целыми днями прямо у них в спальне. Набиравший популярность магазин в конце концов назвали «Bazaar». Это теперь Мэри Куант осознает, что «Bazaar» впервые в истории начал создавать молодежную моду, которой в 1955 году попросту не существовало в природе. Что же касается ee основного изобретения — мини-юбки… Да нет, сегодня женщинам этого просто не понять. После веков длинных подолов надеть юбку, чуть-чуть открывшую колени, и выйти в ней на улицу или в ресторан — это все равно что сейчас взять и выскочить в булочную в Челси в одних трусиках.
Однажды к Мэри явилась женщина, представившаяся бывшим редактором газеты «Daily Mirror».
Девушка недоумевала: зачем ее отрывает от дела «бывший редактор»? Дамочка в длинной юбке и узком жакете прямо-таки залаяла ей в лицо:
— Я пришла сказать тебе, голодранка, что по твоей милости лишилась работы!
Мэри испуганно заморгала: боже, в чем же она виновата? Оказалось, что главный редактор газеты «Daily Mirror» послал Фелисити Грин — так звали истеричку — взять у Мэри интервью и сфотографировать ее модели, однако миссис Грин предпочла уволиться, но не ввязываться в такую срамоту! Она и с 12-летней дочерью воевала насмерть из-за того, что та таскала одежду из «Bazaar».
— Где твой вкус?
— заходилась Грин и в праведном возмущении дошла до того, что захотела поколотить Мэри зонтиком!
Наутро примчался интервьюировать Мэри зам. главного, Боб Харли, и потом они поместили в газете фото ее моделей. Именно Бобу Мэри выдала свою коронную фразу, которую потом все станут цитировать: мол, хороший вкус — это мертвечина, а вульгарность, в которой все ее упрекают, — это классно, это сама жизнь.
Александр, буквально чуявший направление ветра времени, наставлял Мэри: надо, чтобы было еще круче, еще прикольнее, пусть о нашем магазине говорят на каждом углу! В результате они, кажется, первыми напугали лондонцев тем, что вместо портновских манекенов на треножнике выставили в витринах восковые фигуры.
Эти манекены стоили уйму денег, но зато и привлекали внимание, наглядно демонстрируя придуманные Мэри фасоны. В первую ночь около манекенов дежурили полицейские — в темноте они решили, что это живые люди, не желающие выйти и предъявить документы. «Одевали» витрину хозяева обычно в ночь на субботу, всякий раз стараясь придумать что-нибудь эдакое: например, наряженный в цветастую рубашку-пижаму манекен держал на собачьем поводке гигантского лобстера. В воскресенье обычно всю витрину заполняли пустыми винными бутылками, выпитыми за неделю в ресторане, и оставляли лаконичную надпись: «Ушли на рыбалку». Успех «Bazaar» был такой, что уже в 1961 году они с Александром открыли второй магазин на Найтсбридж.
Что бы там ни говорили, но именно после раскрутки «Bazaar» небольшой район Лондона — Челси — превратился в центр моды, а ресторан «У Александра» — в место встречи богемы. У них ночи напролет пила, дымила, набрасывала песни, ссорилась, мирилась, а иногда и дралась четверка «Битлз» со своими без конца меняющимися подружками, позднее присоединились Мик Джаггер с Бьянкой, Эндрю Олдхэм, Дэвид Бэйли, Брижитт Бардо, Ричард Бартон, Ванесса Редгрейв... Кого только здесь не было из тех, кто совсем скоро сделает историю! Кстати, именно в одежде от Мэри вышла за Джорджа Харрисона Патти Бойд, и мисс Куант три дня отплясывала на их свадьбе.
Мэри помнит, как королева Елизавета в канун Рождества осторожно выразила озабоченность: не идет ли речь о падении нравственности британской молодежи — слишком много молодых девушек непомерно высоко подняли свои подолы —и не следует ли «ввести штрафы за слишком оголенное тело»?
Ответ чопорных лондонцев поразил даже Мэри. Однажды воскресным утром приятели позвали их с Александром в самый престижный район Лондона — Кенсингтон, и что же они там увидели? Шествие полутора сотен мужчин с плакатами «Мини-юбки — навсегда!», «Поддержим мини!» Мэри таращилась на своих незваных защитников, решительно не понимая, откуда те взялись. Оказалось, это идет пикетирование показа новой коллекции Кристиана Диора, которая, по мнению прессы, должна была вернуть в моду длинные юбки. Мэри и Александр ликовали.
В середине 60-х, после того как наконец состоялся первый, довольно скромный показ моделей Мэри в Лондоне, организатор заграничных дефиле Дэвид Морган пригласил ее участвовать в очередном показе в швейцарском Сент-Морице.
Мэри еще никогда не бывала за границей. В лобби роскошного отеля Сент-Морица «Palace» среди сплошных зеркал, искрящихся хрустальных люстр и надменных лакеев в белых перчатках Лягушка-Мэри немного стушевалась. В своей коротенькой юбчонке, черном свитерочке-лапше и плоских сандалиях она смотрелась тут странновато. Александр в потертых джинсах старался держаться независимо и подбадривающе сжимал ее локоть. Увидев дам в норковых манто, Мэри совсем запаниковала: какого черта ее сюда пригласили? Кому здесь сдалась молодежная мода? Конечно, приятно оказаться среди таких гигантов, как дома Диора, Шанель, но… Они приехали голодные как звери, а на дверях ресторана предупреждение: «На ужин вход в смокингах и вечерних платьях».
А откуда у нее вечерние платья? Выход нашел Александр. Он превратил в подобие смокинга свой старый черный пиджак, пришив к лацканам фигурно вырезанный кусок ее юбки! Ни подходящей к случаю белой рубашки, ни бабочки у него, ясное дело, не было. Поэтому, надев на голое тело самодельный смокинг, он просто нарисовал гуашью в нужных местах детали сорочки и бабочку. В ресторан его-таки пустили, но оказалось, что вынести еду нельзя, гораздо проще попросить принести ее в номер, но от волнения они не догадались этого сделать...
— Я пригласил на наше шоу новую модель, — заявил Александр на следующий день. — Бесподобная красавица, увидишь, она отлично справится с последним номером.
Мэри так нервничала перед показом и так устала, что без раздумий согласилась. В зале, где обычно шли дефиле, ей сразу не понравилась обстановка: разодетые в пух и прах самодовольные дамочки со спутниками сидели за столами, ели, пили, курили и болтали, лениво поглядывая на подиум, где перед ними крутились модели. Даже белоснежная горностаевая накидка от Диора, от которой сама Мэри не могла оторвать взгляда, не произвела на жующую публику особого впечатления. Мэри устроилась за боковым столиком и сосредоточенно потягивала свой коктейль. Распоряжался всем Александр. Ясно: Морган пригласил их всего лишь для того, чтобы их убожество оттенило шик знаменитых мастеров. «Поехали», — сказала она себе, когда классическая мелодия сменилась рваными ритмами рок-н-ролла. Манекенщицы Мэри Куант— их уже было целых семь — не успевали добежать до гардеробной, поэтому переодевались прямо в коридоре, у дверей демонстрационного зала.
Они неслись одна за другой в своих фланелевых в складочку мини, в асимметричных коротких платьицах, в туниках, надетых поверх красных свитеров, в цветных чулочках и ботиночках. И вот последней появилась высоченная красавица, которую раздобыл Александр. На ней был сдвинутый набок берет, короткое белое кожаное пальто и белые высокие сапоги. Вот она скинула пальто и… зал ахнул: она оказалась только в черных колготках и испуганно прикрыла верх руками, словно сама только что обнаружила, что на ней больше ничего нет. Как удачно, что Мэри к этому моменту была уже так пьяна, что не могла различить, что ей мерещится, а что творится на самом деле. Следующее, что она помнит: двое полицейских рядом с ней в номере.
Кажется, просят показать коллекцию привезенной одежды, не веря, что она модельер. И Мэри извлекает на свет божий коробки из-под шоколадных конфет, в которые затолканы ее куцые юбки. В общем, она оказалась в полицейском участке до выяснения обстоятельств дела. Куда-то сразу исчез организатор показа Дэвид Морган, сгинул Александр — ни одного знакомого лица вокруг. До утра Мэри продержали в участке, утром ее извлекал оттуда Морган. Он готов был три шкуры спустить с Александра: уверял, что новую манекенщицу спутник Мэри снял накануне в местном стрипклубе, он же и подучил ее выкинуть этот скандальный фортель. Увы, Мэри и сама в этом не сомневалась; Александр всегда уверял, что именно эпатаж — универсальный ключ к успеху. Но даже разъяренный Морган признал, что скучающая публика сильно завелась во время показа Мэри Куант, дамы потом так разошлись, что сбросили туфли на каблуках, приподняли юбки и отплясывали под звуки рок-н-рола до полпятого утра.
Вскоре появился Александр, ничуть не смущенный, с победоносно сияющими глазами.
— Прости, Лягушка, — бросил он, поцеловав Мэри.
— Я знал, что ты поймешь...
Об этом совсем не хотелось говорить на мастер-классе. Эти молодые люди, глазевшие на Мэри, как на ископаемое чучело в музее древностей, ее бы точно не поняли. Может, она и вправду такая?
…Впрочем, очнувшись от воспоминаний, Мэри поняла, что никто уже давно ее не слушает, что она сидит одна в пустой аудитории, а студентов и след простыл.
Видимо, она немного перебрала виски, в последнее время с ней это случается, язык стал заплетаться, потом она попросту замолчала, закрыла глаза, а сейчас вот очнулась. Наверное, увидела во сне это дикое шоу в Сент-Морице, обернувшееся успехом. Хорошо, что юнцы разбежались, собственно, ей нечем больше похвастаться, ну разве тем, что в конце концов королева Елизавета сдалась и вручила ей орден Британской империи: Мэри ведь в сотни раз подняла продажи отечественной легкой промышленности. В ее распоряжении уже имелось более десяти фабрик, и то, что начиналось в одной комнатенке, превратилось в крупный бизнес. Все шло отлично, просто прекрасно, но вот только… Александр, да, Александр… Она думала то ли во сне, то ли наяву именно о нем. Единственная ее любовь, ранняя, скороспелая и неизменная. Высокий зеленоглазый красавчик с широкой улыбкой, умелыми руками и...
слишком влюбчивый. Малейшее пренебрежение с его стороны заставляло ее жестоко страдать, Мэри Куант была очень ранима, очень чувствительна и очень ревнива. Но они танцевали друг с другом этот танец свободной любви каждый день, потому что оба, в сущности, стали законодателями не просто богемной моды, но и всего отвязного образа жизни свингуюшего Лондона 60-х: когда Лягушка, примостившись с косячком в углу ресторанного зала, видела, как ее Александр закидывал свою большую красивую руку, как зверь на добычу, на Лиз Крейсби, или Нелли Винт, или Джил Вермут, она по неписаным законам их круга не могла не совершить ответного па: заставляя молчать екающее от ревности сердце, она плюхалась на колени к Дэвиду Бейли или еще к кому-нибудь, пуская кольцами дым ему в ухо и бормоча какую-то ерунду.
В Кружке Челси, как историки позже назовут их богемную тусовку, все давно переспали друг с другом, ревность считалась буржуазным пережитком, и продвинутые девушки, носящие мини-юбки, просто не могли до нее опуститься. А если кто-то, как однажды совладелец «Bazaar» Арчи Макнэр, не выдерживал и все-таки ее демонстрировал, он становился всеобщим посмешищем. В душе Мэри сама себе удивлялась: однолюб в мини-юбке — такой же нонсенс, как пересекшиеся параллельные прямые! Но что поделать, если обаяние Александра, его манеры — пританцовывая передвигаться по залу, слушать, говорить и заниматься любовью — казались ей куда неотразимее всех ужимок даже красавчика Пола Маккартни, на которого девчонки вешались гроздьями.
Кстати, никто из друзей не знал, что Мэри Куант и Александр Планкетт-Грин втайне ото всех поженились еще в 1957 году — они были вынуждены это сделать из-за налогов, документов на владение «Bazaar» и прочей бюрократической чепухи; родителей обеих сторон поставили в известность в последнюю очередь, а их возмущенным воплям вообще не придали значения.
Когда Мэри заметила, что ее Александр которую неделю увивается за Маргарет, она стерпела это со стойкостью солдата королевской караульной службы, которого кусает оса. Маргарет она знала как облупленную, а ее мужа, фотографа Энтони Армстронга-Джонса, — вплоть до рисунка родинок на обычно скрытой плавками части тела. Маргарет приходилась родной сестрой королеве Елизавете, и в 1960 году Мэри с Александром отбивали чечетку на их свадьбе в Букингемском дворце, а им на пятки наступали папарацци: владельцы сомнительного магазина и рестораторы приглашены на королевскую свадьбу!
Плохая девочка Мэри Куант явилась на торжество в своей неизменной короткой юбке и без шляпы — на такое мероприятие дамы не приходят с непокрытой головой! Не страшно — Александр тотчас одолжил у прохожего для своей подруги мужской котелок.
Мэри и Александр были давними приятелями с Джонсом — тот ошивался у них почти ежедневно. Это для королевской семьи выбор принцессы стал сюрпризом, а Мэри знала, что Маргарет наверняка отколет что-нибудь в этом роде. Всего на 4 года старше Куант, она была одной из первых гламурных покупательниц «Bazaar». Скоро их число стало расти в геометрической прогрессии, и Мэри нисколько не удивлялась, что такая дама, как, например, Ли Радзивилл, регулярно покупает у нее одежду не только для себя, но и посылает в Нью-Йорк своей сестре Джекки Кеннеди.
Что же касается Маргарет, то и после свадьбы они с Джонсом продолжали регулярно наведываться в «Bazaar» и допоздна засиживаться в ресторане Александра. Маргарет была яркая, жизнерадостная красавица. У нее всегда горел глаз на мужчин — и вот загорелся он и на Александра, который с некоторых пор целыми днями ее фотографировал, причем так, что Мэри было ясно, чем на самом деле им не терпится заняться.
…— Я еду в Мюстик! У меня официальный заказ на 18 фотографий! Ты рада? — прервал работу Мэри над новой коллекцией жизнерадостный вопль Александра, заставивший ассистенток вздрогнуть. А в каком году это было?
В 1969-м или позже?
— А я лечу в Америку, в Нью-Йорк. Меня наконец пригласили, — глухо парировала Мэри, стараясь придать веселости своему унылому голосу, и совсем уже кисло добавила: — Я думала, мы поедем вместе...
Мюстик... Остров в Карибском море, который кто-то из родственников подарил на свадьбу Маргарет. Разочарованная в браке, тяготившаяся двумя детьми, она все чаще стала сбегать туда, чтобы оторваться на полную катушку с теми, кто желал составить ей компанию. Если Мэри, как принято в их кругу, набивает косяк только по выходным, то Маргарет балуется этим ежедневно, по слухам, она пьет, как конюший королевы-матери, и давно потеряла счет тем, кто делит с ней постель. Но Александр просто меняется в лице, когда произносит ее имя.
— Лягушка, благодаря Маргарет я стану настоящим фотографом, даже эта скотина Битон похвалил мои снимки, — лжет ей в глаза Александр.
Ему никогда не стать настоящим фотографом, как стал им тот же Джонс, или Бейли, или, как ни смешно, даже Линда Маккартни: он слишком ленив, слишком любит удовольствия, у него слишком длинные ресницы, слишком красивые зеленые глаза и он слишком любуется своими руками.
Такие не становятся ни фотографами, ни художниками, ни модельерами… Всю жизнь он потратит на погоню за женщинами, а она — на молчаливые страдания по этому поводу. Но ее самолюбие по крайней мере тешит то, что Мэри Куант уже упомянута во всех энциклопедиях, а Александр Планкетт-Грин — только как ее муж.
Он уехал вслед за Маргарет на Мюстик, а Мэри с новой коллекцией и 30 манекенщицами отправилась покорять Америку. Небоскребы ее придавили, заставив только сильнее почувствовать набиравшую силу депрессию, с которой она никак не могла справиться. Показ мод по традиции проходил в огромном нью-йоркском Брайтон-Парке, и Мэри со всех сторон нашептывали, что ее успех или неуспех в Штатах будет зависеть от того, почтит ли всемогущая Диана Вриланд, главный редактор «Vogue», показ Мэри Куант, кивнет ли утвердительно во время дефиле или выйдет курить, зайдет ли она за кулисы, когда все закончится. Мэри совершенно не собиралась угождать вкусу какой-то там эксцентричной бабенки, будь та хоть трижды всемогуща. Куант придумала свой трюк: едва закончился показ, тотчас всех ее девушек, одетых в мини, с ней самой во главе быстренько втиснули в микроавтобус и доставили на крикливый, разноязыкий Таймс-сквер, созданный, как заметила Мэри, гигантофанами.
Оглушительные звуки рока — Куант привезла с собой своих музыкантов — перекрыли все остальные звуки на площади, и ее девушки начали запланированное Мэри шествие по Таймс-сквер и прилегающему к ней Бродвею. В результате движение в центре Манхэттена оказалось парализовано — автомобили встали, улицы были запружены любопытными. Все телеканалы страны, прервав программу передач, транслировали этот мини-парад. Это была победа. Но случилось и еще кое-что: в какой-то момент шествия Мэри отстала, замедлив шаг, и упала без сознания на мостовую.
Первой в больнице ее навестила та самая всемогущая Диана Вриланд — худая, с большим носом, похожая на хищную птицу.
Она носила Мэри домашний бульон и в результате стала поверенной ее тайн.
У Мэри случился выкидыш, уже второй по счету; вообще-то она не хочет детей, потому что роды испортят фигуру и она не сможет носить свои любимые мини-юбки; кроме того, Мэри страшно боится поправиться и морит себя голодом, иногда в день довольствуется парой морковок и яблочком. Ее муж любит только худышек. Вриланд всплеснула руками с хищными ярко-красными ногтями: ей стало очевидно — Мэри вот-вот загонит себя в гроб.
Диана Вриланд, по возрасту годившаяся ей в матери, на долгие годы стала лучшей подругой Куант. Она умерла 22 августа 1989 года, Мэри ездила на ее похороны. Незадолго до смерти Диана сказала ей тоном, не терпящим возражений: — Тебе срочно нужно родить, иначе останешься ни с чем!
В 36 лет Мэри с огромным количеством осложнений родила своего единственного ребенка — сына Орландо.
В роддом ей принесли специальные резиновые трусики, чтобы утянуть живот, после чего она снова принялась морить себя голодом. Мэри была неисправима!
Когда Орландо вырос из пеленок и она оглянулась — вокруг кипела другая жизнь. Мэри было уже за сорок, и ничего не осталось от тех декораций, среди которых прошла ее лихая молодость. Когда-то Куант с боями защищала свои мини-юбки, ей очень нравилась эта роль. Теперь ее «подзащитные» больше не нуждались в адвокате: короткие юбки стали такой же будничной повседневностью, как деловой костюм, и не привлекали всеобщего внимания.
Мини-юбки носили теперь не только богемные девчонки из Челси, но и светские дамы, и кинозвезды, и домохозяйки. Создавать новые модели мини стало попросту неинтересно. Мэри попыталась заняться выпуском собственной линии косметики, потом дорожных сумок — не получилось, и депрессия снова накрыла ее с головой. А тут еще эти проклятые французы — Андре Курреж и Пьер Карден — заявляют, будто мини-юбку придумали они, а Мэри просто растиражировала их идею. Наглые лжецы!
Куант и не заметила, как они с Александром стали богаты, настолько богаты, что купили огромный дом в престижном пригороде Лондона, но Мэри чувствовала себя здесь Золушкой, заблудившейся во дворце. Зачем семь спален, когда достаточно и одной? Зачем теннисный корт, если нет времени научиться играть?
Зачем эти громоздкие старинные буфеты, набитые посудой, которую не перебить и десяти поколениям ее потомков? Зачем пять дорогущих машин в гараже, когда она до сих пор предпочитает велосипед и мотоцикл? К чему вся эта роскошь, разве они не презирали ее раньше? Александр в отличие от нее раздобрел и превратился в вальяжного джентльмена с элегантными усиками. Он не носил больше брюки, скроенные из «сумасшедшей пижамы», а полюбил костюмы ненавистного Мэри Пьера Кардена. Александр изменял ей, как прежде, и совсем не возражал, чтобы Мэри тоже развлекалась на стороне. Ее короткая интрижка со знаменитым парикмахером Видалом Сэссуном, у которого она всю жизнь стриглась, ни к чему не привела, хотя она и пробовала прожить с ним пару месяцев в Нью-Йорке. Вернувшись в Лондон, Мэри стала свидетельницей бурного романа Александра с итальянской актрисой Орнеллой Мути.
Не говоря ни слова, Куант ушла в тень, заняв самую маленькую угловую спаленку под крышей, и больше ни во что не вмешивалась, тихо потягивала из фляги свой виски с самого утра и к вечеру уже не держалась на ногах. Бизнес шел в гору и без ее участия, и Мэри подумывала его продать.
Последнее сильное чувство, как ни странно, Мэри суждено было испытать к принцессе Маргарет, и этим чувством стала ненависть... Маргарет вздумалось пригласить свою давнюю знакомую в гости на остров Мюстик. Мэри приняла приглашение. Некогда роскошное 19-комнатное бунгало кораллового цвета с выходом к тихой бухте ныне напоминало корабль, потерпевший крушение. Сама Маргарет выглядела изрядно постаревшей. Увидев гостью и почти ровесницу в неизменной мини- юбке, принцесса вскинула брови и покачала головой.
Одобрила? Осудила? Зачем Мэри сюда приехала, что их вообще объединяло, кроме пристрастия к виски?
Всю неделю пребывания Мэри на острове Маргарет рассказывала о подробностях ее давнего романа с Александром: в этой бухте они занимались любовью, в той беседке целовались…
— Ты же не ревнуешь, милая? — учтиво осведомлялась принцесса. — Ты ведь никогда не ревновала.
Стиснув зубы, Куант считала про себя: «Один, два, три…» Только бы не задушить ее сейчас, не убить, а то прямо руки чешутся: за все, за свою жизнь, за свое безволие...
Вернувшись в Лондон, Мэри твердо, голосом Дианы Вриланд, приказала самой себе: «Точка.
Ухожу от него». Даже нашла в Сохо подходящую квартиру. Поздно. У Александра диагностировали рак, и до самой его смерти в мае 1990 года Мэри самоотверженно ухаживала за ним.
Свою марку «Mary Quant» в 2000 году она без долгих колебаний продала японцам. Иногда Мэри соглашалась принять участие в семинарах и конференциях, посвященных моде, — ее по старой памяти всюду приглашали, как вот сейчас в Париж.
...Совсем стемнело. Мэри поднялась со стула и неверными шагами направилась к двери. Охранник с удивлением распахнул дверь перед пошатывающейся мадам Куант — она уходила из здания последней. Завтра по прилете в Лондон ее встретит сын, так похожий на своего отца. Орландо стесняется ее и обычно предупреждает своих гостей, криво улыбаясь:
— Мама до сих пор носит мини и говорит только про свингующие шестидесятые.
Не судите ее слишком строго. А главное — не подливайте ей в рюмку виски...
Подпишись на наш канал в Telegram