Это было какое-то безумие! Я до сих пор не уверена, любила ли я его. Твердо знаю только одно — это была страсть, роковое влечение, от которого нет спасения.
О наших страданиях, муках ревности, ссорах и бурных примирениях снят фильм. Володя Валуцкий, с которым я пыталась, но не могла расстаться долгих четырнадцать лет, написал к нему сценарий. А название «Зимняя вишня» он взял из моего рассказа…
Однажды я, уложив спать маленького сына, отправилась в магазин за продуктами.
Купила мороженую вишню и положила на тарелку оттаивать. Андрюша проснулся и удивленно спрашивает: «Мамочка, откуда зимой вишня?» И я ему рассказала целую историю: «Пока ты спал, мое сокровище, я решила покататься на лыжах. Гляжу — посреди снега стоит живое вишневое дерево, все усыпанное ягодами. И я сорвала их тебе…»
На премьере фильма в Доме кино я сидела среди зрителей. Когда зажегся свет, зал взорвался аплодисментами. А я сидела и плакала. Ведь эта была история нашей с Володей любви! Хотя в жизни все происходило куда жестче, чем в фильме…
С Валуцким мы познакомились, когда моему сыну Андрюшке исполнился год.
Это было в Ялте. Я поехала туда на съемки мюзикла «Звезда экрана». Будто вырвалась на волю! После родов, пеленок и бессонных ночей мне вдруг так захотелось новых ощущений…
В Ялте у нас подобралась веселая компания. Однажды мы все пошли в бар «Ариадна». Смотрю — за соседним столиком моя соседка по квартире Таня, младшая сестра актрисы Вали Малявиной. Она меня и познакомила с Валуцким, который сидел рядом. Потом мы с ним гуляли по набережной Ялты и говорили, говорили. На прощание обменялись телефонами. Вот и все!
Володя мне очень понравился, в Москве мы иногда перезванивались. Валуцкий был женат на известной актрисе Алле Демидовой. Я понимала, что он не всегда может со мной разговаривать. Если он вдруг начинал: «А-а-а вы-ы не туда пп-попали…», значит, рядом жена.
И я, если слышала женский голос, тут же вешала трубку. Помните, в фильме жена Виталия Соломина, услышав в очередной раз, как кто-то дышит в трубку, говорит мужу: «Опять твоя красавица звонила».
А потом Валуцкий придумал для меня «легенду»: «Если ты позвонишь, я тебя буду называть Михаил Юрьевич, как Лермонтова». Иногда Демидова его спрашивала: «Что, Михаил Юрьевич звонил?»
Я тоже была несвободна. С Андреем Разумовским мы поженились на первом курсе ВГИКа. А познакомились на Киностудии им. М. Горького, куда он приходил к своему отцу Вадиму Разумовскому, заместителю директора. И мама его, Елена Федоровна, работала там же ассистентом режиссера. Я очень любила Андрея и никогда ему не изменяла.
Даже сына назвала в честь любимого мужа.
Андрей мне каждый день писал письма в Ялту. «Моя принцесса!» — начинал он каждое послание. А еще он называл меня «мое солнышко»…
Андрей — хороший человек и хороший любовник, так что причин заводить роман с Валуцким у меня не было. Муж был единственным мужчиной в моей жизни, он задаривал меня цветами, однажды охапки роз даже не поместились в ванне! Если он уезжал на пару дней, я уже тосковала. Шесть лет длилась наша счастливая жизнь, а прожили вместе десять…
Но потом появилось какое-то пресыщение, привычка. Мне казалось, что он уже не так на меня смотрит, не любуется. Все спокойно, размеренно, интеллигентно… Я старалась как-то встряхнуть Андрея.
К его приходу надевала прозрачную кофточку, туфли-шпильки, начесывала бабетты. Завлекала его как могла, но все без толку! Кручусь перед мужем, а он ест суп... и ноль эмоций. Словом, мне не хватало страстей. Поэтому, наверное, и появился Володя. Если бы не эта роковая встреча, может, мы с Андреем до сих пор были бы счастливы…
Охлаждение мужа, редкие звонки Валуцкого… Мне казалось, что жизнь моя неинтересна, скучна, не хватает мужского внимания. Включив однажды телевизор, я увидела свою первую любовь — Славу Тихонова. Он танцевал на балу с Наташей Ростовой.
С Вячеславом Васильевичем я познакомилась, когда мне едва исполнилось восемнадцать. Чтобы поступить на актерский факультет к Герасимову, я пошла курьером в дирекцию на Киностудию им.
М. Горького, работала под началом секретарши Ольги Навроцкой. А Тихонов дружил с директором студии Бритиковым. Они вместе часто ездили на рыбалку, и Тихонов, работая на дубляже на четвертом этаже, часто в перерыв заходил к Григорию Ивановичу. Мы с Олей сидели в дирекции. Проходя мимо, он очень сдержанно раскланивался — не более того. Иногда мы сталкивались в студийном коридоре. Вячеслав Васильевич всегда здоровался первым. Мне было очень приятно: надо же, какой вежливый! Мы с ним не знакомы, а он здоровается. Тихонов был такой скромный, с вечно намотанным на шею шарфом. А я обмирала — это же сам Андрей Болконский! Какой он был красивый, боже! Я же старшеклассницей бегала на «Войну и мир». А потом мечтала, как я приду к Тихонову в гости, как мы будем беседовать, как он меня поцелует…
Правда, он мне казался ужасно взрослым — 37 лет все-таки!
Как-то в канун ноябрьских праздников сидим мы с Ольгой у нее дома, и она вдруг говорит: «Позвони Тихонову и поздравь его с праздником».
— «Боюсь. А что я ему скажу?» — «Скажи, что от меня». Звоню: «Здравствуйте, Слава… Это говорит Надя». И вдруг в трубке его радостный голос: «О, Надя, привет! Рад тебя слышать! Я так ждал твоего звонка…» Я растерялась: «Вы меня, наверное, с кем-то перепутали?» — «Это Надя из дирекции?» — «Да. А как вы меня узнали?» — «По голосу». Тихонов много занимался дубляжом, слух у него был хороший. «Вам от Оли привет!» — И не знаю, о чем говорить дальше. «Надя, ты мне звони. Обязательно!» — «Я вам по праздникам буду звонить», — пообещала я, чтобы только отделаться… Через несколько дней я простудилась.
Лежу дома, болею. Позвонила Оля: «Тебя Тихонов разыскивает. Просил твой телефон, и я ему дала». — «Оль, не стоило, он ведь такой знаменитый!» «Да не бойся, — смеется она. — Он хороший!»
Вскоре раздается звонок, к телефону подходит мама. Он ей представился, мол, звонит Вячеслав Тихонов. Мама напустилась на меня, как коршун: «Ты с ума сошла! Кто он — и кто ты?! У артистов одно на уме!»
Однажды я позвонила ему от Ольги. «Надя, ты где? Рядом? Ну приходи в гости», — предложил Тихонов. И я пошла к нему пешком, благо было недалеко. К тому времени Слава уже развелся с Нонной Мордюковой и жил в однокомнатной квартире на Фрунзенской набережной. А чтобы я не заблудилась, Слава решил встретить меня во дворе.
Помню, стоял на углу в короткой дубленке и курил.
Мы сидели на кухне. «Сейчас я тебя угощу», — таинственно сказал он и достал из холодильника белую эмалированную кастрюльку. В ней его мама из Павлова Пасада передала сыну любимую квашеную капусту. Мы по очереди черпали капусту расписной деревянной ложкой прямо из кастрюли и запивали ее коньяком.
Постепенно мы стали сближаться, и я почувствовала, что Слава мне доверяет. Он рассказывал о своей обиде на Мордюкову. Она его выставила из дома, и ему негде было жить. Какое-то время он ночевал на раскладушке на кухне у своего друга Виталия Макарова. У него стояли слезы в глазах, когда он об этом говорил. Спустя какое-то время Славе дали однокомнатную квартиру на Фрунзенской.
В комнате была ниша, в которой стояла тахта, а над ней висел эстампик — два больших яблока. Я еще пошутила: «Одно яблоко твое, а другое мое. Мы как Адам и Ева».
Конечно, мы целовались. Но большего я не позволяла: «Нельзя!» А он с обидой спрашивал: «Ты за какую команду болеешь? За «Динамо»?» Тогда я не понимала смысла этой фразы... И только потом узнала, на что он намекал: мол, кручу «динамо» взрослому мужику…
Естественно, Слава пытался меня затянуть в постель. Раз пришла на холостяцкую квартиру, значит, мужик нравится! Да он и не мог не нравиться: всегда чисто выбрит, ухожен, потрясающе добрая улыбка. Помню, любил носить такие очень уютные рубашки — трикотажные, серого цвета, с тремя пуговками и воротничком. Но я была тверда: «Я девушка.
Мне мама не разрешает». Это его отрезвляло.
Мы продолжали встречаться. Может, Слава надеялся, что я созрею. Но я... так и не созрела…
Наши свидания проходили у него на Фрунзенской. Чаще всего мы сидели на ковре, чтобы нас из окон не было видно. Он ставил ночник на пол и плотно задергивал шторы. Его все время пасли какие-то девицы — без конца ему звонили, стерегли у двери, подкидывали в почтовый ящик признания в любви. А он от них скрывался.
Однажды, помню, в Доме киноактера выступал Дин Рид. У Тихонова в тот вечер был дубляж. Он позвонил мне в дирекцию: «Что сегодня делаешь?» — «Иду на Дина Рида». — «Жаль, что у меня дубляж...» Я сидела в проходе.
Чувствую в темноте, что на меня кто-то смотрит. Поворачиваю голову, а из-за занавеса — профиль Андрея Болконского! После концерта мы с подружкой собирались поехать к кому-то в гости. Я вышла из зала первой, а она где-то замешкалась. И вдруг мне перерезала путь серая «Волга». «Быстро садись в машину!» — приказывает Тихонов. Только я уселась, как подбегает подруга и кричит удивленно: «Ты куда?» Говорит мне, а сама, потрясенная, смотрит на него. И понять не может, что это я делаю в машине знаменитого артиста! Я кричу: «Поехали быстрее!» И Слава, ничего не понимая, рванул с места.
Как-то он набрал мой номер телефона. «Представляешь, — рассказывает, — звонок в дверь, открываю, а на пороге стоит огромная снежная баба. И рядом никого… Это не ты ее принесла?» — «Я что, сумасшедшая — так высоко ее тащить?
А что ты с ней сделал?» — «Положил в ванну, она теперь там тает…»
Его серая «Волга» часто стояла у Киностудии им. М. Горького. Там была большая площадка, где парковали машины. Тихоновскую «Волгу» можно было легко узнать по обивке сидений в красную и белую полоску. Я называла ее «матрасом». Как-то раз зимой я подошла к его машине и пальцем написала несколько слов на стекле. Потом позвонила ему: «Прочитал мою записку?» — «Прочитал». Так мы стали переписываться. «Привет! Позвони», или «Как дела? Придешь? Целую». Он звонил и спрашивал: «Ты уже на работе?» — «Да. А я тебе письмо написала». — «А я видел».
Однажды он сказал: «Я тебе за щетками записку оставил». Я быстро накинула пальто и побежала за запиской. В ней были строчки: «Я желаю тебе счастья.
Надеюсь, ты встретишь свою любовь…» Я очень расстроилась, обиделась даже. Почему он так резко прекратил наши отношения?.. Наверное, подумал: ну что связываться с девчонкой, которая даже целоваться толком не умеет? А может быть, он уже встретил на дубляже свою будущую жену. Слава в это время озвучивал Жан-Луи Трентиньяна в «Мужчине и женщине», а она была переводчиком этого фильма. Старше меня, опытнее…
А любовь я действительно встретила! Это был мой будущий муж — Андрей Разумовский. Я ничего не скрывала от своего жениха и рассказала о своем платоническом романе с Тихоновым. Помню, мы сидели на балконе ВГИКа на каком-то мероприятии. А Тихонов был в президиуме на сцене. Я помахала ему рукой, не думая, что он меня заметит. Но он заметил и в ответ тоже помахал.
Когда мы вышли с Андреем, я краем глаза увидела у входа знакомую «Волгу». Мне кажется, Слава ждал меня, но увидел Андрея и резко рванул с места…
А вот Валуцкому я никогда не рассказывала о Тихонове. Довольно долго у нас с Володей был телефонный роман. Мы говорили в основном о работе, о его сценариях. Он звонил мне ночью, читал какие-то наброски, делился со мной последними новостями. У нас было много общего: мы оба из кинематографической среды.
Однажды звоню и сообщаю: «Я уезжаю на съемки…». И тут он, видимо, понял, что долго меня не увидит, и начал действовать. Заехал за мной на «Мосфильм», повез в ресторан…
Помню это жуткое чувство вины перед Андреем. То, что я ему изменила, для меня было кошмаром!
Я даже решила, что на этом единственном свидании все и закончится… Страсть и любовь возникли гораздо позже. Да и в первый раз все было как-то скомканно, спонтанно. Я пыталась подтрунивать над Валуцким: как, мол, ты от жены скроешь? Но он меня резко оборвал: «Я не хочу на эту тему разговаривать».
А я уже заранее не любила его жену. Потому что была дикая собственница: «Это мое! И ни с кем делить не буду!» Мне хотелось быть его единственной женщиной…
Мы оба любили роман «Мастер и Маргарита», читали его вслух. Я его иногда называла Мастером, мне даже казалось, что Валуцкий чем-то похож на Булгакова. Когда Маргарита требовала от Воланда: «Хочу, чтобы мне сейчас же вернули моего любовника Мастера!», у меня мурашки бежали по спине.
Валуцкий был прекрасным любовником. Я, так же как Маргарита, была готова ради любимого на все! И душу продать, и в ведьму превратиться…
И хотя я не собиралась разводиться с Андреем, все равно ужасно ревновала Валуцкого. Прозвучит, может быть, странно, но до конца этой истории я продолжала любить Андрея. Вот и получилось, что у меня было двое любимых…
Меня мучило, что мы с Валуцким редко бываем вместе. То он не может говорить по телефону, потому что жена вернулась, то ему нужно пораньше домой. А у меня ребенок, работа в театре, съемки… Все праздники он проводил с семьей. Я скучала по нему, постоянно хотела слышать его голос, писала стихи и рассказы о нашей любви.
Валуцкий курил сигареты «Мальборо». И я придумала рассказ «Карманная женщина». Когда жена бывает дома, любимая женщина становится маленькой и живет в пачке «Мальборо» в кармане его пиджака. Но как только жена уходит, карманная женщина становится большой…
А тут еще его постоянные командировки в Ленинград. Валуцкий там работал с режиссерами Масленниковым и Мельниковым. Он тогда был нарасхват. по его сценариям снимали фильмы «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», «Начальник Чукотки», «Семь невест ефрейтора Збруева»…
На «Ленфильме» у Валуцкого была куча поклонниц, к которым я дико ревновала. Ему это нравилось, и он обожал в подробностях о них рассказывать. Я рисовала в своем воображении постельные сцены, бесилась от ревности, бросалась на него с кулаками, а он просто кайфовал от того, что я завожусь.
Я страдала: «Почему ты меня не жалеешь?» А его это еще сильнее заводило. Доходило до того, что Валуцкий получал пощечину, но и это его не останавливало — он продолжал меня дразнить… Я колотила его по груди и орала: «Ты предатель! Уйди от меня!», а он хватал меня в охапку и утешал: «Да я пошутил. Перестань…» В приступе ревности я однажды запустила в него чашкой. Еле увернулся.
Часто я, хлопнув дверью, выбегала на улицу, в ночи ловила такси. Валуцкий силой оттаскивал меня от машины, целовал, уговаривал... Если же он не выбегал за мной сразу, я пряталась в телефонную будку и ждала: появится или нет? Он вытирал мне слезы и ласково шептал: «Малыш! Пошли назад...»
Это его «малыш» страшно меня возмущало: «Я не малыш!» Кстати, именно так называл героиню Елены Сафононой ее любовник Вадим...
Как-то вернулся Валуцкий из Ленинграда. Я по нему страшно соскучилась. И вдруг вижу — у него за ухом огромный засос! Я тут же, как тургеневская барышня, грохнулась в обморок. Он испугался и стал лепетать какую-то чушь, что это его укусил малярийный комар. Я обиделась и решила с ним больше не встречаться. Это было наше первое расставание «навсегда»…
Телефон замолчал. Я тосковала, злилась, мучилась... Сравнивала его с моим первым возлюбленным Славой Тихоновым. Слава ведь так трогательно ко мне относился! Однажды, помню, сажусь в его машину, а там вкусно пахнет мандаринами. Оборачиваюсь — на заднем сиденье огромный пакет.
«Это для тебя!» — сказал он. Мы опять сидели на ковре и опять целовались. На полу горели свечи. Пили коньяк, ели мандарины. Слава чистил их от кожуры, делил на дольки и кормил меня с рук…
Спустя некоторое время позвонил Валуцкий и сказал: «Давай все начнем сначала», и я сломя голову бросилась к нему. Мы долго выясняли отношения, но потом я все равно сдалась и поверила. В очередной раз…
Мне кажется, что большую часть любви, отданной мной Валуцкому, я отобрала у мужа и сына. Разделила ее между тремя людьми, а делать этого не имела права. До сих пор испытываю чувство вины перед ними, особенно перед сыном...
Андрей между тем почувствовал, что дома ему не хватает тепла, и захотел этого тепла на стороне.
У него появилась женщина. Когда-то, поженившись, мы с ним договорились: если у нас кто-то появится, обязательно расскажем друг другу. Но разве об этом можно рассказать? Я ведь не собиралась уходить. И когда у Андрея появилась женщина, он тоже смолчал. Но «собственница Надя» стала докапываться: кто это звонил? Зачем? Ты куда? Андрей, припертый к стене, признался в измене. Я была потрясена! Я же Солнышко! «Солнышками», как выяснилось позже, были и все его последующие женщины…
У нас состоялся тяжелый разговор. Андрей сказал: «Я тебя люблю. Ты мой идеал. Но… я и без нее не могу. Если бы ты меня любила, никого бы не было…» — «Кто она?!» Он ее не назвал. Помню, я от ревности сказала что-то нелестное о той женщине, хотя ее даже не знала. И мой такой добрый, интеллигентный Андрей вдруг рассвирепел и стал с ненавистью меня бить.
Это было в прихожей, я пряталась за одеждой, закрывала лицо руками и умоляла его: «Только не по лицу, я ведь актриса!» Такое случилось единственный раз в нашей жизни. Андрей не попросил прощения, только позже сказал: «Ты, наверное, никогда мне этого не простишь…» Я промолчала. Я простила его, потому что не хотела, чтобы он ушел. Он и не собирался уходить, я сама сделала глупость и поторопила события. Надо было просто переждать…
На следующий день я пошла в магазин. Мы жили тогда недалеко от студии Горького. Иду в красивой дубленке до пят, а в руках авоська — такая красная сетка с дырочками, а в авоське антрекоты. Перехожу трамвайные пути и вдруг замечаю, что вокруг меня кругами ездит «Волга». За рулем сидит Тихонов, а рядом его друг Виталий Макаров.
«Ой, — думаю. — А у меня эти проклятые антрекоты. Кошмар!»
Поздоровались, Тихонов предложил подвезти. Где-то по дороге высадили Виталия. «Видел вас в кино «Любить человека». — Слава вдруг перешел на «вы». — Что же вы на родную студию не приходите?» — «Почему? Прихожу…» — «И после ВГИКа на «Мосфильм» в штат пошли, а не к нам...» — «Такое распределение было…» Тихонов выглядел необыкновенно задумчивым. Мы обменялись телефонами. Он спросил: «Как муж?», а потом добавил: «Завидую Андрею. Я очень жалею, что тогда не женился на тебе…»
А мне стало горько и смешно: знал бы Вячеслав Васильевич, что вчера тот самый Андрей, которому он завидует, лупил меня кулаками… Но я тогда Славе так и не позвонила.
Все мои мысли были лишь об одном: с кем мне изменяет Валуцкий? Просто наваждение какое-то…
Самой мудрой из нас была Алла Демидова. Я знаю, что ей звонили «доброжелатели», рассказывали об изменах мужа, но она и знать ничего не хотела. Однажды, правда, как-то вскользь спросила у Володи: «Зачем мне все это рассказывают? Может, нас хотят развести?» Умница! И детей у них не было — казалось, ну что его там держит? Наверное, они с женой после стольких лет брака стали действительно близкими, родными людьми. Это тоненькая, невидимая ниточка, но она прочнее каната…
А нашу с Андреем ниточку я перерезала в тот момент, когда сама попросила его уйти. И он открыто стал встречаться со своей Ларисой. Вот тут-то я и решила спасать семью….
Встретилась с Валуцким и сказала: «Я тебя люблю.
Но и Андрея люблю… Не хочу его терять. А чтобы вернуть мужа, я должна расстаться с тобой. Прости…» Я не могла с ним лечь в постель. Как только он ко мне прикасался, у меня начиналась истерика: «Нет! Нет! Не могу! Хочу только Андрея!» Помню, ночью выбежала на балкон у пожарной лестницы. Стою на десятом этаже и думаю: «Двое моих любимых мужчин так со мной поступают!» Хотела я в тот момент броситься вниз или нет? Не важно. Короче, я струсила… и слава богу!
Помню, что от всех этих переживаний даже есть перестала. Валуцкий понимал, что я не в себе, поддерживал, утешал, успокаивал. Я рыдала, кричала, что не хочу жить. Просила: «Дай рюмку коньяка!» Он говорил: «Нет!
Вначале поешь…» А я не могла проглотить ни кусочка! Наверное, он ревновал, но не подавал виду, не обижался.
И как только я оставила Валуцкого, Андрей почувствовал во мне перемену. Я очень быстро его вернула. У нас с мужем снова начался медовый месяц. Все вроде бы складывалось хорошо, просто замечательно...
Новый 1978-й год кинематографисты по традиции справляли в Доме кино. Мне предложили быть королевой бала. Я стояла наверху лестницы у елки, встречала гостей и в микрофон объявляла прибывших. Очень волновалась, как бы кого не пропустить, не перепутать. Пришли мои любимые педагоги Сергей Аполлинариевич Герасимов и Тамара Федоровна Макарова. Герасимов сказал мне: «Подожди, сейчас выпью рюмку и расцелую тебя».
И тут я замечаю, что по лестнице идут Валуцкий и Демидова. Они опоздали, и я не успела их объявить…
Интересная получилась ситуация: впервые все действующие лица нашей истории собрались в одной компании: я, Андрей, Валуцкий и Демидова.
Как королева бала я имела право на «белый танец». Конечно, я пригласила своего учителя Герасимова. А потом Валуцкого. Он держал меня за голую спину, и у меня кружилась голова от счастья. Разве я могла мечтать об этом! Мне было все равно, смотрят ли на нас Алла и Андрей. Меня обнимает любимый мужчина! Он шепнул: «Я не мог даже представить, что буду обнимать тебя на виду у всех, да еще и в Новый год!» И я на мгновение забыла, что люблю только Андрея. «Это все Новый год… Опять наш Новый год… Все пройдет…
Мы просто друзья…»
Прошло несколько дней. Наш Театр киноактера уезжал на гастроли в Ленинград. Звоню Валуцкому и в полной уверенности, что освободилась от него, сообщаю о гастролях: «Мы будем жить в гостинице «Советская». «Да? — сказал он. — А мне сейчас туда не надо….» На вокзале меня провожал, как прежде, влюбленный Андрей.
Через три дня вхожу в гостиницу после спектакля… а в холле стоит Валуцкий! Даже не помню, обрадовалась я или нет. «Меня срочно вызвали», — сказал он. «Ты в каком номере?» — «А ты в каком?» И разошлись. Позже он зашел ко мне выпить чаю. У меня всего три часа времени до вечернего спектакля. Сидим за столиком, говорим о его сценарии. Я включаю кипятильник в розетку и случайно касаюсь его руки. Взрыв! Меня словно током шибануло.
Одно прикосновение — и все: нет ни Андрея, ни данных себе обещаний... Только шепот Валуцкого: «Давай начнем все сначала?..»
В Москве на вокзале меня встречал муж, а я не могла его видеть! Но все равно разводиться не хотела. Такая вот «собака на сене»: не желала терять ни того, ни другого…
Мои метания в итоге закончились нашим с Андреем разводом. Никогда не забуду унижение, которому на прощание подверг меня муж. Он утвердил меня на главную роль в своем фильме «Предварительное расследование». Мне было очень приятно — я думала: какое цивилизованное расставание, все как у интеллигентных людей.
Отправились в экспедицию в Петрозаводск. Моя бывшая свекровь сказала Андрею: «Надеюсь, у тебя хватит ума не брать с собой Ларису?»
Лариса работала у него монтажером, а монтажеры в экспедиции не ездят. Как выяснилось, ума у него не хватило…
В гостинице меня поселили в пятиместный номер. Главную героиню, «герасимовскую ученицу»! Как будто оплеуху отвесили. Тут и Лариса появилась, загорелая, веселая. И поселилась в номере моего мужа. А мы еще официально не разведены! Вся съемочная группа была в шоке, ему говорили: «Ты что делаешь?!»
В конце концов меня все же переселили в другую гостиницу, на окраине. Мы с актрисой Аллой Мещеряковой жили одни во всем отеле. Там даже буфет не работал. Помню, как мне было обидно. Я была оскорблена, унижена... Не могла плакать, не могла ни вина выпить, ни успокоительное принять — утром съемки, нужно иметь свежее, красивое лицо.
А главное, не могла отказаться от роли! Я поняла, что в этой ситуации нужно наступить себе на горло. Вот и терпела, терпела…
Кто-то в группе устроил день рождения. Ларисы не было, и Андрей пригласил меня танцевать. Мы смотрели друг другу в глаза, словно прощаясь, и я почему-то шептала: «Все будет хорошо. Все будет хорошо…» У него заблестели от слез глаза. Мы прекрасно понимали, что уже ничего не будет…
На следующее утро я уехала в Москву на озвучание другой картины. Неожиданно в купе толпой заходят цыгане. Пытаюсь их выпроводить: «Нет, нет, пожалуйста, уходите!» И вдруг одна цыганка говорит: «А мне ничего от тебя не надо. Но знай, девочка, тебя прокляли на десять лет». Ровно через десять лет Андрей расстался с Ларисой…
Наступило лето.
Мы с Андреем договорились о разводе. Я уехала с шестилетним Андрюшей на съемки в пригород Киева. Моего сына пригласили на роль Илюши Обломова в картину Михалкова «Несколько дней из жизни И. И. Обломова». Это он в начале фильма бежит по полю и кричит: «Маменька приехала!»
Приезжаем к Никите в группу. Он когда увидел Андрюшку, очень обрадовался. «Давай знакомиться. Я Никита», — протянул руку Михалков. Ему тогда было всего-то тридцать три года. На голове — короткий ежик едва отросших волос: оказывается, недавно они с Адабашьяном наголо побрили головы, чтобы уговорить сделать то же самое актера Попова. «Андрюша, а ты хоть знаешь, кто такой Обломов?» — «Да, знаю. Лодырь!» Никита захохотал.
Андрюша оглядел комнату и спрашивает: «А что это за фотографии?» — «Это актеры, которые будут сниматься в фильме: Лена Соловей, Олег Табаков, Юра Богатырев…» — «Да? А где моя фотография?»
Обломовку снимали под Черниговом. Вся съемочная группа жила в пансионате. Удобств никаких: длинный коридор, в конце — умывальник и общий туалет. Вскоре к нам в пансионат приехали репетировать «Пять вечеров» Людмила Гурченко, Валя Теличкина и Станислав Любшин. Помню, Люся очень простудилась. Приношу ей таблетки, она лежит закутанная в платок и чихает. А Андрюшка с мальчиком, который играл Штольца в детстве, в этот момент бегают по коридору и орут как бешеные. Люся схватилась за голову: «Да дай ты ему как следует! Что он носится как угорелый?
Я свою Машку бью!»
Маму Илюши Обломова должна была сыграть Женя Глушенко, но у нее что-то не получалось из-за репетиций в театре. И тогда Никита предложил: «Если Женя не приедет, ты сыграешь маму». Но Женя приехала. А я сыграла бабу с пузом. Даже Гурченко сыграла в фильме старую бабку в чепчике и в очках, которая в окне клюет носом, засыпая…
Тут мне звонят из Москвы и просят приехать на озвучание «Предварительного расследования». Наташа Коренева, ассистент Михалкова, согласилась остаться с Андрюшей. Я написала 20 писем и отдала Никите: «Завтра на съемках через каждые полчаса отдавай ему по письму. Говори, что мамочка их с самолета бросила. Иначе он сниматься не будет».
В Москве Андрей попросил меня написать заявление для загса, что я согласна на развод. Возвращаюсь, а Никита смеется: «Знаешь, что ты мне устроила? Твой сын действительно отказывался сниматься, и только твои письма действовали. Прочитает, вздохнет. И мы даем команду: «Внимание! Мотор!» Потом Никита, приглядевшись, спросил у меня: «Ты что такая грустная?» «У меня сегодня развод в Москве…» — «Да ты что?! Давай отметим!»
Вся съемочная группа собралась в его домике. Никто ничего понять не может: по какому случаю банкет среди недели? Расселись вдоль стеночки, на столе бутылки без закуски. Посидели, быстро откланялись. У Михалкова остались мы с Любшиным и проговорили допоздна. Я очень благодарна Никите за тот вечер… После развода с Андреем я еще восемь лет встречалась с Валуцким — будто целая жизнь прошла.
Вот в этой другой жизни я постоянно его спрашивала: «Когда жениться будем? Я тебе девочку рожу». Эти же слова говорит в фильме героиня Сафоновой. Кстати, дочка у Валуцкого все-таки родилась. Но родила ее не я, какая-то случайная женщина. Он дал девочке свою фамилию…
Каждый раз он обещал мне уйти от жены. Выпьет для храбрости и идет к Алле. Начинает ей говорить, а она его останавливает: «Стоп! Ложись спать, протрезвеешь — поговорим!» А утром, как протрезвеет, ему страшно становится. И разговор снова откладывается. Так он делал несколько попыток. Трусил страшно: «Ой, вот если бы это как-нибудь само собой произошло, мы были бы вместе. А так… Малыш, ну сделай что-нибудь!» Один раз я действительно решилась и позвонила Демидовой.
Успела только произнести: «Здравствуйте! Алла…», как она тут же повесила трубку. Да и я вряд ли что-нибудь сказала бы... Это все-таки его дело, а не мое...
Однажды случилась смешная история. Звонит мне утром Валуцкий. «Я сплю», — говорю и вешаю трубку. А в этот момент Валуцкому перезвонила его мама. Он, решив, что это я, радостно кричит: «Малыш проснулся!» А из трубки разгневанный мамин голос: «Ах ты, такой-сякой! Что это за «малыш»?»
Наши отношения все больше напоминали какую-то хроническую болезнь, от которой не придумали лекарства. И вместе тяжело, и врозь невозможно. Один раз он меня чуть не утопил! Это было летом. Как-то мы на его машине поехали на озеро. Плавали неподалеку друг от друга на глубине.
Вдруг Валуцкий схватил меня за плечи и стал окунать под воду. Я захлебываюсь, рвусь на поверхность, пытаюсь как-то освободиться, ударить его, а он держит мою голову под водой и не отпускает. Еле вырвалась и отплыла от него. Больше всего меня тогда поразили его безумные глаза. «Зачем ты меня топил?» — спросила я позже. Он даже не знал, что ответить...
Был и другой случай. Мы сидели на его кухне. Валуцкий, взяв со стола нож, прицеливался в меня, но кидал его в пол. Нож уходил в линолеум. И так несколько раз. Каждый раз, когда он замахивался, я думала — сейчас нож полетит в меня! Глаза у него были такие же безумные, как тогда, на озере…
Мы с ним расставались надолго и искренне. Уезжаю на гастроли и говорю себе: «Все, хватит!» Потом возвращаюсь и слышу: «Давай начнем сначала, Малыш…»
Мы оба устали от изматывающей любви. Ну сколько можно тянуть?! Могла ли я знать, что любовь причиняет такую боль?..
И я, и он заводили новые романы, кидались в них, как в спасательный круг. Правда, спустя время оказывалось, что мы себя обманываем… И снова соединялись.
Однажды мне вдруг почему-то приснился Слава Тихонов. Во сне все было так красиво — вокруг зелень, мы в беседке чему-то смеемся, рады видеть друг друга. Я просыпаюсь и понимаю, что это нереально. Тихонов стал так знаменит, он женат, у него растет любимая дочка. Но я не удержалась и сама ему позвонила. «Слава, здравствуй. Это Надя». — «Я тебя узнал». — «Ты мне сегодня приснился». — «Я тебя хочу увидеть…» И я приехала к нему…
Он уже жил в новой квартире на «Лермонтовской», в высотке.
Вот тогда у нас начались интимные отношения. Помню, что он, вставая с постели, всегда заматывался в простыню — стеснялся своего тела. Потом по телевизору показывали «Семнадцать мгновений весны». Мы, лежа на диване, смотрели Штирлица. Но для меня это были два разных человека: Штирлиц на экране и мой Слава Тихонов на диване. Мне было так приятно слышать от него комплименты. «Я немножко побаиваюсь тебя…» — признался как-то Слава. «Почему?» — удивилась я. — «Все красивые женщины коварны».
Как-то Слава вернулся со съемок «Они сражались за родину», cразу же мне позвонил и сказал, что умер Шукшин: «Приезжай, помянем…» Василия Макаровича я тоже знала, в герасимовской картине «У озера» играла его жену и снималась в его фильме «Странные люди».
«Мы с Васей накануне попариться в баню ходили. И вот… Давай помянем?» — предложил Слава. И мы выпили водочки. На столе стояла большая ваза с фруктами, которые он привез со съемок. Никакой еды больше не было. Мы закусывали водку сливами.
Именно тогда он меня спросил: «Ты ведь знаешь моего друга Виталия Макарова?» — «Конечно». — «А я ему про тебя рассказывал…» — «Не надо! Я никому о нас не рассказываю, и ты молчи». И вдруг звонок. Слава берет трубку: «Привет». А потом радостно: «А ты знаешь, кто у меня? Да! Она! Она!» Кладет трубку, глаза сияют. Я: «Ну зачем ты?», а он, улыбаясь: «Ну прости…»
Мы очень соскучились, и нам было хорошо в постели.
Слава выглядел усталым и попросил меня заварить чаю. «Ты не обидишься, если я нечаянно усну?..» Помню, на кухне я рассыпала чай. Со стола смела, а на полу чаинки не заметила. Возвращаюсь в комнату — а он спит. Не стала его будить. Тихонечко собралась и ушла. А потом Слава мне позвонил: «Почему-то на полу чай рассыпан…» — «Это я. Нечаянно». «Но ведь ложка же есть…» — удивился Слава.
Он никогда не говорил о жене. И, несмотря на имевшуюся семью, часто оставался один. Мы и встречались как два одиночества, потом расставались — то уцепимся друг в друга, то жизнь нас снова разбросает…
Один раз он признался: «Мне порой так плохо бывает... Сажусь в машину и два часа ночью по Москве катаюсь».
Помню, как-то за полночь вдруг раздался его звонок: «Можно я к тебе приеду?» Но именно в этот момент у меня ночевала подружка. Я сообщила ему об этом, но тут же добавила: «Все равно приезжай, пожалуйста». «Нет-нет, не стоит», — очень сухо и твердо сказал он. Слава не любил чужих людей.
Я чувствовала, что он не был счастлив. Хотя, наверное, в какой-то момент ему показалось, что счастье возможно. Он постоянно говорил мне о том, что жалеет, что мы не вместе. Но я ему этой возможности не дала...
Смешно, однажды Слава мне назначил свидание в лесу! Мы со свекровью снимали дачу в Отдыхе». А у Тихонова дача была неподалеку, в Малаховке. Он мне позвонил и предложил: «Давай встретимся где-нибудь?» А у меня ребенок маленький, куда я поеду? От Отдыха до Малаховки четыре остановки на электричке!
Что я скажу своим домашним? И отказалась.
Другой раз звонит из какого-то города: «Я на съемках. Очень хочу тебя видеть, ты можешь ко мне приехать?» Я подумала: «Он женатый человек. Меня на студии знают. Чего это вдруг я к Тихонову приехала? Это же скандал!» «Слава, ты знаменитость. Как я приеду в другой город? Что люди скажут?» Он промолчал… Думаю, мои отказы каждый раз его расстраивали, хотя я не хотела его обижать.
Меня до сих пор мучает мысль: Слава наверняка решил, что я не хочу его видеть. Но он все неправильно понял. Я хотела его видеть, просто так получалось. Всегда что-то мешало. Он перестал мне звонить. И я перестала. Прошло много лет. Я знала, что Вячеслав Васильевич давно живет на даче, редко бывает в городе, болеет.
Мне так хотелось узнать его адрес и приехать к нему, чтобы сказать: «Прости меня…» Но я не успела…
А потом мы в который раз помирились с Валуцким. И опять все закрутилось. Пока не появился мой новый спасательный круг — Джорджио…
А уж как к нему ревновал Валуцкий! Помните, в фильме у Сафоновой появляется Ивар Калныньш и чуть не увозит ее на «Мерседесе» в Швейцарию? Это и был мой итальянский жених.
Мы с ним познакомились на старый Новый год. Ко мне приехали друзья и привезли двух итальянцев. Джорджио говорил по-русски и чем-то напоминал Марчелло Мастроянни. Мы засиделись допоздна, потом гости стали расходиться, а Джорджио задержался, попросил кофе.
Сели пить кофе, и я вдруг подумала: «А на фига он мне нужен? Я же Валуцкого люблю!» И тут же выпалила: «Извини, но я люблю другого». Он постучал себе по лбу: «Ты нормальная?» «Ну зачем я тебе буду морочить голову? Я ведь потом тебя брошу, будет больно. Лучше сразу уходи…» — и глажу его по рукаву. «Надя, уже три часа ночи. Я в чужой стране, на улице темно. Ну куда я пойду?» А я за спиной открываю дверь и тихонечко его выталкиваю. Он сопротивляется. Тогда я дала ему пинка и захлопнула дверь перед носом. А он через дверь прокричал: «Надя, ты больная!»
Прошел год. Я переехала в другую квартиру. Опять у меня собираются гости. Открываю дверь — рядом с моим приятелем стоит Джорджио. Он как меня увидел, аж попятился от страха. И руками замахал: «Не пойду!» Ему, оказывается, не сказали, к кому везут.
Я захохотала: «Не бойся!» и затащила его в квартиру.
Весь вечер Джорджио от меня шарахался и поглядывал с ужасом. На этот раз я оставила его у себя сама. Джорджио мне нравился, хотя и невероятно раздражало, что он постоянно говорил о своих чувствах.
Валуцкий надолго пропадал, а когда появлялся, спрашивал: «Ты себе никого не завела?» Какое-то время я скрывала от него Джорджио. Валуцкий тогда работал над «Мэри Поппинс, до свидания» в Ленинграде, и у него появилась какая-то ассистентка на съемках. Он был этим очень горд, а мне хотелось разорвать его и его девиц на части! Он только пожимал плечами: «Что ты волнуешься? Ты все равно главная! А они так — массовка». Но когда Валуцкий, приехав в очередной раз из Ленинграда, начал рассказывать о том, как одна дама, перефразируя сценарий, назвала его «мистер Совершенство», я не выдержала и все ему выложила про Джорджио.
Ох, что с ним творилось! «Иностранца себе завела! — бегал он вокруг стола, сжав кулаки. — Ты знаешь, кто ты после этого? Я убью его!» Потом стал умолять: «Брось его. Я буду только с тобой…» Но хватило его ненадолго. Опять командировки, поклонницы... Зато теперь, стоило ему меня обидеть, я тут же хватала трубку и звонила в Рим Джорджио: «Немедленно приезжай!» И тот бежал за билетами…
Валуцкий пытался меня удержать. «Подожди, обязательно поженимся!» Однажды приехал на Новый год ко мне с шампанским и французскими духами. Это был первый и единственный раз в жизни, когда мы вместе провели новогоднюю ночь. Он сказал, что решил уйти от Аллы.
Я ждала предложения руки и сердца, но Валуцкий все мялся, мялся и наконец промямлил: «Я тебе это завтра скажу…»
И тут я окончательно поняла, что ничего не будет. Проводила Валуцкого и позвонила в Рим Джорджио: «Приезжай!» Он мгновенно примчался. Стоит мой итальянец в фартуке на кухне, напевает и готовит спагетти, жарит грудинку. В это время звонит Валуцкий: «Ты как?» — «У меня Джорджио…» — «Ты с ним собираешься старый Новый год встречать?» — «Да. Мы с ним поженимся». — «Так. Отменяй Джорджио, сейчас приеду, и мы с тобой быстро женимся». Боже мой, любимый позвонил, сделал мне предложение! Я снова умираю от любви. Подхожу сзади к Джорджио и тихо говорю: «Аморе мио, дольче мио… Сейчас мы с тобой выпьем шампанское, съедим спагетти, и ты должен уехать…» В дверях он ко мне повернулся очень грустный и сказал: «Надя, я всегда знал, что ты больная».
Только выпроводила Джорджио — влетает Валуцкий с пистолетом. Как потом оказалось, это была просто зажигалка. Он думал, что моего итальянца напугает…
Мы посидели с Володей, встретили старый Новый год, проснулись рано утром и… он произнес традиционное: «Завтра я все скажу жене… Малыш, я тебе вечером позвоню…» Поцеловал и ушел…
Это было в период съемок «Зимней вишни». Мы еще несколько лет встречались. Окончательно я поставила точку в этой истории, когда застукала его в постели с девушкой. Звоню ему как-то утром, а он торопливо говорит: «Не могу разговаривать. Работаю!» А я по голосу слышу, что врет. Он когда врет, всегда заикается больше, чем обычно.
И я решила проверить. Приезжаю, он открывает дверь, а рядом девушка лет восемнадцати. В спортивном желтом костюмчике — такой худенький цыпленочек. А на ногах огромные тапочки Валуцкого. Я его отодвинула, прошла в квартиру, а он сзади идет и заикается: «М-м-мы п-п-печатали». Я направилась к двери. Валуцкий лег на пол в прихожей: «Уйдешь — повешусь!» Я перешагнула через него и ушла. Навсегда.
В тот же вечер я села писать сценарий под названием «Любимый». Действие начинается на кладбище, куда главная героиня приезжает из тюрьмы с букетом роз. Она кладет их на могилу своего любимого, которого зарезала…
Прошло время. Улеглись страсти. Мы случайно встретились на фестивале в Одессе. Володя вдруг предложил: «Давай начнем все сначала?»
Сколько раз я слышала от него эти слова! «Но ведь семь лет прошло, как мы расстались...» Валуцкий подарил мне книжку «Зимняя вишня». На титульном листе зачеркнул слово «вишня», от руки написал «Надя» и приписал: «Милой вишне от автора…», а потом сказал: «Все эти семь лет я с тобой разговаривал…» Кстати, он издал книжку на фирме моего бывшего мужа «Фора-фильм». Андрей не знал, что я к этому имею самое непосредственное отношение. И мне за него стало обидно: получается, будто его как-то использовали. Я позвонила Андрею и сказала: «Зимняя вишня — это я».
Я долго не могла избавиться от этой истории. Отучилась пять лет на режиссерском, снимала свои фильмы. «Мне не забыть, не простить», «Грань». Все они были об этом. Даже сделала фотофильм «Карманная женщина».
«Зимняя вишня» уже давно стала брендом. Торты, жевательная резинка и даже кафе-мороженое с таким названием есть. Однажды я ехала в машине и услышала, как поет Анжелика Варум: «Вишня, вишня, зимняя вишня! Прекрасных ягод аромат. Белый снег ложится чуть слышно. Никто ни в чем не виноват!..» Да-да, конечно! Никто ни в чем не виноват. Помню, я говорила Валуцкому: «Когда-нибудь я скажу тебе спасибо за то, что ты на мне не женился». И вот сейчас я ему говорю: «Спасибо, что ты на мне не женился!» Столько лет прошло, все изменилось, забылись обиды, измены… Вспоминаются только Новый год и цветущая вишня в снегу…
Благодарим мебельный салон «Palladio Interiors» за помощь в организации съемки
Подпишись на наш канал в Telegram