Сколько попреков я в своей жизни выслушала, сколько обвинений! Когда мы поженились с бывшим мужем Зыкиной, мне в спину шипели: «Да как ей не стыдно? Увела мужа у Зыкиной! Разлучница!» Потом, когда Витя умер, снова стали возмущаться: «Не уберегла! Споила!..»
Но это неправда, я не уводила Виктора из семьи. К тому моменту как мы стали встречаться, они с Зыкиной уже были в разводе: официально разошлись в 84-м, но продолжали для публики играть роль мужа и жены…
Как и прежде, всюду вместе — на гастролях, на концертах, дома. Почему и зачем нужно было скрывать развод? Виктор никогда мне не рассказывал…
Он вообще предпочитал не говорить об этом и, если я пыталась проявлять бабское любопытство, резко обрывал: «Тебя это не касается… Не задавай лишних вопросов…» Я его прекрасно понимаю: не хотел человек выносить сор из избы…
Первый раз я увидела Людмилу Георгиевну с Виктором Гридиным в 80-м году на похоронах профессора Елены Константиновны Гедевановой. В Москву, как когда-то Фрося Бурлакова, я приехала поступать с одним фанерным чемоданом. В столицу меня всей деревней собирали: «Надь, не бойся, как запоешь наши курские частушки, тебя сразу же примут».
И действительно — поступила в музыкальное училище имени Ипполитова-Иванова на народное отделение. Это училище когда-то окончила и Людмила Георгиевна, а Гедеванова была ее педагогом...
В малом зале музыкального училища шла панихида. Вдруг по залу будто пробежал ветерок: «Приехала… приехала… Смотрите, вон она с Гридиным. Королева!» Я оглядываюсь и вижу — идет Людмила Георгиевна, а рядом с ней статный, высокий спутник. «Ой, какая красивая пара!» — подумала я. «Муж Зыкиной на четырнадцать лет моложе ее», — шепнула на ухо подружка. Всю панихиду присутствующие не сводили глаз с Зыкиной. Еще бы! Богиня пришла! Звезда недосягаемой величины!
Зыкина и меня покорила своей величавостью. Царственная осанка, прекрасный цвет лица... А ведь ей тогда уже 50 исполнилось. Но в это трудно было поверить…
В следующий раз мы встретились через несколько лет на каком-то концерте —«Здрасьте». — «Здрасьте». Ну как все артисты — столкнутся за кулисами и тут же разбегутся. К тому времени я уже окончила Гнесинку, пела частушки в ансамбле «Россияночка». Правда, вскоре оттуда ушла и числилась в Москонцерте.
Однажды звонит подружка, мы вместе Гнесинку оканчивали. Надя у Зыкиной директором работала. «Пойдем, — говорит со мной в гости к Зыкиной. Познакомлю». И привела меня к Людмиле Георгиевне на Котельническую набережную.
Я-то девушка простая, деревенская, в Москве в общежитии живу. Конечно, меня поразила зыкинская трехкомнатная квартира. Все красиво, богато — спальня из красного дерева, на стенах картины... Гляжу — на горке с посудой стоит их с Гридиным свадебная фотография. Правда, в этот раз я его там не видела…
Зыкина была нарядно одета, в ушах красивые серьги и, как всегда, идеально причесана. Кстати, прическа была ее пунктиком — музыканты ее ансамбля рассказывали, что никогда не видели Зыкину с распущенными, неприбранными волосами. Даже на гастролях в номере она не позволяла себе ходить в бигуди. Без макияжа — да, но она и без грима была красавицей. Дожила до восьмидесяти лет и ни одной пластической операции не сделала!
Людмила Георгиевна усадила нас за стол. Еще, помню, засмеялась: «Сяду-ка я между двумя Надями — желание загадаю!» И давай нам на тарелки накладывать. А угощала она всегда очень щедро: икра черная, икра красная, балычок... Людмила Георгиевна и сама прекрасно готовила. Мясо, пирожки, а какую картошку жарила — просто объедение! О зыкинских супах ходили легенды. Блестящая хозяйка, ничего не скажешь. Представляю, как ее помощнице доставалось. Попробуй угоди!
После угощения принялась она меня расспрашивать: что да как? Откуда в Москву приехала? Где поешь? Где живешь? Оказалось, Людмила Георгиевна видела меня на конкурсе «Голоса России» в Смоленске. Она пригласила иногда выступать с ее коллективом «Россия». Я ездила с ними как солистка по стране и даже за границу.
Наверное, Зыкиной я понравилась как певица.
А иначе зачем я ей? Ну веселая, хорошенькая, с косичками — таких молоденьких солисток в ее коллективе и без меня хватало…
Мне очень нравилось выступать с зыкинским коллективом. Людмила Георгиевна была не только великолепной певицей, но и прекрасным руководителем. Могла и по головке погладить, и крепким словцом приложить. А как иначе? В коллективе 50 человек, дисциплину надо держать железную. Зыкина была хоть и строгая, но отходчивая. И при этом необыкновенно щедрая. Сама видела: как-то раз сняла с пальца дорогое кольцо и подарила молодой солистке. От души наградила за прекрасное выступление… Все ее артисты были для нее как дети.
В коллективе Людмилу Георгиевну так и звали — Мама. А иногда за глаза уважительно Мадам.
Публика ее обожала! Где бы мы ни выступали, Зыкину долго не отпускали со сцены. Никто в зале не мог и представить, что эта царица, которая только что блистала на сцене, за кулисами пьет чай, сидя в углу на табуреточке. В воинских частях, где часто давала концерты Зыкина, отдельных гримерок для народной артистки не было. Но она никогда не возмущалась. Работа есть работа…
Зыкина вообще была простая. Как говорится, своя, из народа. 12-летней девочкой трудилась токарем на станкостроительном заводе, бегала после работы выступать в госпиталь перед солдатами. Она помнила о своих корнях и никогда от земли не отрывалась.
Как-то мы с Надеждой поехали на майские праздники к Людмиле Георгиевне на дачу в Ватутинки.
Она с Виктором в это время уехала на Волгу и разрешила нам пожить у нее недельку.
Это был хороший добротный кирпичный дом в поселке писателей. Ее ближайшим соседом оказался Эльдар Рязанов. Нам с Надей очень хотелось сделать приятное хозяйке, и мы решили устроить субботник. Одолжили у жены Рязанова Нины секатор и стали подстригать кусты на участке. Нам с восторгом вызвались помогать племянники Зыкиной — Егор, Катя и Сережа. Они жили у нее на даче с бабушкой Марией чуть ли не круглый год.
На территории зыкинской дачи стоял еще один дом — маленький, гостевой, в котором жила мачеха Людмилы Георгиевны со своими внуками.
После того как мать Зыкиной умерла, ее отец вскоре женился. Мачеха родила сына. Брат Зыкиной Саша работал у нее в ансамбле в постановочной части грузчиком. Людмила Георгиевна не только помогала сводному брату, но и опекала племянников. А своей мачехе, когда она умерла, поставила дорогой памятник.
Людмила Георгиевна часто говорила о маме. С ее смертью у Зыкиной была связана какая-то тайна. Каждый раз я замечала, когда она об этом вспоминает, ее будто мучает чувство вины. Единственное, что знаю, Людмила Георгиевна была совсем молоденькой певицей, когда осиротела. На нервной почве у нее пропал голос. И она ушла со сцены в типографию, печатала там брошюры. А через полгода голос, к счастью, к ней вернулся…
У Зыкиной была еще одна тайна.
Звали эту тайну Виктор Гридин... Все в коллективе знали, что Зыкина с мужем живут отдельно, но молчали: раз люди не хотят это афишировать, значит, так надо!
Удивительно, но после развода им удалось сохранить настолько теплые отношения, что они даже вместе ездили отдыхать. Виктор по-прежнему при всех называл свою бывшую жену Котик, и Зыкина в ответ отвечала тем же: Котик да Котик. А что там между ними было на самом деле, бог весть…
Когда Виктор переехал на другую квартиру, Людмила Георгиевна и на расстоянии продолжала его контролировать: звонила, спрашивала, что делает, куда идет. Может быть, это была просто привычка, может, любовь… А мы с Виктором встретились случайно.
Как-то приятель позвал меня в гости к своему другу. Как оказалось, к Гридину.
Виктор жил в маленькой двухкомнатной квартирке на Тишинской площади. Как потом объяснил, он сам выбрал первый этаж: мол, чтобы никому не мешать своей игрой на баяне. Мы сидели на кухне, Витя суетился, накрывал на стол. Достал, помню, из холодильника голубцы: «Зыкина передала. Очень вкусные!» Потом стал рассказывать о себе: что родился четырнадцатым ребенком в семье в самый разгар войны, что вскоре мать умерла, а отца посадили. Как им, детям, пришлось буквально выживать. Когда отец вышел из тюрьмы, повел Витю на базар и купил сыну гармошку. Так невольно и решил его судьбу. Гридин, баянист-самородок, сразу попал в ансамбль имени Александрова и объездил с ним полмира.
А потом они встретились с Людмилой Георгиевной…
О том, как у них начинался роман, Витя от меня не скрывал. Зыкина увидела Гридина на концерте. Высокий, статный красавец стоя играл на баяне. А инструмент весил ни много ни мало пятнадцать килограммов! Вскоре Зыкина пригласила его к себе в ансамбль. Поначалу Витя ей аккомпанировал, потом ему предложили стать дирижером ее коллектива.
А он, как только увидел Зыкину, сразу же влюбился. Да в нее невозможно было не влюбиться! Людмиле Георгиевне только сорок исполнилось, в самом расцвете славы и красоты. Да и Витя был хорош — молодой красивый парень…
Однажды на гастролях в Германии Витя решился и сделал Зыкиной предложение.
Она удивилась: «Ты с ума сошел? Подумай как следует!» Он в ответ выпалил: «Я уже подумал!»
Но у этого романа было много преград: и то, что Виктор моложе на четырнадцать лет, и то, что у него семья. Витя женился в девятнадцать лет на своей однокурснице по Гнесинке Маргарите. У них росли дочка и сын...
Конечно, для Маргариты уход Виктора стал страшным ударом: остаться одной, да еще с маленькими детьми на руках... Думаю, поначалу страсти там кипели нешуточные. Но в итоге Маргарита поступила мудро — Валера и Маша, дети Гридина, постоянно общались с отцом, бывали в доме Зыкиной. А та всегда поддерживала оставленную Витей семью.
Так они и поженились. Витя стал третьим мужем Зыкиной и последним...
У их брака нашлось много недоброжелателей, Вите нашептывали: «Ну зачем тебе эта старуха?!»
А какая она старуха? Ей лет сорок, а ему и тридцати не было…
Может, поначалу у Вити были комплексы, когда ему вслед говорили: «Вот, глядите, муж Зыкиной пошел». Но очень скоро эти комплексы прошли. Гридин стал художественным руководителем ансамбля «Россия», они с Зыкиной были партнерами, она его ценила как виртуоза-баяниста, равного которому в нашей стране не было…
В тот вечер я задержалась в гостях у Вити допоздна. Он вызвался меня проводить. Довез до общежития на своей «Волге», а на прощание поцеловал.
С этой нашей встречи, наверное, все и началось. Мы стали встречаться. Не последнюю роль в нашем сближении сыграло то, что мы земляки. Витя, как и я, тоже родом из Курска. Не скажу, что влюбилась с первого взгляда, но, конечно, он мне нравился. Я к тому времени успела развестись, сердце мое было свободно…
Единственное, мне не нравилось, что наши встречи были тайными. Но так хотел Витя: «Зыкина не должна об этом знать!» «Почему? — удивлялась я. — Вы же в разводе?» «Не твое дело! Смотри, Надя, никому, слышишь, ни единой душе!» И я послушно хранила тайну, даже самой близкой подруге не говорила. Поначалу мне тоже нравилось играть в эти шпионские игры — прятаться, скрываться. Но со временем это стало меня тяготить. Ну какая я соперница Зыкиной? Я уважала Людмилу Георгиевну, да и она ко мне относилась хорошо.
А тут получается, будто я у нее украла что-то и молчу…
Но я и Витю прекрасно понимала — наверное, он лучше меня знал Зыкину, ведь они прожили вместе семнадцать лет! Вместе создавали ансамбль «Россия», вместе на гастролях, вместе на отдыхе. Сколько всего прожито! Ну как тут скажешь: «Я встречаюсь с Надей Крыгиной...» А вдруг это известие вызовет у бывшей жены гнев? И он меня пугал: «Смотри, не болтай. А то Мадам ушлет тебя в Сибирь, в тайгу!»
Я хоть и побаивалась Людмилу Георгиевну, но все равно не могла поверить, что она способна на такое. Ведь Зыкина была со мной необычайно добра, старалась что-то подсказать, поправить: «Надь, ты не так руку здесь держишь, надо так», «А здесь надо петь по-другому»... Конечно, к ее советам я внимательно прислушивалась.
Как-то в Германии Зыкина пригласила меня в свой номер: «Зайди утром, я с тобой позанимаюсь». Она-то жаворонок, рано вставала. А я полночи с девчонками гуляла по городу и урок проспала. Как потом оказалось, Людмила Георгиевна встала утром, сделала прическу и села меня ждать. Вечером гляжу, Зыкина со мной не разговаривает. Я кинулась извиняться. Она меня, слава богу, простила…
Мне порой так хотелось выйти на сцену во время репетиции и закричать: «А мы с Витей встречаемся!» Но каждый раз себя уговаривала: «Они поддерживают отношения, скрывают свой развод, может, она думает, что у Вити никого нет?.. Или хочет так думать, а он ей подыгрывает…»
Как я ни старалась, но выведать причину их развода не могла. Понятно, что за столько лет совместной жизни между ними было много всякого.
Думаю, в любой «золотой клетке» рано или поздно начинаешь скучать…
Витя мог и выпить, и покуролесить, и из дома исчезнуть, может, и с какой-то бабенкой она его заловила, все-таки муж был значительно моложе. Всякое бывает, а тем более когда такая разница в возрасте.
Мне девчонки однажды рассказали историю. Как-то на гастролях за Витей проследили, и оказалось, что у него роман с девочкой из танцевальной группы. Кто-то увидел на улице, как ему на шею бросилась молоденькая балеринка. Зыкиной об их свидании доложили. Это был первый серьезный скандал в их семье. Да в него все девки были влюблены! Стоило ему появиться, глаз с него не сводили. Ни одну в ансамбле не оставил равнодушной!
Зыкина многое терпела, но иногда могла сделать ему замечание в резкой форме, обругать.
Правда, сор из избы Витя не выносил. Я ни одного дурного слова от Вити в адрес Зыкиной не слышала. Все, что между ними происходило, они унесли в мир иной...
Я все чаще оставалась у Вити ночевать. Сосед по коммуналке, Володя, провожал меня с усмешкой: «Что, Надь, опять в ночное?» А я каждый раз боялась, что меня там «застукают». Надо отдать должное Витиной деликатности — он старался звонить Людмиле Георгиевне до моего прихода, не хотел меня травмировать. Она и сама часто ему звонила, очень о нем заботилась, интересовалась, поел ли: «Может, тебе котлеток прислать? Элька очень вкусные приготовила…» — «Нет, Котик, не надо. Спасибо». Витя щадил чувства Зыкиной.
И старался, чтобы она ни о чем не догадалась.
Однажды Людмила Георгиевна неожиданно позвонила при мне. Он жестом показывает, мол, сиди тихо, молчи. «Что делал? Что ел? Как себя чувствуешь? Не забыл, что завтра за тобой в девять утра приедет машина?» — вопросы сыпались как горох.
Три года длился наш тайный роман. Поначалу это была скорее игра в «любовь»: взгляды, записки, звонки, свидания… Ну, как это бывает — хи-хи да ха-ха. А потом я почувствовала: пропадаю! Мужик красивый, талантливый. Ну как не влюбиться?
Когда же наша симпатия переросла в чувство, встал выбор: или расставаться, или жить вместе...
Все осложнялось тем, что у Гридина с Зыкиной был кризис не только в отношениях, но и в делах.
У них начались какие-то финансовые проблемы. Витя молчал, но по его лицу я видела — ему очень тяжело. Наконец он решился и ушел из «России». Может, отчасти из-за меня…
Людмила Георгиевна что-то тут и заподозрила. Во всяком случае стала часто при мне говорить: «Мне хочется Витьку женить. Только кого ж ему найти? Мне он не нужен. Его надо отдать в хорошие руки». Проверяла она меня так или искренне говорила, до сих пор не знаю…
Новый 93-й год мы встречали в Германии, куда поехали с концертами в воинские части. Гридина Зыкина пригласила выступить с ансамблем. Он с радостью принял приглашение — хотел купить там машину. Хотя он уже сделал мне предложение, мы по- прежнему скрывали ото всех нашу любовь.
На гастролях Виктор жил в отдельном коттедже, я — вместе с девочками-солистками.
Людмиле Георгиевне, как я думаю, и до этого докладывали: «Гридин ухаживает за Крыгиной!» Она верила и не верила. Но разве шило в мешке утаишь? В Германии она своими глазами наконец-то увидела: я в магазине кофточку выбираю, Витя рядом крутится, гулять собираюсь — и ему в город надо, да еще и после концерта меня провожает.
Помню, как она однажды заловила меня за кулисами: «Надь, поди сюда. А что, Витька за тобой ухаживает?» — «Да, Людмила Георгиевна…» — «Ну смотри…Если хотите роман закрутить, пожалуйста. Да хоть женитесь! Но Витя очень сложный человек, ты это знай. Еще и выпить любит…» Очень душевно, тепло поговорили…
Но, честно говоря, я еще не была уверена в том, что выйду замуж за Гридина.
Я ведь не ответила на его предложение согласием. На горизонте замаячил другой человек, меня с ним Зыкина познакомила. Очень серьезный мужчина, занимал большой пост, да и на тот момент был свободен.
Я слегка им увлеклась. Но вовремя прекратила эти отношения и выбрала Гридина. Витя ближе, роднее, душевнее…
Сердцу, как говорится, не прикажешь. А потом мне уже 32 года, не девочка, чтобы на свиданки бегать…
Когда Зыкина наконец убедилась в том, что Гридин за мной ухаживает, сразу же решила, что нас свела Надя, ее директор. Даже учинила ей допрос с пристрастием: «Это ты Надежду к Витьке привела?»
А та, хотя и была моей близкой подружкой, ни сном ни духом! Она действительно привела меня в коллектив, но о нашем романе узнала от Зыкиной и была в шоке. Мне передавали, как Людмила Георгиевна потом говорила о нас с Гридиным: «Полюбил, значит, полюбил. Молодая, ну что тут поделаешь?»
Самое забавное, что до самого последнего момента мы продолжали шифроваться. Сижу накануне свадьбы в машине подруги. «Слушай, меня в том доме знакомые ждут. Подвези, а?» — «А кто ждет?» — «Да портниха». — «Давай я с тобой зайду». —«Не надо. Езжай, я одна к ней забегу». А сама шмыг в Витькин подъезд. Когда моя подруга пришла к нам на свадьбу, которую справляли в его квартире, долго смеялась: «Так вот, Надя, где живет твоя «портниха»!» Перед свадьбой Гридин позвонил Зыкиной и сказал: «Я женюсь».
Она помолчала, потом произнесла: «Я тебя благословляю. Ну а на свадьбу, Витя, не приглашай, я, конечно, не приду». И засмеялась. Что у нее в душе творилось в этот момент, не знаю…
Словом, получив зыкинское благословение, мы с Гридиным поженились. Это был 94-й год. Наша с Витей свадьба попала на первые полосы прессы.
Так получилось, что мы расписывались одновременно с Пугачевой и Киркоровым. Газеты пестрели заголовками: «Алла Пугачева вышла замуж за Киркорова, а бывший муж Зыкиной женился на молоденькой певице Крыгиной».
Людмила Георгиевна, как и обещала, на свадьбу не пришла, только прислала подарок — набор бокалов богемского стекла.
А после загса мы обвенчались.
Я не спрашивала Витю, почему они с Зыкиной не венчались. Все равно он на мой вопрос ответил бы так: «Не лезь, Надя, в это. Не задавай глупых вопросов». Нам с Витей бог не дал детей, но и в браке с Зыкиной детей у него не было. Ребенком в нашей семье была я…
Витя пытался со мной заниматься пением, все время в пример свою бывшую ставил: «Посмотри, как Зыкина поет! Тебе не надо ей подражать, это невозможно, а вот брать с нее пример — обязательно! Да и я по четыре часа сижу на баяне играю, а тебе лишь бы в магазин за новой кофточкой сбегать!» Он не упрекал, скорее воспитывал.
Витя, как и прежде, часто звонил Зыкиной, они встречались — у них были какие-то общие проекты.
Музыка, песня — это продолжало их объединять. Они часто друг у друга спрашивали совета. Витя человек мудрый, ну какой смысл ему ссориться с Зыкиной? Она и сама то и дело звонила Вите: «Надя, привет! Витька дома?» Или, прощаясь, говорила ему: «Ну ладно, Котик... Наде привет». Они по-прежнему называли друг друга ласково — Котик...
Пил ли Витя? И да, и нет. Как, впрочем, и все музыканты — мог пить три дня, а потом месяцами капли в рот не брал. Конечно, у него были срывы. Когда выпивал, становился агрессивным. Такой доставучий делался! И пилит, и пилит... Я могла по дому бегать в бигуди, а он ведь к этому не привык. Могла и покурить, и выпить лишку, а Зыкина никогда в руках сигарету не держала. Витя сердился: «Я сколько лет с Зыкиной прожил, никогда не видел ее пьяной, а тем более с сигаретой!»
Спустя время я услышала байку — якобы Людмила Георгиевна сказала, что Витя, женившись на мне, начал беспробудно пить.
Зыкина, мол, в свое время Гридина от собутыльников спасала, а Надя без конца собирала компании. Какие глупости! Это в ней говорила бабская обида! Почему? Не знаю... Наверное, она продолжала его любить, хоть и не признавалась в этом...
Зыкина сама прочертила между нами линию, через которую нельзя переступать. Я твердо усвоила одно: Витя не прекратит общаться с Людмилой Георгиевной, а мне надо знать свое место, ни во что не вмешиваться. Это все, что от меня требовалось. Я эти условия соблюдала. Встречаемся с Зыкиной на концертах, улыбаемся друг другу: «Здрасьте».
— «Здрасьте». Я к ней в душу не лезу, а она ко мне...
Мы с Витей прожили семь лет, из них в браке четыре. Никогда он не сказал о бывшей жене дурного слова. Пошутить мог. Увидит какой-нибудь сюжет о Зыкиной и говорит: «О-о-о! Наша-то великая что учудила!» Или, слушая в очередной раз ее историю о том, как познакомилась с «Битлз» и пела для них «Ивушку», а те ей подпевали, долго смеялся: «Да она «Битлз» в глаза не видела! Вот ведь придумала!» Но в том, что касалось таланта, Витя считал: равных ей нет.
Может, им удалось остаться в прекрасных отношениях потому, что у них никогда не было дележки? Зыкина Витю не обидела — оставила ему квартиру и их старый дом на Волге отдала. Потом рядом, в соседней деревне, отстроила себе новый, большой.
И мы стали соседями. Помню, приезжала к нам летом в гости и все нахваливала: «Ой, хорошие у тебя блины, Надя!» Ходили вместе на Волгу купаться...
Кроме недвижимости, у Вити ничего и не было — денег ни копейки. Помню, однажды он показал мне зыкинский подарок — дирижерскую палочку с золотой ручкой, на которой было выгравировано: «Виктор Федорович Гридин».
Так что жизнь с Витей пришлось начинать с нуля. А время-то было трудное, голодное. Витя стал ездить в Турцию челноком. А что делать? Надо было как-то выживать. У него на рынке торговали какие-то знакомые бабенки, которым он сдавал вещи на продажу. Возил ходовой товар: куртки, сумки, обувь... Во Францию отправлял «голоса» тульских баянов, там они пользовались большим спросом...
Прошло время.
Потихоньку мы стали вместе выступать. Ездили с оркестром Осипова на гастроли, нас приглашали на концерты. Никаких козней Людмила Георгиевна не строила. Пошумели какое-то время вокруг нашей свадьбы, косточки перемыли и утихли. А потом и вовсе оставили в покое…
И жизнь потекла плавненько, своим чередом.
Пока… пока Витя через два года серьезно не заболел. Для меня это был тяжелый удар. Мы переезжали из Германии во Францию на автобусе. У Вити так сильно опухли ноги, что ему стало трудно ходить. В Москве врачи взяли анализы, нашли гепатит С. Оказывается, несколько лет назад на гастролях в Афганистане Витя подцепил этот страшный смертельный вирус.
Именно он и разрушил его печень...
Витя, ложась на обследование, взял с меня клятву: «Смотри, никому не говори, что я в больнице, слышишь? А то Мадам мигом узнает». Но уже на второй день Людмила Георгиевна была у него в палате — ей кто-то успел донести. Звонит Витя: «Надь, ты только не падай, у меня только что была Зыкина». — «Как? Кто сказал?» — «Не знаю...» Ну была и была, и слава богу…
Услышав диагноз — цирроз печени, Зыкина, видимо, про себя решила: Надя не доглядела. Поползли слухи: глушил водку Гридин литрами, и вот пожалуйста — здоровый мужик, богатырь, а в 54 года спился…
Людмила Георгиевна принимала в лечении Вити активное участие. Устроила его в госпиталь Вишневского.
И сама туда же легла на обследование. Как сама говорила, чтобы быть рядом с Витей. Он лежал в инфекционном отделении, а она — в терапевтическом. Ходила его проведывать каждый день. Когда я приходила к Вите, мы поднимались к ней в палату. Помню, как-то она сделала мне замечание: «Что так сильно красишься, Надя? Нехорошо!» А я оправдывалась: «Ой, Людмила Георгиевна, так это потому, что к вам иду…» «Ну ладно…» — смягчалась она.
Витя лежал в госпитале долго. Спасти его было уже невозможно. Врачи четыре раза выводили Витю из комы. Последний раз я тащила мужа в реанимацию чуть ли не на себе, бежала, толкая тяжелую коляску по переходам из одного корпуса в другой. А потом вдруг поняла: надо забирать его домой. Пора… Зыкина была у нас на последнем дне рождения Вити 28 февраля.
Пришли мои девчонки, его дочка Маша. Он сидел на диване... Я накрыла стол, мы долго разговаривали, вспоминали. Людмила Георгиевна взяла в руки гитару и спела старинный романс. Это было так трогательно. Витя, помню, расчувствовался…
А четвертого апреля ночью меня вдруг будто что-то толкнуло, я вскочила и побежала в спальню. Витя на моих руках и умер. До утра я ждала «скорую помощь», сидела на кухне и плакала. Из всех знакомых позвонила своей Наде и попросила: «Скажи, пожалуйста, Зыкиной».
Утром до приезда врачей в дверь позвонили. На пороге стояла Людмила Георгиевна. Она в это время лежала в ЦКБ. Значит, узнав о смерти Вити, из больницы сбежала. Молча вошла в спальню, где лежал Витя, и закрыла за собой дверь.
Попрощалась с Гридиным наедине…
Когда уходила вся в слезах, положила на сервант конверт с деньгами.
Она вообще была человеком удивительной деликатности. Когда Витя только заболел, решила нам помочь. Но чтобы не обидеть, купила у него два баяна — сказала, для ансамбля «Россия». За большие, между прочим, деньги. На эти деньги мы Витю и лечили, а потом и хоронили…
Кошка между мной и Зыкиной пробежала уже после смерти Гридина.
На поминках мы оказались рядом за столом. Все собравшиеся вспоминали Витю. Я подняла рюмку и сказала: «Витя меня очень любил…» Ну зачем брякнула, сама не знаю. Зыкина досидела до конца поминок, бровью не повела.
Зато потом, как мне рассказывали, бушевала страшно: «Я к этой суке больше не пойду! Ноги моей не будет ни на девять дней, ни на сорок! Гридин только ее любил! Что она себе позволяет? Так унизить меня при всех!»
И действительно, что это я? Может, тоже бабское поперло? Бывает… Как ни крути, мы все время оставались соперницами, хотя и делали вид, что это не так…
Говорят, Зыкину долго успокаивали. Еле уговорили, чтобы пришла к Вите на девять дней, чуть ли не на коленях перед ней стояли. Наша общая подружка старалась. Я сама ей позвонила и попросила: «Умоляю, делай что хочешь, но мосты между нами наведи…» На девять дней Зыкина пришла, но, видно, обиду на меня затаила…
Прошло время.
Включаю телевизор, а там Зыкина дает интервью. Вдруг слышу: «Я виню Надю в том, что она не уберегла Гридина. 17 лет я боролась с приятелями мужа, с водкой, а как он на Наде женился, пошли застолья». Я неделю проплакала от обиды.
Мои родители еще живы, как им слышать такие гадости про дочку? Я его спаивала?! Да я была для него спасением! Он умер на моих руках. Помню, я все равно пыталась с Зыкиной поддерживать отношения. Позвонила в годовщину смерти и предложила: «Людмила Георгиевна, давайте сделаем вечер памяти Гридина?» — «Давай. С удовольствием». Прихожу в оркестр имени Осипова к Калинину с этим предложением. Тот загорелся: «Одно отделение отдадим Зыкиной, а другое — нашему коллективу». Звоню ей снова: «В зале Чайковского договорились вечер устроить.
Деньги дают». — «Хорошо. А как ты, Надя, планируешь выстроить программу?» — «Одно отделение ваше, а другое — оркестр Осипова…» Тут в ее голосе послышались металлические нотки: «А при чем здесь оркестр Осипова? Ты что вообще? Соображаешь? А «Россия» где будет?» — «Ну давайте вместе подумаем. А вы бы что предложили?» — «Я ничего не предлагаю!» И трубку бросила. Ну, думаю, под плохое настроение попала… Позвоню позже, когда отойдет. Звоню снова, а она резко: «Ансамбль «Россия» едет на гастроли».
Словом, вечер прошел без Зыкиной и ансамбля «Россия». Мы сделали блестящий вечер памяти Гридина. В зале Чайковского люди разве что на люстрах не висели. Перед концертом я позвонила солисткам ансамбля «Россия»: «Приходите…
Просто как зрители». Но никто так и не пришел. Оказывается, Зыкина пришла на следующий день после нашего разговора в свой коллектив и сказала: «Так! Чтобы ни одного человека в зале Чайковского не было! Я вас предупредила. До свидания!»
Я бы не обиделась, что так никто и не пришел, может, правда были на гастролях. Но мне передали слова Зыкиной, и это меня завело. А тут еще журналисты прибежали, и я в сердцах им свою обиду высказала.
Витя, Витя, как ты был прав! Нельзя выносить сор из избы. Зыкина заметку прочитала и обозлилась на меня еще пуще — ну держись, Надя, я тебе покажу! Через секунду мне звонят: «Ты соображаешь, что сделала? С ума сошла? Теперь берегись!» С тех пор мы с Зыкиной не общались.
У меня началась черная полоса. Настоящий ад в моей жизни! А поскольку Зыкину все боялись, меня просто перестали приглашать на концерты. Я ее ни в чем не обвиняю. Уверена, это не от нее исходило, просто ей старались услужить. Вокруг Людмилы Георгиевны всегда была масса нянюшек, помощниц, советчиц. Многие прочитали мое интервью и стали ей нашептывать: «Крыгина будет по стране с гастролями ездить и всем рассказывать, что у вас мужа отбила. Вам это нужно, Людмила Георгиевна, чтобы ваше имя полоскали?»
А я, наоборот, скрывала, что была замужем за Гридиным. Так меня эта ситуация напугала…
Режиссеры не хотели со мной работать, администраторы отказывали в концертных площадках. Бывали случаи, когда люди, которые были не в курсе нашего конфликта, звонили и звали на концерт: «Завтра в зале Чайковского сможете выступить?»
Я радостно соглашалась. Наутро раздавался звонок смущенного администратора: «Извините… Концерт отменяется…»
Мне говорили: «Был бы жив Гридин, ты была бы на высоте». А другие головой качали: «Виктор сломал тебе жизнь». Но я ни о чем не жалею... До меня доходили слухи, что я, мол, персона нон грата и что «пока жива Зыкина, Крыгиной здесь не будет!» А я-то заслуженная артистка России. Вы представляете, что означает для певицы годы забвения?! Десять лет. Срок-то какой…
И все-таки я благодарна Людмиле Георгиевне. За те испытания, которые меня в итоге закалили, говорю ей спасибо. Я выкарабкалась — не спилась, не опустилась…
Выживала. Был период, когда хлеба не на что было купить. Друзья, спасибо им большое, не забывали, приглашали петь.
Мне кажется, Зыкина до конца жизни любила Витю. В интервью она то говорила: «Я никого из мужей по-настоящему не любила», то признавалась: «Любила только одного — Гридина». Думаю, здесь она была честна сама с собой… Во всяком случае, в Курске, на его родине, она устроила фестиваль имени Гридина.
Витя был ее последним мужем. У нее были поклонники, но больше замуж она не вышла. С ней дружили самые высокопоставленные мужчины нашей страны. С Черномырдиным, например, они познакомились, еще когда он инженером на заводе в Оренбурге работал. Так всю жизнь и продружили. И Ельцин поклонялся ее таланту, говорил, что любит ее как певицу.
Помню, ходили слухи о ее романе с Косыгиным. А все началось, когда Алексей Николаевич на банкете поднял рюмку за замечательный голос Людмилы Зыкиной. Ее тут же записали в жены Косыгина.
А она помнила Витю. Ходила к нему на Троекуровское. Однажды встретились мы у его могилы, она ворчит: «Памятник не такой сделала…» На могиле стоял большой бронзовый крест. Чем он ей не понравился? Неужели хотела видеть Гридина в полный рост и с баяном?! Но все равно, она уже говорила со мной по-другому, по-доброму…
Как-то утром собираюсь к Вите на кладбище, включаю радио, а там голос Зыкиной звучит: «Мама, милая мама...» Господи, это та самая песня, которую мама мне в детстве пела! Я ведь выросла на песнях Зыкиной.
Увидела ее, когда у нас в Петрищеве появился первый телевизор. А услышала еще раньше — по радио без конца передавали ее задушевные песни. Я их знала наизусть. Я ее боготворила, она гениальная певица! Когда меня, шестилетнюю девчонку, мама брала пасти коров, часто пела зыкинскую «Мама, милая мама...»
Вдруг после песни в эфире объявляют: «Умерла Людмила Зыкина...» Слезы так и брызнули из глаз.
Что было, то прошло… Больше нам некого и нечего делить, Людмила Георгиевна…
Благодарим Ресторанный Дом Андрея Деллоса и ресторан «Шинок» за помощь в организации съемки
Подпишись на наш канал в Telegram