Николай Цискаридзе любит повторять: «Тело не лжет». Не случись в моей жизни «Танцев со звездами», никогда, возможно, не узнала бы о себе всей правды...
Я всегда жила разумом. И вот однажды, наблюдая аргентинское танго на паркете, вдруг почувствовала: во мне пробуждается настоящая страсть... Я и сама началась с танго. Ничего не выдумываю — так исторически сложилось.
Мои родители познакомились в ресторане в Пицунде: папа закружил маму в танце. Уже через год на свет появилась я.
Помните хулиганский эпизод из «Последнего танго в Париже», где Марлон Брандо и Мария Шнайдер танцуют практически без одежды? Я с юных лет участвовала в семейных просмотрах хорошего кино, только на откровенных эпизодах Бертолуччи меня выдворяли из комнаты. Но даже несколько кадров с Брандо поселяли во мне тревогу… Животная страсть пугала, как стихийное бедствие. Ведь в ее основе не любовь, а жажда обладания. Что творится с человеком, когда ему проще убить, чем расстаться с любимым? Совсем другое — пожар сердца, как у моих родителей. Они 35 лет у меня на глазах продолжают свое страстное танго.
Если мама замечает, что на фестивале науки в МГУ вокруг 70-летнего профессора столпились студентки, папе не избежать шуточек в свой адрес:
— Опять распушил павлиний хвостик?
Был момент, когда в окно полетел его новый американский галстук, в пылу ревности изрезанный на кусочки.
Танго — всегда импровизация: партнеры чувствуют друг друга на полшага вперед. И финал всегда непредсказуем: дама то ли уронит голову на грудь мужчины, то ли гордо от него отвернется… Чья возьмет?
На этот Новый год дома устраивали семейный танцевальный вечер. Мои родители плясали, переодевшись в зайчонка и кошечку. Глядя на них, я поняла: чувства отца и мамы не изменились со времени того первого танца в Пицунде.
Хотя и дети уже выросли, и страна стала совсем другой... Я же исполнила для них безумный номер из фильма «Забавная мордашка», где Одри Хепберн из продавщицы книжного магазина перевоплощается в звезду подиума… Со мной ведь случилась почти такая же метаморфоза.
Мой первый бал — школьная дискотека. Стою, прижавшись к стенке с другими девочками, и вдруг медленный танец, играет «Modern Talking». Из группы ребят выдвигается мальчик, который мне так нравится… (Где ты теперь, Антон Душутин?) Это было такое чистое ощущение радости! И предвкушение не только танца. Но жизни, будущего, любви…
Впрочем, моя жизнь скорее напоминала вальс, чем танго. В школе и в институте я была отличницей. Потом — журфак, программа Александра Гордона, интервью в «Добром утре».
Все шло гладко, как танец на паркете.
С мужем познакомились на премьере «Английского пациента» — прорыдали весь показ на соседних креслах. Предложение руки и сердца тоже было символичным — в Риме, в миллениум. И я прожила в браке десять лет, ни разу не взглянув на другого мужчину.
Есть опасное утверждение, что счастье — это отсутствие несчастья. Но и при внешней успешности может так пружину закрутить... Ищи потом причину депрессии в том, состоялся ли ты в жизни. А простая человеческая радость будто не оттуда родом.
Так случилось, что в моей жизни неожиданно возникли «Танцы со звездами». Мы делали интервью с Максимом Галкиным*, и то взаимопонимание, которое у нас возникло, решили использовать продюсеры.
— Припорошить Диму Билана…
Как правильно — припорошить или припоросить?
— Выпутывайтесь сами, Максим Александрович, — говорю я со смехом.
— Все зависит от того, чем! Если Дима усыпан снегом, то припорошен, а если забросан поросятами — припоросен!
Рядом с Галкиным даже Пугачева может почувствовать себя девочкой, он над ней по-доброму подтрунивает. Например, в финале конкурса Алла Борисовна меня поправила:
— Приз не от меня, а от радио «Алла».
Максим добавил: — Алла делает акцент на том, что приз не от нее, а от радио имени ее!
Однажды я читала с Максимом «по ролям» текст.
Медленно, четко, как привыкла говорить в кадре.
— Ты не можешь говорить быстрее? — поторопил Максим.
— Это не в моей органике, — отвечаю.
— А кто тебе сказал, какая у тебя органика? — удивился Галкин.
И вдруг я стала прислушиваться к себе и наблюдать за велениями своего тела как бы со стороны.
Стоим в кадре втроем. Алла Сигалова говорит Ольге Кабо:
— Спасибо, что пришла без каблуков! Я маленькая и не люблю, когда все вокруг огромные, как небоскребы.
Я тут же снимаю свои шпильки и дальше свободно веду программу в вечернем платье босиком.
В начале этого сезона нас с Максимом вовлекли в польку: не зная движений, я скакала перед всей страной как ребенок.
И с чего я вообще считала себя холодной гранд-дамой?
Не всегда же так было!
В школе, влюбившись в мальчика-старшеклассника, могла прийти на урок, поставить портфель на первую парту и сбежать с ним, забыв улику на видном месте.
Самым радостным впечатлением детства была детективная история с похищением предмета мгновенной страсти…
Парадный универмаг «Москва».
Конец 80-х, и изобилия товаров не наблюдается. Я оказываюсь в отделе, тесно заставленном сотней одинаковых пуфиков в форме гномов… И влюбляюсь в первого попавшегося! Спросом продукция явно не пользуется — продавщицы спокойно пьют чай. И вот я, второклассница с примерным поведением, замышляю преступление: неспешно толкаю гнома к выходу, а когда встречаю чей-то любопытный взгляд — сажусь на пуф. Пассажиры троллейбуса помогают мне втащить кражу в салон:
— Девочка, тебе не тяжело?
— Мне прекрасно! — отвечаю. — Папа дал деньги, чтобы купить маме подарок к Восьмому марта, — подсказывает фантазия.
Страстное танго с пуфиком закончилось комедийно. Я не успела придумать легенду, чтобы прописать нового друга у себя в комнате, и на время закатила пуф под лестницу в подъезде. А когда пришла его проведать, обнаружила, что гнома «утанцевали» во второй раз. Теперь уже у меня...
Я всегда любила «смеяться, когда нельзя». Как-то читаю в новостном эфире цитату из выступления министра сельского хозяйства. Талантливый помощник режиссера подобрал картинку, которую сопровождал мой голос за кадром, — жующую морду коровы во весь экран. «В этом году мы собрали невиданный урожай…» — прямо посреди предложения корова дико расхохоталась. А точнее, больше не могла сдерживаться.
И эти воспоминания, как звоночки, не давали покоя: родилась ведь бунтаркой!
В какой момент и почему я задавила в себе это чувство?
Мне всегда казалось, что у меня холодная внешность. Да и характер нордический. Сильно поразилась словам итальянского дизайнера Альберты Ферретти, которая пригласила меня быть моделью на ее показе во Флоренции: «Даша — одна из самых сексуальных женщин, которых я видела». Не буду скромничать: в длинном платье, с прической и макияжем я довольно привлекательна. Но сексуальна?! Это явно не про меня. Что же нашла во мне Альберта, которая наряжает на «Оскар» половину звезд Голливуда?
Фея говорила Золушке: «Очень вредно не ездить на бал». Альберта Ферретти и стала такой феей, обрядив меня в чудесное платье и туфельки. Выйдя на подиум, я внутренне улыбнулась себе: «Дарья, где вы научились так вилять бедрами?»
— почти как Людмила Прокофьевна из «Служебного романа».
Там же, на показе, я познакомилась с Пас де ла Уэртой. Она как раз купила себе винтажный корсет и надела его с легинсами. Очень смело...
— Ты должна пойти в этот магазин и купить себе такой же! — заявила Пас.
— Дело не в корсете. Ты соблазняешь всех, на кого посмотришь, — мужчин, женщин!
— Я люблю мужчин, женщин... А ты начни с корсета! — посоветовала актриса.
— Я куплю его, Пас, обещаю!
И все же было неожиданно, что она меня представила в таком наряде.
С мужчинами я всегда держала дистанцию. Порой обдавала их таким холодом, что знакомые надо мной подшучивали: «Тебе бы танцы на льду вести». А ведь в жизни как в испанском танце: надо первой бросить розу, чтобы мужчина взял ее в зубы и перешел в наступление… Кстати, только медленный танец и мог растопить этот лед и потому внушал мне ужас, делал беззащитной перед мужчиной. Отказать пригласившему было неудобно. Потом я терпела рядом человека три бесконечные минуты, пока играла музыка.
Если честно, мне для танцев и партнер-то не особенно нужен: в прошлый Новый год на рассвете я осталась одна в лобби гостиницы «Астория» и вдруг принялась кружиться под аккомпанемент фортепьяно. Швейцар аплодировал стоя.
И вот смотрю завороженно: Софико Шеварднадзе решительно вышагивает в танго по паркету — наступает на партнера. Такая яркая, уверенная в себе! Вдруг вместе с музыкальной интонацией власть меняется: Денис Каспер легко укрощает ее напор…
Накануне я слышала, как он увещевал волевую Софико:
— Когда береза стоит прямо — ее можно сломать, но если начинает гнуться, никогда не сломается. И женщина в танце должна подчиняться мужчине.
Не насильно, по любви. И не только в танце… Это в какой-то мере и философия семейной жизни.
Тогда же мне вспомнилась наша прогулка по Москве с писателем Фредериком Бегбедером, у которого я брала интервью. В процессе выяснилось, что он любит Булгакова.
— Патриаршие пруды правда существуют?
— спросил он.
Я вызвалась сопровождать его по булгаковским местам. В музее Фредерик надел тапочки и вдруг расшалился — принялся плясать в них по коридору. А потом описал нашу встречу в своем новом романе: «У Булгакова дьявол раздел целый зал москвичек. Жаль, что в тот день на Патриарших он не раздел для меня Дашу». До этого я и не представляла, что мужчины рядом со мной о таком думают...
Хотя мы тогда долго рассуждали о любви — сколько же она на самом деле живет. Бегбедер, конечно, настаивал на своей версии про три года. Я сопротивлялась: — Это страсть быстро гаснет!
А любовь, основанная на взаимопонимании, живет дольше…
Только вот любовь ли это? Сейчас мне кажется, что мы оба ничего в этом не понимали.
Меня недавно спросили:
— Ты рассталась с мужем, потому что захотела стать плохой девочкой?
А я просто сделала первое «па»… Решила начать с танго. Правда, даже платье уже подобрала…
Записала Мария Черницына
Благодарим салон «Roche Bobois» за помощь в организации съемки
Подпишись на наш канал в Telegram