Подруги обнялись. Сколько лет они не виделись? Десять? Пятнадцать? Да целую вечность! Они разглядывали друг друга, восклицали, смеялись от радости: наконец-то Рэйчел Уорд удалось заполучить в гости любимую подругу своей юности Дэрил Ханну. Когда-то их столько связывало, это было самое лучшее, бурное время в жизни.
Они вылезли из машины у дома Рэйчел, и Дэрил присвистнула: какая красота вокруг!
Сколько простора, воздуха, здесь пространство словно излучает кислород — дышится невероятно легко!
— Я думала, что зимой, в июле, у вас холодно, а тут солнце жарит вовсю! — радостно тараторила Ханна, оглядываясь по сторонам.
Они вошли в дом, огромный, просторный, с широченными стеклянными окнами, вернее, даже фактически стенами, смотрящими одной стороной на Сиднейскую гавань.
— Неплохо устроилась, Рэйчел! Я бы тоже, наверное, теперь не отказалась тут жить! — продолжала восхищенно осматриваться Дэрил.
— Теперь, — выразительно подняла вверх указательный палец Рэйчел. — Знаменательная оговорка. А тогда?
Подруги обменялись понимающими взглядами. Они и узнавали друг друга, и не узнавали: сейчас обеим было около пятидесяти, чуть не три десятилетия минуло с тех пор, как они начинающими актрисами снимали вместе жилье в Лос-Анджелесе и были закадычными подругами. Рэйчел все такая же красавица — стройная, изящная, только черты лица стали резче и каштановые волосы поменяли оттенок. Наконец первая суета после приезда улеглась, и они устроились в круглой гостиной у камина: еще бы, ведь австралийцам при плюс двенадцати уже холодно, они вовсю растапливают камин и греются у открытого огня. Ханна огляделась: гостиная, кухня — все отделано в теплом этническом стиле: на диванах и креслах — вышитые сложным орнаментом квилты, на стенах — тарелки, гобелены в рамах, цветочные композиции на полках, чучела животных повсюду.
Английская аристократка Рэйчел Уорд живет как урожденная австралийка. Увидев, что хозяйка извлекла из холодильника ледяное розовое шампанское, любимый напиток их юности, Дэрил, как девчонка, захлопала в ладоши:
— Ну, словно и не расставались…
Рэйчел и Дэрил провели за разговорами день, вечер и почти всю ночь. Муж Рэйчел Брайан Браун должен был только через две недели вернуться со съемок — Ханна его уже, к сожалению, не застанет. Трое взрослых детей Рэйчел и Брауна — две дочери, Роузи и Матильда, а также сын Джо были практически невидимы: забежали на секунду познакомиться, вежливо кивнули гостье и улетучились.
Как по-разному сложились жизни Дэрил и Рэйчел! Думая о подруге, Ханна часто задавала себе один и тот же вопрос: вот многие их друзья насмехались над Рэйчел, удивлялись ее странному выбору спутника жизни, тому, как круто и неожиданно она развернула свою судьбу — так сказать, на полном скаку и в другую сторону.
И ведь сработало! Рэйчел явно счастлива, по крайней мере в семейной жизни. Откуда взялась еще тогда, в ранней молодости, мудрость у этой пышноволосой хрупкой женщины, казавшейся, как все они, безбашенной и легкомысленной девчонкой?
На душе у Дэрил было совсем невесело от этих размышлений: свобода, которой она сама так упивалась в молодости, оказалась печальным опытом, ведущим в никуда. Рэйчел живет с мужем и детьми в Сиднее, а бурная личная жизнь Дэрил осталась позади, сейчас ее одиночество скрашивает благородное общество четырех лошадей и двух собак в Колорадо — вот, собственно, и вся ее семья.
Ну да, пожалуй, снималась она намного больше подруги, но все ее фильмы по популярности и в подметки не годятся «Поющим в терновнике», этому культовому хиту на все времена, прославившему и Рэйчел, и ее мужа Брайана.
Вторая бутылка розового шампанского подходила к концу; подруги почти опустошили коробку шоколадных трюфелей, отдали дань каким-то бесподобным австралийским булочкам, поданным на расписном керамическом блюде, и местным пирожкам с креветками и мидиями. За окнами давным-давно стемнело, таинственно мерцала разноцветными огнями гигантская Сиднейская гавань.
— Ну, давай выпьем за них, — в какой-то момент, не глядя на подругу, тихо произнесла Уорд.
— Не будем чокаться.
Дэрил сразу поняла, о чем речь. «Они» — это была общая для Ханны и Уорд тема, их давнишняя боль — кузены Кеннеди, Дэвид и Джон, бывшие бойфренды веселых юных девушек Уорд и Ханны, оба трагически погибшие молодыми: один — от наркотиков, другой — в авиакатастрофе.
После этого тоста оживление подруг быстро пошло на спад, и обе почувствовали усталость. Рэйчел проводила Дэрил во внушительных размеров гостевую комнату на третьем этаже и, пожелав ей «спокойной ночи», накинула на плечи теплую шаль и поднялась по внутренней лестнице на плоскую крышу — ее излюбленное место, отсюда открывался захватывающий дух вид на залив: небо уже начало сереть, совсем скоро взойдет солнце. Ее любимая Австралия, страна антиподов, ставшая для Рэйчел, в сущности, второй родиной...
Кто бы мог подумать, что такое возможно!
…19-летняя Рэйчел Уорд появилась в Нью-Йорке в 1976 году — тонкая, хрупкая, невинная беглянка. Место, откуда она бежала, выдавал ее непреодолимый британский акцент. Сколько Рэйчел ни старалась, сколько ни коверкала свой язык, чтобы тот звучал с американской гнусавостью, ей по-прежнему говорили со смехом: мол, с тобой страшно разговаривать — словно находишься в палате лордов. Другая гордилась бы своим происхождением, а Рэйчел оно стесняло, словно удушливый корсет. Стены родовой усадьбы Корнуолл (1 800 акров земли!) в графстве Оксфордшир, казалось, проседали под тяжестью громоздких портретов в золоченых рамах — знаменитых предков семейства Уорд, принадлежавших к сливкам британской аристократии.
Между прочим, ее прадед, граф Дадли, был четвертым генерал-губернатором Австралии. Значит, неведомый рисунок судьбы привел ее сюда не случайно? Отец Рэйчел, достопочтенный Питер Алистер Уорд, до женитьбы числился среди придворных принцессы Маргарет. Первое запретное чувство, которое испытала подрастающая Рэйчел, — это тайная нелюбовь к своему отцу: высокомерный сноб, он выдыхал ей прямо в лицо дым своих вечных толстых коричневых сигар и смотрел сквозь дочь невидящим взглядом — Рэйчел всегда казалось, что она то ли невидимая, то ли прозрачная, то ли ее вообще не существует. Те же самые чувства испытывали в присутствии родителя и ее младшая сестра Трейси, и их брат Александр. Разве может 11-летний ребенок, каким тогда была Рэйчел, забыть, как отец пришел в ее закрытую частную школу взглянуть на свою девочку в праздничном спектакле (полгода усердной подготовки!), уселся в первом ряду и через пару минут огласил притихший зал протяжными руладами храпа.
Ей было 16 лет, когда родители развелись, и тут бы вздохнуть с облегчением, но мать не могла смириться с одиночеством, несмотря на наличие троих детей. Если бы Клер Уорд, к примеру, была голливудской актрисой, все было бы совершенно в порядке вещей, но леди Уорд родилась аристократкой, а потому на нее стали показывать пальцем, как на белую ворону, когда она начала внебрачно сожительствовать с министром лордом Ламбтоном. Кончилось все очень плачевно. Однажды 16-летней Рэйчел в ее закрытой школе подруги устроили темную и унизительно пребольно ее побили. За что? Им мерзко находиться рядом с Рэйчел! Да почему? Потому что ее мать… И ей в лицо полетела зачитанная всей школой до дыр газета.
Эта омерзительная фотография тогда, в 1973 году, облетела все печатные издания страны: голый министр Ламбтон возлежит на постели в обществе двух проституток и с наслаждением затягивается марихуаной. А Рэйчел всем врала, что ее мать после развода официально вышла за лорда замуж! Ламбтон в результате скандала лишился должности и покинул парламент, но леди Клер Уорд не нашла в себе сил оставить его и переехала вместе с любовником из Англии в Тоскану. В 2006 году Ламбтон умер, не оставив Клер, как, впрочем, и следовало ожидать, ни гроша из своего громадного состояния. Точно так же поступил и недавно умерший родной отец Рэйчел: разведясь с Клер, он снова женился, обзавелся еще двумя сыновьями и не оставил детям от первого брака ни единого фунта, ни одной вещички на память — ничего!
— Ты никогда не умела выбирать мужчин! — с подростковой непримиримостью бросила 17-летняя Рэйчел матери, собирая вещи, чтобы навсегда покинуть родительский дом, вернее то, что от него осталось.
Рэйчел бросила лондонскую художественную школу, проучившись там всего один семестр, — скучища! — и в одночасье решила ехать в Нью-Йорк, чтобы попробовать себя в качестве модели. Якобы какой-то агент остановил ее на улице и сказал, что у нее ослепительные данные для этой профессии. К абсолютной свободе на другой стороне Атлантики рвались многие ее ровесники, в 80-е годы поиск именно там своего места в жизни все еще оставался популярным среди европейской молодежи, и Рэйчел поддалась общему порыву.
Ей повезло: знаменитые фирмы «Фаберже» и «Ревлон» быстро заметили прехорошенькую юную аристократку, умевшую с шиком одеваться, с достоинством держаться и не сутулиться: в ее школе учениц били за это между лопаток линейкой.
Нельзя сказать, чтобы Рэйчел была без ума от работы моделью. Ни свет ни заря подъем, сорокаминутная гимнастика для тонуса мышц, скуднейший завтрак, а в восемь уже грим, визажист, примерки, тебя несколько часов подряд вертят, как куклу, в разные стороны, да ты и есть кукла. После обеда — то же самое плюс подиум, фотосессии, лучезарные улыбки через силу, притворная легкость походки, когда уже подкашиваются ноги.
Как водится, она вскоре влюбилась. Сын убитого сенатора Роберта Кеннеди — Дэвид был несомненным королем, ну или принцем нью-йоркской золотой молодежи восьмидесятых: красивый, обаятельный, как все Кеннеди, заводной блондин, отлично игравший на гитаре, остроумный как черт, без устали травивший смешные анекдоты и комично копировавший друзей и знакомых.
В сущности, бездельник, бросивший Гарвард и понятия не имевший, чем заняться в жизни.
Поначалу дорвавшаяся до свободы Рэйчел веселилась вместе с Дэвидом от души, знакомилась с новыми людьми, зажигательно отплясывала рок-н-ролл и с удовольствием покуривала в компании травку. Незабываемое время: костюмированные балы, викторианские вечера, русские, эллинские, ковбойские вечеринки — в роскошных пентхаусах, студиях, отелях, ночных клубах... Она летала с Дэвидом на частном вертолете, чувствуя себя при этом всемогущей королевой; пару раз он водил подругу на вечеринки к своей тетке Джеки — там, собственно, Рэйчел и познакомилась с Дэрил Ханной: у той развивался бурный роман с Джоном-Джоном — сыном Джеки Кеннеди и кузеном Дэвида.
Рэйчел предавалась тщеславным мечтам: если она выйдет замуж за сына Роберта Кеннеди, она утрет нос родителям!
Каким заискивающим взглядом отец будет смотреть на своего зятя, а заодно и старшая дочь, возможно, перестанет быть для него ничего не значащим объектом. Вообще видели бы родители, какие мужчины заглядываются на нее! Однажды на их любимой с Дэвидом ночной дискотеке «Xenon» за мисс Уорд принялся отчаянно ухлестывать знаменитый французский плейбой и бизнесмен Филипп Жюно, который, между прочим, в то время был мужем принцессы Монако — Каролины. Дэвид, заметив это безобразие, прыгнул на Филиппа сзади, и, сцепившись, как два разъяренных кота, они покатились по полу в драке, опрокидывая столики и сшибая с ног гостей.
Позднее, когда Рэйчел подружилась с Дэрил Ханной, та пожаловалась ей, что так и не дождалась предложения от своего Джона-Джона — он только морочил ей голову обещаниями.
Зато Дэвид Кеннеди неоднократно предлагал Рэйчел выйти за него. Но что-то ее останавливало, несмотря на очевидную влюбленность. Впрочем, ясно что: Дэвид увлекался наркотиками, только поначалу она не думала, что все это так серьезно. Забеременев от бойфренда, Уорд по этой причине побоялась рожать, хотя соблазн был. Дэвид плакал, узнав об аборте. Зачем только он растрепал о ее беременности друзьям, язык у него без костей, хуже, чем у женщины! В результате кто-то пустил слух в прессе, что в 1976 году Рэйчел Уорд якобы родила от Дэвида Кеннеди ребенка и отдала его на воспитание чужим людям.
Мать Рэйчел, услышав такое, потребовала, чтобы дочь поклялась ей на семейной Библии, что это не так. Между прочим, до сих пор нет-нет да и всплывает в недрах Интернета якобы доподлинная информация об этом их несуществующем ребенке!
Дэвида продолжало нести, он все больше слетал с тормозов: теперь он готовил себе дозу и в публичных местах — просто не мог терпеть, его ломало. Он ширялся в барах, на улицах, на дискотеках и все время стремился вовлечь Рэйчел. Во время ломки Дэвид становился невыносим, бесконечно рассказывал, как страшно ему было после убийства отца, как одиноко, какое змеиное гнездо на самом деле их знаменитая семейка, где все только притворяются, что души не чают друг в друге. Что ж, в известном смысле ей было все это близко, и она сочувствовала ему.
Осенью 1979 года разразился скандал.
Дэвид попросил Рэйчел подождать его полчасика в одном из манхэттенских кафе, мол, он мигом обернется по важным делам. Она выкурила одну сигарету, вторую, третью, от четвертой чашки «американо» уже подташнивало, а цветная мозаика блестящего пола кафе была изучена как свои пять пальцев. Дэвида все не было... В полночь, сходя с ума от беспокойства, она включила новости и узнала, что Дэвида Кеннеди зверски избили в Гарлеме, где он пытался купить героин у черных дилеров. Его заставили выплатить огромный штраф и отправили насильно лечиться от наркомании, но он сбежал из клиники и наотрез отказался иметь дело с «белохалатниками».
Рэйчел сама не заметила, как постепенно превратилась в его рабыню, предоставила ему себя в безвозмездное пользование — по ночам она петляла по пустынным улицам в поисках злачных мест, откуда при помощи дюжих охранников выволакивала податливое, как тряпичная кукла, тело перебравшего Дэвида; прятала от него наркотики в свое белье, в плафоны люстр, зарывала поглубже в мусорные контейнеры, да куда только не прятала — сверхъестественное чутье Дэвида сводило на нет все ее усилия. Словно язва, ее разъедало чувство унижения, она перестала уважать себя, но ежедневные порции разрушительного самоедства и твердимой, как молитва, фразы «Надо уходить» привели только к хронической бессоннице и мигреням. Все думалось: она смела судить свою мать! А сама? Однажды во время очередной жестокой ломки Дэвид впервые поднял на нее руку и сильно избил.
Едва добравшись до телефона, она непослушными трясущимися губами попросила одного из приятелей забрать ее.
Из Нью-Йорка Рэйчел бежала в Лос-Анджелес: только бы порвать всякие связи с Дэвидом, который искал ее, пытался вернуть и даже угрожал. Все кончилось для него очень плохо: в 1984 году Дэвид Кеннеди умер — совершенно один во флоридской гостинице от передозировки. Жаль ли ей его? Да, бесконечно. Несчастный безвольный симпатяга, жертва своего изуродованного детства, недалекой матери, страсти к героину.
В Лос-Анджелесе под именем Рэйчел Уорд появилось осунувшееся, исхудавшее пугало, на котором болтались вещи. Она казалась себе униженной, недостойной любви, ни на что не способной. Быть моделью ей осточертело, да и какая это карьера — служить вешалкой для модного тряпья?
Как пришло в голову агенту режиссера Берта Рейнолдса остановить такое страшилище на улице и предложить сниматься? Даже пусть и в маленькой роли в картине «Машина Шарки»? Потом еще в одной —«Мертвые пледов не носят», потом еще… Все чаще Рэйчел слышала, что «бесподобно красива», что у нее «фигура Афродиты» и все такое… Что ж, она и вправду немножко отъелась, капельку пришла в себя, сняла дом на пару с Дэрил Ханной, отличной девчонкой и старой знакомой, тоже пробующей свои силы в кино. Джон-Джон Кеннеди бросил Ханну. И они на пару пытались забыть незабываемых братьев!
В один прекрасный день Рэйчел позвонили со студии «Warner Bros» и сказали, что она утверждена на главную роль в сериале «Поющие в терновнике», который собирались снимать по бестселлеру австралийки Колин МакКалоу.
До сих пор Рэйчел недоумевает, чем на пробах она сумела превзойти таких претенденток на роль Мегги, как Мишель Пфайффер, Ким Бейсингер и Оливия Ньютон-Джон, ведь у нее не было никакого опыта за плечами, только несколько крошечных ролей!
Рэйчел часто вспоминала те первые бессонные ночи после начала съемок, когда ей никак не удавалось даже просто вызубрить текст. Неугомонная Ханна предлагала взбодриться коньячком: якобы память будет работать лучше. На съемочной площадке коллеги сначала смеялись, а потом раздражались, когда Уорд посредине дубля вдруг краснела, как пион, надолго замолкала, силясь вспомнить выскочившие из памяти строчки, беспомощно оглядывалась по сторонам, иногда у нее в глазах закипали слезы...
Ее партнер, известный актер Ричард Чемберлен, игравший Ральфа де Брикассара, в которого героиня Рэйчел влюблена, смотрел на нее с плохо скрываемым презрением и однажды прошипел, что, мол, надо купить таблеток, улучшающих девичью память. Унизительные, убийственные слова, что она «бездарна», чудились ей постоянно. Спас ее Брайан Браун, 36-летний австралийский актер, которого с опозданием утвердили на роль мужа героини мисс Уорд.
Брайан влюбился в Рэйчел с первого взгляда и стал буквально ее поводырем в травматичном мире вспышек, софитов, криков «Мотор!» и косых взглядов, которые обжигали ее, словно крапива. Для начала австралиец выучил наизусть всю ее роль и приноровился тихо-тихо, почти одним движением губ, подсказывать партнерше, когда та в очередной раз забывала текст.
Они разработали между собой целую пантомиму: он жестом давал знать Рэйчел, когда ей поднести руку к волосам, когда встать со стула, когда улыбнуться, и постепенно благодаря его поддержке Уорд расслабилась, дело пошло на лад: она начала доверять собственному актерскому чутью и даже стала получать удовольствие от игры. Брайан казался ей ангелом-хранителем, и ей нравилось в нем все: походка, как у моряка, чуть вразвалочку, манера смотреть прямо в глаза и улыбаться уголками губ, уверенность рук, когда он держал ее в объятиях. Целовались они везде: в трейлерах, в гримерках, в кафе, на улицах, в их с Ханной домике под пальмами… Постепенно Рэйчел стала понимать, что такое настоящий мужчина: это тот, за кем можно спрятаться. Широкая спина Брайана закрывала ее от истеричных воплей режиссера Дэрила Дьюка, от презрительных взглядов Чемберлена, от шипения старой ведьмы Барбары Стэнвик.
Ханна в миллионный раз принялась вспоминать, как Рэйчел по сути сама сделала Брайану предложение, и снова покатывалась со смеху.
Нет, никто, кроме Уорд, не способен на такое! Они с Дэрил завтракали однажды в своем скромном садике под пальмами, и Рэйчел, готовя сандвичи, все утро напевала себе под нос: «Я хочу за него замуж, я хочу за него замуж…»
— А ему тебе слабо это спеть? — подкинула подруге идею Дэрил.
— Не слабо! — расхрабрилась Рэйчел.
И спела, когда Брайан зашел к ним вечером, нагруженный всевозможной вкуснятиной из соседнего японского ресторана.
Даже под бронзовым загаром было видно, как парень покраснел. А Уорд испугалась, будто школьница, смутилась и забормотала ерунду типа: «Извините, пошутила». Однако Брайан никогда не выглядел таким серьезным.
— Ты правда выйдешь за меня? — взяв ее за руку, спросил он.
Рэйчел залилась краской и пискнула: «Да!»
Он спросил, где телефон. Подруги подумали, что он спешит позвонить родителям.
— Джули, — раздался его баритон. — Я хочу тебя предупредить, так как обещал никогда не обманывать: я встретил женщину, которой собираюсь сделать предложение… Как удалось совершенно неопытной девчонке, имеющей один неудачный роман за плечами, угадать своего мужчину?
Впрочем, как ему это удалось? Ведь выяснилось, что со своей подругой Джули Макгрегор Брайан прожил несколько лет, но никогда не собирался на ней жениться, понимая: это не его женщина. «Мы с ней были приятели плюс секс, и оба осознавали это», — так говорил про их отношения Брайан.
Незабываемой оказалась первая встреча Брайана с родителями Рэйчел: та всегда повторяла, что ее актерского дара точно не хватит, чтобы это передать. Сие историческое событие состоялось в доме, где Рэйчел выросла, в Корнуолле — ни отец, ни мать давно не жили, но собрались именно там по поводу официального знакомства с женихом старшей дочери. Леди Клер Уорд явилась в длинных белых перчатках и настоящих драгоценностях, достопочтенный Питер Уорд — в смокинге, с тростью и в каком-то комичнейшем старомодном цилиндре, прислугу обрядили в белые передники и специальные чепцы.
Зато жених пришел в потертых джинсах и простой майке. Шокированный сэр Уорд шарахнулся от Брайана, как от пугала, но потом все же протянул руку, Клер Уорд тоже постаралась нацепить кислую улыбку на физиономию. Австралиец же вел себя совершенно свободно. Увидев четыре вилки рядом со своей тарелкой, он с извиняющейся улыбкой обратился к матери Рэйчел: не могла бы она объяснить ему функцию каждого из этих приборов? На это криво улыбнулся даже отец.
Поразительно, до чего Брайан был открытым, словно дом с распахнутыми на все четыре стороны окнами. Он рассказал, что его мать, Молли Браун, была прачкой, всю жизнь тяжко трудилась, чтобы прокормить его и сестру, отец их бросил.
Ну да, Брайан мечтал разбогатеть: играл на тотализаторе, в рулетку в злачных местах родного Сиднея, часами торчал у игровых автоматов, на деньги с завтраков покупал лотерейные билетики.
— На это и будете с Рэйчел жить? — закуривая вечную сигару, осведомился сэр Уорд, подняв вверх поредевшие брови.
Брайан пропустил колкость мимо ушей. После школы он болтался без дела, долго не знал, чем заняться, работал продавцом, грузчиком, страховым агентом, случайным репортером, помощником мельника, спасателем на пляже, уборщиком публичных туалетов… Рэйчел прыснула и украдкой взглянула на сидящую напротив мать. У леди Уорд на вытянутом лице было написано такое изумление, словно она увидела животное — не просто диковинное внешне, но еще и говорящее.
Прислуга явно подслушивала под дверью, потому что оттуда тоже раздалось приглушенное прысканье. Впрочем, Брайан в своем рассказе уже добрался до Лондона, где в одном из любительских театриков случайно заменил заболевшего актера в роли Гамлета.
— Вы знакомы с Шекспиром? — ошеломленно промямлила леди Уорд.
— Один из моих любимых поэтов, — широко улыбнулся Брайан.
Оказалось, что его призвание — актерство, он готов был за гроши играть кого угодно — от Гамлета до ножки стола — было и такое в его биографии! Ну а на данный момент, включая «Терновник», он сыграл в десятках фильмов, в том числе и в Голливуде.
Ему неплохо платят, у него есть сбережения. Кульминационная фраза вечера прозвучала, как реплика из какого-нибудь отлично отрепетированного бродвейского спектакля.
— Если вы отдадите за меня Рэйчел, — провозгласил Брайан Браун очень серьезно, — я сочту оскорблением своей чести любую, даже самую незначительную финансовую поддержку с вашей стороны.
Воцарилось гробовое молчание. Длинная нитка жемчуга леди Уорд лежала в тарелке, сигара сэра Уорда прожгла накрахмаленную белоснежную скатерть, из коридора донеслись грохот упавшего на пол подноса и мелодичный звон бьющихся чашек, сопровождаемый испуганным охающим шепотом.
— Вот как… — наконец протянул сэр Уорд. — Что ж, доченька, я тебя поздравляю!
Самым невероятным было выражение, застывшее на лице матери: она не мигая смотрела на Брайана, и теперь в ее глазах угадывалось нечто, похожее на зависть.
… Гуляя с подругой по Сиднею, который Ханне очень нравился, она тем не менее снова высказала удивление, что Рэйчел решилась навсегда тут обосноваться, как-никак это все же совершенно чужая ей страна — и обычаи, и культура, да все! Честно говоря, Дэрил не сомневалась, что именно Брайан, после того как они с Рэйчел скромно и тихо поженились в 1983 году, предъявил жене что-то вроде ультиматума бросить Голливуд и переехать с ним на его родину к «антиподам». Особенно если учесть, что, после того как сериал «Поющие в терновнике» прошел во всех странах мира, заняв первые места во всех без исключения телерейтингах, Рэйчел Уорд превратилась не только в самую известную американскую актрису, но и в мировую знаменитость — ее портреты красовались буквально везде: от гигантских рекламных щитов на бульварах до валяющихся в парикмахерских дамских журнальчиков.
Уорд теперь называли самой сексуальной и желанной женщиной Америки. Ханна сама видела, как на одном из голливудских балов, устроенных «Гильдией сценаристов», выстроилась такая очередь знаменитых и интересных мужчин, желавших пригласить ее на танец, что напомнила ей вереницы пассажиров, осаждающих современный «Боинг».
На одной из вечеринок приятель лорда Ламбтона, сожителя ее матери, принц Чарльз прошелся с Рэйчел в туре вальса, прижимая к себе ее хрупкую плоть, а потом, не заметив Брайана рядом, произнес, чуть не прожигая своими маслеными глазками дыру в ее декольте:
— Вы так восхитительно красивы, что могли составить счастье любой коронованной особы, тем более что и ваше происхождение…
— Этим счастьем уже пользуется сын австралийской прачки, — угрожающе поклонился Чарльзу Брайан и посмотрел на его высочество так, что тот попятился.
Рейчел уверяла, что Брайану было абсолютно плевать на кричащие заголовки газет и журналов типа «Британская аристократка Рэйчел Уорд вышла за сына австралийской прачки».
Также она уверяла, что в смысле карьеры Брайан предоставил ей полный карт-бланш.
После свадьбы они сняли дом в Беверли-Хиллз, ведь у Брайана тоже было много предложений от голливудских студий.
Рэйчел поначалу было размечталась о карьере настоящей киноактрисы, а ее стали наперебой приглашать в какие-то третьесортные мелодрамы, где вся актерская задача сводилась к тому, чтобы надеть гранатовое колье в одной сцене, а красный купальник — в другой, или наоборот. Однако Брайан очень сильно на нее повлиял, всячески поощряя ее творческую разборчивость, и она многому у него научилась. Из неуверенной в себе тихони Рэйчел Уорд постепенно превратилась в умеющую отстаивать свои интересы женщину. Кроме того, вдруг оказалось, что в закрытой элитной британской школе ее многому научили, и даже при всей нерадивости образованность и вкус Рэйчел сильно превосходили те же качества у других актрис.
Было ясно: ни единого достойного предложения после «Терновника» она не получила, а снова и снова быть лишь сексуальным объектом, воплощающим на экране эротические фантазии режиссера, ей неинтересно.
Однажды в кабинете всесильного фэшн-редактора «New York» Анны Винтур (перед тем, как возглавить «Vogue», эта дама работала там) раздался звонок, и взволнованный женский голос, принадлежавший явно уроженке Британских островов, произнес:
— Говорит Рэйчел Уорд. Я прошу вас снять мое фото с обложки вашего следующего номера, где я полуголая — в купальнике.
Винтур раздраженно потушила вечную сигарету, выругалась в сторону и швырнула трубку. Кто такая эта Уорд? Актрисуля без году неделя. Зато обложка выйдет первоклассная, и это куда важнее. Анна Винтур считала себя гением моды, оплотом фэшн-журналистики и не считалась ни с кем. Рэйчел не знает, какие слова и методы воздействия нашел на эту неуправляемую мегеру ее муж, но через пару дней та лично перезвонила ей и глухо буркнула, что, мол, извиняется — обложку с ее снимком снимают.
… — Понимаешь, Дэрил, я не верила, что Брайану плевать, что его жена красуется повсюду полуголая и выглядит как дешевая кокотка. Я лично умерла бы от ревности.
Для всех их знакомых в 90-е годы стало шоком известие, что звезда картины «Поющие в терновнике» навсегда перебирается к мужу в Австралию.
«Наскучат ей там кенгуру и аборигены — сразу вспомнит, что она англичанка, аристократка», — говорили о ней. Этого не произошло до сих пор и, вероятно, уже никогда не случится. Здесь, на родине мужа, Рэйчел родила Брайану двух дочерей и сына, свила вот это уютное семейное гнездо, где они сейчас сидят. Рэйчел довольно регулярно снимается, но практически исключительно в австралийских картинах, предпочитая в основном малобюджетные, в которых роли, как правило, гораздо интереснее. Самое же главное, что Рэйчел тем не менее нашла себя в творчестве: после рождения последнего, третьего ребенка — сынишки Джо, она пошла учиться в местный университет и занялась написанием сценариев для авторского кино, которое не приносит больших денег, зато вызывает уважение настоящих ценителей искусства.
Сделав на собственном домашнем компьютере два маленьких любительских фильма о своих детях, Рэйчел внезапно решилась попробовать себя в режиссуре. В своей первой полнометражной картине «Красивая Кейт» она сняла собственного мужа.
— Больше никогда, Дэрил, не решусь на подобное безумство! Мы с Брайаном едва не развелись! Орали друг на друга, как ненормальные, ни в чем не совпадали, Рози с Джо умоляли меня бросить это дело, и несколько раз я была близка к этому!
Конечно, полученные за картину престижные премии утешили Рэйчел, все-таки теперь она не чувствует себя лишь домохозяйкой, но стоила ли овчинка выделки? В общем, больше никогда она не станет боссом своего мужа: кажется, это единственное, что может разрушить даже такой счастливый, спаянный брак, как их.
Ханна полюбопытствовала, как в конце концов сложились отношения ее родных с Брайаном.
Рэйчел весело рассмеялась и сказала, что ее мать теперь души не чает в зяте и не знает, как ему угодить! И младшая сестра Трейси тоже. Трейси в свое время оказалась послушной дочерью и по настоянию родителей вышла замуж за британского аристократа их круга маркиза Вустера, но, к сожалению, не слишком-то счастлива с ним. Поэтому и она, и их мать часто приезжают в Сидней «понюхать благополучной семейной жизни», ведь ни Клер, ни Трейси не знают, что это такое.
— Я тоже не знаю, — вздохнула Дэрил и задумалась. — По-моему, Рэйчел, с Брайаном ты просто вытащила счастливый билет.
— Он тоже вытащил счастливый, — с притворной обидой заявила Рэйчел. — Идем собираться, Дэрил, у тебя же вечером самолет, ты не забыла?
Подпишись на наш канал в Telegram