25 августа 2001 года тысячи жителей Осло высыпали на улицы, украшенные сотнями флагов, праздничными плакатами и цветами — красными, синими и белыми. Многие нарядились в национальные костюмы. В городе не протолкнуться: повсюду полицейские, подступы к кафедральному собору запружены людьми. Норвежцы — народ веселый, обожающий праздники, но сегодняшний повод необычный: женится сын короля Харальда.
Полицейским приказали держать ухо и глаз востро — возможны беспорядки: народ отнюдь не единодушно воспринимает это событие.
Наконец на площади кафедрального собора появились жених и невеста — принц Хокон, высокий, красивый, по традиции одетый в норвежскую военную форму, и его избранница — Метте-Марит Хьёссем Хёйби, робко улыбающаяся хрупкая блондинка в простом свадебном платье с шестиметровым шлейфом. При их появлении в толпе раздалось несколько женских возгласов:
— Смотрите! Она в фате!
— Я так и думала, что она будет в фате!
Эти восклицания явно достигли ушей невесты, потому что Метте-Марит вздрогнула и прижалась к плечу жениха.
Для нее плыть сегодня сквозь толпы глазеющих со всех сторон зевак было все равно что ступать по минному полю, и она скорее ощущала себя ведомой на заклание жертвой, нежели счастливицей, чья волшебная мечта сбылась.
Метте-Марит повсюду мерещилось лицо Джона Дренджа, и хотя ее заверили, что его не пустят в этот день в Осло, зная бывшего дружка, Метте-Марит опасалась, что он все равно пробрался сюда и прячется за чьей-нибудь широкой спиной, чтобы предстать перед ней со своей издевательски-угрожающей ухмылкой на лице. Это будет конец всему. Собственно говоря, только так все и должно закончиться. То, что она сейчас рука об руку с Хоконом подходит к величественным дверям кафедрального собора, просто сон… Никогда они не доберутся до алтаря, туда еще слишком далеко идти, а у нее уже подкашиваются ноги и тошнит... Раньше так мутило только с похмелья.
Страшно подумать, что сейчас буквально за каждым ее шагом, улыбкой, жестом следит не только вся Норвегия — говорят, на церемонию прибыли четыре короля, пять королев и двадцать принцев и принцесс со всей Европы, приехали тысячи журналистов, по дороге к собору и дворцу установлено больше сотни телекамер. Бежать! Но Хокон крепко сжимает ее руку, она в ловушке, еще худшей, чем салоны самолетов, которых она боится до обморока...
Массивные золоченые двери главного собора Норвегии распахнулись, и невеста ступила на длинную красную дорожку, ведущую к алтарю между рядами гостей. Сколько же набилось народу! Справа король Харальд и королева Соня, сегодня ее темные волосы украшает корона, чуть поодаль от монаршей четы стоит растерянная мать невесты, маленькая тихая женщина в больших очках, которой все происходящее наверняка кажется таким же сном, как и ее дочери.
Ночь накануне свадьбы Метте-Марит провела с матерью в роскошном отеле рядом с королевским дворцом — так на современный лад была отдана дань традиции, согласно которой жених забирает невесту в церковь из родительского дома. Они с мамой весь вечер проплакали, не зная, о чем говорить: их миры и раньше-то не особенно совпадали, а теперь они и вовсе будут словно на разных планетах. Вся страна знает, что родной дом невесты на юге, в Кристиансанне, что она там не живет уже много лет, что последний раз ночевала под отчим кровом, когда ей было семнадцать: они, по обыкновению, разругались с матерью, и Метте-Марит хлопнула дверью.
…— Мам, я выхожу за кронпринца… — По тебе плачет лечебница, Метте, я всегда говорила…
Ее мать одна воспитывала четверых детей, отец, погнавшись за очередной юбкой, больше к ним не вернулся.
Нельзя сказать, чтобы 11-летняя Метте-Марит сильно переживала по этому поводу. Ей до чертиков надоели родительские скандалы, которые она помнит с пеленок. Разве может быть что-то общее между застегнутой на все пуговицы некрасивой банковской служащей, у которой на уме только долги, кредиты и список покупок в супермаркете, и пьющим журналистом-графоманом с горящим глазом, подмигивающим любой красотке? Раньше Метте-Марит обожала папочку, считала «современным», «забавным», теперь она его стыдится.
Жених и невеста медленно шествовали по красной дорожке к алтарю. Метте- Марит вцепилась в руку Хокона, как маленькая девочка, боящаяся, что ее раздавят в огромной толпе.
Сзади заплакал ребенок. Невеста нервно вздрогнула и обернулась: белоголовый мальчуган, одетый в костюм пажа, с криком рванулся к ней:
— Мамочка!
Что-то его испугало, сегодня с утра Мариус был явно не в своей тарелке и все увещевания вести себя хорошо на маминой свадьбе пропустил мимо ушей. Метте-Марит почувствовала, как пальцы Хокона сдавили ей ладонь. «Не оборачивайся. Идем!» — еле слышно шепнул он. Мать невесты беспокойно озиралась, понимая, что подойти к внуку ей не дадут. Вспышки камер. Конечно, журналисты не упустят такой пикантный момент! Неужели, черт побери, еще не насытились этой новостью! Да когда же она наконец всем надоест?
Последние полгода, после того как королевский двор официально объявил о помолвке принца, вся пресса не переставая трубит о том, какая скандальная свадьба грядет в норвежском королевстве: наследный принц женится на женщине с ребенком!
...С Хоконом Метте-Марит познакомилась в 1999 году на музыкальном фестивале в своем родном Кристиансанне. Хокон, обожавший музыку и одно время втайне мечтавший стать не королем, а рок-музыкантом, не мог не заметить веселую беспечную блондинку, зажигательно танцевавшую и пытавшуюся пролезть на подтанцовки ко всем группам, которые выступали на фестивале. Многие ее охотно брали — у девушки длинные ноги и красивое тело. Мини-юбки Метте-Марит всегда становились сенсацией, где бы она ни появилась.
Шумная девчонка с зычным голосом и избытком энтузиазма обожала рок-музыкантов. Узнав от приятеля, что Хокон, высоченный красивый парень, не расстававшийся с бас-гитарой, в отрезанных до колена джинсах и серьгой в ухе, — наследный принц, она послала шутника подальше: королям место во дворце, а этот тип литрами пьет пиво наравне со всеми и спит вповалку на земле рядом с палаткой. Однако оба, что называется, положили глаз друг на друга и, помнится, отплясывали вместе свой первый рок-н-ролл под восхищенные возгласы и хлопки друзей, тесно окруживших их кольцом. Так начался их роман, не прервавшийся и в Осло, где тогда уже жила Метте-Марит. Удивительно, но ночь после того танца не закончилась постелью, что для Метте-Марит было в принципе непостижимо, и период непривычного для нее ухаживания — кино, театры, рестораны — затянулся почти на месяц.
Она сразу почувствовала, насколько Хокон отличается от ее знакомых парней: в нем был какой-то несгибаемый стержень, недаром любимая присказка принца: «Я решил!»
Если он что-то обещал — готов был расшибиться в лепешку, но держал слово. Однажды пообещал Метте-Марит мотоцикл «Харлей-Дэвидсон» — и подарил, привязав к рулю огромный букет цветов. Романтик! Смеху ради она попросила у него жар-птицу. Хокон сосредоточенно наморщил лоб, что-то обмозговал, прикинул — и через пару дней преподнес ей жар-птицу в клетке! Она так растерялась: что ей теперь делать с жар-птицей в центре города? Пришлось продать ее какому-то полоумному парню-орнитологу.
Во время долгих вылазок к морю Метте-Марит расспрашивала его, как живут короли.
Хокон пожимал плечами: да никак, обычно.
Он родился в 1973-м, между прочим, в одном году с Метте-Марит, в загородной резиденции Скаугум, его крестными стали три скандинавских монарха — дед, тогда король Норвегии — Улаф V, король Швеции Карл XVI Густав и королева Дании Маргрете II. У Метте-Марит мозги закипали только от одних этих имен. Оказывается, Хокон — праправнук английской королевы Виктории! Про нее Метте-Марит кое-что слышала в школе — кажется, та была страшная пуританка и придиралась к глубине декольте придворных дам. Такую девочку, как Метте-Марит, она точно не погладила бы по головке. У Хокона была старшая сестра Марта Луиза, Метте-Марит несколько раз встречалась с ней на фестивале: симпатичная, немного нервная блондинка; кто бы мог подумать, что она психотерапевт!
А Метте-Марит считала, что принцесс и принцев воспитывают домашние учителя! Оказалось, все совсем не так. Родители отдали Хокона с сестрой в обычную городскую гимназию Кристели, где королевские отпрыски сидели за одной партой с обычными детьми. Хокон точно так же, как все мальчишки, дрался, набивал синяки и участвовал в школьных безобразиях вроде прогулов и курения в туалете. А вот учился Хокон на «отлично», не прикладывая никаких усилий: наверное, помогала фотографическая память. Он веселил Метте-Марит рассказами о своих родственниках, отпрысках датской королевы Маргрете II, которых обучали в закрытой школе для особ голубых кровей. Здесь туго приходилось экзаменаторам, а не наследникам престола: сложно придумать подходящий вопрос — такой, чтобы неправильно ответить было невозможно.
— Ваше высочество, сколько длилась 30-летняя война?
— Семь лет.
— Совершенно верно, ваше высочество, если учесть, что по ночам, в выходные и в праздники военные действия не велись, то получится примерно эта цифра.
Метте-Марит умирала со смеху: определенно в Хоконе погиб актер!
Он мог изобразить в лицах кого угодно, а вот в обычной жизни его лицо совершенно невозмутимо. К своим 26 годам Хокон, как полагалось всем европейским принцам, по примеру своего деда Улафа и отца Харальда окончил Военно-морскую школу и Калифорнийский университет в Беркли по специальности «политические науки»…
К моменту их знакомства Хокон изучал право в университете Осло. Узнав о таком внушительном «послужном» списке своего нового бойфренда, Метте-Марит впервые в жизни закомплексовала. Язык не повернулся признаться, что она бросила колледж в Кристиансанне, проучившись там всего несколько месяцев; пришлось соврать, что тоже получила степень бакалавра в университете.
Разумеется, Метте-Марит ни секунды не сомневалась, что принц поразвлекается с ней и найдет себе более подходящую девушку. Но Хокон настаивал на ежедневных встречах, был ужасно мил с ее двухлетним сынишкой Мариусом, носил ему сладости и подарки, несколько раз Метте-Марит заставала обоих на полу за самозабвенной игрой с конструктором «Лего».
Вскоре Хокон снял для Метте-Марит и Мариуса в Осло просторную квартиру. Собирая свои нехитрые пожитки в отдаленной новостройке, где последний год она жила с сынишкой, Метте-Марит то и дело щипала себя, не веря в то, что происходит. Неужели она станет хозяйкой четырех огромных комнат, 25-метровой кухни-столовой, двух ванных и гардеробных? Хокон тогда еще не вошел во вкус покупать ей наряды, поэтому в гардеробной первое время будут жить несколько пар ее потертых джинсов и мини-юбок с короткими маечками, открывавшими проколотый пупок. Ладно, это все чепуха; настоящим сюрпризом оказалось то, что они отлично поладили. Им нравилось вместе завтракать и ужинать, болтать, танцевать, заниматься любовью, развлекать Мариуса. Все прочие подружки принца, видимо, были фифы голубых кровей, он сам вскользь упоминал каких-то надутых немецких принцесс — жеманных и церемонных.
Чем пленила его Метте-Марит? Бог его знает... Конечно, в том числе и красотой, но мало ли смазливых блондинок? А может, как раз тем, что явилась полной противоположностью церемонных принцесс — смешливой, простой, всякий раз открывающей от удивления рот, о чем бы он ни говорил. По пятницам, как все норвежцы, счастливая троица во главе с сияющим Мариусом выкатывалась из местного супермаркета с полной тележкой продуктов, с обязательными пакетами картофельных чипсов и упаковками пива. Пристрастия Хокона в еде оказались такими же, как у любого парня из ее окружения.
Наконец пришло время признаться в том, что четыре раза в неделю Метте-Марит работает официанткой в кафе на окраине: ей ведь надо на что-то жить.
Лицо принца вытянулось, и он потрясенно переспросил:
— Офи… официанткой?
Слухи о том, что наследный принц Хокон Магнус влюбился в официантку и живет с ней одним домом, как обычный смертный, вызвало в прессе почти цунами. Что такое настоящее цунами, Метте-Марит еще предстояло узнать. Ее фотографии теперь украшали все газеты, в магазинах на нее показывали пальцем, на улицах разглядывали, словно зверушку. Пришлось раздобыть черный парик и напяливать его всякий раз, выходя из дома, — так еще можно было жить.
Как град из грозовой тучи, посыпались статьи, извлекающие на всеобщее обозрение ее «грязное белье», вот тут-то и началось истинное цунами. Хокон узнал о том, о чем ему знать вовсе не следовало: например, кто отец ребенка его подруги.
Метте-Марит сказала ему когда-то, что это один ее университетский друг, с которым они быстро разбежались. Однако журналисты докопались до этого сукина сына Мортена Борга, и его наглая физиономия ухмылялась теперь со страниц всех газет. Для бедняги Хокона явилось настоящим ударом, что «бывший» его возлюбленной несколько раз сидел в тюрьме за хранение кокаина! Это известие потеснило государственные новости, говорят, его обсуждали даже в парламенте.
У Метте-Марит не осталось сомнений: надо бежать! От набирающего обороты скандала, от удивленных глаз Хокона, в которые ей теперь было страшно смотреть, от этой странной любви — дельфин и пантера больше подходят друг другу, чем она и Хокон. Пора ведь наконец себе в этом признаться.
Вещей накопилась такая уйма, что Метте-Марит выбилась из сил, пытаясь запихнуть их в чемоданы. В последний момент сорвала со стены морской пейзажик, напоминавший ей первые месяцы знакомства с Хоконом. Только бы не столкнуться с ним по дороге! Как же ей стыдно! Никогда прежде ее не посещало это чувство. Оказывается, стыд еще мучительнее, чем ревность! Мало того, что Хокон убедился: она врушка и путалась с наркоманом, ему еще предстоит сделать немало открытий! Теперь ясно, от этой вездесущей саранчи — репортеров — не скрыться нигде. Стало быть, придется уносить ноги от ни в чем не повинного Хокона.
…До встречи с сыном короля Метте-Марит в самом деле вела свободную жизнь. После того как она без сожаления бросила колледж и стала «искать себя», как она твердила матери, ее закружил богемный мир Кристиансанна.
Квартира, которую Метте-Марит снимала, была хорошо известна полиции, знакомые называли ее «кокаиновым раем»: здесь всегда можно было разжиться наркотиками на любой вкус. Первый бойфренд Метте-Марит — барабанщик Рики — оказался законченным наркоманом, да и Метте-Марит быстро втянулась — накурившись, она напрочь забывала, что с понедельника собиралась взяться за ум, вновь поступить в колледж, помириться матерью и все такое. От марихуаны, а еше лучше — от кокаина в крови начинал пульсировать зажигательный ритм, который нес ее на тусовки и рок-концерты, заставляя верить, что она тоже имеет прямое отношение к этому миру ударных и струнных, оглушительных аплодисментов и постконцертных недельных пьянок. Она действительно отлично танцевала и иногда, обкурившись, срывала с себя одежду и отплясывала на столе — вот тогда и ей перепадали аплодисменты пьяных приятелей.
Метте-Марит от природы была честолюбива, мечтала стать специалистом в какой-нибудь области, завидовала талантам друзей и в душе презирала себя за бездарность: в школе считала ворон и окончила ее из рук вон плохо, ни в какие кружки мать ее отдать не удосужилась; ну разве что она чуть-чуть позанималась серфингом, немного греблей — и все. В общем-то вопрос, куда податься в жизни, стоял остро, но его решениеона отодвинула на неопределенное «потом».
На смену Рики пришел Витар, потом Мортен, потом кто-то еще из той же тусовки. Метте-Марит слыла доброй девушкой и охотно крутила любовь со всяким, кто проявлял к ней участие и интерес. Однажды в «кокаиновом раю» появился Джон Дрендж — красивый, опасный, на 13 лет старше ее и тоже балующийся музыкой.
Он несколько раз сидел за хранение наркотиков, и Метте-Марит знала: у него есть оружие. Зато Джон пел под гитару как бог, томным пьяным голосом читал нараспев стихи, пил залпом из бутылки ледяное шампанское и обешал Метте-Марит составить протекцию в театральную студию. Он начинал утро с волшебного белого порошка и заканчивал им день или ночь — когда его сваливал сон прямо на месте, а Метте-Марит доволакивала его до кровати. Такая веселая жизнь привела к тому, что в один прекрасный день Метте-Марит не узнала себя в зеркале: на нее смотрело маленькое истощенное личико какой-то неведомой зверушки с воспаленными красными глазками, сухими сизыми губами, спутанными лохмами. «Приехали!» — констатировал чужой голос, нет, оказалось, все же ее собственный. Она нашла в себе силы сбежать от Джона и кое-как пристроилась в Осло.
Девушка нанялась официанткой и сумела побороть кокаиновую ломку, перейдя на траву. Дрендж не отставлял ее в покое — преследовал, требовал вернуться, угрожал ножом. Потом его арестовали за незаконное хранение оружия, а Метте-Марит закрутила короткий роман с другим психом — Мортеном Боргом.
Смешно... Девушка потом узнала, что склоняющая ее на все лады пресса нашла-таки один плюсик в ее аморальном прошлом — Метте-Марит, несмотря ни на что, родила ребенка от недолгой связи с Боргом, а не сделала аборт. В Норвегии нет запрета на аборты: не хочешь ребенка — пожалуйста, сотни клиник помогут тебе, но Метте-Марит «благородно оставила ребенка». Да она просто опоздала с абортом — вот и все благородство.
Не успела она родить, как Мортена Борга тоже арестовали: нашли в кармане 50 граммов кокаина. Пресса ликовала, откопав этот факт: какая сенсация! Отец ребенка девушки кронпринца сидит за наркотики!
…После того как это стало известно, Метте-Марит малодушно бежала от Хокона и своего позора и укрылась у школьной подруги Анникен в городке Рёрус, чистеньком и сонном, будто игрушечном. Целыми днями валялась в постели, повернувшись лицом к стенке, и слушала жалобы изнывающего от скуки сынишки:
— Мам, а мам, гулять когда пойдем?
Недавний роман с Хоконом теперь все больше казался Метте-Марит фантазией, в ней клокотала ненависть к себе — хотелось порезать собственное тело или еще как-нибудь чувствительно наказать себя за свое позорное прошлое, за то, что никто не научил ее быть другой, никто не занимался ею, никто не воспитывал: отец ушел, мать целыми днями на работе, по вечерам только нотации и раздраженные окрики.
Если бы она знала, что ей выпадет счастливый билет, о котором мечтают все девчонки на свете, — она встретит самого настоящего принца, влюбится в него по уши… И черт возьми, он тоже потеряет голову, полюбив ее, а не подругу Анникен или подругу Маргрезе, не Солвейг, не Фреа...
…— Метте-Марит, скорее, скорее! Хокон!!! — истошный вопль Анникен прервал грустные мысли Метте-Марит. Па каналу NRK действительно выступал Хокон, в этом в принципе не было ничего удивительного — кронпринц не так уж редко высказывался в эфире по разным вопросам. Он изменился, похудел, темно-зеленые глаза стали колючими, и в них затаилось знакомое упрямство, большие руки несколько раз поправили пиджак — нервничает.
И вдруг: «Я хочу внести полную ясность относительно моей частной жизни». Метте-Марит замерла. «Чтобы положить конец всем слухам и домыслам, я подтверждаю, что моей избранницей была и остается Метте-Марит Хёйби. Я ее люблю и уверен, что у нас есть будущее. Ты слышишь меня, Метте-Марит?»
— Слышу, — пискнула она и залилась слезами.
…В шоке пребывала не только Метте-Марит, но и королевская чета, страна и весь мир: кронпринц сделал своей девушке предложение, а отцу и матери поставил ультиматум: если ему не позволят жениться по любви, он отречется от престолонаследия и уедет в Америку!
В конце концов, его дядя, британский король Эдуард VIII, смог так поступить, отказавшись от трона ради Уоллис Симпсон, и, между прочим, до конца дней был счастлив, разводя розы у себя в саду...
Их величества — Харальд и Соня — лишились дара речи. Король не явился на очередное заседание парламента и отменил церемонию награждения спортсменов в своей резиденции. По закону кронпринц Норвегии не имеет права жениться без разрешения отца и парламента. Разумеется, против Метте-Марит категорически возражали и король, и парламент.
У Метте-Марит не было сомнений: их свадьбе не бывать никогда. Однако она больше не собиралась отказываться от своего принца! После того как Хокон закрыл глаза на ее прошлое, ни словом не попрекнул, сказав «что было, то прошло», она будет держаться за него зубами и ногтями и отпустит, только если ей отрубят руки.
Пусть она и не понимает, чем заслужила его любовь, зато прекрасно отдает себе отчет в том, что в наше время таких мужчин больше нет. Не в том дело, что он принц! Или именно в этом? Пусть их и обучают в обычных школах, где учились и все те ублюдки, которых она навидалась в жизни, наверное, все-таки есть что-то в этих людях особенное, раз они голубых кровей...
Хокон признался Метте-Марит, что надеется склонить на свою сторону мать. Ведь Соня Харальдсен тоже не голубых кровей — ее отец и дед Хокона был торговцем тканями! Вот это новость! А Соня выглядит столь величественно, будто на троне сидели по крайней мере десять поколений ее предков! Оказывается, юный Харальд, тогда кронпринц, увидел Соню на каком-то морском празднике и влюбился с первого взгляда.
Убедить отца оказалось делом непростым — Улаф V был человеком суровым, прошел войну, участвовал в движении Сопротивления в Лондоне и старался ни в чем не уронить авторитет норвежской монархии. Между прочим, Улаф, как обычный норвежец, ездил на трамвае и стоял в очереди на подъемник на лыжных курортах. Для Улафа, как и для Хокона, одобрение народа было очень важным. Может, Метте-Марит забыла — принц усмехнулся, — королей в Норвегии после обретения страной независимости в 1905 году выбирал парламент. Ни в одной другой стране больше такого нет! Соответственно если народ будет недоволен королем, его могут прогнать.
Метте-Марит не давал покоя вопрос: как все-таки Харальду удалось добиться разрешения отца жениться на Соне? По словам Хокона, Улаф скрепя сердце дал согласие и уговорил парламент только потому, что Харальд был его единственным сыном, больше некому было передавать престол.
А у Хокона есть сестра Марта Луиза, в случае его отречения кронпринцессой станет она.
Напрасные надежды! Хокон и его сестра-принцесса оказались одного поля ягоды: Марта Луиза совсем не вовремя влюбилась в скандального писателя Ари Бена. Тот пописывал какие-то сомнительные рассказики, выпустил одиозный роман «Задний двор», ходили слухи о его связях с проститутками в Лас-Вегасе. Метте-Марит часто наведывалась вместе с Хоконом в апартаменты Марты Луизы, ее друг казался невесте принца вполне симпатичным, остроумным человеком. Марта, воздушное, хрупкое создание с нервными длинными пальцами, которыми она постоянно крутила тесное кольцо, смотрела на Ари с обожанием.
Вообще-то Марта оказалась со странностями: например, открыто заявляла, что с детства видит ангелов и может запросто с ними общаться. Принцесса не раз предлагала и Метте-Марит через нее поговорить с ангелом-хранителем, но та лишь пожимала плечами:
— О чем я буду с ним разговаривать?
В начале октября 2000 года Метте-Марит Хёйби была приглашена с Хоконом в королевскую резиденцию на семейный ужин. Хокон ликовал, считая, что лед тронулся. Но зато как переполошилась Метте-Марит! Возникла масса совершенно неразрешимых вопросов: как одеться, как себя вести? Как обращаться к Харальду и Соне? О чем разговаривать? Спасибо, Марта Луиза помогла: во-первых, очень кстати подарила изумительное платье, из такой тонкой ткани, что Метте-Марит боялась его ненароком порвать: у нее ведь еще не было привычки к дорогим вещам.
Украшений Марта Луиза посоветовала не надевать: лучше никаких, чем безвкусные побрякушки. Поэтому Метте-Марит оставила на шее только подаренную Хоконом тоненькую цепочку с крестиком. Господи, а подарки? К королям ходят с пустыми руками или принято что-то дарить? Нет, с пустыми руками нельзя. Что бы она делала без Марты Луизы? Сестра Хокона и здесь пришла на помощь: оказывается, монархам дарят если не безумно дорогие, то шутливые или забавные подарки. Поскольку чувство юмора Метте-Марит от тревог и переживаний отказало, она не нашла ничего лучшего, чем купить изящную подушечку с вышитой надписью: «Непросто быть королями». По дороге эта надпись стала казаться Метте-Марит неуместно двусмысленной, но уже поздно было что-то менять.
Хокон вел ее по мощеным дорожкам королевского парка мимо знаменитых прудов — у Метте-Марит от страха подкашивались ноги.
Она не помнит, сделала ли реверанс, поклонилась ли, поцеловала руку или просто по-дурацки кивнула королевской чете. Харальд показался ей сказочным великаном — еще бы, он же под два метра ростом; зато его супруга выглядела милой, улыбчивой и любезной. Соня потрепала Метте-Марит по плечу, и та, словно двоечница перед директрисой, боязливо втянула голову в плечи. Марта Луиза напутствовала: «Только не смотри исподлобья, как волчонок!» Но Метте-Марит весь вечер таращилась на родителей Хокона перепуганными глазами, застенчиво опустив голову. Было чувство, что она на Страшном суде. О чем говорить с королевским семейством между закуской и главным блюдом?
Уж лучше молчать и улыбаться; так Метте-Марит и сидела, будто набрав воды в рот и почти ни к чему не притрагиваясь. На аперитив подали сухое мартини, подруга Хокона даже не пригубила его: а вдруг подумают, что она не только бывшая наркоманка, но еще и алкоголичка? Она так старалась не разбить хрустальный, поблескивающий тысячью искорок бокал, что в конце концов перевернула его на белоснежную скатерть. Никто и бровью не повел, Соня как ни в чем не бывало продолжала свой рассказ о выставке живописи, которую вчера посетила. Метте-Марит так перепугалась своей треклятой неловкости, что чуть не разрыдалась. Заметив это, королева, мило улыбнувшись, заметила:
— О, дорогая, у меня для вас кое-что есть! Совсем забыла! Выйдемте на минутку!
В небольшом будуаре Соня вручила девушке золотую пудреницу: «К вашей фарфоровой коже очень подойдет!»
Метте-Марит благодарно улыбнулась и вдруг совершенно по-детски расплакалась перед смутившейся королевой. Соня достала надушенный платочек и принялась успокаивать Метте-Марит, бормоча, прямо как ребенку, какие-то нежные слова. На прощание она, кажется, вполне искренне сказала:
— Надеюсь, теперь мы будем встречаться чаще.
И Метте-Марит вдруг захотелось во что бы то ни стало соответствовать званию невесты принца; ей сделался противен прежний образ хиппушки в рваных джинсах и мини-юбке; вся одежда из ее прежней жизни давно отправилась на местную помойку.
Метте-Марит стала тщательно причесываться, выбирать стильные наряды — теперь ее нельзя было узнать. К дому, где они снова обосновались с Хоконом и Мариусом, однажды наведался Свен Хёйби и поначалу, не узнав дочь, на улице прошел мимо. Она первой окликнула его: отец сильно постарел, но все равно выглядел живчиком. Отречься от отца Метте-Марит сразу не решилась: она теперь леди, вернее, хочет ею быть, поэтому постарается быть терпимой. Ей, конечно, не понравился алчный взгляд, которым отец окинул ее гостиную. Почему дочка не желает с ним знаться, поинтересовался родитель, и когда его пригласят во дворец? С образом «леди» пришлось распрощаться, потому как в ответ на такую наглость из Метте-Марит вдруг выпрыгнулаа возмущенная уличная девчонка, не стесняющаяся в выражениях. В дверях мистер Хёйби обернулся и желчно бросил:
— Пожалеешь, дочка.
Журналюги шли за мной по пятам, и сейчас я им брошу жирную кость!
«Невеста кронпринца Метте-Марит с двенадцати лет спала с мужчинами!», «Через Метте-Марит Хёйби за 27 лет ее жизни прошли сотни мужчин!», «Метте-Марит была развратницей и врушкой с рождения»... Но это все цветочки. Одна бульварная газетенка утверждала: «Метте-Марит до сих пор спит со своим бывшим!»
Хокон три дня не являлся домой, вернее, к ней домой. Три дня молчали все его телефоны. Метте-Марит не ела, не спала и приняла решение: если Хокон уйдет от нее — она наглотается транквилизаторов и напишет ему прощальную записку, что любит его и не изменяла, с тех пор как они вместе.
Спектакль будет окончен. Но через три дня Хокон пришел — измотанный, страдающий, с черными провалами вместо глаз. Он поверил ей, и было даже необязательно клясться здоровьем маленького Мариуса, который, завидев Хокона, с радостным визгом повис у него на шее. Тем не менее дело явно шло к отречению Хокона от престолонаследия: подогретое откровениями папочки Метте-Марит общественное мнение было категорически против девушки — ее даже несколько раз забросали какой-то тухлятиной на выходе из супермаркета. Принц приставил к ней охранника, отныне они с Метте-Марит и Мариусом не делали и шагу без сопровождения этого двухметрового молодчика. Парламент сдаваться не собирался, а король Харальд все больше убеждался в том, что из мечтательной, чувствительной Марты Луизы никогда не выйдет настоящей королевы, которой сумела стать ее мать.
А вот из Хокона с его железным характером и дипломатическими способностями, напротив, король получится отличный. Других детей у Харальда нет. Значит, что же? Конец норвежской монархии?
Метте-Марит со своей стороны, видя, как все безнадежно запуталось, несколько раз пыталась уговорить Хокона оставить все как есть. Но он уперся: «Считаю недостойным принца жить с любимой женщиной как с любовницей!»
Не кто иной, как королева Соня, предложила весьма оригинальный выход из создавшейся ситуации; на королевском семейном совете было решено: Метте-Марит соберет пресс-конференцию, ее задача — переломить общественное мнение в свою пользу. Только в том случае, прорычал глава парламента, речь может идти о ее бракосочетании с наследником норвежского престола, если четыре миллиона жителей страны пожелают видеть ее своей будущей королевой!
Перед пресс-конференцией, назначенной на 10 часов утра за три дня до свадьбы, Метте-Марит не сомкнула глаз — она чувствовала себя кающейся грешницей, вполне готовой к тому, что ее забросают камнями.
Есть отчего трястись от страха: судьба норвежской монархии поставлена на карту, и если всю прежнюю жизнь эта самая монархия была Метте-Марит до лампочки, то сейчас выходит так, что она здесь играет ключевую роль.
В огромном конференц-зале яблоку негде упасть. Метте-Марит сидела, сцепив под столом пальцы, и старалась не смотреть на гудящее перед ней людское море, на все эти микрофоны, направленные ей в лицо, точно дула пистолетов, и десятки камер.
Бежать? Поздно... Ее, пожалуй, разорвут по дороге, линчуют. Ведущий наконец произнес — буднично, невыразительно, чем даже несколько ее успокоил, — что невеста кронпринца Норвегии Хокона Магнуса, Метте-Марит Хьёссем Хёйби, хочет сделать заявление для прессы.
Метте-Марит нервно поправила светлые волосы. От волнения у нее перехватило горло, и все же незнакомым хриплым голосом она произнесла:
— Я хочу перед всем норвежским народом принести извинения за свое прошлое.
Хотя королева учила не останавливаться после первой фразы, чтобы не спровоцировать немедленный шквал вопросов, Метте-Марит замолкла, чувствуя, что не в силах продолжать.
— Я раскаиваюсь — я совершила много непростительных поступков, — наконец еле слышно продолжила она.
— Признаю, что употребляла наркотики, но осуждаю себя за это.
Стояла гробовая тишина. Потом журналисты назовут эту невероятную пресс-конференцию исторической: впервые в жизни представители прессы заняли место духовника, и им это польстило.
— Журналист газеты «Verdens Gang»… — донесся до слуха Метте-Марит громкий голос. — Нашей редакции стало известно, что ваш бывший бойфренд Джон Дрендж располагает фотографиями, на которых вы изображены…
Метте-Марит опомнилась. В сознании вспыхнули наставления королевы Сони: «Будут шантажировать.
Держи ухо востро и не поддавайся».
— У вас есть эти фотографии? — прервала журналиста Метте-Марит.
— Нет, у нас нет этих фотографий, но господин Дрендж заверил, что предоставит их позже. Он описал нам, что на них.
Метте-Марит прекрасно помнила, что на одном из имевшихся у Джона снимков она танцует на столе голая с выбритой головой.
— Он обманывает вас, — собрав остатки самообладания, проговорила Метте-Марит и впервые посмотрела покрасневшими глазами прямо в переполненный зал. — Прошу вас, люди, простите меня и не судите за грехи молодости. Я люблю принца Хокона и уверена, что буду ему тем лучшей женой, чем больше ошибок я совершила.
Почти выкрикнув от волнения эту путаную фразу, Метте-Марит опустила голову и вдруг услышала чей-то неуверенный хлопок, его поддержали.
Вскоре ей рукоплескал весь зал.
…Вот так Метте-Марит оказалась на красной дорожке кафедрального собора Осло, ведущей их с Хоконом прямо к алтарю. После той исторической пресс-конференции за их брак высказалось 65 процентов норвежцев, и парламент сдался. Всего несколько шагов отделяло Метте-Марит от того момента, когда она станет законной женой Хокона и кронпринцессой Норвегии.
Когда епископ традиционно спросил, есть ли среди присутствующих человек, который знает, что этот брак по каким-то причинам не может быть заключен, у Метте-Марит душа ушла в пятки.
Конечно, сейчас найдется такой человек… Наверняка сейчас откуда ни возьмись появится Джон Дрендж, или Мортен Борг, или отец…
Кронпринцесса Метте-Марит не верила своему счастью, когда они, выйдя из собора под приветственные возгласы тысячной толпы норвежцев, сели в кабриолет и поехали по нарядным улицам ко дворцу. Там молодожены по традиции вышли на королевский балкон поприветствовать своих подданных. Вся площадь была запружена галдящим народом. Вдруг Метте-Марит почувствовала, что кто-то тянет ее снизу за платье. Да это же Мариус! Метте-Марит радостно подхватила на руки своего 4-летнего сынишку, и фоторепортеры сделали снимок: новобрачная кронпринцесса на королевском балконе с незаконным ребенком на руках целуется с новобрачным кронпринцем.
Вокруг ликует и подбрасывает вверх головные уборы восторженная толпа.
У Метте-Марит и Хокона Магнуса в 2004 году родилась дочка — принцесса Ингрид Александра, а в 2005 году — сын, принц Сверре Магнус. Мариуса Хёйби Хокон усыновил, но по закону неродной сын монарха наследовать престол не может. Наследная принцесса Норвегии Метте-Марит теперь очень популярна в народе, и любовь к ней сравнивают с любовью британцев к Диане.
P.S.: 22 июля 2011 года среди убитых на острове Утойя оказался сводный брат Метте-Марит Трунд Бернтсен. Он работал охранником и пытался обезоружить Андерса Беринга Брейвика...
Подпишись на наш канал в Telegram