Папарацци окружили машину плотным кольцом. Шейн затравленно озирался по сторонам: он тоже не лыком шит, попадал в лихие передряги с прессой, но чтобы вот так, репортер на репортере! Того и гляди раскачают да и перевернут машину к чертовой бабушке. Шейн с ужасом обернулся к подруге, но та невозмутимо поправляла локон.«За мной», — вдруг скомандовала Лиз и бесстрашно распахнула дверцу…
Итут, конечно, началось: — Как дела, Лиз?
— Улыбочку, Лиз!
— Это твой новый парень, Лиз?
А чего он такой грустный?..
В такой ситуации главное — не вступать в разговоры. Загадочная улыбка, общая расслабленность в теле и, упаси бог, никакой стервозности на лице. Разве что усталость: мол, ребята, ну сколько можно, я только что самолетом из Мельбурна, а вы тут как тут, ну пожалуйста, очень прошу, оставьте меня в покое… Да, легкая усталость королевы, снизошедшей к своим вассалам, — это допускается, это по этикету, это в правилах взаимоотношений звезды и своры. То есть свиты, она хотела сказать…
Лиз обернулась и поискала глазами Шейна. Он продирался сквозь строй репортеров, вцепившись в сумку и тщетно пытаясь изобразить невозмутимость.
Бедняга. Да-а, английские папарацци — это не деликатные австралийцы, которые прежде чем сфотографировать вас в баре, спрашивают разрешения. Нет, малыш, у нас в Лондоне с этим жестко. Иной раз смотришь на какую-нибудь свою фотографию в «Sun» и диву даешься: да где же они прятались, пока я делала эти два несчастных шага от двери дома к машине? В мусорном бачке, что ли? Но Лиз Хёрли еще начинающей старлеткой поняла, что с людьми этой редкой, но весьма востребованной и хлебной профессии надо дружить. Ну или хотя бы открыто не ссориться. Конечно, иногда они писали глупости, гадости, откровенную ложь. Например, ее роман с Шейном Уорнoм в «Guardian» — а ведь приличная с виду газета — обозвали мелким, тщеславным, неискренним и таким же непрочным, как все ее платья.
Ну как не стыдно! Ведь вранье с первой до последней строчки. У них любовь, слышите, лю-бовь…
Портье распахнул дверь, и спасительная прохлада великолепного «Bentley Hotel» поглотила Лиз. Ох, как же она любит вот такие респектабельные отели, это не какой-нибудь примитивный новодел с полосатыми пуфами от Филиппа Старка... Здесь все солидно, дорого, на века. Мраморные лестницы, хрустальные люстры, бархат и золоченая бахрома на портьерах — этот роскошный мир был создан для Лиз, так же как и она для этого мира. А вот и Шейн…
— Ну и ну, — тяжело дышал Шейн, — Едва не растерзали, сволочи. И как ты это выдерживаешь?!
Лиз улыбнулась и потрепала любимого за щеку. Дурачок, она уже давно привыкла. Она даже не представляет, как это — идти по улице без какого-нибудь вооруженного фотокамерой нахального мужчины слева или справа. И все вокруг нее так живут: и восьмилетний сын Дэмиан, и его крестный папа Хью, и ее бывший муж Арун, и все предыдущие ее мужчины. Хочешь быть рядом с такой женщиной, как Лиз, — приготовься мириться с некоторыми неудобствами. И вообще, Лондон, малыш, это не твой заплесневелый Мельбурн и уж само собой не чокнутый, диковатый Мумбаи. Завтра она тебе покажет такие обалденные места… Обедать будем в «Sake No Nana». В этом ресторане все столики заказаны на два месяца вперед, там едят суши и Тони Блэр, и Гай Ричи. Не беспокойся: у Лиз все схвачено. Ее пускают вне очереди. Потом заедем в «San Lorenzo», выпьем кофейку с Хью.
Он тебе понравится, он может быть просто душкой. Если захочет, разумеется… Ну и, конечно, нас везде будут фотографировать — если не на профессиональные камеры, то хотя бы на мобильные телефоны. А что поделать? Такая жизнь, малыш.
Впервые на страницы газет Лиз попала в далеком 1994 году. Подумать только, шестнадцать лет тому назад… Это был репортаж с премьеры фильма Хью «Четыре свадьбы и одни похороны». В принципе это был его заслуженный праздник — Хью Грант блестяще справился с ролью, которая и сделала молодого британского актера настоящей звездой, а Лиз вообще не снималась в этой картине, но… Именно в тот день взошла и ее звезда. Малоизвестная актриса Херли совершила грандиозный прорыв — правильно выбрала платье. Появись она рядом со смущенным именинником Хью в каком-нибудь невзрачном балахоне — и фотообъективы репортеров были бы направлены исключительно на Энди Макдауэлл или Кристин Скотт Томас.
Но Лиз затмила всех узким черным платьем, которое держалось на ней при помощи огромных золоченых булавок. Взгляды фотографов были намертво прикованы к этим булавкам: мужики ждали, когда хоть одна разомкнется и платье развалится к чертям, обнажив аппетитную грудь спутницы Хью, но… не дождались. В модном доме «Versace» умели шить не только эффектно, но и прочно.
Да-а, выбирать подходящее к случаю платье Лиз научилась быстро, а вот выбрать подходящего мужчину… С этим в ее жизни периодически возникали проблемы. С Хью Грантом они познакомились за шесть лет до той судьбоносной премьеры.
…— Простите, вы не возражаете, если я присяду рядом? — именно такой церемонный вопрос услышала она от Хью, после чего, собственно говоря, и обратила на него внимание. До этого они пару раз виделись в лондонской студии, где пробовались на роли в фильм «Грести по ветру». Пробы, к счастью, прошли успешно, и оба оказались в числе молодых британских актеров, которых вывезли в Испанию на съемки картины. Под руководством колоритного, бровастого и хриплоголосого режиссера Гонсало Суареса им предстояло разыграть несколько сцен из жизни лорда Байрона, Мэри Шелли и их ближайших друзей и родственников.
О, это была еще та картина! По мнению Лиз, нелепо выглядело все: декорации, кареты, лошади и… особенно Хью в образе Байрона. Его обрядили в клетчатый камзол, шелковую рубашку с жабо, к затылку пришпилили накладные кудри, но…
при одном взгляде на этого франтоватого лорда Лиз разбирал смех, хоть ты тресни! Все остальное — грозный режиссер, внушительных размеров камера, из-под которой выглядывал деловитый, насупленный оператор, — вызывало у нее ужас, грозя полным параличом, но вот Хью… Стоило ему только появиться на горизонте, и Лиз готова была ржать, как молодая кобыла. Хью вообще обладал редким даром разряжать любую обстановку. У него было мягкое чувство юмора, приятные манеры и какая-то несовременная уютность — наверное, рядом с ним и на морозе будет тепло, как у камина, подумала тогда почему-то Лиз.
А еще ей очень нравилась немодная застенчивость Хью. Лиз уже успела повращаться в актерских кругах и знала все о тамошних нравах: быстренько запустить руку под юбку для большинства мужчин не составляло особого труда, а Хью так нерешительно медлил, прежде чем впервые остался в ее номере на ночь…
Да, поначалу все так и было.
Когда он хотел, мог быть таким милым, беспомощным и безобидным! Потом она узнала другого Хью — злобного, резкого и мелочного. Лиз была потрясена, когда прочитала некоторые его книжные рецензии в «Daily Express». Под псевдонимом Джон Манго он травил начинающих горе-писателей как крыс. Его перо не знало пощады. Однажды Хью признался, что завидует успеху своих более удачливых коллег и от всей души радуется, когда кто-то из них проваливается на сцене. А чужие ошибки, оплошности, досадные промахи и не к месту поданные реплики для Хью словно бальзам на душу. Это неожиданное признание не делало ему чести, и, наверное, какая-нибудь другая, более утонченная и воспитанная девушка отвернулась бы от двуличного Хью, но…
почему-то оно еще больше сблизило их. Лиз ведь тоже не была невинной овечкой. Занятия в балетной школе закалили ее похлеще холодных утренних обливаний. Конкуренток она ненавидела и алчно желала успеха, славы, денег — всего, что помогло бы забыть о безрадостной жизни дочки военного, который переезжает из одного богом забытого места в другое. Настоящего дома у семьи майора Хёрли никогда не было, сам он сутки напролет проводил на плацу, а Лиз… Она мечтала вырваться, умчаться в какую-то другую жизнь — яркую, эффектную, зрелищную. Но ни сестра Кейт, ни брат Майкл не понимали ее возвышенных стремлений, а Хью, образованный, начитанный лондонский мальчик, понимал.
Он был ей нужен так же, как она ему. Они великолепно дополняли друг друга — сексапильная улыбчивая красотка в довольно вызывающих нарядах и классический британский интеллектуал, застрявший в образах благородных или слегка порочных, в зависимости от сценария, джентльменов. Их Хью играл десятками. После впечатляющего успеха «Четырех свадеб и одних похорон» роли на него сыпались как из рога изобилия, Лиз же всегда была рядом: и на премьерах, и на подписании контрактов. А вдруг что пойдет не так? Хваткость, въедливость при обсуждении «непредвиденных обстоятельств» и прочих форс-мажоров быстро стала ее коньком. Именно она убедила Хью в том, что им следует создать собственную кинокомпанию — не век же на чужих дядей спину гнуть. В «Simian Films» Лиз получила должность главы департамента по разработке новых проектов и справлялась с ней не хуже, чем с ролью хозяйки светского раута.
Она вообще преуспела в том, что принято называть связями с общественностью. По части выгодных знакомств обаятельной, искренней, открытой Лиз здесь не было равных. Ее случайная встреча с Эвелин Лаудер, владелицей крупнейшей косметической корпорации, привела к многомиллионному контракту. Лиз Хёрли, мало какими достижениями прославившаяся актриса, стала лицом знаменитой марки. Все это было хорошо, но… идея о собственном прибыльном и независимом бизнесе не давала Лиз покоя ни днем, ни ночью.
В мае 1995 года, когда они вот-вот должны были запуститься со своим первым проектом «Крайние меры» и все было на мази, даже заносчивая Сара Джессика Паркер согласилась сниматься, случилось ужасное.
Черт дернул Хью снять проститутку на бульваре Сансет! Полицейский патруль ночью застукал актера в машине с чернокожей Дивайн Браун, среди постоянных клиентов больше известной под псевдонимом Божественная. Разразился скандал. Пуританский Голливуд, который только что допустил Хью в святая святых, изрыгал проклятия в его адрес: двуличный, шкодливый, аморальный бритт, позор актерского цеха! На разных ток-шоу его имя склоняли на все лады, а Лиз… если честно, она горевала не о том, что Хью изменил ей — и с кем, с уличной шлюхой! — а о том, что этот пренеприятный инцидент перечеркнет его карьеру и их грандиозные планы. А она так уповала на собственный бизнес, на денежки, которые вот-вот должны были потечь широкой, полноводной рекой… К счастью, все обошлось.
Хью выбрал правильную линию поведения: каялся перед всем честным светом, в том числе и перед восхитительной Лиз, своей единственной любовью,— и его простили. На очередном Каннском фестивале они появились счастливой парой, пожертвовали круглую сумму в фонд Элизабет Тейлор и выпустили-таки тот фильм с Хью и Сарой Джессикой Паркер. Потом Лиз запустила еще одну комедию — «Голубоглазый Микки» с Хью в главной роли… Доходов он, к сожалению, не принес, а злобные критики разнесли эту картину в пух и прах. Что ж, их кинобизнес почему-то не заладился… То ли он ей наскучил, то ли искать новые сценарные разработки оказалось труднее, чем она предполагала. И тогда вдруг случилось то, на что Лиз уже особо и не рассчитывала: ее собственная, отдельная от Хью, карьера актрисы пошла в гору. Видно, перепало за ангельское терпение, да и умение нравиться нужным людям, бывать в нужных домах и на правильных мероприятиях принесло свои долгожданные плоды.
Лиз блистательно снялась в двух комедиях про Остина Пауэрса: не шедевры, конечно, но кассу собрали такую, что и озвучить в приличном обществе не стыдно.
Вот-вот предстояла еще одна премьера — фильм «Ослепленный желаниями», не за горами съемки с американским комиком Денисом Лири в двух новых картинах... В общем, как-то вдруг оказалось, что меланхоличный, склонный к мизантропии и капризным эскападам Хью ей больше не нужен. Не было никакого смысла в продолжении их отношений. Хью тоже устал, был разочарован, много работал, да и Лиз давила на него, вечно что-то требовала, проела мозги с этой кинокомпанией, а из него бизнесмен как из козла полицейский…
В общем, им обоим хватило ума расстаться друзьями. Кроме того, Лиз весьма кстати познакомилась с мужчиной, на личные связи которого возлагала большие надежды.
Стив Бинг был из тех самых Бингов, которые в двадцатые годы заправляли строительством в Калифорнии. Его дед сколотил баснословное состояние благодаря удачным сделкам с недвижимостью в Нью-Йорке, а внук даже не удосужился окончить Стэнфордский университет — тот самый, в благородных попечителях которого всегда выступала его семья. Стива манил Голливуд. Причем не только как территория для вложения инвестиций… Журналисты очень быстро окрестили крепкого, низкорослого Стива «серийным плейбоем». Он и впрямь знал толк в женской красоте, особенно был неравнодушен к актрисам.
Крутил шашни и с Шарон Стоун, и с Николь Кидман. Увел жену от Рода Стюарта и… бросил. Много шума в свое время наделала история с дочкой Лайзы Бондер, жены миллиардера Кирка Киркоряна: вдруг оказалось, что девочка, рожденная в законном браке с этим респектабельным джентльменом, не его дочь. Тест на ДНК подтвердил, что биологическим отцом малышки является ближайший друг миллиардера Стив Бинг. Самого Бинга история с его внезапно обнаружившимся отцовством взбесила до ярости: оказывается, чтобы провести экспертизу, Кирк нанял частного детектива, который и выкрал из мусорного контейнера Стива его использованную зубную нить. Был суд с чередой громких и нелицеприятных обвинений, после которых ни одна приличная женщина и не посмотрела бы в сторону коварного Бинга, наплевавшего и на друга, и на его жену, и на малютку Киру.
Но Лиз была неосмотрительна. Она не ожидала подвоха. Да и опытный ловелас Стив умел произвести впечатление… Его пятимиллионный особняк в Белэр, тонны орхидей, черная икра и романтический концерт Элтона Джона, на который Стив примчал ее на собственном самолете, — разве это не стоило любви?.. А потом все вышло, как в дешевом уличном романе: Лиз забеременела, а Стив отказался признать ребенка. «Наши отношения не были эксклюзивными, — заявил он прессе, — и вообще, насколько я знаю, Лиз Хёрли готовится стать матерью-одиночкой…»
Матерью-одиночкой?! Она что, падшая женщина?! И что значит — не эксклюзивные?! Да она ни с кем больше не спала… Лиз носилась по гостиничному номеру в центре Нью-Йорка, натыкаясь на свои туфли, которых у нее было пар сто.
Потом зачем-то включила телевизор и… обомлела. В прямом эфире по всем каналам показывали кадры с горящими башнями-близнецами Всемирного торгового центра. Ее личная трагедия странным образом совпала с общемировой, и это как-то примирило Лиз с окружающей действительностью — бесспорно, кошмарной, но не безнадежной. Она села на диван, поплакала. Вытерла слезы, позвонила маме в Гемпшир, чтобы сказать, что жива-здорова, а потом торжественно выбросила все свои сигареты в помойку. Лиз приняла решение родить ребенка и воспитывать его самой, без помощи Бинга.
На сторону Лиз тогда встали все британские СМИ. Это было сродни оскорблению нации: хорошая британская девушка ждет ребенка от американца, а он подозревает ее в неверности и вообще ведет себя как последний урод.
Таблоиды дружно поливали грязью Бинга. Газета «Daily Mirror» опубликовала номер его телефона, и сотни разгневанных англичанок звонили, чтобы сказать, не особо стесняясь в выражениях, что о нем думают. Разъяренный Бинг — мать вашу, опять, опять он наступил на те же грабли, да гори в аду все бабы, стервы, шлюхи, гадины, только и хотят залететь от него, чтобы потом оттяпать кусок дедушкиного наследства! — подал в суд на газету, а заодно и на Лиз, чтобы внести ясность: отец он или не отец? И снова была экспертиза, и снова он оказался отцом — уже во второй раз. Делать нечего, посоветовавшись со своими адвокатами, Бинг предложил Лиз — через суд, разумеется, — выплачивать по сто тысяч фунтов в год на ребенка. Лиз его, конечно, послала. Деньги были ох как нужны, но гордость не позволяла. Полгода шли прения сторон, в итоге порешили на том, что Бинг положит на имя своего сына Дэмиана полтора миллиона в банк, и когда мальчику исполнится восемнадцать, он сможет сам распоряжаться этими деньгами.
Вообще весь тот год, вместивший беременность, рождение сына и последующие бесконечные судебные разборки с Бингом, был ужасным для Лиз.
Неприятности подстерегали ее буквально на каждом шагу. Курникова зачем-то обозвала Херли «тупой актрисой» и раскритиковала ее манеру одеваться, офис кинокомпании «Simian Films» в Челси ограбили, и хотя он уже давно не функционировал, но мебель и компьютеры было жалко. Вдобавок ко всему «Esteе Lauder» объявила, что нашла новое рекламное лицо. А это уже удар ниже пояса… Можно было продержаться на гонорарах в кино, но последний подобный опыт Лиз, а она играла с Мэтью Перри в «Мошенниках», окончательно отбил у нее охоту к съемкам.
Перри сорвал весь съемочный график, потому что пил, глотал таблетки и периодически отваливал в клинику. Да и сценарии Лиз, если честно, слали один хуже другого: везде она почему-то скачет полуголая по пляжу и при этом размахивает пистолетом. Да сколько можно строить из себя дуру? Хватит, надоело.
Все было темно, мрачно и очень неопределенно. Конечно, она всегда могла рассчитывать на Хью — после истории с Бингом они снова сблизились. Хью вызвался быть крестным отцом Дэмиана, да и Элтон Джон, и Денис Лири тоже предлагали одинокой матери помощь и поддержку. Но все это, как бы поточнее сказать, разовое вливание, а Лиз нужен был стабильный денежный поток. Ей нужна была стена, на которую можно по- настоящему опереться.
И индийский миллионер Арун Найар подходил на роль этой стены, как никто другой.
…— Попробуйте вот эти лангусты в шоколадном соусе, вкус просто божественный. Наш повар, между прочим, учился готовить в кулинарной школе высшего класса, — Кэти Том великолепно справлялась с ролью распорядительницы элегантного ужина для самых близких друзей. Ну да у Лиз это вышло бы не хуже, если не лучше, будь у нее такой муж, как у Кэти: Алессандро Том — финансы, инвестиции, страхование. Эх…
Напротив, сразу над соусником из лучшего британского фарфора возвышался приятный смуглый мужчина. Интересный, хорошо воспитанный, с бриллиантовыми запонками и часами тысяч за пятьсот. Очевидно, ее круга и уровня доходов мужчина.
Лиз навела справки, и весьма кстати обнаружилось, что индийский миллионер Арун Наяр тоже находится в поиске. Личная жизнь давно дала трещину… Его красавица жена, в прошлом модель Валентина Педрони, разочаровала Аруна. Детей рожать не хотела, а только и делала, что скупала драгоценности и дизайнерские шмотки по всему миру. В Мумбаи, где у него, между прочим, роскошная вилла на Марин драйв, все смеялись над бедным Аруном. Заносчивая, недалекая Педрони стала его позором. Они расстались, бывшая жена переехала в Сент-Мориц.
Арун горько оплакивал крушение своего брака. Он думал о том, что нуждается в подруге мягкой, чувствительной, томной… но на самом деле Наяра тянуло к сильным и целеустремленным женщинам. Лиз Хёрли, роскошная, зрелая англичанка с чарующе низким голосом и несокрушимой уверенностью в себе, идеально отвечала внутренним потребностям миллионера.
Именно такой была его любимая мама… Ширококостная, выносливая и не знающая поражений женщина Гуннар переехала в Раджастхан, на родину мужа, из Лидса. Родила Виноду Наяру двух сыновей и, быстренько оценив перспективы дешевого текстильного производства, затеяла выгодный бизнес. Благодаря титаническим усилиям Гуннар, а вовсе не ее ленивого и праздного мужа, в 70-е годы компания «Tijarat Impex» добилась миллионных прибылей, что позволило Аруну получить прекрасное образование в Европе. У него в активах была даже степень по физике Оксфордского университета, а также собственный компьютерный бизнес, прекрасные дома во Франции, Германии, Британии… Короче, Арун Наяр по всем статьям подходил Лиз.
Он всей душой полюбил ее восьмимесячного сына, индусы-то ведь чадолюбивы по природе, да и Дэмиан так трогательно тянул к этому диковинному мужчине маленькие ручки… Все идеально совпало. Хёрли впервые в жизни задумалась о свадьбе.
Лиз просто одурела от удивительного индийского колорита: здесь была такая роскошь, которой она и в Малибу не видала. Замки, фонтаны, вышколенная прислуга даже ноги тебе готова мыть, а обезьяны… Боже, то ли они сами по себе такие ручные, то ли дрессированные, скачут по веткам лимонных деревьев, а спят в золоченых клетках. Прямо как в сказке. Ну, да и Лиз не лыком шита. Чтобы впечатлить местную знать в Раджастхане, она закатила трехдневный прием в честь дня рождения Аруна, на который выписала пару-тройку британских знаменитостей и собственную маму Анжелу.
Будущие родственники со стороны жениха и невесты категорически не понравились друг другу. Особенно Лиз невзлюбила бабушка Аруна — Кайлеш: еле от одной невестки отбились, и нате вам — новую привез, и снова чужестранка!
Свадьба была сумасшедшего размаха. Арун ни с чем не спорил, только подписывал счета. Лиз действовала на него как удав на кролика. Потребуй она луну с неба — он бы достал. Лиз сама себе дивилась: да что на нее нашло?! Черт его знает. Сорок лет стукнуло, вот и захотелось чуда… В Англии гуляли в средневековом замке, где Элтон Джон спустился к гостям на фиолетовом вертолете, обнял невесту и повел ее к алтарю вместо отца: майор Рой Леонард Хёрли уже покоился с миром на скромном кладбище в Хэмпшире. В Индии веселились почти неделю, за которую Лиз сменила четыре сшитых на заказ наряда.
Были и фейерверки, и фокусники, и слоны, а под занавес — даже баснословной стоимости вороной скакун, который примчал жениха в шатер к невесте. Невеста, облаченная в сари от Донателлы Версаче, исполнила для него специально разученный танец… Ну, как водится, не обошлось без недоразумений: в последний день свадьбы фотографы подрались, прибыла полиция, началась давка, кто-то из зевак даже загремел в больницу…
Что ж, славно погуляли. Трудности с Аруном начались позже. Лиз не хотела жить ни в Мумбаи, ни тем более в Раджастхане: там от скуки сдохнуть можно. Что ей, дни напролет на обезьян смотреть? Муж не мог много времени проводить в Лондоне: бизнес требовал его присутствия в Индии, да и бабушка скучает… Потом Арун взял моду ревновать Лиз к Хью Гранту: большей глупости она от него, если честно, не ожидала.
Хью ей уже давно ближе родного брата. Но Арун пошел еще дальше. Он начал ревновать к Хью и Дэмиана. Ну, уж с этим Лиз ничего не могла поделать. Сын действительно просто боготворил дядюшку Хью. На совместном позапрошлом отдыхе в Сан-Тропе — а Лиз обожает собирать всех своих любимых мужчин в одном месте — бедный Арун и вовсе оказался не у дел. Хью был в ударе, бесподобно травил анекдоты, и они с Дэмианом умирали от смеха, пока Арун что-то одиноко строчил в своем ноутбуке. Что ж, в умении быть милым Хью Гранту по-прежнему не было равных…
Затем разразился мировой экономический кризис, который не то чтобы на корню подорвал отношения Лиз с мужем, но поставил ребром один-единственный вопрос: нужен ли ей вообще муж? Бизнес Аруна Наяра нес страшенные убытки, миллионер едва не поседел от череды финансовых потерь, а собственный бизнес Лиз Хёрли процветал и приносил пусть и не огромные, но все-таки весьма приличные доходы.
Она, например, воплотила в жизнь свою мечту — основала собственное прибыльное дело. Все началось несколько лет назад с линии купальников. На разработку полноценной одежды ума и терпения у Лиз точно не хватило бы, а вот бикини — что там особо заморачиваться! Уж по части красиво раздеться у нее не было достойных соперниц. Сначала у Лиз имелось два крошечных отдела в нью-йоркском универмаге «Scoop», потом появился собственный магазин в Майами, и… дело пошло. Она за всем следила сама: дизайн, выбор тканей и фурнитуры, даже девчонок-моделей для съемок в каталогах отсматривала лично. Не ленилась проехаться по нескольким агентствам, чтобы выбрать самых хорошеньких.
Потом брат Майкл, (редко подававший хорошие идеи, но тут, видимо, его прорвало), посоветовал сестре прикупить по сходной цене 400 акров земли в Глостершире. Лиз послушалась, купила и… устроила ферму. На свадьбу она, кстати, ничуть не стесняясь, просила друзей дарить ей скот. А что? За 89 фунтов можно купить вполне сносную овцу, а за 118 — отменную свинку, например, ее любимой породы глостерская пятнистая. Некоторые и в самом деле дарили. Очень скоро ферма разрослась и стала ее любимым детищем. Живность свою Лиз обожала. С новорожденными ягнятками носилась как с детьми: купала, сушила феном, чтобы не простудились. Даже оборудовала для них ясли в собственной прачечной. Она все разузнала про пищевые добавки для скота, про прививки от бешенства, да и остричь овечку при случае запросто смогла бы.
Журналисты веселились от души, когда фифа на каблуках рассуждала про падение цен на животноводческом рынке. Они прозвали ее самым гламурным фермером Британии, причем без издевки.
Лиз очень гордилась собой. У нее уже давно не осталось никаких иллюзий по поводу своего актерского таланта: ну не дал бог — и ладно. В юности бредила кино и театром, но быстро поняла: не по ней шапка. Вот Хью — да, он прирожденный лицедей. У Лиз другие приоритеты. Какую чудесную сеть органических баров она открыла! Салаты, зерновые хлебцы, отменная вяленая говядина… Лиз снималась у себя в рекламе, улыбаясь посетителям с постеров. С барами, как, впрочем, и с шитьем бикини, Арун поначалу помог, но быстро отошел на второй план: в своем бизнесе Лиз уже ориентировалась как рыба в воде.
Рисковала, делила, умножала, выбивала скидки, если надо, устраивала разнос персоналу, а если заслуживали похвалы — хвалила, не скупясь на слова.
Мужчины из важной составляющей ее жизни стали каким-то необязательным звеном. Раньше они ей были всегда для чего-то нужны. Хью, что уж там скрывать, вывел ее в люди, Стив обещал помочь с карьерой в Голливуде, а Арун просто подставил плечо и открыл безлимитную кредитную линию. Но настал момент, когда Лиз поняла, что хочет просто… влюбиться. Без пользы, просто так, для души и тела… И нате вам, как по заказу, небо послало ей Шейна Уорна.
Он подошел к ней на скачках в Южном Сасексе. Ждали королеву, но Елизавета не приехала, и общество сникло. Лиз скучающим взглядом скользила по нарядным шляпкам, как вдруг…
взгляд ее споткнулся о Шейна. Он выглядел, как… Ну, словно крепкий работяга-мул рядом с породистыми лошадками. Даже дорогой белый костюм не мог скрыть простецкую натуру Шейна Уорна. В нем всего было сверх меры: громкий хохот, грубые словечки матроса и ужасный внешний вид. Шейн обесцвечивал волосы, загорал до оранжевого цвета и носил серьгу в ухе. Даже лондонские геи уже отказались от таких серег… Но Шейн был натуралом, да еще каким! От него пахло настоящим мужиком, и от этого запаха Лиз Хёрли потеряла голову…
— Прогуляемся? — зыркнул наглым глазом этот тип и, подхватив ее под руку, потащил в сторону алкоголя и закусок.
Позже, когда общественность пронюхала про их связь, (да они особенно и не скрывались, открыто флиртовали в Твиттере), Кэти Том объявила, что наша любимая Хёрли тронулась умом, раз пустила в свою постель такого примитива, как Шейн Уорн.
И это при живом-то муже… Но с мужем все уже было решено: Лиз отпустила его за ненадобностью на все четыре стороны. Рядом с Шейном она вдруг стала настоящей, из плоти и крови — веселой, ветреной и… ужасно аморальной. Короче, они два сапога пара, что бы там ни трезвонила Кэти. Лиз тоже всегда была мулом, правда, обряженным в дорогую золоченую сбрую. И ее, настоящую Лиз, тянуло вот к таким же простым, крепко стоящим на земле мужчинам — без гонора, спеси и слюнтяйства аристократов. Деньги Шейн зарабатывал и руками, и ногами, и головой — профессионально играл в крикет и покер. Он карабкался вверх, не особо разбирая дороги. Скандалы шли за Шейном по пятам.
Уорн, один из лучших мировых игроков в крикет, едва не распрощался с карьерой, после того как был пойман с аферами на тотализаторе… Он, участник многомиллионной антиникотиновой кампании в родной Австралии, был застукан папарацци, когда беззаботно покуривал в компании с тинейджерами. Наконец, в легкую согласился рекламировать средство от облысения, заклейменное английскими медиками как откровенно опасное. И таких проступков за Шейном числилось великое множество. Женщины тоже жаловались на мистера Уорна. Его обвиняли в сексуальных домогательствах по меньшей мере с десяток красоток разного цвета кожи от Глазго до Йоганнесбурга. Причем Шейн не особо выбирал: среди пострадавших были и парикмахерши, и медсестры. Законная жена, мать его троих детей, махнула на непутевого мужа рукой и уже собирала документы на развод.
Но все это мало волновало Лиз.
Она летала с любимым в Мельбурн, где даже посетила свадьбу одной из кузин Шейна, а после помогала рекламировать его собственную линию спортивной одежды: да, представьте, напялила майку, которую не позволяла себе носить даже в школе! Журналисты писали, что красавица Лиз стареет. А чем еще объяснить этот дикий со всех точек зрения мезальянс? Но Лиз не обольщалась относительно Шейна. Его время пройдет. Однажды он поскачет за следующей пташкой… Да она и не собирается встречать с ним старость. Закат своей жизни Лиз забронировала для Хью. Как говорится, старый друг лучше новых двух. Они поселятся вдвоем на ее ранчо, будут готовить спагетти, учить итальянский, музицировать. Хью согласен: за все эти годы он так и не встретил такой женщины, как Лиз.
Но это будет еще не скоро… А пока ей надо хорошенько выспаться. На завтра у них с Шейном намечена грандиозная программа.
Подпишись на наш канал в Telegram