По телевизору шел старый советский фильм «Цыган»… Я с ногами устроилась на диване. Бабушка со статью, присущей бывшей балерине, восседала на краешке стула. Прямая спина, меж тонких пальцев тлеет сигарета. Красивое лицо оставалось непроницаемым при виде главной героини — Клары Лучко, к которой когда-то ушел ее муж.
Но те кадры, например, в «Кубанских казаках» или «Большой семье», где Клара Степановна появлялась в паре с легендарным Сергеем Лукьяновым, бабушке было смотреть слишком тяжело…
Они многое вместе пережили.
Когда дедушку отправили в ссылку за то, что прикрыл одного артиста, сбежавшего за границу, бабушка поехала за ним. На поселении в Красноборске они даже организовали театр... И их расставание после 17 лет совместной жизни было нелегким: Сергей Владимирович увидел Клару Лучко на съемках «Кубанских казаков» и, как говорится, «пропал»… Потом долго и мучительно метался. До последнего вздоха бабушка не изжила обиду из своего сердца. Но распространялась она скорее только на Клару Степановну — деда же бабушка продолжала любить. Другого мужчину, равного ему по масштабу личности, так и не встретила… Обида на Клару Лучко была и у моей мамы, которая в результате в 10 лет осталась без отца… В какой-то момент я остро ощутила, насколько важно снять с нашего рода это бремя…
Впервые лично я увидела Клару Лучко несколько лет назад на вечеринке в Доме актера.
«Это мой шанс, надо подойти, поговорить…» Я искренне считала ее великолепной женщиной и актрисой. В голову давно закралось эгоистическое желание познакомиться с ней. Но когда такой случай представился, в первый момент оробела. Пока собиралась с духом, Клара Степановна уже уехала…
Через несколько лет судьба снова назначила нам встречу. Я вылетала в Германию и слонялась по залу в ожидании рейса. Вдруг вижу: по аэропорту гуляют Клара Лучко с Георгием Жженовым. Набралась смелости, подошла и представилась: «Я внучка Сергея Лукьянова». Клара Степановна живо вскинула брови: «Да?
Как интересно…» Я тут же искренне добавила: «Мне всегда было обидно, что наши семьи не общаются!» Выяснилось, что у нас еще и билеты на один рейс. В самолете я подсела к Кларе Степановне. Мы проговорили в течение всего полета. Конечно, я не лезла к ней в душу, хотя много чего хотелось узнать про деда. «Если вам когда-нибудь понадобится помощь, всегда обращайтесь», — сказала ей на прощание. И потом несколько раз сама звонила, приглашала в театр, спрашивала, не надо ли чего. Но Клара Степановна отказывалась: «Спасибо, Даша, но не получается, муж болеет».
А два года назад был сделан шаг навстречу уже со стороны ее семьи… И опять благодаря деду. В связи со 100-летием Сергея Лукьянова почта России решила выпустить юбилейный конверт с его портретом. Надо было уладить вопрос с авторскими правами. Моя мама созвонилась со своей сестрой Оксаной, дочкой Клары Лучко и дедушки.
Они проговорили больше часа. «Передай Даше, что я давно слежу за ее жизнью и успехами, очень хочу с ней познакомиться», — сказала тогда моя тетя. До этого я видела Оксану всего раз, в детстве — на могиле деда. Она уже тогда отнеслась ко мне по-родственному: подарила два роскошных перстня, на одном — сердце, на втором — цветок. И вот через много лет мы снова встретились, — так, будто знали друг друга всю жизнь! Оксана очень похожа и на отца, и на маму. Благодаря ей я столько нового узнала про деда!
Клара Лучко при жизни подняла питерский архив и выяснила, что мой дед принадлежит к дворянскому роду Орловской губернии. Выходит, мы благородных кровей! Оксана показывала мне фотографии с его проб.
Уникальные кадры: оказывается, Сергей Лукьянов мог сыграть главную роль в фильме «Судьба человека»! Все началось с того, что он прочитал эту повесть на радио, ему позвонил Шолохов и поблагодарил. Сергей Бондарчук тоже слышал выступление деда и предложил роль в своей дебютной картине. Но после проб куда-то исчез, больше не звонил... И вдруг Лукьянов узнает, что съемки уже начались, а главную роль в своем фильме играет сам Сергей Федорович. Он даже не поставил дедушку в известность…
На съемках «Кубанских казаков» режиссер Иван Пырьев однажды слишком резко высказался в адрес Марины Ладыниной. Дед стал заступаться за даму, повздорил с ним, в сердцах вскочил на коня и ускакал в степь. Не было его три дня, и вдруг возвращается с «прицепом» — целым грузовиком арбузов!
Дед был очень вспыльчивым, но в то же время отходчивым.
Я рада, что нам с Оксаной удалось разрубить гордиев узел, который завязали дедушка, бабушка и Клара Лучко. Наши семьи теперь общаются, все обиды остались в прошлом... И хотя я не застала легендарного Сергея Лукьянова (он умер довольно молодым, в 55 лет), все равно чувствую с ним связь. Недавно побывала в Крымске по приглашению фонда Натальи Водяновой — по следам катастрофы. Заехали на стоянку рядом с опустевшим блошиным рынком… Смотрю, в одной лавчонке висит старая афиша — «Кубанские казаки». Я тогда подумала: «Спасибо тому, кто за нами наблюдает, за эту встречу с дедушкой...»
Почему-то так складывается в нашем роду, что женщины остаются одинокими: у прабабушки муж не вернулся с войны, и она одна воспитывала двоих детей.
Мама с десяти лет тоже росла без отца, а разведясь с мужем, осталась с семилетней дочкой на руках…
Тогда, в семь лет, мне казалось, что теряю что-то важное — и, возможно, навсегда… Помню визит в совковый пивной бар со стоячими местами. Там меня водрузили на высокий одноногий стол, и мы ели креветки — мама, папа и я. Еще помню, если меня кто-то случайно толкал в транспорте, отец взрывался, словно снаряд, — так меня защищал, что я пугалась за его здоровье. Какое-то время скучала по нему, скучала сильно. Отец был настоящим красавцем, да и сейчас им остается. Помните Дина Рида? Так вот, отец был на него очень похож. Может, поэтому в детстве я обожала этого американского актера.
Мама снова вышла замуж, но мне категорически не нравился ее избранник. Как-то, помню, отдыхали в Пицунде, там были курортные домики, похожие на бочки. Мы и так еле разместились, и вдруг в эту «бочку» заваливается мамин товарищ. Той ночью я проснулась от того, что к горлу подступила тошнота... Не переносила отчима буквально на физическом уровне. Позже выяснилось, что не зря: однажды он занял у мамы деньги и исчез, так что мы не удивились, когда отчим оказался в тюрьме...
Отец позвонил сам, когда мне исполнилось 18: «Хочу с тобой увидеться». «Я тоже очень хочу!» — обрадовалась я. Приехала к нему. Выяснилось, что у папы есть дочка от второго брака — Аня. В детстве я очень просила родителей подарить мне сестренку или братика. Наконец это желание осуществилось. Сейчас в свои 26 лет Аня успешная бизнесвумен, и с каждым годом мы с ней все лучше понимаем друг друга.
Хорошие отношения сложились и с ее мамой, которая всегда гостеприимно накрывает «поляны». Я счастлива, что мы с папой смогли стать близкими людьми и теперь наверстываем упущенное... Эта история вновь повторилась, зеркально отразившись в моей жизни: Полине было 7 лет, когда мы с мужем разошлись. Но из опыта трех поколений я сделала четкий вывод: никогда не запрещу своей дочери общаться с отцом!
Наверное, моя мама размышляла об этом «порочном круге» гораздо меньше, чем я сейчас. Пыталась уберечь меня только от желания продолжить актерскую династию. Папа — профессиональный переводчик, и мне все дружно советовали идти по его стопам. Но я уже лет с четырех смотрела мамины спектакли из-за кулис Театра на Таганке, наблюдала, как рисуют лица в гримерке...
А дома с другом детства Ромкой, который тоже был из творческой семьи, мы устраивали кукольный театр из плюшевых игрушек. Дружила с Денисом, сыном Валерия Золотухина и Нины Шацкой. Мы жили в одном доме, и я часто бывала у них в гостях, хорошо помню и Леонида Филатова. Они все мне запомнились молодыми, веселыми, бесшабашными.
В общем, уперлась: «Только в актрисы!» О чем не пожалела, поскольку интереснее профессии не знаю. Один минус: все мои серьезные романы обычно возникали с коллегами по цеху. А актеры — народ влюбчивый и непостоянный…
Даже мой первый (как сейчас говорят) бойфренд был сыном одной из актрис того же Театра на Таганке!
С детства мы собирались в уютных квартирах на посиделки с гитарами, ездили в один пионерский лагерь... Потом вместе поступали в Щукинское училище — и оба провалились. Через год прошли, но уже перестали быть парой. Увлеклись учебой, а я — еще и своим будущим мужем Сашей Жигалкиным, который учился на третьем курсе. У нас уже была общая компания, я ходила на все их постановки, еще поэтому только о «Щуке» и мечтала.
Как раз на следующий год после моего «провала» Юрий Петрович Любимов набирал курс для Театра на Таганке при Щукинском училище. Я решила, что случайных совпадений не бывает, но маму предупредила: «Если хоть намекнешь ему, что я твоя дочь, обида будет кровной!» И она молчала как партизан, но на прослушивании сидело много артистов из театра, меня все равно вычислили...
Думаю, династийность все-таки сыграла мне на руку, члены комиссии решили: «Надо дать девочке шанс, а дальше как пойдет». Тем более что Юрий Петрович снимался с дедом в «Кубанских казаках», хотя терпеть не может этот фильм… В училище Любимов появлялся редко, а потом произошел раскол (я как раз была на первом курсе), и мама встала на сторону Николая Губенко... А когда Юрий Петрович решил ставить в театре спектакль со студентами, из 20 актеров с нашего курса роли получили все, кроме меня… Стало понятно: мне ничего не светит ни на его курсе, ни в его театре. Тогда я и еще трое моих однокурсников перевелись к Владимиру Владимировичу Иванову…
...С Сашей Жигалкиным нас сразу накрыло настоящее обоюдное чувство, когда хочется жениться и рожать детей. Я поделилась планами с мамой, она схватилась за голову: «Ты с ума сошла, не спеши!»
Мне — 19 лет, ему — 23, загс через дорогу... Кого же мы будем слушать? Надели «черный низ, светлый верх» — и вперед. Родителей в городе не было. Из приглашенных — только мамина подруга, известная актриса Наталья Сайко, которая обещала сфотографировать исторический момент. «А где свидетели?» — строго спросили нас в загсе. Пришлось тете Наташе еще и расписываться за двоих. Церемониймейстер приготовила речь, открыла рот… Да так и застыла — мы отчаянно замахали руками: «Ничего не надо, нам бы побыстрей!» Тогда она расслабилась и очень искренне сказала: «Вы такие молодые, желаю вам счастья!» Поженились и укатили с друзьями в Египет…
Вскоре я узнала, что беременна. Сашка был на седьмом небе от счастья! При этом отнесся к известию со всей ответственностью: «Не волнуйся, я сделаю все, чтобы мы ни в чем не нуждались».
Стипендия у обоих — 40 рублей, но муж сдержал слово: почти каждый день они с Эдиком Радзюкевичем «зажигали» в Парке Горького, показывали скетчи… И не зря оттачивали мастерство, стоит увидеть режиссерские работы Саши Жигалкина: «Шесть кадров», «Папины дочки», «Воронины». А когда-то он еще придумывал и озвучивал закадровый текст в передаче «Сам себе режиссер»… Дома Саша был такой же веселый — по-доброму подкалывал меня и маму с бабушкой. Мы все дружно жили в нашей трехкомнатной квартире. Тот год у Саши был выпускной, на капустнике я появилась на сцене с семимесячным пузом — давала напутствия будущим актерам.
Хотя нельзя сказать, что беременность была самым счастливым периодом в моей жизни.
Недавно Полине исполнилось 20 лет, я как раз была ее ровесницей, когда родила… Даже представить не могу, чтобы она сейчас стала мамой! В силу возраста я не понимала, что со мной происходит. По-прежнему хотелось, чтобы на меня обращали внимание парни. А поскольку этого не происходит — значит, я недочеловек, существо среднего рода… Саша был постоянно занят в институте, не упускал случая и в компании посидеть. Мне тоже хочется, а живот мешает, сил нет! И он говорил: «Лучше отдохни, чего я тебя с собой потащу?»
Выпала мне одна страшная ночь: Сашка сильно задержался, мобильных еще не было, и я билась в истерике — буквально лезла на стену! Безумно себя жалела: как мне плохо, одиноко, тяжело! Все придумала конечно же. Казалось, беременной я теперь буду всю жизнь…
В последний месяц всех доставала: «Ну когда уже, когда?»
Наконец свершилось! Счастливый отец навещал меня в роддоме. Каждый вечер под окнами на газоне устраивалась поющая компания с гитарой, перед ними — трехлитровая банка с помидорами и бутылочка чего-нибудь… Потом голова мужа вдруг появлялась в окне четвертого этажа — Саша взбирался ко мне по пожарной лестнице. Медсестры хватались за сердце, гоняли папашу… В роддоме женщины часто рассказывают друг другу страшные истории, ценой каких мучений люди появляются на свет… Через неделю мне от этого хотелось застрелиться! Перед выпиской в нетерпении я висела на окне: «Ну где же, где он?» Вдруг во двор заезжает правительственная «Чайка», оттуда выходит Сашка с огромным букетом цветов… Когда дома наступило время пеленать Полину, увидев ее маленькие ручки и ножки, я начала рыдать: «Не могу, заберите ее, я все переломаю!»
Вызвали акушерку, та мне мозги вправила… Ровно через сутки депрессия закончилась, и я уже все делала с легкостью. Летом нас с Полиной отправили на дачу к Сашиным родителям. На мне было все хозяйство: ребенок, куры, огород, готовка. Куры решили, что мне этого мало, и вывели цыплят. Я кормила их пять раз в день — между кормлениями Полины. Выкладывала пищащие комочки на стол, рядом сыпала зерно и притворялась курицей: стучала ногтями по дереву, имитируя клевательные движения. Как-то занимаюсь с цеплятами, вдруг звонок: кинопробы на фильм по Бунину. Ассистентка с оператором приезжают прямо на дачу… Утвердили, но надо было ехать на месяц в Брест. На семейном совете меня отпустили, хотя Полине не было еще и года.
До этого тоже предлагали полный метр, но тогда пришлось бы надолго отлучиться на Валдай, и Сашка не позволил: «Как мы тут без тебя?»
Так я незаметно влилась в работу, вскоре пришла в Театр им. Маяковского, потом были постоянные съемки. У Саши тоже — театр, радио, телевидение… В результате свекровь оставила работу и два года сидела с Полиной. Именно она привила внучке любовь к чтению, за что я безмерно ей благодарна. И Сашин отец, которого, к сожалению, уже нет, души не чаял в Полюхе! Они все время вместе что-то мастерили — у свекра были золотые руки. Вообще в том, какой выросла моя дочь, огромная заслуга Сашиных родителей!
А с моими родителями никак не могли разъехаться: так и жили вместе все десять лет.
И это одна из основных ошибок того периода — молодожены должны самостоятельно строить свои отношения. Сама я уже позаботилась о том, чтобы Полина не попала в такую же ситуацию, — обеспечила ее собственным жильем…
Наш домашний уклад не совпадал с семейными традициями мужа: мы не устраивали совместных обедов и ужинов… Это следствие актерской жизни — каждый ест сам, когда ему удобно. Но недовольство постепенно накапливалось — даже скорее у меня. Глобальных проблем в наших отношениях не наблюдалось: ну заняты мы каждый своей работой, ну видимся утром и вечером… Пусть ушла какая-то энергия, которая скрепляла нас вместе, зато у каждого отдельная творческая жизнь. А потом появилась усталость, у меня откуда-то возникли сомнения: «С тем ли я человеком?» И если в начале нашего романа мы оба были уверены, что проведем вместе всю жизнь, теперь эта мысль начинала давить.
В общем, возник удачный плацдарм для новой безумной любви…
...Первый раз я увидела Валерия Николаева еще в 95-м году — он ставил танцы в спектакле «Люди и мыши», причем так красиво двигался, что я следила за ним как завороженная. Есть в нем эдакая манкость, на которую женщины реагируют: как он одевается, улыбается, говорит… Даже сам тембр голоса… И Валера любит женщин, никогда не пройдет мимо без комплимента. Но тогда измена была для меня табу — я ведь замужем...
Спустя годы мы встретились на площадке «Дня рождения Буржуя», у меня опять наступило смятение чувств, но мы оба несвободны, нельзя давать волю эмоциям… А когда начали снимать вторую часть сериала, уже было известно, что Валера разошелся с Ириной Апексимовой.
И у меня просто снесло крышу…
Я первая пригласила Валеру на свой спектакль… Он поступил как джентльмен: «Сегодня не смогу, но искуплю свою вину в ресторане». Встретились, а на второе свидание Валера не пришел… Подождала полчаса и подскочила: «Что я тут сижу, меня ведь дома ждут!» И вдруг увидела его через окно — в знак раскаяния Валера прямо на улице упал на колени. И я растаяла…
В истории моей трагической любви к Николаеву не могу никого винить, кроме себя. Прошло всего несколько месяцев, мы с Валерой даже не обсуждали, насколько у нас все серьезно, а я уже решила: надо разводиться! Не люблю тему треугольника.
Это элементарно неудобно: тут не соврать, там косяка не дать…
Приходила домой и мужа просто не воспринимала, зато чувствовала свою вину — это была чистой воды мука и для меня, и для него. Вернулась с гастролей и поступила довольно резко — сказала, как отрезала: «Саша, я полюбила другого. У тебя три дня, чтобы собрать свои вещи». И уехала в другой город. Муж, видимо, так жестоко обиделся, что даже не мучил меня возвратами и уговорами. Полине я тоже все доступно объяснила: «Как женщина ты должна меня понять, каждый человек стремится к счастью, я никого не хочу обманывать». Она плакала, но не пыталась собой спекулировать: мол, сохрани семью ради меня. Она вообще у меня на редкость мудрая девочка... Мой развод с Сашей поверг в шок всех: друзей, родителей...
Со стороны ведь наш брак выглядел абсолютно счастливым.
А Валеру я просто поставила перед фактом: «Ушла от мужа». Наверное, для него это было полной неожиданностью. Осознавая свою ответственность за мой столь серьезный шаг, он сразу предупредил: «Не могу тебе гарантировать, что мы вместе на всю жизнь». Это была очень честная фраза, но, вместо того чтобы задуматься, я решила: «Стану для него идеальной женщиной, тогда он никогда меня не бросит». Переехала к Валерию на съемную квартиру. Полина жила у родителей, а это было далеко, и я разрывалась между двумя домами. Дочка приняла мой выбор, мы часто выбирались куда-нибудь втроем…
Почти два года, которые прожили с Валерием, казались мне сплошной сказкой, хотя он часто отлучался на съемки.
Мы вели долгие задушевные телефонные разговоры. Иногда я приезжала к нему… Как-то Валера пригласил меня на съемки в Германию. Прилетаю в Мюнхен. В аэропорту меня встречает водитель, привозит на площадку, к трейлеру с табличкой «Валерий Николаев». Открываю дверь: его еще нет, но играет музыка, на столике букет цветов и романтическая записка... На выходные Валера взял машину и провез меня по Германии, Бельгии, Голландии… Не знаю более чудесного места, чем набережная Гааги. Там самый длинный в Европе пирс, уходящий далеко в море. На самом краю маяк. Мы взобрались на него по узенькой винтовой лестнице и целовались на смотровой площадке… Однажды Валера сказал: «Пойдем на небо ужинать!» — и отвез меня на телевизионную башню. Там крутящийся ресторан — с высоты птичьего полета весь город как на ладони. Подарки делал порой очень неожиданные.
Помню, Валера снимался в Америке. И вот накануне моего дня рождения звонит наш общий товарищ и просит: «Отвези меня в аэропорт, надо забрать посылку». Не вопрос, приезжаем… Ждем… И вдруг выходит Валерка! Чтобы отметить день рождения любимой женщины, прилетел на несколько дней из США.
Прекрасно понимаю, почему людям «земных» профессий тяжело с творческими — мы все время в процессе. Я сплю мало, вскакиваю, убегаю из дома, чтобы посидеть в кафешке перед репетицией, подумать о роли… Пока ухватишь ее, можешь уже десяток спектаклей сыграть. С Валерой в этом плане у нас было полное взаимопонимание.
После выхода «Дня рождения Буржуя» на нас свалилась слава, мы оба стали узнаваемы.
Артисту это нужно — без признания тяжело. И «Марш Турецкого», и «Бригада» сразу стали культовыми… С Николаем Еременко-младшим мы снимались вместе буквально за несколько недель до его смерти. И вдруг эта страшная весть. Я была в шоке: такой молодой, здоровый — и вдруг инсульт... Насколько же хрупка наша жизнь!
Я играла его молодую жену. Замечательная характерная роль, да еще с таким партнером: в сцене выяснения отношений Николай вместо оплеухи, которую должна получить моя героиня, высыпал мне на голову пудру… А я подыграла и чихнула. Сняли одним планом, а своей импровизацией из драмы сделали комедию...
Видимо, я люблю талантливых людей, с актерами мы говорим на одном языке… Вот и наступаю на одни и те же грабли.
Подруги советуют: «Тебе надо сменить круг общения».
В своем стремлении стать «женщиной мечты Валерия Николаева» я делала все, о чем бы он ни заикнулся, — просто в нем растворилась. Забыла, чем жила раньше, что меня интересовало… Все разговоры — только о его увлечениях, все походы — только куда он желает. Подруги звонят: «Давно не виделись, может, посидим где-нибудь?» — отказываюсь. Валеры все время не хватает: когда он рядом — жизнь полноценна, а нет его — тоска, пустота, ожидание... Постепенно я теряла себя. Тему свадьбы боялась даже поднимать: вдруг скажет «нет»? А может, надо было спросить и услышать отказ, чтобы не тешить себя пустыми надеждами…
Последние полгода Валера почти все время проводил на съемках, и не в Москве.
К себе не звал, и я чувствовала, что любимый отдаляется… До меня доходили всякие сплетни (будто он встречается с одной известной певицей), но я не хотела им верить. Боялась спросить: «Это правда?» — только бы не услышать утвердительный ответ. Казалось, я выставлю себя дурой, а «женщина мечты» такой быть не может! Пусть лучше все идет как идет… В результате пришло к тому, что Валера приехал в Москву, я как на крыльях примчалась на встречу в ресторан… Где услышала: «Ты у меня замечательная, но я полюбил другую женщину». Конечно, я была убита. Но Валера так нежно со мной разговаривал, что невольно продолжала обманываться: «Это у него пройдет, его чувства ко мне еще не остыли». Единственная к нему претензия — что не сказал о разрыве так же жестко, как я когда-то поступила с мужем: «Все. И на этом точка».
За два года своей сказки я расплачивалась двумя годами жесточайшей депрессии. Закрылась от друзей, да и кому охота видеть чужие страдания? В перерывах — театр, съемки... И опять падала ничком. Ни спать, ни есть не могла… На мужчин даже смотреть было невыносимо: за любой тенью выступал силуэт Валеры… Это, наверное, можно сравнить с нехваткой наркоманской дозы… Только физическая ломка не может длиться два года. А неожиданный звонок Валеры — как укол адреналина в сердце: «Я в Москве, увидимся?» Собрала себя по частям и примчалась в ресторан. «Все чудесно, я счастлива как никогда!» — продолжала играть перед ним какую-то роль. Было видно, что у него-то как раз все хорошо. При этом Валера опять то и дело цеплял меня какой-нибудь двусмысленной фразой и был слишком ласков. Может, просто боялся добить одним неосторожным движением?..
Так мы виделись несколько раз... И мои страдания не закончились, пока я не прошла их до конца. Однажды ехала куда-то, от слез почти не разбирала дороги — и вдруг озарение: «Надо что-то сделать… Но что?» Вспомнила: все эти два года на балконе лежит сумка с Валериными вещами. Набрала ему на мобильный, встретились — отдала вещи... И как камень с души свалился. Несколько лет назад мы снова пересеклись на проекте Первого канала «Цирк». И уже вели себя просто как хорошие друзья.
А потом случайно увиделись с той самой певицей, с которой Валера встречался после меня, — я к ней всегда очень хорошо относилась. У них тоже все шло к расставанию, и она страдальчески заглянула мне в глаза: «Даша, что делать? Мне очень плохо…» Наверное, Валера, сам того не желая, вызывает у людей слишком сильные чувства…
Но я благодарна ему за этот опыт и теперь знаю главное: больше нельзя позволять себе убиваться годами, жизнь-то проходит мимо! К тому же у меня есть Полина, и чем старше она становится, тем мы с ней ближе.
Когда я упивалась своим горем, дочке приходилось очень тяжело — часто она начинала плакать вместе со мной. Полина всегда первая узнает о моих любовных переживаниях, близкие подруги поражаются: «Что, прямо все так и выкладываешь?» Я подчеркиваю: «Все!» Хочу, чтобы она была моей подругой, и надеюсь, со своими радостями и горестями дочка тоже побежит ко мне. С детства ей говорила: «Ты можешь мне рассказать буквально обо всем, я тебя никогда не отругаю, приму что угодно». И она со мной очень честна.
Не так давно мы с Полиной пошли в магазин за кедами. Я — из театра, она — со своего факультета журналистики. В результате набрали кучу вещей на приличную сумму: Полине понравились две юбки и два платья, примерно одинаковые по фасону. Говорю: «Выбирай». Она долго маялась, а я уже знала, что куплю ей все, но мне было интересно, как она поступит. Полина не смогла выбрать, а когда счастливая вышла из магазина с сумками, вдруг говорит: «Мам, прости мне эту слабость». Эти слова были для меня лучшим подарком.
Однажды дочка говорит: «Боюсь влюбиться, видела, как ты страдаешь из-за любви». Я попыталась ее успокоить: «Страдания — обратная сторона любви, они закаляют. Ты приобретаешь опыт, очищение». А какой багаж для артистки — мне не надо долго рыться в памяти, чтобы организм отреагировал на удар судьбы, который преподносят порой сценаристы!
По характеру Полина, как и я, максималистка, без полутонов: любит так любит.
Парень, которого она выбрала, по-моему, интересный. Они уже ездили вместе в Болгарию, в Китай… Я как-то очень доверяю ее выбору.
Правда, когда в 15 лет Полина хотела остаться ночевать у друзей, я не позволила: «Нет, и все. Придет время...» — «Какое время? Остальных отпускают!» — «Что мне до остальных? Будет человек, с которым ты меня познакомишь, которому я смогу тебя доверить, — пожалуйста!» Полина крепко обижалась тогда на мою неуступчивость. Я даже просила поговорить с дочкой Толю Руденко: «Скажи ей как мужчина!» Полина его обожала…
...В каком-то смысле роман с Толей Руденко помог мне на время «возродиться из пепла», снова ощутить себя любящей и любимой.
Но сейчас, когда анализирую тот период, у меня возникает неприятное ощущение: сколько Толя был рядом, столько, наверное, меня и обманывал…
На съемочной площадке сериала «Ангел-хранитель» мы полтора года играли любовь — наши герои хотят быть вместе, но в финале расстаются. Толя, как и я, эмоциональный — наверное, мы оба перенесли наши киношные чувства в жизнь.
Я тогда не интересовалась, закончились ли у него отношения с Таней Арнтгольц. Вел он себя как абсолютно свободный от каких-либо обязательств человек. А когда узнала, что он «играет на два фронта», сразу сказала: «Спасибо и до свидания».
Люди в чем-то готовы меняться, но глобально нас не переделаешь. Правда, надо отдать ему должное, Толя сделал все, чтобы заслужить второй шанс.
Мне с самого начала казалось, что с Толей Руденко ничего не получится — у нас большая разница даже не столько в возрасте, сколько в жизненном опыте… Я ему об этом говорила, но Толя легкомысленно уверял: «Забей, справимся!» И действительно очень старался… Хотя порой слишком остро и болезненно воспринимал критику.
Наверное, ему пришлось непросто, когда мы ставили в театре спектакль «Три сестры» и я буквально сходила с ума, работая над ролью. Рано утром подрывалась и бежала куда-то из дома… Может, это давало повод для его необоснованной ревности? Про актеров всегда ходят какие-то слухи…
И Толя им верил, ревновал меня к режиссерам. «Откуда столько ролей, и все у него?» — устраивал разборку. Порой доводил до слез, я оправдывалась: «Ты за мной как за каменной стеной, я очень верный человек». Но он все равно мне до конца не верил, а вот я ему как раз доверяла…
Толя не раз заговаривал о возможной свадьбе, общем ребенке… В результате я тоже поверила, что у нас есть будущее. Но как показало время, мы оба обманулись: Руденко не был собой, все три года он хотел кем-то казаться в моих глазах.
С самого начала я просила Толю только об одном — не надо делать из меня дуру: «Все бывает, люди влюбляются, это жизнь. Если что-то возникнет, можно я буду первой, кто об этом узнает?»
И сама пообещала то же самое.
У меня потрясающая интуиция… Я чувствовала: с ним что-то происходит на съемочной площадке «Вчера закончилась война». Но все мои вопросы наталкивались на нечестный ответ. Шила-то в мешке все равно не утаишь… В результате вскрылось, что Толя уже какое-то время встречается со своей партнершей по сериалу... При этом наши отношении не шли на спад, я пребывала на взлете чувств… И тут меня подбивают, словно утку! Терзала мысль: «Неужели я заслужила, чтобы он со мной так поступил?» А Толя, прожив со мной три года, даже не решился на откровенный, честный разговор. Когда понял, что мне все известно, не смог выйти из этой ситуации достойно — я его из нее просто вывела. По-человечески мы так и не завершили нашу историю, он даже с Полиной не поговорил.
Но в этот раз я не позволила себе уйти в депрессию — поплакала недельку, утерла слезы и решила: не буду закрываться в своей конуре, надо выходить в народ…
Почистила квартиру, избавляясь от вещей, связанных с последним романом, — на стене освободился гвоздь, думаю: «Надо сюда что-то повесить…» Вечером договорилась встретиться с Таней Догилевой, мы дружим почти десять лет. И вот сижу дома, мне себя так жалко, глаза на мокром месте… Приходит Таня, в руках у нее — картина с роскошным букетом цветов: «Захотелось вдруг подарить тебе этот натюрморт».— «Ты не поверишь, сегодня утром я уже нашла для него место!» Татьяну я обожаю, она столько раз оказывалась рядом в трудную минуту!
Когда Полина меня спрашивает: «Мама, как же правильно строить отношения?», честно ей говорю: «Не знаю, сама до сих пор учусь». Но искренне верю, что пока мы живы, все можем изменить. Было бы желание!
Благодарим конно-спортивный комплекс «Отрада» за помощь в организации съемки
Подпишись на наш канал в Telegram