Где-то на задворках сознания всегда крутилась мысль, что именно такого отца я хотела бы для своих детей. Сколько бы раз я ни увидела Илью Хорошилова, столько так и думала.
С Катей Климовой мы с 2003 года играем в антрепризной комедии «Боинг-Боинг». Сначала репетировали, потом ездили с гастролями, начали общаться, и однажды она пригласила нас на день рождения своей старшей дочери — Лизы. Там мы с Ильей, Катиным тогдашним мужем, и познакомились.
Тут, наверное, надо расставить все точки над «i». Потому что когда я увидела заголовок «Елена Бирюкова беременна от мужа Кати Климовой» в одной желтой газете, у меня все зубы разом заболели. Начнем с того, что Илья не обязан носить титул «вечный муж», тем более сейчас, когда он давно юридически свободен. Наши дочери Лиза и Саша дружат много лет. И когда мы с Ильей в очередной раз пересеклись на дне рождения его дочки, он тоже был свободен. Катя уже вышла замуж за Игоря Петренко, больше того, они находились в режиме ожидания второго общего ребенка. На самом деле смешно тогда вышло… Не ручаюсь за точность диалога, но я сказала ей: «Какой потрясающий этот твой Илья! Кажется, никогда еще не видела, чтобы мужик так носился с детьми. И главное — ему это явно нравится! Умный, с чувством юмора… Как же ты решилась бросить такое сокровище?»
«Нравится? Ну так не теряй времени!» — засмеялась Катя. Нет, конечно, это была шутка, безусловно, шутка. Нельзя же всерьез воспринимать признание подруги в том, что ей бы понравилось, появись рядом с ее бывшим мужем кто-то знакомый. Потому что... спокойнее. «А какая из тебя образцовая мачеха может получиться!» — и снова хохочет. Мы много смеялись в тот вечер. Но шутки шутками, а я одна. И Илья один. Оба после неудачной семейной жизни и все еще переживающие по этому поводу.
В тот день много лет назад мы с Сашей Романовским пошли в кино. Посмотрели один фильм с махровым хеппи-эндом про то, как «они поженились». Потом он потащил меня на следующую мелодраму, без передышки. Странно, но ладно… И вот снова два часа темного зала кинотеатра. Герои шли к истинному счастью чуть быстрее предыдущих, но перипетии жестче.
Я уже сильно хотела есть, когда показалась невнятная перспектива хеппи-энда. Наконец и они поженились! Мы вышли из кинотеатра, и тут я увидела, что с кавалером моим творится нечто невообразимое. Даже в вечернем свете бросалось в глаза, как он краснеет, бледнеет и страшно нервничает. «Ты выйдешь за меня?» — наконец смог выдавить из себя Саша. Поначалу я решила, что это шутка такая, и даже попробовала рассмеяться. Вот не сообразительная была в двадцать лет! Романовский выдохнул так, что все веселье с меня как рукой сняло. Вижу, плохо ему по-настоящему. Думаю: «Отвечу «нет» — и упадет прямо на тротуар» — и сказала «да». «Поехали, расскажем родителям!» — сразу пришел в себя Саша. Но тут уж я попросила его не частить… На самом деле я ни разу не хотела идти замуж и все-таки выходила.
Почему-то. Нет, я любила своих мужей, с Романовским у меня и сейчас замечательные отношения, но… В день своей первой свадьбы сижу в парикмахерской, мне делают свадебную прическу и маникюр. Смотрю на себя в зеркало и размышляю: «Сбежать бы сейчас куда-нибудь… В лес, например». Но родители арендовали столовую, повара наготовили к банкету, и потом — жених… Пришлось идти замуж. На свадьбе я подкалывала Сашу, рассказывая о своих мыслях по части побега. «Если ты сейчас же не замолчишь, уйду я!» — вышел он из себя, и мне стало как-то грустно.
Мама сказала, что никогда не будет жить в одной квартире с зятем, следовательно, раз я выхожу замуж, должна жить где-то еще. Поначалу мы поселились в квартире Сашиных родителей, потом поменялись местами с его бабушкой, великодушно отписавшей нам свою однушку.
Прожили мы там три месяца. А потом бабуля решила вернуться. Мы как раз обустроились, мебель поставили… Причем нам она о своем решении не сообщила. Однажды возвращаюсь домой, а там баррикады из бабушкиной мебели и она сама как логическое их завершение. У Саши в тот период был кризис, он мучился поисками себя. Ушел из педагогического института, в котором учился. Создал музыкальную группу «Дети лейтенанта Шмидта». И никак не мог найти работу. Продолжительная хандра привела к тому, что Романовский однажды собрался и уехал в деревню пасти коров. Ну и что делать?.. Муж — с коровами, тут — бабушка… А я такой человек, который терпит долго, а потом, когда накапливается, как по щелчку, рушит все вокруг.
Молча собрала сумку и ушла. Возвращаться к свекрови не хотела, к родителям — тоже, так и уехала в Москву. Кстати, Романовский меня даже напутствовал: «Езжай, ты талантлива. Обязательно станешь известной актрисой». Отдал мне все скопленные деньги, а потом еще и прикрывал меня перед родителями, которые понятия не имели, куда же я отправилась. Так и вышло, что замужем я пробыла год. Странный такой брак получился.
В столице поехала к подруге, которая, окончив театральный вуз, уже работала в Театре имени Рубена Симонова. Она как раз собиралась ехать отдыхать. А мне оставила в пользование свою комнату в коммуналке с совершенно пустым холодильником. Деньги закончились быстро. Есть было совсем нечего. А в нескольких театральных меня допустили до третьего тура, значит, именно сейчас возвращаться домой глупо.
Впервые в жизни я почувствовала, что такое настоящий голод. Страшная штука, скажу я вам. Закрываешь глаза и видишь огромный такой бутерброд: сыр желтенький, масляный, колбаска розовенькая… И не закрываешь —перед тобой все равно бутерброд! Так весь день про еду и думаешь. Ночью засыпаешь, кажется — вот оно, отпускает, а она, подлая, начинает сниться! Однажды, будучи не в силах справиться с голодом и отчаянием, я пошла на Тверской бульвар. «Может, кто-нибудь пристанет, — думаю, — и меня покормит». Села на скамейку напротив «Макдоналдса» — поближе к еде. Подошел молодой человек, который продавал свои стихи: «Девушка, купите книжку». Сборник его стоил три рубля. А билет до родного Минска, как сейчас помню, пятнадцать. «У меня и на метро-то денег нет», — призналась я.
«Наверное, приезжая? Поступаете? В театральный, вероятно?» После моего горестного кивка открывает книжку, а там 25-рублевка. «Берите», — говорит. Поотпиралась, конечно. «Серьезно говорю, берите! Это я долг возвращаю. Когда приехал поступать в Литературный институт, у меня тоже не было денег, я сильно нуждался. И один незнакомый человек помог мне. Вот и вы, когда станете известной артисткой, сможете вернуть долг — помочь кому-то следующему». Кстати, сейчас для меня поддерживать студентов — неписаный закон. «Поехали ко мне домой. Моя невеста готовит потрясающий борщ», — вдруг продолжает незнакомец. Ну вот! Все и ясно. Хотела, чтоб кто-нибудь пристал, — получи. Страшно было — жуть, но купюру же взяла — надо ехать. Дверь открыла и правда невеста. Очень жаль, что я не запомнила, как их зовут. Найти бы сейчас… Много раз провидение выводило меня на таких людей.
У родителей денег я не брала, поэтому весь первый курс ГИТИСа продолжала жить впроголодь. И вот однажды мы выступали в Доме актера с каким-то капустником. Рядом с моим педагогом по сценический речи оказалась удивительная женщина, с которой я общаюсь по сей день, — Красновская Элеонора Матвеевна. Она спросила про меня, и ей ответили — мол, бедная-несчастная, приехала из Минска, живет в общежитии. «Пусть она мне позвонит», — велела Элеонора Матвеевна. Я долго сомневалась. Когда же наконец пришла к ней в гости, мне были оставлены ключи от квартиры, полный холодильник продуктов и директива присмотреть за собакой, пока она сама съездит в Ленинград. Я совершенно обалдела от оказанного доверия. Кто я? Девица из театрального, и все. Одна из многочисленных девиц, если быть точной.
Помимо того, что теперь я была сыта, надо сказать, как именно.
Моим самым большим удовольствием стало просыпаться раньше на два часа, для того чтобы успеть позавтракать с Элеонорой Матвеевной. Дворянские ли корни хозяйки играли ведущую роль в этом завтраке, общая ли ее культура — больше сорока лет Красновская проработала заведующей зарубежным отделом в ВТО, но это было из какой-то другой, невероятной жизни. Завтрак накрывался. Двойные тарелки, белоснежные салфетки, разговоры только на «вы». И ей было что рассказать! Близкая дружба с Товстоноговым, истории про Ульянова, Юрского. Ее завтраки я не могла ни на что променять. Шарм тех утренних бесед до сих пор цел и невредим в моей душе. Он как нечто неосязаемое, как аромат дорогого французского парфюма, который зацепил тебя случайно на улице, и ты не можешь его описать — только почувствовать и запомнить.
Забегая вперед, скажу, что Элеонора Матвеевна в здравом уме и отличной форме по сей день, хотя и сказала недавно, что жить 92 года, наверное, неприлично.
Я по-прежнему люблю у нее бывать. Показывала ей старшую дочку, и она сказала: «У вас красивые дети. Надо еще». Недавно возила младшую. Спрашивает: «А что же замуж не выходите?» «Не тянет пока…» — «Это вы блажите». Я восхищаюсь этой женщиной! И конечно, очень благодарна ей за ту поддержку, которая удержала меня на плаву когда-то.
Кстати, о провидении. Там же, в ГИТИСЕ, я познакомилась со своим вторым будущим бывшим мужем.
Алексей тогда учился в аспирантуре ГИТИСа, был педагогом-стажером, поэтому присутствовал на прослушивании абитуриентов.
Помню, когда я его впервые увидела, почему-то поняла, что за Литвина-то и выйду замуж. Кстати, из всей приемной комиссии он оказался единственным, кто выступил против моего зачисления. Не понравилась я Алексею, чувствовал, наверное, чем все кончится… Исходя из вышесказанного, наверное, ясно, что роман наш случился далеко не сразу. Прошло два года. Начали репетировать «Отражение» Тома Стоппарда. И однажды после репетиции мы просто пошли вместе домой.
Пока ты в театральном, жизнь течет по своим автономным законам. Наверное, большую часть обывателей это должно шокировать. А будущие артисты счастливы и сыты мечтами об искусстве и идеалистическим восприятием мира. Все намеки на быт умирают в сознании под действием вируса сцены.
Пусть пока гипотетической. Комната в коммуналке с мышами? Ну и что? Главное же — разговоры, проекты до утра! Тут мы с Алексеем совпали стопроцентно, и творческие диспуты, случалось, длились сутками. Прерывать сей высокий процесс удавалось только нашей роскошной соседке Розе Осиповне. Дамой она была весьма древней, уже практически лысой и очень настойчивой. Ее отличительная черта — постучать в дверь и, не дожидаясь, когда тебя пригласят, войти. Вламывалась она, прямо скажем, в разные моменты. Не всегда попадая на разговор. Однажды картина, представшая перед ее глазами, оказалась настолько яркой, что Роза Осиповна окончательно разочаровалась в общении с нами и перестала впираться.
С Литвиным сложилось все, как у меня обычно, — банально и без особой лирики.
Его родители помогли нам с однокомнатной квартирой. Решили пожениться, я забеременела, так в три месяца со всеми событиями и уложились. Свадьбы никакой не было. Из особенного (хотя для меня это опять же типично) — крайнее нежелание выходить замуж, которое мною завладело с утра пораньше прямо перед походом в загс.
Мне как-то не спалось. Думала, думала и наконец не придумала ничего лучше, как смыться по-тихому. «Потом, конечно, Леша спросит, — размышляла я, — Но тогда можно просто ответить: «Ох, ну надо же! Забыла!» Реплика сонного Литвина застала практически в дверях: «Ты куда собралась? У нас же роспись в 10 часов». Отказаться в тот момент означало сильно обидеть человека, и я снова потопала в бюро регистрации актов гражданского бла- бла…
В загсе расписались по-быстрому и рванули в Дубну к брату свежеиспеченного мужа ловить рыбу. Никогда в моих отношениях с противоположным полом не было романтики — мне не дарили охапок роз, не проникали на мой балкон, не возили в Париж… Признаюсь, иногда я завидую, когда подруги взахлеб рассказывают что-то вроде: «Попрощались на перроне в Москве, выхожу на сцену в Питере, а в первом ряду — он с букетом!» Мои мужья были настолько озабочены оставлением своего следа в искусстве, что до цветов руки не доходили, а на остальное денег не было.
Поначалу главенство творчества в нашем доме мне нравилось. Мечталось о совместных проектах. Литвин — интересный режиссер, и думалось, все может получиться. Но, вероятно, как актриса я его не очень впечатляла. По сути, мы жили в творческих, но совершенно параллельных мирах.
Однажды муж впервые заметил, что я все реже и реже прислушиваюсь к его рассуждениям. А что толку бесконечно беседовать об искусстве, если ролей, которые хочется, никто не предлагает? У меня, между прочим, трагедия была!
Хотя ничто ее не предвещало. В институте я играла Раневскую, за что была удостоена жирной пятерки от таких мэтров русского театра, как Марк Захаров, Петр Фоменко и Андрей Гончаров. Моим дипломным спектаклем стал «Дядюшкин сон» по Достоевскому. В Театр имени Вл. Маяковского Гончаров позвал меня играть Розалинду в пьесе Шекспира «Как вам это полюбится». А потом… В театре мне даже прозвище дали — Утренняя актриса. Я все время что-то репетировала, но ничего не выпускала. «Воительница» по Лескову, Зина в «Дядюшкином сне», Корделия в «Короле Лире» — то есть все по-взрослому.
Не срасталось по-разному. Вот «Дядюшкин сон» — потрясающая пьеса Федора Михайловича Достоевского, изумительные партнеры — Ольга Яковлева и Николай Волков. Они работали с листа, просто читали пьесу так, что репетировать ее уже не было нужды. Но гениальность всегда непроста. Ольга Михайловна известна тем, что вполне способна режиссера, который не дотягивает до требуемого ею уровня, в асфальт закатать. Наш не выдержал экзамена «на уровень» и ушел из проекта. «Воительницу» репетировали три месяца, режиссер получил аванс и… сбежал. «Короля Лира» делали «на Филиппова», а с Натальей Георгиевной Гундаревой случился инсульт, и ее супругу стало не до спектаклей. Год я репетировала постановку «Синтезатор любви», но во втором составе и на сцену выходила редко.
Однако когда попадала, постановщик, руководитель моего курса Леонид Ефимович Хейфец восклицал: «Да! Так! Это то, что мне нужно!» Очень обнадеживало. А перед премьерой мне сказали, что вторая исполнительница этой роли — член художественного совета… Мол, ты же понимаешь. Прошло четыре года. В области самооценки я рухнула ниже плинтуса — ничего не выходит, не получается… Андрей Александрович Гончаров скончался, на его место пришел Сергей Арцибашев, с которым отношения не сложились вообще. И я задумалась: если с режиссером, который позвал в театр, работы не вышло, то что будет с человеком, который меня в упор не видит?.. В буквальном смысле. Идешь по коридору, говоришь: «Здравствуйте» — а худрук делает вид, что тебя нет.
На этой мажорной ноте на моем горизонте и возник ситком «Саша+Маша».
В театре мне сказали, что сниматься в телефильме я не могу, так как в новом сезоне буду крайне занята — распределена в цыганский хор пьесы «Братья Карамазовы». «Я за семь лет дослужилась до такой роскоши!» — съязвила я. Прекрасно! От шекспировской Розалинды скатиться прямиком в цыганский хор… Мне предложили выбирать между сериалом и театром, и я написала заявление по собственному желанию. И пошла сниматься в ситком. Как неоднократно потом говорил мой муж, «продалась за деньги».
Иногда я думаю, кого бы хотела сыграть больше всего. Наверное, была бы счастлива вернуться к Раневской. Все-таки я играла ее в 23 года, не понимая многих красок этой роли. Сейчас, уже имея за душой некую историю, состоящую из терпения, жертвенности и роковых вещей, я вижу самую знаменитую чеховскую героиню иначе и, уж точно, глубже.
Впадать в омуты — это про меня. Трагическая любовь — тоже. Я была бы рада, только кто б предложил?..
Ну так вот. Про омуты. Литвин все чаще начал повторять, что я перестала слушать его открыв рот. И это было правдой. От его опеки, которая когда-то меня покорила, я начала задыхаться… Одно и то же из года в год… Причем ты все это время растешь, куда-то движешься. Он же, как казалось, никуда не движется, а попивает пивко и коньячок, при этом не оставляя привычки учить меня жить. Прекрасно же: жена чего-то мечется, зарабатывает и таки да — «играет в очень плохих сериалах и отвратительной антрепризе, которые вообще не искусство». Я обижалась, взрывалась. Пыталась перечислять интересные моменты такой работы, убеждала, что актерские решения возможны в любом формате...
И, в конце концов, кричала, что если в семье будет кто-то зарабатывать помимо меня, с удовольствием посижу дома с ребенком. Но снова засада: не может творческая личность разгружать вагоны да и вообще чем-то заниматься, кроме режиссуры. А спектакли пока ставить никто не дает…
Вопросы быта после рождения Сашеньки окончательно выперлись на передний план. Пока ты один, можно сколько угодно мириться с наличием мышей в интерьере, рассуждая о гениальности эпизодов новой картины Альмодовара хоть до пяти утра. Потом все иначе. Протекшие два года назад потолки не было возможности привести в божеский вид хотя бы посредством вызова рабочих. Карниз отвалился, и уже никто не мог вспомнить точно, когда же именно это произошло.
Не говоря о том, что надо было все-таки его приколотить. Отношение Алексея к дочери меня тоже в корне не устраивало. Не могу вспомнить, чтобы он проявил инициативу и повел ее в парк или в кинотеатр на мультики. Да мы и втроем-то выходили только после длительного уговаривания главы семейства. Зато прекрасно помню спину мужа, прилипшего к компьютеру. Игрушечки! Саша пришла из школы. Ну и Саша, ну и пришла. Бах, бах… пли! Невзросло как-то…
На самом деле мне не хочется жаловаться на бывших мужей. Проблема была все-таки не в них, а в нашем «несочетании». И Романовский, и Литвин — очень талантливые люди. И, конечно, совершенно не бытовые. Александр по сей день играет в музыкальной группе, что-то пишет в хорошие издательства, фонтанирует. И я рада, что рядом с ним появилась женщина, которая придерживает его на земле и организовывает его быт.
Потому что этим действительно надо заниматься. А мне тоже хотелось быть творческой! Из-за чего и возник у нас с Алексеем хаос, общий и уже совершено необъятный.
Ситуация в семье накалялась. Ссоры стали настолько частыми, что, казалось, мы и рот-то открываем только за тем, чтобы сказать друг другу гадость. Саша демонстративно закрывала уши руками и хлопала дверью. Так продолжаться не могло, и я предложила мужу пожить отдельно, взять паузу, чтобы как следует все обдумать. Месяц мы тянули с разъездом. А когда сказано «а», за ним непременно последует «б»… Нас прорвало. Ежедневные выяснения отношений все больше напоминали военные баталии. Наконец Алексей объявил, что уходит.
И действительно ушел. Вернулся на следующий же день. Заявил, что не может жить в чужой квартире. «Что ж… Тогда придется уйти мне». До последнего Алексей не верил, что решусь. Так и говорил потом: «Думал, ты у меня в заднем кармане». А я в тот же день сняла квартиру и перебралась туда с дочкой.
Литвин пытался повернуть все вспять. Поначалу это звучало как приказ — ты должна вернуться, отдать мне кредитные карточки, потому что не умеешь ими распоряжаться. Следующим пунктом, по его мнению, должно было стать прекращение общения с подругами, которые плохо на меня влияют. Потом пытались давить на чувство долга — ты должна, потому что у нас семья и ради дочери… Если бы Алексей смог сказать нечто более личное и приятное женскому уху, может, я и повернулась бы, как та избушка.
Но, видно, не мог. Хотя своих попыток меня вернуть не оставлял и категорически отказывался дать развод. Наверное, он действительно сильно меня любил, но... Кто-то из нас двоих должен был остаться несчастным. Я насиловать себя не хотела, просто не смогла бы жить… В конце концов развели нас автоматически, после того как он сколько-то раз не явился в суд.
И в то же время Литвин, кажется, совершенно комфортно чувствовал себя в нашей трехкомнатной квартире. Меня все пилили: мол, пни Алексея по поводу размена. Но я ждала его самостоятельного решения — он же должен понимать, что мы с Сашей не можем вечно жить в съемном жилье? Полагала, что со временем у него получится смириться и поступить по-мужски. Тем более что личная жизнь моего бывшего мужа вполне налаживалась: появилась девушка на двадцать лет его моложе, актриса.
Да и, в общем-то, три года прошло — срок.
А потом… Мне позвонил брат Алексея. Литвин был в Питере на гастролях, когда его настиг инсульт. Бросила все. Полетели с Сашей. Алексей в коме. Врачи сказали, что делают все возможное, но кровоизлияние обширное, аневризма разорвалась… Как мне объяснили, с этой штукой люди рождаются, просто у кого-то «срабатывает», а у других, думающих о своем здоровье, нет. И тем не менее родственники Литвина во всем обвиняли меня. Мол, и разводиться он не хотел, значит, ты ему всю нервную систему истрепала. И вот итог. Не впускали в палату: вдруг придет в себя, увидит меня — и снова удар? Я не сержусь на них, в сложных ситуациях, конечно, проще искать виновного. Психологи пишут, что так легче пережить сильный стресс.
Без сознания Алексей пробыл две недели. Я отчасти, конечно, на фоне нагнетаний извне мучилась чувством вины. Все думала, может быть, как-то иначе надо было заканчивать отношения?.. Здравый смысл сопротивлялся как мог, но… По церквям я побегала. Помню, Алексея готовили к операции, я заказала молебен. И только вышла из храма, позвонили: «Операция прошла успешно». Стало легче: за спиной чувствовался тыл неосязаемых, но мощных сил. Сейчас много рассуждений о религии, так вот, я думаю, что для этого она и нужна.
Когда Литвина перевезли в Москву, выяснилось, что присматривать за ним особенно некому. Мы с Сашей переехали в свою бывшую квартиру. И тут произошло удивительное и невероятное. Мне выпал шанс, о котором многие мечтают, — вернуться в прошлое.
У Алексея произошла потеря памяти. Когда очнулся, он начал существовать в нашей еще пока общей жизни несколько лет назад. Все время спрашивал про дочку: «Где же малая? Мама твоя пошла с ней гулять?» А Саше тогда почти четырнадцать исполнилось. Я автоматически оказалась в прошлом вместе с ним. Будто не было ни скандалов, ни развода. Алексей смотрел с нежностью, называл меня Рыжиком… Сюр. Я думала, что такое только в романах бывает или кино — отматываешь пленочку назад и живешь с чистого листа. Мне и приятно было снова увидеть в глазах Литвина любовь, и жаль его, потому что я-то понимала, что это все ненастоящее, да и не хотела я туда — на десять лет назад. Другой стала. Но волновать его нельзя, поэтому решила подыгрывать, сколько потребуется.
В НИИ СП имени Н. В. Склифосовского Алексею сделали несколько операций.
Я старалась его навещать каждый день. «О! Жена пришла!» — приветствовал он меня. И вот однажды гуляем мы по больничному парку… «Грустно», — вдруг говорит. «Что тебе грустно?» — удивилась я. «Ну… Мы же расстались, да? Год вместе не живем». Мы к тому моменту существовали врозь намного дольше. Все-таки человеческий мозг — удивительно причудливая штука, в этом своем беспамятстве Литвин вдруг стал невероятно светлым, и даже грусть его была абсолютно позитивна… Память понемногу начала к нему возвращаться. Когда я приехала навестить Алексея после последней операции, сразу поняла, что возвращение в реальность — свершившийся факт. Недоброе лицо. Весь в образе. Бесконечные придирки. Благодарности особенной не испытывал. Все закрутилось снова. Но и в этой истории был свой плюс. Когда я увидела, что Литвин восстанавливается хорошими темпами и явно вскоре станет самим собой, чувство вины перестало меня посещать совсем.
Я стала относиться без трагического надрыва и к своему прошлому, и к бывшему мужу. Единственный пункт, по которому я не могу его понять, — это практически отсутствующие отношения с дочерью. В последние четыре года Сашу приходилось ему просто впихивать. Занятость ведь у человека феерическая — то студенты, то репетиции, а на ребенка времени не остается. А мне все-таки очень хотелось бы, чтобы они общались и дочь, как минимум, знала, что отец у нее есть! Надеюсь, со временем меня перестанет это задевать. Подруги говорят — судя по всему, меня это огорчает гораздо больше, чем саму Сашу. Может, и так…
Мужчины все-таки удивительный народ. Многие ведь, закончив отношения с женщиной, ребенка вычеркивают из своей жизни автоматически.
Не понимаю, как им это удается? Откуда такое хладнокровие?.. Конечно, случаются и приятные исключения. Одно такое я несколько лет наблюдала и искренне восхищалась. Завидовала...
И вот однажды встретились два одиночества… На то представление в цирк с Лизой должна была пойти Катя. Но она не смогла из-за срочной работы, и приехал Илья. Я пришла с Сашей. Зашел разговор про Comedy Club. Меня всегда туда приглашают, а Илья поклонник этого проекта. И однажды я просто позвала его с собой на съемки передачи. Он пригласил меня в ресторан, потом подвез в аэропорт: я улетала на гастроли… Не могу сказать, что наш роман вспыхнул. Илья не просто однолюб. Он не ищет отношений сам. Плюс, подозреваю, он и правда сложно переживал свой развод с Катей.
Вот так все как-то без форсажа и сложилось. За год отношений Илья подарил мне столько цветов, сколько мужчины не дарили за всю мою жизнь. Все со вкусом. Я полюбила драгоценности, которые никогда особенно не жаловала. Илья — ювелир по профессии. Что уже позволяет моему бывшему мужу бросать мне в лицо коронное: «Ты продалась за деньги!» Но Хорошилов не добывает золото! Он ремесленник. Создавая красивые вещи, он продает только свою работу. Кажется, это две большие разницы. И знойный олигарх живет разве что в сильно художественном воображении Алексея Литвина. Илья очень скромный и застенчивый человек. Первое кольцо собственного производства он дарил мне с феерическим словесным сопровождением: «Вот, тебе… Что скажешь, а?» — и просто подвинул его по поверхности стола.
Конечно, мне приходится мириться с его скрупулезностью и педантичностью. Все по полочкам, камушек к камушку, каратик к каратику — одним словом, ювелир. Это непривычно. Но с моей творческой натурой ему же тоже непросто! Однажды даже сказал: «Снова артистка. Наверное, это мой крест». Сколько раз он летал из аэропорта домой за моим паспортом, который я почему-то не взяла! Я все время что-то забываю, путаю, теряю. Илья для меня — сущее спасение, и у него действительно получается наводить порядок в моем хаосе.
А я стала примиряющим элементом между Ильей и Игорем Петренко. После того как Катя ушла к Игорю, ее бывший муж находил в себе силы ровно общаться с ней и заниматься дочкой, на нового мужа экс-супруги его великодушие уже не распространялось. Они, конечно, не стремились бить друг другу морды (хотя кто знает), просто жестко и холодно держали дистанцию.
А пересекаться приходилось — у Ильи с Катей дочка, которая общается и с отцом, и с Игорем. Однажды мы вдвоем приехали забирать Сашу от Лизы, и Игорь впервые пожал Илье руку. Все как-то успокоились. «Санта-Барбара», конечно. Высокие отношения. Но кто ж знал, что так сложится?.. Мы не можем существовать в параллельных плоскостях. Лиза пока живет у мамы Ильи, поэтому Катя общается и с бывшей свекровью, и с Ильей, и со мной. Мы с ней тему нашего общего мужа стараемся обходить. Иначе рассоримся. А мне не хотелось бы терять такую подругу, как Катя. Нас на гастролях называют «зажигалками» — мы стараемся как-то всех развеселить, замутить что-то. Ребята, Петя Красилов и Егор Дронов, говорят, что не простят нам, если такая компания развалится.
А потом мы с Ильей поехали в Камбоджу. Он открыл для меня эту страну, после чего были там уже раза три и успели завести любимые места. Лучший сезон — зимой, вырваться, как правило, сложно: у дочки школа, у меня гастроли с антрепризами, но мы очень стараемся выкроить время. Так вот, в прошлом году были в Пномпене, там фантастическая храмовая гора, которую мы постарались облазить вдоль и поперек. Храмов много, центральная фигура в каждом, естественно, Будда, и только в одном была женщина с нетрадиционным количеством рук. И так она меня впечатлила, что я решила обязательно отметиться. В Камбодже принято ставить не свечки, а палочки. Ну я и натыкала везде… Это потом мне объяснили, с какой целью этой «женщине» ставят палочки. Оказалось, что это богиня семьи и плодородия. А что еще удивительнее, она действительно работает!
Вскоре после возвращения в Москву выяснилось, что я в положении. Признаюсь, чувства меня раздирали противоречивые, и восторга среди них не имелось.
Я была как-то не очень настроена рожать в сорок один год. Когда моей маме исполнилось сорок, я вышла замуж и у нее появились все шансы стать бабушкой… И потом, отказываться от работы тоже легче в юности, мы ж костенеем со временем! Но в этом году я твердо решила начать жизнь с чистого листа. Переехала в новую трехкомнатную квартиру, сделала ремонт и, увидев у знакомых, как кухню перенесли в холл, подумала: почему бы не поступить так же? Квартира стала бы четырехкомнатной, что удобно — родителям, которые живут в Минске, будет где комфортно остановиться. Перестройка как раз подходила к финалу, когда мое интересное положение стало очевидным.
«Ну вот и нашелся жилец на комнатку!» — догадалась я.
Илья с самого начала был более оптимистичным: «Ты знаешь, я неплохой отец, — говорил он. — Буду помогать. Мама очень обрадуется. Все решим». И он так уверенно это произнес, что я задумалась: а может, действительно судьба? С работой не сильно густо, да и выпадаю вроде бы ненадолго. По всему выходило, что максимальных размеров живот у меня «придется» на летние каникулы, то есть никого не подведу. И что вы думаете? Стоило мне только увеличиться в размерах, как предложения о съемках просто посыпались. По пять сценариев в день присылали!
Немного переживала за реакцию родителей, но те обрадовались. Подруга Климова, как бывалая мать, регулярно интересовалась моим самочувствием и выдавала в эфир массу полезных советов насчет того, как полезнее питаться и правильнее дышать.
Я все равно побаивалась, и, видно, истратив доводы, она обеспечила меня телефонами докторов, которые вели беременности и принимали роды у нее самой.
Беременности было месяцев пять, когда ехала в поезде на гастроли и Аглая мне привиделась. Мы думали, как назвать малыша, и, вероятно, знаменитое провидение, которое ведет меня по жизни, решило помочь. Подкинуло вариантик. Дома посмотрела значение имени: оказалось, что Аглаей была греческая богиня радости и веселья. Мне это понравилось, потому что моя младшая дочь — действительно такая поздняя радость. С Достоевским ассоциации не было. Зато теперь все меня подкалывают: мол, это происки театрального подсознания.
В «Идиоте» же старшую сестру звали Александрой (как и мою дочку), среднюю — Аглаей, и теперь все шутят на тему, появится ли Аделаида? Я, конечно, Федора Михайловича уважаю, но усугублять не будем…
Смотреть на то, как Илья занимается с малышкой, — сплошное удовольствие. Постоянно носит ее на руках, шепчет ей что-то очень трогательное. В кои-то веки мой быт организован до мелочей, а дом похож на дом. Наверное, до всего этого надо было просто дорасти.
Хорошилов, несмотря на то что я давно его уверила, что замуж за него не пойду, недавно возобновлял попытку сделать мне предложение. Так мило, как умеет только он. Сказал, что хотел бы поговорить на одну тему, но… «Ты ж мне все равно откажешь?» На самом деле я пока ничего ему не ответила. Мы живем вместе, есть ли смысл еще и регистрировать отношения?
Вот если бы сделать красивую свадьбу… Но стоит ли тратить деньги на детскую ерунду, когда уже свои дети есть и они — более целесообразная статья расходов? Привязывать его штампом тоже нет никакой необходимости, Илья и так постоянен, как таблица Менделеева. Кроме того, я совсем перестала бояться остаться одна. Мужчины — вообще дело хлопотное, как мне кажется. Вот дети — совсем другое! Хотя, может, права моя фея-крестная Элеонора Матвеевна и я действительно блажу? Жизнь покажет! А она в сорок лет иногда и правда только начинается!
Подпишись на наш канал в Telegram