На катке собралось человек сто малышни. Все в ярких курточках, шарфиках… Помню, как самозабвенно кружилась на своих маленьких коньках в этом цветном торжественном супе. Мама даже не видела, когда ко мне подъехали и я пропищала свою фамилию: «Бутырская».
Так меня, 5-летнюю малявку, приняли в прославленную школу фигурного катания ЦСКА. И только я начала тренироваться у Ирины Нифонтовой, как мне сразу повезло ухватить самую высокую ветку. Постоянно слышала, что я пример для подражания, самая лучшая, и ни капли не стеснялась.
Даже больше: когда тренерского внимания не хватало, я его вполне успешно требовала. Например, вместо того чтобы настраиваться на прыжок, я вопила на весь каток: «Ирин Геньгеньевна!» Для 5-летнего ребенка «Ирина Евгеньевна», особенно перед прыжком, сложновато давалось к выговариванию, поэтому орала как получалось… А тренеру не оставалось ничего, кроме как посмотреть на меня, хотя бы для того чтобы сделать замечание. После скучной жизни в садике, где я ничем не выделялась, на катке чувствовала себя звездой. Хотя, бывало, ругали, и чаще остальных детей я слышала: «Все, Бутырская! Чтобы мама завтра пришла» — и она, конечно, являлась. Каждый раз при ней я клялась вести себя хорошо, но надолго меня не хватало. Резалась на всякой ерунде. Например, тренер требует прекратить неудавшийся элемент и приступать к новому, а я упрямо продолжала пробовать сделать.
Работа проходит в группе, и если все уже закончили с прыжками и пошли разучивать вращения, а маленький осел Бутырская продолжает прыгать и прыгать, как тут на нее не ругаться?.. Я не могла успокоиться, пока не выполню. Меня выгоняли, а я не выгонялась, и так далее в довольно безобидном духе. Кроме того, мне казалось, что тренеру мое упрямство в глубине души нравится, сколь бы она ни ворчала. Я не была самой покладистой ученицей Нифонтовой, зато вполне могла считаться самой способной и настырной, что обычно приносит в большом спорте правильные результаты.
До сих пор я очень люблю рассказывать про Ирину Евгеньевну, потому что мне сказочно повезло попасть именно к ней.
Красивая, молодая, веселая, она обожала свою работу и любые проявления жизни. Поддерживала все наши инициативы, фонтанировала идеями, заражала своей неуемной энергией. Нифонтова по жизни энтузиаст, и я долгое время была уверена, что все тренеры такие, как она, что сыграло со мной впоследствии злую шутку.
Родители развелись вскоре после рождения моего младшего брата. Маме приходилось много работать, и я была очень самостоятельной маленькой спортсменкой. К семи утра ездила в ЦСКА из Строгино, из дома выходила как часики — без десяти минут шесть. Транспорт приходилось менять три раза, поэтому тренировка, по сути, начиналась задолго до того, как я попадала на каток. Москва тогда была совсем другой. Не могу вспомнить, чтобы кто-то меня напугал или как-то обидел.
Однажды, правда, забрали в отделение милиции. К бабушке на «Водный стадион» ехать было гораздо ближе, чем домой, и как-то после вечерней тренировки я почему-то решила отправиться к ней. Мобильных тогда еще не придумали, поэтому заявилась без звонка, а бабушки дома не оказалось. Бродила, бродила, периодически возвращаясь к метро — позвонить из автомата, где и привлекла внимание милиционера. Тогда, в Москве моего детства, даже они не были равнодушными.
Тем временем в жизни моей спортивной наметились перемены. Ирина Евгеньевна долго не могла родить, поэтому, стоило ей оказаться в положении, она выбрала, конечно, домашний режим и полный покой. Материнство — основа жизни любой женщины, тут уж надо цепляться за все шансы. К слову сказать, фигуристки из- за развития «не тех мышц» вообще рожают проблемно.
Без кесарева сечения на моей памяти только Марина Анисина обошлась. Но тогда я еще и слова «кесарево» не знала, просто получила нового тренера. Лена Водорезова, блистательная наша фигуристка, только закончила спортивную карьеру и пришла воспитывать нас, зеленых. На первую тренировку я опоздала. В ЦСКА мы все называли друг друга по именам, поэтому, прилетев, я, не задумываясь, сказала: «Лена, здравствуй!» Водорезова нахмурила брови: «Во-первых, Елена Германовна. Во-вторых, ты опоздала». До сих пор, когда мы с ней встречаемся (а разница в возрасте давно стерлась), я говорю: «Привет, Елена Германовна!» На что Водорезова шипит: «Сколько еще ты меня Германовной называть будешь?» «Нет, нет, Елена Германовна, как велели, так и называю!» — подначиваю ее я. Год потренировались.
А потом мы заметили: вместо того чтобы следить за нашими прыжками и вращениями, наш тренер почитывает журнальчики про новорожденных. Ага… Мы все поняли правильно — Водорезова отправилась в декретный отпуск.
Мама, конечно, за меня переживала и на соревнованиях болела, но не была похожа на эдаких заполошных мамашек, вечно мечущихся в поисках более подходящего для ребенка тренера. В мои фигурные дела она не лезла, в вопросах выбора наставника полагалась целиком на руководство клуба. Работать с нашей группой назначили Галину Василькевич, и после восьми лет сплошной эйфории в спорте у меня впервые начались неприятности. Надо заметить, что, несмотря на юный возраст, меня хорошо знали не только в Москве, но и за ее пределами. На любых соревнованиях ниже третьего места я не занимала, все время тусила на пьедестале.
Начав с шоколадных медалей, уверенно шла к настоящим. Я привыкла к определенному статусу и темпу. Ирина Нифонтова искала любой доступный кусок льда для тренировки! Помню, в «Олимпийский» ездили — там за рубль можно было протиснуться на массовые катания. «Подкатывались» на конькобежных беговых дорожках ночью или ранним утром, потому что днем там тренировались те, кому положено. И она с нами ездила, и родителям поручала гонять нас до седьмого пота. Все было очень насыщенно. А тут началось странное: тренер отказывалась ото льда, который нам предоставляла школа. Пропали утренние тренировки. Василькевич говорила вещи, прямо противоположные ранее слышанным нами от наставников, — с утра надо сидеть на уроках, а в выходные, чем болтаться в спортшколе, лучше ездить с родителями на дачу.
Я задавала слишком много вопросов и вообще чересчур часто открывала рот, высказывая мнение. Что с подростка возьмешь? Я видела, что результаты мои покатились вниз как снежный ком, и смиряться не желала. Мое рвение, которое раньше ценили так высоко, эту тренершу просто раздражало. Неприязнь стала взаимной. Это сейчас просто: не устраивает качество обучения — пойдем в другое место, а в советское время было не принято бегать от тренера к тренеру. Ко мне стали постоянно придираться и в конце концов вынесли приговор — «неперспективная». Было собрание. Вызвали маму. Она находилась где-то на втором этаже административного корпуса, а я ждала приговор внизу, ходила как волчонок из угла в угол. «Тебя отчислили», — сказала мама. Спортивный инвентарь требовалось сдать, и я отдала коньки. Так я осталась без школы, без тренера и без коньков…
Не понимая, что только подливает масла в огонь, мама пыталась меня утешать. Говорила: «Есть масса занятий помимо этого дурацкого фигурного катания. Перестань. Ты еще такая молоденькая». Дома я легла на кровать, отвернулась к стене и пролежала так… три месяца. Удар был страшным. Сейчас сама удивляюсь, как с моим-то характером меня это так могло подкосить? Я злилась на маму. Потому что она ничего не предпринимала. Мне казалось, что я умираю, а она меня успокаивает сладкими таблетками, которые лишь чуть-чуть скрасят мой конец! Я не понимала и не узнавала ее. Знаете, в советское время с хорошим спортинвентарем дело обстояло не очень, и однажды мне выдали коньки, ботинки которых были тесноваты. У мамы размер ноги на один больше моего, так она налила внутрь их водки, надела и пыталась перемещаться по квартире.
Мучилась, но ходила! Ночами шила костюмы. Да и вообще, если б не она, никакой спортсменки из меня не вышло бы. А тут вроде как сдалась, смирилась и уговаривала меня поступить так же… А я злилась на нее и на весь белый свет. Это было несправедливо! Ну не могло со мной так получиться, и все!.. Впервые за много лет вылетев из тренинга, я с ходу растолстела. Депрессия проходила медленно, но и она закончилась. Спасибо моим первым наставникам: Ирина Евгеньевна взялась устроить меня к другому тренеру, а Елена Германовна с просьбой, чтобы в ЦСКА об этом не узнала ни одна живая душа, отдала мне свои коньки. Вернувшись на лед, я поняла, как много потеряла, и кинулась наверстывать. Не зря говорят: все, что нас не убивает, делает сильнее. Вместе со льдом в жизнь возвратились смысл и понимание, что есть моя самая мощная любовь…
Остальной мир, тот, что за пределами бортиков катка, конечно, не представлялся каким-то уж совершенно непонятным, но разбиралась я в нем постольку-поскольку.
Мне и разглядеть-то толком его было некогда! Пока девчонки-ровесницы бегали на свидания и учились целоваться на последних рядах кинотеатров, я летала с тренировок на соревнования и обратно. Оторванность от обычной жизни потом не раз выйдет мне боком.
У фигуристов-парников любовь чаще всего в рамках оной пары и возникает. Наставники, как правило, только способствуют — мол, посмотри, какой он, наш Вася, он и думает как ты, и жить вы будете долго и счастливо. Влюбленные парочки катаются эмоциональнее и результативнее. У одиночников все наоборот, начиная с тренерской позиции до собственного ощущения в пространстве.
Очень индивидуальный вид спорта. Надо концентрироваться на себе и только на себе. «Что ты плачешь? Вася в аэропорту остался? Нашла время!» — иными словами, нечего пудрить мозги перед ответственными стартами! Со временем этот индивидуализм просто в кровь проникает! В самом начале моего пути в спорте лучшие тренеры ЦСКА звали меня встать в пару с каким-нибудь из их оболтусов. Маленькая, бесстрашная, прыгать обожаю, не без способностей — идеальная девочка для парного катания. Станислав Лианович, который работал с Катей Гордеевой, через день приходил меня заманивать. «Ирин Геньгеньевна, — тараторила я. — Не отдавайте меня им, пожалуйста! Этот их (в смысле мальчик) упадет, а мне отвечай потом?!» Годам к двенадцати я и вовсе начала с важным видом заявлять, что парников-чемпионов у нас как кур нерезаных, а одиночницы — чемпионки мира нет.
Вот я ей и стану! (Мы дружим с Мариной Анисиной, и иногда в разговоре я сокрушаюсь, что низко планку тогда заявила. Хотела быть чемпионкой мира — получи! А Анисина мечтала о победе на Олимпиаде, и тоже ведь свезло! Главное — мечтать о правильном.) Иными словами, подводила под сложившееся научную платформу.
Пока я серьезно тренировалась и выступала, с личной жизнью ничего не получилась. Слишком концентрировалась на себе ненаглядной. Влюблялась, конечно, но… Когда я встретила Сергея, с опытом у меня по-прежнему было негусто. Познакомились мы в первом в Москве Макдоналдсе на Пушкинской. Я отправилась туда с подружкой. В кармане пусто, но мы решили, что один раз живем и просто обязаны прогулять там последнее!
Подруга закончила спортивную карьеру и перешла на тренерскую работу, а я еще трепыхалась, надеялась. Выходило так себе. Пробиться на юниорский чемпионат мира не получалось, на международные соревнования меня не брали. Была только надежда на тренера Виктора Кудрявцева, который мог научить меня классно прыгать, но и та больше из разряда мечты — непонятно, во что выльется… Словом, период жизни противоречивый. Как раз в такие я обычно и вляпывалась в разнообразные истории, на самом деле для меня нетипичные... И вот лопаем с Таней Клениной биг-маки и чувствуем себя страшно крутыми. Сергей просто подошел и спросил, можно ли с нами познакомиться. Я пропала. Высокий. В пальто. Какие фигуристы метр сорок в прыжке могут с таким сравниться?.. При машине. На восемь лет меня старше.
Окончил физтех, вероятно, поэтому с ходу сразил интеллектом. Короче, из другой когорты человек. Начались отношения. «Как, ты и это не читала?!» — изумлялся мужчина моей дремучести. Привозил книжки, намекая, что за мое образование скоро возьмется всерьез. Поначалу мне все это очень нравилось. Сергей казался ужасно взрослым и страшно умным. Позже все чаще и чаще у него начали проскальзывать словечки про то, что «мы — элита, а вы — все остальные…» Ухо резало. Но все равно я, как и подавляющее большинство влюбленных девушек, с готовностью соглашалась — да, жизни не нюхала, слово сказать не умею… Я познакомила Сергея с мамой. Все как у людей. А потом Виктор Николаевич после очередной тренировки сказал: «Маш, ну как ты-то могла? Связалась с женатым мужиком с двумя детьми!» Я смотрю на него как баран на новые ворота и не знаю, что ответить.
Даже то, что я впервые от него услышала о таком социальном положении любимого мужчины, произнести не смогла. Горло сдавило, из глаз хлынули слезы… Обидно! Столько времени потрачено, и все неправда? Дышать получалось с трудом, и спортивная закалка не помогала. Отревелась, конечно, и потребовала объяснений. Жена? Да, есть. Но мы уже лет сто как не живем вместе! Дети? Тоже да. Но один вообще не мой! Оправдывала в глубине души, конечно. Вдруг и правда давно не живут? Москва в который раз оказалась слишком маленьким городом. Выяснилось, что Кудрявцеву о женатом статусе моего избранника сообщила Василькевич, которая (бывает же!) жила с Сергеем в одном доме. Судьба. По-другому не скажешь.
Чтобы, очевидно, как-то убедить меня, Сергей предложил жить вместе, и мы сняли квартиру.
С женой он развелся. Но возникшее раз напряжение всегда уходит непросто. Я старалась, но все чаще и чаще ловила себя на мысли, что связала жизнь с не очень порядочным человеком. Сергей занимался бизнесом. Говорил, что одним. Потом выяснилось, что другим. Сейчас думаю, что ничем достойным он не занимался. А потом вышла эта история с подарками… Сергей дарил мне по разным поводам милые вещицы. Колечки разные, браслетики. Ничего дорогого в смысле цены, но очень стоящее в плане эмоций. Я вообще человек эмоциональный, радуюсь много и с удовольствием. Вот и этим безделушкам радовалась. А в один прекрасный день выяснилось, что они куда-то пропали. Нет их, и все! «Твой брат младший иногда к нам заходит, — многозначительно намекнул любимый. — Может быть, он знает, где твои побрякушки?» Предположение было для меня диким, неприятным, но я все-таки спросила Вовку, не попал ли он в какую-то историю или не прихватил ли мое богатство случайно?
«Ты совсем?» — конечно, брат на меня обиделся. Пару лет я верила в то, что кто-то каким-то совершенно таинственным способом проник в нашу съемную квартиру и похитил дорогие моему сердцу вещи.
Непониманий и подобных мелочей со временем копилось все больше. Знаете, как бывает: чашку достаточно разбить один раз, а потом чуть погорячее нальешь — и трещина снова расползается, как ни склеивай. Я победила на чемпионате мира и почувствовала себя гораздо увереннее. И когда ненаглядный заводил свою песню про элиту, я уже отвечала в духе «поспорила бы, кто элита, несмотря на то, что физтех не заканчивала». Мужчина обалдевал и с удовольствием начинал очередную ссору.
Принц сдулся. Превратился в «ну так», то есть в не очень интересного для меня мужчину. Я уже многое понимала, поэтому расстаться ему предложила с легким сердцем.
К тому моменту мы общались очень редко, поэтому деталей я, конечно, не знаю. Ольга, его бывшая жена, позвонила, когда я была в Италии: «Сергей пропал». «Ну, он парень веселый, в смысле — погуляет и вернется», — отмахнулась я. « Да нет… Машину его сожженную нашли». Все произошло на бытовой почве. И можно сказать, что отчасти из-за его патологической бережливости, если не сказать хуже, но о покойниках плохо ведь нельзя... Сергей очень любил считать деньги и терпеть не мог с ними расставаться. Он делал ремонт квартиры и задумал заказать на кухню новые шкафы. Пойти в ателье, где их делают, не смог из-за своей бережливости и обратился к каким-то непонятным людям, которые чуть ли не на дому мебель ваяют.
Сэкономил. Привозили шкафы эти ночью. Но заказчика в мебели все время что-то не устраивало — то царапина раздражает на панели, надо заменить, то дверцу не так подвесили, как он планировал… Несколько раз шкафчики привозили и увозили обратно. Вероятно, терпение лопнуло. Что там случилось, мог бы рассказать тот, кто убивал... Тело Сергея обнаружили закопанным неподалеку от сожженной машины. Потом следователь рассказал, что смерть ему досталась страшная. Ударили по голове, но убить сразу не вышло, все-таки он был сильным мужчиной. Пакет, натянутый на голову, накрепко замотали клейкой лентой… Когда я вернулась из Италии, мы с Ольгой поговорили — старались восстановить события, анализировать.
Жаль, конечно, что так вышло, но сильных переживаний у меня не было. Я сочувствовала так, как испытывала бы сострадание к любому чужому человеку, которому не повезло нарваться на подонков. Любовь давно прошла, на носу — Олимпиада. Ольга позвала меня, когда вскрывали личный сейф Сергея, недоставало документов и… Когда я увидела пакет, содержимое которого мне показалось странно знакомым, поняла, что потратила восемь лет своей жизни на человека, вовсе того не стоившего. Такого мелочного и... Это был пакет с моими «пропавшими подарками». Ну не фантастика ли? Подарил, украл и еще на брата свалил! Конечно, я не желала ему такого финала. Но так вышло. Кстати, с Ольгой мы до сих пор созваниваемся.
— Как же удалось выпрыгнуть в мировые чемпионки?
— К 1997 году стало ясно, что работа Кудрявцева со мной не пропала даром. Исполняя на тренировках аксель в три с половиной оборота, в техническом плане я считалась № 1 в мире. Постоянно выезжала на чемпионаты Европы и мира, но достойного для себя результата не показывала. И однажды Виктор Николаевич сказал: «Маша, тебе не надо выступать, ты королева тренировок. Не теряй время. В шоу или балет на льду тебя с руками оторвут. Дисней какой-нибудь…» Но я упрямо болталась между. И вот очередной чемпионат Европы. Париж. Зима. И я опять четвертая… Надо срочно что-то решать. Если иду дальше, нужно менять наставника. Перебирала в голове топовых тренеров. Татьяна Тарасова — человек очень сильный, из своих спортсменов все соки выжимает. Но у нее есть Илюша Кулик, я буду лишней. Алексей Мишин — шикарный тренер, но работает успешнее с мальчиками.
Елена Чайковская была старшим тренером сборной и долго отказывалась со мной разговаривать. Видимо, понимала, о чем попрошу. Я звонила и слышала стандартное: «Не могу сейчас говорить». В борьбе за пост президента федерации фигурного катания она соперничала с Писеевым. А Валентин Николаевич такой человек, что с подобными раскладами к нему за километр подходить не стоит, дабы не искушать судьбу… Вероятно, он ей не простил. Президентом остался Писеев, а Чайковскую с должности главного тренера «ушли». Пробил мой час. Мы обе были на том чемпионате Европы. Все отправились на банкет, а я осталась в гостинице, раздавленная и несчастная. Со своим хроническим «чуть-чуть не попала в призы» идти никуда не хотелось. Позвонила Чайковской в номер. Пришла. С порога заявила: «Елена Анатольевна, я хочу у вас кататься». «Хорошо, я буду с тобой работать», — ответила она.
В моей жизни начинался новый этап. Сейчас могу признаться, что боялась я ее ужасно, робела, впадала в ступор, хотя была уже взрослой, вполне сложившейся личностью. Если Виктору Николаевичу можно позвонить и попросить отменить тренировку по причине моего плохого самочувствия, с Чайковской такие номера не проходили. Однажды незадолго до важного старта просыпаюсь, вижу свое лицо в зеркало и чуть в обморок не сползаю — вся в громадных красных волдырях. Объясняю по телефону Елене Анатольевне, а она отвечает: «Все равно приезжай, посмотрим, что с твоим лицом». Не верит?.. Поехала. Заглядываю в тренерскую, и она так: «Ох!.. Ничего себе! К доктору срочно!» Оказалось, ерунда — аллергия на витаминный комплекс. Чайковская — великий психолог, она убедила меня, что я самая красивая, самая успешная и я возьму мировое золото.
Так и вышло. Я стала первой российской одиночницей, занявшей высшую ступень пьедестала. До сих пор благодарна судьбе, что свела меня с такой гениальной женщиной, без нее бы не вышло…
— То есть это очень важно — попасть к нужному человеку в нужное время. Вы теперь и сами для многих наставник, как вам в этом качестве?
— Я к девочкам-фигуристкам очень тепло отношусь. Они пахари, трудяги. В своей школе фигурного катания стараюсь воспитывать осторожно, больше поддерживаю, чем «строю». Слишком научена опытом. «Ледяные» девочки только с виду бойцы, а внутри ранимые и хрупкие создания. Может, потому, что любят вечно холодный лед?
— Маша, вы странная женщина. Был период, когда вы только и говорили в интервью, как сильно хотите семью.
А параллельно то и дело выходили заметки про разбивательницу сердец и семей Бутырскую.
— Ни капли не кривила душой! Мечты у всех разные. Кто-то мечтает составить пару миллионеру. Другие грезят о семерых детях по лавкам. Третьи — о бриллиантовой фабрике. Я всегда, сколько себя помню, мечтала об обычной семье! С одним-единственным мужем, с детьми, с обедами по воскресеньям. Что, это так много? Просто редко кому удается сразу встретить того самого человека, с которым можно реализовать мечту. Обычно идешь методом проб и ошибок… И я же не одна такая!
— С Андреем Скачковым могла бы быть семья?
— Скачкова я хочу забыть как страшный сон. Вырезать из памяти, будто не было. Я мало его знала, поэтому, если б он оказался нормальным, возможно, была бы семья, дети… Но не оказался. А у меня и правда есть черта — напрочь забываю то, что помнить не хочу. Следующим пунктом, наверное, будет Андрюша Панин? До сих ржем, сколько тогда сенсаций газеты выдали. Вот за что Панину такая Бутырская? У нас масса общих друзей, мы часто отдыхали в одной компании. Поэтому когда Андрюше позвонили с MTV и спросили, кого из фигуристок он хочет видеть рядом с собой на церемонии вручения приза самой лучшей музыкальной группе — меня или Иру Слуцкую, он просто выбрал знакомую. Мы вместе нервничали, ходили, без конца обсуждали, что бы такого достойного и красивого выдать на сцене. Ну а потом как из рога изобилия посыпалось: «Панин бросает жену», «Панин уходит к Бутырской».
Чушь поросячья!
— Марат Башаров тоже к вам от жены понарошку уходил?
— Нет, этот натурально. Но я не люблю вспоминать ту историю, потому что ничем значимым она в моей жизни не стала, следов в душе не оставила, да и забылась довольно быстро. Знаете, как улетучиваются из памяти все малозначительные эпизоды... Единственным итогом того романа столетней давности стало то, что актеры перестали для меня существовать как целый класс. Не хочу никого обидеть, но так есть. Даже подумать страшно, что я могла бы выйти замуж за актера!
— Неужели Башаров замуж звал?
— Нет. Слишком мало мы знакомы были, да и Марат пребывал, пардон за мой французский, в женатом состоянии.
Я говорю о том, что актер и актриса наверняка найдут общий язык. Спортсмену, погрузившемуся в их мир, часто хочется с воплем ужаса бежать без оглядки. В тот момент я, человек, привыкший жить по режиму, оказалась без работы. Образовалась непривычная пустота. Вот чувствуете уже опасный момент? (Смеется.) На самом деле, если б я начала тренерскую деятельность раньше, мы с Башаровым и не познакомились бы никогда. Нам просто негде было бы встретиться! А тут я свободна, как ветер в мае, и почему бы не сходить в театр? Тем более что Миша Полицеймако, с которым мы вместе вели передачу, пригласил меня на гремевший в Москве «Ladies’Night. Только для женщин». Спектакль, надо признать, шикарный был. Мужики — Марьянов, Башаров, Куценко — балдели там сами от себя, и этот балдеж автоматически передавался всем в зале.
Особенно теряли головы женщины. После спектакля развеселая актерская компания потащила меня в ресторан. Кроме Миши и Марата даже не помню, кто там был, но народу много. Веселье! А через какое-то время я поняла, что влипла в историю. Вероятно, я купилась на артистическую удочку и видела не актера Башарова, а того самого мачо из «Ladies’Night».
— Лиза, супруга Марата, гадала, что означали черные тюльпаны, которые он ей подарил, когда начались ваши отношения.
— А кто ж его знает. Оригинал ведь! Возможно, он купил жене цветы в знак любви, а цвет значения не имел, или он просто не разглядел в магазине их редкого оттенка. Или черные тюльпаны предназначались мне в качестве коварной разбивательницы, или как вы меня еще назвали, но мужчина в типичном для себя мутном состоянии перепутал получательницу.
В любом случае я бы близко к сердцу цвет тюльпанов в исполнении Марата не воспринимала.
— Но Башаров-то прикольный...
— Слишком прикольный. Иногда, глядя на него, я понимала, что с этим не справиться ни-ког-да. А мне хотелось иметь рядом не шута горохового, а сильного нормального мужчину, который всегда будет мне помогать. У меня нет потребности играть в обычной жизни, и мне не нравится, когда играют со мной. У актеров, конечно, всегда шутки-прибаутки, чаще всего на очень нетрезвую голову. Я не наивная и пьяных видела много. Ребята-спортсмены тоже себе позволяют, и иногда крепко на тех же сборах. Но с таким размахом я столкнулась впервые.
Алкоголь, помноженный на актерское мастерство, — штука термоядерная. Если просто очень пьяный человек, наверное, рано или поздно свалится и забудется, артисты играют даже с лицом в салате. Вот представьте: где-нибудь в центре города, месте априори общественном, актер сильно подшофе вдруг решает посмешить всех вокруг. Ему же хорошо и весело, пусть другие порадуются! Встает на четыре лапы и пошел-поехал спектакль: «Гав, девушка! Можно я буду вашим Шариком? Гав-гав!» А если глубже проникнуть в роль? Тогда Шарик вполне оправданно (в образе же!) может вцепиться девушке в пуговицу пальто и отгрызть ее к черту… Наверное, смешно. Если это не твой мужчина. Потому как если твой, стыдно невероятно. Да и как можно строить серьезные отношения с тем, кто по бабам Шариком скачет?
На моем дне рождения Марат проявил свои артистические данные на полную катушку, окончательно поставив точку в предложении «Совершенно не мой человек». До этого дня там была некая неуверенная запятая — «совершенно не мой человек, но…» В нем столько всего напихано, что переварить это я не смогла бы до пенсии. После того дня рождения мы больше ни разу не виделись. Мне не хотелось бы говорить о Башарове плохо. Все-таки он ничем не обидел, просто оказался слишком неприемлемым для меня, и не только. Наверное, не случайно, что все известные прессе женщины, включая меня, уходили от Марата сами. Несмотря на — да! — харизматичного мачо, обаятельного мужчину, обворожительного короля кадра и просто свеже-заслуженного артиста.
— А вы отправились дальше на поиски любви?
— Да нет, любовь сама нашлась, когда и не искала. С Вадимом мы познакомились самым обычным способом — друзья позвали меня в ресторан отдохнуть в компании. Так что ничего прямо-таки судьбоносного не было. Возможно, из-за большой разницы в возрасте я его вообще не восприняла как мужчину, который мог бы быть даже гипотетически мне интересен. Ну, сидит мальчишка… Хороший. А потом Вадим попытался за мной приударить, и внутри меня все просто сотрясалось от смеха. Уж слишком он браво и бывало пытался себя вести, но не очень получалось. Мысли неслись одна быстрее другой: «Ну что тебе, мальчик, надо? Соблазнить? Самоутвердиться?» В открытую я, конечно, того, что чувствовала, не показывала. Невежливо.
Когда я получила от Вадика первую эсэмэску, даже не знала, плакать или продолжать смяться.
С напором и редкой педантичностью он присылал на мой телефон четверостишие за четверостишием про любовь с первого взгляда. «В Интернете, что ли, скачал?» — перезвонила я. «Нет, — возмутился Вадик, — сам написал…» Хоккеист и поэт Хомицкий. Ага. Еще смешнее.
Потом он попросил о встрече. Приехала. «Мария, а что ж ты на такой машине ездишь? Она давно в сервисе должна стоять!» — приветствовал меня Вадим. «Времени нет», — призналась я, а сама просто обалдела. Он стал первым мужчиной, который озаботился состоянием моего авто, а значит, и моим комфортом. Очень неожиданно. Я как раз собиралась за границу. «Если не побоишься оставить мне ключи…» — продолжил нереальный мужчина. Конечно, не боюсь, а чего, собственно? К моему возвращению авто блестело, поменяли то, до чего у меня в жизни руки не дошли бы!
Я смотрела на него и думала: «Ну надо же... Столько прожила, и никто никогда не предлагал мне помочь с машиной. Как приятно!» Я все и всегда привыкла делать сама. И, кстати, вполне комфортно в этом состоянии себя ощущала. Но то новое чувство, что появилось в моей жизни, тоже понравилось.
Меня в эсэмэс-роман втянуть сложно, потому что до сих пор мне проще перезвонить, чем набирать текст. И тем не менее втянулась. Вадим тогда был далеко, я уехала по контракту в ЮАР, но вечно пищащий телефон напоминал о нем очень настойчиво. Кидал деньги на мой счет, потому что в ЮАР оплатить сотовый проблематично. После возвращения начали встречаться. «Давай завтра в театр пойдем!» — однажды предложила я. «Отличная мысль!» — уверил меня Вадим таким тоном, что сомнений не оставалось: он — заядлый театрал, не пропускающий ни одной значимой премьеры, мол, рад и так далее.
И только потом стало ясно, что перед походом к Мельпомене он, бедный, метался по магазинам, потому что совершенно не имел одежды, в которой принято туда ходить. Даже ремень пришлось покупать, поскольку он никогда не жаловал классические брюки! Помню, когда он явился ко мне во всем этом великолепии, я едва со стула не упала, там же чуть ли не в бирках все… Но сногсшибательность этим не кончилась. Милый мужчина решил, что раз мы идем в театр, он должен преподнести и мне какую-то очень театральную безделушку. Колье из белого золота, очень нежное, как нельзя лучше подошло к моему наряду. Такие штрихи обычно и складываются в нечто большое и серьезное.
Я довольно много обжигалась, поэтому поверить было сложновато.
Чтобы окончательно удостовериться, что именно Вадик воплотит в жизнь мою мечту о семье, не хватало доброго стресса… И вот возвращаюсь я с очередного проекта. Прилетали ночью. Зима. Мы, группа спортсменов, подуставшие, заспанные. Встречали, конечно, многих, но… Стоит лимузин, рядом Хомицкий с букетом тюльпанов. «Внутри шампанское, — сказал Вадик, — можешь пригласить кого-нибудь из девчонок, всех развезем». Уже в машине развозимые, попивая шампанское, ахали: «Встретил так встретил! Машка, как тебе повезло!» «Вот, — думаю, — уже и посторонние говорят! Значит, и правда отдавать кому-то нельзя. Мое!»
После этого лимузина мы с Вадимом начали жить вместе. Он познакомил меня со своей большой семьей — у него брат, сестра и решительная мама, которая сразу намекнула, что Вадика обижать не рекомендует.
Все было как-то очень здорово. И наступил момент, когда я поняла, что именно от этого мужчины хочу иметь детей. Молодой, красивый, не алкаш, спортсмен, дисциплину знает. Работать по части появления детей мы начали еще до того, как зашел разговор о свадьбе или венчании. Сначала долго не получалось, я даже занервничала. Но в целом все складывалось, я в кои-то веки чувствовала себя совершенно счастливой женщиной.
Удар последовал, откуда не ждала. Вадим пригласил меня в ресторан: «Поговорить надо». Поехала и вдруг (интуиция, что ли?) поняла, о чем именно он со мной хочет говорить. Сидела, опасаясь разреветься на виду у всего зала. «Я еду в Америку. Предложили контракт с НХЛ, ты как спортсмен должна меня понять», — подтвердил мои догадки Вадим.
Как ни старалась я тогда себя сдержать, но слезы все равно предательски потекли по лицу. Конечно, он предложил мне поехать с ним, но это априори было невозможно. Только организовалась моя школа фигурного катания, я набрала детей, начались систематические тренировки... Состояние у нас обоих было отвратительное. Мы понимали, что нашу историю надо как-то заканчивать: либо прощаться, либо чем-то отношения подкреплять. Я была не девочкой, чтобы ждать возвращения жениха из США как у моря погоды. О чем ему мрачно и сообщила. И Вадим, чтобы я ни в чем не сомневалась и чувствовала себя увереннее, предложил обвенчаться. Я с зареванным лицом закивала.
Венчались мы впопыхах — времени до отъезда Вадика оставалось совсем мало.
К счастью, платье подвенечное у меня имелось, и очень красивое. Некоторое время назад я была лицом известной компании и на званый ужин в рамках их программы требовалось явиться в светлом вечернем платье. Я облетела всю Москву, но единственное, что мне тогда понравилось, — это платье для венчания. И вот наконец появился повод извлечь эту красоту из шкафа и употребить по прямому назначению. Сама церемония меня потрясла, потому что, наверное, этого и не хватало в жизни. Стабильности. А обещания, данные при таком свидетеле, внушают веру в самое лучшее и светлое. Чудо не заставило себя ждать. Через три дня после венчания я узнала, что беременна. Когда я провожала Вадима в Шереметьево, рыдала взахлеб.
Но в целом жизнь моя потрясающе упорядочилась. Я беременна, тренирую детишек, ждем Хомицкого.
В Америке он пробыл недолго. В основной состав Dallas Stars Вадима не поставили, играл в Iowa Stars. Собирался возвращаться. И тут уже я его уговаривала перетерпеть! Во мне внезапно заговорила спортсменка, которая прекрасно помнила, как важно не складывать смиренно лапки, если карьера пошла не так, как ты планировал. «Период надо преодолеть!» — уверенно говорила я, пытаясь вместиться с кресло со своим уже немаленьким животом. Не послушал. Вернулся.
Больше мы с Вадимом надолго не расставались. Родился сын, и мы все поселились в квартире Вадика. У меня же форменное жилище холостяка — студия. Так тут и живем. Обычно, как и все люди. С радостями и горестями. Знаете, очень много было тех, кто не верил в наш брак. Кому-то разница в возрасте мешала нас воспринимать семьей, Вадим же моложе меня на десять лет.
Так и говорили: дохлая, мол, затея, надолго их не хватит. И если раньше гадости про себя я могла увидеть разве что в желтой газете, а домыслы и прогнозы относительно нашей с Вадиком жизни выдавал Интернет, то теперь находятся такие, кто подходит и в лицо «интересуется»: «А как Вадим? Все по контракту трудится? Вы так редко видитесь. И что ты думаешь, он тебе не изменяет?» Стараюсь отшучиваться, мол, пока замечен не был. «А разве можно жить, вообще не изменяя?» — продолжает портить мне настроение человек. «Вот что это? Зависть?» — думаю, а вслух шучу дальше: «Ну, у моего мужа такая тяжелая физическая работа…» А самой так обидно! Неужели люди не понимают, что такие вопросики с подковыркой, злые комменты походя могут очень больно сделать? Сейчас Вадим играет за «Ак Барс», я очень тяжело переношу разлуку.
Стараюсь, конечно, летать в Казань при любой возможности. Но это его работа, и как спортсмен спортсмена я его понимаю.
— Рождение Сашеньки вы тоже планировали или спонтанно вышло?
— Мы с Вадимом оба Раки по зодиакальному гороскопу. Я, конечно, не сильно верю во все эти космические штуки, но нам очень комфортно вместе. Когда мы начали планировать второго ребенка, определились, что рожать мне оптимально с апреля по июль. В конце июля Вадим обычно уезжает, и никогда наперед не знаешь, куда именно — от Хабаровска до Казани. А мне хотелось, чтобы любимый был рядом хотя бы в первое после родов время, ну здорово же, когда тебя поддерживают и помогают! И вот начали мы думать, кто же тогда у нас родится. Телец? Один уже есть!
Близнецы? Какой-то двойственный знак... Нужен только Рак! Считали, считали… «Все, Вадик, сегодня у нас последний день, чтобы получился именно Рак!» — со смехом убеждала мужа я. Когда узнала, что беременна и отправилась к доктору, она меня разочаровала: «Да, ты действительно в положении. Только Рака у тебя, Маша, никак не получится! Ошибочка в расчетах». Когда выяснилось, что ожидается девочка, я нашла массу подтверждений, что для девочки Близнецы — очень неплохой знак. Но когда мы соберемся родить третьего — это точно будет Рак! Заранее все подсчитаю.
— Работаете в этом направлении?
— Конечно! Чуть передохну и обязательно. Всегда хотела троих детей. Если есть силы и возможности, почему нет? Вадик меня целиком поддерживает.
Мне вообще кажется, что в быту мы с ним стали похожи на муравьев каких-то. Копошимся все время, дом стараемся наполнять, тащим, тащим… Загородный муравейник строить начали. На вырост. По крайней мере детских там три.
Подпишись на наш канал в Telegram