Многие удивляются: как это я начинал в Лас-Вегасе бомжом и нелегалом, а потом вдруг оказался в Голливуде на одной площадке с мировыми звездами? Если бы я вовремя не поборол свой страх, не случилась бы и моя «американская история».
Когда я первый раз поднялся под купол цирка, закружилась голова. От ужаса и восторга одновременно. Я мечтал стать воздушным акробатом, но вдруг выяснил, что банально боюсь высоты. И во время тренировок намеренно приучал себя смотреть вниз… Поднимаюсь шаг за шагом по веревочной лестнице.
Свешиваюсь вниз головой с трапеции — арена похожа на мишень, в которую не хотелось бы попасть. И только через девять месяцев я смог совершить свой первый робкий «полет» под куполом… Звездные участники передачи Первого канала «В черной-черной комнате» приходят на съемки, чтобы мужественно встретиться лицом к лицу со своими кошмарами. Мне нравится быть не просто ведущим программы, а неким проводником между человеком и его страхом. Если бы в свое время не преодолел себя — неизвестно, остался бы я работать в цирке… Но именно под его куполом я понял, что в жизни нет ничего невозможного.
Конечно, одной мечты недостаточно: я видел канатоходцев, которые репетировали трюки по несколько часов, стирая кожу с ног, а потом снимали сапоги и выливали из них кровь.
Сам перенес 9 операций, 7 из которых под общим наркозом… В цирке ломаешь себя между делом. Кости трещат, а ты даже боли не чувствуешь… Один раз под куполом я не успел поймать другого акробата — и тот упал мне на ногу. А я, продолжая выполнять трюк, вдруг заметил, что как-то криво вишу на трапеции… Нога оказалась перебита пополам. Когда осознал — тут же стало плохо. Из-за разрыва крестовой связки полгода восстанавливался, буквально учился заново ходить… После этого случая вспомнил дедушкин рассказ. На войне одному солдатику полголовы снесло, а он все бежал в атаку и кричал половинкой рта: «За Родину, за Сталина!» Человек держался на одном адреналине.
Но самый неподдельный ужас я испытал лишь раз в жизни: когда наш цирк возвращался с гастролей на родину — в Советский Союз образца 89-го года.
А я принял волевое по тем временам решение остаться в Лас-Вегасе: смотрел на отъезжающий автобус с труппой, сжимал в кармане 20 долларов и практически плакал…
Я не планировал побег за границу — принял спонтанное решение. До этого с цирком исколесил весь Союз и Европу. И не жаловался на судьбу: зарабатывал на гастролях хорошо. Перед поездкой в Америку оставил у родителей рюкзак из-под парашюта, доверху набитый деньгами. Хотя отца чуть удар не хватил, когда он только узнал, какую я выбрал профессию: «Мой сын что, будет клоуном?». В цирке же не все клоуны…
Отец был простым советским служащим. А может, не таким уж простым: начальник отдела почтовой связи СССР со своим кабинетом в здании Центрального телеграфа.
С его подачи после 8-го класса я пошел в техникум связи… Ослушаться не смел: отец с детства держал меня в жесткаче и частенько хватался за ремень. Иногда я сам понимал, что набедокурил, и заранее подкладывал в штаны одеяло — надеялся, никто не заметит, а мне не будет больно. Попадало и за то, что от меня пахло табаком, но я не курил — просто стоял с компанией в подъезде. И за дело: как-то спер у отца из кошелька последний рубль, чтобы купить себе игрушечный пистолетик… Тогда я его боялся, а сейчас во многом благодарен: папа требовал от меня дисциплины — чтобы прибирал кровать и вешал школьную форму в шкаф… И привил бытовые навыки: сейчас мне даже приятно держать дом в чистоте, и моя холостяцкая квартира выглядит вполне презентабельно.
Цирк был моим первым самостоятельным решением. Хотя, по сути, за меня постарался случай. После техникума я попал в армию, где подружился с артистом цирка Гришей Чекалиным. Тот расписал мне свою интересную кочевую жизнь: поездки по Союзу и даже возможность иногда выехать за границу. Я собирался в цирковое училище, когда вдруг объявили о наборе в цирк мастеров спорта (коим я был сразу в двух дисциплинах — пятиборье и плавании).
Кочевая жизнь не заставила себя ждать. Звание артиста советского цирка в то время звучало гордо и сопровождалось ореолом небожителя. Бесплатный билетик решал любые проблемы и отворял все двери. Накануне 90-х как раз стали открываться первые кооперативы, в том числе и в цирке. Теперь за день мы зарабатывали, как раньше — за месяц.
А в первой заграничной поездке в Израиле заработок выдавали шекелями — эти огромные «портянки» в кошелек не влезали. Я чувствовал себя первым советским миллионером.
В Европе все старались купить то, что невозможно достать в Союзе. И вот когда цирк добрался до Антверпена, я увидел там машину мечты — старенькую подержанную «Вольво». Приобрел ее и перегнал в Москву. У самого в голове не укладывалось: советский гражданин, не имея водительских прав, спокойно пересекает границу на иномарке. Весь стаж шофера — несколько кругов вокруг гостиницы в Антверпене. Милиционеры остановили меня только в Москве: от одного откупился журналом Playboy, второго угостил импортной жвачкой. У машины автоматически открывались люк и окна, я любил этим понтоваться: однажды по пути на репетицию в цирк остановился на светофоре рядом с троллейбусом и играюсь с кнопочками.
А краем глаза наблюдаю, как люди дивятся. Вдруг это чудо техники ломается: стекло опущено, а на улице минус 30! Пока через всю Москву ехал, в снеговика превратился. Продал ту иномарку директору одного рынка. На стрелке меня по дружбе охраняли наши циркачи-джигиты — следили, чтоб не кинули... Так сумка, набитая деньгами, оказалась у нас дома. Отец с утра выглянул на двор: «А где машина?» Я говорю: за дверью стоит... Тогда на эту сумму можно было купить 3 квартиры на Тверской. А в результате — она в пыль растворились. Часть денег разбросал по сберкнижкам родных, а после всех дефолтов и кризисов недавно снял со своего счета всего 40 тысяч рублей.
Но главными были даже не деньги — мы, юнцы, познавали жизнь во всех проявлениях.
В аэропорту Израиля нас встретили с автоматами, думаем: «Пипец, расстреляют». А у них, оказывается, все военнообязанные — даже на пляже мужики в плавках — пистолеты носят. Как-то возвращаюсь в номер гостиницы: сосед с девушкой целуется. Она его одной рукой обнимает, из другой не выпускает автомат…
Европа нас быстренько развратила. Сразу просекли: в номере гостиницы присоединяешь к телеантенне стержень от ручки — и все платные порноканалы доступны. В Германии посетили сауну при отеле и еле скрыли свое недоумение под полотенцами: в общем зале и мужики и бабы голые! И не визжат при виде толпы накачанных самцов… Когда мы на девушек игриво пялились, те на нас смотрели как на идиотов: мол, вот чудаки — в плавках в сауне сидят!
А у них так заведено — в присутственных местах вести себя фригидно. Как-то на гастролях в Голландии встречался с одной местной жительницей и тоже пошли с ней в сауну. Только я недвусмысленно приблизился к своей девушке, как она отрезала доступ к телу: «Постель у нас в номере есть. А сюда мы париться пришли», — у них все по понятиям разделено.
Переспать с иностранкой для нас тогда было как в космос слетать. Только одному обломится, как остальные гастролеры его вопросами закидывают: «А какие они — такие же, как наши?». Словно подростки: когда я в восьмом классе впервые поцеловался с девочкой, крепко примерзнув штанами к заснеженной лавке, сразу ощутил себя выше друганов (хоть в рассказе об этом эпизоде и подбавил жару).
Мог ли хоть один добропорядочный коммунист пройти мимо улицы красных фонарей и не заглянуть на огонек? Поглазеть на живой товар в витринах! А мы и языка толком не знали: как к ним подъехать? Что греха таить: любой мужик хоть раз в жизни покупал проститутку. Хотя советского человека такие доступность и изобилие сбивали с ног. И вдруг в одном борделе нас приветствуют на родном языке — там хозяйкой оказалась славянка-молдаванка. Ей хотелось с нами поговорить. Сели, накатили по рюмочке: мы ей — про цирк, она нам — про бордель... И так растрогалась, что сделала русским гостям презент: «Берите любых девушек!» Поставила пластинку, где военный хор исполняет «Катюшу», — и мы под священную нашу песню разобрали девчонок.
Я с противоположным полом всегда умел ладить. Может, эта легкость да ветреность мне не на руку сыграли.
Были бы комплексы — вцепился бы в одну женщину и не отпускал после первого же поцелуя. Хотя серьезная любовь тоже оказалась связана с цирком. Наш кооператив объединился с Театром моды Юдашкина. И вот вместе с нами стали выступать манекенщицы. Я буквально сразу влюбился в ныне известную топ-модель Люду Исаеву. Начали встречаться. Но потом цирк уехал в Израиль, а Театр моды остался на родине. Я какое-то время скучал… Сейчас Люда живет в Майами с мужем и детьми. Спустя годы мы с ней встретились, посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись: «Разве ж это была любовь? Иллюзия юности!» Хотя все же довольно приятная… Недавно в Праге на съемках российского фильма «Вий» гримеры перед стрижкой надели на меня фартук, а с него знакомое лицо глядит — да это же Люда Исаева! Я признался: «Когда-то я в эту девушку был влюблен».
Америка оказалась девицей строптивой.
Сначала нас обманул продюсер: после ряда выступлений забрал выручку и перестал заниматься продвижением шоу. Потом другой горе-делец заманил цирк в Лас-Вегас, где никак не мог нас продать… В результате артистов подкармливали волонтеры местной церкви и просто добрые люди. А меня приворожил «город грехов». Хотя тогда Лас-Вегас был далек от современного миллионника — всего-то около 250 тысяч жителей, не было еще всех этих отелей… Но из-за каждой двери доносились музыка и звон монет. Когда пришел к ребятам и поделился: «Я остаюсь здесь» — они наскребли для меня по карманам 20 долларов. А я тогда мало что понимал: виза у меня была годовая, но официально работать по ней я мог только с тем продюсером, который нас сюда привез.
Так я вскоре оказался без крыши над головой. Спал в местном парке под кипарисом. На следующий день грубо нарушил частную собственность — перемахнул через забор во владения местного жителя и, не раздеваясь, принял ванну в его бассейне. И сам помылся, и одежку постирал. На улице плюс 50 — шорты и футболка высохли через десять минут. И углубился в город: вскоре уже знал, где в Лас-Вегасе можно бесплатно съесть сосиску, где раздают попкорн. Бывало, примелькаюсь — встану за двадцатым по счету стаканчиком — меня уже игнорируют и больше не кормят. Потом нашел подработку. Перед отъездом труппы один из артистов подбросил адресок одной своей знакомой, владелицы мотеля в Лас-Вегасе. Она мне выделила подсобку с кроватью и дала заработок: я подметал территорию с 4 до 6 утра, пока меня никто не видит. И получал 5 долларов в час. В день на еду старался уместиться в доллар: пакет сосисок и батон хлеба.
В одном отеле встретил официантку, которая запомнила меня, когда общалась со всей нашей цирковой труппой.
Она зарабатывала немного и предложила сделку: «Давай заключим фиктивный брак — ты сможешь нормально работать и мне помогать финансово». Даже пригласила спать у нее на отдельном диване. Поставив штамп, я смог подрабатывать грузчиком, газонокосильщиком… Отдавал своей спасительнице почти все, что зарабатывал. Только у нее, как у всякой законной супруги, запросы росли с каждым днем.
Я, словно ребенок, верил, что однажды в этом городе повезет и мне. Именно в тот день я забрел в один отель, где шла репетиция какого-то шоу. Наблюдал, стараясь держаться незаметно. Но охранник меня все же обнаружил и попытался вежливо выставить.
Я стал размахивать руками, выдав непереводимую игру слов: «Айм руссо туристо — облик аморале!», чем привлек внимание продюсера: «Ты откуда такой интересный?» «Я, — говорю, — из советского цирка». И он предложил мне роль… После того как я жил на доллар в день, мне на голову вдруг упало 700 баксов в неделю! Отработал на шоу год, а потом узнал, что в соседнем отеле идет кастинг в мюзикл «Самсон и Далила». Танцевать я, правда, не умел, но пошел ради интереса — попробовать свои силы. И опять удача: меня увидел известный продюсер бродвейских мюзиклов Дон Арден и утвердил на роль солиста. «Мне нужен этот русский!» — сказал он. Тот самый поднимающийся ринг из любимого фильма «Рокки-4», где Сильвестр Сталлоне дерется с Дольфом Лунгреном, — это и была моя сцена. И мой Самсон каждый вечер взбирался на декорацию — огромную морду быка, свирепо выпускающую пар из ноздрей…
Я не мог поверить, что это та самая рожа, которую видел в кино! Через неделю по всему городу развесили билборды с лицом нового Самсона. Некоторые газеты писали: «Русские идут!» Тогда на выходца из СССР еще все глазели, как на мишку из зоопарка.
Я больше не нуждался в приюте и снял себе небольшую квартирку. С первого большого гонорара шиканул — приобрел автомобиль Chrysles New Yorker. Заглянул в салон — хоть пляши! И каждое сиденье размером с диван — хоть спи! А кресло водителя — цари в таком не сидели! В общем, целый дом на колесах — хоть живи! И все эти удобства меня действительно потом выручили... Переезжал в более просторные апартаменты и должен был внести аванс. Но не донес. Был убежден, что раз удача поперла — надо брать ее за хвост.
И тупо проиграл 5 тысяч долларов в русскую рулетку (для сравнения — тот «Крайслер» я купил в два раза дешевле). В результате солист самого большого мюзикла в Лас-Вегасе неделю жил в машине на стоянке позади отеля. Охраннику пришлось втереть: «С женой поругался». Тот сделал вид, что поверил: он в этом городе и не такое повидал...
Для меня это был урок на всю жизнь. На моем веку Лас-Вегас сожрал не одну тысячу миллионеров. Помню, как первые русские олигархи вырвались на свободу и начали сорить деньгами. Один приехал с семьей и восемью миллионами долларов. Жили они в шикарном номере самого лучшего отеля, отдали ребенка в частную школу и ежедневно появлялись в казино с пачкой купюр. Свое состояние эти безумцы спустили за год. Жена с ребенком вернулись в Одессу.
А экс-миллионер теперь работает таксистом. И каждый вечер по-прежнему несет свои гроши в казино. Когда мы встречаемся, он неизменно говорит, подергивая веком: «Я все понял, вычислил систему, теперь я их обую». Или, бывало, за ужином в хорошем ресторане пообщаешься с состоятельным человеком, а к завтраку он уже обеднел. Сколько народу из-за этого жизнь самоубийством закончили!
Я больше проигрываться не имел права, потому как меня раздевала и «обувала» фиктивная жена: «Давай тысячу долларов, или расскажу эмиграционной службе, что мы женились по расчету». Меня бы мигом выставили за порог Америки! И я делился с ней целый год, а где-нибудь в баре простодушно жаловался за рюмочкой случайным знакомым: «Заключил фиктивный брак, и теперь меня шантажируют». Я же не знал, насколько законопослушны америкосы — сразу стуканули.
Сам же себя подставил, и меня поймали агенты эмиграционной службы. Грозила депортация… Но руку помощи опять протянула женщина. Я к тому времени начал встречаться со своей партнершей из мюзикла — американкой Лисой. И она вдруг сделала мне предложение: «Давай поженимся, пока тебя не выслали из страны». Я ей честно сказал: «Но, Лиса, я тебя не люблю…» А она: «Зато я люблю. Поживем, может, что-то у нас и получится». И я по молодости надеялся: а вдруг правда у нас сложится семья… Мы прожили 3 года в браке, но я так и не воспылал к Лисе чувствами. Разве что одним — раздражать стала невыносимо. Супруга ревновала меня к каждому столбу. Ей казалось, я кручу романы направо и налево. Если я делал кому-то комплимент, ей слышалось, будто приглашаю в постель. Но когда я строю с кем-то отношения — храню верность.
Иначе какой смысл жить вместе? В общем, обвинения были необоснованные. Приду домой: «Ну что, погулял? Мне все рассказали!» А шоу заканчивалось за полночь, дальше мы с артистами обычно шли в клубы тусоваться…
Один раз вместе с женой поехали на рыбалку. И со стороны друзей там были симпатичные русские девчонки. А я очень скучал по родной речи, да и по соотечественникам — с удовольствием с ними болтал, смеялся. До ночи сидели на берегу реки у костра. Наконец Лиса не выдержала: «Нам срочно надо домой, я плохо себя чувствую!» Пришлось оставить компанию и уехать. А как добрались, жена призналась: «Ты на этих девок так пялился!» «Тьфу, — думаю, — запилила совсем!» Моя следующая жена была русская. И, для сравнения, никогда не устраивала концертов, если я уходил посидеть с друзьями.
А мне от этого доверия хотелось к ней поскорее вернуться. Лиса даже готова была от меня родить, но я всегда боялся сделать ребенка не с той женщиной, а потом потерять с ним связь, искать встречи.
Благо, что супруга хоть из мюзикла уволилась — на работе была отдушина. Лас-Вегас славится стриптиз-барами, и шоу-герлз часто уходили танцевать туда. У шеста девчонки порой зарабатывали намного больше, чем на сцене. Это же Лас-Вегас: посетитель сорвал куш в 200 тысяч долларов — и в эйфории запросто мог одарить танцовщицу парой штук баксов.
— А вы не ревновали, что жена перед клиентами приватные танцы устраивала?
— Как я мог ее ревновать, когда со мной на сцену в мюзикле ежедневно выходила почти сотня красавиц топлес? За кулисами стояло ведерко со льдом, который девушки перед выходом на сцену прикладывали к соскам, чтобы грудь была в тонусе и красиво смотрелась. Больше того, у нас с партнершами наметилась традиция… Там очень узкий проход на сцену. Полуобнаженные танцовщицы протискивались мимо меня. И одна как-то в шутку предложила: «Не хочешь дотронутся до моей груди?» Я с удовольствием «подготовил» ее к сцене. «А как же я?» — отреагировала следующая. Пошло-поехало: каждый вечер я с наслаждением трогал женскую грудь, помноженную на 80 танцовщиц, и получал за это неплохие деньги! И конечно, в тот момент считал, что моя американская мечта сбылась!
Только личная жизнь не клеилась: мало того, что я не влюблен, так благоверная еще увлеклась азартными играми. Просадит две тысячи долларов и записывает их на мой счет. Или занимает у знакомых под мое имя: «Игорь отдаст». Попытался было ее приструнить, так Лиса ударила по больному месту: «Скажу в эмиграционной службе, что у нас фиктивный брак!» Вот, думаю, подлюка!
Лиса явно получала удовольствие от наших скандалов. Я это быстро просек. Как замечу, что опять затевает разборку, говорю ей: «Минуточку!» — быстро выхожу из комнаты, бегом в гараж, прыгаю на мотоцикл и уматываю к друзьям часа на три. Вернусь как ни в чем не бывало: «Привет, дарлинг!» Ее аж колотит от злобы: «Ты меня недослушал!» И давай опять по ушам ездить: «К телочке ходил?»
Все эти необоснованные обвинения довели меня до того, что нестерпимо захотелось их оправдать. И в очередной раз, когда Лиса принялась ревновать, я сказал: «Да, дорогая, ты вынудила меня тебе изменить! Теперь довольна?» Но и этот аргумент ее почему-то не успокоил.
Съехать от Лисы мне было некуда — будучи солистом мюзикла, я не скопил ничего. Все заработки из меня по очереди вытягивали суженые. Семь лет я жил в страхе, что в любой момент могут выслать из Америки. Пока не получил гражданство. В результате взял заем у банка на 130 тысяч долларов и купил дом-развалюху в центре Лас-Вегаса. Потом долго и с удовольствием его отстраивал, даже сделал бассейн во дворе…
Развод Лиса не давала — понимала, что при разделе имущества может еще заработать.
Обратился к адвокату, тот подсказал лазейку: «А ты потеряй свою жену без вести!» И я дал объявление в местную газету примерно в таком духе: «Пропала супруга… Лиса, отзовись, безутешный муж ждет тебя!» — даже фотку поместил. Его перепечатывали в четырех номерах подряд (благо Лиса газету объявлений не читала). После чего я пришел в суд с трагической миной на лице и печатным доказательством того, что моя жена исчезла из виду: «Я так долго ее искал!» По местным законам этого было достаточно, чтобы нас развести. Все-таки в Лас-Вегасе пьяные браки не редкость: уже наутро супруги порой недосчитываются своей второй половинки. Лиса была даже не в курсе, что снова стала свободной женщиной. Года через два ей понадобились деньги — тут же сама нашлась: «Будем решать наши проблемы?». «Я уже все решил», — говорю и положил трубку. Но сейчас мы снова стали друзьями — как только уладили все разногласия.
Такой уж я человек — плохое забываю и со всеми бывшими женщинами в хороших отношениях.
Мне нравилось принимать гостей. В те времена в Лас-Вегасе как раз был наплыв русских туристов, в том числе артистов эстрады и кино. И поскольку русских эмигрантов там оказалось немного, со мной как с солистом мюзикла почти все в результате знакомились. Я показывал им город. Даже построил гостевой домик, чтобы было удобно проводить время с друзьями, купил ударную установку, настольный футбол, бильярдный стол, 2 холодильника, которые постоянно наполнял алкоголем и едой.
— С кем из русских артистов вы особенно подружились? В газетах писали, что вы были единственным свидетелем на свадьбе Преснякова с Подольской…
— С Володей Пресняковым мы еще в молодости ходили в одну студию брейк-данса.
Когда они с Наташей устроили импровизированную свадьбу в Лас-Вегасе, рядом с ними из знакомых оказался только я. Но потом в Москве у них было настоящее бракосочетание...
Одними из первых в Лас-Вегас попали Киркоров, Лолита и Саша Цекало. Мы тогда очень подружились и общаемся до сих пор. С Филей мы даже в чем-то похожи. Когда он приезжал, вместе ходили по магазинам (оба любим шмотки прикупить), смотрели новые шоу... Однажды Киркоров объявился в кожаных туфлях, которые купил в Нью-Йорке. Я все облизывался: «Какие классные!» Так Филя исподтишка выяснил мой размер и на обратном пути прислал мне такую же пару по почте: сделал красивый жест.
Это одна из черт его характера — любит радовать друзей.
А как-то моя русская супруга заходит в комнату в два часа ночи: я в окружении 20 юных красавиц. Играет музыка, мы болтаем. «Натусь, — говорю, — к нам Большой театр приехал!». Она улыбнулась: «А можно я пойду спать?» И, главное, никакой ревности… А я до утра общался с балеринами.
Да, это была моя Наташа. Когда-то друзья из Нью-Йорка попросили меня встретить их знакомую и показать ей Лас-Вегас. Так и познакомились. Прекрасной блондинкой меня уже сложно было поразить — насмотрелся на моделей и танцовщиц! Но между нами возникла душевная связь — я за одну неделю так влюбился, что не смог ее отпустить: «Наташ, оставайся!» И она в свои 18 лет решительно начала новую жизнь в Америке.
Из нашей свадьбы мы сделали шоу: весь Лас-Вегас стоял на ушах.
Наряды придумали сами. Я с детства прекрасно шью: как-то нашел на свалке швейную машинку Zinger, с тех пор мы с друзьями воровали мешковину в местном пункте утильсырья и шили себе штаны клеш. Я даже научился делать гульфик и оторочки батников — а это самая сложная вещь при шитье! С невестой мы были в красном: Наташа в корсете и коротких пажеских шортах, от которых шел шлейф, а я в гангстерском стиле — удлиненный пиджак, высокая шляпа... Нас снимал сам Альберт Уотсон, у которого я тогда был занят в рекламе. Известный фотограф пришел в восторг, что русские не поленились замутить такую свадьбу!
Если бы не Наташа, наверное, у меня бы и Голливуд не состоялся.
Она по характеру неугомонная. Лас-Вегас ей быстро набил оскомину: «Что мы здесь сидим?» Я обалдел: «Мировая столица шоу-бизнеса!» Она не согласилась: «Три часа на машине — и мы в Голливуде». Мы поехали, потом сняли там квартиру. Наташа первая начала ходить на пробы, сниматься для рекламы…
А мне опять повезло… Гулял по магазину в Лос-Анджелесе, вдруг подходит женщина с полароидом: «Можно вас сфотографировать?» И еще телефон просит — мол, для кастинга. Я дал, а потом пожалел: думал, городская сумасшедшая. Уже через три дня меня выбрали лицом одежды мировой марки Dunhill, отвезли в Лондон и подписали офигенный контракт на три года!
А первая роль в кино у меня приключилась в фильме «Обезьянье дело».
Известный продюсер Тед Фокс побывал на моем мюзикле, пришел знакомиться за кулисы, и мы вместе провели вечер в стриптиз-баре. Он рассказал, что снимает кино, и я в шутку попросил: «Дай мне роль». А Тед: «Пожалуйста. Только она не будет большой». Но мне хотелось попробовать себя хотя бы в эпизоде. Тот фильм стал первым и для Шайи ЛаБафа, с которым мы позже снова встретились во время съемок фильма «Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа»: сидели вечером в баре на Гавайях и случайно вспомнили, с чего оба начинали.
Я заболел «актингом». Наташа училась в актерской школе, все рассказывала, показывала видео, и постепенно я тоже втянулся. Втихушку от нее записался на курсы в университет Невады.
Я понимал, что в Лос-Анджелесе человека с улицы в актерское агентство не возьмут. Нашел одного русского агента Виктора Круглова, как выяснилось, самого известного в Голливуде. И он меня принял. Но пробиться в агентстве тоже непросто — актеров гораздо больше, чем предложений. Наверное, и тут мне повезло. Благодаря Виктору я получил лучшие свои работы, а дальше уже на меня стало работать резюме.
— Стивен Спилберг назвал вас «самым лучшим плохим парнем». Как вам с ним работалось? Какими оказались в жизни звезды Голливуда?
— Сам я не думаю, что являюсь лучшим из «плохих парней» в Голливуде, — их там много. Но мнение Спилберга для меня ценно. Он удивительный режиссер: знает все о личной жизни каждого актера. При встрече интересуется: «Как мама?
А чем занимается сестра?» В результате на площадке у него царит семейная атмосфера.
В «Индиане Джонсе» моему герою, русскому полковнику Довченко, солдаты кричат якобы по-нашему: «Таварисч палковник, как сьебья чувствуешь? О, карачо?» Я не выдержал и высказал Спилбергу: «Так в Москве гастарбайтеры с Кавказа на рынках говорят». Режиссер выслушал и ответил: «Спасибо, я не знал». А Стивен Сигал любит выдать мне во время драки: «Сьюка, блиать!» Я говорю: «Не надо, тебя не поймут!» Он: «Но это же круто — рашн мат!» Никак не отучу его от этой дурной привычки.
Со Стивеном Сигалом мы подружились, хотя человек он непростой: езжу к нему в гости, работаем в одних проектах. Известно, что каскадеры часто получают в фильмах Сигала серьезные травмы — порой режиссер требует от них слишком многого.
Мне Стивен в первый же день сказал: «Продюсер Круглов предупредил, чтобы я тебя берег».
Конечно, я со своим цирковым опытом мог бы выполнять каскадерскую работу, но в Голливуде это просто не принято. У Клинта Иствуда руководителю каскадеров лет 70, но режиссер его не предает — всю жизнь на одной площадке. По молодости я в фильме Иствуда вызвался лично прыгнуть со второго этажа. Ко мне подошел каскадер: «Понимаю, что ты можешь. Но дай это сделать мне, а то я ничего не заработаю». Только в нашем кино приветствуется, чтобы ты был человеком-оркестром: и дрался, и прыгал, и на лошади скакал... Когда Клинт Иствуд утвердил меня на роль, я очень волновался за свой русский акцент: долго тренировался говорить по-американски.
На съемочной площадке Клинт удивился перемене: «Ты че делаешь-то? Мне как раз нравилось, как ты говоришь!» Тут я понял, что ничего не надо из себя строить — лучше быть самим собой.
Приходилось драться с Харрисоном Фордом, Клинтом Иствудом, Стивеном Сигалом… Опыт драк уходит корнями в юность. Когда жил в Химках, там была огромная свалка, на которую привозили бракованный товар с заводов… Сигареты, одежду, технику, даже деньги какие-то там жгли — а мы тушили и находили уцелевшие купюры. За этот производственный мусор шла война интересов местной шпаны: на свалку ходили бригадами, как на разборку…
А вообще я удивился, насколько голливудские актеры лишены «звездочки».
Тарантино, с которым играли в сериале, может любому так на уши сесть, что начнешь от него прятаться. Анджелина Джоли казалась мне недоступной, как Нефертити. И просто убила своей человечностью: нормальная девушка, с ней можно легко болтать даже на личные темы. А как только на площадке фильма «Турист» появлялся Джонни Депп со своими шуточками и гитарой, у всех сразу поднималось настроение. Даже Анджелина начинала «вилять хвостом» при виде Джонни.
Хотя в Америке меня в основном приглашают на роли плохих парней, я рад, что русские режиссеры разглядели во мне иную сторону. В фильмах «8 первых свиданий» и «Любовь в большом городе-2» я исполнил иронические роли.
Наташа приезжает ко мне почти на все съемки — для нее это возможность посмотреть мир.
В Праге на съемках «Вия» я приболел — так она не отходила от меня на площадке. Это при том, что мы уже давно развелись!
С русской женой мы настолько чувствовали друг друга, что даже когда возникал конфликт — оба замолкали, часа через 2 остывали и снова прекрасно общались. Но после пяти лет совместной жизни Наташа зацепилась в Лос-Анджелесе, а меня все держал Лас-Вегас: мюзикл, собственное агентство для цирковых артистов… Тем временем у супруги образовался другой круг общения.
Пару лет мы с ней метались между двумя городами и никак не могли осесть где-то вместе. Может быть, ребенок нас объединил бы. Наверное, детей надо сразу заводить. А так — пропала интрига отношений. Я не люблю бытовуху: личность творческая — мне нужно гореть.
Если нет влюбленности — я ее себе придумаю… В общем, однажды мы с женой сели и мирно все обсудили: «Может, хватит разрываться?» А через какое-то время я узнал, что у Наташи появился мужчина, и начал зверски к нему ревновать. Однажды напился и в сердцах позвонил ему: «Чтоб я тебя рядом со своей женой не видел!» Он переполошился и высказал Наташе: «У меня карьера, сама разбирайся со своей русской мафией!» Это я сейчас понимаю: любишь человека — отпусти, не надо его душить. Через год нас с Наташей снова столкнуло: попытались все начать сначала, но поняли, что чувства уже не те.
Мы с Наташей до сих пор близкие люди. И с моей последней девушкой я расстался потому, что она не могла понять тесного общения с бывшей супругой.
Но я давно сделал для себя вывод, что хочу только русскую жену. Когда страсть проходит — с иностранкой остается пустота, а со своим человеком ты корнями переплетен. Впрочем, любовь — та же рулетка: не закрутишь — не выиграешь.
Благодарим The English House ROSBRI за помощь в организации съемки
Подпишись на наш канал в Telegram