Развод художественного руководителя ансамбля ВВ МВД Виктора Елисеева вызвал в прессе бурное обсуждение. Его жена Ирина, с которой он счастливо прожил 17 лет, впервые рассказывает горькую историю их отношений...
Это произошло за 2 дня до Нового года. Утром рано выхожу из спальни, муж стоит внизу с чемоданом. «Я уезжаю…» «Как? Куда? — удивляюсь я. — Мы же идем к друзьям на Новый год!» Стою, онемевшая, на лестнице, ворот халатика у горла стиснула, а Виктор тем временем открывает входную дверь: «Куда еду? А тебе какая разница?
Допустим... в Железноводск. Я обязательно позвоню». В память навсегда врезался пронзительный скрип колесиков его тяжелого чемодана…
Всю ночь перед своим внезапным отъездом Витя не мог заснуть. Ворочался на кровати, охал, громко стонал: «Умираю!» Я испугалась, что с сердцем плохо.
— Давай «скорую» вызовем?
— Нет, нет, не надо!
— Может, лекарство дать?
— Не хочу!
И через минуту опять тяжко стонет. То вскочит, то за телефон схватится и кому-то звонит. Мы не спали всю ночь. Только под утро, вконец измученная, я провалилась в сон.
А когда проснулась, Витя уже собрал чемодан и ушел...
Слушая шум отъезжающей машины, я все стояла на лестнице ни жива ни мертва. Что случилось? Куда уехал? Что говорить друзьям?
Всю предпраздничную неделю мы ездили по гостям: встречи, дни рождения, застолья. Никогда еще так не веселились, как накануне этого 2010 года. У нас все было расписано заранее: кто приходит к нам, куда идем мы. Виктор заранее предупредил, что после Нового года собирается с друзьями на охоту: «У нас небольшой мальчишник на природе. Ты не против?» «А вы и нас, жен, возьмите. Хоть воздухом подышим», — предложила я. Он поспешно согласился: «Конечно, конечно. Я спрошу… попрошу…» Получается, поездка «в Железноводск» была спланирована заранее.
Он знал, что мы не будем встречать Новый год вместе. Зачем же тогда весь этот маскарад? Зачем мы целый день ездили по магазинам за подарками друзьям? А я-то, наивная дурочка, ни о чем не догадывалась... Как говорится, жены узнают все последними. Надо ли объяснять, как я была подавлена. Думала, сойду с ума! Друзья звонят: «Во сколько приедете?», а мне стыдно сказать правду. Говорю, Витя уехал в срочную командировку, а сама не выдерживаю и начинаю рыдать. «Ну что ты будешь одна в Новый год дома сидеть?» — и прислали машину. Но мне было совсем не до веселья…
Муж пропал на десять дней. Не позвонил ни на Новый год, ни после. Его мобильный молчал. Где Витя, что с ним — неизвестно. Не объяснился, просто взял и ушел. И это после 17 лет брака...
Наконец вечером 10 января звонок: даже не поздоровавшись, сразу спрашивает:
— Ты дома?
— А где мне еще быть?
— Сейчас приеду, — отчеканил Виктор таким ледяным тоном, что у меня защемило сердце.
В жизни никогда он так со мной не разговаривал — все «кисонька», «лапочка», «зайчик», а тут как с чужим человеком.
Часа через два приезжает. Молча ставит в прихожей чемодан, медленно раздевается. «Может, скажешь, что делать с твоим чемоданом?» — спрашиваю лишь затем, чтобы хоть как-то нарушить гнетущую тишину. «Можешь постирать?» — слышу в ответ.
Распаковываю чемодан, машинально вынимаю его вещи. Увидела пляжные тапки, беру в руки, а из них песок сыплется. «Надо же! — удивляюсь, — оказывается, в Железноводске пляжи появились…» Витя молча поднялся в спальню. А я беру рубашку, в которой он приехал, вдруг из кармана выпадает паспорт, а с ним два посадочных талона. Поднимаю, читаю фамилии: Елисеев, Курганская. Мальдивы. «Мальдивы? Курганская — солистка его ансамбля?» — я была потрясена.
Положила паспорт и талоны на стол. А что мне делать? Прятать эти талоны как вещественное доказательство неверности мужа? У меня даже мысли такой не возникло…
Ночь мы провели в разных спальнях, впервые за 17 лет. Утром — та же картина: Виктор опять с чемоданом в прихожей.
— Мне нужно побыть одному…
И через паузу:
—Ты здесь, в Переделкине, останешься или в Москву переедешь?
— Я не готова никуда переезжать…
Он кивнул и вышел...
С этого дня Виктор жил в нашей московской квартире, я же осталась в Переделкине. Через какое-то время звонок: «Здравствуйте, я адвокат вашего мужа. Виктор Петрович знает, что у вас нет денег, и любезно предлагает оплатить мои услуги, я могу вести вас обоих. Мы начинаем раздел имущества».
И хотя прошло время, я никак не могла поверить, что такое возможно. Ведь за несколько дней до своего ухода на моем дне рождения муж поднимал тосты и говорил, как горячо меня любит!
Вспоминал, как познакомился со мной, как настойчиво добивался моей руки…
...Первый раз я вышла замуж в 18 лет. Жили мы с родителями под Самарой, в районном центре. Как-то одноклассница принесла в школу фотографии своих знакомых. Я сразу же отметила одного молодого человека и, не зная почему, сказала подружкам: «Он будет моим женихом!» Валера вернулся из армии, когда я заканчивала школу. Мы познакомились на новогоднем балу. Как потом выяснилось, родным он сказал про меня: «Это моя будущая жена».
Валера был старше меня на пять лет. Тогда мне казалось, что это громадная разница. Он так трогательно за мной ухаживал! Когда я сдавала выпускные экзамены, каждое утро приносил лукошко первой клубники, цветы.
Я была уверена, что такой любви, как у нас, на свете вообще не бывает…
Мы оба поступили в институты: я — в плановый, он — в архитектурный. Когда мне исполнилось 18, поженились, через год родился сын Олежка. Мужа после института распределили в Первоуральск, город-спутник Свердловска, главным архитектором. Вместе мы прожили 15 лет и когда развелись, все вокруг недоумевали: такая красивая пара, чего вдруг?
Мой муж был очень амбициозным человеком, занимал высокий пост, нравился женщинам. Каждый год ездил в санаторий, а я, как обычно, — с Олежкой к маме. Как-то раз взбунтовалась:
— Я тоже хочу на море. Была там только один раз, еще в Артеке.
— Нет, моя жена одна никуда не поедет!
— Значит, поеду ничьей женой!
И мы, молодые, категоричные, эмоциональные, пошли на принцип, а после этого развелись.
Я, как и хотела, уехала отдыхать.
Родственники пытались нас помирить, но пути назад уже не было. После развода меня очень поддержал сын, все мужские заботы по дому легли на его плечи. По выходным он водил меня в кино, делал все, чтобы мать не переживала и не скучала.
Вскоре Олег поступил в Рязанское воздушно-десантное училище, и я, чтобы быть поближе к сыну, обменяла квартиру и переехала в Москву.
Устроилась в строительное управление начальником планового отдела.
В 90-е годы все рухнуло, и нужно было как-то выживать. Мне предложили место директора выставочного зала, я с удовольствием согласилась. Мы устраивали интересные вернисажи, и наш зал постепенно становился популярным.
В апреле 93-го меня пригласили на юбилей воинской части, которая располагалась в нашем районе. Там меня и познакомили с Виктором Елисеевым. Тогда он был еще полковником. «Виктор Петрович — дирижер и руководитель нашего ансамбля». — «Очень приятно. Ирина Викторовна».
Мужчина как мужчина…
Не скрою, за мной многие ухаживали, среди поклонников были очень достойные люди.
Но я совершенно не стремилась снова замуж. Привыкла уже к своей устоявшейся жизни: за все отвечаешь сама, ни от кого не зависишь. Да и потом, мне уже 40, сын женат, растут внуки. Для себя давно решила: я счастливый человек, все у меня есть, и ничего мне больше не надо! Но человек предполагает, а бог располагает…
После юбилея воинской части всех гостей пригласили к нам на выставку. Виктор Петрович тоже был, заинтересовался нашей работой и предложил совместный проект: соединить музыку с изобразительным искусством. Началась работа...
Как-то Елисеев приехал к нам по делу. Он вошел, и в комнате словно светлее стало: доброжелательный, деликатный. У него всегда была такая извиняющаяся улыбка, словно он боялся мне наскучить своим присутствием.
На работе мои коллеги отмечали: «Какой Виктор Петрович скромный. Сядет рядом с вами и тихо ждет, когда освободитесь». Я, конечно, видела, что ему приятно со мной общаться, не скрою, мне тоже…
Помню, как-то приходит Виктор Петрович, а у нас в зале холодно, еще и сотрудники поссорились. Посмотрел он на меня внимательно и спрашивает: «Вы чем-то расстроены?» И вдруг меня прорвало: «Езжу на работу из Капотни, это так далеко, да и стрессы постоянные…» Вот так неожиданно все ему про себя и рассказала. Как получилось, что я решила выговориться совершенно незнакомому человеку? Не знаю… Уж очень он меня к себе расположил, показался необыкновенно сердечным. Я смотрела на него скорее не как на мужчину, а как на человека, который выслушал меня, посочувствовал...
На следующее утро в дверь моего кабинета постучали.
Заходит Виктор Петрович: «Ирина Викторовна, могу я вас после работы домой подвезти?» Я была очень тронута таким вниманием...
Вечером заехал на своей «Волге». Всю дорогу мы смеялись над какой-то ерундой, и вдруг я говорю: «Вы знаете, что я бабушка?» Он с улыбкой в ответ: «Никогда не думал, что познакомлюсь с бабушкой». Показала ему фотографию сына, он достал фото своей дочки Юлии. «Тут неподалеку был мой пионерский лагерь. Хотите покажу?» Остановились у реки, Виктор Петрович вспоминал, как его мама работала здесь поварихой, как ее все любили, показывал, где с ребятишками гоняли мяч и купались.
Буквально через несколько дней его ансамбль уехал на гастроли в Германию. Вдруг ночью раздается звонок: «Ирина, я вам из бундесвера звоню». С тех пор он звонил каждый день.
Когда вернулся, я уехала в отпуск к маме под Самару. Витя мне и туда звонил каждое утро. Мама как-то поинтересовалась: «А кто он, дочка? Что за человек?» — «Я его еще не очень хорошо знаю. Мы просто общаемся». Тут снова Витин звонок:
— Можно приехать?
— Нет-нет, послезавтра я возвращаюсь в Москву.
Но он вечером все равно приехал. Привез маме подарки и свои буклеты, где сфотографирован с Иосифом Кобзоном, папой Римским. Наверное, чтобы мама знала, с каким знаменитым человеком ее дочь познакомилась.
Рано утром мы отправились в Москву. Когда проезжали мост над Жигулевским морем, Витя показал маленький островок: «Это остров любви. Мы сюда будем все время возвращаться с тобой…»
А потом неожиданно спрашивает: «Ира, а ты вышла бы за меня замуж?» Вопрос застал меня врасплох. «Нет… — поспешно отвечаю. — Я так тяжело пережила развод. Не хочу больше…» Молчание. «А что у тебя с семьей?» — спрашиваю в свою очередь. «Мы официально женаты 24 года, но вот уже пять лет живем в квартире как соседи… — горько сказал он. — У жены серьезная проблема, знаешь, такая типичная русская, все родственники об этом знают. Я столько лет боролся с этим. Устал... И имею право начать жить сначала…» Виктор горько жаловался, что сам собирает вещи в командировку, что его никто дома не ждет, не готовит еду, не провожает...
Я ему очень сочувствовала, но твердила свое: нет, нет и нет! Не могла решиться жить с человеком, которого почти не знаю…
Через день уехала в Ялту в санаторий. В пять утра стучат в номер. Соседка вскочила с кровати: «Кто там?» — «Свои». Голос мне показался знакомым. В бигуди и ночной рубашке бегу открывать дверь — на пороге Виктор. Я быстро юркнула с головой под одеяло.
Оказывается, он всю ночь искал меня по ялтинским санаториям. И нашел только благодаря своей корочке МВД. В Ялте мы жили вместе три дня, сняв комнату. Как-то вечером сидели в ресторане на набережной, и Витя снова сделал мне предложение: — Ира, хочу, чтобы ты стала моей женой…
Пойми, тогда ты можешь ездить со мной за границу. Иначе тебя не пустят. Я хочу, чтобы ты была со мной всегда!
Но я упорно стяла на своем: мы можем встречаться, если хочешь, но только не брак…
— Значит, ты меня не любишь, раз не хочешь замуж?
— Не в этом дело... Просто не хочу ни от кого зависеть…
Я думала, что все разговоры о браке на этом раз и навсегда прекратились. Но однажды поздно вечером на пороге появился Виктор с чемоданом: «Прошу, пусти… я хочу быть с тобой…» Честно говоря, я растерялась — не ожидала от него такого поступка. Наши встречи ни к чему не обязывали, а тут человек приходит к тебе с вещами.
Все-таки одно дело — разговоры о женитьбе, а другое — вот сейчас, сию минуту решиться на такой серьезный шаг. Получается, он поставил меня перед фактом.
«Мне нужно позвонить», — Витя набрал домашний номер,что-то сказал и повесил трубку. «Все в порядке», — заверил меня.
Но было не «все в порядке». На второй же день после ухода Виктора из семьи позвонила его дочка Юля: «К нам пришел дядя Саша, мамин друг, он будет жить с нами». Я догадывалась, каким это было страшным ударом по мужскому самолюбию Вити...
Не знаю, может, для окружающих я и выглядела разлучницей, но я не уводила Виктора из семьи. Мало того, когда он объявил родителям своей бывшей жены, с которыми дружил, что собирается жениться, те изъявили желание со мной познакомиться.
И позже несколько летних сезонов жили с нами на даче. Помню, как-то его бывшая теща, разглядывая альбом с фотографиями, заметила: «А почему у Ирины на этой карточке такие грустные глаза? Ты ее, Вить, не обижай. Посмотри, какая она у тебя замечательная!»
Он и не обижал. Хотя первое время нам приходилось трудно. Я долго не могла привыкнуть жить не одна. Витя еще и пуделя с собой привел — мол, это моя любимая собака, ей будет без меня тяжело.
Жили мы с Витей в моей однокомнатной квартире в Капотне. Как говорится, начинали все с нуля. Когда маму в Самаре разбил инсульт, мы ее прописали к себе, там же был прописан и сын с семьей.
Через несколько лет с мужем и мамой получили трехкомнатную квартиру.
Помню, на две недели поехали в круиз по Средиземному морю. Я очень волновалась перед поездкой, ведь на корабле надо было постоянно менять наряды. Побежала на Черкизовский рынок и накупила за копейки у челночников целый гардероб: вечернее платье с блестками за полторы тысячи рублей, много маечек, шортиков. Виктор не переставал мною восхищаться: «Что бы ты ни надела — на тебя все смотрят. Ты у меня самая красивая! Другую женщину хоть всю обвешай бриллиантами — курица курицей. А ты волосы подобрала, прошлась своей походкой — и королева!» «Другой такой жены, — со смехом отвечала я, — тебе не найти! Не пью, не курю, в салоны не хожу, по магазинам не бегаю». Он в свою очередь все допытывался: «Скажи, а я у тебя хороший муж?»
Совершенно искренне я отвечала: «Лучше не бывает!» Даже думала порой: «Боже, неужели такие мужчины еще встречаются?»
Витя часто признавался в интервью, что влюбился в меня с первого взгляда. Про себя же я такого сказать не могу. Любила ли я его? Не знаю… Скорее жалела. Чувство пришло позже...
Правда, поначалу он мне казался человеком несмелым, я боялась его обидеть, ранить резким словом. Чувствовала: Витя обделен вниманием и заботой. «Доченька, посмотри, как хорошо он к тебе относится,— говорила мама. — Ты можешь ему дать тепло, доброту, свою любовь…» И я старалась…
До знакомства с Виктором я не слышала ни об Ансамбле песни и пляски внутренних войск МВД, ни о его дирижере, народном артисте России Викторе Елисееве.
А узнав, стала гордиться успехами мужа, следила за выступлениями его коллектива.
Мы долго притирались друг к другу. Я привыкла к замкнутому образу жизни: дом — работа — дом. А Витя любил гостей, обожал застолья, дружеские посиделки. Постепенно и меня приучил к открытому дому.
Вначале меня смущало, что муж с коллегами после выступлений часто выпивают, засиживаются допоздна в ресторанах. Но он твердо сказал: «Я артист. В нашей среде так принято».
Однажды случилась история, после которой мы чуть было не расстались. На банкете после концерта сидели за столом. Вдруг подходит известная ведущая и усаживается к нему на колени.
А Виктор ей с удовольствием подыгрывал. Мне было очень неприятно наблюдать эту сцену, я даже хотела уйти. Вечером ему высказываю: «Витя, ты женатый человек, я рядом сижу. Не хочу, чтобы мой муж так себя вел!» А надо заметить, Витя не любит, когда ему делают замечания. Слово за слово — и разразился скандал. Я в запале крикнула: «Давай расстанемся!» На завтра назначила мужу встречу у загса, чтобы подать заявление о разводе, но он не пришел. В итоге мы помирились, поняли, что все это мелочи, на которые не стоит обращать внимание, если есть любовь, семья и уважение друг к другу…
Моя мама относилась к зятю очень тепло. Она так хотела, чтобы я наконец была счастлива, и твердила как заклинание: «Запомни, муж для тебя всегда должен быть на первом месте!» Конечно, поначалу Витя ревновал меня к Олегу, ведь я безумно любила сына.
Пыталась объяснить: «Ты любишь свою дочь, и я люблю сына. Но это совсем другое чувство…»
Я обожала Витиных внучек, обе девочки меня любили. Но Юле, по-моему, это не нравилось...
Однажды к нам приехала съемочная группа программы «Пока все дома». Ведущий Тимур Кизяков спросил у Юли: «Вы не ревновали отца, когда он женился?» «Что вы! — ответила Витина дочь с улыбкой. — Мы с Ириной Викторовной сразу же понравились друг другу». А муж добавил: «Ей не на что было обижаться — я ушел с одним чемоданом».
Никогда не забуду свой последний день рождения. Друзья ахали: «Какая ты счастливая! Как Витя тебя любит. Как его дочка и внуки к тебе относятся».
Юля написала мне стихи. Слушая их, я растрогалась до слез, попросила, чтобы оставили на память. «Ирина Викторовна, — ответила Юля, — мы их второпях писали. Перепишем красиво и пришлем вместе с пластилиновой фигуркой, которую вам Ариша в подарок сделала». Фигурку прислали, а вот стихи — нет…
А через две недели Виктор улетел на Мальдивы… Теперь-то я понимаю, что Юля была в курсе папиного романа...
Около десяти лет назад один высокопоставленный чиновник из МВД пригласил нас с мужем в ресторан. Рядом с Витиным приятелем сидела молодая женщина. «Познакомьтесь, перспективная певица Наталья Курганская», — представил он свою спутницу, а к концу вечера попросил Елисеева взять ее в ансамбль.
Потом подруги допытывались: «Ира, как ты не почувствовала опасности? Молодая солистка в ансамбле... А если твой муж в нее влюбится?» Но если так думать, то и жить вместе не стоит. Я прекрасно отдавала себе отчет, что муж работает в творческом коллективе, все время на гастролях, в ансамбле и молоденькие балерины выступают, что же, мне его к каждой юбке ревновать?! Я не сомневалась в его любви. И когда Витя приходил довольно поздно, никогда не допрашивала, где был? Если надо, сам расскажет…
Мы строили дома в Переделкине и Крыму, перестраивали дачу в Рузе. Забот было много. В конце 2005 года, когда дом в Переделкине был готов, Витя попросил меня уйти с работы: «Нужно за домом следить». Кроме того, подрастали внуки. Я ездила почти на все лето с детьми в наш недостроенный дом под Евпаторией. Рано утром вскочу, быстро приготовлю обед, постираю и веду ребят на море.
Еще и за стройкой умудрялась следить: мебель покупала, благоустраивала сад. Вечером от усталости буквально валилась с ног.
Мы прожили с Витей уже достаточно много лет вместе, и я не сразу заметила, что он изменился. Получил звание генерал-майора, ездил на машине с мигалкой, стал очень важным, амбициозным.
Каждое утро по заведенному правилу я выходила провожать Виктора на работу. Целовала, потом стояла у ворот и ждала, пока его машина не скроется за поворотом…
Помню, как-то в ноябре едем на юбилей к Евгению Максимовичу Примакову. И я вдруг говорю: «Витя, мне так одиноко в этом большом доме! Он меня совсем не греет.
Все одна да одна! Ты вечно на гастролях». Витя остановил машину, повернулся ко мне: «Ира, ты что! Я-то женился навсегда. Может быть, у тебя другие планы? Вот заработаю еще пару-тройку миллионов, и будем жить, как нам захочется. А пока занимайся внуками и детьми».
Своей машины у меня не было, Витя не хотел рисковать моей жизнью. Я сидела за городом, как пленница или прислуга. Уберу, приготовлю обед и жду допоздна мужа.
А убирать одной четырехэтажный дом — все пропылесосить, помыть и постирать — ох как несладко! Еще и участок. Зимой лопату в руки и вперед — расчищать дорожки. Помощниц по дому не было, однажды попросила мужа нанять домработницу, хоть на один день в неделю, но Витя не позволил: «дорого». А когда приезжали гости, с гордостью представлял: «Это маленькая хозяйка большого дома!
Ира такая молодец! Чистоту наводит целыми днями».
Витя часто уезжал в командировки. И я, желая сделать мужу приятное, устраивала сюрпризы. Собираю чемодан — и тайком в кармашек рубашки сую записочку: «Я тебя люблю. Думаю о тебе. Целую». Он станет раскладывать вещи в номере и наткнется на мои записки, открытки…
Как-то улетел надолго в Китай. Я заказала у фотографа свой портрет и положила снимок на дно чемодана. Звоню в день рождения: «Загляни в чемодан, там тебя ждет подарок». Он был растроган: «Как приятно, что в этот день ты со мной!»
Обустроившись в Переделкине, мы сдали московскую квартиру, и Виктор выдавал мне на хозяйство эти деньги.
Я оплачивала счета, покупала продукты, платила помощнице, которая все же появилась, а оставшуюся сумму могла потратить на себя. На всякий случай все квитанции и чеки собирала, вдруг спросит: «На что деньги ушли?» Витя всем хвастался: «Я даю жене 50 тысяч на личные расходы!» Я знала за мужем привычку прихвастнуть и молчала. Пусть одевалась и не в бутиках, но никто даже не догадывался об этом. Все равно не хуже других выглядела. Правда, если приглядеться повнимательнее…
Как-то на праздновании Дня милиции подходит Светлана Моргунова и, оглядев критически, замечает: «Знаешь, тебе надо одеваться по статусу». «Светочка, я одеваюсь по нашим финансам», — ответила с достоинством, хотя замечание, конечно, смутило...
Помню, готовились к 60-летию мужа, и я заикнулась: «Может, мне платье у кого-нибудь заказать?» Ко мне ведь на банкетах и Юдашкин подходил, и жена Витиного друга, тоже модельер. «Что ты не придешь в мое ателье?» — спрашивала. Но Витя в ответ поморщился: «Я слышал, она дорого берет, а шьет плохо». И вот как-то сидим с мужем на концерте, на сцене поет Наталья Курганская. Я замечаю: «Какие у нее платья красивые». Муж отмахнулся: «Ей спонсоры из Краснодара перечисляют деньги на наряды». А потом узнаю, что Курганская, оказывается, шьет свои наряды у того самого модельера, жены нашего друга…
Я вдруг обратила внимание: когда мы встречались с Натальей на концертах, она мне лишь холодно кивала и проплывала мимо. Как-то не выдержала и поинтересовалась у мужа: «Витя, почему Курганская как-то неприязненно на меня смотрит?
Будто я ей что-то должна…» Он возмутился: «Неужели моя жена может обращать внимание на каких-то певичек?!»
Когда подруги отмечали подобные вещи, я возражала: «Он же меня никогда не обижает...» Они удивлялись: «Ира, ну как он должен тебя обижать?! Бить, что ли?» Я всегда оправдывала мужа, защищала от нападок подружек: «Ведь он в поте лица трудится на благо семьи».
Наталья была единственной солисткой в ансамбле. Лет двенадцать... Стала народной артисткой Северной Осетии, заслуженной артисткой России, получила орден Почета. Сколько времени у них с мужем длился роман, не знаю. Но первые тревожные «звоночки» появились примерно за четыре года до развода...
Как-то фотограф, который постоянно нас с Виктором на всех мероприятиях снимал, обиженно заметил: «Передал для тебя альбом с фотографиями, а ты даже не ответила». — «Я ничего не получала…» Звоню Вите. «Никто ничего не передавал». Фотограф еще больше удивляется: «Ну как же? Его взяла Курганская, обещала передать Елисееву…»
Подхожу к Наталье на банкете: «Извините, фотограф говорит, что у вас наш альбом с фотографиями. Не могли бы его отдать?» Она холодно на меня посмотрела и с нажимом ответила: «Нет у меня никакого альбома. Я вообще с вашей семьей уже не связываюсь!» Я онемела: при чем тут моя семья? И быстро отошла — не выяснять же с ней отношения при всем честном народе? Этого альбома я так и не увидела...
Как-то заглянула ко мне в гости однокурсница. Вдруг звонок. Незнакомый женский голос спрашивает:
— Ирина Викторовна? Вы уезжали недавно из дома?
— А в чем, собственно, дело?
— В ваше отсутствие ваш муж приводил домой солистку ансамбля Курганскую. Они поздно вечером, держась за руки, вошли в подъезд…
Я бросила трубку и, видимо, так изменилась в лице, что подруга встревожилась: «Что случилось?» Через силу улыбнулась: «Все нормально…»
После ее ухода тут же набрала Елисеева: «Скажи, пожалуйста, когда ты приедешь?» — «А почему такой тон? Ты чем-то расстроена?» — «Приедешь, тогда и поговорим…»
Муж вернулся домой через полчаса.
Когда я рассказала ему об анонимном звонке, Виктор не мог скрыть возмущения: «Я уж думал, что-то стряслось! Ты же умная женщина, как можно слушать бабские сплетни? Вокруг столько завистников и недоброжелателей. Люди специально сочиняют небылицы, чтобы нас рассорить! Мы с тобой любим друг друга, у нас все замечательно, вот нам и завидуют. Ты меня унижаешь своими подозрениями!»
Больше всего Виктора возмутило, что его имя поставили рядом с «какой-то певичкой». «Я никогда не унижусь до того, чтобы с кем-то «за ручку» из дома выходить!» Муж всегда подчеркивал, что у него кристально чистая репутация, что никто не смеет на него пальцем показать и сказать что-то грязное.
Его любимая поговорка: «Я не на помойке родился!»
Он так искренне негодовал, что я даже почувствовала вину за то, что посмела запятнать подозрением такого человека. И уже не он, а я оправдывалась. «Наверное, и правда врут», — подумала и попросила прощения…
Помню раньше, в прежние годы, когда отдыхали на юге, я ловила на себе заинтересованный взгляд мужа: вожусь в саду загорелая, в открытом сарафанчике и замечаю, что он любуется мной. А тут вдруг почувствовала, что мы давно уже не были близки. Когда однажды осторожно спросила об этом, он страшно возмутился моей неделикатностью: «Разве не знаешь, как много я работаю? Как сильно устаю?!» «Интересно, если бы Наталья не настояла на той поездке на Мальдивы, может, вы и сейчас жили бы вместе?»
— спрашивали меня знакомые. Страшно даже думать об этом — жить во лжи...
После того рокового Нового года мы разъехались.
А потом Витин ансамбль улетел на гастроли во Францию. Слышала, там мой муж всюду появлялся в компании Курганской и всем представлял ее своей женой. А мы ведь еще не разведены...
Мама, видя мои страдания, настаивала: «Езжай на море, хоть развеешься». Мы жили под Евпаторией недалеко от моря: один дом — «эллинг» — стоял на первой линии (мы собирались покупать яхту), второй, с огромным садом и бассейном, находился в поселке. На вокзале меня встретили друзья. Ключей от дома у меня нет, звоню нашему управляющему:
— Володя, я приехала, жду тебя, — и диктую адрес.
Он приезжает за мной…
на мопеде. А в гараже, между прочим, «Пежо» стоит!
— Володь, ты что? У меня же чемодан!
— Ирина Викторовна, я вас не могу пустить… — Он стоял, опустив голову, и молчал.
Я в шоке. Все понятно: ему приказали меня не пускать...
— Володя, в доме мои личные вещи. Я же с собой ничего не взяла! Хоть купальники заберу, — прошу.
Он выдавил: — Ирина Викторовна, я с большим уважением к вам отношусь, но сделать этого не могу…
В Евпатории я жила у друзей и все это время ощущала себя как во сне.
Но, увы, это оказалось только начало…
Скоро я попала в госпиталь с сердечным приступом. Возвращаться в опустевший дом в Переделкине не хотелось. Решила поехать к маме. Ночью раздался звонок с печальным известием: мама умерла.
Не случайно говорят: пришла беда — отворяй ворота! Один удар следовал за другим — просто не знаю, как выжила. Виктор же, когда мама умерла... даже не появился. И денег на похороны не предложил. В день похорон, правда, позвонил, но я была не в силах выслушивать его соболезнования.
Адвокат Виктора все продолжал названивать, предлагал подписать мировое соглашение по разделу имущества. Я попросила знакомого юриста помочь. Она, выслушав Витиного адвоката, предупредила: «Ира, он тебя вообще без всего хочет оставить». Тут и выяснилось, что все недвижимое и движимое имущество записано на него и его дочь. Получается, после стольких лет брака я ни на что не имею права?
В отчаянии поехала к Иосифу Кобзону. Мы сидели у него в кабинете, я рассказывала о том, что произошло, с трудом сдерживая слезы.
— Знаешь, я Виктора в последнее время не узнаю… Он изменился, это правда, — сочувственно покачал головой Иосиф Давыдович. — Но ведь он помог тебе похоронить маму.. Виктор говорит, ты не нуждаешься… Я горько усмехнулась.
Ну не буду же я мелочиться и рассказывать, как в доме протекла труба, а мне было нечем заплатить сантехнику.
Сидела в кабинете Кобзона и плакала. Он предложил: «Давайте встретимся все втроем. Пусть Виктор приедет ко мне, постараемся все решить». На этом и расстались. У метро открываю сумку — а там деньги. Бегу обратно: «Иосиф Давыдович, что это за деньги?» Он меня обнял: «Это твоей маме за Елисеева». Слышала, Виктор ходил к Кобзону, только не в назначенное время, а позже. О чем они говорили, не знаю...
Наступил сентябрь. Живу на одну пенсию. Слава богу, сын помогал. Но и у него вскоре начались проблемы. Когда мы развелись, Олегу (он у Виктора в ансамбле был солистом) поставили условие: «Если завтра не встанешь в хор, уволим по статье». И Олег уволился.
Командующий корил мужа: «Ну зачем мелочишься! Ты ведь не с ним разводишься, а с его матерью».
Неожиданно стали звонить знакомые с известием, что на сайте выложены фото Виктора с Курганской: как отдыхают в круизе, как живут уже в своем доме в Крыму, как Наталья роскошно одета, как сверкают на ней драгоценности...
Адвокат меня уверял: «Да это плевое дело! Задача для студента первого курса. Вы 17 лет живете вместе. Все имущество делится пополам. Не переживайте».
Но когда началось судебное разбирательство, оказалось, что все не так просто. Делить-то нечего. В 2009-м году Виктор все переписал на дочь: Рузу, крымские дома, охотхозяйство и прочее.
Остались дом в Переделкине и московская квартира. Правда, в ней прописан Елисеев со своей новорожденной дочерью... Как-то давно он мне предложил: «Давай квартиру Юле отдадим. Мы же все равно в Переделкино переезжаем». Но я не согласилась, единственный раз проявив твердость. Господь бог дал мне силы. А то бы вообще без угла осталась…
Почти год жила, томясь неизвестностью, что дальше. Где я буду жить? А главное — на что? «Зачем ушла с работы?» — упрекала себя.
Как-то заехала к сыну. Вдруг звонит приятельница:
— Ты дома? В Москве? В Переделкине почему-то много машин стоит у вашего забора. Срочно приезжай.
Мы с Олегом помчались. Подъезжаем к дому. Везде снуют солдаты, меняют замки в дверях. Вспомнила, как в свое время подруги предупреждали: «Хоть свои личные вещи упакуй. А то придется при своем бывшем белье собирать».
Выходим из машины, сын шепчет: «Только об одном тебя умоляю — не плачь…» Но у меня были так расшатаны нервы, что слезы лились сами. Заходим в дом. Навстречу — Наталья.
— Здравствуйте, — говорю. — Вы кто?
Она и бровью не повела:
— А вы-то кто?
За ее спиной маячит фигура Виктора.
— Это моя жена. Она беременна.
Интересно, думаю, а кто же тогда я? Ведь мы пока не разведены.
Еле сдерживая слезы, спросила: «Могу я забрать свои вещи?» На что Виктор отвечает: «У тебя здесь ничего своего нет». «Конечно, нет, — соглашаюсь. — Теперь здесь все этой дамы». Наталья стала мне что-то возмущенно выговаривать. Но ее остановил мой сын: «Замолчи, пожалуйста, разговаривают Виктор Петрович и мама. Они без тебя разберутся». Виктор возмутился: «А по какому праву ты Наталье рот затыкаешь?» «Могу я забрать свое белье?» — спросила я. «Да, пожалуйста», — ответил Виктор.
Поднимаюсь в спальню: шкафы настежь... Я постояла у дверей, посмотрела и спустилась вниз. «Послезавтра дам тебе машину и солдат, чтобы перевезла свои вещи», — пообещал теперь уже мой бывший муж и швырнул Олегу ключи от московской квартиры.
На следующий день ему позвонил мой адвокат:
— Виктор Петрович, что может забрать с дачи Ирина Викторовна?
— Пусть берет все, что хочет.
Приезжаем в Переделкино с адвокатами.
Но когда я хотела забрать что-то из мебели (мне было неприятно спать на кровати, на которой весь год спали мой муж с Натальлей), он заявил:
— Ты отсюда ничего не возьмешь! Только по суду.
В итоге Виктор отдал старый диван и телевизор.
— Ты разрешишь мне вилки, ножи забрать?
— Ладно, бери, — милостиво разрешил Елисеев.
— Но не наборы, что я из Германии привозил. Только те приборы, которые в ящике лежат.
Я взяла пакет, вытряхнула туда приборы и протянула солдату. «Подожди! Стой!» — вдруг закричал Виктор. Схватил пакет, покопавшись, вытащил свои ложки с дарственной надписью.
Но это еще не все. По мнению Виктора, он все делил поровну. «Лексус» оставил себе, мне же отдал «драгоценности». Но мои украшения и назвать таким громким словом неудобно! Единственную дорогую вещь он купил в круизе на выигранные в казино деньги, остальное — бижутерия. А в суде говорил, что осыпал меня бриллиантами. Хорошо, если бы они у меня были.
Сейчас очень жалею, что была такой недорогой супругой…
Через год из Хорошевского суда пришло решение: оказывается, я должна восемь с половиной миллионов: дом в Переделкине муж строил, взяв взаймы у друга 17 миллионов рублей. А долг делится пополам.
Сейчас у меня только огромные долги. Как же горько оказаться в таком положении! Как много вокруг злобы, нетерпимости! Мол, генерал с генеральшей миллионы делят, имущество пилят. А выгнали ее из дома — и поделом: сама когда-то увела мужика из семьи, вот бумерангом и возвращается. Но я никого не уводила и семью не разбивала.
Умом понимаю, что всякое бывает в жизни. Влюбился человек, родил ребенка. Ты счастлив? Прекрасно. Но почему не разойтись с бывшей женой по-человечески?
Два года назад в интервью «7 Дням» Виктор говорил о нашей семье: «Вот уже 15 лет живем просто прекрасно, ни на секундочку не пожалев о том, что так спонтанно решили соединить свои судьбы».
И с гордостью назвал себя воплощенным примером счастливого человека! Теперь, наверное, он счастлив с другой…
Подпишись на наш канал в Telegram