Актриса крайне редко дает интервью и полностью игнорирует вопросы о личной жизни. «Караван историй» несколько лет получал от Фанни Ардан категорический отказ в ответ на приглашение к откровенному разговору. Но этим летом наша настойчивость неожиданно принесла результат. Повезло. Мадам Ардан решилась наконец-то поговорить. Правда, совсем недолго...
— Мадам Фанни, вы закрытый человек, и я по сути почти не надеюсь услышать от вас прямых ответов. Но вы дали «Каравану историй» так мало времени, что уж простите, если позволю себе говорить быстро и задавать прямолинейные вопросы.
— Рискните.
— В свои 64 года вы продолжаете активно сниматься, вас не пугает ни жанр фильма, ни тема. Запросто занимаетесь на экране сексом с молодыми мужчинами, презрев устоявшийся в кино стереотип, где подобное рискуют делать либо совсем молодые актрисы, либо перетянутые пластическими хирургами кинодивы. Пьете вино, курите, громко смеетесь, носите мини-юбки, возраст не скрываете, пластику не признаете — и при этом такая стройная, выглядите молодо, потрясающе и задорно!
В чем ваш секрет?
— В том, что мне плевать на все эти стереотипы, которые нам навязывает общество, требующее от нас «быть сексуальными штучками до восьмидесяти лет». Отсюда все комплексы и страхи женщины — страх постареть, страх быть собой, настоящей, страх утратить то, чем одарила нас когда-то юность, — свежесть, сексуальность, притягательность, изящество, страстность…
Так вот, я от всех этих пунктиков свободна. Мне все равно. Всегда придерживалась принципов бесстрашия. Бессмысленно бояться неизбежного. Вот я и не боюсь. Не отбеливаю зубы, не изнуряю себя диетами, не бегаю за врачами, не впадаю в истерику, заметив морщинку.
Просто живу в предлагаемых обстоятельствах, а не травлю себя сожалениями или завистью. Скажем прямо: попытки иных женщин всеми правдами и неправдами законсервировать себя в определенном возрасте — это просто патология какая-то. Прекрасно осознаю, насколько для нас, женщин, этот момент болезненный — при ясном уме и, в общем-то, крепком теле сказать себе: остановись, переверни страницу жизни, пусть она и весит килограммы, но только не зацикливайся — иди, беги вперед, живи, дыши свободнее! Была молодость, были страсти, было другое время, но оно прошло. Однако ты-то не «прошла», ты осталась жить, ну так и живи! Нет, старость меня не пугает. И мне очень нравится, что у нас, стариков, есть одно изумительное качество — беспечность. Нам все по барабану, что бы ни происходило.
Потому что мы живем сиюминутным ощущением счастья, а не иллюзиями. И мы больше ничего по сути не боимся, нам даже нравится хулиганить — ведь мы знаем, как это здорово и круто… и за это нам ничего не будет. В юности на все оглядываешься. Какой-нибудь разумный молодой человек, например, сто раз подумает, стоит ли превышать скорость и получать дырку в водительских правах — потому как потом его поставят на учет в полицейском участке, появится пятно на репутации, это может дойти до его работодателя... А нам, старикам, все это по фигу. Ну и что? Да пусть поставят, зато как упоительно лететь навстречу ветру!
Старость, конечно, похожа на вынесение смертного приговора. Тут уж ничего не поделаешь. Но до своего эшафота я хочу дойти бодрой походкой, с улыбкой и бокалом вина в руке. А не плестись, увиливая и прикидываясь кем-то другим.
— Мадам Фанни, у вас поразительно здравые взгляды.
Это следствие правильного родительского воспитания? Может, в этом «повинен» ваш отец, военный?
— Знаете, мой папа, хоть и был офицером и служил при дворе князя Монако, никогда не организовывал дома армейский порядок, так что никакой военной муштры у нас не было. Отец был свободным, независимым и высокообразованным человеком и все эти качества, смею верить, развил и во мне. Чин позволил ему в свое время объездить весь мир, но так сложились обстоятельства, что когда у него появились семья и дети, он осел на стабильной должности в Княжестве Монако, где и прошло, собственно, мое детство. Сразу оговорюсь: в те далекие годы Монако было тихим уголком земли, еще не затоптанным туристами.
Недавно, кстати, решила навестить места детства и… ничего не нашла! Нет больше тех домов, постройки снесли, появился магазинчик пошловатых сувениров. А тогда… тогда у нас был дом, окруженный дивным садом за высоким забором, — обстановка этакой корсиканской деревеньки. Я с братьями и сестрами жила в изолированном от мира пространстве и… до 20 лет никуда не выходила. Да-да. Мы играли в теннис, читали взрослые романы, общались друг с другом, не впуская посторонних, и купались в такой нежности, в такой безмерной ласковой любви родителей, что наш дом-кокон, клетка или планета — называйте как угодно — казался мне идеалом существования. Летом, правда, нас грузили в машину и отвозили в Прованс, к бабушке с дедушкой. Но по сути мы переходили из одной тюрьмы в другую, только чуть более просторную.
Во втором случае пространство расширялось за счет лесного массива, в котором можно было колесить на велосипедах. Ну и небольшое разнообразие вносили посещения воскресной мессы. О, я до сих пор, закрыв глаза, вижу те заросшие лесные аллеи, по которым ездила на велосипеде. Девочка, затем девушка. Одна в мире. Но счастливая и вполне самодостаточная. Дедушка иногда составлял мне компанию, «знакомил» со своими друзьями — деревьями, истории о происхождении которых походили на увлекательные приключенческие романы. Подчеркну: я не чувствовала себя ущемленной или обделенной, такое существование — в своеобразном подобии обособленного доисторического племени — было для меня и, наверное, остается по сей день воплощением счастливой жизни. В этой закрытости есть даже некая высшая сладость.
Наслаждение. Я была защищена от ненужных переживаний и преждевременных драм, обожаема родителями, влюбленными друг в друга и в своих детей. И нам никто не был нужен… Знаете, мне так не хватает того времени! До сих пор я испытываю ностальгию по тем годам и тоскую по тому закрытому дому, в котором я так хотела бы оказаться вновь, зарыться в старые вещи, задвинуться мебелью и замереть… Тсс! Меня никто не найдет! Меня никто не сможет обидеть!
О, сколько раз я, покинув тот дом в свои сумасшедшие 20 лет, пыталась воссоздать знакомый уклад на стороне. Никогда не получалось! Наверное, потому, что отсутствовала главная составляющая — всепоглощающая любовь. Меня никто так больше не любил, как родители, и, следовательно, не старался запереть в замкнутом пространстве, защищая от внешнего мира.
Моя жизнь была полна встреч, предательств, разлук, любовных драм, от которых и по сей день трясет. И сегодня, заходя случайно в какой-нибудь семейный ресторанчик, в котором глава семьи моет посуду, мать стоит у кассы, а дети прислуживают официантами, я готова просто разрыдаться, и это в лучшем случае, могу и в обморок упасть — так прихватит сердце. Испытываю острейшую боль, тоску. Все мое прошлое мгновенно возвращается ко мне через образы этих незнакомых людей, через их единство, сплоченность — возвращается, чтобы напомнить о том, что и у меня когда-то было такое счастье, но потерялось. Члены моей семьи давно покинули этот свет, а я вот задерживаюсь, влачу свое существование. А любви-то больше и нет. Была, да вся вышла…
— Ваши родители провели всю жизнь вместе?
— Всю до конца! Они были безумно влюблены друг в друга! Никогда не ссорились и не изменяли друг другу… — тоже, кстати, принципиальный лично для меня момент. Я всегда инстинктивно пыталась встретить такую же уникальную любовь или хотя бы ощутить похожее всепоглощающее чувство, но вот не случилось. Не повезло…
— А как родители познакомились?
— Обычно. Отец в военное время приехал в Алжир, чтобы принять участие в подготовке офицерского состава французской армии к предполагаемой высадке немцев. Мама в те годы пыталась окончить юридический факультет. Однако с объявлением войны правительство приняло решение переключить всех разумных молодых женщин на работу в государственной сфере, в нужных и порой узких областях, как того требовало напряженное время.
Где-то в чиновничьих коридорах они и пересеклись с отцом. Ей было 24 года, ему — чуть за тридцать. Они переглянулись — и все. Это была любовь с первого взгляда. Мама привела его в дом, познакомила со своими родителями. И подарила ему, потерявшему в войну родных, полноценную семью. Их первые свидания проходили с угрозой для жизни! Тогда в городе был объявлен комендантский час (десанта противника ожидали в любой момент), а папа, выбирая для камуфляжа военную униформу, непонятно по какой причине остановил свой выбор на фасоне, пошитом из белой ткани! Почему он решил, что будет в таком виде смотреться убедительно? Так что в своей белой военной форме в самый разгар комендантского часа, да еще в полумраке серой пустынной улицы он представалял собой идеальную мишень.
И все же плевал на все — так был влюблен! Мама всегда стояла на балконе, когда встречала или провожала его после свидания дома. Махала рукой, долго смотрела, пока он не скрывался за поворотом… Хотя, наверное, оба понимали, что рискуют, и эти визиты могут закончиться трагически.
— К счастью, драмы их миновали, они выжили и создали семью…
— Счастье нашей семьи было недолгим… Мои родители, а также братья и сестры умерли молодыми — кто от чего. Несчастный случай, внезапная болезнь. Выжила я одна. Но не ушла в свое горе. Отнюдь. Сказала себе: тебе повезло, что ты вообще познала любовь и почувствовала, какой она бывает сильной! И эта любовь до сих пор со мной — она всегда защищала меня во все ключевые горькие моменты жизни, когда я расставалась с мужчинами или у меня случались неприятности.
Любовь семьи способна творить чудеса даже после того, как семья умирает. Ее энергия продолжает жить внутри вас, создает защитный экран, поддерживает вас на плаву.
— Вы сказали, что ушли из «домашнего заключения» в 20 лет.
— Я почувствовала, что могу провести за закрытой дверью всю жизнь и остаться старой девой. В принципе я была готова к добровольному монашеству, готова к уединению, к самоограничениям, к тому, чтобы никогда не встречаться с мужчинами, к отказу от любви (о ней я знала по классическим романам). Да и не нужно мне было ничего. Но как-то неуместно быстро вдруг приняла решение, видимо, сработал инстинкт выживания, что ли...
Вот и отправилась я бродить по миру, искать себя. Конечно, сразу же почувствовала нестерпимое одиночество. Пустоту. Друзей нет. Родители далеко. Все приходилось делать самой, с оглядкой, просчитывать каждый шаг. Долго жила в Испании. А вот во Франции, в Париже, — задержалась. Начала было осваивать профессию политолога, но внезапно увлеклась театром, стала учиться на драматических курсах, позже попала в театр, потом — в телесериалы и затем уже — в кино. Что из этого вышло, вы знаете. Мне повезло на партнеров и режиссеров — снималась в Европе, в Голливуде, работала с Марчелло Мастроянни, Витторио Гассманом, Франко Дзеффирелли, Микеле Плачидо, Аленом Делоном, Жераром Депардье, Франсуа Трюффо… Всех не перечислить!
— О вашей личной жизни ничего не известно. Вы мать-одиночка: у вас три дочери от разных мужчин. Люмир — от актера Доминика Левера, Жозефина — от режиссера Франсуа Трюффо, Баладин — от оператора Фабио Конверси. Вас называют последней любовью Трюффо. Расскажете о нем?
— (После очень долгой паузы). Эта история очень печальная. Простая и короткая. Мы встретились, полюбили друг друга, а потом он взял, да и умер, когда нашей дочери исполнился год.
— Как вы познакомились?
— Я была молодой актрисой, искавшей себя, делала первые шаги. Снималась в каких-то фильмах. В свое время по выходным во Франции демонстрировали телесериал, в котором я играла одну из ролей.
Действие разворачивалось на фоне войны 1941 года. Меня не узнавали на улицах, я не считалась популярной… и относилась к лицедейству по-рабочему. К тому же играла в основном в театре. И тут вдруг в один прекрасный день получаю письмо, написанное от руки самим Франсуа Трюффо, — о, я конечно же отлично знала, кто такой Трюффо! В письме он очень тонко намекал мне на свою заинтересованность: «С тех пор, как вы появились на экране, просиживать у телевизора каждую субботу стало для меня подлинной радостью. Я был бы вам бесконечно признателен, если бы вы согласились встретиться со мной лично и поговорить. Хотя бы двадцать минут. Прошу вас! Франсуа».
Я согласилась пойти на встречу, хотя стеснялась и ничего не понимала. Как мне себя вести в подобной ситуации? Что отвечать на вопросы? Какими они будут?
На встрече я была зажата, молчалива и стремительно ушла, едва те злосчастные двадцать минут закончились.
Потом мы как-то потерялись друг для друга, он снял «Последнее метро», подружился с Депардье, а увидев меня случайно сидящей рядом с Жераром на каком-то торжественном мероприятии, связался со мной повторно и заявил: «Вы будете играть главную роль в моем новом фильме! Вместе! Увидев вас рядом друг с другом, я понял — вот мои герои, это их я искал для истории, которую давно хочу рассказать!» Так появилась наша мелодрама «Соседка» — история любви, которая вспыхивает между взрослыми людьми и разрушает их семьи, жизни, судьбы… На съемочной площадке между мной и Франсуа произошло примерно то же самое… Мы больше не расставались.
— Вы, без сомнения, знали о репутации 50-летнего месье Трюффо. Брошенная жена, дочери, неисчислимые романы с актрисами, лечение от сифилиса, колония, страшная автокатастрофа, затяжная депрессия после разрыва с Катрин Денев. Он даже сбежал с собственной свадьбы с юной актрисой Клод Жад…
— Послушайте, это не имело для меня никакого значения! Мы были абсолютно счастливы. Абсолютно… Хотя и жили раздельно, и моя беременность протекала отдельно… — в тот момент он как раз узнал, что неизлечимо болен и ему осталось совсем мало времени. Мы вроде как только начали строить планы, а тут… Через неделю после того, как ему сделали операцию, я родила нашу Жозефину.
Мы с тех пор практически не встречались. Он не хотел, чтобы я видела его слабым, больным, с обритым черепом, униженным и проигравшим…
— Жозефина похожа на Франсуа?
— Одно лицо! И хотя они никогда не общались, у нашей дочки каким-то чудом проявились все его манеры — говорить, шутить, двигаться, улыбаться… Тайна природы, чудо или обычная генетика? Не решаюсь сказать наверняка… Верю в кровное родство — Франсуа в крови Жозефины, он живет в ней, он живет ею… иными словами, мы с ним не расстались.
Франсуа был трагический человек. Нежеланный ребенок для собственной матери, впервые увидевший ее года в четыре. Она родила его совсем юной и не хотела ограничивать свою свободу.
Воспитывался бабушкой, вечно болел, страдал отитами, недоеданием… Когда бабушка умерла, он почувствовал, что остался совершенно одиноким. Мать была вынуждена забрать его к себе, в свою новую семью, где он назывался не иначе как «несносной дрянью». Он пытался хоть как-то завоевать ее расположение — что-то мастерил по дому, красил, но она лишь еще больше раздражалась. Могла уехать надолго с мужем, бросив сына без присмотра. Пережив такое, каким может вырасти человек? Как ему верить в любовь? Как любить?
Он писал в своих книгах, что поскольку его не любили в детстве, желание быть любимым стало для него наваждением. Он мечтал, чтобы все женщины мира принадлежали ему… И даже будучи совсем взрослым, мог часами простаивать где-то на улице, спрятавшись за газетным киоском или деревом, и жадно всматриваться в лица проходящих мимо красавиц, по слезами на глазах повторяя: «И эта девушка никогда не будет моей, и эта…
она просто уйдет и не обернется. А я буду стоять здесь, незамеченный, одинокий и недолюбленный». Он даже за кем-то шел, пытаясь разузнать адрес! Такой вполне себе сюжет для слезливой мелодрамы.
Свои отношения мы не оформили, встречались как любовники, сидели в ресторанах, назначали свидания…
— Недавно вы снялись в сексуальной мелодраме «Лучшие дни впереди», где ваша героиня влюбляется в молодого парня в свои шестьдесят с лишним…. А вы, как она, способны на столь отчаянный шаг, вот прямо сейчас, в шестьдесят? Могли бы влюбиться вновь?
— Да, я чувствую себя вполне способной влюбиться сегодня, в свои 64, но с оговоркой — я в этом никому не признаюсь. Это будет моим секретом. И потом, я горячо разделяю слова, сказанные моей любимой писательницей Маргерит Дюрас: «Жить в ожидании Любви — означает уже жить в любви». Так и живу. Жду. Готовлюсь. Могу… Рискну. А что касается моей героини в «Лучших днях…» — тот парень пробудил ее к жизни, вернул ей утраченный «вкус к шоколаду», как говорят у нас в Париже. Она за него не цепляется, потому что видит насквозь, что с таким сексуальным маньяком, который имеет всех вокруг, совместная жизнь превратится в сплошное страдание. Поэтому моя героиня предпочитает проснуться к активной жизни сама, да еще и своего престарелого мужа пробудить. И я, как и она, верю, что старое счастье, пусть и задремавшее, гораздо надежнее и лучше всяких новых диких страстей.
Я всегда играю только таких женщин, которых понимаю изнутри.
Даже могу убийцу сыграть. Свои роли выбираю так: беру очередной присланный сценарий, ложусь на диван и читаю текст, как роман. Если история меня трогает — какой бы и о чем бы она ни была! — я тотчас же снимаю телефонную трубку и говорю режиссеру «да». Если нет — зашвыриваю текст подальше! Все просто. В творчестве слушаю только свое сердце, впрочем, как и в реальности.
— А вы счастливый человек?
— Нет. Я по сути своей трагик. Такая у меня жизненная роль, полученная от бога. Умирала и умираю постоянно, но, как и в театре, встаю, после того как очередной спектакль закончился, и иду дальше.
До следующей смерти. Счастье мимолетно и очень кратковременно. Но я знаю, что оно есть где-то там.
Я смешливый человек, но не идиотка, поверьте, и на счет самой себя не строю иллюзий. Не смогла удержать своих мужчин, свои любови, потому что, наверное, эгоистка. Ведь любовь требует жертвенности, терпения, великодушия — поступков и качеств, на которые меня не хватило. Поэтому всех растеряла. Я по своей вине сегодня одна. По этой причине проворонила счастье, свою личную жизнь. Нет ее у меня. Но я ни о чем не сожалею. Даже о потерях. Французы говорят: «Лучше в конце жизни испытывать угрызения совести, чем сожаление» — это означает, что вы по крайней мере жили, действовали и совершали ошибки, а не сидели сложа руки, вздыхая по несовершенным подвигам и нереализованным мечтам.
Я всегда сравнивала себя с игроком в покер. Сидишь за столом, тебе один раз выпадают плохие карты, второй, третий... Но ты же из-за стола не выходишь? Даже если в кармане ставка на пять евро. Так и я — мне сдают дрянные карты, сижу и играю. То есть живу.
Подпишись на наш канал в Telegram