Голос в телефонной трубке дрожал — вкрадчивый, робкий, молодой баритон. Переложив трубку к другому уху, чтобы лучше слышать, Сара переспросила:
— Так уж все тридцать лет? А самому-то вам сколько?
— 38, — сообщил заикающийся голос.
— А мне знаете сколько? — вздохнула Сара, в очередной раз пожалев, что данные ее официальной биографии, в сущности, всем легко доступны, поэтому врать не имеет смысла. А хотелось бы!
— Для меня это не имеет никакого значения, — задохнулся голос и восторженно добавил: — Вы для меня всегда та божественная Сарита Монтьель, которую я знаю по «Королеве Шантеклера» и «Продавщице фиалок»!
«Посмотрим, посмотрим, как для тебя это не имеет значения, мой голубчик», — думала Сара, прихорашиваясь перед зеркалом. Если бы не проклятая полнота, она была бы еще вполне ничего, ведь гладкую чистую кожу без морщин и пятен они с сестрами унаследовали от матери.
Вечером в гости зашла Марухита Диас, закадычная подруга Сары, как всегда, разряженная как павлин и фальшиво величественная. Взглянув на подругу, Сара приказала себе молчать: ей ли не знать о том, что язык у Марухиты как помело... Но, с другой стороны, прямо распирает — так хочется похвастаться.
Ведь подружка кичится тем, что на четыре года моложе Сары, поэтому ей можно и на шпильках с больными ногами ковылять, и талию, давно напоминающую спасательный круг, перетягивать блестящим пояском…
— Он сказал, что вот уже 30 лет любит только меня, а ему всего 38! Признался: чтобы услышать мой голос, специально приехал в Испанию! Умолял о встрече! Ты понимаешь? У-мо-лял!
Черные глаза Сары опасно вспыхнули, совсем как прежде. Марухита иронично изогнула нарисованную бровь и пустила дым от своей вечной сигареты прямо в лицо подруге.
— Сарита! — воскликнула Диас. — Ты как была всегда доверчивой дурочкой, так и осталась! Хотя бы узнала, может, он инвалид какой или убогий? Или просто мошенник, денежки ему твои нужны?
— Сама ты дурочка!
— огрызнулась Сара. — Я что, по-твоему, не понимаю, когда мужчина насмерть влюблен?
Пару недель спустя молодой человек по имени Антонио Эрнандес мялся на улице перед дверью мадридских апартаментов знаменитой актрисы Сары Монтьель, в то время как она придирчиво разглядывала гостя в бинокль с высоты седьмого этажа. Мадонна, да какой же он урод или инвалид? Красавец! Длинноногий, стройный, а какой молодой! Ох, какой же молодой! Отсюда кажется прямо совсем мальчишкой. Сарита метнулась к зеркалу и быстро распустила стянутые лентой в хвост все еще очень густые крашеные темно-рыжие волосы. Если их слегка растрепать — она как будто выглядит немножко моложе. А легкий золотистый шелк платья ее не полнит?
Может, переодеться? Господи, да она волнуется, как девочка перед первым свиданием! Она, которую на всех континентах называли богиней любви!
Вошедший Антонио Эрнандес, оказавшийся кубинцем с огромными горячими черными глазами, прирос к порогу при виде величественной фигуры Сары Монтьель, любезно протянувшей ему руку для поцелуя. С улыбкой она пригласила молодого человека в свою огромную гостиную, и там он замер, как замирает верующий, узревший явление божества. В центре гостиной красовался огромный портрет обнаженной Сары Монтьель кисти ее давнего обожателя художника Рока Фустера… Перед этой роскошной женщиной на портрете, красоте которой могла бы позавидовать Афродита, млели все гости, навещавшие Сару, и только один человек, ее «вечный любовник», несносный и гадкий итальянский актер Джанкарло Виола дель Дука требовал, чтобы она убрала картину с глаз подальше: мол, ей теперешней портрет мало льстит.
И как только Сарита больше 20 лет терпит Джанкарло? Всю жизнь они пытаются расстаться, а все никак, словно скованы невидимой цепью. И замуж Сарита выходила за других, и бросала Джанкарло, а потом все у них начиналось сначала: примирения, встречи, звонки, совместные обеды, бесконечный кофе в маленьких уютных кофейнях… Зато Джанкарло старше Сариты. В сущности, что ей с ним делать, он ведь совсем старик! Сейчас, в 2002 году, ей уже 73, а ему... и сказать страшно! Впрочем, Джанкарло до сих пор красив: породистый, элегантный… Но к чему это она его вспомнила? Не до Джанкарло сейчас!
Обернувшись к гостю, Сара обнаружила, что тот стоит на коленях перед ее портретом, скрестив на груди руки.
— Ну это вы уж слишком!
— добродушно произнесла хозяйка. — Давайте-ка лучше познакомимся толком.
Манеры Антонио оказались такими же порывистыми, как его обжигающе обожающий взгляд, которым он поедал Сариту, так что даже ей, привычной к подобным взглядам, стало неловко. Оказалось, он приехал с Кубы, из небольшого городка под Гаваной. Обычный парень, кинооператор, преподает в школе кино и телевидения.
Антонио Эрнандесу было всего 8 лет, когда родители повели мальчика в кино на фильм «Кармен из Ронды» с участием испанской кинозвезды Сары Монтьель. С тех пор парень не просто влюбился в актрису, а, похоже, на ней свихнулся: он превратил свою комнату в музей, посвященный Саре Монтьель, посмотрел и собрал все фильмы с ее участием, огромное количество газетных вырезок и фотографий.
Когда-нибудь познакомиться с этой богиней было самой большой мечтой его жизни, и вот эта мечта сбылась: знакомый раздобыл Антонио мадридский телефон кинозвезды. Эрнандес наконец-то решился набрать священный номер.
Марухита Диас могла иронизировать сколько угодно, но вскоре после первой встречи 73-летнюю Сару Монтьель и 38-летнего Антонио Эрнандеса закружил страстный роман, как у нее бывало раньше. После смерти последнего мужа уже много лет никто не шептал Саре по 20 или 30 раз на дню, как она божественно хороша и как он ее хочет. Сарита преобразилась: любовь зажгла в ней прежний огонь, и она помолодела минимум лет на 20. Приехавшая из Лондона Таис не узнала мать, решив, что та сделала пластику.
Сара постеснялась признаться, что у нее молодой любовник, тем более что у 23-летней дочери, учившейся в Англии, отношения с мужчинами не ладились. Однажды вечером Таис случайно застукала раскрасневшуюся матушку в гостевой ванной комнате, где она страстно целовалась с кубинцем под бесценной картиной Пикассо. (Монтьель полагала, что хорошим картинам место везде, в том числе и в ванной.)
Сарита неловко подмигнула дочери ярко подведенным глазом, и Таис пулей вылетела из комнаты, хлопнув дверью.
— Я бы в такой ситуации поняла свою мать! — жаловалась Сара Марухите, когда обе пожилые дамы затягивались очередной вечерней сигаретой, не в силах расцепить языки.
…Да разве могла бы забитая мать Сариты оказаться в подобной ситуации?
В бедном местечке Кампо-де-Криптана, где родилась Сара, семья Исидоро Абады едва сводила концы с концами. Иногда приходилось до того туго, что Сарита с двумя старшими сестрами обедали тем, что удавалось надергать с соседской грядки: тощими морковками или листьями салата. Родители прочили Марию-Антонию-Алехандру-Висенту-Эльпидию-Исидору-Абад-Фернандес — так звучит ее полное имя — в монахини и уже в пять лет отдали в школу при женском монастыре. Там Сара полюбила меленькое расстроенное пианино, незаметно стоявшее в уголке, и уроки пения. Девочке было все равно, что петь, — память у нее оказалась феноменальная: стоило ей раз услышать песню — она тотчас ее запоминала. На Рождество в их домишке набивалось полным-полно родственников — тетки, дядья, кузены, кузины, и Сару всегда просили спеть псалмы.
Но однажды вместо псалмов шестилетка выдала оперу «Риголетто» — всю, от начала и до конца. Отец побледнел, а мать ахнула, когда маленькая Сарита с белыми бантами в черных волосах вдохновенно и кокетливо запела арию герцога «Сердце красавицы склонно к измене».
— Баста! — крикнул дочери побагровевший от гнева отец. Неужели монахини обучили его девочку этим непристойностям? Да завтра соседи разнесут это по всем домам!
Оказалось, Сарита выучила оперу, слушая радиоприемник, поэтому на какое-то время родители запретили ей даже прикасаться к нему. Разумеется, девочка не послушалась, она всегда поступала по-своему: тайком продолжала крутить ручку радиоприемника, а выступать приохотилась перед своими деревенскими подружками.
Юная певица обожала, когда на нее смотрели, она никогда не смущалась и не отводила глаза; еще Саре безумно нравилось, когда ей хлопали, как большой, девчонка кланялась в ответ с достоинством принцессы. Родные говорили матери Сары — Марии-Висенте-Фернандес, что младшенькой надо подыскивать принца, а не в монахини прочить. Было очевидно, что из Сариты вырастет редкостная красавица: миндалевидные черные глаза, высокий лоб и скулы, чувственные пухлые губы и безупречная фигурка. Восторженные похвалы своей красоте Сарита слышала с тех пор, как себя помнит.
В 1942 году 14-летняя Сара выкрала у отца деньги на билет и уехала в Мадрид на песенный конкурс молодых талантов.
Ее там никто не ждал, и фамилия Монтьель, естественно, не значилась в списке. К тому же Сарита опоздала и влетела на открытую сцену парка Retiro, когда члены жюри уже встали, собираясь уходить.
— Пожалуйста, можно я выступлю! — умоляюще выпалила девочка и кинулась на сцену, но, запутавшись в проводах, растянулась посредине, разбив коленку и порвав драгоценные чулки, одолженные подругой. Спеть ей все-таки позволили, и она зажигательно исполнила хит испанской звезды Империо Аргентины «Ночная страсть». Бедной девчонке в разодранных чулках и нелепом ситцевом платьице с чужого плеча присудили первый приз. А это означало, что ей в течение года будут платить целых 500 песет и возьмут без экзаменов в музыкальную академию! Не получилось из нее монашки, и слава богу!
Зато уже в 16 лет она вовсю начала сниматься в кино.
Надо же, новый кубинский поклонник Сары видел даже ее самые ранние картины, включая дебютную «Все началось со свадьбы!» Там она еще совсем зеленая и неопытная. Монтьель сразу определили в героини музыкальной мелодрамы, она и не возражала против этого. Зато всегда красивые декорации, костюмы, музыка! А Сарита очень любила все красивое. Господи, как же она была, оказывается, бесподобно хороша в юности! Просто цветок! Заново рассматривая собственные фотографии, которыми были увешаны стены ее огромной квартиры, Сара все больше волновалась. Прошлое смотрело на нее отовсюду, но теперь впервые в жизни Сара Монтьель испытывала ревность к самой себе молодой. Зачем ее кубинскому другу смотреть на все эти снимки и сравнивать с оригиналом?
Зачем она вообще развесила их? Чтобы постоянно видеть, что сделало с ней время? Как бы она ни хорохорилась, но стоит признать: на себя 30-летнюю она походит мало. Давно пора убрать фотографии. И скорая на решения Сара деловито принялась снимать со стен снимки, надолго застывая перед каждым, прежде чем рассортировать их по альбомам и коробкам. Как же хороша она была в Голливуде: ее снимки с Гари Купером, Марио Ланца, Ланкастером — просто загляденье! А вот старая карточка, где она играет в теннис с Гретой Гарбо. Может, напрасно Сара не осталась в свое время в Голливуде? Господи, как же она стремилась туда, с какими надеждами ехала! В 1954 году Монтьель предложили контракт со студией Warner Brothers на съемки в вестерне «Веракрус». Как раз после того, как в США попали ранние картины с Монтьель и ее заметили американские продюсеры.
Поначалу в Лос-Анджелесе она чувствовала себя Золушкой, попавшей на бал: провинциальной, неуклюжей, ни слова не знавшей по-английски, и потому повсюду приходилось ходить с переводчиком.
Во время съемок одной из сцен «Веракрус» с Гэри Купером Сарите показалось, что он ее спросил: «Ну что, займемся любовью?» (На самом деле фраза звучала: «Ну что, будем ссориться?») И она решила проявить чудеса импровизации, как ее учили в мадридской академии. Ответив Куперу: «Конечно, займемся любовью!», протянула к нему руки и поцеловала. Надо сказать, актер не возражал в отличие от режиссера и оператора, которые смотрели на это с изумлением.
В голливудской среде Монтьель за глаза прозвали Папуаской: она смеялась слишком громко, одевалась слишком ярко.
А там у всех морды постные, говорят тихо, словно цедят слова, не улыбаются. Проводником девушки в этом незнакомом мире вызвался быть Энтони Манн, режиссер второго голливудского фильма Сары — «Серенада», принесшего Монтьель мировую славу. Манн был старше Сариты на 23 года, худой, спокойный, рассудительный. Он чем-то напоминал ей отца, так же по-отечески советовал, увещевал, уговаривал. До упаду смеялся, наблюдая, как самоуверенная Сарита учит петь великого тенора Марио Ланца — он снимался с ней в «Серенаде». Если честно, Сарита знать не знала, кто такой Ланца, зато явственно слышала, что он неправильно берет дыхание! Донна Анна у них в академии учила совершенно по-другому! Все кончилось тем, что Энтони Манн влюбился в Сариту и предложил ей руку и сердце, а вместе с ними — гарантию того, что она пробьется в Голливуде.
Выйти замуж за настоящего американца!
За голливудского режиссера! У Сариты захватило дух от такой перспективы, и, несмотря на то, что родители были категорически против, она вышла за Манна. Вскоре после свадьбы у Энтони случился инфаркт, и в их красивом домике с бассейном и теннисным кортом, который так нравился Сарите, вдруг объявилась чужая женщина — бывшая жена Манна Милдред Кенион, с которой он прожил 25 лет. Сариту эта тощая особа не удостоила даже взглядом, просто молча взяла все в свои руки: давала указания кухарке, водила к Энтони врачей, возила его на бесконечные процедуры, сидела рядом с ним в спальне и вслух читала журналы, не обращая на Сариту ни малейшего внимания, словно та — предмет мебели.
Энтони сильно ослаб и был очень напуган; он лежал на высоких подушках с видом виноватого мальчика, беспрекословно подчинялся Милдред, а завидев Сариту, пожимал плечами и вскидывал брови — мол, а я-то что могу поделать? В конце концов Сарита не выдержала; влетев однажды в комнату мужа, где бывшие супруги ворковали как голубки, она принялась кричать по-испански, выплескивая все, что накипело в душе. Милдред дотянулась до телефонной трубки и вызвала полицию, заявив, что Сара хочет убить больного человека.
В конце концов миссис Кенион увезла Энтони куда-то лечиться, и Сарита даже не успела с ним толком попрощаться. Словом, голливудской сказки в ее случае не получилось. Сарита с облегчением плюнула на обещанный ей «фабрикой грез» миллионный контракт и приняла предложение испанского режиссера сняться в картине «Мое последнее танго».
Вернувшуюся на родину Сару Монтьель встречали как настоящую королеву.
Как же давно все это было! Ну да, конечно, она вернулась в Испанию весной 1958 года. Это была ее страна, тут говорили на ее родном языке, здесь она чувствовала себя своей. А в Америке из-за знойной внешности и манер ей предлагали бы только второстепенные роли каких-нибудь индианок.
Чудесные невозвратные шестидесятые, время ее расцвета! Успех «Последнего танго», «Королевы Шантеклера» и «Дамы с камелиями» был просто неслыханный! Сарите говорили, что сборы с проката этих картин превысили все мыслимые доходы испанской киноиндустрии! Она сделалась любимицей нации, улицы и площади городов были увешаны плакатами с ее портретами.
Саре Монтьель присвоили неофициальный титул королевы красоты. Стоило ей появиться на улице или в ресторане — и все мужчины поворачивались в ее сторону; ей под ноги кидали цветы. Ее почтовый ящик не вмещал любовных посланий, а служанка Анна, вынужденная выносить все это добро на помойку, порой не выдерживала: вытаскивала наудачу какое-нибудь письмо и потом зачитывала своим деревенским подружкам: «Я не могу спокойно видеть вашу божественную красоту и потому решил сегодня застрелиться…»
Фильмы с участием Монтьель обожал каудильо Франко. Часто он посылал любимой актрисе подарки — дорогие украшения, а она придумывала всяческие предлоги, только бы избежать поездок в его резиденцию. Но однажды сразу после съемок Сару проводили в черный автомобиль и без объяснений куда-то повезли.
Господи, да куда же они едут? Оказалось, в резиденцию Франко... Парадный мраморный зал вызывал ощущение ледяного холода. Немигающие белесые глаза каудильо, сидящего в высоком кресле, напоминавшем трон, — взгляд властный и очень пристальный. Сарите стало страшно.
— Мне уже ничего не нужно, — произнес знакомый всей стране надломленный голос. — Я старик, у меня взрослая дочь. Просто хочу попросить вас напомнить мне, какой бог создал женщину. А то я забыл.
Раздеваться перед ним? Ни за что! Он ей противен. От испуга Сарита закашлялась. Франко ждал. И тут она жалобно пискнула:
— Меня тошнит, господин генерал, я беременна, отпустите меня в туалет.
Пожалуйста!
В туалете она простояла около часа, пока ей милостиво не объявили, что генерал отпускает ее домой «подлечиться». Больше Франко ее не трогал, переключив свое внимание на другую певицу и актрису — Марухиту Диас. У Сары даже когда-то висела фотография Диас с Франко, но когда времена изменились, Монтьель убрала ее со стены.
…. — Не смей трогать это фото! — завопил надтреснутый голос сестры за спиной, когда Сара протянула руку к одной из фотографий. Акцию по освобождению стен своего дома от прошлого Сарита вершила уже несколько дней. Всю жизнь прожившая вместе с Сарой ее незамужняя старшая сестра Эльпидия, сморщенная старуха с палкой, раздраженно следила за действиями младшей.
— Это единственное, чем ты можешь гордиться!
— ткнула Эльпидия корявым пальцем в снимок.
— Скажите пожалуйста! — вскипела Сарита. — В какую моралистку ты превратилась на старости лет!
— Самый приличный человек в твоей жизни, — не унималась Эльпидия, — и единственный законный брак! Наши родители мечтали…
Ну еще бы! Вся большая семья Монтьель была в неописуемом восторге, когда их ненаглядная Сарита, которой исполнилось уже 36 лет, наконец обвенчалась. Как самая настоящая королева и правоверная католичка! Это великое событие состоялось в старинной церкви Монсеррато в Риме. Тысячи людей собрались на красочное зрелище: любимицу Испании и Италии Сару Монтьель в белоснежном платье вел под руку к алтарю солидный человек с высоко поднятыми плечами и надменной улыбкой — богатый промышленник Хосе Висенте Рамирес Олалья.
Он был самым состоятельным из ухажеров Сариты: пока старался завоевать ее сердце, ежеутренне посылал возлюбленной по сто алых роз, ни больше ни меньше.
Висенте это казалось верхом шика, пока Сарита наконец не взмолилась: ее квартира превратилась в цветочный магазин — везде розы. Благодаря Висенте дом Сариты в старинной части Мадрида в прессе прозвали «розовым дворцом». Однако Монтьель нашла способ напомнить Висенте, что все-таки не цветы являются лучшими друзьями девушек, и он понял. В следующий раз Сарита получила от него подарок, который прибегали смотреть все родственники и подруги: в один прекрасный день Висенте торжественно водрузил на круглый стол в ее гостиной прозрачную хрустальную вазу — она была доверху наполнена украшениями.
В тот же день Висенте Рамирес сделал Сарите предложение... Она, как ребенок, сидела, распахнув восторженные глаза, перед грудой невиданных драгоценностей, пальцы ласкали сверкающие бриллиантовые серьги и колье с крупными изумрудами... Мелькнула дурацкая мысль — если она сейчас откажет ему, это богатство придется вернуть! Разумеется, Висенте не был мужчиной ее мечты — скучный, деревянный в манерах, сухой, зато… Бог знает, что она разумела под этим «зато».
Весной 1964 года он торжественно вел Сариту к алтарю в церкви Монсеррато, их благословил сам Папа Римский Павел VI.
Франко тоже почтил торжество своим присутствием: генерал собирался назначить Рамиреса министром промышленности. Всю показавшуюся ей нескончаемо долгой дорогу к алтарю Сарита терзалась мыслью: а вдруг сейчас кто-нибудь вспомнит о ее американском браке с Энтони Манном? Она слышала, что такое иногда бывало на церемониях бракосочетания, хотя Сарин юрист клялся, что для католического венчания гражданская процедура за океаном не имеет значения.
Но все прошло благополучно. Впервые Сара Монтьель почувствовала себя важной дамой не понарошку, как среди павильонных декораций, а в реальной жизни. Медовый месяц супруги провели в старинном венецианском палаццо Веньер. Сарите все время казалось, что она спит: ее поражали огромные мраморные залы, высокие окна, убранные золотистым кружевом, которые отбрасывали сверкающие блики в воды канала.
Повсюду были расставлены алебастровые вазы с цветами. После обеда молодожены катались по каналам, и Рамирес, сияя от гордости, повторял, что владеет самым большим бриллиантом на свете — Саритой.
Что из всего этого вышло? То, что и должно было: два месяца истеричные крики Сариты оглашали роскошный трехэтажный особняк в Толедо, приобретенный Рамиресом по случаю женитьбы. Супруг повесил на входную дверь символическую золотую цепь в знак того, что Сара больше не может бегать по бесконечным съемочным площадкам. Он желал завтракать с женой в девять, обедать в два, как это принято в приличном обществе, но Сарита понятия не имела об этих правилах, так как привыкла жить, подчиняясь только непредсказуемому расписанию съемок.
Ее ярость дошла до того, что она испортила любимый антикварный стол супруга, разбив об него цветочный горшок, и Рамиресу оставалось только благодарить судьбу, что горшок не угодил в его седеющую голову. Он думал, что женился на кроткой красавице, а оказалось — на настоящей фурии, умевшей скандалить не хуже рыночной торговки.
В итоге Сара покинула супруга, забрав лишь один бриллиантовый гарнитур, подаренный на свадьбу.
В эту самую фотографию, запечатлевшую момент пышного венчания Сары с Рамиресом, мертвой хваткой и вцепилась сейчас Эльпидия. Сестрица полагала, что только такая нерасчетливая дуреха, как Сарита, могла упустить подобного мужчину.
Похоже, Эльпидия сама была влюблена в Сариного второго мужа. Ладно, дело прошлое... Но как же она устала от того, что сестра всю жизнь учит ее, как жить! Если бы святоша Эльпидия знала, что 73-летняя Сарита снова влюбилась!
Действительно, налицо были все признаки любовной лихорадки. Сарита неприкаянно слонялась по своей 250-метровой квартире, напевала любовные арии и жила ожиданием телефонного звонка от своего кубинца. Иногда она совершала вылазки по магазинам нижнего белья. В бутике на улице Серрано Сарита как-то позвала в примерочную хозяйку донну Фердинанду, чтобы та подсказала, какой комплект выглядит на Сарите сексуальнее.
— Вы собираетесь в этом сниматься, донна Монтьель? — пробормотала Фердинанда.
— Я собираюсь в этом раздеваться перед мужчиной! — отрезала Сара. — Пожалуйста, не делайте такое лицо! Пока я хожу и дышу, имею на это право!
Антонио Эрнандес звонил каждый день и говорил Саре те же самые слова, которые она миллион раз слышала в своей жизни. Но как же она упивалась ими теперь! Он ее любит? Ждет на Кубе? Хочет познакомить с родителями? Ехать ей или не ехать? Все-таки слишком большая разница в возрасте… Не станет ли она всеобщим посмешищем?
…Сколько бы вам ни было лет, но в Гаване всегда кажется, что жизнь начинается заново, потому что в этом городе никогда не иссякает настроение праздника и беззаботности. 73-летняя Сара Монтьель наплевала на все обидные слова подруг, родственников и советчиц, сыну и дочери не сказала ни слова, чтобы не смотреть в их изумленные глаза и не доказывать, что она пока еще в своем уме.
Свободное шелковое платье изумительного лимонного цвета летело впереди нее, когда обнявшись со своим кубинским другом Сара шла по живописной набережной Малекон; вокруг толкались, целовались или валялись на песке влюбленные парочки. Они покружили по центру, побродили вокруг Старой площади. Вон величественное здание, в котором более полувека назад 24-летнюю Сариту Монтьель, приехавшую сюда сниматься, принимал Фидель Кастро и стрелял глазами: бабник был страшный! Ему было мало, что рядом с ним такая роскошная женщина, как Империо Аргентина, тоже испанская актриса и певица, которой Монтьель всегда восхищалась... Сара все ждала, спросит Антонио или нет? Конечно, спросил, давно держал наготове вопрос…
— Сарита, а это правда, что ты и Хемингуэй?..
Я знаю, потому что об этом писали…
—Ну да, а ты собрал все сплетни, дурачок, — ласково потрепала его по щеке Сара. — И о чем писали? Что я с ним спала? Нет, неправда.
Не рассказывать же этому молоденькому мальчику, что в 1952 году — когда Эрнандес еще даже не родился! — Сарита понятия не имела, кто такой Хемингуэй. Кто-то шепнул ей на приеме у Кастро, что, мол, вон тот здоровяк с седой бородой — знаменитый писатель. О’кей, только она вряд ли сподобится прочесть его романы. Но этот писатель пригласил ее прокатиться на его яхте по ночному морю. Почему бы и нет? Сара была тогда свободной девушкой.
Его волосатая рука оказалась нетерпеливой, но он очень быстро наклюкался, поскидывал с открытой палубы в море все зажженные свечи и начал пьяный монолог о том, какие бабы суки, включая какую-то «чертову Мэри». Потом Сара узнала, что речь шла о тогдашней жене Эрнста. В какой-то момент помощник Хемингуэя оттащил писателя, пребывавшего в беспамятстве, в каюту, и они причалили. Вот и все приключение.
…— Обо мне вообще пишут много неправды, — шепнула Сара, целуя Антонио. — Не слушай никого!
После Гаваны Эрнандес повез Сару в свой родной городок — Сан-Антонио-де-лос-Баньос — знакомиться с родителями и дочкой. Сарита и не знала, что у него уже была семья. Оказалось, что Антонио расстался с женой из-за Монтьель — супруга не смогла жить рядом с призраком другой женщины.
Чем ближе они подъезжали к дому Эрнандеса, тем неуютнее чувствовала себя Сара.
Она то и дело украдкой смотрелась в зеркальце и поправляла пышную прическу. Кто знает, что за люди его родные, может, подумают, что она полоумная, как решили ее дети; зачем вообще это знакомство? Он что, делает ей предложение? А если бы и сделал, разве они не взрослые люди, чтобы обойтись без мамы с папой? Антонио резко затормозил и выскочил купить сигареты. Сарита нервно ерзала на сиденье. Внезапно к открытому окну машины подскочила какая-то тонконогая девчонка с двумя черными хвостиками.
— Сеньора, — обратилась она к Саре, — вы вместе с моим папой встречаете Сару Монтьель? Он поехал за ней в Гавану.
Она что, не прилетела? — забеспокоилась девчонка.
— А ты что, знаешь Сару Монтьель? — холодно поинтересовалсь Сара.
— Знаю о ней все и смогу узнать ее из сотен актрис! — восторженно застрекотала девчонка. — У моего папы есть все-все ее фотографии. Она такая красавица!..
Антонио уже бежал машине.
— Познакомься с сеньорой Монтьель! Это моя дочь, Сарита, — сообщил он поджавшей губы Монтьель.
Девчонка страшно смутилась, покраснев до корней волос. А Сара теперь думала только о том, как бы ей избежать знакомства с семьей Эрнандеса.
— Отвези-ка меня в отель, мой дорогой, — приказала она Антонио, — меня что-то тошнит. Укачало, наверное.
Взглянув на побледневшую Сару с плотно сжатыми губами, он не посмел перечить.
Оставшись одна в номере, Сара расплакалась. Вот ведь старая дура! Зачем она ввязалась в это приключение? Мало она видела мужчин на своем веку? «Сколько у тебя было любовников?» — спросил недавно в лоб Сару Антонио. Все на свете мужчины задают своим женщинам этот вопрос. И ждут честного ответа. Ей-богу, при всем желании Сара Монтьель не могла бы припомнить всех, она никогда не считала неприступной крепостью свое безупречное тело, ей хотелось телесных удовольствий — и она получала их сполна. Уже после Рамиреса у нее случился роман с нобелевским лауреатом по медицине Северо Очоа, с испанским министром Индалесио Прието, с итальянским актером Джанкарло Виолой — тем самым, с которым по сей день они оставались любовниками…
Но, несмотря на годы, Саре до сих пор хотелось любви, словно она все еще не насытилась ею! Интересно, это у всех женщин так или Сара какая-то особенная?
…После неудачи с Винсенте Рамиресом Сара уже думала, что нормального брака, такого, как у родителей, у нее никогда не будет. Но ей повезло, в 40 лет она встретила Хосе Тоуса, журналиста и театрального импресарио с Пальма-де-Майорки, добрейшего человека, который терпел шумный характер жены и ее бесчисленные романы на стороне. Он был из тех, кто умел любить, ничего не требуя взамен. Конечно, после сорока у Сары начал портиться характер — ведь снимали ее все реже, предпочитая более молодых актрис.
В 1975 году умер Франко, и нравы в Испании стали быстро меняться, так же стремительно менялось и кино: актрисы начали раздеваться на экране, появились немыслимые раньше откровенные постельные сцены. Сарите к этому моменту уже было под 50, и она понимала, что ее время закончилось, но каким отчаянием сопровождалось это понимание! Как страшно ей было сойти с пьедестала королевы красоты и уступить его другим! Она изводила истериками своего несчастного Хосе, бесконечно требуя от него подтверждений, что она все так же хороша. Тогда же Сарита познакомилась с испанским королем Хуаном Карлосом, и тот немало сделал для укрепления ее женской самооценки. Тем не менее с годами обострилась еще одна проблема: у Сары Монтьель не было детей, и потому она казалась себе неполноценной.
Родить же после 11 абортов актриса не могла, сколько ни старалась. Бурная сцена с Хосе, когда она пообещала ему застрелиться, потому что ее жизнь никчемна, закончилась тем, что муж убедил ее взять приемных детей. В 1979 году они вместе полетели в Бразилию, и Сара присутствовала при рождении девочки, которая станет ее приемной дочерью Таис. Через четыре года в испанском городе Аликанте точно так же родился мальчик Зевс Тоус, ставший приемным сыном Сариты и Хосе. Сара их обожала, заваливала игрушками — в общем, всячески портила. В результате выросли два страшных эгоиста, не желавших ни в чем с ней считаться. Иногда в сердцах Сара называла приемных детей «монстрами». В 1992 году Хосе умер, оставив Сару с двумя бунтующими подростками. Ее тогда мучил страх, что она не справится, и если бы не сестра Эльпидия, самоотверженно посвятившая себя Сариным детям, неизвестно, что с ними со всеми было бы.
После смерти Хосе 63-летнюю Сару охватила паника: изо всего изобилия мужчин, всегда лежавших у ее ног, остался только верный Джанкарло, но он жил в Риме и в Испанию переезжать не собирался.
Да и Сариных «монстров» на дух не выносил; поэтому они, словно 20-летние, пару раз в сезон встречались в отелях. Сара по-прежнему много ездила: в 1977 году она, перестав сниматься в кино, переключилась на пение, записывала альбомы и была вполне востребована как певица. Но не как женщина... Поэтому ее так пронзило свалившееся неизвестно откуда на ее старую голову обожание кубинского Ромео!
…Так и не познакомившись с родителями Антонио, Сара улетела в Мадрид, полагая, что Эрнандес остынет к ней и перестанет звонить. Не тут-то было! В один прекрасный день, как раз когда дети были дома, он пришел к Саре с гигантским букетом все тех же неизменных роз, которых так много было в ее жизни, и… сделал предложение. Сарита с трудом справлялась с охватившим ее ликованием; разумеется, она ему откажет, это же сумасшествие. Да дело не в этом: не все потеряно, раз она еще нравится мужчинам! Не выдержав напора распиравших чувств, Сарита влетела в комнату сына, который, по обыкновению, пялился в компьютер и слушал тяжелый рок.
— Что бы ты сказал, мой мальчик, если бы твоя мамочка снова вышла замуж? — обратилась Сара к подергивающейся в такт музыке спине сына.
— Че?— подскочил Зевс, живо обернувшись к матери. — Ты слишком ярко красишься. И одеваешься в последнее время как павлиниха! Если бы ты вышла замуж, я спросил бы, сколько ты ему заплатила! Кругленькую, должно быть, сумму!
Сын захихикал. Сара выскочила из комнаты, яростно хлопнув дверью. Воспитала скота! А она все равно сделает по-своему, никто никогда не будет управлять Сарой Монтьель!
Антонио Эрнандес был на седьмом небе: божественная Сара сказала ему «да»! Не было ни единого журнала, ни единой телепрограммы в Испании, в которых Эрнандес не отметился бы, рассказывая о том, какое на него свалилось счастье. Казалось, он не замечал ни ироничных вопросов, ни улыбок репортеров, когда те напрямую спрашивали, не хочет ли он, часом, присвоить внушительное невестино богатство?
Сама Сара, читая интервью жениха, бесновалась: ну какие же безмозглые идиоты, они что, забыли о такой вещи, как брачный контракт? Разумеется, они с Антонио подписали подробнейшее соглашение: ни единое песо не должно перейти от нее к мужу, и, кроме того, оба пообещали дать друг другу развод по первому требованию одной из сторон. Это был редкий случай в жизни Сары, когда она собиралась вступить в брак, будучи свободной! С Хосе Тоусом она ждала развода целых 14 лет!
Сколько было предсвадебной суеты! Сарита носилась по Мадриду, покупая наряды, новую посуду, постельное белье... Жить собирались в Мадриде и в новом доме в Гаване. Дети наотрез отказались принимать планы матери всерьез, и она махнула на них рукой: пусть живут как хотят! Неприятно то, что все судьи в Мадриде как один отказались регистрировать их брак!
Обегав город, Сара сумела-таки уговорить знакомого судью из местечка Махадаонда провести церемонию. Это произошло осенью 2002 года. В мадридской квартире Сары собрались только близкие — около 70 человек; ее дети на торжество не явились. Как, впрочем, и Джанкарло, ее «вечный любовник».
— Встретимся в декабре в Венеции, как всегда, — бросил он Сарите по телефону, даже не поздравив.
Первые две недели «молодые» провели в мадридском доме Монтьель. Эти же две недели оказались и последними в их супружеской жизни. Антонио увидел «молодую» в постели без толстого слоя макияжа, услышал, как она храпит, как кашляет, как крикливо переругивается с Эльпидией. Оказалось, по утрам «божественная Сара» похожа на обычную 74-летнюю старуху.
«Этот брак стал катастрофой и моей самой большой ошибкой», — честно призналась Монтьель журналистам, после того как муж без оглядки бежал к себе на Кубу.
Зато невозмутимый Джанкарло Виола дождался Сариту в Венеции, где они последние годы любили бывать в рождественские праздники, — пусто, туристов мало.
— Прекрасно выглядишь!
— подбодрил свою притихшую подругу Джанкарло. — Похудела, похорошела...
…Сара Монтьель умерла 8 апреля 2013 года. Ее провожали в последний путь тысячи людей. Перед тем как гроб опустили в землю, на него с громким плачем упал седой старик — Джанкарло Виола дель Дука.
«Я люблю тебя, Саритиссима, люблю! — все повторял он. — Не забывай об этом!»
Подпишись на наш канал в Telegram