Дайте ему еще пять минут, хотя бы пять минут! Это оказалось так сложно: собрать волю в кулак и сделать всего один шаг — туда, где все может закончиться позорнейшим провалом…
Он прекрасно знает, что ждет его за дверью гримерки. Сумасшедший дом! Первый съемочный день полноценного вечернего шоу, названного в его честь — «Шоу Майкла Джей Фокса». В подобном проекте он не снимался тринадцать лет — с того самого дня, как официально покинул четвертый сезон комедийного сериала «Спин-Сити».
Тогда ему быстро нашли замену — Чарли Шина. Наглого, борзого и совершенно здорового мужчину, не страдающего в отличие от Майкла болезнью Паркинсона. И в этом была главная загвоздка — он чувствовал, что мог бы свернуть горы, осушить реки, но тело не слушалось: руки и ноги дрожали, лицевые мышцы сводила судорога, и на какие только ухищрения не приходилось идти, чтобы скрывать ЭТО от всех. Шутка ли, почти семь лет он притворялся здоровым человеком…
Дверь тихонько скрипнула. На пороге появилась ассистентка — он еще не успел запомнить ее имя — с круглыми от ужаса глазами. «О, что там творится, мистер Фокс… Все уже давно готовы и ждут только вас. Вы ведь знаете: у нас жесточайший график. Малейший простой — и мы выбиваемся из сметы.
Впереди — целый сезон, двадцать две серии, на площадку уже прибыл продюсер Сэм Лейборн. Он не то что в страшном волнении, он в бешенстве. И рычит, как тигр: «Где, черт возьми, Фокс?! »
Минуту, всего минуту! Майкл только чуть-чуть переведет дух… Ассистентка исчезла, но он и не думал вставать с места. Мысли носились в голове, словно бильярдные шары. А может, не надо было снова в это ввязываться?! У него ведь есть кое-какая работа. Озвучание мультфильмов, небольшие гостевые роли в сериалах. Майкл Джей Фокс блеснул в «Юристах Бостона» и в сериале «Хорошая жена», неподражаемо сыграл адвоката Луиса Каннинга... Ах, какой же колоритный получился мерзавец… и немного жалкий. Ведь больные люди всегда выглядят жалкими. Продюсеры наделили Каннинга дискинезией.
Майкл уже давным-давно не играет здоровых людей. Даже в сериале «Спаси меня», куда его пригласил лучший друг Денис Лири, его герой страдал параличом. Что, впрочем, понятно: надо же как-то объяснить зрителям непроизвольные движения рук и ног актера Фокса. Ну да бог с этими проходными ролями, он бы, наверное, прожил и без этих жалких крох, сладких остатков с чужого барского стола — ему ли, главной голливудской звезде 80-х, их подбирать?! Фоксу в самом деле есть чем и на что жить. Каждое утро Майкл, с превеликим трудом облачившись в один из своих любимых кашемировых свитеров, спускается в собственный офис, что напротив Центрального парка, в двух шагах от его квартиры. Пока секретарша возится с кофе, — даже просто держать в руках чашку для ее босса большая проблема, но это ритуал, который не следует нарушать, — он просматривает почту.
В основном пишут по делам его фонда The Michael J. Fox Foundation for Parkinson’s Research. В этой области Майклу Фоксу есть чем гордиться. Они собрали 140 миллионов на поиск универсального средства против болезни Паркинсона. Благодарение богу, президент Обама отменил мораторий на исследования в области стволовых клеток, и теперь у таких, как он, снова появилась надежда. Правда, бездарно потеряно почти десять лет. Все оказалось полной чушью — таблетки, таламотомия... И даже инъекции новейшего, засекреченного препарата, с которым носятся в компании Bristol-Myers Squibb, — тоже. Он лично перепробовал все или почти все, что предлагает современная медицина, и понял: спасти таких, как Майкл Джей Фокс, могут только человеческие эмбрионы. Но, видите ли, бывший президент Джордж Буш посчитал, что это негуманно.
Нерожденные дети, иными словами, отходы после абортов — какая же это богопротивная мерзость… На том эпохальном заседании в сенате Майкл пытался объяснить, что речь идет всего лишь о зародышах, полученных в результате искусственного оплодотворения. Именно из них и будут извлечены необходимые больным стволовые клетки.
— А что потом? — спросил у него кто-то. — Эмбрионы будут уничтожены? Да?! Какой ужас, и это предлагает отец четверых детей…
Ну, и на этом все. В сенате вопили, что ЭТО надо срочно прекратить, остановить, запретить. Эти тупицы во главе с мистером Бушем, конечно, никогда не сталкивались с проблемой непопадания пальца в нужную кнопку на телефоне или развязавшимся в неподходящий момент шнурком, с которым невозможно справиться без посторонней помощи, с неконтролируемым тремором мышц и теми «прелестными» вещами, что зовутся побочными эффектами от регулярного приема препаратов, провоцирующих выброс дофамина.
Фантастические сны, преимущественно кошмары, — вот удел таких, как Майкл Джей Фокс. Впрочем, сны — это еще куда ни шло. С ними он быстро примирился. Куда труднее было признать, что он, любимчик нации, милашка-обаяшка, с которым жаждали пропустить стаканчик все встречные и поперечные, теперь инвалид — жалкий, убогий, обреченный на унизительное угасание даже уже не человек, нет, получеловек…
Майкл мельком взглянул на себя в зеркало. Оттуда на него испуганно таращился пятидесятилетний мальчик. Он всегда выглядел моложе своих лет — и в этом тоже был его несокрушимый козырь.
Честно говоря, благодаря этой удивительной особенности своей физиономии он и попал в кино. Майклу исполнилось пятнадцать, но никто не дал бы ему больше одиннадцати лет — именно столько и было его первому в жизни герою — мальчику по имени Джеми. Как водится, ассистенты пересмотрели целую кучу детей, но именно Фокс, совершенно не подходивший по реальному возрасту и первоначально безжалостно забракованный по этой причине, в итоге больше всех понравился режиссеру. Так он очутился на съемочной площадке сериала «Лео и я». Шустрый, улыбчивый, неугомонный — бабушка частенько приговаривала, что у Майкла словно шило в одном месте, — он быстро расположил к себе съемочную группу. На собеседовании у него, правда, спросили, хочет ли он быть актером, и тут простодушный Майкл дал маху: честно признался, что нет, он с пеленок мечтает о хоккее.
Он же был обычным канадским мальчишкой, который даже во сне забивает шайбу в ворота противника. Но из этой мечты ничего не вышло, хотя Майкл и тренировался каждый божий день. Все его товарищи по команде вытянулись, раздались в плечах, а он так и остался пусть и очень вертким, но все-таки коротышкой.
— С такими данными в хоккее тебе, парень, ничего не светит, — прямо заявил тренер. Конечно, жаль симпатичного мальца, к которому прикипел сердцем, но метр шестьдесят с кепкой в его годы — с таким ростом не то что в высшую лигу, даже в студенческую команду не попадешь.
В тот поганый вечер Майкл уходил с тренировки, как побитая собака. Он переживал день, второй, третий, а на четвертый небо прояснилось: нет, сидеть и ныть — это не про него!
Если бы не подвернулся сериал «Лео и я», с ним наверняка случилось бы еще что-нибудь из ряда вон выходящее. Продюсер Рональд Шедло, у которого Майкл получил свою следующую роль в фильме «Письма от Фрэнка», надоумил его не зарывать талант в землю, а взять ноги в руки — и отправиться прямиком в Голливуд.
— Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что упустил, — философски заметил этот достойный джентльмен, пропадающий, как ему самому казалось, в канадской глуши, и Майкл потерял покой и сон. Впереди его ждал дикий семейный скандал: стены их хлипкого домика в пригороде Ванкувера сотрясались, как от раскатов грома, хотя это всего лишь папа, отставной военный, высказывался по поводу совершенно немужского желания сына податься в актеры.
Мама, в девичестве пытавшаяся сделать актерскую карьеру под именем Филлис Пайпер, встала было на сторону Майкла, но оказалась жестко подавлена супругом. Только бабушка бесстрашно поддержала внука. Она и подбросила денег на поездку — несколько сотен долларов.
...— Эй, официант, две ножки в панировке, и поживее! — И Майкл со всех ног несется на кухню, где в чаду и дыму жарится очередной упитанный цыпленок. Работа в ресторане Pioneer Chicken вовсе не входила в его честолюбивые планы, но надо же как-то жить и выживать в голливудских джунглях. Бабушкины деньги быстро закончились, а предложений о съемках не поступало. Майкл утешал себя тем, что все американские кинозвезды прошли через кухню какой-нибудь забегаловки.
В Pioneer Chicken об актерской славе грезил весь обслуживающий персонал: и тощий китайчонок Ли, работающий посудомойкой, и видавшая виды, выкрашенная под Синди Лопер официантка Стейси, даже босс мистер Конрад как-то поддал и признался, что в свое время был неравнодушен к славе Стива МакКуина. Майкл очень огорчился, узнав, что в Голливуде уже есть актер Майкл Фокс. Пришлось поломать голову над тем, как бы ему назваться… Он добавил второе имя — Джей. Получилось неплохо — Майкл Джей Фокс. Вот только это имя поначалу не приносило ему удачи...
Все его визиты в голливудские студии заканчивались примерно одинаково — длинной тирадой о том, что он не вышел ни лицом, ни ростом. «Ты только представь, — доверительно объясняли ему знающие люди, — все наши актрисы — красотки, словно на подбор, и ростом от метра семидесяти.
Как такому, как ты, с ними целоваться в кадре?! Скамеечку тебе, что ли, каждый раз подставлять…»
Майкл представил себя на этой скамеечке и с горя приналег на бургеры, отчего-то решив, что калории помогут ему набрать недостающие сантиметры. Но вместо роста он прибавил в весе, да так, что походил на хорошенькую откормленную свинку. Хоть сейчас в жаровню ресторана Pioneer Chicken. Пришлось худеть. Затем — распродать всю мебель, потому что зарплаты официанта не хватало на арендную плату скромной квартирки. Он спал на одеяле прямо на полу и так измучился ждать, когда же его наконец заметят, что уже подумывал о возвращении домой.
... — Эй, Фокс, тебе звонят с какой-то студии!
— прокричала недовольным баском Стейси, швырнув трубку на стол. В тот день ей явно не фартило: нет клиентов, а значит, нет и чаевых. Она и Фокса не хотела звать к телефону: взял же моду оставлять везде номер ресторана, — но что-то дрогнуло в ту минуту в ее железобетонном сердце…
Это был судьбоносный телефонный звонок. Майклу Джей Фоксу сообщили, что он утвержден на главную роль в сериал «Семейные узы». Сначала продюсер Гари Голдберг решительно забраковал кандидатуру Фокса и росточком маловат, и на пробах изображал какого-то самонадеянного наглеца... Но директор по кастингу убедила его посмотреть Майкла еще раз, и Голдберг со второй попытки разглядел в Фоксе комедийный потенциал.
— Я хочу три штуки в месяц, — успел прокричать тогда в телефонную трубку Майкл. На другом конце звонко расхохотались: вот же нахал…
В тот вечер в Pioneer Chicken Майкл всех угощал пивом. Деньги, конечно, занял у окончательно растрогавшейся от такого поворота в его судьбе официантки Стейси.
Изначально сериал задумывался как бенефис «отцов и матерей» — актеров Майкла Гросса и Мередит Бакстер, но «сын» Майкл Джей Фокс быстренько задвинул родителей. Он сразу понравился публике: простой и при этом чертовски милый парень с соседней улицы. А как он отмачивал шутки! Даже не самая удачная фраза сценаристов в его устах вызывала взрывы смеха у зрителей. У шоу отличный рейтинг: согласно опросам, треть американских семей по вечерам смотрела «Семейные узы».
Одним из поклонников сериала оказался режиссер Роберт Земекис.
– Послушай старина, мне нужен этот парень, — по старой дружбе он лично позвонил Голдбергу. — Наклевывается новый проект. Фантастика, про приключения современного американского подростка во времени.
— Только через мой труп! — разразился гневной тирадой Голдберг. — Из шоу только что ушла Мередит Бакстер — собралась то ли рожать, то ли замуж выходить, черт ее разберет! Остаться еще и без главного героя, к тому же любимчика зрителей, все равно что подписать смертный приговор.
Пришлось Земекису довольствоваться актером Эриком Стольцем. Эрик был хорош собой и явно не без способностей, но Земекис ходил мрачнее тучи.
Через 6 недель он не выдержал и выгнал Стольца со словами: «У него нет харизмы! Хоть из-под земли достаньте мне этого парнишку Фокса!» К счастью, Мередит Бакстер, которая то ли родила, то ли вышла замуж, вернулась в проект, и успокоившийся Голдберг позволил Майклу совмещать съемки в шоу и у Земекиса.
Следующие два месяца Фокс жил в адовом темпе: утром и днем пахал на Голдберга, вечером и ночью снимался у Земекиса. Нюх не подвел режиссера: трудно было бы найти другого актера, между прочим, двадцати четырех лет от роду, который так легко вписался бы в роль подростка, лихо путешествующего во времени. После выхода картины «Назад в будущее» Фокс стал кумиром тинейджеров. Некоторые смотрели этот фильм раз по десять. Неудивительно, что в мировом прокате лента заработала больше 380 миллионов долларов.
Земекис подсуетился и снял еще две части. За каждую Майкл получил по пять миллионов. Он жалел только об одном — бабуля не дожила до того момента, как на ее внука посыпался золотой дождь. Мальчик с шилом в заднице стал звездой. Со всеми вытекающими последствиями. Как же он тогда тусовался — не пропустил ни одной вечеринки! Присылали приглашение — хорошо, не присылали — он приходил сам, и его везде пропускали без вопросов. Он купил красный Ferrari и гонял ночами по окрестностям Малибу. Странное дело, его ни разу не задержал полицейский патруль. Да что там копы, Фокса не трогали даже зубастые критики. Они ему благоволили. «Каждой своей новой ролью актер дарит зрителям настоящий фонтан эмоций…» Ну про кого еще так писали, а?!
И все было просто зашибись, пока не наступил январь 1990 года…
На шестой день нового года от сердечного приступа умер отец. Еще вчера Билл Фокс ссорился с благоверной из-за какой-то ерунды, а сегодня… его не стало. Майкл последние годы не был особо близок с отцом, но то, что громогласного, несгибаемого Билла вдруг не стало, ему казалось чудовищной несправедливостью. С горя Майкл запил. В страшном подпитии отправился делать татуировку, такую же, как у отца, — голова лошади в подкове и розах, но в последнюю минуту одумался… Глупая, детская выходка. Еще через несколько месяцев с ним приключилась странная вещь… Как-то в гостиничном номере во Флориде утром он долго смотрел на свой мизинец. Почему он дрожит? Само собой, накануне Майкл прилично поддал — снимали фильм «Доктор Голливуд», компания попалась отменная, — и вот теперь не мог взять в толк, что же происходит с мизинцем?!
Он не поленился, отправился к местному доктору.
— Последствие стресса, — предположил врач. — Больше спите, меньше пейте, и все пройдет само собой.
Но дрожание не проходило. Помимо мизинца начали дрожать другие пальцы, кисти рук. Наконец в дорогой частной клинике на Манхэттене Фокс узнал правду. Сколько он отдал бы, чтобы никогда ее не знать…
— Первый раз вижу подобный случай, — начал издалека респектабельный врач, полностью оправдывающий своим внешним лоском ту сумму, что потратил на обследование в его клинике Майкл. — Обычно это наступает куда в более зрелом возрасте — в 50 или 60 лет.
Вам ведь всего тридцать, да? Что ж, это болезнь Паркинсона, причем быстро прогрессирующая. Мне очень жаль... Впрочем, у нас вы сможете получить самую квалифицированную помощь, мистер Фокс.
Выйдя из клиники, Майкл часа два тупо слонялся по улицам, натыкаясь на роскошные витрины. Он мог, не задумываясь, купить любую вещь из любого здешнего магазина: бриллиантовое колье, банку икры, шампанское, ботинки из крокодиловой кожи… Он богат, знаменит и даже счастлив. Не так давно он женился на актрисе Трейси Поллан, она родила ему сына...
Майкл всегда считал себя везунчиком. Еще бы, он взял Голливуд приступом — ни связей, ни приличного образования. Нарисовавшись здесь, он не удосужился даже записаться на актерские курсы!
Да что там курсы, он ведь, по сути, сбежал из дома, не окончив школы… Тот самый ресторан, провонявший жареной курицей, был его первым и единственным университетом, а босс, учивший обирать клиентов, — единственным профессором. Майклу повезло родиться в свое время. Он действительно каждой клеткой тела ощущал его своим — время выскочек, находчивых и трудолюбивых. Выскочки правили миром. Взять хотя бы эту жуткую нахалку Мадонну… Они ведь с Майклом два сапога пара. Действительно, что светило в жизни ему, четвертому из пятерых детей Билла и Филлис Фокс? Отец — бывший военный, вынужденный оставить службу и с трудом вписавшийся в новую жизнь, без строевого шага и муштры на плацу. Мать — незадавшаяся актриса, каждое утро отправлявшаяся в офис, который ненавидела.
Братья рассосались по автомойкам, автозаправкам и кровельным мастерским… А у него уже в двадцать с хвостиком был контракт с Голдбергом и каналом NBС. Даже из своей работы в курином ресторане Фокс извлек выгоду: водил туда журналистов на экскурсии до тех пор, пока это заведение не сровняли с землей, и те восторженно писали про его нелегкий путь к славе. Чушь! На самом деле все шло как по маслу — карьера, деньги, Трейси, семья, и вдруг… Ну почему именно он?!
Тогда Фокс думал, что лучший способ решить проблему — сделать вид, что ее не существует. Майкл здоров, запросто может выдуть пинту бурбона или гудеть до утра в ресторане с приятелями. Он никогда не пил так много, как в те дни. Все это безумие, замешенное на отрицании очевидного факта — руки все так же предательски дрожали, — бог знает, к чему привело бы, если бы не одно во всех смыслах кошмарное утро.
Он проснулся с жуткой головной болью. Рядом ползал сын. На полу валялась бутылка недопитого виски, и Сэм тянул к ней свои ручонки. В спальню вошла Трейси, молча подняла мальчика и только в дверях обернулась на мужа.
— Ну что, — спросила она, — тебе все это нравится? Ты так хочешь жить?
Он ждал крика, ругани, битья посуды наконец, но Трейси поразила его холодным, даже ледяным тоном. Она говорила с ним как с чужим. «А что, если ей уже все равно? — промелькнуло в голове у Майкла. — А что, если она завтра соберет вещи и переедет к родителям?» Он ведь этого не переживет… В то утро они наконец смогли спокойно обо всем поговорить. Словно у него не страшное неизлечимое заболевание, вызванное необратимой гибелью нейронов, а обычный грипп.
Они говорили о возможном лечении. О том, что лет десять он сможет скрывать диагноз и от коллег, и от зрителей — по крайней мере врачи уверяли, что симптомы не будут явно заметны. А что потом — там видно будет. Еще Майкл рассказал Трейси о своих догадках: он приблизительно знает, из-за чего все началось — во время съемок третьей части фильма «Назад в будущее» в сцене с повешением Марти МакФлая ему слишком сильно затянули на шее веревку, и он по-настоящему потерял сознание. Чуть не умер…
— Не знаю, — неуверенно заметила Трейси, — я читала, что причины болезни Паркинсона до сих пор неизвестны. А вообще лучше спроси об этом у доктора… Первым шагом стало лечение от пристрастия к алкоголю, затем — ежедневные сеансы психотерапии.
Трейси не держала его за руку, но незримо присутствовала рядом. Она поразила Майкла силой духа: не лила слезы, не впадала в депрессию. Бог мой, что бы с ним было, если бы не жена… Да он бы уже сдох в какой-нибудь подворотне. Когда она впервые появилась на съемочной площадке сериала «Семейные узы», расфуфыренная блондинка в мелких кудряшках, которые разъяренный Голдберг потребовал срочно распрямить, он и представить не мог, что ТАКАЯ девушка однажды выйдет за него замуж. Хотя она ему, конечно, сразу понравилась. Но в первой же совместной сцене Фокс здорово облажался. Трейси играла его возлюбленную, им следовало поцеловаться. Приблизившись к актрисе, он уловил запах чесночного соуса.
Майкл, конечно, не сдержался и озвучил свою догадку вслух: ха-ха, Трейси Поллан обожает чесночок…
Трейси вспыхнула до корней волос.
— Какой же ты невоспитанный сукин сын! — воскликнула она и бросила еще пару-тройку нецензурных фраз в адрес Майкла.
Честное слово, он совсем не хотел ее обидеть. Подумаешь, чеснок! Пару дней назад сам так объелся селедки с луком, что учуял даже Голдберг, а все знают, что он страдает хроническим гайморитом! Но барышня обиделась смертельно, и Майкл даже ходил к ней в гримерку извиняться, но Трейси без церемоний выставила его за дверь. Потом, правда, простила, но о романе не могло быть и речи. Она встречалась тогда с Кевином Бейконом — развязным самоуверенным красавчиком. Майкл, взвесив свои шансы, решил, что удача тут явно не на его стороне.
Во второй раз они пересеклись с Трейси спустя несколько лет на съемках фильма «Яркие огни, большой город».
Оказалось, девушка совершенно свободна: ее помолвка с Бейконом расстроилась. Ну, тогда-то Майкл свое не упустил и начал осаду по всем правилам: цветы, рестораны — благо деньги у него водились и он многое мог себе позволить. Наконец знакомство с родителями Трейси. Ее мать работала редактором в модном журнале, отец и вовсе оказался каким-то финансовым воротилой. Поллан выросла в шикарной квартире на Лонг-Айленде: оказавшись здесь впервые, Майкл слегка спасовал, вспомнив свое небогатое детство в пригороде Ванкувера, но быстро вырулил на свой конек — шуточки, анекдоты, приколы... Родители Трейси хохотали — Майкл очаровал обоих.
Потом, правда, оказалось, что у мисс Поллан еще куча еврейских родственников, которые, прослышав про их серьезные отношения, требовали свадьбы — причем по законам иудаизма. Майкл, далекий от всех мировых религий разом, не возражал: раз хотят хупу, раввина и что там еще полагается — пусть будет. Церемония прошла в отеле West Mountain Inn в Вермонте. Все было красиво и трогательно, и он ни разу в жизни не пожалел о том, что повел к венцу именно Трейси Поллан. Странно, что даже после этих лет его болезни она все еще с ним… Были ли у нее любовники? Майкл не хотел об этом знать. Главное — она стала лучшей матерью их четверым детям, а близняшки Скайлер и Аквинна и малышка Эсме Аннабель появились на свет уже после того, как Фоксу поставили малоутешительный диагноз. Бог мой, он, конечно, не настаивал, чтобы жена снова рожала, это было бы с его стороны эгоистично и даже подло, но Трейси полагала, что у Сэма должны быть братья и сестры.
Уж она-то знала, как невесело расти одной, пусть даже и в роскоши.
Время шло, а Майкл Фокс по-прежнему боялся афишировать свой диагноз. Он, такой успешный и клевый, — и вдруг инвалид, теряющий способность двигаться… Эта двойная жизнь была еще более мучительной, чем фантастические видения от приема леводопы.
В 96-м начались Олимпийские игры в Атланте. Право зажечь олимпийский огонь в чаше доверили Мохаммеду Али. Великому боксеру было пятьдесят четыре, и больше четырнадцати из них он жил с диагнозом «прогрессирующая болезнь Паркинсона». Было видно, что рука с факелом дрожит и когда-то непобедимый Али выглядит неважно, но трибуны буквально ревели от восторга.
Да и сам Майкл не мог оторвать глаз от экрана телевизора: Али, немощный, разбитый тяжелейшим недугом, поразил его небывалой отвагой. Сам бы он, наверное, ни за что на такое не решился бы…
Через пару дней Майкл позвонил жене Али, Лонни. Как водится, обменялись парой любезных, ничего не значащих фраз, и Майкл перешел к разговору, который больше всего его волновал.
— Он видел себя по телевизору? — допытывался Майкл. — И что об этом думает? Он ведь уже не тот, что раньше, да, Лонни?
— Мохаммед любит себя и гордится собой, — после минутного замешательства отрезала Лонни.— И поверь, он ни секунды не стыдится того, что с ним происходит.
Наверное, тогда Майкл впервые задумался о том, что рано или поздно и ему придется признаться…
Но он трусил. Откладывал. Тянул. Все еще пытался доказать, — себе? Трейси? зрителям? — что все тот же шустрый, неугомонный, дурашливый везунчик Майкл Джей Фокс. Актер взялся за новый проект — шоу «Спин-Сити», причем не только играл одну из главных ролей, но и продюсировал программу. Эта пытка растянулась на четыре года: на какие только ухищрения не приходилось идти, чтобы скрыть предательское дрожание рук. Некоторые особенно дотошные зрители могли заметить, что левая рука Фокса по большей части лежит в кармане. Иногда он ухитрялся кое-как приладить ее к колену. Периодически Майкл прятался за реквизитом, когда было особенно трудно сдерживать спазм лицевых мышц.
По студии уже ползли слухи. Выдумывали бог знает что. Кто-то пустил сплетню — якобы он сидит на кокаине. С этим надо было что-то делать. И он сделал — официальное заявление через журнал People. Да, уже семь лет Майкл Джей Фокс живет с диагнозом «болезнь Паркинсона».
Поднялась буря: его домашний номер обрывали журналисты, сердобольные граждане слали телеграммы со словами ободрения и поддержки. Но потом все пошло на спад: и ажиотаж в прессе, и сочувствие зрителей. Майкл исчез. Его состояние стремительно ухудшалось, врачи вели разговоры об операции на мозге. Впрочем, появились какие-то новые препараты, вроде стали заметны улучшения. При полном расслаблении тела его ум работал отменно. Майкл все слышал, понимал, думал, переживал... Постепенно он смирился: рано или поздно ко всему привыкаешь.
Кое-как снова всплыл наверх. Надо было светиться по делам фонда, время от времени давать какие-то интервью — хотя бы для того, чтобы уверить самого себя, что жив и еще не утратил способности связывать слова в предложения. Впрочем, на публике он держался молодцом. Хотя на шоу у Ларри Кинга Фоксу досталось. Ларри своими вопросами выворачивал наизнанку, а потом перешел к святому:
— Прости, Майкл, но твои дети? Мы знаем, что болезнь передается генетически. С ними хотя бы все в порядке в плане здоровья?
— Да. Сын играет в бейсбол, близняшки обожают танцы, Аннабель явно вырастет первоклассной бегуньей…
Тогда он умолчал о своем самом большом страхе. Больше всего на свете Фокс боялся, что дети станут относиться к нему как к инвалиду.
Он все пережил бы: пусть видят в нем странного чудика, клоуна, просто тупого или занудного старикана, но только не немощного инвалида. Однажды старшие девочки вернулись из школы с расстроенными мордашками. За обедом не поднимали глаз. Первой не выдержала Скайлер:
— Папа, а это правда, что ты очень болен? Сегодня учительница истории спросила, как твое здоровье…
Майкл растерялся. На выручку пришла Трейси.
— Какие глупости, — улыбнулась она. — Ваш папа просто не такой, как все остальные папы. Он… особенный. И давайте больше не будем говорить об этом.
Так в семье раз и навсегда закрыли тему болезни Майкла.
В остальном он был самым обычным отцом: по-тихому баловал девочек — разрешал им то, что категорически запрещала Трейси, например, много фастфуда и косметики. Когда Сэм заявил, что собирается завести интрижку с Тейлор Свифт, — эта девчонка строила ему глазки на какой-то вечеринке, он всыпал сыну по полной. Да на этой шлюшке пробу негде ставить, только и делает, что кочует из одной койки в другую! Парень послушался. Опасность в образе роковой красотки Свифт пронеслась мимо.
В общем, Фокс искренне думал, что все самое страшное с ним уже произошло, но после той поездки в Париж с детьми и Трейси он начал думать иначе…
Они провели на берегах Сены почти десять дней. Обратный билет взяли на вторник 25 июля. Но в последнюю минуту Трейси взбунтовалась: а как же Сакре-Кер на Монмартре?
Они не успели взглянуть! С некоторым недовольством — а он уже, признаться, порядком подустал от экскурсий, — Майкл поменял билеты на среду. Во вторник с утра жена и дети отправились в Сакре-Кер — черт бы побрал эту церковь! — а Майкл остался в номере. Да и чувствовал он себя неважно, честно говоря. По телевизору начались новости, которые были прерваны срочным сообщением: только что в пригороде Парижа разбился самолет компании Air France, совершавший рейс по маршруту Париж—Нью-Йорк. Погибли сто девять человек…
Когда Майкл осознал, что это тот самый рейс, которым они собирались лететь домой, он… просто заплакал. Все эти годы он не разрешал себе ныть: даже когда судороги сводили руки и ноги, даже когда врачи-садисты иголками пронзали ему мозг.
Даже в тот день, когда он узнал свой ужасный диагноз, Майкл не проронил ни единой слезы. Но оказалось, что хуже Паркинсона могла быть вот такая смерть — спустя несколько минут после взлета вместе с любимой Трейси и детьми…
Его первая автобиографическая книга называлась «Счастливчик». Ну, писал, конечно, не он: Фокс уже и автографы не мог давать, он диктовал. Приставленная издательством редакторша умоляла изменить название: мол, опрометчиво, нескромно, самонадеянно и в контексте того, что с ним произошло и происходит, может оттолкнуть читателей. Но Майкл плевал на ее доводы. Стоит ли говорить, что его книга стала бестселлером.
Ему приходилось жить — тяжело и, наверное, довольно однообразно.
Бывали дни, когда он чувствовал себя сносно, бывали совсем плохие, но он дрейфовал по этой жизни, словно полярник на льдине, — и, слава богу, пока не утонул.
Когда на пороге появился продюсер Сэм Лейборн с идеей шоу о человеке, который, несмотря на болезнь Паркинсона, возвращается к работе — на новостной канал, Майкл растерялся. Ну да, он снова начал сниматься, но все по мелочи. Пара-тройка смен — и сразу домой, в свою берлогу. А здесь совсем другое дело. И потом — слишком про него. К тому же съемки потребуют напряжения всех сил, а их у него, если честно, осталось не так много… Но в борьбу за право показать программу с Фоксом в главной роли вступили все ведущие американские каналы: ему звонили представители Fox, СВS, NBС.
Да, Майкла Фокса помнили. Его до сих пор любили — те подростки, обожавшие шустрого, неунывающего Марти МакФлая, стали папами и мамами, но не забыли его красной дутой куртки и фирменной ухмылки.
Но Фокс сомневался: принять или не принять предложение? Ведь ему может стать плохо в любую минуту. Достаточно только ошибиться с утренней дозой препарата — и все, он весь день будет дергаться, словно от электрошока. Или наоборот, если переборщить, будет лежать, словно бревно. У него может свести челюсть или задергаться глаз прямо в кадре. А может и того хуже…
— Соглашайся, — прервала мучительный бег его мыслей Трейси. — Я ведь вижу: в глубине души ты уже сказал им «да».
А ведь она права. Это он для формы ломается… И вот наступил первый съемочный день, которого он ждал, — ох, с каким же нетерпением ждал!
А Майкл рассыпался, как старая тряпичная кукла. Стыдно, мистер Фокс! Он еще раз посмотрел на себя в зеркало. Крошечный сутулый старикашка, отказывающийся взрослеть... И в этом бесценная прелесть его положения: как ни крути, а он еще может валять дурака и травить идиотские шутки, быть смешным и нелепым, даже жалким. Фокс встал и медленно двинулся по направлению к двери.
P.S. Премьера «Шоу Майкла Джей Фокса» состоялась на канале NВС в конце сентября 2013 года. И пусть оно не стало рекордсменом по количеству зрителей, зато уверенно входит в пятерку самых популярных вечерних программ США.
Подпишись на наш канал в Telegram