Родня по маминой линии — люди очень рослые, большие, папа среди высоких домочадцев терялся примерно как путник в горах, поэтому солидное «отец» коррелировалось с ним плоховато.
Много лет мама мечтала о собаке, но бабушка, санитарный врач, выступала ярым противником появления в доме новых видов бактерий и возможных вирусов. Как только мы зажили отдельно, мама первым делом, конечно, завела собаку. Это был бассет-хаунд Гарик, которого родители выбрали из, кажется, десяти щенков по «выражению лица».
Все мы его очень любили. Но судьба уготовила песику тяжелую долю — зачем-то Гарик сожрал пластмассовый бочонок от детского лото, и даже самый лучший ветеринарный врач в городе не смог его спасти.
Прожил бедняга меньше года. Переживали все. Конечно, в доме появилась новая собака — замечательный бульдог Зарик, и мама утешилась. Но факт остается фактом — лото было детским. И рассыпал его скорее всего я...
Димина хрустальная мечта на каком-то этапе уперлась в отпуск за границей. Жили мы небогато, и, наверное, в его представлении поездка с семьей в Болгарию воспринималась неким серьезным этапом — мол, можем себе позволить! И вот мы втроем приехали в роскошный отель, звезды, наверное, на две. Погода — дрянь. Но ничто не могло испортить Диминого победного шествия по загранице!
Память совершенно не зафиксировала деталей, почему он потащил меня именно на водяные горки, но на фото, запечатлевшем упитанного мальчика в надувных плавниках, стоящего наверху аттракциона, вид у меня чрезвычайно кислый. «Будем каждый день вместе ходить в бассейн!» — строил планы Дима. На следующий же день я свалился с температурой под 40 и проболел до конца нашего вояжа. Мама безвылазно сидела со мной, и Диме пришлось радоваться отпуску в одиночестве.
Это я о том, что хлебнули они со мной, конечно. Да и я с ними тоже.
До сих пор я называю папу Димой. Так сложилось. Возможно, потому, что он был слишком юным для отца и все в доме звали его по имени.
И поскольку взрослые при мне говорили «Дима», глядя на них, следом начал и я.
Помню, как Дима приезжал после долгой работы во Франкфурте-на-Майне (в рамках петербургского театра «Время»), и мама пыталась меня образумить: «Кира, смотри, кто приехал! Это же папа!» Но, несмотря на рекомендацию самого достоверного в данном случае источника, «папа» в моей голове приживаться отказывался, а «Дима» — вполне. Занимались со мной в основном бабушка и дедушка, родители, погруженные в свои карьеры, вмешивались в мою жизнь не очень часто. Зато если уж вмешивались…
Когда мне исполнилось 7 лет, Дима отвел меня в секцию борьбы вольным стилем, располагавшуюся неподалеку от нашего дома.
То ли памятуя о бездарном отпуске в Болгарии, то ли потому, что одним из его любимых анекдотов был этот: «Во время драки мальчик пытался вспомнить все, чему учил его отец, но умение коптить свинью так и не пригодилось…» А может быть, просто потому, что сам он отличный боец и имеет звание мастера спорта по самбо. В общем, посчитал, что пора, и привел.
Я был полненьким, не очень спортивным, поэтому проявить себя в вольной борьбе долго не получалось. Соперники оказывались более ловкими, а мое «выступление» ждали загодя, чтобы, как правило, одновременно заржать. Дали мне обидную кличку… На каждую тренировку я шел как на Голгофу. Не вписывался даже не из-за комплекции или отсутствия бойцового таланта, просто это было ну совсем не мое!
Есть мальчишки, которым нравится драться и побеждать, а я не мог найти внутренней мотивации: почему должен бить товарища по команде или неплохого парня из команды соседней? Не было во мне злости, даже спортивной! И сколько бы Дима, сидя в зале, ни кричал вместе со всеми: «Ударь! Разозлись! Дожми его!» — эффекта это не приносило.
Я вообще считаю, что занятия боевыми искусствами и понятие «быть мужиком» никак не связаны. Лучше бы меня отдали в хоккей! Работа в команде настоящих мужчин и умение постоять за себя в раздевалке — это может иметь толк и, главное, мне бы понравилось. Мог бы стать хорошим хоккеистом... Сейчас вот пробую себя в качестве хоккейного вратаря.
Мне кажется, получается... Но сколько я ни талдычил Диме про свои желания, услышан не был. Наверное, он думал, что, поставленный в определенные рамки, я как-то изменюсь. Но, что бы с человеком ни происходило, внутри он остается прежним! Поэтому вместо того чтобы как следует разозлиться, я переживал и продолжал заедать стресс бабушкиными пирожками. Со временем, конечно, все наладилось — я получил пояс, синий с коричневыми полосками, 13 раз занял первое место, был перспективным и все такое. В общем, являлся жизненным подтверждением того, что и зайца можно научить курить. Но единственная ненависть, которая во мне родилась, — это ненависть к конкретному месту, виду спорта, людям и правилам.
Однажды мы должны были с утра собраться на автобусной остановке и поехать на соревнования. Я перепутал остановку. Кстати, не я один. Пришел с Димой, увидел своих ребят… Ну и стоим, ждем. А тренер, как выяснилось потом, с остальными был на соседней остановке, за углом. Вскоре он, видно устав от ожидания, начал расхаживать по улице взад-вперед и узрел группу особо бестолковых своих воспитанников. Было нас человек десять, но кулаком в живот прилетело только мне. От неожиданности (мы ж не поняли, чего это он вышагивает к нам тяжелой поступью) я свалился на тротуар. В глазах мгновенно рассыпались разноцветные звезды, дыхание перехватило, я изо всех сил сдерживался, чтобы не зареветь. От обиды, конечно. С разной степенью успешности, но все-таки я занимался силовым видом спорта, и колотили мы на тренировках друг друга не слабо.
Но одно дело — на занятии, а совсем другое — при всех на улице…
То, что тренер меня ударил, не удивило, прилетало от него, как я уже сказал, часто. Поразило отсутствие реакции Димы на ситуацию. Если б моего гипотетического ребенка, да еще и при мне кто-то пальцем тронул, я бы очень сильно рассердился! Но Дима твердо стоял на том, что таким образом воспитывают настоящих мужчин, и полагал, что даже в подобных историях надо разбираться самостоятельно. «Ты должен был дать ему по морде, если тот не прав!» — говорил он мне впоследствии. Да мне было 10 лет тогда! Ну как бы я это провернул?.. В этом наша с отцом абсолютная разница. Наверное, он как раз ответить мог бы даже в 10 лет, но я — другой человек.
И с этим папе все-таки пришлось смириться. Навыки, которые должны были, согласно его теории о настоящих мужиках, здорово помогать в жизни, я применял часто, но в основном, отстаивая именно Димину честь.
Слишком спорным он был артистом. Во время «Осторожно, модерн!» много шуточек и в школе, и во дворе было по поводу того, что Дима снимался в платьях, кстати, в маминых. В период программы «Окна» старшеклассники отлавливали меня на переменах с требованием рассказать, что в очередной скандальной передаче правда, а что нет. Доходило до угроз: «Говори, а то поколотим!» Приходилось врать, отшучиваться, тем более что самому мне было совершенно наплевать, с какой долей достоверности делают эти самые «Окна».
Но больше всего задевало, когда мои ровесники говорили о Диме панибратски, не как о взрослом.
Однажды бил морду за «клоуна», второй раз — за «Димона». Последний раз был, наверное, лишним, потом что когда человек каждый день входит в семью из телевизора, создается иллюзия, что он — непосредственная ее часть. Поэтому спросить: «Ну и как там Димон?» — вполне вписывалось в общий порядок вещей. Впрочем, это я понял, только когда вырос. Тогда же после фразы: «Какой он тебе Димон?!» — начал реализовывать знания, полученные в секции борьбы вольным стилем…
Впрочем, настоящий ад начался, когда к Диме пришла большая популярность и моими идейными оппонентами стали взрослые.
Особенно такие, которых бить нехорошо по определению, — они были представительницами слабого пола.
Безусловно, массовая женская истерия относительно актера Дмитрия Нагиева выросла не на пустом месте — всему виной его мужское обаяние, незаурядный актерский талант и масштаб личности. Но если бы папа исполнял Рахманинова на рояле, у него были бы одни поклонницы. А Дима исполнял «Осторожно, Задов!», и барышни по нему сохли очень специфические. Такие подчас не только ребенка могли до смерти напугать, но и вполне взрослого.
Однажды Дима взял меня с собой на радиостанцию, был прекрасный день, я предвкушал, как окажусь в магическом мире проводов и микрофонов, который любил не меньше кулис…
Остановились мы купить мне мороженое. На этом идиллия, в общем, и кончилась. Автографы у него обычно просят, максимально сокращая дистанцию: хватая за руки, повисая на шее, а то и расцеловывая. И сколько бы он ни говорил: «Подойдите, пожалуйста, после спектакля, и я с удовольствием распишусь», — к нему все равно лезут, он злится и начинает грубить. А следом обычно заводился и я. Неприятно, когда ты маленький мальчик и стоишь рядом с папой, к которому так и норовит прижаться всеми своими аппетитными местами сразу незнакомая женщина.
Ну так вот, только я получил свое мороженое, как мы с папой оказались в плотном женском кольце.
«Автограф! — требовательно сказала, вероятно, самая старшая. — И фото на память!» «Пожалуйста, приходите на спектакль…» — повторял «заготовку» Дима, пытаясь выбраться сам и вытащить к машине меня. «Нет, сейчас! Мы же вас так любим!» — казавшаяся самой смирной рыжеволосая девушка мертвой хваткой вцепилась в Димин рукав. После трехминутной словесной перепалки на темы общей культуры поведения он попытался отцепить ее коготки от одежды и вдруг вскрикнул — на запястье оголившейся папиной руки расплывался кровоподтек. Она его укусила! Далее последовало то, что в драматургии называется немой сценой. Дима запихнул меня в машину, мы рванули с места, а на обочине осталось валяться злосчастное мороженое… Шок мой был настолько велик, что я даже не помню, как прошел тот день на радиостанции.
Все мои мысли занимала кусачая тетка.
Со временем дошло до того, что даже обычный поход с папой в магазин превращался в настоящее испытание для моей не окрепшей еще психики. Только мы входили, сразу появлялись какие-то люди, которые просили, дергали. И я, не в силах сказать Диме: «Не пойду с тобой», — придумал сбегать в соседний торговый зал. Когда я провернул такое во второй раз, Дима позвонил маме, и я слышал, как он сказал: «Мой сын меня стесняется». Он чуть не плакал в трубку, и от осознания того, что до этого довел отца я, тоже хотелось разреветься. Но других выходов избежать повышенного внимания окружающих придумать не получалось.
А оно продолжало расти…
Возле нашего дома круглосуточно дежурило девушек десять! Вся парадная, включая дверь, была расписана как ненавистью к Нагиеву, так и любовью к нему же. Особенно, помню, бесили заявки: «Дима, я хочу от тебя ребенка». «Тупая дура, — по-детски злился я, — у него уже есть ребенок!..»
По дороге из дома в школу и обратно я был вынужден заниматься выглядыванием листков бумаги на углах домов и рядом с парадным, когда Диминых поклонниц настигла новая мода — писать про маму. Самые безобидные объявления выглядели так: «Продаю свиней. Алиса Шер». И наш домашний телефон.
Увы, и это не было пределом. Однажды прекрасным утром мы с мамой обнаружили на дверной ручке нашей квартиры женские трусы не первой, мягко говоря, свежести. С максимальной человеческой брезгливостью на лице мама сняла их целлофановым пакетом и выбросила. На следующий день история повторилась. На протяжении целого года мы получали «приветы» на ручке. Изловить же автора перформанса не удавалось, несмотря на многочисленные попытки.
И все-таки однажды она потеряла бдительность и была настигнута. Мы с другом устроили засаду: один караулил вверху, второй внизу, и как только возле нашей двери мы услышали признаки некоей деятельности, разом ринулись на площадку. «Мама! Мама!
Мы ее поймали!» — победно вопил я. Мама вышла, и девушка, до этого пытавшаяся вырваться, как-то сразу сникла и заплакала. «Ну и что с тобой теперь делать?» — спросила ее мама. Я к тому моменту уже включился в грозивший стать хроническим процесс борьбы за неприкосновенность нашей частной жизни и таких девиц воспринимал абсолютными врагами. Помню, как довольно смело предложил… сходить за ножницами и остричь ей волосы. По моему мнению, более ужасного наказания для девушки и придумать сложно: барышня без волос — что может быть страшнее? Конечно, кровожадная моя инициатива была зарублена мамой на корню, а девица отпущена с обещанием: «Еще раз поймаем, точно пострижем!» К счастью, перформансы прекратились.
Еще один крупный недостаток быть ребенком знаменитости в том, что все начинают думать, будто денег у тебя куры не клюют! И самое неприятное, что ты по причине юного своего идиотизма иногда не опасаешься давать тому косвенные подтверждения. На Новый год Дима подарил мне крутой мобильный телефон. А у меня не хватило ума по крайней мере не хвалиться им во дворе… Они отследили меня от школы. Ребята-кавказцы были всего года на 3—4 старше меня, но когда тебе только 13 лет — разница существенная. И я был один, а их трое. Я не сразу заметил, что они идут по пятам, а когда обратил внимание, попробовал убежать, но… Они лучше ориентировались и в отличие от меня наверняка практиковались в тактике преследования с учетом особенностей питерских дворов.
Загнали в подвал. «И никто тебя тут не услышит!» — говорят. Это было правдой, подвалы в старых питерских домах — это что-то сродни крепости. Телефон отняли в первую очередь (как я клял себя за то, что не догадался позвонить на бегу!), потом выгребли всю мелочь из карманов. Больше брать у меня было нечего. Но отпускать меня не собирались… Говорили, что знают, кто мой отец, называли наш домашний адрес... Самый деловой время от времени, если ему требовалось добавить в речь убедительности, размахивал перед моим лицом ножом. Наверное, это был первый раз в моей жизни, когда я по-настоящему испугался.
Угрожали моей семье, говорили, всех сожгут и ничего им за это не будет, если не соглашусь приносить им по 3 тысячи рублей в день.
Сумма мне тогда показалась совершенно нереальной, и это даже успокаивало. Дело было зимой, холод собачий, и одна радость: зуб на зуб уже с трудом попадал не только у меня, но и у моих похитителей. Часа три я вешал им лапшу на уши, как много принесу им денег, стоит мне добраться до дома. Поверили, и я что есть сил бежал по обледенелым дорожкам, перепрыгивая сугробы на обочинах. Задержали их быстро. В отделение милиции я прибыл уже с мамой и папой, позже подтянулись и родители вымогателей. Оказалось, все ребята из приличных семей. Их родители пришли в ужас от содеянного детками, очень извинялись, умоляли взять деньги, в том числе и за телефон, который ушлые «приличные детки» успели загнать на толкучке. Их слезные просьбы не портить молодым дурачкам жизнь чуть ли не с падением в ноги были услышаны отцом, который с выражением почти царской милости на лице согласился договориться.
Я чувствовал себя вполне отмщенным за страх, испытанный в ледяном подвале, и разошлись мы как в море корабли.
Конечно, время от времени я поднывал: «Вот бы вы были обычными людьми, как все». Правда, озвучить такое решался исключительно маме. И безусловно, мысль была абсолютно наивной. Как я не мог стать тем, кем, возможно, хотел бы меня видеть Дима — бесстрашным бойцом на гладиаторской арене, так и они, заработав статус звезд, не имели обратной дороги. В этом были и плюсы, и минусы.
Папа не мог сидеть со мной часами с удочкой или пойти на футбол, зато мог взять с собой на Мадагаскар на съемки «Больших гонок».
Потрясающая была поездка! Жили мы на острове Реюньон — удивительном по красоте месте, там я впервые увидел черный вулканический песок. Есть такая должность — «личный администратор Дмитрия Нагиева» — так вот, им был его 13-летний сын. Платили неплохо, но папа — артист требовательный. Я старался все выполнять, поэтому честно торчал за камерой с бутылкой минеральной воды наготове (вдруг захочет попить), сигаретами (пожелает покурить), салфетками (поправить грим) и так далее. Убирался в апартаментах и даже иногда отвечал на звонки. Работал по-настоящему. Закончилась поездка, правда, не очень. На остров надвигался ураган, и всем велели уносить ноги. Наш чартер взлетал буквально в нескольких километрах от стихии, и трясло жутко.
С тех пор у меня аэрофобия. Ну вот… А хотел рассказать про плюсы!
До моих 14 лет Дима представлялся мне неким божеством, и не меньше. Поэтому когда божественный человек пригласил мня поработать на программе «Осторожно, модерн!», счастью моему предела не было. Каждое утро я просыпался в 6 утра и отправлялся зарабатывать свои первые деньги на должности младшего администратора, основной обязанностью которого являлось перемещение в пространстве разнообразных грузов. В обязанности второстепенные входило присматривать за камерой, бегать за сигаретами и надежно хранить капли от насморка. В группе мне дали прозвище Золотой Муравей.
Я им даже чаек готовил. До личного администратора меня повысили только год спустя на вышеописанном Мадагаскаре.
На самом деле после того, как родители расстались, а я закончил свои отчаянные попытки отыграть эту ситуацию назад, мы общались с Димой чаще, чем когда он жил дома.
— То есть помирить родителей вы все-таки пытались?
— Как и любой ребенок, наверное. Тем более что взрослые иногда настолько витиевато описывают ситуации, что сразу и не догадаешься — крах неизбежен, развод неминуем. Мои ругались, как истинно интеллигентные люди, — в мое отсутствие, поэтому большая часть их ссор пролетела мимо моих ушей.
Что-то, конечно, долетало, но не казалось критичным… Иногда мама плакала. И тогда я звонил Диме и сообщал, что ей очень грустно. Случалось, она и сама просила сообщить ему о том, что плачет. Но ей простительно, она же женщина, а это так по-женски! Он приезжал, садился с ней рядом, гладил по руке, и проблема казалась исчерпанной. Поэтому когда мы однажды ехали с папой с моей тренировки и он сказал: «Я не поеду сегодня домой», — я даже подумал, что ослышался. «Почему?» —«В тупике... Я нахожусь в тупике». Какой он имел в виду тупик, я понял значительно позже. Он не мог вернуться домой, но и к женщине своей идти особо, видно, не хотел. Впрочем, тогда он все-таки свой выбор сделал. И даже мама его приняла. А я отказывался!
У соседа, который не общался со своим отцом с детства, спрашивал совета: как лучше поступить, какие ставить ультиматумы? «Если б знал, что больше не увижу папу, — глубокомысленно рассуждал тот, — сразу бы припугнул, что не буду общаться с ними обоими, если не помирятся. Хуже того, что родители не вместе, — ничего в целом мире нет...» Однако ультиматумы в моем исполнении почему-то никого особенно не впечатлили.
Папа переехал в дом напротив. Я каждый вечер ходил к нему в гости, мы общались, смотрели вместе любимые фильмы, и выглядел он совершенно довольным. Мама тем временем бегала на Петроградскую гадать на картах Таро. В общем, кроме как на самого себя, надеяться было не на кого. В голове моей родился и потихоньку начал вызревать план по восстановлению семьи в прежнем составе.
Основной проблемой мне виделась папина женщина. Это было логично: она появилась — и все рухнуло. Значит, от нее надо избавиться! А тут еще кто-то из ребят некстати забыл в гараже бейсбольную биту… Решил избавиться от любовницы отца с помощью биты.
В общем, представлялось мне все примерно так. Я надену черную маску, подниму воротник и, естественно с битой в руке, подкараулю ее поздним вечером в переулке. Женщина перетрусит, потому что я уже довольно высок ростом, а в полутьме уж точно сойду за взрослого человека. Скажу: «Ты знаешь, почему я тут?» Она испуганно замотает головой, и тогда я продолжу: «Не смей жить с Димой!
Уезжай сегодня же, иначе…» В финале я твердой походкой ухожу в сумрак, а она плачет и бежит собирать чемодан.
Когда я на кухне озвучил маме свою идею по использованию бейсбольной биты как идеального оружия возмездия, она впервые за долгое время расхохоталась: «Сынок, где же нам с тобой взять столько бит?»
В общем, отговорила меня. Телесные повреждения нескольких лиц (я понял мамин намек), да еще и по предварительному сговору… А потом я вырос. Увлекся театральным кружком. С удовольствием пел в хоре «Голос юности» под управлением нашей любимой Ирины Николаевны Дмитриевой. Папины фанатки, его женщины и бейсбольные биты — все осталось в детстве. Даже популярность нашей семьи уже не раздражала и не вызывала страданий.
Напротив, я начал подумывать, как бы из нее извлечь какую-нибудь выгоду?
«Нагиев? Сын Нагиева? — сказали в приемной комиссии одного театрального. — И слушать не стану!» Между прочим, зря — мне было что показать. К поступлению я готовился года полтора, и в моем активе имелось порядка 30 стихотворений, 40 листов прозы, 6 басен, 5 песен и 2 танца. Похудел я килограммов на 20. Поставил себе задачу поступать худым — и все тут. То, что меня не захотели слушать, не огорчило. Я был уже закаленным по части мнений о творчестве Нагиева-старшего чуваком. Кроме того, ни к подготовке меня, ни к составлению моего репертуара Дима никакого отношения не имел. Хотя люди, которые меня готовили, отношение к отцу все-таки имели, и самое прямое.
Наталья Николаевна Козлова помогала со вступительными стихами-прозой в свое время папе и рекомендовала попробовать силы в театральном маме, где они в общем-то и встретились. Евгения Ивановна Кириллова преподавала сценическую речь, одной рукой качая коляску с младенцем своих студентов. В коляске, как нетрудно догадаться, был я. Плюс мне невероятно повезло успеть на последний подготовительный курс, который набирал Анатолий Самойлович Шведерский. Эти люди — давно легенды театрального мира северной столицы.
Приняли меня в Школу-студию МХАТ на курс к Роману Козаку. Я хорошо учился, даже троек не было ни по одному из предметов.
Но Роман Ефимович, к сожалению, тяжело заболел, а новый руководитель, вероятно, не видел во мне потенциала… И вот после последнего экзамена на втором курсе вызывают меня в деканат и говорят следующее: «Кирилл, нам кажется, что вы должны покинуть наш вуз». Будто пыльным мешком огрели. Я даже не спросил почему. Вышел в коридор и упал в обморок. Не смейтесь, это чистая правда. Весь вечер размышлял на тему, что жизнь кончилась и все пропало. А на следующий же день в институте, куда я явился по звонку, мне предложили перевестись в СПбГАТИ без потери года. И я поехал домой, удивляясь на себя самого, — чего я вообще поперся в Москву?
Вот совершенно не мой по энергетике город! Я большой поклонник Толкиена и всегда сравнивал Москву с Мордором, городом орков, эдакой индустриальной махиной.
А Петербург — с городом эльфов Ривенделлом. Я фанат своего города. К слову, сейчас я живу в еще более эльфийском месте — городке Сестрорецке. Случайно вышло, что я переехал туда, где появилась на свет моя мама, буквально рядом с тем самым роддомом поселился. Люблю уехать подальше, куда-нибудь в Карелию (кстати, мечтаю купить там домик, чтобы возвращаться со съемок), взять с собой собаку… И вот представьте: утро, туман над озером, до ближайшего города 500 километров, в лодке я и моя собака — и ни души! Правда, здорово?
Знаете, как любит пошутить Димин друг актер Игорь Лифанов? «Надо же, у такого отца — и рыбак вырос!» Они моего темпа жизни вообще не понимают.
И да — я восхищаюсь Диминой силой воли. Все-таки она какая-то невероятная. Каждое утро, как бы он ни был загружен, папа пробегает 10 километров. При этом загружен Дима может быть круглосуточно. Жизнь в гримвагене — это по нему, играет он с такой энергией и самоотдачей, что можно подключить провода и осветить пару-тройку поселков. Чтобы экономить время, он в Петербург из Москвы и обратно летает! Поезда не успевают за артистом Дмитрием Нагиевым! Наверное, ему и в голову не приходит, что не все так могут. Хотя я стараюсь! Сейчас и снимаюсь много, и бегать по утрам начал, в горы хожу, в футбол играю и репетирую с музыкальной группой — играю на бас-гитаре и пою, кстати, бабушка мой вокал хвалит! И у меня случаются три месяца подряд без выходных вообще!
Просто Москва для меня оказалась слишком жесткой и быстрой.
В столицу хорошо приезжать на кастинги и съемки, чем я в общем-то сейчас и занимаюсь. Но чтобы постоянно жить здесь, надо иметь определенный характер. Пока учился, сменил, наверное, десяток разных квартир, даже собаку не заведешь! Это был по-настоящему сложный пункт, потому что собаки в доме были всегда и без них мне сложно. Тут уж я точно пошел в отца! Дима — абсолютно идейный собачник. Рассказывал, как в 12 лет в одиночку ездил на занятия по ОКД со своим эрдельтерьером Альтом. Прожил пес долго и, думаю, счастливо. Когда Альт умирал, папа несколько остановок до ветеринарной клиники нес его на руках. К слову, эрдели — крупные собаки, не знаю, как уж он его тащил…
Мама после смерти старичка Зарика завела двух собак. А я купил щенка, сразу как только переехал в город эльфов. Стаффорд Джанго сейчас отнимает большую часть моего времени и занимает в моей жизни первую строчку хит-парада.
Я действительно мало чем изменился внутренне. Такой же спокойный, не люблю тусовок, заводить нужные знакомства, заискивать, идти по головам, закручивать интриги…
— А что волноваться-то? Есть эпатажный и яркий папа, который поможет. Про фильм «Бригада: Наследник» в связи с его своеобразным составом так и писали — Макаревич и Нагиев пристроили сыновей в кино.
— Не думаю, что Дима вообще знаком с кем-то из команды этого фильма. Кастинги на картину были бешеными, и на наши с Макаревичем роли претендентов хватало. И то, что выбрали нас с Иваном, — чистая случайность. У нас, помимо того, что отцы — большие артисты, только еще одно и совпадает. Ивана тоже выгнали из Школы-студии МХАТ без объяснения причин. Только за год до меня. И это, согласен, весьма подозрительно.
Дима помогал мне, конечно, делать какие-то первые шаги, протежировал в сериалы, давал возможность мелькнуть на экране. Но самая первая и весомая история, когда он действительно, как великан, протянул руку и забрал лилипута в большой мир, — это было приглашение в спектакль. Играть на равных.
Я только окончил театральный и опыта сценического толком не имел. И вот звонит Дима: «Завтра ты играешь в «Кысе». Прекрасно! Ввод за день. И куда? В «Кысю», который занимает абсолютно особенное место в Петербурге, считается чуть ли не одним из театральных символов города. Впрочем, папа и тут все высчитал правильно — «Кысю» я впервые увидел лет в 11 и с того времени посмотрел такое количество раз, что выучил наизусть монологи и диалоги абсолютно всех персонажей! Это было моим неоспоримым плюсом. К слову, когда был на спектакле впервые, мы пришли с мамой, именно мой будущий герой произвел самое тяжелое впечатление — он же всех убивает в финале. Я даже разрыдался за кулисами, настолько ударило по эмоциям. Дима подталкивал меня под локоть: «Да ладно тебе… Прекрати.
Ну что ты за человек?» Потом я долго мечтал забыть этот спектакль! И удивительное дело — через 11 лет меня ввели именно на ту роль, которая так зацепила и поразила в детстве. Волновался я дико, но напрасно. Зал реагировал, зрители принимали, надарили цветов на дебют… И это был один из редких случаев, когда Дима мне сказал, что гордится мной. После такой оценки отца мне было уже все равно, что он включил свои обычные шуточки типа: «Спешите! Теперь два Нагиева за те же деньги!» — я был абсолютно счастлив.
В это сложно поверить, но я примирился даже с Димиными поклонницами из той, «старой гвардии»! Таковых осталось, правда, человек пять, но зато самых стойких. Они по-прежнему приходят на все показы «Кыси».
В чем-то я им даже сочувствую — ведь на пятки наступает многочисленная молодая гвардия, которая повторяет, как мантру, давно знакомое: «Дима!!! Мы вас так любим!» — и тоже старается не пропускать проекты с папиным участием.
— Наверное, и фанаты изменились — за плечами Дмитрия помимо прапорщика Задова много чего нового появилось…
— Как бы не так! Кого бы и где бы Дима ни сыграл, общее отношение к нему — величина постоянная. Он не оставляет равнодушным — его или слишком любят, или ненавидят. К нему не подходят, чтобы высказать свое мнение о новом фильме с его участием, сразу кричат: «О! Смотри! Это ж Нагиев!» Сейчас, правда, чаще орут: «Фома пошел!!!» — что, несомненно, связано с сериалом «Физрук».
Свежая история.
Недавно мы с Димой работали вместе, вели на стадионе в Ялте фестиваль «Пять звезд». Поселили нас без преувеличения в одной из самых богатых гостиниц мира, пять звезд и плюс еще много. И вот пошли мы на пляж. Естественно, это собственный пляж отеля, между отдыхающими снуют одетые в белоснежные рубашки официанты, приносящие всем желающим шампанское прямо к воде, на руках, которые тянутся за бокалами, поблескивают Rolex… И вдруг в этом идеалистическом раю миллионеров раздается вопль: «… твою мать!!! Это ж Нагиев!» — и далее многоэтажная матерная конструкция, по-видимому выражающая максимальный восторг. Оглядываемся и видим автора «конструкции», который бодро движется в нашу сторону.
«Почему!? Ну почему вы, даже лежа на одном из лучших пляжей мира, не можете себя вести как нормальный человек, а не как быдло?» — крикнул я ему, и мы с Димой пошли на соседний, менее пафосный пляж. Мне показалось, что мужик даже застеснялся.
Оказалось, я ошибся. Через пять минут он сидел в трех метрах от нас и пытался завести разговор: «Слышь, Фома…» Пришлось подойти. «Мужик, — говорю, — если ты сейчас же не угомонишься и не дашь человеку отдохнуть хотя бы один день в году, получишь по морде!» Внял. Но опять ненадолго. Минут через десять подходит: «Ладно, извините… А давайте я вас угощу!» То есть он реально полагал, что люди, остановившиеся в отеле такого уровня, продают свое время за шашлык…
В общем, в рядах Диминых поклонников по-прежнему все запущено. Да и я в этом смысле не подарок. Вроде бы выучился на актера. Получал предложения сниматься, еще будучи студентом. На третьем курсе, к примеру, сыграл в фильме «Русский крест», чем очень горжусь. Как и любой другой артист, хочу славы, популярности и нагло полагаю, что сыграть могу все, что потребуется! Да и играю! Сейчас несколько центральных телеканалов выпускает сериалы с моим участием, персонажи там очень разные. Мечтаю заявить о себе в профессии еще громче. То есть вполне отдаю себе отчет, что согласился на публичную жизнь… А выйдешь с собакой, кто-то узнает, подойдет пообщаться — и снова чувствуешь себя не в своей тарелке, как когда-то в детстве. Думаешь: «Вот ведь…»
Мне по-прежнему неловко оказаться в толпе или стать объектом повышенного внимания. Все время кажется, будто меня экзаменуют: выдержит или взорвется?
Вот и на том фестивале «Пять звезд» работать надо было на стадионе, не просто большом, громадном! Когда нас к нему везли, у меня складывалось полное ощущение того, что мы угодили в наш любимый с Димой фильм «Гладиатор». Воздух был буквально пропитан гулом толпы, требующей зрелищ. А мы с папой, оба в белых костюмах, как гладиаторы, сейчас выйдем на арену. Я дико волновался, потому что ни разу еще не выступал перед многотысячной аудиторией. «Ну ты чего?» — спрашивает Дима. «Колбасит!» — честно признаюсь я и думаю, что сейчас он скажет что-то свое коронное вроде: «Сидел бы тогда со своей удочкой…
И нечего лезть». Но он сказал: «Это хорошо, что колбасит. Если артиста перестает колбасить, значит, он потерял способность играть… Я тоже каждый раз волнуюсь». После съемки папа меня хвалил. Даже отметил, что пару раз мне удалось действительно удачно пошутить. А я все чаще ловлю себя на мысли, что со временем все больше становлюсь на него похожим.
Благодарим ресторан «Рыба на даче» в г. Сестрорецк за помощь в организации съемки
Подпишись на наш канал в Telegram