Когда продюсер Дэвид Холландер напросился к нему домой пропустить стаканчик, многозначительно пообещав «сказать нечто важное», Лиев подумал, что у старого знакомого созрела очередная идиотская идея организации его будущей свадьбы...
Дэвид постоянно пугал тем, что во время бракосочетания Лиева и Наоми взорвет тонну карамелек или предложит гостям искупаться в бассейне с морковным соком, любимым напитком жениха.
Дэвид ввалился к нему и прямо с порога заявил:
— Значит, так, я не принимаю никаких «но» или там «я подумаю». Ты немедленно соглашаешься — и дело сделано.
— Ты о чем? — Лиев принялся озадаченно чесать затылок.
— Пробил час. Пришла судьба — открывай все двери, — Дэвид отодвинул друга в сторону, прошел прямо в гостиную, открыл бар и щедро плеснул себе в стакан виски.
— Понимаешь, бывают минуты, когда мнение дурачков никому неинтересно. Мало того, оно даже не принимается во внимание. Дурачку просто указывают, что делать, как, когда и... все. Дурачок послушно кивает и со всем соглашается, — продолжал разглагольствовать приятель.
— Сам ты дурак набитый, — огрызнулся Лиев.
Он не знал, что и думать, и все еще предполагал, что речь пойдет о свадьбе. Наверняка Дэвид будет убеждать его не тянуть резину. Впрочем, он совершенно не против определиться с предстоящей датой — Лиев безумно влюблен в свою Наоми, она с первого дня их знакомства уже была его женой… так что свадьба — это лишь пустая формальность. Но почему-то крайне принципиальная в глазах друзей, таких как Дэвид. Но, как выяснилось в следующий момент, Дэвида волновало совсем другое.
— В общем, друг мой, я принес тебе роль всей твоей жизни. Ко мне пришла сценаристка Энн Бидерман, принесла улетную идею сериала на несколько сезонов, нашла каких-то крутых продюсеров... Короче, я ей назвал твое имя — и все, она выпала в осадок. Оказалось, ее сынок стал твоим диким фанатом после «Росомахи». Твоими фотками увешан весь дом Энн. Она прямо так и сказала: «Шрайбер — это то, что надо. Делаем на него ставку!» Представь, несколько сезонов, куча серий, уйма денег, ты обеспечен на долгое время... А там посмотрим. В общем, я за тебя согласился.
Чуть позже Дэвид представил другу более подробную версию событий: к нему пришла его знакомая с горячей идеей, на которую она уже нашла деньги. Телесериал «Рэй Донован» рассказывает о брутальном умнике, который «решает проблемы» в богемном мирке голливудских знаменитостей.
Проснулась, например, пьяная кинозвезда в отеле, нашла у себя под боком труп проститутки — и, чтобы избежать позорной огласки, незамедлительно звонит этому Доновану. Тот приезжает и все улаживает. Так вот, этот Донован, по мнению Дэвида, прямо-таки создан для Лиева. Дэвид уверен, что другу, которому за сорок, и он уже снялся в сотне лент, а звездой пока не стал, выпал весомый шанс серьезно заявить о себе. Тем более что за сериалами будущее. Все их снимают, актеры первой лиги только и мечтают попасть на домашний экран — во-первых, качественные сценарии, неспешное углубление в тему, серьезный драматический материал, стабильный заработок на годы вперед. Разве об этом они с Лиевом прежде не говорили? Разве Лиев не жаловался другу на то, что у него появились первые седые волосы, обрисовались мешки под глазами и прорезались мерзкие морщинки на лбу и шее? А работа возникает периодически, и все какая-то дребедень — то они с Дэниелом Крейгом изображают белорусских партизан, то он подставляет Анджелину Джоли, будучи русским шпионом. В сорок лет такое уже не радует, честное слово. По этой причине Лиев никогда не считал себя счастливчиком в профессии, но сходить с дистанции ему категорически не хотелось. Особенно сейчас, когда появились сыновья, которым надо давать образование и ставить на ноги. Дэвид очень ему сочувствовал, тайно от друга искал проекты, но все безуспешно. Он слышал, как в интервью тележурналисту Джимму Фэллону Лиев признался: «Я годы снимаюсь, но меня мало кто помнит. Так, думают, знакомое имя, и все… Было бы мне 20 или даже 30, я бы и дальше шел напролом. Но мне уже сорок, у меня два сына, и я, посмотрим правде в глаза, выгляжу на свой возраст. Конечно, для Саблезубого в «Росомахе» еще сгожусь, а вот для другого… Короче, дал себе слово: закончатся предложения, не будет ролей — пойду развозить пиццу или наймусь сезонным строителем. Сегодня для меня главное — благополучие жены и детей. Я уже забыл о своих актерских амбициях. Теперь я отец и муж, который ходит на нестабильную работу и получает разовый гонорар. Человек без будущего. Ненадежный такой вариант!»
Вот почему, когда Энн Бидерман пришла в продюсерскую фирму Дэвида пару часов назад со своей вроде как банальной идеей криминального сериала, Дэвид завелся с пол-оборота. Он тотчас же подумал о друге.
Лиев и не предполагал, как изменится его жизнь после разговора с Дэвидом. Конечно, он согласился. В последние годы ему пришлось кардинально пересмотреть все свои принципы, вкусы, запретить себе капризничать. Он соглашался играть во всем подряд, не задумываясь… и давно махнул рукой на карьеру. Лиев прекрасно понимает расстановку сил. И свое положение. Но роль в сериале могла все изменить.
Через пару часов текст пилотной серии «Рэя Донована» уже был в электронной почте его ноутбука. Лиев увлекся сценарием с первых страниц. Он ловил себя на разных ощущениях за чтением текста: и что он по-мальчишески то и дело выкрикивает: «Ух ты!», и что завидует этому Доновану, у которого все схвачено, а тот лишь звонит и вяло бросает: «Сейф есть? Открывай. Буду через пару минут».
Да-а, в этом немногословном, самоуверенном мачо ни черта не было от самого Лиева, парня застенчивого, во всем всегда сомневающегося, не способного отпустить печальные воспоминания и примириться со многими просчетами в прошлом. Впрочем, эта роль была очередным вызовом себе. Сколько раз Лиев убедительно крошил черепа на экране, ловко укладывал шеренги неприятелей из автоматной очереди, а один раз даже попытался убить самого Хью Джекмана! Увы, энергичные роли не стали для него терапией. В реальной жизни он оставался прежним — застенчивым мальчуганом, воспитанным в бедности матерью со всеми вытекающими последствиями. Как точно подметила однажды его жена Наоми: «Удивительной магией обладает кино. Ты такой милый, добрый, ласковый, приходится по сто раз переспрашивать, настолько у тебя тихий голос… А на экране ты будто вырастаешь в пять раз, плечи у тебя расправляются, нос кажется хищным, глаза — холодными. Честное слово, я тебя начинаю бояться!» И Дэвид добавлял от себя: «Наверное, камера будит в тебе зверя. Вот ты слышишь крик: «Мотор!» и просыпаешься. Думаешь, что тебе тут никто не указ, можно выделывать, что пожелаешь! Или ты просто отыгрываешься на экране за все то, что не смог прожить в своей юности, а?» Лиев постоянно вспоминает эти слова друга…
…Лиев появился на свет в Сан-Франциско в семье художницы и театрального режиссера. В жилах отца Телла Шрайбера текло множество кровей — от шотландской и ирландской до австрийской и швейцарской. Предки матери Хизер Милгрэм — из украинских евреев. О своих первых детских годах Лиев практически ничего не помнит, он не может сказать наверняка, счастливо ли ему жилось в семье. В памяти почему-то остались только грустные истории: ему было четыре, когда родители развелись. Мать взяла мальчика и переехала в Нью-Йорк, в Нижний Ист-Сайд, где им приходилось ютиться в домах, отданных под слом. Днем мать работала водителем такси, а по ночам делала кукол из папье-маше по заказу одного знакомого, державшего галерею на Манхэттене. Лиев любил следить за «производством личностей», как он называл работу матери. Она почему-то всегда делала Пьеро и Панча. Первый у нее получался на редкость подавленным — с большими синяками под глазами и плотно сжатым ртом, а второй так широко улыбался, что порой кончики его губ упирались в мочки ушей. Мать любила приговаривать: «Эти дурни похожи на нас с тобой: ты — Пьеро, я — Панч. Ты все время грустишь, а я пытаюсь тебя растормошить, убедить, что все у нас будет хорошо — назло всем и всему. И денег накопим, и работу найдем достойную. Ангелы господни в беде не оставят. И счастье большое нас дождется».
Лиев и по сей день вспоминает слова матери «и счастье большое нас дождется» — каждый раз, когда с ним случается что-то хорошее. Он говорил себе эти слова в тот день, когда впервые поцеловал Наоми, когда она сообщила, что беременна, когда родился Саша, а потом Сэмюэл. Он вспоминает те слова всегда, когда получает новую роль. Наверное, это чувство благодарности тем самым ангелам господним, о которых говорила мать, он будет испытывать всегда. Нет, Лиев никогда не забывал поблагодарить их… конечно, именно они вывели его к свету и не дали сбиться с пути.
Пока мать колесила по городу, Лиев был предоставлен сам себе. Он возвращался из школы, разогревал обед, делал уроки, а затем либо читал, либо включал телевизор. (В зависимости от того, что в программе. Мать категорически запрещала ему смотреть цветные фильмы, только черно-белые.
В 1977 году фильм «Звездные войны» стал первым цветным фильмом, который увидел Лиев.) Мама составляла ему список для чтения и внимательно следила за тем, как Лиев осваивает литературу. Она говорила: «Помни, сынок, я назвала тебя в честь великого русского писателя Толстого (поэтому имя Liev звучит именно так: «Ли-ев», с ударением на первый слог — прим. редакции). Не подведи его память, не будь идиотом». Тогда он еще не совсем понимал, что конкретно подразумевалось под словом «идиот», но почему-то очень боялся им стать. У него все было в единственном экземпляре — одна пара ботинок, одни брюки, один шарф. Игрушки мать ему не покупала, считая, что их можно сделать собственными руками — она научила Лиева делать из бумаги гармошки, самолетики, человечков, из домашних мелочей — машинки на колесах-пуговках и длинные поезда из пустых спичечных коробков. Он любил приносить с городской свалки стопки старых журналов и вырезать из них красивые картинки, которые развешивал на стене. Там были фотографии райских уголков земли с белоснежными пляжами и изумрудной водой, спортивных автомобилей и реклама сладостей. Он никогда не мечтал о богатой жизни, никогда не видел себя в образе сытого бездельника, лежащего под тентом в обнимку с девчонкой… Ему просто было приятно, что где-то далеко-далеко существует более счастливый мир, чем тот, в котором живет он. Лиеву этого было вполне достаточно. Настоящей радостью для мальчика были совсем другие вещи — возможность съесть лишнюю котлету на ужин, получить от соседей пакет со старой одеждой приятеля, из которой тот вырос, услышать от матери: «Ты, мой птенец, когда-нибудь нокаутируешь мир!» Лиев не готовил себя к удачам, мать вбила ему в голову: «Все будет трудно. Всегда. Главное — не сломаться и дождаться хорошего результата».
Несмотря на обилие книг, старательную учебу, мечты и картинки из журналов, жизнь Лиева протекала скучно. Он даже плакал порой по ночам. Однажды мать устроила ему допрос и услышала в ответ такое признание: «Понимаешь, ма, ты все делаешь для того, чтобы мы жили хорошо, у нас все есть, но мне так скучно, так одиноко. Собаку завести ты не разрешаешь, друзей сюда я стыжусь приводить… Мне очень плохо!»
Чтобы как-то раскрасить однообразные будни мальчика, Хизер решила брать его с собой на работу. Пока она ездила по вызовам, Лиев отсиживался в конторе, отвечал на звонки и аккуратно раскладывал по папкам чеки и счета за поездки. Но было у него и еще одно тайное дельце, о котором до поры до времени никто не знал, — он наловчился подворовывать из сейфа деньги. Сущую мелочь, но благодаря лишним монетам можно было позволить себе очень многое, о чем прежде он не смел даже помыслить: жирный хот-дог на перекрестке, пакетик чипсов и, конечно, любимую воздушную кукурузу.
Ему нравилось приходить в Центральный парк, садиться на скамейку, развязывать шарф и, жмурясь на солнышке, отправлять в рот пригоршню жареных картофельных ломтиков. В эти мгновения жизнь казалась сплошным блаженством. Он мечтал…То ему хотелось быть морским пехотинцем, то банкиром, то юристом, не важно кем, по сути. Но при любом раскладе будущее рисовалось в воображении юнца исключительно в радужных тонах. Радостные настроения закончились в тот день, когда 12-летний воришка был пойман. Директор конторы решил не привлекать полицию, прочел часовую лекцию о безнравственности воровского пути и посоветовал Лиеву серьезно задуматься о своем поведении.
Тем же вечером мать закатила ему дома скандал, дала подзатыльник.
— Маленькая дрянь! — орала она. — Ты где этого понабрался? Ворюга, паршивец, и-ди-от!
То, чего Лиев так боялся, наконец свершилось — он все же стал этим идиотом. Мать лишила его доступа к телевизору, приказала собрать все свои самодельные игрушки, цветные карандаши и вырезанные из журналов картинки, сложить в коробку и отдать ей. «Будешь сидеть в пустой комнате и думать о своем поведении, вор несчастный!»
Через неделю она забрала его из школы и отправила в ашрам, духовно-религиозную общину Шри Ганапати Сатчидананды в городке Помфрете, в штате Коннектикут. «Будешь жить в ссылке и корить себя за гадкое поведение. Надеюсь, ангелы господни тебя услышат и помилуют», — сказала она на прощание сыну. Но учение в ашраме ничем хорошим не кончилось — вскоре матери позвонили и попросили забрать сына. Лиев ни с кем не сблизился, все время плакал и даже попытался порезать себе вены. Директор ашрама сказал Хизер: «У вас очень хороший мальчик, мэм. Умный, ласковый. Не отлучайте его от себя, просто любите и присматривайте. И придумайте ему интересное дело. Вы знаете, что он пишет рассказы и повести?»
Нет, Хизер этого не знала. Вернувшись обратно в Нью-Йорк, она отдала Лиева в частную школу Friends Seminary с творческим уклоном. В стенах этого заведения Лиев начал писать пьесы и ставить их в местном театрике, где неизменно вызывался играть все главные роли. Как он потом объяснил матери: «Лучше меня все равно никто не поймет, что хотел сказать автор (то есть я)!»
После школы Лиев путешествовал из одного учебного заведения в другое, каждый раз выбирая факультет драматургии, — так он побывал в стенах престижного Йельского университета, в лондонской Королевской академии драматического искусства.
Он много писал, чувствуя, что наконец-то нашел свое призвание. Помимо театральных пьес Лиев пробовал сочинять романы, повести… и уже видел себя в будущем литератором или кинематографистом. Ему хотелось освоить сценарное мастерство, побывать в Голливуде.
Получив диплом и накопив немного денег, он оставил мать и отправился за удачей в Калифорнию. Обзавелся агентом, стал рассылать свои тексты по студийным офисам, но в ответ получал либо молчание, либо вежливую отписку: «Большущее спасибо, что вы к нам обратились, мы оценили ваш текст, но, увы, наша студия сейчас нацелена на проекты совсем другой тематики. В самое ближайшее время, уверены, мы с вами обязательно свяжемся…»
Как-то раз, было это летом 1991 года, в студийном коридоре «Юниверсл пикчерз» — 25-летний Лиев запомнил этот момент навсегда — к нему подошел юркий дядька в смешных клоунских ботинках и с сопливым носом. Он прогундосил:
— Святые угодники! Да ты просто красавец! Два метра ростом, брюнет, светлые глаза... Ты должен играть в кино! — и протянул ему свою визитку. — Сегодня же набери меня после шести, и я скажу, когда приходить на кастинг. Считай, что Спилберг тебя уже взял. Обещаю. Вот увидишь. Можем на пять долларов поспорить.
Визитку Лиев взял, но слова чудака пропустил мимо ушей. Конечно, он знал, кто такой Стивен Спилберг, но что знаменитого режиссера каким-то неведомым образом переклинило и он вздумал его снять в своем фильме — верилось с трудом. К тому же странный незнакомец был первым, кто сказал Лиеву о том, что он красивый. Красивый? А как же огромный нос, маленькие глазки, толстые щеки и рот трещинкой? Он всегда ненавидел свою внешность. И уже став знаменитым артистом, позволял себе говорить в интервью такое:
— У меня есть типично славянские жировые отложения, которые делают меня похожим на бурундука с хищными бровями. Вот почему я так часто играю плохих парней.
Уж кто-кто, а Лиев имел возможность беспристрастно оценить свои внешние данные еще в институте. Девчонкам он никогда особо не нравился, хотя подруги имелись. Но девушки часто относились к нему с иронией: подшучивали, все время почему-то занимали деньги, забывая отдавать, а при случае всегда меняли его на более выгодную партию. Скорее из любопытства он все же решил позвонить в условленный час странному агенту из коридора. Кстати, даже имя незнакомца звучало нелепо: Фриц Флейшхэкер.
— Святые угодники! Я о тебе уже все уши прожужжал Спилбергу. Приезжай немедленно. Будешь пробоваться, — отозвался тот.
Куда пробоваться? Повинуясь смутным предчувствиям, Лиев надел чистую рубашку, погладил брюки, причесался и пришел за два часа до назначенного времени. Постучавшись в кабинет номер 56 на втором этаже, он открыл дверь и заглянул внутрь. В пустой комнате за столом сидели двое — его старый знакомый Фриц Флейшхэкер и сам Стивен Спилберг. Заметив Лиева, режиссер приветливо поманил его рукой:
— Входите, коллега мне о вас рассказал. Но я уже все роли раздал. Хотя ты действительно парень фактурный. Отличный парень. И глаза удивительные. Сыграешь у меня в эпизоде? Рискнешь?
Лиев кивнул, даже не зная, о каком фильме идет речь.
Как потом оказалось, Лиев получил без проб небольшую роль в картине «Список Шиндлера». Его имя даже не попало в титры. Или он просто не заметил его, читая длиннющий список в конце картины? В любом случае съемки пробудили в нем страстное желание сниматься, хотя он никогда не мечтал об актерской карьере. Профессия будто сама решила его выбрать, не спросив на то позволения. К тому же на экране с Лиевом происходили настоящие чудеса — он преображался. Как, почему, каким образом — оставалось для него загадкой. В обычной жизни он ощущал себя неловким, долговязым, неповоротливым. Но глядя на самого себя в кино, удивлялся. Статный паренек, симпатичный, улыбчивый… невероятно!
Тот самый кастинг-агент Фриц почему-то вознамерился вылепить из него Артиста, вызвался представлять интересы Лиева, искать ему роли. Вскоре он стал получать предложения, сниматься — пусть в маленьких ролях и незначительных проектах, но эта работа делала его счастливым. Ему нравилось быть новым, быть другим. Так продолжалось четыре года, и неизвестно, в каком направлении пошла бы его карьера, если бы в 1996 году он не попал в молодежный ужастик «Крик», который стал хитом проката и дал жизнь двум кассовым продолжениям. Все актеры успешной ленты мгновенно стали звездами. И хотя Лиеву на тот момент уже стукнуло тридцать, его отметили, он стал популярным, предложения посыпались дождем. Роль подозреваемого в серии загадочных убийств Коттона Уири в «Крике» открыла ему дорогу в крупнобюджетные картины — Лиев сыграл в паре с Итаном Хоуком в «Гамлете», затем с Дензелом Вашингтоном в «Урагане» и Беном Аффлеком в «Цене страха». Он стал получать призы, у него появились поклонники… и красивые подруги.
Первым серьезным увлечением стала актриса Кристин Дэвис, но роман окончился ничем. Лиев мечтал завести детей, а Кристин оказалась бесплодной (сказалась алкогольная зависимость в прошлом). Им пришлось расстаться. К тому же Кристин получила роль своей жизни в популярной картине «Секс в большом городе» и не хотела никаких преград на пути к успешной карьере. Неудачей закончилась и вторая попытка Лиева построить семью. Его романтические отношения с продюсером Кейт Драйвер также потерпели неудачу. Когда он сделал ей предложение, Кейт… отчитала Лиева по полной программе:
— Ты старомодный человек! При чем тут большая семья, дети, дом? Неужели не понимаешь, что наши с тобой карьеры на подъеме? Рассуждаешь, как деревенщина, честное слово! Чуть девушка понравилась — сразу замуж зовешь. И вот я рожаю тебе детей, мы нанимаем нянек и открываем счет: на дом, на школы, на институты… при этом каким-то образом пытаемся работать: снимать кино и делать карьеру. Нет! Я готова с тобой ходить в рестораны, заниматься сексом, предлагать тебе проекты, но селиться в одном доме — брр.... Только не это. Во всяком случае, не сейчас.
Роман с Кейт длился уже третий год и готов был оборваться с нулевым результатом, как в прошлый раз с Кристин. Лиев приближался к своему 40-летнему рубежу, ему очень хотелось иметь семью, детей, дом, но второе сердечное фиаско погрузило его в настоящую депрессию. На фоне активных съемок, работы в театре и написания сценариев он вдруг совсем пал духом. Стал копаться в себе, выискивая недостатки, довел себя до ручки и даже вынужден был обратиться за помощью к психиатру. На сеансах он услышал массу обнадеживающих вещей: и что сорок лет — не конец жизни, а только середина пути, и что попадались ему не те женщины, а самая главная и лучшая ждет его впереди, и все такое. Он покидал кабинет профессионального мозгоправа в приподнятом настроении, даже насвистывал какую-то песенку. Врач действительно сумел внушить ему надежду, но время шло, а «та самая» женщина не появлялась, на горизонте возникали лишь временные подруги, которым совсем не хотелось задерживаться подле Лиева, рожать детей. Его серьезные планы пугали случайных девушек, они ждали от голливудского актера приятного досуга, дорогих подарков и возможности попасть на закрытую тусовку. А ему не нравилось менять подруг, переходить от одной девушки к другой — Лиев всегда испытывал от этого чувство стыда. Почему-то каждый раз он вспоминал любовную историю своих родителей (о которой ему часто рассказывала в юности мать): оказывается, отец соблазнил ее всего за пару секунд, увидев симпатичную зеленоглазую брюнетку в первом ряду на своей театральной премьере. Отец якобы сказал себе: «О, такой у меня в коллекции не было! Светло-зеленые глаза — это редкость!» Мать о его планах не догадывалась, думала, что всерьез понравилась мужчине. На первое свидание шла полная надежд… Но отец неожиданно для себя не на шутку увлекся очередной девушкой. Она быстро забеременела Лиевом, и родители решили пожениться… Брак продлился всего пять лет. Лиев знал, что отец — прирожденный ходок и после развода с Хизер успел наплодить кучу ребятни и побросать новых жен. Ему совершенно не хотелось быть в этом на него похожим. Он слишком хорошо знал, что такое расти без отца, проводить дни в полном одиночестве, когда единственные друзья — бумажные игрушки. Нет, он верил, что когда-нибудь встретит свою женщину.
Ту, которая захочет с ним остаться навсегда, которой будет безразличен его статус, не смутят его застенчивость и даже нелепость, неумение себя подать, быть обходительным…
Но пока единственной женщиной, которая им постоянно восхищалась, была его престарелая матушка Хизер. Видя, в какую депрессию погружают сына неудачные романы, она ворчала: «Этим крысам нужны только твои связи и деньги. Дешевки! Они тебя недостойны! Ты у меня король и должен полюбить королеву — и никак иначе!»
В 2005 году режиссер Джон Кёрран позвал Лиева в Китай, на съемки ремейка классической ленты 1934 года «Разрисованная вуаль» по роману Сомерсета Моэма. Группа обосновалась в окрестностях Пекина, в глухой деревушке. Перспектива провести в этом неуютном местечке три месяца поначалу привела Лиева в полное отчаяние. Что он будет делать здесь совсем один? Благо разрешили взять с собой собаку. Собираясь в Китай, Лиев строил грандиозные планы — рассчитывал написать новый сценарий, изучить местную кухню, к которой всегда питал слабость (особенно к салату из фунчозы и кабачковым оладьям), и высыпаться по выходным.
За месяц до отъезда Кёрран собрал съемочную группу, чтобы всех перезнакомить и обсудить бытовые проблемы, связанные с дальней командировкой. Лиев вошел в накуренный офис, плюхнулся на стул и обвел глазами присутствующих. И вдруг… сердце ушло в пятки, в животе что-то сжалось, а по всему телу прошла горячая волна… Наверное, он покраснел или побледнел, точно сказать трудно. Но Лиев понял сразу — это любовь с первого взгляда. Прямо перед ним сидела молодая женщина с огромными синими глазами, от взгляда которых у него замирало сердце и дрожали коленки. Светлые волосы в беспорядке разбросаны по худеньким плечам, совсем детская рука нервно теребит нижнюю губу. Он вспомнил, что эта красавица, ставшая звездой у Дэвида Линча в «Малхолланд драйв» пять лет назад, звалась Наоми Уоттс, и вот теперь она будет играть с ним в фильме. Почему-то глядя на нее, Лиев вспомнил, как не хотел ехать в Китай, и неожиданно пронзила мысль: «Любить ее. Я буду любить там ее».
Уоттс заметила пристальный взгляд Лиева и ответила ему улыбкой. Дождавшись конца встречи, она встала из-за стола, подошла к нему первая и сказала:
— Слушай, у тебя что, действительно глаза зеленые? Ой, никогда не видела. Невероятно! А я все смотрю и смотрю, думала, показалось…
Лиев смутился. Теперь понятно, почему незнакомка так пристально на него смотрела… Он вздохнул, а она продолжила:
— Мы же не можем вот так просто уйти, не обменявшись номерами телефонов!
Так они влюбились друг в друга…
Съемки в окрестностях Пекина и Шанхая совпали с сезоном дождей. Едва дождавшись выходных, Лиев и Наоми садились на автобус и уезжали в старинный отель «Астор Хаус», построенный еще в 1846 году. Поселившись там, два дня не выходили из номера, занимаясь любовью. В этом поразительном месте все было устроено так романтично — от больших террас до просторных ванных комнат. Правда, старинная постройка грешила одним недостатком — деревянные перекрытия прекрасно проводили звук. Так что когда Наоми и Лиев стонали в постели, им злобно стучали во все четыре стены и даже долбили в пол. Как оказалось после, они так шатали кровать, что раскачивалась хрустальная люстра в нижнем номере.
— Мистер и миссис Шрайбер (под этими именами парочка записывалась в отеле), — каждый раз обращался к ним администратор, выдавая ключи. — Прошу вас, будьте потише. Вы тревожите наших постояльцев.
— Простите, постараемся... — улыбались в ответ «супруги».
Наоми стала первой женщиной, которую интересовало о Лиеве буквально все, и он с воодушевлением рассказывал о своих увлечениях фехтованием, велогонками, футболом. Признался, что в юности занимался в кружке «Будущие спасатели», что помогло ему трижды избежать смерти. Первый раз — во время занятий серфингом в Австралии, второй раз — падая с горы в Швейцарии, а третий — в Нью-Йорке, на Бродвее...
В 2002 году он играл в пьесе с Сигурни Уивер, и на них во время представления свалилась часть массивной декорации. Лиев не растерялся: грамотно сгруппировался и подтянул к себе Сигурни, закрыв ее своим телом. Наоми слушала раскрыв рот!
Ну а когда он делал из бумаги маленькие гармошки, собачек и гномов, начинала в восторге хлопать в ладоши, то и дело повторяя: «Ты замечательный, невероятный!»
Наверное, это были самые счастливые дни. Лиев точно знал, что с Наоми ему хочется родить детей и провести вместе всю жизнь. Так что едва закончился последний съемочный день, как Лиев предложил девушке полететь вдвоем в Лос-Анджелес и больше не расставаться. Она сразу же согласилась. Наоми приняли все друзья Лиева, а Дэвид вызвался организовать им будущую свадьбу. Конечно, это было первое, что Лиев предложил Наоми, но она боялась. Выросшая, как и Лиев, в неполной семье, Наоми не хотела повторить судьбу родителей. К тому же три ее прежних романа окончились ничем (Наоми встречалась с актерами Дэниелом Кирби, Стивеном Хопкинсом и Хитом Леджером), и она не очень-то верила мужчинам.
Разговор о свадьбе они заводили регулярно, то планировали устроить праздник на день рождения Наоми, то на именины Лиева… В этих планах их активно поддерживали друзья. Тот же Дэвид считал, что именно его должны назначить организатором. И придумывал всякие глупости: нарядить гостей в маскарадные костюмы и предложить им искупаться в бассейне с морковным соком. Наоми и Лиев отшучивались, при этом дату свадьбы постоянно переносили.
С появлением Наоми жизнь Лиева круто изменилась. Как оказалось, самый простой способ обратить на себя внимание — стать бойфрендом звезды. Лиеву сразу же предложили принять членство Американской академии кинематографических искусств и наук, вручили престижную премию «Тони» за участие в театральной постановке «Гленгарри Глен Росс», пригласили на небольшую роль в культовом сериале «СSI: место преступления». Услышав его грамотную речь, позвали попробоваться в качестве комментатора в радиоэфире, поучаствовать в озвучании документальных фильмов. Вспомнив, что Лиев еще и пишет, голливудские продюсеры заинтересовались его сценариями, даже стали снимать по ним кино. Прежняя жизнь не очень удачливого артиста расцвела яркими красками.
Наоми родила ему двух очаровательных мальчишек, они переехали в новый дом, тем не менее Лиев все равно ощущал себя неудачником, в чем не раз признавался друзьям. Ему исполнилось сорок, но в кино он по-прежнему играл лишь второстепенные роли. В бульварной прессе Лиева называли не иначе как «компаньон Наоми Уоттс, известный по роли Саблезубого в блокбастере «Люди Икс. Начало. Росомаха» актер Лиев Шрайбер». И все.
Поэтому когда утром красный от возбуждения Дэвид вломился к нему в дом с предложением сыграть главную роль в телесериале, который вот-вот запустит канал Showtime, Лиев по-настоящему разволновался.
…Премьера «Рэя Донована» прошла успешно, с Лиевом уже подписан контракт на третий сезон. Практически сразу, как только Рэй попал в число зрительских фаворитов, все голливудские режиссеры, точно сговорившись, вспомнили о существовании талантливого артиста Шрайбера. Его телефон постоянно дребезжал, артистический агент по два раза в день звонил с сообщениями о предложении новых ролей. Теперь во всех проектах, которые предлагались Лиеву, у него были только главные роли. Как-то позвонил сам Вуди Аллен и позвал в свой фильм «Под маской жиголо». Продюсеры драмы «Жертвуя пешкой» упрашивали Лиева сыграть главную роль — гениального шахматиста Бориса Спасского. И так постоянно…
Лиев в своем недавнем интервью Сanal+ сказал:
— Все свое детство я смотрел телевизор и сегодня, можно сказать, опять вернулся к нему, попал внутрь. Такая вот ухмылка судьбы… Конечно, я сожалею, что мне давно перевалило за сорок и обо мне вспомнили лишь благодаря успешному эфиру «Рэя Донована». Впрочем, в своем положении я не смею ни ныть, ни жаловаться. Никогда не поздно начинать жизнь сначала. А у меня, так повелось, все хорошее всегда происходило с задержкой: встреча с любимой женщиной, рождение детей в зрелом возрасте и вот теперь этот успех. Я счастлив, что сумел всего этого дождаться… — наверное, благодаря курсам спасателей. Там учили, какую позу занимать при падении, чтобы не разбиться и выжить. Так и я — провел в испытаниях годы, выдержал все удары, а теперь получил возможность встать в полный рост и всего себя отдать работе и семье.
Подпишись на наш канал в Telegram