В самом начале ноября 2013 года в светских кругах распространился слух о том, что Леди Гагу практически накануне свадьбы бросил жених — звезда телесериала «Дневники вампира» актер Тейлор Кинни. И хотя красавчик поспешил публично назвать причину своего поступка — несовпадение рабочих расписаний и хроническая разлука, — журналисты ему не поверили.
Впервые они увидели друг друга летом 2011 года, когда старый приятель обоих, продюсер Боб Джон «Матт» Ланг, привел Тейлора на съемочную площадку клипа «Ты и я». В Небраске в конце июля стояла нестерпимая жара. Несмотря на свою фирменную самоуверенность и сумасшедший успех у женщин, Тейлор все равно чувствовал себя неуютно, даже немного робел — ведь ему предстояла встреча с самой Леди Гагой, всем известной гиперсексуальной штучкой, извращенкой, озабоченной маньячкой и черт знает еще какой девчонкой — во всяком случае, начитался он о ее странностях немало. И вот теперь будет сниматься с ней в паре, да еще играть безумный секс на крупном плане. Есть от чего трухануть. Такого смелого опыта у Тейлора пока не было. Неделю назад Боб связался с ним, назначил встречу и всучил сценарий любовного клипа Гаги со словами: «Я сразу подумал о тебе, предложил ей, она посмотрела твои фотки, облизнулась и сказала: «Этот леденец — то, что надо».
Да и сериальчик твой она смотрела. Так что считай, что ты утвержден без каких-либо условий, кастинга и формальностей. Получишь 700 тысяч за три съемочных дня».
— Но я вообще не в теме, — попытался было возразить Тейлор. —Клип? Да это же трахание сплошное! Так я вообще всех поклонников растеряю. Мне надо посоветоваться с агентом.
— Обалдел? Не понимаешь, кто тебя зовет? — удивился Боб. – Это твой шанс, один на миллион. Так что не тупи.
Тейлор медлил. Он уже пролистал текст. Какая-то полная чушь — русалка Ю-ю, которую он, безумный ученый, вначале сажает в корыто с грязной водичкой, а потом вынимает, чтобы изучить со всех сторон, а затем и отыметь во всех позах.
Все происходит под песенку этой странной Гаги: «На вкус ты как виски, когда целуешь меня», или вот еще: «Твой мощный грузовик проехал сквозь мое сердце».
— Нет, ну это точно не пойдет: «Бинты телесного цвета вместо трусов». Нельзя их заменить на брюки? Я не хочу сниматься голым, — покачал головой Тейлор.
Боб пожал плечами:
— Леди будет недовольна. Ведь этот костюм она придумала сама. У нее, кстати, и груди, и бедра будут также забинтованы. Она видела фотки твоего накачанного тела — так что тебе не избежать съемок топлес.
— Бредятина какая-то… — Ты можешь говорить что хочешь.
Тебя уже взяли. И ты не представляешь, какой она устроит скандал, если ты откажешься. И вообще, чего ты из себя строишь? Актер второго плана, из 111 серий пяти сезонов «Дневников» ты вообще засветился лишь в девяти. Помяни мое слово: после клипа с Гагой под тебя специально будут писать сценарии.
…В павильоне, согретом софитами и усилителями, стояла удушливая жара. Тейлор мгновенно взмок, футболка и джинсы плотно прилипли к телу. Ему очень не хотелось быть здесь, ввязываться в дурацкий проект. Не нравилась ни эта сумасшедшая Гага, ни ее музыка — если честно, он вообще такое не слушал. Больше всего ему хотелось бы в этот момент принять прохладный душ, а потом выпить ледяного лимонада и заняться любовью со своей девчонкой, актрисой Кендис Акколой (они влюбились друг в друга на площадке «Дневников»).
От приятных мыслей его отвлекли две миловидные мулатки, представившиеся как Эйр-костюмерша и Ленор-гримерша.
Тейлору предложили пройти в грим-уборную. Пока он плелся следом за девушками, те радостно признавались в любви к «Дневникам вампира», рассыпаясь в комплиментах: «О, ваш милый герой Мейсон Локвуд так быстро исчез с экрана! Ой, мы так скучаем. А вы вернетесь? Не знаете, что там по сценарию запланировано?..»
Тейлор бросал в ответ какие-то глупости, настроение было на нуле, делать ничего не хотелось. После двух часов, угробленных на грим и подгонку костюма, он наконец-то вышел на площадку. И тут увидел ее…
Леди Гага оказалась отнюдь не сексуальным монстром, как Тейлор ее себе представлял.
Маленькая, худенькая, она встретила его приветливой улыбкой, яростно почесывая голову под париком (он смешно дергался при этом на ее голове). Даже килограммы грима не смогли спрятать нежные и кроткие глаза — совершенно не подходившие размалеванному образу отвязной девки. Гримеры старательно наносили на ее ноги кровь, а помощник проверял застежки на нижнем белье.
— Привет, я Стефани.
— Привет, я Тейлор.
Они едва коснулись друг друга кончиками пальцев, как через них будто пробежали электрические разряды. От волнения у Тейлора пересохло в горле, пот нещадно заливал глаза.
Было абсолютно ясно, что он влюбился в нее с первого взгляда. Хотя ничего, кроме глаз, рассмотреть не мог. Да еще ее тихий, теплый голос и то, как она произнесла свое имя. В эти мгновения он понял, что в этом чертовом клипе готов быть кем угодно — сумасшедшим ученым, бродягой, убийцей, да пусть даже просто корытом с грязной водой, в которое сейчас опустится Стефани. Только бы побыть рядом с ней подольше.
То электрическое ощущение, возникшее при первом контакте, преследовало обоих и во время съемок. Дубль за дублем переснимая один за другим эпизоды с ласками в корыте, Тейлор и Стефани испытывали живейшее волнение.
Наблюдавший за съемками Боб в паузах показывал им два больших пальца, радостно цокая языком: «Ну, вы и смотритесь! Просто красавцы!» Тейлор не знал, как справляется с чувствами Стефани, но сам он жутко нервничал.
Хотелось быть с ней, узнать ее ближе, остаться с ней, задержаться в ее жизни... В конце дня режиссер сообщил, что работа прошла в отличном темпе, нет нужды затягивать съемки на несколько дней, как планировалось ранее. Так что «всем спасибо, все свободны». Актеры массовки, Тейлор и ребята с подтанцовки Гаги получат полный расчет завтра же в офисе. Тот, кто оставил номера своих кредиток, могут не приходить вообще.
Пока Ленор оттирала с его лица и плеч грим, Тейлор репетировал про себя, как он выйдет, подойдет к Стефани и предложит проводить или пропустить с ним стаканчик. Все варианты казались утопическими. Леди Гага наверняка окружена телохранителями, ассистентами, ее ждет личный лимузин, а гримерка в трейлере наверняка битком набита обслугой.
Интересно, как он будет смотреться в такой обстановке? Пока он ломал голову над тем, что тут можно придумать, дверь распахнулась и на пороге появилась Стефани. Без косметики и платинового парика он узнал ее не сразу. Маленькая (полтора метра ростом!), с большим носом и огромными печальными глазами, немного угловатая, Стефани напомнила ему какую-то безвестную актрису времен итальянского неореализма. (Когда она расскажет ему о своем папе-итальянце, он поймет, что та ассоциация возникла не случайно.)
Девушка вошла, села напротив и улыбнулась:
— Слушай, Тейлор, а ты... не хотел бы поехать со мной в бар, выпить что-нибудь? — И торопливо добавила: — Потом тебя отвезут куда скажешь.
У Тейлора потемнело в глазах: она сама пришла к нему, легко решив задачу, над которой он судорожно бился уже полчаса! Немыслимо! Да, конечно, он пойдет с ней в любой бар. Будет пить хоть холодное, хоть горячее. Да хоть на край света...
…С того июльского дня начался их роман, возникший так вдруг и так быстро. Тейлор был совершенно очарован Стефани — самой необычной девушкой, которую он когда-либо встречал. В ней все казалось невероятным и совершенно не вязалось с образом распущенной сексуальной дивы, коей она представала на публике. Стефани, например, краснела по любому поводу, не знала, куда деть руки в разговоре, то и дело спотыкалась на ровном месте и вечно все роняла. Было ясно, что, выходя на сцену, она превращалась в полную свою противоположность и, играя в эту «новую я», разом утрачивала все свои мнимые или явные недостатки и огрехи.
Немного раскрепощеннее она становилась либо после порции марихуаны (могла запросто выкурить 15 самокруток за день), либо после двух-трех доз коньяка. При этом даже в разболтанной и громко смеющейся девушке Тейлор все равно узнавал свою скромненькую Стефани, но уж никак не расфуфыренного фрика по кличке Гага.
Стефани серьезно стеснялась своей наготы, поэтому предпочитала заниматься любовью исключительно с выключенным светом и за плотно зашторенными гардинами. Как-то раз Тейлор, удивленный этим обстоятельством, позволил себе полюбопытствовать: «Интересно, а куда же подевалась та похотливая блондинка?» На что девушка лишь огрызнулась: «Ты о ком? А, о той... Не знаю, куда подевалась.
Если скучаешь по ней — включи телевизор». Но Тейлор не отставал и дразнил Стефани при любом удобном случае. А однажды попытался выяснить, откуда пошли все эти противоречия. Стефани отвечала сумбурно. Якобы еще в детстве она слышала голоса в голове, которые принадлежали призракам. Они преследовали ее, диктовали свои условия, смеялись над ней... И чтобы обмануть их, она пряталась где только могла. Меняла свои привычки, голос, часто называлась другими именами. Начинала кривляться, да так, что ее никто из родных не узнавал. Оказывается, еще в детстве Стефани скатилась с кроватки на пол и потеряла сознание, ударившись головой о горячую батарею. Была вызвана «скорая помощь», девочку транспортировали в клинику, где ей каждую ночь снились кошмары. Она кричала и плакала, затихая лишь под воздействием лекарств.
Психолог, наблюдавший странного ребенка, поначалу не хотел верить в то, что после таких легких ушибов она стала слышать голоса призраков. Но Стефани убеждала его: «Они приходят ко мне не случайно. Родители дали мне имя моей умершей тети. Вот она и посылает духов ко мне из своего загробного мира — думает меня к себе перетащить».
У Стефани рано проснулись таланты — она быстро освоила музыкальную грамоту, обучилась игре на пианино, стала петь, сколотила группу Regis Jazz Band, вместе с которой выступала в умопомрачительных костюмах собственного производства: из лифчиков размера «Д» шила себе комбинезоны, рисовала вареньем и фломастером кровоточащие порезы по всему телу, а как-то раз вышла на подмостки в «шляпке» — цветочном горшке с колышущимся всамделишным растением!
В обычной жизни школьница такое вряд ли могла себе позволить, но на сцене Стефани все сходило с рук, и чем ужаснее она себя вела, тем больше это нравилось публике. Пожалуй, только родители были глубоко озадачены ее пристрастием к ночным выступлениям в сомнительных ресторанчиках района Нижний Ист-Сайд родного Нью-Йорка. Отец много раз давал взятки охранникам заведений (например, в клубе Bitter End, где выступали трансвеститы и стриптизерши), лишь бы те не пускали дочь внутрь. Папаша был единственный, чей авторитет Стефани действительно признавала. И лишь с возрастом научилась относиться к его строгости иронично. В своих интервью она даже подтрунивала над тем или иным запретом, выдвинутым отцом семейства. Например, татуировки она делала себе исключительно на левой половине тела: «Подчиняюсь воле отца! Он постоянно просит меня хотя бы частично оставаться нормальным человеком!»
Настоящая известность пришла к Стефани, когда ей едва исполнилось 17 лет.
Услышавший в клубе необычную девушку-кривляку модный продюсер Роб Фьюзари пригласил ее для участия в рейтинговом телешоу Клайва Дэвиса «Школа искусств». Буквально накануне эфира Фьюзари с ходу придумал девушке сценический псевдоним — Леди Гага, по аналогии со знаменитой песней группы Queen «Радио Гага». Фьюзари потом рассказывал, что Стефани так отчаянно кривлялась и жестикулировала, что напомнила ему Фредди Меркьюри в молодые годы.
Ее выступление по телевизору услышал знаменитый певец Эйкон и предложил творческое содействие и помощь в написании и продюсировании песен, а также познакомил с ведущими звукозаписывающими лейблами.
Первый же альбом Леди Гаги The Fame стал сенсацией. И второй, и третий тоже. Ее песни возглавляли чарты практически во всех странах мира.
Много позже, уже став мировой суперзвездой и давая телеинтервью в прямом эфире журналисту Грему Нортону, Стефани уточнила: «С годами мои игры в прятки с призраками не закончились. Я, например, пробовала носить парик, вытравливала натуральный цвет волос так, что они наполовину выпали. Делала и многое другое, чтобы хотя бы чисто внешне казаться не собой, но те голоса, которые я слышу с детства, каким-то чудом все равно меня вычисляли и снова заводили свою шарманку. Впрочем, марихуана и коньяк помогают. Голоса замолкают хотя бы на несколько часов».
Под загадочным признанием «делала многое другое» пряталась нелицеприятная правда о революционных пластических операциях. Стефани совершенно изменила лицо, разрез глаз (один из них у нее от природы был меньше другого), форму подбородка, губ, носа и скул, изменила грудь, сформировала неестественно осиную талию (удалила два нижних ребра и сделала липосакцию живота и поясничной области)… Войдя во вкус игры в превращения в неисчислимые другие «я», Стефани и в обычной жизни предпочитала лицедействовать — делала крикливый сценический грим, появлялась в идиотской одежде (платье из сцепленных между собой кусков сырого мяса, например), наклеивала тяжеленные ресницы, заставлявшие глаза слезиться, надевала туфли или босоножки на 30-сантиметровых каблуках, из-за которых к вечеру отнимались ноги.
Казалось, она нашла свой счастливый путь — путь нескончаемой игры, шоу, которое всегда продолжается.
Ее карьера стремительно шла в гору. Она быстро вошла в пятерку самых богатых женщин Америки, резиновые куклы с ее лицом становились хитами продаж в заокеанских секс-шопах. Звезды первой величины — от Бритни Спирс до Дженнифер Лопес — чуть ли не на коленях упрашивали Стефани написать для них песню.
Ее композиции неоднократно попадали в список «сорока самых скачиваемых песен всех времен», и журналисты даже прозвали Гагу «королевой загрузок». Все диски становились золотыми или платиновыми, она десятками получала престижнейшие профессиональные призы — от статуэток МТV до «Грэмми». Стефани даже попала в Книгу рекордов Гиннесса как самая популярная женщина по количеству поисковых запросов в Интернете, а также в сотню самых влиятельных людей шоу-бизнеса по опросу журнала Time.
В октябре 2010 года Гага стала первым в истории музыкантом, количество просмотров видеоклипов которого на YouTube превысило миллиард.
Она постоянно выступала в прессе с дурацкими высказываниями, которые мгновенно разлетались по заголовкам всех мировых СМИ. Много шума в свое время наделало ее признание на ток-шоу Говарда Стерна: «Как жаль, что я не родилась в 60-е, у меня была бы возможность совратить Джона Леннона. И никакая Йоко Оно меня не остановила бы. Я выдрала бы ей волосы». Или: «Часто я пишу песни, будучи в стельку пьяной. Так, я написала свой хит Just Dance всего за десять минут, обливаясь слюнями и соплями, рыгая и будучи просто не в себе».
Она заявляла, что собирается стать первой исполнительницей, готовой выступить на орбите Земли — в открытом космосе в самом начале 2015 года, и даже внесла депозитный взнос в размере 250 тысяч долларов за тур в космос.
У нее стали появляться богатые ухажеры. Ходили слухи о таинственном русском миллиардере. Потом — об американском бизнесмене по имени Спиди. Последний возил ее на фешенебельные курорты, катал на яхтах по Средиземноморью, водил в изысканные рестораны. Но романы заканчивались так же быстро, как и вспыхивали. Непродолжительной оказалась и связь с управляющим ночным клубом Люком Карлом. Люку не хотелось светиться в образе очередного «сладкого мальчика Гаги», и они быстро расстались.
К расцвету ее популярности относится и нелепая история несостоявшегося романа с Мэрилином Мэнсоном. Он прислал модной певице СМС с номером своего сотового и приглашением забежать к нему на ужин. Гага любила его музыку и, конечно, здорово нервничала, готовясь к свиданию.
Мэнсон жил в старинном особняке колониального стиля на Западе Голливуда. Он встретил девушку без своего чудовищного грима, и она не признала звезду в потертом дядьке с грустными глазами.
— Простите, сэр. Мне назначили… — она осеклась на полуслове. Тот, кого она приняла за прислугу, широко улыбнулся, и что-то в его лице и движениях показалось ей знакомым.
Мэрилин, настоящее имя которого звучало совсем уж буднично — Брайан Хью Уорнер, как и Стефани, любил играть в игры.
Он показался ей состарившимся ребенком, подростком, упорно игнорирующим правила взрослого мира. Брайан устроил Стефани экскурсию по дому, похвастался своими коллекциями коробок для ланчей, кукол, статуэток обезьян, DVD с любимым мультсериалом «Скуби-Ду». Потом он продемонстрировал собственные живописные работы — для себя Брайн рисовал пейзажи и портреты друзей, для публики — голых знаменитостей, Гитлера-гермафродита, фрагменты человеческих внутренностей. «Надо же как-то поддерживать образ великого и ужасного Мэнсона», — пожал он плечами. После равиоли и горячего шоколада Брайан стал хвастаться своими татуировками, которыми покрыл все тело: черепа, лики дьявола, игральные кости, оранжевые пауки, персонажи комиксов...
— А ты знаешь, что у меня действительно один глаз стеклянный, так как свой настоящий я как-то вытащил и съел? — иногда, забываясь, страшным голосом провозглашал он, но заметив кислую гримасу, которую гостья состроила в ответ, быстро переводил разговор на другую тему. Уж кому, как не притворщице Стефани, знать, что скрывается за такими «откровениями»!
— Покажи лучше кольцо с красным аметистом и коричневым пауком, — попросила она Брайана. — Хотела бы такое же купить. Где брал?
Разговор особо не клеился. Брайана дико напрягало и раздражало, что на приглашенную девушку не действовало ничего из стопроцентно проверенных им средств обольщения. Не потому ли, что в лице Стефани он встретил своего двойника?
И хотя позже в прессу просочилась информация о «тайных свиданиях Мэнсона и Гаги», слухи эти ходили недолго и быстро затихли. Романа не получилось.
А вот с Тейлором получилось. Конечно, все развивалось отнюдь не безоблачно. Тейлор, например, не мог оставаться равнодушным, когда видел любимую женщину на сцене — Стефани запросто сбрасывала все до последней тряпки, оставшись в очередном парике кислотного оттенка, обводила соски красной помадой, облизывала губы и соблазнительно подвывала. Она выступала на подмостках с торчащим из-под трусов шнурком от тампона, запускала фейерверки из бюстгальтера, врала, что бисексуальна или леди-бой, «имеющий кое-что длинное между ног». Ее неоднократно рвало на сцене, но она этого не стеснялась. Откуда берется льющаяся из такой милой девчонки вся эта грязная пошлятина, Тейлор даже предположить не мог.
Но было ясно — сцена была для нее либо наркотиком, либо чистилищем, либо кодовым словом, открывавшим внутри нее шлюзы, сдерживавшие самые безумные пороки и грезы. Она совершенно теряла себя. При этом оставались дивный по силе голос, прекрасные мелодии с чудаковатыми текстами, музыка, которая заводила, встряхивала и раздражала всех без исключения. Личности, в которых она играла, существовали независимо друг от друга, и ей оставалось лишь умело их тасовать. Однако Тейлору все же больше нравилась та Стефани, которая краснела, когда он проводил кончиками пальцев по ее щекам, страдала от лишних 20 килограммов и одышки. Та Стефани была молчаливой, мечтательной, романтичной — ей нравилось строить сказочные планы по поводу их совместного будущего. Она хотела сыграть свадьбу в родном для Тейлора пенсильванском Ланкастере, а якорь бросить в густом лесу штата Монтана (она видела фотоальбомы с дивными пейзажами, ей так понравилось!), завести небольшую ферму, внедорожник и разбить искусственный пруд, куда она сможет вволю кидать камешки (любимое занятие с детства).
Да, она хотела от Тейлора ребенка. И хотя он не понимал, как все это осуществить, когда ее время расписано по дням и часам на два года вперед, Стефани почему-то была уверена, что «это не ее планы», а она сама может жить как хочет и делать все, что задумает, без оглядки. Увы, это была лишь иллюзия. Они никогда и нигде не могли чувствовать себя укромно — ее мобильный постоянно звонил, к ней то и дело стучались, что-то напоминая или предлагая. В своей небольшой женской сумочке Стефани носила смену белья, домашние тапочки, зубную щетку — потому что «не знала, как закончится вечер и куда ей предстоит ехать на рассвете».
Поначалу Тейлор, не задумываясь, всюду мотался с ней.
Да, он понимал, что быстро превратился в незаменимый походный атрибут для любимой, как дорожный плед или надувная подушка. К тому же общаться и уж тем более заниматься любовью со Стефани в постоянных разъездах оказалось практически невозможно — она страшно уставала, страдала от головокружений, нестерпимых болей в ногах (врачи-ревматологи прописали ей сильные обезболивающие для суставов). В последние годы она то и дело падала на сцене — то растягивала лодыжку, то отшибала колени или хватала вывихи. Тейлор как-то поймал себя на ощущении, что находится в постоянном ожидании: взгляда, слова, ласки, поцелуя.
Но все это случалось впопыхах, быстро, бесчувственно. И с этой издерганной и измученной молодой женщиной они планировали «спрятаться в лесной Монтане, чтобы сделать детей»? Когда? Каким образом?
К тому же после того, как об их истории любви стало известно, Тейлор начал получать тонны приглашений в популярные сериалы («Касл», «Короли побега…»), порой на главные роли — как в «Чикаго в огне». Как он мог сниматься, когда оказался полностью занят возлюбленной? Поначалу он пытался бездумно отказываться, но агент предупредил: еще пара отказов — и с карьерой можно завязывать: «Придуриваешься? Сейчас ты на волне, ты модный парень. Да, уж прости — любовник Гаги. И за это тебе готовы платить огромные деньги. Откажешь раз, второй, а третьего предложения может и не быть».
Так начались его отлучки, а встречи со Стефани стали редкими. Порой одна ночь в месяц! Правда, певица делала все, чтобы быть рядом. Даже купила им квартиру в Чикаго, где проходили съемки Тейлора, и стремилась прилететь к нему в любое свободное мгновение откуда угодно. Но постоянная разлука сделала свое дело: на площадке «Чикаго в огне», где у него была роль пожарного, у Тейлора случилась история с актрисой Моникой Реймунд — потрясающей кареглазой брюнеткой с кожей цвета темного абрикоса. Моника была удобной, всегда «под рукой», постоянно свободна по вечерам и расположена к свиданию в отеле.
Однажды со Стефани случилась беда — на одном из концертов у нее буквально отказали ноги. Боль сковала так, что она упала и не смогла подняться. Ее унесли за кулисы на руках, а приехавшие медики диагностировали синовит — острое воспаление суставов — и потребовали от Стефани согласия на незамедлительное хирургическое вмешательство: иначе она проведет остаток жизни в инвалидной коляске.
Пришлось отменить концерты, лечь в клинику, готовиться к долгим месяцам реабилитации. Мировое турне было сорвано. Узнав о происшествии, Тейлор прервал съемки, невзирая на гнев режиссера и продюсеров, прыгнул в самолет и полетел к любимой женщине. Как же он на нее орал! Не надоело ли Стефани всех обманывать, и прежде всего себя? Такие болячки не возникают вдруг, они зреют годами. Ее суставы воспалялись постепенно и вот теперь «взорвались». И она, привыкшая все время делать вид, что она кто угодно, но не Стефани с больными ногами, допрыгалась и доигралась. Природу не обманешь!
Операция прошла удачно. Как бы жестоко это ни звучало, но Тейлор все же был благодарен этим чертовым суставам — из-за них Стефани наконец-то выпала из плотного графика, согласилась на постельный режим и попала в полное его распоряжение. Но даже будучи в совершенно разобранном виде, больная и стонущая, Стефани все равно продолжала подписывать какие-то бумажки, согласилась представлять новую коллекцию от Versace, дать концерт там, дать концерт сям… Тейлор слушал все это и понимал, что для их любви времени опять нет. Он не представлял, что продолжает двигать Стефани. Она давно обманула свои голоса, скрылась от них, сумела добиться поразительных успехов, стала суперзвездой. Ей больше не от кого бегать и незачем прятаться. Что же с ней происходит? Может, игра переросла в нечто большее? Стала образом жизни? Может, она попросту разучилась быть собой или капитально забыла, каково это — ни в кого не играть?
Тейлор очень скучал по своей Стефани — ведь он стремительно ее терял. Самое лучшее, на что ему можно надеяться, — это распрощаться с профессией и превратиться в безвольного «домохозяина», живущего за счет вкалывающей супруги и вынужденного выпрашивать у нее карманные деньги. Нет, роль тени вечно отсутствующей жены ему совершенно не нравилась. К тому же там, в далеком Чикаго, его ждали интересные съемки, высокооплачиваемая работа и в его полном распоряжении была Моника — женщина, которая была готова в любое время пойти с ним в бар, плюхнуться на диван и смотреть фильмы или вообще не вылезать из постели.
А еще Тейлору было бесконечно жаль Стефани: она отказывалась жить реальной жизнью. Но ведь когда- нибудь ей придется это сделать.
И что она почувствует тогда? Что увидит? Женщину в возрасте с расшатанными нервами и больными ногами, от которой сбежали ее мужики, потому что на них она никогда не находила времени, и теперь ее ночи кажутся такими бесконечными и холодными? Она отдала музыке лучшие годы своей молодости, но взамен получила лишь травмы и одиночество.
Они серьезно поссорились в тот вечер, когда Тейлор, набравшись смелости, озвучил Стефани идею, которая уже давно созрела в его голове:
— Слушай, я тебе раньше не говорил, но моя родная сестра — профессиональный психолог. Она специализируется на травмах, полученных в раннем детстве. Я… ну это, прости… короче, мне пришлось рассказать ей о тебе. Она пообещала помочь.
И не надо за это платить. Она просто поможет, и все. И ты будешь спокойно спать, голоса заткнутся…
Стефани смотрела на него, вытаращив глаза:
— Ты обалдел? Какая сестра? Какая нафиг помощь, твою мать?
Тейлор продолжал что-то мямлить о проблемах, которые они непременно смогут решить вместе. Стефани, наконец поняв, чего именно он от нее добивается, долго и пристально глядела на Тейлора и вдруг... расхохоталась.
— Ну ты даешь! Ты хороший парень, Тейлор, но, ей богу, как дитя. Со мной все в порядке. В полном. И я никогда ничем не болела. Никаких голосов не слышала. Я вообще постоянно все о себе придумываю и сливаю эту фигню в прессу.
Это игра, понимаешь? Редактура своей биографии. Иначе что говорить, чем гордиться? У меня была обыкновенная скучная жизнь, я была никем, лицом из толпы. Скукотища, нудятина. Зато теперь я могу все исправить. О, я слышала голоса! О, в моей голове звучало радио из других миров. И спасала лишь музыка, только она их заглушала! Или вот это: прячась от призраков, я придумывала себе разные имена. Ну круто же! И все верят, всем это нравится...
— И ты… никогда не падала?
— Да куда мне нахрен падать?! Просто жила в кромешной нищете, носила обноски, дико стыдилась всех и вся, вот и напридумывала себе другую жизнь. Изо всех сил училась музыке, хотела вырваться. И вырвалась. А теперь вру, как хочу. Имею право. Все всегда начинается с комплекса неполноценности — это я и сама могу твоей сестре сказать, хотя и не психолог.
— И ты не…
— Я тебе могу список составить, и там будет куча пунктов, что именно «я не…»
Я не мужчина, хотя многие поверили в эту сплетню, что я некий мистер Джо Кальдерони с большим членом под юбкой. Я не больна волчанкой, я не натуральная блондинка. Я не тайная дочь Донателлы Версаче. Я не была влюблена в Мэрилина Мэнсона. Я не беременна от тебя… — продолжить? В принципе я могу наврать кучу всего и завтра же слить все в Сеть. Вот увидишь, все только обрадуются. Говорить о том, что некая серость по имени Стефани жила тупой жизнью в нужде и воровала конфеты в супермаркетах, явно не стоит. Неинтересно. Тухло. Скучно… — Почему ты не можешь просто жить?
— упавшим голосом задал последний вопрос Тейлор.
— Потому что я не знаю, как это. Может, и знала когда-то, но давно забыла, — устало ответила Стефани.
…Не успела Стефани выписаться, как тотчас же улетела на концерт в Европу, забив чемодан лекарствами. Из газет она узнала, что у Тейлора появилась любовница, но особого значения этому факту не придала. «Мы решили взять тайм-аут. Планов у нас нет, и что будет с нами завтра — я не знаю», — заявила она в интервью скандальному блогеру Перезу Хилтону.
Подпишись на наш канал в Telegram