Ровно в десять утра к воротам киностудии в Бангалоре подъехал ярко-красный «Понтиак». Его ждали: возле высокого металлического забора собралась небольшая по местным меркам толпа. Человек двести—двести пятьдесят: немолодые женщины в сари и девушки в европейских платьях, крепкие мужчины в сикхских тюрбанах, крестьяне с юга в саронгах, банковские клерки в недорогих костюмах...
Кожа всех оттенков, запахи пряных духов, крепкого табака, специй и немытых тел.
Ворота открываются, машина въезжает на территорию студии, а люди в толпе машут руками, напрягают глаза, стараясь разглядеть свое божество, и скандируют:
— Амит! Амитабх Баччан, живи сто лет!
На дворе 1982 год, и слава главной звезды индийского кино в самом зените.
Тонированное стекло опускается, поклонники хлопают, кричат, бросают под колеса цветы — и вот показывается бледное прекрасное лицо с колдовскими, то ли карими, то ли темно-синими глазами. Кумир машет рукой, и каждый из толпы готов прыгнуть под колеса, но ворота закрываются, и толпа расходится, чтобы вновь собраться вечером, когда съемки закончатся и Амитабх поедет домой.
В молодости Баччан был мелким служащим в англо-индийской промышленной компании в Калькутте, до шести вечера сидел в офисе, а по вечерам напивался с друзьями — с тех пор он изумительно изображает пьяных. Он был обаятелен, боек и расчетлив и мог сделать неплохую карьеру в бизнесе, но молодой человек мечтал о кино. Влиятельные отцовские знакомые оказали ему протекцию, режиссеру Ришикешу Мукхерджи приглянулся застенчивый молодой человек. Амитабх мало что умел, но обладал красивой внешностью, у него был бархатный голос, а за мягкими манерами юноши, выросшего в интеллигентной семье, Ришикеш разглядел сильную волю и непомерное честолюбие — что еще надо для того, чтобы сделать из клерка кинозвезду?
Киностудии Мумбаи работали, как заправский конвейер: каждый год в прокат выходило около 200 фильмов.
Вложенные в кинопроизводство деньги отбивались быстрее, чем в нефтяном бизнесе: десятки миллионов говорящих на хинди людей — и обеспеченных, и не имеющих второй пары обуви и крыши над головой — хотели побывать в сказке и шли за ней в кинотеатры. В трущобах Мумбаи могли убить из-за пары рупий и новой рубашки, там ночевали в коробках из-под холодильников, но несколько монет на билет в кино бедняки находили всегда. На экране была другая жизнь: там всегда побеждало добро, а драки были похожи не на жестокое уличное мочилово, где упавших затаптывают насмерть, а на балет. Главный герой, прекрасный и честный, сражался и пел, был верен любимой и великодушен с врагами — и при этом отличался конфетной, чуть приторной красотой. Амитабх Баччан не вполне укладывался в этот стандарт: для индийского кино 70-х годов он выглядел слишком строго, говорил глубоким грудным голосом, был высоковат, да и в его героях имелась червоточинка — на безусловное воплощение добра они не походили.
К успеху он шел несколько лет, переиграл много ролей второго плана, порой ночевал под открытым небом, как бродяга, зато теперь в индийском кино не было человека известнее — и на съемочной площадке фильма «Носильщик» Баччана ждал человек, решивший его убить...
Пунит Иссар мечтал добиться успеха в кино и прославиться, но пока что он был никем. 25 лет, бедняк, член касты воинов-кшатриев, обладатель черного пояса по карате, мастер индийского боевого искусства дхарма-марги — в «Носильщике» он играл небольшую роль. Пунит был женат, профессии не имел, подрабатывал вышибалой в барах и тренером, а в кино попал по рекомендации случайного знакомого.
Свою дебютную роль он сыграл в фильме, где снималась Парвин Баби, одна из главных красавиц индийского кино, дочь махараджи княжества Джунга-гадха, стильная, безупречно воспитанная, получившая великолепное образование, первая индийская актриса, появившаяся на обложке Time. Пунит Иссар вырос в бедной семье, разорившейся давным-давно, еще до Великого мятежа, когда управлявшая Индией британская Ост-Индская компания запросто конфисковывала земли у местной знати. Увидев Парвин в первый раз, он оцепенел: ему показалось, что в прокуренный студийный коридор снизошла богиня удачи и процветания Лакшми, супруга бога Вишну. Заговорить с ней Пунит не решился — кто она и кто он? — и когда Парвин попросила у него сигарету, чуть не умер от счастья. Это случилось через три месяца после их первой встречи, когда съемки близились к концу, и через неделю Пунит стал верным рабом и тенью Парвин Баби: он приносил ей минеральную воду, распахивал перед ней дверцу машины, держал над ней зонтик, когда солнце стояло в зените, и почтительно выслушивал ее многочасовые монологи.
Парвин рассказывала о детстве в Джуганадхе, об огромном дворце с десятками слуг, о важном и печальном отце-князе, часто говорившем ей о том, что время аристократии уходит.
И о том, как ее преследуют мужчины, а она не идет им навстречу, о мешающих ее карьере завистниках, плетущих против нее грязные интриги. Пунит Иссар слушал и кивал, не решаясь вставить реплику, он был готов сломать шеи врагам своей королевы. О том, что великолепная Парвин понемногу сходит с ума, в то время еще никто не догадывался.
Амитабх Баччан идет в свой трейлер, на ходу улыбаясь коллегам: он быстро пожимает руку Иссару, спрашивает: «Как дела?», широко улыбается, услышав, что дела идут отлично, машет автору сценария, отправляет воздушный поцелуй журналистке из Filmfare, входит в вагончик, плюхается в кресло и вытягивает ноги.
Уф! У него есть пятнадцать минут. Потом придется переодеваться, затем гример возьмется за его лицо, сделает свою работу, и он отправится на съемочную площадку — но пока что можно передохнуть. Сейчас четверть десятого: встал он в три утра, позанимался йогой, поработал с деловыми бумагами — за каждый фильм ему платят кучу рупий, в пересчете на доллары это семьсот тысяч. Годовой доход зашкаливает за три миллиона, и эти деньги надо куда-то вкладывать. Сейчас они крутятся в ресторанном бизнесе, у него есть доля в фирме, занимающейся дальними грузоперевозками, пара небольших отелей на курортном побережье, но ему хочется замахнуться на большее — не пора ли создать самую большую в стране продюсерскую фирму?
Амитабху не по себе: он привык сниматься в Мумбаи, там ему легко соблюдать привычный утренний ритуал.
В три часа утра он всегда приезжает в родительский дом. Разбогатев, Амитабх обосновался рядом со старым семейным гнездом и каждое утро наведывается к отцу. Его комната невелика и заставлена книгами, на столе лежат рукописи — теперь Хариванш Рай Баччан считается классиком национальной литературы, и сюда часто приходят его поклонники, комната превратилась в музей. Амитабх приходит к отцу, чтобы задать вопрос, который его волнует. Перед отъездом в Бангалор он спросил отца о продюсерском центре, но тот только развел руками.
И то сказать — какое дело старому поэту до инвестиций в шоу-бизнес.
Потом он отправляется на половину матери. Когда-то брак Хариванша Рая и Тейдж Сури вызвал огромный скандал: они принадлежат к разным кастам, родители матушки — сикхи. Но это родителей не остановило, и родня смирилась с тем, что произошло. Дед по матери, богатый пенджабский адвокат, в конце концов стал им помогать, его деньги пришлись очень кстати — отец сумел продержаться до тех пор, пока к нему не пришла слава. Тогда правительство дало ему синекуру в министерстве иностранных дел, и их семья навсегда забыла о том, что такое бедность… Отца больше нет, а мать, потеряв его, тронулась рассудком и живет в призрачном мире, где Хариванш Рай на несколько минут вышел из дома, а ее дети все еще маленькие.
В материнской комнате пахнет лекарствами и благовониями.
Он нагибается и, выполняя раз и навсегда заведенный ритуал, целует ее в сухую морщинистую щеку, а мать задает ему повторяющиеся изо дня в день, из года в год вопросы:
— …Ты вымыл руки?
— …Какие у тебя отметки?
— …Какую книгу ты читаешь?
Ответы ей не нужны, и Амитабх, выдержав небольшую паузу, снова чмокает ее и отправляется домой. Там его ждет завтрак, за накрытым столом собираются все домашние — жена и дети, Абхишек и Швета.
На Джае Бхадури он женился в самом начале карьеры, когда был молод и легкомыслен. Снимаясь в «Куколке», влюбился в коллегу, молодую, подающую надежды актрису, а потом поступил как порядочный человек.
С тех пор прошла целая жизнь. Любовь испарилась, зато появились дети — поэтому он не думал о разводе. В гражданском кодексе Индии такая статья была, но общественное мнение его не признавало, развод был отличным способом погубить карьеру. Да и к чему разводиться, если Джая Баччан прекрасная, заботливая и верная жена? Она недавно забросила кино, работала в Индийском обществе детского кино, занималась собственными продюсерскими проектами. У них замечательный дом, чудесные дети, а то, что он живет и с кинозвездой Бханурекхой Ганешан, — его личное дело, даже журналисты не суют в него свои носы.
Амитабх Баччан снял новые, слишком тесные ботинки, положил ноющие ноги на стол и представил Рекху — нежную, страстную, обольстительную, словно супруга Рамы, божественная Сита. С ней не сравнится никто, куда до нее тощей курице Парвин Баби, вот уже полгода не дающей ему покоя. Это какая-то беда: она пристает к нему на приемах, пристраивается рядом и толкает под бок, нашептывая на ухо:
— Я твоя!..
С девушкой происходит что-то неладное, раньше она была скромницей. Говорят, что теперь Парвин направо и налево рассказывает о том, что Амитабх Баччан давно ее домогается, а когда она ему отказала, начал устраивать ей разные каверзы, и у нее не стало ролей… Что с этим делать, как ее угомонить?
Он сидел, раскинувшись в кресле, перебирая разбегающиеся в стороны мысли, наслаждаясь тишиной и покоем, а потом пришел гример. Он растрепал и скрепил лаком его волосы, закапал в зрачки специальные капли, чтобы глаза блестели и казались больше, нанес на щеки слой румян. Рам Мангал прикасался к нему осторожно, как к священному изваянию, — он благоговел перед Амитабхом.
Взмах помазка, легкое прикосновение кисточки — и начинается все тот же повторяющийся изо дня в день разговор:
— …Как же вы были хороши в «Мести и законе», Амит-джи! Как здорово ваш Джай наподдал этому подлецу! Точно такой негодяй был и в моей деревне, но у нас не нашлось никого, кто сумел бы с ним сладить. Он скупил всю округу, выжил порядочных людей, и сейчас… Амитабх промычал что-то вежливое и невразумительное и прикрыл глаза.
Он знал, что сейчас Рам начнет рассказывать о махинациях с распределением воды из оросительного канала и изнасилованной дочке почтальона.
Слава — замечательная вещь, но и она бывает утомительна. Какое ему дело до проблем деревеньки Рама, что в 350 километрах от Канпура? Тем не менее ему приходится быть вежливым. Таков его фирменный стиль: все знают, что случилось после того, как на съемках до него добралась поклонница, старая полубезумная нищенка. Времени на нее у Баччана не нашлось, но он записал адрес и на следующий день пришел к ней в гости — в хибару, сделанную из старого морского контейнера.
Гример наносит последние штрихи, костюмер Ильдерим, приземистый узкоглазый тамил, помогает Амитабху одеться и говорит, что тот и в лохмотьях выглядит словно принц — вот что значит хорошее происхождение!
Ильдерим неграмотен, но от всей души уважает культуру: он слышал, что отец Амитабха писал замечательные стихи и переводил на хинди поэтов из России.
А сам Баччан, по словам мудрых людей, привнес в индийское кино эстетику французской «новой волны». Ильдерим ничего не знает ни о Франции, ни о России, что такое «эстетика» он не понимает, но красивые слова напоминают ему заклинания их деревенского колдуна, и поэтому он очень уважает Амитабха Баччана. Зато поджидающий того на съемочной площадке режиссер Праяг Радж человек знающий. Он часто говорит коллегам, что до Баччана в Индии снимали красивые сказки, а Амитабх привнес в национальное кино дозу реализма — небольшую, но очень полезную: «Он умеет быть злым на экране — и это не отталкивает зрителя.
Так мы мало-помалу дойдем и до того, что сможем убивать главных героев, не проваливаясь в прокате!»
Амитабха Праяг Радж встречает лучезарной улыбкой и крепким рукопожатием: это его козырная карта, имя Баччана на афише гарантирует коммерческий успех.
А несчастный Пунит Иссар, примостившийся за софитом, нервно теребит подбородок. Он никогда никого не убивал. У него есть семья, которую он должен кормить. Кто станет о них заботиться, если его повесят? Баччан не сделал ему ничего плохого, он очень милый человек… Но тут Пунит видит страдающие глаза Парвин, слышит ее печальный голос: — …Я так устала…
Он страшный человек… Я не стала с ним спать, и он распространяет обо мне ужасные слухи… Ты не представляешь, как влиятелен Баччан: он и его жена держат в своих руках все киностудии, их деньги вложены в каждый мало-мальски значимый проект. Амитабх — дьявол, у него руки по локоть в крови!..
И у Пунита непроизвольно сжимаются кулаки.
Его хлопают по плечу, он вздрагивает и оборачивается. Это помощник режиссера Джавед Кхосл, всем известный мужеложец, но в остальном человек недурной. Толстый, тщательно одетый, сияющий напомаженными волосами Джавед широко улыбается, излучая дружелюбие:
— Нервничаешь? Это ничего, все через такое проходят. Я помню, как начинал Амитабх: перед съемками его корежило почище, чем тебя.
Не бойся, с твоей красотой, фигурой и всеми этими штучками из карате ты станешь звездой не позже чем через два года — или я не потомок браминов, а презренный маравар из касты воров и грабителей…
Да, кстати, какие у тебя планы на сегодняшний вечер? Свободен? Может, зайдем в какой-нибудь хороший бар, немного выпьем, поговорим? Сегодня я при деньгах и хочу тебя угостить…
Пунит улыбается, мотает головой и осторожно снимает руку Джаведа со своего плеча.
— Спасибо, в следующий раз. Понимаешь, сегодня меня ждет жена — а я по-прежнему от нее без ума…
Пунит Иссар спокоен и расслаблен. Он понял, что ему надо делать.
Праяг Радж эстет, но сюжет «Носильщика» похож на то, что Болливуд давным-давно поставил на поток. Малыш Икбал жил-поживал в родной деревне, но ее снесло наводнение, его отца подло убили, мать потеряла рассудок, и ее похитил бандит Зафар. Икбал стал продавцом газет, на вокзале он подружился с носильщиками — и это стало началом его приключений...
Повзрослев, Икбал будет мстить. Он станет мастером кулачного боя: Амитабх Баччан ловок и пластичен, на экране он может изобразить все что угодно и очень гордится тем, что обходится без дублеров. Но на самом деле он не владеет ни карате, ни дхарма-маргой. О ней ходит много легенд: говорят, что посвятившие ей жизнь мастера легко сворачивают человеку шею и могут убить одним касанием. Пунит Иссар изучал дхарма- маргу с четырнадцати лет и знает, что большая часть этих баек — сущая ерунда, но мастер его уровня и в самом деле может убить человека.
Это просто, куда сложнее убить неприметно, так, чтобы этого никто не заподозрил, но свои секреты есть и здесь… После перерыва на обед Пунит должен сниматься с Баччаном: они схватятся врукопашную, и Праяг Радж считает эту сцену важной.
Он подсаживается к меланхолично ковыряющемуся в тарелке с карри Иссару — обычно режиссер не снисходит до тех, кто играет второстепенные роли, но сейчас он озабочен и пытается добиться толка от начинающего актера. В пухлых руках Праяга мелькают вилки и ножи: он объясняет Пуниту, чего следует добиться в сцене боя, и иллюстрирует свои слова подручным инвентарем. Тот почтительно мычит, думая, что при таких ловких пальцах из Праяга Раджа мог бы выйти недурной карманник.
Пунит Иссар слушает и мотает на ус: «Да, я все понял, Праяг-джи. Сцена должна выйти зрелищной, но в то же время естественной...»
Баччану обед принесли в трейлер, но он к нему не притронулся. В сценах боев Амитабх снимается на голодный желудок и сейчас он разминался, а потом занялся йогой. У Баччана была идея, которую он держал в тайне: пусть все решат, что это экспромт, импровизация станет частицей его легенды и принесет ему дополнительную славу… В кульминационный момент боя он прыгнет назад и перекувырнется — тут-то партнер его и ударит.
Глядя на то, как работают Амитабх и Пунит Иссар, Праяг Радж потирал руки от радости: Амит как всегда великолепен, а новичок просто находка — какая пластика, какое выразительное лицо!
Глаза горят, зубы оскалены, кажется, что он готов разорвать Баччана: вот она, эстетика индийского кино в чистом виде, и плевать нам на высоколобых чистоплюев.
…Пунит не ожидал, что Баччан сделает кувырок назад, и завершающий удар вышел смазанным, нечетким. Тогда он опешил от неожиданности, позже радовался: кульбит партнера его спас, он мог говорить, что Амитабх нарушил обговоренный рисунок сцены и подставился под его удар… И все же Баччан получил сильный тычок в живот, отлетел в сторону и ударился о край стола. Он скрючился и осел на пол, к нему кинулись все, кто был на съемочной площадке. Амитабх лежал, держась за живот, побелев, с закрытыми глазами, на его лбу выступил пот.
Врача на съемках не было, и каждый хлопотал вокруг него, как мог: его хлопали по щекам, растирали запястья, совали под нос смоченные в туалетной воде носовые платки. Через несколько минут он открыл глаза, приподнялся на полу, сел и попросил, чтобы ему помогли встать. Сцену Баччан доигрывать не стал, но сказал, что ему уже лучше и завтра они ее непременно доснимут. Он пожал Иссару руку:
— Ты тут ни при чем, старина. Во всем виноват я. Попытался сымпровизировать и не рассчитал силы — видно, старею, пора уступить дорогу вам, молодым…
Вечер Амитабх провел дома, а утром, только-только поднявшись с постели, упал и потерял сознание. Обезумевшая от ужаса Джая бросилась звонить в «скорую». Та, по местному обыкновению, приехала через час. Врач ничего не мог сделать и начал созваниваться с ближайшей больницей.
Там все было заполнено больными, новые пациенты лежали в коридорах, но для Амитабха Баччана обещали найти место в палате.
Никто так и не узнал, каким образом по городу распространилось известие о том, что с ним случилось, но когда из ворот дома вынесли носилки, на улице стояла толпа. Люди бежали за машиной, кричали, размахивали руками, читали приносящие здоровье заклинания. Но они не помогали — когда машина добралась до госпиталя сквозь бангалорские пробки, Амитабх уже не дышал.
Главный врач больницы пощупал пульс, покачал головой и сказал, что пациент мертв и нет смысла нести его в реанимацию. У них бедная городская больница, нужного оборудования в ней нет, а госпиталь, где Баччана могли бы спасти, находится так далеко, что туда бесполезно ехать.
Он замолчал, санитары подняли носилки, чтобы отнести тело в мертвецкую, и тут Джае показалось, что муж пошевелил пальцем ноги.
Она отчаянно закричала, одной рукой вцепилась в носилки, другой намертво впилась в плечо опешившего врача — и Амитабха отнесли в реанимацию, а там клявшие скудное финансирование и воров из городского департамента здравоохранения врачи сделали все, что могли.
Они созвонились с коллегами и попросили их раздобыть импортные инъекции, не отходили от Амитабха, хотя им казалось, что помочь Баччану уже нельзя. И в конце концов случилось чудо: он задышал.
Глаза Амитабх открыл утром следующего дня в палате на четверых и увидел у изголовья жену. Сперва Баччан не понял, что с ним произошло: только что выключилось солнце, и день померк, а теперь он оказался бог знает где… Джая сказала, что его вытащили с того света, и Амитабх Баччан поклялся ей в том, что в его жизни больше не будет других женщин.
Позже актер об этом жалел: теперь ему приходилось конспирироваться, скрывать свои интрижки, он чувствовал себя виноватым — родители научили его держать слово, и ему было стыдно. Но клятва сама слетела с языка: у них с Рекхой была такая красивая любовь, а она не пришла к нему в больницу! Позже он узнал, что ее тогда не было в Мумбаи, но это ничего не изменило: сказанного не воротишь, оставалось быть хорошим мужем или притворяться.
Но пока до этого было далеко. В больнице не хватало самых необходимых лекарств, и Джая выписывала их из-за рубежа. Потом его перевезли в частный госпиталь и положили в одноместную палату. Там были и лекарства, и оборудование, и хорошие специалисты. Они сумели поставить правильный диагноз, и тот привел в ужас Джаю Баччан.
Разрыв селезенки, смещение трахеи, тяжелые ушибы внутренних органов… Никто не понимал, как все это могло вызвать пустячное падение на съемках. Впереди были операции, долгое лечение — о кино пришлось надолго забыть.
Пунит был профессионалом и владел «отложенной смертью» — ударом, последствия которого наступали не сразу. Амитабха спас неожиданный кульбит назад, это же выручило Пунита Иссара.
Полиция не заинтересовалась Пунитом, но его кинокарьера на несколько лет была погублена — режиссеры не хотели видеть его имя на афишах. Поначалу он ни о чем не жалел, но через пару лет до него начали доходить известия о том, что происходит с Парвин Баби. Ее мания усиливалась, она говорила, что ее преследуют наркомафия, ФБР И ЦРУ. Кончилось это тем, что на таможенном досмотре в нью-йоркском аэропорту Парвин забилась в истерике, крича, что президент Картер и Роберт Редфорд подослали к ней убийц. Она швырялась сумками, разломала турникет, и полицейские сразу не могли ее скрутить. Ее долго лечили от шизофрении, позже она вернулась в кино, но теперь Парвин Баби была тенью самой себя: располневшая, потерявшая красоту, она больше не интересовала режиссеров. Впереди у нее было долгое, пустое, мучительное существование: 20 января 2005 года молочник заметил, что его товар вот уже несколько дней остается нетронутым на крыльце ее дома, и полицейские взломали дверь в жилище одинокой, чудовищно толстой, странной женщины.
Парвин Баби в старости болела диабетом, от него началась гангрена стопы. Упав с кресла-каталки, она не смогла добраться ни до телефона, ни до двери. Производивший вскрытие полицейский врач сказал, что она умерла от голода.
В последний путь Парвин провожали лишь несколько человек, никто из ее бывших любовников, видных политиков, бизнесменов и кинозвезд на кладбище не пришел. В стороне от малолюдной процессии держался неброско одетый, рано постаревший, но еще сохранивший спортивную выправку мужчина. Лишь очень внимательный наблюдатель узнал бы в нем Пунита Иссара.
После Парвин остался дневник — он попал в руки ее дальнего родственника, и тот рассказывал журналистам о том, что в нем тетушка, оказывается, писала и о своих знаменитых любовниках, и о том, что тяжелая травма Баччана на самом деле была ловко замаскированным покушением на убийство.
В дневнике Парвин признавалась, что была подругой Варадараяна Мудалиара, босса мафии Мумбаи, отмывавшего деньги в кинопроизводстве. Увы, набивавший цену своему товару простак так и не успел продать сенсацию газетчикам: в один прекрасный день он исчез, вместе с ним пропал и дневник.
Амитабха Баччана считали счастливчиком, человеком, родившимся с серебряной ложкой во рту: знаменитый отец, ранняя слава, бешеные заработки, завораживающая женщин внешность…
Теперь пришла пора за это платить: он долго лечился, а оправившись от операций, решил оставить кино. Репортажи о его здоровье газеты публиковали на первых полосах, в больнице его навестила премьер-министр Индии Индира Ганди: беда прибавила ему популярности. Близкий друг, сын Индиры Раджив Ганди, предложил Баччану баллотироваться в парламент, обещая быструю политическую карьеру, — и Амитабх послушал его совета. Он стал депутатом, положив соперников на обе лопатки, и быстро занял видное место в своей фракции, но тут грянуло «дело Bofors», коррупционный скандал, связанный с поставками оружия индийской армии, и следователи заподозрили его в посредничестве при передаче взяток. Доказать ничего не удалось, но его имя было замарано, из парламента Баччану пришлось уйти.
Он открыл собственную продюсерскую фирму, поставил дело на широкую ногу, но вскоре обанкротился. Выплатить долги помогло телевидение, игра «Как стать миллионером», которую он вел, — она принесла ему новую популярность.
Амитабх вернулся в кино, на этот раз его коньком стали злодеи, многоопытные, красиво постаревшие «крестные отцы», главари преступного мира. Он был по-прежнему успешен, получал бешеные гонорары. Но в 2005 году почувствовал, что его оставляют силы: иногда он не мог ходить, ему было трудно шевелиться. Врачи поставили ему диагноз «миастиения» и сказали, что это последствие травмы 1982 года. Они ничего не обещали: болезнь очень тяжело лечится. В былые времена люди с такой болезнью медленно угасали, теряя силы, превращаясь в живой скелет, и молили судьбу о смерти, которая все не приходила.
В конце концов они умирали, и родственники благодарили за это судьбу. Современные лекарства дают надежду, но не всегда помогают и они…
Вечером того дня, когда он услышал этот диагноз, Амитабх ушел из дома и, преодолевая слабость, долго бродил по Мумбаи. В темноте его не узнавали, и это было непривычно: он чувствовал себя тенью, призраком, наведавшимся сюда из потустороннего мира. Из богатых кварталов он спустился в трущобы и шел, не разбирая дороги, не боясь перепачкать дорогие ботинки в нечистотах. Сунул купюру слепой нищенке, обогнул расположившуюся на перекрестке грязную и благодушную священную корову, вдохнул сладковатую местную вонь, в которой смешались запахи специй, грязи, крепких духов и приготовленной в уличных харчевнях еды, и подумал, что все же мир прекрасен и он будет бороться за жизнь до тех пор, пока у него бьется сердце.
Его лечили в Европе и в США, он до сих пор живет на лекарствах, но продолжает сниматься и даже реанимировал свою продюсерскую фирму — теперь та приносит неплохой доход.
Его жена, европейски образованная бизнес-леди Джая, знает, в чем тут дело: несколько лет назад она пожертвовала на три с половиной миллиона долларов золота и драгоценностей богу Венкатешваре. Джая просила его о помощи, когда муж ей изменял, молилась ему, после того как Пунит Иссар изувечил Амитабха. Венкатешвара всегда им помогал, теперь она вернула долг…
Точный счет, калькуляцию с перечнем сделанного богом добра и расценками ей выставили жрецы храма Венкатешвары, находящегося в городе Тирупати, в 550 километрах от Хайдарабада, столицы штата Андхра-Прадеш.
Подпишись на наш канал в Telegram