Однажды завела разговор: «Саша, мне уже под тридцать. Хочу семью, детей. Сделай наконец свой выбор! Или отпусти...» Волков холодно ответил: «Если будешь не со мной — уничтожу!»
Одиннадцать лет назад история моего разрыва с продюсером Александром Волковым была громкой и скандальной. Газеты, журналы пестрели заголовками: «Катя Лель не имеет права вести концертную деятельность!» Утром включала телевизор, а на музыкальных каналах заставка — перечеркнутый кружок с моей фотографией и подпись: «Кати Лель больше нет!» Поехала выступать в московский клуб. Не успела взять микрофон, в зал влетели какие-то люди: «Где организаторы?! Лель должна убраться со сцены, она нарушила контракт! Вот решение судебных приставов!» После этого инцидента директор клуба сказал: «Катя, извините, петь здесь вы больше не будете — нам проблемы не нужны».
Я почти перестала выступать. Иногда, правда, по старой памяти звали на сборные концерты, но все реже и реже. Помню, на одном из таких концертов подошла к некой артистке поздороваться. Мы были знакомы и обычно тепло общались. Вдруг она отпрыгнула от меня, словно от прокаженной. По коридору чуть не бежала. К сожалению, многие коллеги вели себя так же: еще недавно говорили комплименты, какая я талантливая, умница, а теперь в упор не замечали. Все они достойные, хорошие люди, просто боялись. Волков открыто предупреждал: «Если станете общаться с Лель — у вас тоже будут проблемы!»
С Александром, человеком очень влиятельным в шоу-бизнесе, опасно было не считаться.
При первой встрече я и понятия не имела, с какой важной персоной свела меня судьба. И что сначала он поможет осуществиться моей мечте, а потом превратит жизнь в кошмар.
Познакомились мы в 1996-м, в старый Новый год после сольного концерта Лещенко. Я работала в коллективе Льва Валерьяновича бэк-вокалисткой, а в середине концертной программы мэтр позволял мне исполнять пять песен собственного сочинения. Лещенко представил меня мужчине средних лет: «Это Катя, очень одаренная девочка. Саш, помоги таланту». Незнакомец пожал мне руку, тепло улыбнулся. Но тут его кто-то позвал, и мы не успели поговорить. «Это же сам Александр Волков!» — просветил меня один из музыкантов Лещенко.
Я навела справки и узнала, что Волкова называют «серым кардиналом» российского шоу-бизнеса и что он обладает очень большими связями. Но об этой стороне жизни Саши я ничего не знаю, он не посвящал меня в свои дела. Лишь общая информация: вырос в Одессе, в семидесятые эмигрировал в Германию. В восьмидесятые организовывал за рубежом концерты советских артистов, в том числе и таких звезд, как Алла Пугачева, Иосиф Кобзон, София Ротару, Лев Лещенко, Александр Розенбаум... В девяностые Волков открыл в нескольких странах сеть японских ресторанов, проект оказался прибыльным. Саша был очень обеспеченным человеком.
Буквально через пару дней после знакомства Волков позвонил с предложением встретиться, обсудить возможности «поддержки таланта». На встречу пошла, не допуская даже мысли о чем-то, кроме совместной работы. Я с детства мечтала стать певицей, причем обязательно известной, любимой зрителями. И поскольку уже знала, что пробиться на эстраде очень трудно, использовала любую возможность. Чтобы Волков понимал, что имеет дело с серьезным человеком, я решила подробно рассказать ему, как иду к своей мечте с самого детства и не намерена отступать. Саша оказался внимательным слушателем, поэтому говорить было легко. И я стала вспоминать...
Лет в десять или одиннадцать в музыкальной школе педагог по фортепиано Алла Николаевна сказала:
— Ну, ты у нас станешь талантливой пианисткой.
— Нет, — возразила я, — певицей буду.
— Кать, у тебя способности именно пианистки.
Но я стояла на своем:
— Только певицей!
Педагог так рассердилась, что пошла за директором, привела его в класс. Начали объяснять мне уже вдвоем, как бестолковому ребенку, что певица — это «неправильная профессия для женщины». Даже маму вызвали в школу. Нальчик — это же Кабардино-Балкария, Кавказ. Там для женщины главное предназначение — быть хорошей женой и матерью. А певицы вроде бы как легкомысленные. Так считается.
— Буду и матерью, и женой, — не сдавалась я. — Но певицей тоже, причем известной!
— Раз так, мы тебя из музыкальной школы исключим! — пригрозила Алла Николаевна.
Эти слова испугали: без музыкального образования никак нельзя! Очень переживала, но никто меня не отчислил — ведь я была отличницей. Просто припугнули. Не подействовало — характер упрямый.
Лет в семнадцать в Нальчике я записала кассету со своими песнями — музыку и стихи пишу с детства. Сделала это в профессиональной студии, поскольку понимала, что без качественного материала — никуда. С этой кассетой ходила на концерты заезжих столичных музыкантов. Как-то в нашем ДК строителей выступала безумно популярная в восьмидесятые годы группа «Технология». Подошла к солисту Роману Рябцеву:
— Можно я выступлю у вас на разогреве? У меня есть кассета — материал очень хороший.
Хотела добавить, что вообще-то пою чуть ли не с рождения, с десяти лет была солисткой детского ансамбля «Нальчик» при Доме пионеров, мы выступали на общероссийских конкурсах, всегда брали призовые места... Но ничего этого сказать не успела — к нам подлетела директор ДК и на повышенных тонах бросила:
— Нет! Никаких разогревов!
Я ужасно удивилась. Она же знала, что я пою, наш ансамбль не раз у них выступал... Мало этого, директриса зло выкрикнула мне в лицо:
— На этой сцене ты никогда не будешь звездой! — резко развернулась и удалилась в свой кабинет, хлопнув дверью.
Я была в шоке, но вошла следом и, с трудом сдерживая слезы, пообещала:
— Вот увидите, однажды я приеду в этот зал мегазвездой!
Дома, конечно, долго рыдала в подушку. За что такое отношение? Что я ей сделала? Казалось бы, свои люди, земляки, почему бы не помочь юному дарованию? А не хотите помогать — хотя бы не мешайте!
В другой раз повезло больше. В нашем Зеленом театре выступала группа «Любэ». Я прошла за кулисы, познакомилась с режиссером концертной программы. Оказалось, Валерий Жак — еще и главный режиссер концертного зала «Россия», просто иногда выезжает на гастроли с музыкантами. Я дала ему послушать свою кассету и попросила: «Если будет возможность, разрешите мне спеть перед «Любэ» или в перерыве между их выступлениями?»
И тут выяснилось, что артисты опаздывают на концерт, а публика уже собралась, ждет. И режиссер махнул рукой: «Иди, пой». Пела минут сорок. Залу понравилось, аплодировали.
Я стремилась в Москву, понимала: стать звездой можно только там — возможностей больше. И в девятнадцать рванула в столицу. Боялась, конечно: большой чужой город, в котором я никому не нужна. В Нальчике-то жила без забот: любящие родители, уютный дом, где часто собирались гости, было весело, много смеха. А в Москве где жить? Что кушать? И главное — как стать в столице востребованной и успешной певицей?
Но мечта оказалась сильнее страха. Даже мамины слезы не остановили. «Убегу, в чем стою!» — твердила я.
Папа долго молчал, а потом вдруг сказал: «Пока есть рвение, мечта — езжай. Вот тебе деньги на первое время. Не получится — вернешься, мы тебя всегда ждем». Как же я благодарна папочке за эти слова, за поддержку, за веру в меня!
Судьба оказалась ко мне благосклонна: везло на хороших людей. Сначала меня приютила случайная знакомая — подруга сына моего педагога по музыке. Лариса — замечательный человек. А потом произошло одно чудесное событие. С двоюродной сестрой, которая приехала в Москву на выходные из Саратова, мы пошли погулять в парк Горького. Я увидела там сцену под открытым небом и сказала:
— Вот бы тут выступить!
Позади нас стояли какие-то парни, услышали и хмыкнули:
— А что, давай! Или слабо?
Нашли, кого «на слабо» брать!
Отправилась к мужчине, который сидел за режиссерским пультом, познакомились.
— Скажите, а это вы отвечаете за выступления исполнителей? Пожалуйста, послушайте мои песни, — и привычно вручила кассету.
Он взял:
— Хорошо. Приходите завтра, часа в два.
На следующий день говорит:
— У вас хороший материал. Но программа концертов практически сформирована. И понимаете, Катя, бюджета нет, денег нет, мы не сможем вам заплатить.
— Не надо денег! — выпалила я. — Просто выпустите меня на сцену!
Михаил пожал плечами:
— Можно было бы попробовать... Если бы у вас был концертный костюм...
— А он у меня с собой! — не растерялась я.
Еще в Нальчике пошила концертное платье золотистого цвета, длинное, с большим разрезом. Привезла в Москву, думала: обязательно пригодится. И вот пригодилось.
— Отлично, тогда можете прямо сегодня в восемь вечера выйти на сцену. И выступать с вашими песнями все последующие дни. Но без денег.
— Согласна!
Вот уж повезло так повезло! И я выступала на этом мероприятии — третьем международном фестивале фейерверков. Спустя пару недель Михаил позвонил и пригласил принять участие в конкурсе молодых исполнителей «Музыкальный старт 94». Я стала лауреатом, заняла второе место и получила в подарок видеомагнитофон. Были приятные слова от жюри, аплодисменты, восхищенные взгляды парней, которые пытались взять меня «на слабо». Они приходили смотреть все мои выступления в парке и горячо за меня болели.
Но конкурс закончился. И вот бреду я по Крымскому мосту с видеомагнитофоном под мышкой, вдруг внутренний голос приказывает: «Иди обратно в парк!» Я вернулась. Совершенно не понимая зачем. К той же сцене. А там проходит гала-концерт, выступают мэтры. И среди них — Лев Валерьянович Лещенко. Ноги сами понесли меня к нему. Подошла и спросила:
— Извините, у вас правда есть центр поддержки молодых талантов?
Лев Валерьянович посмотрел с удивлением и протянул своим уникальным баритоном:
— А вы что — тала-а-ант?
— Да.
— И почему же вы так считаете?
— Я очень талантливая! Пишу песни! Вот послушайте, пожалуйста, вдруг понравится?
Отдала кассету, приложив номер домашнего телефона Ларисы, у которой жила. Мобильных-то не было.
Вечером рассказала все ей и на следующий день улетела в Нальчик. Страшно соскучилась по родным, думала: побуду у них недельку и обратно — штурмовать Москву.
Не успела добраться до дома — звонит Лариса:
— Кать, тут тебе звонили. Мужчина. Голос похож на Лещенко.
— Не может быть! Ты меня разыгрываешь?!
— Да точно Лещенко звонил!
Лариса — профессиональный музыкант с четкой памятью на голоса, ошибиться она не могла.
— Сказал, срочно ждет тебя в своем офисе!
Утром рванула назад в столицу и прямо из аэропорта — в студию Льва Валерьяновича. Он принял вежливо:
— Присаживайтесь. Я послушал вашу кассету, скажите, кто вам пишет?
— Сама.
— Правда?
— Да, записывали в студии в Нальчике. Я приехала осуществить свою мечту — стать певицей. Училась этому всю жизнь, мечтаю и дальше учиться.
Позже Лещенко мне признался: «Я тогда подумал — или девочка очень хитрая, прикидывается, или действительно наивная и искренняя».
— Хотите поехать со мной на гастроли? — неожиданно спрашивает Лев Валерьянович.
— Конечно! Когда — завтра, сегодня? — в тот момент я была, наверное, очень похожа на героиню известного фильма Фросю Бурлакову.
— Завтра улетаем.
Музыканты в коллективе Лещенко подозрительно на меня косились — вдруг мэтр привел в команду никому не известную девочку: «Это Катя, наша новая воспитанница. Но шашни — ни-ни!..» Однако скоро поняли: ничего личного! Лев Валерьянович называл меня «ребенок» и никак иначе. Представил зрительному залу на концерте в Петербурге: «Это Катя, моя студентка».
Помню, как на ватных ногах вышла на сцену и спела пять своих песен. В перерыве иду к гримерке, а следом — несколько зрителей из зала: «Дайте, пожалуйста, автограф!» Никогда автографы не раздавала и страшно засмущалась. На мое счастье из соседней гримерной вышел Лещенко, я тут же: «Мое выступление — заслуга Льва Валерьяновича...» — и убежала, но успела услышать, как кто-то говорит ему: «Какая талантливая у вас ученица!» Было приятно. А мне он после концерта сказал: «Ребенок, я буду с тобой заниматься, думаю, у нас все получится!»
И мы стали работать. Для меня Лещенко — эталон артиста, тактичный, чистый, честный. И, кстати, очень требовательный. По его настоянию я занималась вокалом у Юрия Ивановича Баздырева, одного из лучших в Москве педагогов, и пластикой — в Цирке на Цветном бульваре. Ездила туда каждый день к шести утра, разминалась вместе с цирковыми артистами под руководством Оксаны Дружининой. Брала уроки у балетмейстера. Это была серьезная школа. Со стороны, может, и кажется, что все просто — вышла и летаешь по сцене. А на самом деле это огромный труд.
...Выложила всю свою историю Волкову, вдруг он берет меня за руку. Я, подпрыгнув от неожиданности, руку отдернула. Еще раз подчеркну: я отправилась на встречу в надежде, что меценат поможет в карьере. И без единой мысли о возможных личных отношениях.
Внешне Саша был совсем не мой идеал, я его даже побаивалась. К тому же взрослый мужчина: ему сорок шесть, а мне всего двадцать два. Но я Волкову понравилась, это было видно.
Начал ухаживать, причем очень активно. Утром — звонок в дверь. На пороге курьер: доставка цветов. И огромный букет — сто одна роза.
Следом звонок от Александра:
— Тебе понравился мой сюрприз?
— Пожалуйста, больше не нужно, — смущенно просила я.
Позже злопыхатели в тусовке будут говорить, будто я стала встречаться и жить с Сашей, потому что он богат и влиятелен. Неправда! Больше года категорически отвергала его ухаживания. Была честна:
— Я никогда не смогу вас полюбить!
Он очень мудро отвечал:
— Мне не нужно ничего от тебя, просто дай возможность быть рядом.
Умный опытный мужчина знает, как завоевать женщину, тем более юную и неискушенную. Проявлять внимание и заботу, стать ей другом, советчиком. Саша использовал этот несложный в общем-то прием. Он был рядом и терпеливо ждал. Заботливый, искренний, любящий. Волевой, серьезный. Твердил как мантру: «Ты очень талантливая, умница, ты заслуживаешь стать звездой, — и неизменно добавлял: — Я тебе в этом помогу».
Вместе мы решили, что мне пора делать сольную карьеру, и я ушла от Льва Валерьяновича. На прощание сказала:
— Я вас очень люблю и очень благодарна. Но настало время искать свой путь.
Он посмотрел с пониманием:
— Жалко, конечно. Но если решила...
Саша помог мне записать и выпустить дебютный альбом «Елисейские Поля» с песней на стихи Ильи Резника, которого называют «звездным поэтом», поскольку работает он исключительно со звездами.
Сняли клип «Огни» на музыку композитора Владимира Матецкого, режиссером выступил Филипп Янковский. Следом другой — «Я по тебе скучаю» Евгения Кемеровского... Потом вышел второй альбом — «Талисман». Конечно, Саша вкладывал деньги в мою карьеру, говорил, что самое главное для него — чтобы я была счастлива, больше ему ничего не нужно.
Я знала, что он женат, в Германии живут его супруга, дети, уже и внуки есть. Когда спрашивала, как у них дела, отвечал коротко: «Все в порядке». На этом разговоры о семье Волкова заканчивались. Ему не нравилась эта тема.
Но вот любое мое желание, высказанное вслух, Саша тут же воплощал. Помню, обмолвилась, что мечтаю поучиться в Англии в крутой школе вокала. На следующий день встретились по делам, и вдруг Саша говорит:
— Я забронировал тебе место на ближайший курс.
— Ты о чем?
— О школе вокала. Ты же хотела там учиться. Вот и поедешь.
— Ничего себе, вот это сюрприз!
И я поехала. Не школа — мечта! Училась с упоением. Осваивала в том числе непростую науку — «живой вокал в движении».
Саша приезжал в гости. Выскакивал из такси и бежал навстречу:
— Тебе нравится тут?
— Очень! Спасибо!
— Рад за тебя! — его глаза сияли.
Когда женщина видит такое восторженное отношение к ней, ее жизни, мечтам, ну не может она не полюбить в ответ. И я полюбила. Безоглядно, всей душой. Что бы ни утверждали злые языки, мы стали жить вместе, потому что любили друг друга.
Многие уверены: если у певицы обеспеченный спонсор, у нее нет проблем. Занес он чемодан денег на радио или телевидение — на следующий день песни в эфире. На самом деле все намного сложнее. И мы с Сашей прошли непростой путь...
Да, песни, хоть сто штук, тексты и музыку можно купить. Клипы снять — сколько угодно. И телеэфиры оплатить не проблема. А вот настоящую популярность и зрительскую любовь не купишь. Даже за очень большие деньги. Хоть обложись клипами и альбомами, если песни твои не становятся хитами, их не распевают на каждом углу — нет у тебя популярности. А я хотела мегауспеха. Все артисты мечтают быть звездами, это нормально. Но в конце девяностых на вершины хит-парадов ворвались рок-исполнители, оттеснив поп-культуру. Мои песни все реже ставили в эфиры, объясняя это единственным словом — неформат! А как стать форматом?! Этого я не знала.
Особенно тяжело бывало, когда оставалась одна. Саша неделю жил со мной в Москве, а потом улетал в Германию. На неделю, две, три, месяц — по делам своего бизнеса. И к семье. Мысли в голову лезли самые разные: может, я не такая талантливая, если не становлюсь звездой? Так ли я нужна Саше — ведь у него своя семья? Что нас ждет в будущем? Но Саша возвращался и возвращал мне веру в себя.
— Все будет хорошо! Должен быть какой-то выход, — упрямо твердил он.
— Выход один, — однажды сказала я, — нужен хит!
И он пригласил Юрия Айзеншписа, чтобы помог. Мы много работали, но моя звезда не стремилась подняться высоко над горизонтом. Помню звонок ранним утром:
— Спишь?
— Да, что-то случилось, Юрий Шмильевич?
— Случилось. Кассету со своими песнями, которую ты мне дала, можешь забрать.
— Почему?
— Саша передумал заниматься тобой! — сообщил Айзеншпис.
Конечно, и Саша уставал, я его понимаю. Иногда сидел весь черный: время, силы, деньги уходят словно в песок и непонятно, что дальше. Речь сейчас не о личных отношениях, а о работе. «Он поверил в меня как в певицу, а результата нет», — грызла я себя. Словно в глухую стену уперлись.
К успеху мы карабкались почти восемь лет! А пришел он благодаря сотрудничеству с Максом Фадеевым. Мне давно нравилось то, что он делает. Очень хотела с ним поработать, хотя слышала о Максе: характер непростой.
Передала через общую знакомую свой номер телефона с просьбой позвонить по поводу сотрудничества. Реакция от Фадеева последовала почти через два года. И звонок был довольно странным:
— Я Макс Фадеев, вы меня искали. Но, знаете, я с попсой не работаю.
У меня затряслись руки, чувствовала — это мой последний шанс:
— Максим, пожалуйста, не кладите трубку! Мне очень нужно встретиться с вами. Дайте пять минут. Только пять минут, умоляю вас.
Он засмеялся:
— Понял. Ты танк, который не остановишь, — но встречу назначил.
Ходить вокруг да около я не стала, честно призналась: «Не знаю, как жить дальше. Не знаю, с кем работать. Я в тупике. Умоляю, дайте мне шанс начать все с нуля. Очень хочу с вами работать».
Он потом говорил, что шел на встречу с твердым намерением отказать. «Но когда увидел твои глаза, понял — не лжешь и действительно готова начать с нуля. Ну, и решил рискнуть».
Фадеев согласился со мной работать! Вынес авторитетное заключение: «Ты — певица с хорошими вокальными данными. Но тебя неправильно позиционируют. Как взрослую. А ты ж девчонка, тебе надо быть такой, какая ты есть: легкой, жизнерадостной, с прищуром, с улыбкой». И он написал мне песню «Долетай». Поставила диск, дрожащими руками включила. И слезы полились градом, в горле — ком, по телу — мурашки. Так понравилась песня!
На запись «Моего мармеладного» полетела к Максу в Прагу. В студии пела и пела, а Фадеев все недоволен, снова в наушниках слышала его холодный голос: «Мне не нужны твои вокальные данные! Мне надо, чтоб каждый волосок у меня на руке дыбом встал от того, как ты поешь. Как ты этого добьешься — не знаю!»
Я разозлилась и спела с непонятным мне самой акцентом: «Послушай, мма-мма, послушай, джага-джага, послушай, у-у...» В наушниках тишина. Вдруг за дверью раздалось: бум, бум... Вбежал Макс, открыл кабинку, обнял меня. Я даже испугалась. «Вот теперь — то, что нужно, я тебе верю!» — воскликнул он.
И я верила в наш успех. Безумно хотела доказать всем, и себе в первую очередь, что смогу быть «форматом». И взлететь на верхние строчки хит-парадов! Что и произошло очень скоро. В один год мы с Максом записали целых три мегахита — «Долетай», «Мой мармеладный», «Муси-пуси»! Конечно, можно шутить, мол, песенки без смысла. Но зрители их знают и любят.
Отлично запомнила концерт в Одессе, на который мы поехали, конечно же, с Сашей. Я вышла на сцену, открыла рот, и... Огромный зал с упоением подхватил мои песни. Люди пели еще громче, чем я. Вот он, главный показатель успеха артиста! Счастливая, в перерыве бегу за кулисы. Волков сидит и молча курит с расстроенным видом.
— Сашенька, что случилось?!
Отвечает мрачно:
— Ничего.
Зал скандировал: «Браво! Бис!» — меня вызывали, и я снова убежала на сцену. Когда через полчаса вернулась, Саша сидел в той же позе.
— Что я теперь для тебя? — сказал грустно.— Ты стала во-он какая, тебя любят миллионы...
Я обняла его:
— Глупости, это наша общая победа, мы оба к этому стремились.
Но Саша отстранился — чужой, холодный.
С этого дня наша жизнь превратилась в кошмар. Куда делся прежний Саша, заботливый, любящий? Теперь это был совершенно другой человек.
— А ну-ка, дай свой мобильный! Кто тебе сейчас звонил?! — с грозного окрика начиналось чуть не каждое утро.
— Ира, сестра. Вот, посмотри, ее номер.
Он выхватывал телефон.
За завтраком, глядя в одну точку, мрачно констатировал:
— Я тебе не нужен! Ты меня бросишь! Ты от меня уйдешь!
Клянусь, я не собиралась никуда уходить. Более того, думала: вот, сбылась моя мечта, я стала известной певицей, теперь можно подумать о семье, о ребенке... Как-то завела разговор на запретную тему, впервые за восемь лет, что мы были вместе, что хорошо бы нам узаконить отношения. И услышала ответ: «Я никогда не брошу свою семью».
А дальше последовал поток обидных, оскорбительных слов в мой адрес. Просто удары ниже пояса. Уж позвольте не цитировать. При том, что никогда — слышите, никогда! — я не позволяла себе ни изменять ему, ни даже смотреть в сторону других мужчин. Слова любви были забыты, зато «Ты — дура» я слышала все чаще.
Лишь спустя годы понимаю — это был крик отчаяния, Саша и правда боялся, что оставлю его, брошу. Но не бросила бы, потому что любила и была благодарна. Бесконечно благодарна и сегодня — за все, что он для меня сделал. Даже за обиды и боль, которые причинял. Они сделали меня сильной.
Но и самую крепкую любовь можно убить, если ежедневно, ежечасно тебя оскорбляют, унижают, втаптывают в грязь. Ни за что. Просто потому, что тебя любят зрители. Почему мужчина, умный, успешный, уверенный в себе, не смог или не захотел разделить со мной успех, к которому мы шли вместе? Ведь этот успех — наш общий!
Говорят, от любви до ненависти один шаг, и Волков его сделал: читал распечатки моих телефонных разговоров, допрашивал водителей, нанял охранников, чтобы контролировали, куда езжу и с кем общаюсь. Какое-то время пыталась обращать все в шутку:
— Саш, ну если я такая плохая, если дура, найди себе другую.
Но шуток он не понимал.
— А что, ты уже подобрала мне замену?! — его голос буквально дрожал от гнева и ненависти.
— Да нет у меня никого!
— Не забудь рассказать, когда будет — я тебя уничтожу.
Кто жил в атмосфере ненависти и недоверия, тот наверняка поймет мое состояние. А тем, кто не бывал в подобных ситуациях, желаю и впредь в них не попадать.
Однажды снова завела старый разговор, плакала:
— Саша, мне уже под тридцать. Хочу семью, детей. Сделай наконец свой выбор. Определись! Или отпусти... Я больше так не могу.
Волков холодно ответил:
— Если будешь не со мной — уничтожу! Хочешь войны? Получишь.
Я даже представить не могла масштабов этой войны, объявленной мне человеком, который еще вчера клялся в любви, а теперь кричал: «Я перекрою тебе кислород! Приползешь еще просить на кусок хлеба!»
Он вдруг потребовал, чтобы я заключила с ним договор о сотрудничестве: пятьдесят процентов от концертов ему, пятьдесят — мне. Я абсолютно не возражала. «Сашенька, никаких проблем. Ты же вкладывал деньги в мое творчество. И теперь, когда у меня концерт за концертом, половина прибыли, безусловно, твоя! Я и больше готова отдавать, только скажи». Потом он будет всем рассказывать, будто я сбежала от него, не желая делиться прибылью от выступлений. Ложь!
В течение восьми месяцев после нашего расставания мой помощник аккуратно отвозил Саше в конверте пятьдесят процентов заработанных на концертах денег. Позже добрые люди предупредили, что Александр делает все возможное, чтобы мои концерты не состоялись.
Я просила:
— Давай пойдем на компромисс: ты мне не будешь мешать, а я по-прежнему отдаю твои пятьдесят процентов.
Но Саша твердил лишь одно:
— Война — значит, война!
В итоге концертов у меня становилось все меньше и меньше.
«У нее появился другой», — говорил он в интервью. Тоже неправда! Когда жить под одной крышей стало совсем невмоготу, я уехала от Волкова и поселилась в своей квартире — к счастью, к тому времени сумела купить по льготной цене: помогли как артистке в Москомимуществе. Саша, к слову, и эти квадратные метры хотел оформить на себя. Но не смог — потому что не имел российского гражданства, у него было гражданство Германии. В квартире шел ремонт, из мебели — только надувной матрас, на нем и спала. Готова была спать и на голом полу, лишь бы больше не обижали, не оскорбляли.
Несмотря ни на что, я была не против и дальше работать с Александром, о чем не раз ему говорила. Мы дважды садились за стол переговоров в присутствии адвокатов.
Но он по-прежнему не слышал ни меня, ни юристов, твердил как заведенный: «Ты прибежишь ко мне просить на кусок хлеба!» У него включился механизм настоящей мужской мести. Волков поставил перед собой цель, ради которой все средства хороши: растоптать и уничтожить! Посыпались заказные статьи и телепередачи, письма с угрозами... Песни мои словно по волшебству исчезали из теле- и радиоэфиров. А он все звонил и повторял одно и то же: «Я тебя уничтожу!» Я и мои близкие пытались договориться с Сашей, убедить решить вопрос мирно. Но у него был один ответ: или я с ним, или война!
Начались бесконечные суды — Волков пытался запретить мне исполнять песни. Я не присутствовала ни на одном из них — не хотела слышать всей той грязи и лжи, в которой меня обвиняли. Он, напротив, был почти на всех заседаниях. Бил по больному, знал: самое страшное для меня — лишиться музыки. Снова и снова всем вокруг рассказывал, что я использовала его и бросила: «Но ничего, я ее растопчу, и она прибежит назад!»
А я все не прибегала. Из гордости. Из принципа. Но мало кто знает, как тяжело мне давалась эта борьба. Бывали страшные моменты — не хотелось жить. Если ты одинокая беззащитная женщина, а против тебя ополчились богатые и влиятельные люди — борьба практически бесполезна. Когда спустя четыре года произойдет чудо — я вопреки всему выиграю последний суд и мне вернут право на исполнение песен, у меня не будет сил даже радоваться...
Меня спасет любовь. Она придет через полтора года после расставания с Сашей — все это время я с Волковым не виделась и не общалась.
Игорь... С ним мы познакомились в Одессе, он, как и Саша, из этого города. Я полетела туда на концерт. В самолете встретила Володю Преснякова. Он один из немногих, кто не отвернулся от меня в тот период. Вова пригласил вечером в клуб на свое выступление. Идти, честно говоря, не хотелось, я сильно устала после своего концерта. Уговорила сестра Ира, она мой директор: «Пойдем посидим, утром выспишься!» Игорь рассказывал, что тоже идти не хотел, друг вытащил.
В клубе на берегу моря было классно. В толпе краем глаза заметила высокого длинноволосого брюнета — очень уж пристально он смотрел на меня. Помню, еще подумала: надо же, какой наглый, смотрит и смотрит! Позже Игорь признается: «Если честно, не сразу узнал Катю Лель, просто думал, лицо знакомое, где я мог видеть эту девушку?» Наконец смекнул: ах да, это же известная певица.
И вот я направляюсь к сцене, чтобы подарить Володе цветы. Иду мимо незнакомца, вдруг он наклоняется ко мне и спрашивает:
— Скажите, а у вас есть ваш «мармеладный»?
Я оторопела от такого нахального вопроса и ответила довольно резко, даже с вызовом:
— Нет!
— Можно, я им буду? — и улыбается!
«Идиот, — подумала я мрачно, — даже не понимает, к кому подошел и какие проблемы его могут ждать».
Но вот заиграла медленная музыка, и наглый незнакомец меня пригласил на танец. Неожиданно для себя вдруг спрашиваю:
— А вы вообще свободны, не женаты?
В моей фразе, конечно, был вызов, но поймите: я восемь лет встречалась с женатым мужчиной и не задавала лишних вопросов. На те же грабли наступать не хотелось. Твердо решила: хватит, не собираюсь я больше быть любовницей, хочу серьезных отношений, хочу семью и ребенка.
— Свободен, — не отводя взгляда, ответил он.
И мы пошли танцевать.
Видно, неслучайно говорят: у каждого своя судьба, бог в нужный момент сводит людей. Вот Игорь в тот вечер взял меня за руку и... не знаю, что это было. Но земля на секунду ушла из-под ног.
Мы всю ночь гуляли по пляжу. Я узнала, что он — сын морского офицера, сам тоже получил высшее морское образование, но когда в девяностые в армии и на флоте начался развал, ушел в бизнес. А я рассказывала о себе, призналась, что есть сложности, и попросила:
— Только, пожалуйста, не вмешивайся. Я сама должна поставить точку в той истории.
Игорь пообещал:
— Хорошо, вмешиваться не буду. Но если помощь понадобится, только скажи...
У нас начался бурный телефонный роман: я — в Москве, Игорь — в Одессе.
На пятнадцатый день после первой встречи получила от него эсэмэску с предложением руки и сердца: «Катюш, выходи за меня замуж!» Посмеялась и ответила: «Давай получше узнаем друг друга, а там посмотрим».
Поженились мы только через три года после знакомства. Несложно подсчитать, что я не ушла от Саши к Игорю, хотя Волков и в этом меня обвинял.
Мы почти с первых дней заговаривали о ребенке. И когда я забеременела, тут же назначили дату свадьбы. В самый разгар подготовки раздался звонок от Игоря Крутого:
— Катя, Саша умирает, съезди к нему, попроси прощения.
— За что?! — вырвалось у меня. — За то, что осталась жива?
Честно признаюсь, в первый момент я не поверила в болезнь Волкова, думала: снова какой-то хитрый ход!
Очень жалею, что из-за накопившихся обид так и не смогла набрать его номер и поговорить. Написала эсэмэс: «Саша, желаю тебе только здоровья. Держись».
Возможно, ему даже не показали это сообщение. Иначе, думаю, он бы обязательно ответил. Мы уже не виделись четыре года.
Увы, у него действительно стремительно развивалась онкология. Как мне сказали, Саша сгорел буквально за девять месяцев. Седьмого сентября его не стало.
Узнав, что Волков тяжело болен, мы с Игорем отменили шумную свадьбу. Пятнадцатого октября тихо расписались в ЗАГСе и сразу улетели в свадебное путешествие. А в «желтой» прессе тут же появились статьи с кричащими заголовками: «Катя Лель сыграла свадьбу на костях своего продюсера!»
Было очень больно. Кому и как объяснить, что расписаться нужно, потому что я жду ребенка и мне важно, чтобы он появился на свет в законном браке?!
Очень жаль, что Саша ушел из жизни. Что так некрасиво закончилась наша история. Что не смогла найти в себе силы набрать его номер, подбодрить, когда Саша сражался со страшной болезнью.
Я не вышла победителем из войны, которую он мне объявил, мы оба проиграли. Очень долго восстанавливалась, буквально из пепла, и точно могу сказать, что никогда уже не стану прежней.
Новую жизнь в меня, совсем обессилевшую, вдохнула дочь Эмилия. Она появилась на свет нежная, красивая, с яркими голубыми глазищами. «Привет, крошка, я тебя люблю!» — сказала я, когда впервые ее увидела, и поцеловала.
У моей малышки очень сильный характер, она напоминает меня маленькую. Чуть что не по ней, топнет ножкой: «Я так хочу!» Эмилия талантливая, искрометная, в свои шесть лет поет, танцует, английским занимается. Энергии — через край! Снималась в клипе на мою песню «Солнце любви». После тринадцати часов на площадке, когда все вокруг были без сил, дочка бодро кричала: «Тихо! Съемка идет!»
Игорь давно переехал из Одессы в Москву, перевел сюда свой бизнес. Пожертвовал ради меня родным городом, привычным кругом общения. Это тоже любовь. Но не испепеляющая, а спокойная и мудрая.
Лишь сейчас, спустя одиннадцать лет после своего успеха в 2004-м, я нашла в себе силы подготовить большой сольный концерт. Он пройдет в октябре. В нем примут участие мой любимый учитель Лев Валерьянович Лещенко и еще многие настоящие звезды.
Уже семь лет нет на земле Саши. Но до сих пор некоторые люди не могут мне простить, что мы с ним расстались. Друзья Волкова прилагают усилия, чтобы меня не было в музыкальных программах, хотя никто из них не знает всей правды. Не судите — и не судимы будете.
Подпишись на наш канал в Telegram