Я всегда считала себя карьеристкой. Папа шутил, что в советское время из меня вышел бы хороший комсорг. И в целом меня эта установка до поры до времени очень даже устраивала.
Еще в театральном институте учили: вот у великой Ермоловой детей не было, она всю себя отдавала сцене, поэтому и стала великой Ермоловой. Тогда я абсолютно верила в такой путь, считала, что вполне готова положить жизнь на алтарь искусства. Знаете, молодые актеры, начинающие — ведь страшные эгоисты, свято верят в свое особенное предназначение...
Начали появляться дети, и я здорово пересмотрела свое отношение к различным «алтарям». Был период, когда мечтала жить на берегу моря, смотреть на закаты и растить помидоры. И все-таки мать из меня, к счастью, вышла не сумасшедшая, а вполне вменяемая. Возможно, все дело в количестве детей. Есть смешная поговорка: если падает пустышка у первого ребенка, ее кипятят три раза; если у второго — споласкивают под краном; если у третьего ребенка соску отняла собака — это его проблема, как забрать ее обратно.
Мои дети давно привыкли к тому, что родители в хроническом отъезде и много снимаются. Никто не истерит и не бежит по коридору с ревом: «Мама, не уезжай!» Я стараюсь растить их сильными и самостоятельными. И они знают: если повезет, мама возьмет тебя с собой. Жаль, с момента, когда начинается школа, такая возможность выпадает не часто… У меня вообще много повидавшие дети. Поезда, самолеты никого не пугают. Причем больше они склоняются к общественному транспорту. Если младшего сына Корнея надо везти к педагогу, между машиной и электричкой он выберет второе. Это же гораздо интереснее!
Но и тут ситуация переигралась буквально в прошлом году, который, если честно, у меня выдался слишком сложным. Бывает, что как-то все соберется в одно…
Так случилось, что я очень много времени проводила не в Москве. И еще ни разу не покидала своих детей так надолго. Приезжала разве что на спектакли и детские дни рождения. Тяжеловато, надо признаться, мне все это далось. Конечно, сейчас существует масса гаджетов и можно круглосуточно быть на связи, но, как оказалось, ничто не может заменить удовольствия посмотреть в глаза, прикоснуться к маленькой ручке! Взять кого-то с собой в этот раз не представлялось возможным еще и потому, что обе картины с моим участием снимали в Украине, это совместные проекты.
«Влюбленных женщин» и «По законам военного времени» (как странно пророчески теперь звучит это название…) начали делать задолго до известных событий. Материал интереснейший, героини очень разные, в общем, я была рада предложениям. Неприятности начались, когда оба фильма «заморозили», а еще большие — когда их практически разом запустили. Плюс ко всему у меня еще проект «90-е» в Питере, и с учетом перелетов туда-сюда… Тот самый случай, когда, приезжая в город, судорожно соображаешь спросонья: «А куда ты, собственно, приехала?»
«По законам военного времени» — это военная драма. Действие происходит в 1941 году, когда фашисты подходят к Киеву. Моя героиня — следователь особого отдела.
Военного человека в условиях, когда вокруг все начинает гореть и рушиться, я играю не в первый раз. И все-таки именно съемки фильма «По законам военного времени» на сегодняшний момент стали самым серьезным испытанием, которое выпало мне на голову. Очень сложным вышел процесс. Съемочный период длился с июля по декабрь. Летом стояла страшная, градусов под 40, жара, а мы в шерстяной форме плюс полное обмундирование, кобура, портупея эта как сбруя… И, казалось бы, не впервые надела в кадре форму, но после 12-часового съемочного дня единственным, чем я еще могла пошевелить, были глаза. Еще почему-то там, где мы снимали, обитало какое-то невероятное количество муравьев. Я в принципе человек не брезгливый, но они были повсюду — настоящее нашествие! И когда к тебе подходит режиссер и ставит задачу, а у него по носу муравей бежит — это что-то!.. Да и ты не можешь даже на месте стоять, потому что по ногам к голове начинает бодренько карабкаться полк насекомых. Все лето мы жили мыслью, что осенью перейдем в павильоны. Увы, ими оказались полуразрушенные дома, грязные подвалы, холодные катакомбы… И началась зима. В общем, физически тяжело было настолько, что даже муравьи перестали казаться чем-то совсем отвратительным.
Морально тоже сложно, потому что ситуация вокруг, конечно, нездоровая… Может быть, я слишком эмоциональна, но мне все время кажется, что нахожусь внутри какого-то трагифарса. В ту жизнь и быт, которые окружают тут всех людей, и меня в том числе, еще совсем недавно и поверить было невозможно. Я много снималась в Украине и люблю Киев! Солнечный и гостеприимный город, куда я с удовольствием привозила детей. А как красиво украшали его на Новый год!.. Сейчас и внутренне, и внешне город совсем не праздничный. У людей на улицах все больше испуганные лица. И, как говорят сами киевляне, непонятно, сколько должно пройти лет, чтобы Майдан опять стал восприниматься как любимое место прогулок и добрых встреч.
— А самой не страшно было?
— В экспедициях в основном варишься в общем котле со всей группой. И я не чувствовала агрессии, неприятия какого-то, несмотря на то что большую ее часть составляли украинцы.
Напротив, меня полгруппы вообще на руках носило! Не было ничего подобного и вокруг. Если не считать одного дурацкого выпада в гостинице и пары продавщиц, которые как-то косо на меня посмотрели... Но ведь и в Москве таких продавщиц хватает! Думаю, данный тип работника «советской торговли» многим знаком — даже спросить ничего не успеешь, а уже чувствуешь себя неловко — будто в прошлом году у нее взаймы взяла и забыла отдать. Ну не любят они людей!
— Что за выпад в гостинице?
— Летом после съемочного дня сижу в своем номере. Окно открыто. Жара. И вдруг влетает предмет! Испугаться я толком не успела, хотя, по сути, ведь что угодно могли бросить... Сначала подумала — камень, но оказалось яйцо — упало прямо к ногам и разлетелось вдребезги.
Амплитуда безумного маятника от плюса до минуса настолько огромна, что толком не успеваешь сформировать свое отношение к происходящему. Но одно бесспорно — на каждый минус тут же находился свой плюс, и наоборот. Поэтому трагифарс.
Однажды в Черновцах на съемочную площадку заявилась делегация с яйцами и транспарантами. Искали Александра Панкратова-Черного, который подписал какую-то бумагу по поводу Крыма. Пришли, пели, стучали по вагончикам, кричали: «Выходи, трус!» А на следующий день пришла другая делегация. И женщина в вышиванке с хлебом-солью просила у Александра Васильевича прощения за предыдущих визитеров.
А еще через некоторое время нам перестали давать объекты для съемок, потому что мы из России. Многие признавались, что на самом деле хорошо к нам относятся и рады бы содействовать, но опасаются неприятностей. Хотя картины снимали в общем-то совместные — российско-украинские… Ребята-украинцы из съемочной группы вывешивали желто-синие флаги на вагончиках нашего киношного «табора», но не помогло. Мы уехали.
Надо сказать, я категорический противник войн и революций и горячий сторонник диалога.
Любое насилие за гранью моего понимания. Если честно, сколько играю в фильмах военной тематики, столько и сомневаюсь: получится ли у меня естественно обыграть в кадре тот же пистолет? Конечно, я стреляла в тире и на съемках бывало, но отношение к оружию у меня сложное. Возможно, как и надежда на силу диалога, это появилось в момент празднования моего совершеннолетия. Очень уж оно вышло оригинальным.
Отметить собралась вся моя любимая семья — мама, папа, сестра с мужем, бабушка. На столе — традиционный торт со свечами, и вдруг, как в дурном кино, — входная дверь слетает с петель и падает внутрь. Мы даже не сразу поняли, что ее выбили. Налетчиков было несколько — все в масках и вооружены. Угрожая пистолетом, всех нас, включая щенка питбультерьера, положили лицом в пол. Знаете, это очень сложное состояние — когда ты чувствуешь на своем затылке холод огнестрельного оружия, ощущаешь запах хорошо смазанного металла... Оцепенение жуткое. Всем, даже бабушке, связали за спиной руки. Мы не понимали, кто эти люди и что им от нас надо.
Когда визитеры начали переворачивать дом и спрашивать, где ценности, я, как ни смешно это звучит, вздохнула с облегчением — нас просто грабили! На вопросы одного из налетчиков: «Что празднуем? Ну что, пожила 18 лет и хватит?» — не только постаралась ответить, но и вступила в диалог. Есть у меня одно, как мне кажется, положительное качество — убеждение в том, что можно договориться с каждым. И главное — это стоит делать, даже если жизнь столкнула с не очень хорошими людьми. Сейчас уже не вспомню, о чем именно мы говорили, но мне даже вернули кулончик, подаренный на день рождения папой. А перед тем как уйти, разговорчивый грабитель вынул из праздничного торта нож, вытер его о скатерть и положил рядом со мной. «Минут через 15 можешь всех освободить», — сказали мне на прощание. И я ответила: «Спасибо». Конечно, в тот момент всем было очень страшно, но потом мы иначе как со смехом эту историю в семье и не вспоминали.
Итак, о современных трагикомедиях. Когда съемки фильма «По законам военного времени» продолжились, меня обязали оформить вид на жительство в Украине. Я превысила лимит в 90 дней, в течение которых могла находиться там без оного. Выдали мне документ, что-то вроде привычного российского заграна. А на фото я в военной форме образца 1941 года! Ну не абсурд ли? Теперь летаю с этим паспортом, прохожу таможенный контроль. И когда очередной сотрудник сравнивает меня с изображением в данном документе, изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Правда же, смешно?
В остальном все оставалось по-прежнему. На протяжении полугода снимали во многих городах — Львове, Одессе, Киеве, Черновцах, и, казалось бы, у населения должны быть свои особенности... Есть же жители портовых городов — более открытые, привычные к общению, а есть почти автономные населенные пункты, и люди в них такие же. Но нет! Абсолютно везде одинаково подходили за автографами, просили сфотографироваться с артистами на память, говорили добрые слова, с удовольствием сами принимали участие в съемках массовых сцен, просто наблюдали и советовали, как лучше держаться в кадре. В общем, обычная радость от того, что в твоем городе снимают кино.
И только выпуски ночных новостей да машины такси с развевающимися флагами напоминали — совсем недалеко, тут рядом настоящая война. Как параллельная реальность. Будто и не мы здесь снимаем кино, а они — там.
Душой понимаю тех, кто захотел перемен, чтобы справедливости было больше, но… Те же Черновцы — невероятно красивый город, с великолепной старинной архитектурой. Университет прекрасный абсолютно, говорят, тамошний мраморный зал самый красивый в Европе, и может, так оно и есть: от арок и галерей дух захватывает! Но кругом такая грязища… Дороги — как будто их бомбили накануне. С центральных улиц вообще лучше не съезжать — мы однажды сделали такую глупость и чуть не угробили машину. Никого не хочу задеть, но почему все так? Кто должен привести в порядок их Черновцы и наш, к примеру, Выборг?
Я старалась не высказываться о политике, потому что прекрасно отдаю себе отчет в том, что я женщина и актриса, следовательно, должна играть и жарить котлеты. Я действительно мало что понимаю в глобальных процессах. Но мне кажется, по большому счету люди везде одинаковы, кем бы они себя ни называли и под какими бы флагами ни ходили. Как прав был великий Шварц, который призывал искать Дракона внутри каждого человека, то есть внутри себя! Может быть, наивно прозвучит, но думаю, что в государстве должно быть как в семье: кому-то нужно варить вкусный суп деткам на обед, а кому-то — вовремя менять перегоревшие лампочки. Несчастные люди могут составить только несчастную семью, а несчастные города — несчастную страну. Надо учиться отвечать за свои действия, нести ответственность за слабых хотя бы в рамках одной семьи. Убить Дракона внутри себя. Потом легче же пойдет! Мы научимся! И чем больше я наблюдаю вокруг потухшие, уставшие лица, тем большим антагонистом любого насилия становлюсь.
Вот такой у меня сложный период. Отказаться от этой работы я не могла. Во-первых, есть обязательства перед группой, во-вторых, убеждена, что в кризисной ситуации каждый должен делать то, что умеет лучше всего. В моем случае, смею надеяться, это игра на сцене и съемки в кино. И в третьих, что самое банальное, зарабатывать надо. За мной — семья. Жаловаться не буду, знаю, мало кто пожалеет, да и не хочу, чтоб жалели… Но такой отчаянной тоски по детям, дому еще ни разу в жизни не испытывала. Все как-то действительно собралось в одно. Усталость от сложных съемок и общее депрессивное настроение вокруг.
Когда закрыли воздушное сообщение Киев — Москва, в гостиничном номере я чувствовала себя как в тюрьме: я здесь, а вся моя семья там. А если что-то случится? Кто-то заболеет? Я же не смогу ничего сделать! Меж тем дети — это же такие дети, обязательно во что-нибудь влезут, куда-нибудь засунут палец… И начинаются бесконечные звонки: «А температуру мерили? А это попробовали? Как не записывают на прием?!» И мысли, как вихрь: «Сломал пальчик или все-таки есть надежда отделаться трещиной?»
В такие моменты как никогда чувствуешь свою вину, что ты сейчас не рядом.
Еще сон такой дурацкий приснился… Видно, мозг уже достаточно накручен. Вроде я в гостинице и мне срочно надо вылетать — что-то произошло дома. Я мечусь по номеру, кидаюсь паковать свои вещи, хватаю чемодан, в котором почему-то должны лежать ровные пачки моих гонораров, он открывается — и на пол высыпаются мятые конфетные фантики. Гора глупых цветных бумажек. Потом целый день ломала голову, не знак ли это судьбы? Не ошиблась ли я, выбрав работу, а не семью?
С детьми я свои страхи и вопросы мировой политики, конечно, не обсуждаю. Лишнее это все-таки. Помните, как в нашем советском детстве нас постоянно кошмарили в школе ядерной войной, Хиросимой? Меня это довело до того, что порой уснуть не могла, все думала: «Как это — я умру? Как все будет, а я — нет?» До истерик меня пугала эта возможная атомная война. Мама успокаивала, как могла, рассказывала, что Москва хорошо защищена и есть много мест, где люди смогут укрыться.
А мои дети многое, конечно, взяли от меня, вдруг и острая реакция на «ужастики» пропаганды перешла к ним по наследству? Лиза — тонкая, артистичная девочка, очень увлечена театральным кружком. И теперь на мое: «У меня сегодня спектакль, пойдешь?» — резонно отвечает: «У меня тоже спектакль». Матвей очень обаятельный, вокруг него всегда полно народа, но мир «сканирует» тоже на уровне энергий. Корней — добрейший человечек!
К слову, о плюсах и минусах ситуаций. В один из прилетов в Москву на спектакль я впервые взяла с собой младшего сына в театр. Соскучилась невероятно, но времени было в обрез. И вот он впервые увидел, чем в общем-то занимается мама, когда ее нет дома. Очень себя трогательно вел, такой, знаете, мужичок. Делился сухариками: «Кушай, мама, тебе надо набираться сил». Заскучал в гримерке, я предложила сделать ему массаж. «Нет, — говорит, — не трать энергию, тебе же на сцену выходить!» Я чуть не расплакалась.
Вообще я все чаще прихожу к мысли, что лучшие люди — это дети. Мне даже кажется, что Бог, великий и всемогущий, вовсе не мужчина с бородой, обитающий высоко на небесах. Думаю, он живет в каждом человеке, но в большей степени проявляется именно в детях… Не случайно во всех своих спорных или непростых ситуациях я апеллирую не к той себе, которая уже обжигалась, обижалась, многое узнала, не к актрисе Климовой и не к матери троих детей, а к маленькой наивной Кате, которая все еще существует во мне. Она правильнее! Она лучше все понимает о критериях добра и зла, чем я теперешняя. Она беспристрастнее судит. И, поверьте, ни разу она не дала мне неправильного совета.
О чем же мое сегодняшнее послание? Может быть, о том, что все можно изменить, если изменишься сам. О том, что есть вещи в жизни, которые вечны и должны быть, что бы ни происходило вокруг. Любовь, например. И не важно, к кому она — к ребенку. Родине, мужчине, профессии, наконец, к самой себе!.. Остальное, как в том моем сне, — фантики.
Подпишись на наш канал в Telegram